виях Арктики так же уместны, как законник в банде жулья. - А как же багаж? - настаивала Шейла. - Я вовсе не ожидала, что буду играть в Пири или Амундсена. Я не готовилась к Северному полюсу! И кто будет кормить моего кота? Неуверенной походкой, осторожно она шла по обледенелому снегу навстречу нескончаемой вьюге. Рев за ее спиной усиливался. Сначала она приняла его за вой ветра. Однако это рычали двигатели реактивного самолета американских ВВС. Он разворачивался, готовясь к взлету. - Не волнуйтесь, обо всем позаботятся, - откуда-то из снежной пелены прозвучал голос эскимоса. Ее дыхание превращало в сосульки мех на воротнике шубы. - Но мой кот! - Не волнуйтесь! Образы умирающего от голода и жажды Типса и его переполненного дерьмом ящика убивали ее. В боку одного из снежных сугробов виднелась дыра, служившая входом. Обитая утеплителем дверь открылась, и Шейла очутилась в совершенно ином мире. Если бы не лед на капюшоне, она могла бы подумать, что попала в официальное учреждение на Бонд-стрит, или в Брюсселе, или в Майами. - Господи, - ошеломленно пробормотала она, откидывая на спину капюшон, не переставая удивляться переменам, происходящим в ее жизни. Эскимос улыбнулся. - Идите сюда. Я возьму вашу шубу. С минуты на минуту придет полковник Фермен. Он будет говорить с вами. - Да, ах, благодарю вас. - Она махнула в сторону удаляющейся спины и добавила: - Возможно... Внизу стрекотал принтер. Она тряхнула головой и протерла глаза. Шейла никогда не думала, что работа на "МИ-6" выльется в приключения, достойные Джеймса Бонда. Арктическая база? Что все это значит? Необходимо хладнокровно обдумать все возможные варианты. Слишком мало информации, эту игру я не знаю. Внешность появившегося в холле в этот момент полковника Фермена укрепила ее представление о настоящем американском военном. Он носил свитер, который американцы считали формой. От него исходило ощущение уверенности и физической силы, хотя опытный глаз и не мог не отметить проявляющейся полноты. В свете ламп поблескивал лысый череп, волосы росли только на висках. Серьезные глаза оценивающе осмотрели ее. Фермен выглядел так, будто давно не спал. - Майор Шейла Данбер? - Да, полковник. Должна признаться, ваш стиль работы весьма театрален. - Пожимая ему руку, она заметила, как напряжено его лицо. - Да, мы сожалеем об этом. До вчерашнего вечера мы сами не знали, что вы нам понадобитесь. По вашему времени это было раннее утро. Нам пришлось разбудить премьер-министра, чтобы в короткий срок заполучить вас... - Премьер-министра? - Уже второй раз ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не кошмарный сон. В ее мозгу крутились разрозненные обрывки информации, Шейла пыталась свести их воедино. Последнее, что пришло ей на ум, было ужасно. Может, случилась какая-то катастрофа на глобальном уровне? Может, здесь не обошлось без Советов? Может быть, национально-освободительная борьба заставила их обратить свою агрессию на другие страны? Голос Фермена прервал ее размышления: - Пожалуйста, следуйте за мной. Мы откладывали совещание, ожидая вашего прибытия. Толстое ковровое покрытие приглушало звук ее шагов. Стены помещения были отделаны под дерево. На потолке висели лампы дневного света. Фермен круто свернул за угол и ввел ее в обычный конференц-зал. Посередине стоял длинный стол. Вокруг него сгрудились мужчины и женщины. Они тихо переговаривались. Когда она вошла, все разом повернули головы, глядя на нее с интересом. Высокий блондин с чертами лица Адониса носил советскую военную форму. Мускулистый негр, по всей видимости, был капитаном американской армии. Невысокий коренастый парень выглядел как еврей, только