пны для людей. Звери действовали автономно или помогали разведывательным командам, если возникала такая нужда. Это было смертоносное партнерство, закаленное огнем и яростью. Птицы-шпионы парили в высоте, наводя на цель и иногда даже помечая ее иглами-передатчиками, а киберзвери преследовали, настигали и убивали. Там, где это было безопасно, тигры сжигали цель, в остальных случаях -- усеивали несчастную жертву сотнями и тысячами взрывающихся гранул. При этом показатель гарантированной смерти превышал девяносто процентов. Цель вижу -- цель уничтожена. Будучи атакованными или не в силах справиться с жертвой, звери подрывали себя. Не одно гнездо червей было уничтожено таким способом. Эти машины нельзя остановить, задержать или отозвать назад, они умели только выслеживать, убивать и возвращаться для профилактики и перевооружения. Жалко, что армия столько времени засекречивала их. Мы могли бы их использовать в Вайоминге, Вирджинии, на Аляске -- и в первую очередь в Колорадо. Ходили слухи, что следующее поколение механималь-ных хищников будет выглядеть и действовать точно так же, как черви. Микрохищники примут облик тысяченожек. Я надеялся, что это только сплетни. Мне бы не хотелось, чтобы люди сотрудничали с хторрами, пусть даже кибернетическими. Механимальный двойник червей -- такой кошмар невозможно перенести. -- Марано? - вызвал я вторую машину. -- Вы нас прикрыли? -- Вы в такой же безопасности, как дитя на руках у мамочки, -- рассмеялась она. -- Спасибо, мамуля, -- ухмыльнулся я и натянул на голову шлем виртуальной реальности. Приладил его поудобнее к глазам и ушам -- и вдруг, после шока от внезапного перехода к виртуальной реальности, я уже видел все сверкающими глазами Шер-Хана, слышал его чуткими ушами. Знакомо сместилась цветовая и звуковая гамма, внеся в окружающий мир странность киберпространства. Поскольку киберсоздания могли видеть и слышать за пределами возможностей человеческого глаза и уха, их сенсорика сжималась, регулировалась и адекватно транслировалась, чтобы создать соответствующее восприятие у человека. Теперь я мог видеть все -- от теплового излучения до радиоволн, мог слышать подземный гул и тоненький писк ядовитых жигалок. К счастью, шлем не передавал запахи, от которых наизнанку вывернет, окажись ты снаружи. Если бы он это делал, то я сомневаюсь, что кто-нибудь надел бы его во второй раз. -- Керл? -- спросил тигр; звук был мягкий, мяукающий. Это был знак, что он вооружен, полностью готов и сейчас с пристальным любопытством сканирует окрестности. -- Керл? Я дернул подбородком, и Шер-Хан бросился вперед. Мы скользили вверх по склону -- к поджидающей роще волочащихся деревьев. "Горячее кресло", передача от 3 апреля. Гость. Доктор Дэниэль Джеффри Форман, создатель модулирующей тренировки. Исполняющий обязанности председателя "Сердцевинной группы". Автор тридцати научно-фантастических романов, нескольких неоднозначных телевизионных сценариев, шести книг по машинам летиче-ского интеллекта и человеко-машинным интерфейсам, а также двенадцати работ, посвященных "технологии сознания". Из-за венчика седых волос, окружающего его голову, Формана иногда называют "гномом, изображающим из себя Эйнштейна". Хозяин. Ужасный Джон Робинсон, он же "Рот, Который Орет". По словам критиков, "Самый уродливый мужчина в мире". "Его прыщавая кожа, отвисшие брылы и чрезмерно приплюснутый нос демонстрируют, что может полупиться, если скрестить самого уродливого бульдога с летучей мышью-вампиром". "Его скрипучий голос обладает очарованием мусороуборочной машины, работающей под вашим окном в три часа ночи". "Его манеры отталкивающи и оскорбительны, его интервью -- не беседы, а тщательно рассчитанные нападения". "Раболепный, коварный, хитрый и злой -- и это если он вас любит". "Уродливый и жестокий мальчишка, который наконец-то осуществил главную меч-ту своей жизни -- получил возможность поквитаться с каждым, кто, по его мнению, когда-либо что-либо ему сделал, а это -- каждый человек в этом мире". "Только дурак или мессия рискнут появиться в "горячем кресле" Ужасного Джона. До сих пор ни одного мессии там не было". РОБИНСОН. Ходят слухи, доктор Форман, что вы -- один из лидеров тайного общества, захватившего контроль над правительством. ФОРМАН (смеется). Меня еще называют либералом. Политический диалог в нашей стране может принимать довольно порочные формы. РОБИНСОН. Так, значит, вы утверждаете, что это неправда? Вы и ваши дружки не действуете как теневой кабинет, втихомолку направляющий курс нации, равно как и Северо-Американской Оперативной Администрации? ФОРМАН (удивленно, раздраженно). Насколько я знаю, страной по-прежнему управляет президент. РОБИНСОН. В Капитолии поговаривают, что вы контролируете ее мысли. ФОРМАН, Президент сама контролирует свои мысли, я уверен. У нее имеется ряд советников. Насколько мне известно, она внимательно