иво? - Глаза Дел широко распахнулись. - Обвинить собственную родственницу в такой мерзости... - Только потому, что Эпл хорошо относится к своей кузине Марион? И потому, что она в такие годы все еще торчит на хуторе? И только потому, что она ездит на праздник Окончания Жатвы чуть не столько же раз, как наш па, и до сих пор не нашлось еще ни одного мужчины, достаточно отчаянного, чтоб с ней заговорить? Должно быть, мужчины могут судить о женщине не только, когда она в поре. Они могут вынюхать нечто большее, чем простой факт, что наше тело готово их принять. - На что ты намекаешь? - Крупные некрасивые руки Эпл, сложенные на коленях, сжались в сильные кулаки. - А я просто хочу сказать, что есть женщины, которые хотят мужчин, - ответила Дел с улыбкой слаще сахарной свеклы, - а есть, которые не хотят. Пол вовсе не обрадовался тому, что ему пришлось останавливать караван Праведного Пути, чтобы прекратить свалку в девичьем фургоне. Еще меньше ему понравилось, что ни одна из его дочерей не пожелала разъяснить ему, из-за чего разгорелся весь сыр-бор. Дел зачесала свои жесткие волосы на глаза, чтобы скрыть худшие из полученных царапин, и молчала. Эпл, согнувшись над вязанием, которое захватила с собой как средство борьбы со скукой, распустила несколько идеально сделанных рядов и с головой ушла в работу. Как только фургон снова двинулся в путь, Орисса пересела на другое место, почти незаметно освободив пространство, которое она занимала между Эпл и Марион, и теперь оказалась между своей младшей сестренкой Рушей и кузиной Беккой. - Приходилось ли тебе когда-нибудь, - шепнула она, - слышать такое? - Бедняжка Эпл, - вздохнула Руша и еще крепче обхватила себя руками. - Да убережет меня Господин наш Царь от тех тягот, которые выпали на ее долю. Я бы такого просто не вынесла. Если б я стала такой старой и никто бы на меня не позарился... один стыд от этого заставил бы меня молить о смерти... - А насчет того, о чем говорила Дел, так такая болтовня возникает нередко, когда девушка так долго не выходит замуж... - И обе сестры глубокомысленно покачали головами. Саре Джун наконец удалось справиться со своим беспокойством настолько, что она склонилась к Бекке и шепнула: - Я слыхала, что па просил всех мужчин фермы выяснить, хорошо ли она справляется с Поцелуем и Жестом... - И что же? - Орисса облизала губы, предвкушая дальнейшие подробности. - И ничего. Она всегда была достойной женщиной. Иначе бы ее тут уже не было, не правда ли? - А я слыхала, что в первый же раз после ее Полугодия, когда Эпл вошла в пору, она понесла. - Приска слышала, о чем шепчутся ее кузины в левой стороне фургона, и решила внести свою лепту. Она была почти одних лет с Эпл и тоже до сих пор не востребована, но поскольку на ферме была еще одна девушка чуть постарше ее, та как бы прикрывала Приску от позора, вытекавшего из этого факта. - Тогда как раз приближался праздник Окончания Жатвы, а человек, которому па поручил присматривать за женщинами, оказался слишком стар и слеп, чтоб застукать ее с кем-то из молодых парней. Так я слыхала, во всяком случае. - Ручаюсь, па убил его в тот же день, как узнал об этом, - сказала Орисса со злобным удовлетворением. - Понесла? По-настоящему? - Сара Джун, по мнению рассказчицы, отреагировала вполне удовлетворительно. - Да как же это могло случиться? - Презрительное фырканье Приски заставило ее вспыхнуть и быстро исправить ошибку: - Я хочу сказать, почему же об этом не было никаких разговоров? Это ж такая вещь, которую нельзя скрыть ни от женщин, ни от мужчин. - О, после того, как па разделался со стариком, он отправил ее куда-то, прежде чем стало заметно. - Приска пожала плечами, как будто ее объяснение было совершенно естественным. - А что стало с тем парнем? - спросила Сара Джун. Она явно находила облегчение в возможности обсуждать чужие и такие интересные проблемы. - Что с ним сделал па? - Я ничего такого не слыхала. Должно быть, она не назвала его имени, а па не настаивал. Какой смысл терять хорошего работника только потому, что он поддался естественному чувству, заложенному в него самим Господом Богом? К тому же во всем была виновата Эпл. Настоящая женщина следит за собой. Говорят, па отправил ребенка сразу же после его рождения на холм аж куда-то к ферме Благоговение. Думаю, его там кто-нибудь подобрал, но все это только домыслы и предположения. - Сплетни это или нет, а Эпл все равно несчастная. - Руша бросила взгляд на постель, где, положив под голову свои похожие на окорока ручищи, лежала ее кузина. - А теперь еще все эти неприятности, что ждут ее ма... - Селена сама виновата во всем. - Приска поджала губы. - Бекка, ты ведь была там. Неужели никто не подсказал Селене, чем она рискует, посылая ту бедняжку в поля во время жатвы? Ну же, Бекка! - И она крепко стукнула Бекку по руке. - Отстань от меня! - Бекка