что прибывший с Синая. Эффектная брюнетка застыла в ожидании, направив задумчивый взгляд на Шейлу. Другая женщина, с ярко-рыжими волосами, тоже смотрела на Шейлу, но взгляд ее был оценивающим. Все молчали. Если бы упала на пол шпилька, это прозвучало бы, как гром. - Леди, джентльмены, позвольте представить мисс Шейлу Данбер, - Фермен встал так, чтобы видеть выражение лица каждого присутствующего, - вашего командира. Шейла широко раскрыла глаза. Это заявление перечеркивало все ее умозаключения. Ситуация складывалась смехотворная. Что заставило их назначить ее командиром... чего? В ее голове все спуталось, она не могла понять, что к чему, безумная новость почти лишила ее рассудка. И она сделала немыслимое. Она расхохоталась. - Они все в сборе, - Толстяк выпустил воздух из дыхательных отверстий, глядя на экран. Из его туловища вырос манипулятор, и он уменьшил звук до минимума. Люди массу времени тратили впустую. Толстяк много знал о людях, он наблюдал за ними почти триста лет. - Оверон, у нас есть еще время пойти на попятную. Никто ничего не узнает. И те и другие забудут о нашем появлении, - напомнил Клякса, направив на Толстяка длинный глаз-стебель, другой глаз смотрел на экран, на людей, собравшихся в конференц-зале далеко внизу. Он перекатывался взад-вперед на своей закругленной платформе. Потом он протянул свой манипулятор, чтобы включить систему, которая регулировала содержание влаги, собиравшейся в одном из водородных баллонов. Несколько мониторов показывали состояние различных участков корабля, эти отчеты легко прочитывались с центральной платформы, на которую скатился Клякса. Показания приборов изменились, когда солнечный ветер усилился, чтобы оказать воздействие на земную магнитосферу. Ионизация корпуса возросла, и Клякса занялся делом, используя один из своих мозговых центров. Толстяк слегка сплющился, что было признаком волнения. - Мы не будем... мы не можем... - он немного покатался по платформе в поисках решения и направил глаз-стебель на Кляксу. - Разве это не меньшее из зол? С одной стороны, цикл за циклом нас одолевают Пашти. А здесь мы имеем дело с тренированными животными, но всего лишь животными. Что бы ты предпочел? Людей, которых мы можем контролировать? Или Пашти, которые через несколько циклов возьмут над нами верх? Клякса в волнении подпрыгнул на своей платформе. - Ничего. Ты говоришь, что надо быть бдительными с Пашти и их циклами. Но Пашти - это временное и безвредное безумие. А что ты будешь делать с людьми? Временное безумие вступит в схватку с вечным? Толстяк издал свистящий смешок. - Возможно, ты когда-нибудь научишься чему-то у меня, штурман. - Но ведь можно выбрать и другой путь. - Можно, - грустно свистнул Толстяк. - Мы могли бы использовать биологические средства. Было бы нетрудно создать паразита, который при удобной возможности ликвидировал бы Пашти как вид. Клякса превратился в пятнистый белый блин. - Если они когда-нибудь узнают, Пашти... - Смоют Ахимса, как какую-то мыльную пену? - спросил Толстяк, растянувшись по диаметру и принимая форму колеса. - Пашти обречены из-за своей слишком мягкой натуры. - Я думаю, что последствия были бы менее печальные, чем после твоей глупой затеи с запрещенной планетой вроде Земли. Если Овероны узнают, мы... - Я сам Оверон! - выкрикнул Толстяк в ярости и хлестнул, как плетью, глазом-стеблем в направлении Кляксы. - Ахимса слишком долго жили в безопасности. Пашти правы, когда утверждают, что разум - это не самое главное. Почему мы терпим поражение за поражением, а они все глубже внедряются в галактику? А? Разве у нас есть что терять? - Но ведь это грозит отлучением! - Клякса