выслушивает всех, но потом принимает свое решение. РОБИНСОН. Но она обращается к вам за нем-то большим, не так ли? За тем, что она называет "создание консенсуса", а вы зовете контекстуальной трансформацией -- разве я не прав? ФОРМАН. Я польщен, Джон, Звучит так, словно вы действительно проработали вопрос, для разнообразия, РОБИНСОН. Я прочел вашу книгу "Области деятельности и открытия", когда учился в колледже. Не обольщайтесь, это было обязательное чтение. Вам понадобилось 875 страниц, чтобы доказать, будто жизненная позиция любой организации определяет производимые ею результаты. Надо только создать соответствующий контекст -- и желаемые результаты у вас в шляпе. ФОРМАН. Вы, должно быть, пропустили первую главу, Джон. На самом деле я доказывал, что создание контекста можно сравнить с волшебством. Причем это вовсе не означает, что результаты будут получены немедленно; когда вы закончите, изменится только одно -- восприятие участников. Но именно в этом и заключается вся задача контекстуальной трансформации -- изменить восприятие участников с "не могу" на "могу". РОБИНСОН. Не это ли вы пытаетесь проделать с правительством Соединенных Штатов? Воздействовать на него с помощью этого вашего мумбо-юмбо-колдовства? ФОРМАН. Фактически нет. Мы ничего не пытаемся делать с правительством Соединенных Штатов или каким-либо другим институтом власти. Правительство -- лишь инструмент, а меня интересует трансформация людей, которые пользуются этим инструментом. РОБИНСОН. Значит, вы все-таки причастны к манипулированию сознанием выборных должностных лиц? ФОРМАН. Я хочу изменить контекст, в котором сейчас оперирует человечество, таким образом, чтобы бесплодность и неэффективность уступили место ответствен- ности и инициативе. Яне вижу ничего дурного в том, чтобы желать успеха всему человечеству. РОБИНСОН. А, теперь я понял. Вы пытаетесь подчинить себе Соединенные Штаты. Захватить весь мир. Знаете, многие пытались это сделать. Гитлер, например. Чем вы отличаетесь от него?.. ФОРМАН. Не будьте ослом. Неужели вы всерьез думаете, что если бы я пытался захватить мир, то пришел бы на вашу передачу и играл бы в глупые словесные игры? Это не политическое и нерелигиозное движение, Джон. Собственно, это даже не движение. Это ~ контекстуальный сдвиг. Мы даем людям возможность узнать, что Земля не плоская, а круглая. Вот что такое контекстуальный сдвиг. Измените философское мировоззрение группы людей -- любой группы, любого размера, и вы измените результаты ее работы... Отдельные волочащиеся деревья, как правило, неопасны. В одиночку путешествуют только неполовозрелые особи и только до тех пор, пока они не получают возможность присоединиться к стаду. Когда волочащиеся деревья объединяются, необходимо соблюдать особую осторожность, так как стада обычно сопровождают самые разнообразные роящиеся квартиранты, обладающие большой прожорливостью. Такое партнерство взаимовыгодно. Стадо дает квартирантам убежище и, в свою очередь, кормится остатками их пищи и экскрементами. Единственный способ остановить волочащееся дерево ~ сжечь его или повалить. Лишь немногие деревья способны восстановить вертикальное положение. Вместе с тем упавшие особи обычно распадаются на части, которые дают начало множеству маленьких волочащихся деревьев; рои квартирантов тоже дробятся и заселяют вновь образующееся стадо деревьев. Если обеспечена соответствующая защита против роящихся квартирантов, то поваленное волочащееся дерево следует сжечь немедленно. В противном случае его рекомендуется избегать. "Красная книга" (Выпуск 22. 19А) 10. КИБЕРПРОСТРАНСТВО Наихудший из званых приемов тот, где вы единственный человек в комнате, кто понимает двусмысленные шутки, которые вы отпускаете на протяжении всего вечера. Соломон Краткий Тигр безостановочно издавал свое: "Керл... Керл... Керл..." Вверх по склону, в одну сторону, в другую -- мы безостановочно кружили среди красных лиан подлеска, скользя то в тени, то выныривая на пунктирные пятна золотисто-желтого света, часто замирая, прислушиваясь и нюхая воздух. Мы приближались к роще волочащихся деревьев осторожно, кружным путем. Тигр проявлял не просто любопытство -- он был полностью захвачен. Его химические сенсоры пробовали на вкус сухой мексиканский ветер шестьдесят раз в секунду. Многоканальные видеокомплексы сканировали и запоминали цвета и форму каждого объекта в поле зрения тигра, записывая их на четырехмерную, времячувстви-тельную матрицу. Слуховые сенсоры замерили звуки шепчущих насекомых и потрескивающих деревьев. Результирующие корреляции сначала оценивала ИЛ-ма- шина тигра, потом они передавались для дополнительной обработки в бортовом процессоре нашей машины и наконец загружались в красную сеть, где со временем все заново начнут пережевывать стационарные ИЛы, они даже -- бывали такие случаи -- могут запросить исходные записи