развернулась и открытой ладонью с силой хлестнула Приску по щеке. Слезы кипели у нее на глазах, но ни одна слезинка - не скатилась вниз. - Не твое поганое дело, что сделала Селена! - Что ты сказала?! Па! - Приска, казалось, даже не почувствовала удара, хотя он был достаточно силен, чтобы оставить на щеке белый отпечаток всех пяти пальцев Бекки, тут же приобретший пунцовый оттенок. Она высунула голову наружу, приподняв заднее полотнище фургона, и взвыла, как кошка, которой наступили на хвост. - О па-а-а! Потом Бекка долго шла в хвосте каравана Праведного Пути позади повозок с зерном. Рядом с ней шагал Пол. Его рюкзак тяжело свисал с правого плеча на единственной целой лямке. Он дал Бекке такой же носовой платок, как и его собственный, чтоб она повязала его на лицо, - единственная защита от клубов пыли, поднимаемых колесами телег. Из-за этих платков их голоса звучали приглушенно и незнакомо. - Я могу, если хочешь, починить порванную лямку, когда мы остановимся на ночевку, - осторожно прозондировала обстановку Бекка. Она видела угловатые очертания какого-то предмета, выпиравшего через брезентовое дно рюкзака. Бекка полагала, что это скорее всего шкатулка из тайника в письменном столе. Металлическая шкатулка с револьвером. Стало быть, Па намерен сдержать свое слово насчет Адонайи. Даже призрак несчастной Сьюзен не мог перевесить то чувство благодарности, которое сейчас она ощутила к своему отцу. Челюсти Пола были упрямо сжаты. На предложение Бекки он не обратил ни малейшего внимания. Он даже не замедлил шагов, чтоб облегчить ходьбу дочке. Бекка была отличным ходоком, но в паре с Полом ей приходилось почти вдвое против обычного ускорять шаги, чтобы держаться с ним наравне. А суровое молчание отца делало дорогу еще более тяжелой. - Па, если ты так сердишься на меня, я могу вернуться домой. - Одна? Когда на хуторах, что лежат на пути домой, так мало людей, что они не смогут выделить никого для твоей защиты? - Пол приподнял носовой платок, закрывавший лицо, и сплюнул на золотую стерню, окаймлявшую дорогу. - А кроме того, ты можешь заблудиться. В этот сезон даже торная дорога небезопасна. Бекка знала, что отец прав. Дорога, которой их люди ездили в Имение Добродетель на праздник Окончания Жатвы, была совсем не та, которой они пользовались в другие времена года. Весной тот путь, по которому они ехали сейчас, представлял собой просто тропу, тянущуюся между полями. Каждый хутор имел свой собственный путь, которым он пользовался для путешествия на праздник в имение Добродетель во время осеннего паломничества. Никто из них не прибегал к прямому торному пути. Это было простым проявлением вежливости - едущие в Имение караваны старались не встречаться друг с другом - так проявлялась забота о земле и о животных, которых надо было выпускать на выпас. Если бы множество караванов шли одной и той же дорогой, то вся местность вдоль нее быстро превратилась бы в пустыню, так что последние паломники оказались бы без воды, а их скот погиб бы от голода. Такие инциденты неизбежно вызвали бы войну. А так - чуть больше неудобств, чуть больше времени на дорогу в Добродетель - совсем небольшая плата за мир. - Я вполне бы могла благополучно дойти до дому. - Лицо Бекки стало таким же суровым и упрямым, как лицо отца, - каменная маска, выражающая наполовину целеустремленность, наполовину - ослиное упрямство. - Отсюда и до самого дома места равнинные, даже если я буду держаться в стороне от торной дороги. Так что опасность я увижу издалека. - А опасность увидит тебя еще раньше! - Пол ухватил одну из золотых кос Бекки, будто это были поводья норовистой лошади, и потянул за нее так сильно, что Бекка тут же остановилась. Караван продолжал свой путь. - Па, фургон... - Ничего, далеко не уйдут. Догоним. Я-то боюсь только одного - как бы Смерть Дураков не добрался до тебя раньше. Ну а теперь послушай меня, девчонка! Вся эта болтовня насчет того, что сам Сатана выстроил свой личный хутор у тебя в душе... Я начинаю ей верить. С тех самых пор, как родилась твоя сестренка Шифра, ты ведешь себя как вестница несчастья. Я понимаю, что ты можешь быть не в своей тарелке из-за первого визита на праздник Окончания Жатвы, но разве я не пообещал не подпускать к тебе Адонайю? Но ты все равно занимаешься домашними делами, а на лице у тебя написан такой страх, будто ты - не ты, а тень какого-то жалкого воришки. Баба Фила говорит, что ты боишься первой встречи с мужчиной. Если это так, я запрещу тебе бывать на чердаке. - Ох нет, сэр! - Бекка была готова выдумать любую ложь, лишь бы не лишиться тех драгоценных для нее уроков, которые она давала и брала под низкими стропилами крыши. Овладевая Знанием, которому ее обучала девчонка Бабы Филы, Бекка поняла, почему Ева сначала решила попробовать яблоко с Древа Познания, а Древо Жизни так и осталось нетронутым до