почти завыл, от испуга он таял на глазах. - Если кто-то узнает об этих людях, мы будем... ох, это слишком ужасно! Если Пашти узнают, что мы собираемся сделать, они... - Цыц! - вырвался воздух из дыхательных отверстий Толстяка. - Ты ничего не смыслишь. Соберись. А то ты совсем похудеешь и сдуешься! Клякса опомнился и направил глаз-стебель на людей. Женщина заразительно смеялась. - А если их не так-то легко приручить? Что тогда. Толстяк? Сможешь ты управлять ими? Толстяк сплющился. - Конечно. Они звери. Может быть, умные, но звери. Я и буду относиться к ним как к животным. - Он замолчал, глядя на экран. - А что, по-твоему, я так тщательно изучал последние триста лет? Если они станут неуправляемыми, ну что ж, их история показала мне немало примеров, как привести их в чувство. Фермен провел Шейлу по комнате. - Капитан Сэм Даниэлс, армия США. Она пожала руку чернокожего мужчины, с удивлением вглядываясь в его мрачные глаза и свежие царапины на щеках. - Очень приятно, капитан. - Полковник Моше Габи, израильские вооруженные силы. Молодой еврей энергично затряс ее руку. Полковник Фермен прочистил глотку. - Майор Виктор Стукалов, Советская Армия. Сдерживая невольную дрожь, она встретилась с холодными глазами Адониса. - Очень приятно, - русский наклонил голову в легком поклоне. Даже в голосе его звучала беспощадность. - Майор Светлана Детова, КГБ. - Тон Фермена оставался профессионально сдержанным. Шейла обменялась рукопожатием с привлекательной женщиной с лучистыми голубыми глазами. - Майор. - В английском Детовой не чувствовалось акцента. Фермен повернулся к последней женщине. - Рива Томпсон, АНБ. - Очень приятно. Вслед за Ферменом Шейла прошла в центр комнаты. КГБ? Советская Армия? Израильские вооруженные силы? Почему? Обдумывая свалившиеся на нее новости, она уселась на предложенный Ферменом стул. Командир? Я? Почему именно я? Фермен встал во главе стола и прокашлялся. Вздернув бровь, Шейла откинулась назад. Адъютант вложил ей в руки благословенную чашку чая. Казалось, Фермен с трудом подыскивал слова: - Все вы удивлены, зачем вас здесь собрали. - Она услышала чей-то голос: "Тайна века", - но не смогла понять, чей. Слышался легкий шелест. Шейла огляделась и поняла, что идет синхронный перевод на русский и иврит. - Обстоятельства, - продолжал Фермен, - ну, они несколько необычны. Короче говоря, некоторые факты известны только президенту Атвуду, генеральному секретарю Голованову, генералу Куцову и мне. Мы вступили в контакт, ну, с... - он сглотнул, ему трудно было найти верные слова. - Леди и джентльмены, вас вызвали сюда по желанию существ, которые называют себя Ахимса - это слово, по их мнению, является самым точным переводом. Они внеземные существа, или, если употребить модный термин, пришельцы. Стало очень тихо. - Кто-кто? - ласково спросил Даниэлс, смущенно глядя на Фермена. Фермен поднял руки, призывая к вниманию. - Это звучит дико, но... но... капитан, оказывается, с нами вступили в контакт негуманоиды, обитающие вне нашей Солнечной системы. Существа, которые... о черт, я говорю, как лунатик. Даниэлс вскинул бровь и бросил короткий взгляд на русского, чье каменное лицо приняло такое выражение, словно взгляд американца мог расколоть его лицо надвое. - Полковник Фермен, может быть, я смогу объяснить все лучше, чем вы. - Голос шел из прозрачного облака над столом. - Меня зовут Толстяк. Выткавшееся из воздуха существо никак не могло быть проекцией. Оно просто возникло из пустоты над столом совещаний. Первое впечатление Шейлы было таково: большой белый шар, может быть, пяти футов в диаметре. При более близком рассмотрении она смогла различить небольшие