для пущей уверенности. Дисплей в наших ВР-шлемах был устроен гораздо сложнее, чем в обычных, предназначенных для домашнего развлечения. Опустив глаза, я мог видеть блок управления и показаний приборов, соответствующий реальной клавиатуре, что была передо мной. Глядя вперед, я мог видеть глазами тигра фотографически точное изображение местности, ее символическое изображение с упрощенными фигурками объектов, дисплей военного такти-ческего кода -- или любую их комбинацию. Акустически я находился в огромном открытом пространстве. Звуковые сигналы поступали отовсюду. Те, что, казалось, возникали внутри моей головы, относились к управлению тигром. Голоса моих подчиненных доносились как будто из маленькой тихой комнатки, расположенной прямо за моей спиной, -- настолько характерного островка звуков, что ошибиться насчет источника их происхождения было невозможно. Я позволил тигру исполнить весь репертуар рутинных поисковых действий без всякого вмешательства с моей стороны. Сужающимися кругами он двинулся по направлению к центру рощи волочащихся деревьев, потом снова по кругу вернулся назад. Программирование его лети-ческого интеллекта шло постоянно; зверь знал, что ему искать, он заметит и опознает любое существенное отклонение от известных форм хторранского поведения и соотнесет поддающиеся обнаружению различия с ранее записанными данными. Там, где возникнут значимые корреляции, ему будет дано предупреждение и соответствующий прогноз. -- Квартиранты, -- произнес Зигель. В его голосе не слышалось никаких эмоций. -- Рой? -- Я увеличил тигру поле сканирования. -- Нет, -- доложил Зигель, -- всего лишь несколько разведчиков. -- Ага, вижу их. Ты прав. -- На экранах вокруг машины плясали яркие крапинки света, то приближаясь, то резко отскакивая в сторону. Толкунцы. -- Почему они не роятся? -- спросила Уиллип -- Не чувствуют крови. При запахе крови у них выделяются пищевые феромоны. Для квартирантов невыгодно атаковать роем все, что движется, поэтому сначала они высылают разведчиков посмотреть, стоит ли остальным следовать за ними. -- Вы не говорили этого Беллусу -- Он не спрашивал, -- проворчал я. Спереди роща волочащихся деревьев выглядела как сумрачная арена, окаймленная более чем дюжиной зловещих башен -- они, словно замаскировавшиеся листвой великаны-заговорщики, окружали и загораживали собой пространство между ними. С высоты тигра они казались огромными лиственными колоннами демонического кафедрального собора. Почти твердые на вид лучи предвечернего солнца пробивались сквозь листву наклонными желтыми призмами. Мы медленно продвигались к центру роши. Чудилось, что в пыльном воздухе эхом подрагивает какое-то отдаленное злорадное мерцание, он словно был накален чередующимися пятнами темноты и света, и все здесь принимало вид враждебного, насмешливого волшебства. Может быть, в этом было виновато киберпространство, может быть, мои субъективные фантазии, но здесь хторранские краски казались еще более пугающими. Хотя изначальный цвет враждебной растительности был муарово- алым, на него пятнами накладывались неоново-фиолетовый, ослепительно-оранжевый и черный бархатный цвета. И каждый предмет, все здесь было окружено нежно-розовым ореолом -- возможно, еще один эффект чувствительного спектра киберзверя. Сверху деревья были накрыты саванами загнивающей листвы. К счастью, я не мог почувствовать их зловония, некоторые из их тонких и приторно-сладких ароматов были сумасшедшими галлюциногенами. Толстыми просвечивающими пологами свисали лианы и вуали. До нас доносились звуки, напоминающие писк насекомых и щебетанье птиц, но они были не дружелюбными, а тихими и злобными. Теперь тигр мягкими движениями пробирался через густой подлесок; притаившаяся здесь алая кудзу была такой темной, что казалась скорее черной -- настолько плотными были и ковер и одеяло. Обтекаемая, гладкая машина прокладывала себе путь сквозь жирную вощеную листву, словно металлический питон, постоянно курлыкающий на своем пути. Она двигалась плавно, скользя из тени на свет и снова в тень, то подныривая, то перешагивая через ползучие лианы и перекрученные корни, замирая, приглядываясь, принюхиваясь и прислушиваясь. Ближе к деревьям их корни переплетались гуще, создавая труднопреодолимое препятствие -- цепляющийся волокнистый половик из когтистых пальцев, словно скребущихся в поисках опоры. Они оставляли на земле огромные царапины, цепляясь за нее мертвой хваткой. Повыше запястья корни становились толще и более округлыми, а потом, от этого места, кости дерева устрем-^лись вверх, снова переплетаясь и образуя волокнистые черные колонны каждого из множества стволов волоча-Щегося дерева. Они поднимались и поднимались в нависающий мрак. Высоко наверху купы ветвей плавно отклонялись от основного массива башни, тянулись по сторонам и переплетались с протянутыми руками других деревьев, образуя