тех пор, пока не стало слишком поздно. - Баба Фила говорила совсем другое... Разговор шел о чарах третьего рода... - Лоб Бекки собрался в морщинки. - Но когда я спросила, что она имеет в виду, она только засмеялась. Суровость Пола явно пошла на убыль. - Экая похотливая старая... А, не важно. Баба Фила молодец. А вот твоя драка в фургоне и брань... Какое право ты имела так обозвать свою кузину? Ругань на устах женщины подобна чашке грязи... - Приска меня спровоцировала. - Приска всех провоцирует. А иначе она бы не сидела так долго в девках, верно? Я слыхал, что в Благоговении сейчас альф, потерявший в драке одно ухо. Если он способен пропускать половину ее колкостей, то, может, она ему понравится, и он освободит нас от этой чумы. - Пол двинулся вперед. Как бы совсем между прочим он спросил: - А чем она тебя так достала? Бекка ускорила шаг, делая вид, что ей очень нужно догнать караван. Она вовсе не собиралась передавать отцу разговоры в девичьем фургоне и особенно те, где упоминалось имя Сьюзен. В ее ушах все еще звенел крик Тали, которая клялась, что Селена заплатит ей своей кровью за смерть Сьюзен: - Ты обещала, что защитишь ее от Пола! А ее убили, убили, когда она выполняла твое поганое поручение. Пусть Господь Бог накажет тебя бесплодием - ведь ты даже не нуждалась в травнице, чтобы принять у Хэтти ребенка! Просто хотела обезопасить свою шкуру на случай, если что-то пойдет не так. Рэй мне все рассказала! И Селена, такая жалкая, так похожая на кусок выжатой влажной тряпки. Селена, у которой из носа текло от бесконечных слез, которые она пролила с тех пор, как узнала о том, что Сьюзен мертва, мямлила: - Я так бы и сделала, Тали! Я прибежала к Полу сразу же после приезда мисс Линн, чтоб умолить его простить девочку. Но к этому времени все было уже кончено. Если б я только знала, что они так строго охраняют свои проклятые жатвенные обряды, я бы никогда... - Так это, значит, мужские обряды убили мою девочку? Ты это хочешь сказать? Ты навлекаешь на себя проклятие, понося то, что кормит и тебя, и всех нас! Как бы я хотела, чтобы тут сейчас присутствовал мужчина, который мог бы засвидетельствовать твои слова! Это бы избавило меня от необходимости убивать тебя моими собственными руками! Сука! Богопротивная сука! Я уж позабочусь, чтоб ты подохла так, как того заслуживаешь! Но, конечно, никаких мужчин там не было. Все мужчины уже вернулись на поля и на склады, где готовился караван для Добродетели. А Пол никогда бы не стал выслушивать обвинения одной жены против другой. Требовалось еще не меньше пяти женщин, способных подтвердить подобные обвинения, прежде чем умный альф примет решение. Женская вражда - дело обычное, особенно между женами, а опыт былых ошибок слишком тяжел и широко известен, чтоб его игнорировать. В комнате присутствовало больше пяти женщин, которые могли бы засвидетельствовать и угрозы Тали, и глупые речи Селены, но это ничего не значило. Никто из них не подумал бы играть роль осведомителя - даже самые богобоязненные. Нужно было нечто гораздо большее, чем смерть одного ребенка, какой бы несправедливой она ни была, чтоб выдать Полу кого-то из своих. Дети родятся еще. И как будто, чтоб доказать это, Тали той же ночью оказалась в поре. - Бекка! Я, кажется, задал тебе вопрос? - Ох, да просто глупость, па. Ты же знаешь, какая я вспыльчивая. А Приска принялась меня дразнить, будто я шить не умею. А у меня и так до сих пор платье для танцев не готово. Пол не слишком поверил, но все же позволил Бекке вернуться в девичий фургон. Новых ссор не последовало. Караван находился в сутках пути от Имения Добродетель, и атмосфера подавляемого возбуждения возобладала над мелкими ссорами девушек. Этой же ночью, когда раскинули лагерь, маленькая Сара Джун оказалась настолько возбужденной, что принялась во весь голос читать молитвы и никак не могла остановиться. - Я весьма ценю набожность в женщине, но это уж слишком, - сказал Пол, подходя с несколькими сопровождавшими его мужчинами к девичьему костру, чтоб разобраться с происходящим. - Сара Джун, Бог уже достаточно наслушался от тебя для одного вечера, и я - тоже. Я везу тебя на танцы, а не на заклание. А теперь - спи и дай нам немного побыть в мире и тишине. - Да, па, - пропищала Сара Джун, но почти сразу же вновь вернулась к перечислению своих просьб к Господу Богу, Господину нашему Царю и Благостной Марии-Матери, и все это таким свистящим шепотом, что и святой мог потерять терпение. - Я помогу ее успокоить, па, - быстро вмешалась Бекка, увидев, как Пол возвращается к их месту ночлега и глаза у него горят куда сильнее, чем девичий костер. - Разреши мне отнести наши постели чуть подальше. Я посижу с ней, пока она не уснет. Пол неразборчивым бурчанием выразил согласие. Бекка быстро выложила из камней круг на некотором расстоянии от остальных костров, сложила