высокий замкнутый купол. Его перекрытия были покрыты космами паутины, пронизаны густо ветвящимися лозами и задрапированы дымчатыми вуалями. Лишь самое слабое оранжевое свечение проникало через этот плетеный потолок. Отовсюду низвергались каскады дополнительной растительности. Сверху свисали какие-то длинные, черные, страшно перепутанные бороды. Ярко-красные вуали были исчерчены белыми паучьими нитями. Я видел свободно болтающиеся лианы с угрожающего вида пузырями по всей их длине. По стволам высоко вверх взбегали скопления огненно-красных прыщеватых наростов. От буйства растительности кружилась голова, перед глазами стояла сплошная хаотическая стена. Темные враждебные джунгли казались непроходимыми. Тигр бесстрастно двигался сквозь них. Более совершенное зрение Шер-Хана позволяло смотреть в испещренную алым пунктиром тьму и с невероятной ясностью видеть скрывающуюся за ней анатомию деревьев. Фику-соподобные колонны на самом деле представляли собой связки более мелких пучков -- словно и не было дерева, а был просто набор волокон, лиан и корней. Подобно сосудам какого-то огромного органа, они тянулись вверх пучками труб. С готическим великолепием они вздымались вверх, оставляя свободными большие пространства, замкнутые стрельчатыми черными подпорами. Я направил тигра вперед -- исследовать лабиринт пустот в тех местах, где обнаженные корни изгибались вверх, переходя в стволы. Внешне они выглядели как складки тяжелой черной портьеры. Между этими колоннами мог бы свободно пройти человек, между более мелкими опорами он мог бы протиснуться. Здесь были целые проспекты, куда можно было въехать на машине, -- внезапно меня охватило чувство удивления и благоговения перед дерзостью конструкции и размера волочащихся деревьев. Если роща была кафедральным собором, тогда эти высокие мрачные приделы по ее краям были коридорами и галерями, под сводами которых предавались молчаливым раздумьям паломники, где по своим делам бесшумно сновали монахи под своими капюшонами -- или, при более угрюмом складе ума, эти глухие закоулки и щели можно было представить себе логовом убийц, склонившихся над своим неправедным делом. Мы снова двинулись вперед. Лучи желтого мексиканского солнца косыми тонкими лезвиями пронизывали пространство. В воздухе плясала тончайшая пыль; то здесь, то там поблескивали золотистые искры. Причудливый образ непрошено пришел мне на ум. Не волочашиеся деревья -- это была куща деревьев мироздания. Здесь стояли опоры трона Господнего высоко в небесах. Сквозь эти возвышающиеся колонны будет звучать единственный проникновенный голос правды, и его эхо разнесется во всей Вселенной. Здесь будет петь свою песню хор вечности. Возвышенный неземной голос будет дрожать в сверкающем воздухе, его ноты, бесплотные как свет, пронзят каждого здесь стоящего, повергнут в трепет перед картиной, и звуками, и великолепием явления Темно-Красного Бога. Я почти слышал эту песню... Внезапно киберзверь защебетал. И замер. Я потряс головой, пытаясь стряхнуть наваждение. Что это? Прямо перед нами, в самом центре волочащегося дерева, посреди мириад трубок и колонн его ствола, в земле открывался глубокий провал -- уходящая вниз темная дыра без всяких признаков дна. Как высокие узкие башни замыкали собой узкое пространство над землей, точно так же и корни пробили колодец в мягкой черной земле. На какое-то мгновенье мне показалось, что мы наткнулись на отверстие шахтного ствола какого-нибудь рудника, захваченного и заросшего хторранскими растениями. Однако нет -- дыра явно была работой волочащихся деревьев. Их безжалостные всепроникающие щупальца разорвали Землю с ошеломительной яростью насильника. В который раз планета лежала обнаженной и изнасилованной перед хторранскими агрессорами. Тигр осторожно придвинулся чуть ближе. На входе в отверстие корни волочащегося дерева становились толще и краснее. Они выглядели водопадом толстых кабелей -- или вен. Перегибались через край и, переплетаясь друг с другом, исчезали в зияющем провале. Как глубоко уходила дыра? Не просто ли это карстовая воронка глубиной в несколько метров? Или, может быть, доступ к подземному колодцу? Или отверстие тянулось вниз до коренного базальтового слоя и открывалось в великую подземную бездну? Что было на дне? Внутри моей головы звенели все колокола тревоги. Несмотря на мигание предупредительных сигналов внизу дисплея виртуальной реальности, я уже знал ответ. Это -- не случайность. Эта дыра должна была быть здесь. -- Так и есть, -- прошептал я. Вокруг меня загомонил хор быстрых реплик -- это Зи-гель, Уиллиг и Марано подключились ко мне через свои ВР-шлемы. Поток их впечатлений на время заполнил все звуковое пространство. -- Ого... -- Что за чертовщина! -- О господи... -- Все в порядке, заткните свой фонтан, -- оборвал их я. -- Я собираюсь спуститься вниз и прошу не отвлекать меня. -- Я