внутри него небольшой костер из щепочек, принесла из девичьего костра горящую лучину, чтоб разжечь свой. Завернувшись в одеяло, Сара Джун выглядела точь-в-точь как удрученная гусеница и жалась поближе к разгоравшемуся огоньку. - Прости меня, Бекка, - хныкала она. - А что тут прощать? - Бекка еще плотнее закутала в одеяло худенькие плечики девушки. - Это ведь и мой первый праздник Окончания Жатвы. У всех у нас бывает время, когда нам кажется, что должно случиться что-то страшное. А хуже всего, когда ожидаешь наступления чего-то нового и незнакомого. Ожидание Перемен, ожидание Полугодия, ночи бдения, поездки на первый праздник Окончания Жатвы, дань благодарности первому мужчине, роды, смерть - все это важные вехи жизни. - Это я понимаю... - В голосе девушки не слышалось ни убежденности, ни радости. Бекка обернула руку носовым платком и сняла с углей глиняную чашку, которую она поставила у самого края костра, чтоб согреть. - Попробуй, милочка, - протянула она чашку Саре Джун. - Бери вместе с платком, она горячая. - Что это? - Сара Джун еще глубже ушла в свой кокон, спрятала руки подальше, в глазах - страх. - Немножко травяного чая, который я поставила настояться. Тебя, он успокоит и позволит поскорее уснуть. - Она улыбнулась. - А еще важнее - даст уснуть и нашему па. Ну вперед, ты вполне можешь довериться моей дозировке. - Ох, ну конечно. - Видимо, уговоры Бекки успокоили девушку. - Ты же учишься на травницу, верно? - Если Бог пошлет. Ну, пей. Успокоившаяся и согревшаяся Сара Джун попила чая, а затем со вздохом свернулась в клубочек. - Бекка, а ты не хочешь спать? - Немного погодя. А пока хочется посидеть и посмотреть на звезды. - На звезды? Хм? - Такая мысль показалась Саре Джун столь непонятной, что она тут же забыла о ней, равно как и о самой Бекке. И почти сразу же ее грудь под одеялом стала подниматься и опускаться в ритме глубокого сна. Бекка села, накинув на плечи свое одеяло, и осторожно оглянулась по сторонам. Вокруг других костров все уже улеглись. Не спали лишь часовые, выставленные ее па. Для себя па устроил отдельный костер, за которым присматривали более пожилые люди, обязанные ему гораздо большим, чем кое-какими знаками расположения и, благодарности. Вообще во время поездки на праздник вызовы на бой не поощрялись, но иногда альфу случалось обрести врагов столь отчаянных, что они готовы были погибнуть, лишь бы только расправиться с ним. Поэтому па спал под охраной верных людей, как это и полагалось. Бекка поглядела на ночное небо. Колеблющийся свет костра, разумеется, несколько ослаблял красоту звездного купола, но он не мог все же отнять у звезд ту силу, которая заставляла сердце Бекки биться так сильно. - Вы вечны, - шепнула она небесной чаше, испещренной серебряными блестками. - Вы были раньше. И будете потом. Книга давила ей на бедро. Бекка бросила последний взгляд на спящую Сару Джун, прежде чем осмелилась вытащить книжку. Книжка оказалась гораздо меньше, чем запомнилась Бекке с того давно миновавшего дня, когда она случайно свалилась с полки прямо в руки девочки. Теперь же она раздобыла книжку далеко не случайно. Если Кэйти узнает об этом, она с нее шкуру спустит. Бумага внутри картонной обложки была иссохшая и такая пожелтелая, что в свете костра она казалась почти коричневой. Чернила выцвели, а в некоторых местах расплылись. Большинство страниц были пусты. А Бекке помнилось, будто раньше слова заполняли чуть ли не всю книжку. Некоторые слова было невозможно разобрать, иногда отсутствовали целые фразы, но все же читать было что. И когда глаза Бекки попривыкли и стали лучше разбирать почерк автора, она подумала, не слишком ли много текста там осталось... "...Она умрет завтра, так как они о ней узнали, и теперь мне надо очень беречься. Я очень боюсь, мама. А что если они вдруг поймут, что и я такая же? Я не понимаю... что со мной такое. С тех пор как я себя помню, я всегда слышала, что нас осталось слишком мало, чтобы обрабатывать землю. Нора и я могли бы иметь множество детей благодаря тому, что мы такие... неужели они не понимают? Почему... они хотят нас... Найти землю, пригодную для обработки... сама по себе задача нелегкая. Я подслушала, как Конрад объяснял мальчикам, что когда-то - давным-давно, еще до Потопа, земля была прекрасна и... пищи столько, что, казалось, не будет конца... Но после того, как воды поднялись и Ковчег всплыл, соленая вода покрыла... и стала бесплодной. Я не верю тому, что он говорил о Потопе, но эта земля... живая с... это правда. Мне так тебя не хватает, мама. Мне кажется, что ты ушла уже очень давно. Мне не хватает... я не могу говорить, а потому все запишу... как славно будет разделить это с тобой, и мне становится легче. Ах, если б не надо было думать о завтрашнем дне, и Нора... С Конрадом я больше не говорю. Конрад хороший, но чем старше он становится... как чужой. А речи моих кузин... как он в один прекрасный день станет самым подходящим человеком, чтобы вести. Однажды... дядя Айра подслушал... и с тех пор... мне не нравится, как он поглядывает на Конрада. Он не знает, что я вижу, а вижу я многое. Вижу... смотрит на меня тоже, и мне это не нравится. Мама, мама, торопись! Дядя Айра говорит, что он слыхал о каком-то другом отряде людей, живущем вон за теми холмами... к... Он сказал, что, может быть, нам следует пойти отсюда и посмотреть, не примут ли они нас. Есть же еще места, где земля родит... родит, во всяком случае, легче... забавно... мужчины говорят, что земля неродящая, но... что-то все-таки растет всюду, где бы мы ни бывали. Нет совершенно голой земли, такой мы еще не встречали. Просто, видно, наши семена не хотят там расти... Помнится, ты сказала, что тоже заметила это, как раз перед тем, как мы пошли на восток? Может быть, если в городах еще есть люди... смогут дать ответ на наши вопросы... глупо думать, что горожане могут знать, какие семена приживутся, а какие - нет, но если ты их найдешь... Вы их найдете. Мама, ты должна их отыскать! Из того, что мне приходилось слышать, я пришла к выводу, что я и ты - мы последние, кто помнит рассказы о том, как было раньше. Некоторые мои кузены не верят... или такие вещи, как города. Никто теперь на одном месте подолгу не живет... говорят, будто так и должно быть. ...меняется... страшно. Как-то в воскресенье, когда дядя Айра говорил проповедь... звучали как-то странно. Я стала рыться в ящике с книгами, который ты оставила, и нашла ту черную, о которой ты говорила, что она еще бабушкина, а она получила ее от своей бабушки, а та... сколько бабушек тому назад... слова дяди Айры, но только сформулировано иначе... когда я принесла ему и показала... слова совсем не такие, он отобрал ее у меня и сказал: "Все меняется. И ко всем моим тревогам и обязанное - тям... как накормить вас... от мародеров и ворья... неужели ты не можешь вести себя хотя бы просто как обязанная мне лично женщина и не совать свой нос в вещи, которые тебя не касаются". Дальше отсутствовал целый абзац. Потом шло: "...ножи. Все делали сами женщины. Элайн даже вложила нож в мою руку и показала... не смогла. Просто уронила его... кричала на меня. Как бы я хотела отдать нож Норе, чтоб она либо покончила с этим, либо унесла бы с собой жизни нескольких своих палачей... но... слишком много крови. ...сказал, что это знак того, что она исчадие ада. Ни одна другая женщина в нашей группе не может принять мужчину... только раз или два за год. Нам казалось, что мы очень ловко скрываем кровь, когда она стала течь столь часто... и притворялись, что не можем... мужчин, за исключением тех дней, когда могут и остальные. Но Нора оказалась неосторожной. Именно так я и узнала, что она такая же, как и я, застав ее за стиркой... кровь, хотя я знала точно, что прошел лишь месяц с той поры, когда она была доступна для мужчин. ...много крови, когда они покончили с ней. Зло. Теперь я знаю, что такое настоящее зло. Страх. Зависть. Они же видят, как увиваются вокруг них мужчины, когда у женщин время... год... не дуры... Они понимают, что, если мужчине предоставить выбор, он в тысячу раз больше будет ценить и охранять женщину, которая может служить ему в любое время, нежели ту, которую он может иметь один или два раза в год. Поэтому они объявили несчастную Нору исчадием ада и убили ее. Но ведь так было не всегда. Об этом ты много говорила мне, мама, даже когда читала мне волшебные сказки из тех книг, что в ящике... (гордилась мной. Я уговорила дядю Айру не сжигать книги, как он сжег ту черную книгу. Я сказала, что, может быть, люди, которые живут за холмом, дадут нам за них что-нибудь в обмен). Кажется, ты говорила мне, будто бы все это вроде сказок... возможно, ты просто хотела поддержать в нас надежду, но... не думаю. Неужели мир всегда был таким голодным? Неужели голод всегда превращает людей в злобных... кромсали груди Норы... распластали, будто это был кролик, которого надо было освежевать... бедра... тампон выпал и выдал ее... Кровью смыли кровь... сколько крови. Ты должна была взять нас на поиски города. Не надо было бросать нас тут. Теперь я осталась одна-одинешенька из тех, что отличаются... Возможно, эти записи я делаю не к твоему возвращению. Какая-то часть моего сердца не верит в то, что ты вернешься, хотя я все время твержу себе, что надо, обязательно надо верить в это. А на самом-то деле я и пишу только потому, что убеждена - тебя нет в живых, потому что Нора умерла, а я так одинока, что мне все равно - умру я или буду жить... во что я превращусь, если выживу. Дядя Айра..." Это было все. Бекка еще плотнее натянула на себя одеяло и придвинулась к огню так близко, что ее волосы запахли паленым. И все равно ее трясло от холода. Она сунула книгу обратно