наклонил голову, и в ответ на этот приказной жест тигр легко заскользил вперед. На краю ямы он задержался, понюхал воздух, на секунду прислушался и перенастроил свои зрительные сенсоры на темноту в провале. Впечатление было такое, что там внезапно включили свет. Киберзверь задумчиво тикал про себя, анализируя и решая; он тщательно проверял свои шаги. Переплетающиеся корни обладали упругостью окоченевших мышц. Спускаться по ним будет нелегко. Но наконец тигр удовлетворился. Он один раз прокурлыкал, затем скользнул вниз и без усилия стал спускаться в бездну. Некоторые квартиранты волочащихся деревьев способны издавать широкий спектр запахов в зависимости от окружающей местности. В местах сильного заражения колония волочащихся деревьев издает запахи, привлекательные для хторранских жизненных форм, но в основном неприятные для человека, однако в районах минимального заражения колония выделяет удивительно соблазнительные ароматы, способные обмануть опрометчивых. Сладкий, напоминающий хвойный, аромат -- один из самых характерных запахов для колоний волочащихся деревьев. Это может быть, а может и не быть адаптацией, направленной на привлечение земных животных; имеющиеся данные не позволяют сделать окончательного заключения. "Красная книга" (Выпуск 22. 19А) 11. ДЫРА Если бы это было просто, то это давно бы сделали. Соломон Краткий Было уже ясно, что это -- не обычная нора. Стены туннеля, выстланные мягкой розовой кожей, которая подрагивала, как живая плоть, были густо пронизаны толстыми ветвящимися корнями и более тонкими паразитическими ползучими лианами. Все вокруг было влажным и на вид упругим. Похожие на пучки кабеля перекрученные тяжи убегали вниз, в темноту. Они казались заключенными в оплетку корчами мучительной боли. При спуске тигру приходилось двигаться с большой осторожностью. Почти сразу же он пустил в ход свои клешни, придерживаясь для страховки за корни и стены. Он все время издавал предупредительный щебет, однако двигался не останавливаясь. По мере того как мы опускались все ниже и ниже, различия между этим колодцем и гнездами червей, планы которых были у нас, становились настолько очевидными, настолько бросались в глаза, что в течение нескольких страшных мгновений я боялся, как бы мы не оказались на пороге открытия совершенно нового вида хторранско-го червя -- или, того хуже, чего-нибудь такого, что использовало червей так же, как они использовали кроли-кособак и другую живность. Мое воображение услужливо предлагало бредовые картины огромной раздувшейся осклизлой зловонной плоти, разевающей зияющие пасти, клацающей челюстями, тянущейся резиновыми щупальцами и пьяно вращающей глазами на стебельках. Потом чудовище как-то разом сникло и с позором убралось с моих глаз. Что бы я там ни фантазировал, то, что на самом деле ждало нас на дне этого гнезда, наверняка окажется хуже. Еще глубже на стенах начали появляться другие причудливые формы хторранской жизни -- огромные пузыри и мешки, сочащиеся каким-то грязным сиропом. Тигр доложил, что фиолетовые пузыри, похожие на гнилые сливы, издают точно такую вонь, какую и предполагает их внешний вид. Самые толстые кабели внезапно разветвились, и вместе с ними разветвился колодец. Один его ствол вел прямо, а меньший туннель резко сворачивал в сторону. Мы прошли вниз по главному каналу. Чуть глубже он начал сужаться и одновременно стал заметно глаже. Узловатые лианы, служившие нам путеводной нитью, исчезли в красном студне, покрывающем стены. Теперь канал превратился в мясистую гладкую трубу. Казалось, нам предстоит искать дорогу в подземном лабиринте. Немногочисленные плети корней, еще проглядывающие на стенах неравномерным пунктиром, время от времени ветвились и сливались как гигантские кровеносные сосуды. Возникло ощущение, будто мы очутились внутри громадного зверя -- храбрые микроскопические пришельцы, на ощупь крадущиеся по сосудистой системе. -- Подожди, -- распорядился я и откинулся на спинку сиденья. Тигр послушно остановился. Я подвел сенсор дисплея к одной из ветвящихся вен на стенке канала. -- Видели только что движение? -- Где? -- спросила Уиллиг. -- Что? -- Здесь... -- Я высветил толстую петлю перекрученного кабеля. Послышал голос Зигеля: -- Оставайтесь на связи. Мы прокрутим запись назад... Уй, опять идет. Я не ошибся. Корень пульсировал. На наших глазах небольшая припухлость медленно и вязко двигалась вперед. -- Бу-уль... Бу-уль... Бу-уль... -- произнесла Уиллиг. -- Там течет черная патока. Спустя пятнадцать секунд следующая медленно про-булькивающая порция заскользила вниз по каналу. -- Похоже на сердцебиение, -- сказал я. -- Похоже на проклятое сердцебиение! Я почти слышал его. Почти ощущал стук в моей груди. Какое-то время я не мог вздохнуть. Иллюзия была слишком полной, слишком неотразимой. Я сорвал шлем виртуальной реальности, чтобы убедиться, что