в карман, с трудом подавив желание бросить ее в костер. Какой кусок этой страшной исповеди о давно прошедших временах она успела прочесть в детстве? Вероятно, достаточно большой, чтобы вызвать из глубин Поминального холма эти давно исчезнувшие призраки. Достаточный, чтоб перед ее глазами навеки встал серебристый призрак, сотканный из лунного света и крови. Так было не всегда. Все изменяется. Однако если послушать па или ма, то все обстоит вовсе не так. Даже Бекку мысль об изменениях иногда пугает больше, чем самые ужасные вещи, которые существуют сегодня и здесь. - Кто была ты? - шепнула она во тьму. - Как тебя звали? Схватили ли они тебя так же, как схватили Нору? Нашла ли твоя мать город, или же она... Бекка снова взглянула на небо и подумала: светили ли эти звезды столь же ярко той несчастной, перепутанной до смерти девчонке, от которой остались только вот эти слова? Если Бекке и удалось в эту ночь заснуть, то какие ей снились сны, она не помнила. На следующую ночь те же звезды были лишь отражением зарева костров, пылавших вокруг Имения Добродетель, а утром их караван благополучно прибыл туда. 8 Леди в платьице зеленом, Я влюбился в вас, когда Целовались мы под кленом, Что у старого пруда. Вы мне клятвы говорили, Вы клялись моею быть, Вы мне сердце подарили, Чтоб мое верней разбить. Я на свете сем не житель - Сплю один, и наконец, Вижу сны, как мой родитель Вас уводит под венец... Сон, конечно, прямо в лапу - Так и вышло, ну хоть плачь! Дайте нож - зарежу папу, А с мамашей скроюсь вскачь. Как только лагерь возле Добродетели был разбит, Пол велел Бекке и другим девушкам никуда от своей палатки не отходить и по Имению не шляться без сопровождения хотя бы одного крепкого родича. Девушки, для которых этот праздник Окончания Жатвы был первым, посмеивались над суровым "проповедническим" выражением лица па; среди них была даже Сара Джун. А те, что постарше - Эпл и Приска, - сидели, сложив губы так, будто держали под языком нечто удивительно противное. На следующий день Пол послал девушек представиться женщинам Имения, которые отвечают за организацию танцев. Сопровождать их он отправил десяток своих сыновей и еще шестерых крепких мужчин. Те девушки, что были помоложе, перешептывались, придумывая, как бы им избавиться от бдительных стражей и побродить по Имению на свой страх и риск. Это ж вам не Дикое Поле, где банды ворья прячутся чуть ли не за каждым деревом, верно? Это Имение Добродетель, а каждый альф неусыпно держит под бдительным оком своих людей. И никто их тут не обидит, даже если они немножко побегают без привязи. Никто не осмелится на это. По этой причине девушки спустились со своего холма чуть ли не приплясывая; шли они по двое, тогда как мужчины образовали вокруг них нечто вроде сплошной ограды. Эпл и Приска шли первыми, все с теми же недовольно поджатыми губами. Бекка держала за руку Сару Джун и шла в последнем ряду шеренги дев. - Убежим, Бекка? Давай убежим! - дергала ее за руку Сара Джун, шепотом убеждая присоединиться к грандиозному плану бегства, разработанному Ориссой. - Дел сказала, что она остановится, схватится за живот, притворяясь, что испытывает сильную боль. Никто не умеет так здорово притворяться, как Дел. - Что всего лишь другое название обмана, - сказала Бекка, но улыбнулась. - А когда все мужчины соберутся вокруг нее... Бог знает, может, они подумают, что она входит в пору... тогда мы разбежимся в разные стороны. - Па зашипит, как раскаленная сковорода... - И больше ничего не сделает! Не сможет же он всех нас наказать! Это означало бы, что придется возвращаться домой еще до танцев и матчей, а значит, не получится и нас показать, и похвастать своими сыновьями не выйдет, и... - тут она заговорила еще тише, - сбагрить с рук Эпл тоже. - Но зато мы все еще в том возрасте, когда нас можно отодрать хлыстом, - напомнила Бекка. - Чтобы следы остались? - засмеялась маленькая родственница Бекки. - Вот бы когда шансы Эпл увеличились! И разве па не говорит постоянно, что хороший альф никогда не пользуется хлыстом при воспитании детей? Бекка покачала головой. - Эпл и Приска никогда на такое не пойдут. - Они уже согласились. - Сара Джун относилась к этой идее так серьезно, что ее глаза светились, как летнее небо. - Они так сказали и поклялись Господином нашим Царем. - Ну, в этом случае... - В сердце Бекки вспыхнула страсть к проказам. Как прекрасно было бы стать снова свободной и делать все, чего пожелает ее душа! Она не привыкла жить в постоянном тесном общении со своими родственницами женского пола, если не говорить о ночах, проводимых в общей спальне. В поле Бекка работала в одиночку, и ей это нравилось. Если бы не уроки, которые она брала у девчонки Бабы Филы, она ни за что и никогда не согласилась бы добровольно торчать под стропилами крыши большого дома. Что же касается долгого путешествия