по-прежнему сижу в бронетранспортере на безопасном расстоянии. -- Капитан? -- Все в порядке, -- отозвался я. -- Мне приспичило почесать нос. -- Да... -- согласился Зигель. -- У меня тоже иногда возникает зуд. -- Марано? Как обстоят дела с безопасностью? -- Без изменений, капитан. Все тихо. Вы скорее умрете от одиночества. -- Ты даже не представляешь, как ты сейчас права, -- сказал я и снова натянул шлем на голову. И снова меня обступила реальность туннеля. Перед глазами по- прежнему влажно пульсировала толстая вена. Но поскольку в любой момент я мог напомнить себе, что нахожусь за пару километров оттуда, она уже не пугала так сильно. Тревожила не сама вена, а то, к чему она вела. Что она может здесь питать? -- Может быть, возьмем пробу? -- тихонько спросила Уиллиг. -- Сейчас прикажу ему попытаться... Я легонько пробежался пальцами по клавишам, придвинув тигра ближе к толстой красной вене. Из-под его подбородка выдвинулся щуп, оканчивающийся шприцем; игла вошла в каучуковую мякоть, замерла, наполнилась и, отдернувшись, убралась на место. -- Готово. Я отвел тигра назад и перевел дух. -- Не знаю, что мы видим, но это... это определенно что-то. Тигр просигналил зеленым: проба находилась в безопасности. Более чем в безопасности: внутренние сенсоры киберзверя уже записывали ее температуру, состав и данные спектроскопического анализа. В его распоряжении имелись и микроанализаторы: к тому времени, когда тигр вернется, уже будут сделаны фотографии при разном освещении, большая часть предварительных анализов и проверка с помощью ИЛ-моделирования. Даже если мы потеряем машину, данные сохранятся -- зверь постоянно перегружал их из своей памяти в бортовой ИЛ бронетранспортера. Я снова пробежался по клавиатуре. -- О'кей, пойдем глубже. Тигр попятился, и мы снова двинулись вниз по туннелю под рощей. По мере продвижения стали появляться другие структуры, побольше и незамысловатей тех, что встречались выше. Теперь стены канала покрывали рыхлые красные органы, исчерченные узорами тонких черных и голубых вен. Они нервно вздрагивали, когда мы проходили мимо. Что это такое -- я не имел ни малейшего понятия. Снова и снова нам преграждали путь завесы паутины, перекрывающие туннель. Мы прорывали в них дыры, но паутина была столь эластичной и клейкой, что они смыкались за нашей спиной. Фильтры? Возможно. -- Хорошо, подожди здесь, -- приказал я и, сняв шлем, развернул сиденье к вспомогательному терминалу. -- Ну-ка, посмотрим по стереокарте, где мы находимся. Надо сорентироваться, прежде чем лезть глубже. -- Докладываю, -- сказала Уиллиг -- По данным инерционного навигатора Шер-Хан находится на глубине около пятнадцати метров. Туннель, похоже, закручивается по спирали против часовой стрелки. Схематически я нахожусь на трех часах. -- Вижу. -- Я изучил схему. -- Куда он ведет? -- ИЛ отказывается дать прогноз. Если бы это было гнездо червей, -- вслух рассуждала Уиллиг, -- то мы уже прошли бы несколько больших камер. А этот туннель просто уходит все глубже и глубже. -- Не вижу в этом никакого смысла, -- проворчал я и повернулся к своему терминалу. -- Ладно, пойдем дальше. Я надел шлем и снова пустил тигра вперед. Внезапно путь преградило похожее на сфинктер образование, закрывающее весь просвет туннеля, Как будто несколько уже знакомых нам рыхлых органов мутировали в чудовищные красные губы, запечатав мясистый канал от незваных гостей. -- Без комментариев! -- быстро предупредил я. -- Прошу прощения, -- отозвалась Уиллиг, -- но я не могу сдержаться. Чисто фрейдистский случай. Глубокий канал с большими красными губами -- как еще мы должны реагировать? Я вздохнул. Громко. -- А что, если на той стороне -- зубы? -- заметил Зигель. -- Я становлюсь голубым. -- А мне это больше напоминает задний проход, -- сухо добавила Марано. -- Ну как же, у тебя ведь больший опыт общения с жо-пами, чем у всех нас. -- Со своей я общаюсь каждый день, -- огрызнулась Марано. -- А у вас как с анальным общением, капитан? -- Это скорее по части Данненфелзера. -- Никто не захватил вазелин? -- Я же просил вас, ребята, не заводиться, -- спокойно сказал я. Но эта битва была уже проиграна. -- О, полный вперед, капитан. -- Это снова Марано. -- Когда еще мы получим такую возможность? Я задумчиво почесал щеку, прикидывая и отвергая возможные варианты. -- Нам еще надо поработать. Давайте отложим шутки на потом, договорились? Марано фыркнула, Зигель вздохнул, еще парочка хрюкнула. Это было максимально возможное с их стороны выражение согласия. -- Отлично. -- Я пустил тигра вперед. -- Давайте протиснемся туда. -- Будь нежен, -- шепнула Уиллиг. Абсолютно бесстрастно. Большинство сумели подавить смех. Я почувствовал, что краснею. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не взорваться. Я позволил себе только шумно выдохнуть и потихоньку направил тигра в самый центр мясистого сфинктера. Тот сначала сопротивлялся, потом вдруг поддался, и тигр мягко проскользнул внутрь. -- Зря боялся, Зигель, -- сказал я. -- Зубов нет. -- Еще бы -- на таких-то деснах. Просвет с резиновым шлепком захлопнулся. Я посмотрел наверх, и ВР-шлем показал задний обзор. С этой стороны клапан выглядел точно так же. Я опустил глаза и снова уставился вперед: всего в нескольких метрах нас поджидал второй такой же сфинктер. Я пустил тигра вперед. -- Ну что? Шуток больше не будет? -- Не-а, -- откликнулся Зигель. -- Познакомившись с одной задницей, знаешь их все. -- Сразу видно, что ты не работал под генералом Уэйнрайтом, -- заметила Уиллиг. -- Кончайте, -- приказал я. -- Подобный треп -- нарушение субординации. -- Виновата, -- хмыкнула Уиллиг. -- Не забывайте, что наши микрофоны постоянно включены. Я не возражаю против сальной шутки, если она к месту. Солдат имеет на это право, только на нашу долю приходится положенная для каждой операции порция соглядатаев. Поэтому давайте покажем себя профессионалами, каковые мы и есть на самом деле. Мы проскользнули через второй сфинктер, и он тоже с чмоканьем захлопнулся. Впереди был третий сфинктер, на вид толще двух первых, но и его мы преодолели без приключений. -- Кэп! -- Уиллиг колебалась. -- Взгляните на показания Шер-Хана. Подскочило атмосферное давление. Влажность тоже возросла. И состав воздуха изменился. Я посмотрел на дисплей. Она права. Отпив воды, я задумался. -- Эти клапаны запирают серию воздушных шлюзов. Некоторое время мы просто сидели и обдумывали ситуацию. Что могло ожидать впереди? -- Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное? -- спросил Зигель. -- Мне и раньше доводилось видеть перепончатые двери перед гнездами червей, но только не такие -- не концентрические. -- Спустя секунду появилась возможность добавить: -- Компьютер тоже не знает. Значит, так: мы наблюдаем нечто принципиально новое. Примите поздравления. Только воздержитесь тратить свои премиальные. Мы еще не знаем, насколько это важно и что означает. -- По-вашему, это может оказаться важным? -- По-моему, мы окажемся абзацем в следующем издании "Красной книги". -- Я пожал плечами. -- О черт, не знаю, может быть, даже целым приложением. -- Лучше бы мы оказались приложением к хорошей жратве, -- заметила Уиллиг. -- Как насчет того, чтобы вместе пообедать и потом потанцевать? -- Могу предложить брикет из НЗ. Какой предпочитаете? -- Не стоит беспокойства. Лучше я посижу дома, в темноте. Мы прошли через следующий клапан, потом еще и еще, и с каждой новой камерой давление, температура и влажность чувствительно росли, равно как и содержание свободного кислорода в воздухе. Тигр неуклонно продолжал двигаться вперед. -- До каких пор нам еще спускаться? -- спросил Зи-гель. -- До тех пор, пока мы не попадем в атмосферу, близкую к хторранской, -- могу поспорить. Там мы, возможно, получим ответы на множество вопросов. -- И, помолчав, я ехидно добавил: -- Только новых вопросов при этом возникнет гораздо больше. Ладно, идем дальше. Одним из особенно интересных квартирантов, иногда путешествующих вместе с волочащимися деревьями, является терновый саван. Он представляет собой эластичную паутину из лиан, усеянных очень острыми шипами; обычно его находили свернутым складками между стволами волочащегося дерева. Терновый саван реагирует на движущийся объект примерно так же, как венерина мухоловка, плотно обволакивая собой жертву. При этом, чем сильнее бьется жертва, тем сильнее ее сжимает терновый саван. Б конечном итоге жертва, исколотая сотнями, а возможно, тысячами шипов, истекает кровью в ветвях волочащегося дерева. В отличие от венериной мухоловки терновый саван предпочитает не мелких насекомых, а организмы массой от пяти до сорока килограммов. Таким образом, он представляет особую опасность для собак, кошек, детей, коз, ягнят и телят. С терновым саваном добычу часто делят другие квартиранты, но главным образом она приходится на долю самого дерева. Любая жидкость ~ а жертвы тернового савана, как правило, обильно кровоточат -- стекает прямо в накопительные камеры, во множестве имеющиеся в нижних отделах колоннообразных стволов волочащегося дерева. Терновый саван продолжает крепко сжимать жертву до тех пор, пока не высосет из нее все соки. Если жертва крупных размеров, часть питательных веществ, ненужных ему в данный момент, терновый саван превращает в темную воскообразную массу, и эти "жировые запасы" помогают пережить периоды голодовки не только ему, но и волочащемуся дереву, а также многим из его квартирантов. Внутри темной паутины тернового савана можно обнаружить настоящий склеп, заполненный полупереваренной пищей, разложившимися телами, мумифицированными останками и иногда скелетами -- они хранятся там и не выбрасываются как отходы. Волочащимся деревьям необходим кальций, поэтому целые скелеты или их фрагменты разной