в девичьем фургоне и навязанной ей необходимости проводить время в девичьей палатке, то это казалось ей ничуть не лучше преддверия в чистилище. - Я с вами, - шепнула Бекка Саре Джун. Последнее сомнение - а вдруг она там встретится с Адонайей - быстро улетучилось. Сейчас ясный день, а кроме того, она будет с Сарой Джун. Если по злой случайности их пути все же сойдутся, она будет чувствовать себя в безопасности, имея компаньонку. Да, желание свободы было сильнее страха перед зловещей тенью Адонайи. - Тогда следи за Дел. Она идет сразу за Эпл, там впереди. Она подаст сигнал, когда... И тут же Сара Джун чуть ли не врезалась в спину Ориссы. - Эй! Да что с тобой такое? - Маленькая девушка дала своей родственнице довольно ощутимый толчок в зад. Однако Орисса не обратила на это ни малейшего внимания. - Гляди! - вот все, что она сумела выдавить из себя. - Нет, вы только поглядите! Эпл и Приска захихикали, прикрывая рты ладонями, услышав тихие стоны удивления и испуга, вырвавшиеся у всех без исключения девушек. Возгласы изумления были вызваны тем дивом предивным, превосходящим даже упомянутые в Писании чудеса, столь возвышенным, что никакие самые смелые их мечты не шли в сравнение с увиденным; дивом, которое именовалось Имением Добродетель! Спины рослых родичей так сильно ограничивали видимость, а умы юных девиц были столь поглощены планами бегства, что они оказались в самом центре Имения, не имея ни малейшего представления о том, что их там ожидало. Там, где границы Имения соприкасались с временными лагерями ферм, не было ничего такого, что могло бы поразить хуторянок. Фургоны Имения и обветшалые складские помещения выглядели примерно так же, как временные постройки, которые возводились для своих нужд фермерами, приехавшими на праздник Окончания Жатвы. Чуть подальше молодежь из Праведного Пути видела склады из камня и дерева, которые мало чем превосходили аналогичные строения дома. Ум в первую очередь регистрировал черты сходства с уже знакомым, потом переходил на другие предметы, тоже ничем не выдающиеся, так что новых впечатлений почти не поступало. А затем неожиданно, как летняя гроза, на них обрушился вид на самое сердце Добродетели, и сложившееся у них представление разлетелось в клочья. Здания в три-четыре человеческих роста, все каменные, с настоящими стеклами в окнах! Машины для обработки полей, свежеокрашенные в самые яркие цвета, расположились рядами, как горошины на лущильном столе. Громоздились друг на друге канистры, слишком большие, чтоб их мог поднять один работник. Запах горючего пропитывал воздух. А загородки для животных, которых Бекка и ее родственницы знали лишь по картинкам в книжках! Настоящий мясной скот! Из чьих снов вылезли эти страшилища, наполняющие воздух непривычным зловонием и ужасающе свирепым ревом? - Бекка, а что если они вырвутся? - Сара Джун прильнула к Бекке, пряча лицо в складках одежды, как это делают испуганные малыши. - Не бойся, они ведь надежно заперты. На волю им не вырваться. - Бекка утешала ее словами, которым и сама-то не очень верила. Рисунки в книгах Кэйти не позволяли предположить, что коровы могут быть такими громадными и такими громогласными. Она видела, что некоторые из них больше лошадей. Плечом к плечу, держась за руки, девушки медленно и скромно шли сквозь это средоточие чудес. Приска и Эпл были единственными, кто нес свои головы гордо, хотя и они опускали глаза долу, как того требовали правила соблюдения скромности. Даже мужчины и то нервничали, их глаза бегали по сторонам, и они явно опасались, что еще какой-нибудь страшный сюрприз выскочит на них из-за угла. Если б не приказ па, они бы охотно повернули назад. Свидание с женщинами Имения было коротким - только дело и никаких нежностей и учтивостей. Девушки ждали в большом здании - хотя вообще все здания в Добродетели казались Бекке огромными, - где их усадили в холодной комнате с очень высоким потолком. Там же ждали еще несколько групп девушек с других хуторов. Женщины из Добродетели в совершенно недвусмысленных выражениях велели мужчинам остаться снаружи. Центр комнаты занимали ряды скамеек с жесткими деревянными сиденьями - совсем как во время Божественной Службы. Бекка узнала Дассу из Миролюбия. Она попробовала подать ей знак рукой, но девушка не поднимала глаз, а ее голова и плечи были низко опущены. Бекка подошла бы к ней поздороваться, если бы Эпл не заметила, как она встает со скамьи. - И куда это ты вздумала отправиться? - прошипела она, почти не разжимая губ. Она ухватилась за пояс платья Бекки и силой заставила ее сесть на место. - Увидела девушку, с которой знакома. Хотела подойти и... - Сиди! В этом месте можно делать только то, что приказывают местные хозяйки, так что забудь обо всем остальном. Я не хочу, чтоб ты позорила Праведный Путь! Бекка все еще сопротивлялась: - Позорить? Тем, что