величины, висящие в складках тернового савана, -- картина довольно обычная. Достигнув половозрелости, терновый саван покидает дерево-хозяина. Взрослые особи достаточно велики, чтобы питаться более крупными жертвами, верхний предел которых пока не установлен. Такие крупные саваны, как правило, встречаются только в районах сильного заражения. Взаимоотношения между волочащимися деревьями и терновыми саванами не являются настоящим симбиозом; последние демонстрируют биологический оппортунизм, поддерживая партнерские отношения с волочащимися деревьями лишь до тех пор, пока не вырастут до определенного размера. Растут ли они самостоятельно или мигрируют вместе с волочащимися деревьями -- в любом случае терновые саваны чрезвычайно опасны. Рекомендуется соблюдать особую осторожность и не приближаться к ним ни при каких обстоятельствах. "Красная книга" (Выпуск 22. 19А) 12. ПОМОЩЬ Если ботинок не жмет, дайте кому-нибудь пинка. Соломон Краткий Следующие полчаса прошли монотонно. Шер-Хан забирался все глубже и глубже в кишечник волочащейся рощи. Теперь двери-клапаны встречались постоянно. -- Капитан? - Да? -- Вы говорили о следующей стадии вторжения, что черви -- только ударный отряд, нацеленный на подавление нашего сопротивления, а то, что придет следом за ними -- что бы это ни было, -- окажется еще хуже, потому что оно должно жрать червей. Вы верите в это? -- Это гипотеза, -- неуверенно ответил я. -- Думаете, на дне мы обнаружим червей? -- Я не знаю, что мы там обнаружим. -- И все-таки это -- не гнездо червей, не так ли? -- Нет, не гнездо. По крайней мере, оно не похоже на те гнезда, которые я видел. -- Значит... -- Зигель замялся. -- Вы думаете, что это -- гнездо пожирателя червей, или их хозяина, или чего-то еще?.. -- Я ничего не думаю, -- отрезал я. -- Мне платят не за то, чтобы я думал. Я докладываю. Предоставляю возможность думать другим. Уиллиг фыркнула. Она знала, что это ложь, но не хотела противоречить вслух, потому что знала, кто может прослушивать наш канал. Но и я знал, что Зигель не заслуживает такого резкого ответа, поэтому добавил: -- Это -- не гнездо, а нечто более сложное, чем просто гнездо. Перед нами -- фабрика. И как только эти слова вырвались у меня, я осознал их правоту. Это было промышленное предприятие -- в буквальном смысле. Какое-то время я сидел парализованный, пока осознание не опустилось на дно моего желудка и не начало с режущей болью подниматься обратно. -- Дерьмо всех святых, -- прошептал я про себя. Потом вслух сказал: -- Зигель, принимай управление. Уиллиг, соедини меня с оператором. А, черт, узнай, не на связи ли доктор Зимф. Через несколько секунд в наушнике послышался новый голос. Женский, незнакомый. -- Хьюстон слушает. -- Вы ведете наблюдение? -- Вы отправили тигра в дыру.., -- Пауза. -- Ну и что? Это -- гнездо червей. -- Нет, не гнездо. Я знаю гнезда. Снова пауза. -- Амне кажется, что гнездо. А, понимаю. Вы встретили неидентифицированные жизненные формы, и... -- На этот раз пауза неопределенности затянулась. -- У вас все в порядке? Нет, этого не может быть. Лучше выведите тигра обратно. Его датчики вышли из строя. -- Они не вышли из строя. -- Я подпустил в тон нотку раздражения. -- Внизу мы столкнулись с чем-то вроде органической фабрики. Нам пришлось пройти через серию воздушных шлюзов, повышающих давление. Их клапаны напоминают сфинктеры мочевого пузыря -- это либо специализированные органы корневой системы, либо симбионты деревьев. Скорее, последнее: похожие двери встречаются в гнездах червей. Мы уже прошли два-три десятка. Уверяю вас, что показатели атмосферного давления верны. -- Вы можете вернуть тигра для дополнительной проверки? -- Это нецелесообразно. -- Я тоном дал понять, что решение окончательное. -- Мы можем связаться с биологической группой? -- Одну секунду. -- В голосе появилось раздражение. Он на какой-то момент пропал, потом снова объявился: -- Оставайтесь на связи. Мы вызвали дежурного офицера в Окленде. -- Можно пригласить доктора Зимф? Я думаю, что мы... -- Вам платят не за то, чтобы вы думали, капитан. Предоставьте делать выводы нам. -- Что это? -- пробормотала Уиллиг. -- Мантра? -- Да, мэм, -- быстро ответил я. Зажав большим пальцем микрофон, я повернулся к Уиллиг. -- Видите? Я же говорил. Она покачала головой. -- Значит, они еще большие дураки. -- И отвернулась к своему терминалу. - Мэм? -- Да, капитан? -- Назовите ваше имя, пожалуйста. -- Специалист первого класса Марта Дозье. А почему вы спросили? -- На тот случай, если доктор Зимф при нашей следующей встрече спросит меня, кто отказался передать ей мое сообщение. Я хочу знать, что ей ответить. -- Очень остроумно, -- заметила специалист первого класса Марта Дозье, -- но ничего не выйдет. Ваше дело передавать информацию, мое -- ее отфильтровывать. Начальство устроит мне нагоняй. Оставайтесь на связи. Окленд отозвался. Еще од