вежливо поздороваюсь со знакомой? - Во время праздника Окончания Жатвы действуют давно установленные правила, и почтенные женщины их уважают. Сейчас не время для твоих кривляний. Подождет твоя подружка. А теперь - сиди! - Старая кислятина, - проворчала Бекка, но старшей родственнице все же полагалось повиноваться. Одну за другой девушек уводили в какую-нибудь из трех задних комнат. Начали со старших. На этот раз и Приска и Эпл, ко всеобщей радости, имели весьма расстроенный вид, когда вышли оттуда, чтоб воссоединиться со своими родственницами. Когда пришла очередь Бекки, ее проводили в самую дальнюю комнату справа. Там ей велели раздеться до рубашки и сесть на какую-то конструкцию, весьма похожую на родильную стойку. Решительная энергичная женщина, от которой исходил пряный запах лекарственных трав, въевшихся в платье травницы, задала Бекке множество вопросов насчет Перемены и Полугодия. Затем подвергла ее осмотру, который хоть и длился недолго, но тем не менее носил довольно унизительный характер. - У твоей мамы были когда-нибудь нелады с беременностью или с родами? - спросила женщина, помыв руки и подойдя к заваленному бумагами столу. - Насколько я знаю, нет. Сейчас она в постели - недавно родила дочку. - Краска на лице Бекки теперь была вызвана уже своим происхождением не стыдливостью, а гневом, хотя она и понимала, что эти испытания почти ничем не отличаются от тех, которым подвергли ее родственниц. - Возрадуйся, - автоматически ответила травница; ее глаза были устремлены на какую-то бумагу. - Хм... и это в ее-то годы... Что ж, для тебя это хорошая новость. Когда-нибудь обслуживала мужчину? Не Поцелуем и Жестом, а... - Обслуживала? - К этому времени гнев уже вскружил голову Бекки. - Я чистая девственница... - Ну и что? Разве это повод, чтоб орать во всю глотку? Ты тут не одна такая. Да и сам этот факт отнюдь не повсюду даст тебе преимущество в цене. Некоторым хуторам плевать на это, а есть и такие, где альфы, прежде чем принять решение, предпочитают получить доказательство продуктивности девушки в виде новорожденного, а не выслушивать всякие семейные истории. - Я могу идти? - Бекке ужасно хотелось вырвать из рук женщины ее бумажки и разорвать их в клочья. - Хм? Да, да, одевайся и уходи. Пришли мне следующую. - Бекку выпроваживали без всяких церемоний. В зале ожидания ей пришлось еще посидеть и остыть, пока остальные девушки Праведного Пути проходили сквозь тот же обряд. Наконец с ними покончили и отправили назад. Когда Бекка шла через зал, она снова попыталась встретиться взглядом с Дассой. Девушка из Миролюбия подняла голову и, уж конечно, увидела Бекку, но ее глаза, казалось, смотрели прямо сквозь нее. Поймав этот остекленевший неподвижный взгляд, Бекка почувствовала, будто чья-то ледяная лапа шарит у нее в груди. Обратный путь к лагерной стоянке Праведного Пути показался куда короче дороги в Имение. Девушки прямо рвались назад, стремясь поскорее оказаться на знакомой земле. Остаток этого дня и часть следующего ушли на то, чтоб оправиться от впечатлений первого контакта с Добродетелью. Могло бы уйти и побольше, если б Эпл и Приска не заняли провоцирующую позицию, подчеркивая свою опытность и заявляя, что совершенно не понимают, из-за чего весь этот крик, так как Добродетель - всего лишь поселок, ничем от других не отличающийся. - Ведут себя так, будто они родились в Имении или поблизости от него, - фыркала Дел, когда они сидели в девичьей палатке, занимаясь всякого рода шитьем и починкой. Эпл и Приска были где-то на территории лагеря, так что темница девушек казалась почти приятной. - Теперь они разглагольствуют, будто мы так напуганы, что нам нельзя показываться на людях, пока не начнутся танцы. - Но нам ведь и незачем ходить в Имение до этого? - тихонько ответила Руша. - Ведь правда? - Они с Сарой Джун выглядели так, будто очень хотели, чтоб с ними согласились. Бекка нежно положила руку на плечо своей маленькой родственницы. - Конечно, нет, дорогая. У нас нет никаких дел, которые бы требовали нашего присутствия в Имении до начала танцев. Она почувствовала, как плечо Руши вздрогнуло под ее ладонью. - Я бы и на танцы не хотела идти. Как бы мне хотелось снова стать маленькой и сидеть дома рядом с моей ма. - Она сказала это с такой тоской и злобой, что никакие просьбы Сары Джун говорить потише не могли заставить Рушу понизить голос. - А тебе, мисс, следует беспокоиться совсем не об этом. - Голос Эпл, неожиданно раздавшийся в палатке, был резок и холоден, как утренний ветер. Она откинула входное полотнище и просунула внутрь палатки свое некрасивое лицо. В руках Эпл держала мужскую рубаху с воткнутой в нее иголкой. - Ты лучше подумай, что скажет па, а если ты будешь продолжать в том же духе, он тебя обязательно услышит! - А тебе-то какое дело, длинноухая? - резко оборвала ее Бекка. Она физи