выпуклости и бугры. Из боков шара симметрично торчали два тонких стебля, которые заканчивались черными полусферами диаметром приблизительно в дюйм. Глаза? Так ей показалось, когда они внезапно пришли в движение, отыскивая лица всех присутствующих в комнате. У основания каждого глаза-стебля она разглядела морщинистый сфинктер и дыхательное отверстие. - Вы наблюдаете меня в полный рост, - продолжило свою речь видение, назвавшее себя Толстяком. - Если вы проявите внимание, вы сможете увидеть кое-какие из основных физиологических свойств Ахимса. Белый пляжный мяч аккуратно прокатился по воздуху до конца стола совещаний, плавно вернулся назад и вдруг стал менять форму: сначала он превратился в квадрат, потом в подушечку для булавок, потом в длинный стержень и, наконец, выпустил из себя множество ответвлений - то ли рук, то ли других отростков непонятного назначения. Таким образом Ахимса продемонстрировал свою ловкость и сноровку. Голос из полумрака спросил: - Ну и где вы раздобыли это чудо? Что оно должно сделать с нами? Фермен с благоговейным страхом продолжал пялиться на призрак. - Мы его не раздобыли, оно раздобыло нас. На этот раз Шейла заметила говорившего, это опять был Даниэлс. Он откинулся на спинку стула, высокий, широкоплечий, длиннорукий и длинноногий парень. На его лице было множество глубоких морщин, образующих подвижную сеть вокруг умных глаз, широкого носа и толстых губ. Форма туго облегала его упругие мышцы. В глазах затаилась угроза. С отсутствующим видом он постукивал по столешнице карандашом, зажатым в коричневых пальцах. - Раздобыло? Как? - настаивал Даниэлс. Он тряхнул головой, и в его коротко стриженных волосах сверкнула седина. Шейла отпила чаю, не отрывая от него глаз: ее невольно привлекала природная грация его позы и скептическое выражение лица. Не более скептическое, чем у меня. Она взглянула на русского, и ее удивило, что в глазах его посверкивают искорки веселья. Майор КГБ враждебно оглядывала комнату, словно пыталась обнаружить проекторы. Израильтянин наклонился вперед, усмешка делала его похожим на гнома. Призрак развернулся в воздухе, глаз-стебель обратился к Фермену. - Если вы позволите, полковник Фермен, я отвечу на вопрос капитана Даниэлса. - Давайте. - В голосе Фермена сквозило беспокойство и... что еще? Страх? Ахимса крутанулся и навел глаз-стебель на глаза капитана Даниэльса. - Наше появление из космоса вызовет вполне понятный испуг. Шок приведет к волнениям, войне и, вполне вероятно, к ядерной катастрофе. Поэтому мы решили привлечь к себе внимание ваших руководителей и просто сообщить им, что мы прибыли. Чтобы достичь этого, мы частично блокировали вашу оборонную систему, привели ваш ядерный арсенал в нерабочее, по вашим словам, состояние. Американский президент бросился к компьютеру, с помощью которого мы связались с ним и высказали ему наши пожелания. Советский Генеральный секретарь попробовал сбежать из Москвы, и нам пришлось силой перенести его к экрану. Таким образом и он ознакомился с нашими пожеланиями. Благодаря этому контакт между нами был достигнут без лишней шумихи, суеты и стихийных бедствий, которые могло вызвать менее осторожное пришествие. Русское стаккато прозвучало в переводе: - Это что, американский трюк Уолта Диснея? Ахимса развернулся и ответил, тоже по-русски. Перевод последовал незамедлительно. - Ни в коем случае, господин Стукалов. Мой народ не обитает в вашей Солнечной системе. Наша эволюция началась в другой галактике, в той, которую вы называете "Скульптор". Мы ожидали, что вы отнесетесь к нам скептически, и не боимся этого. Поверите вы сейчас или нет - не имеет значения. Но со временем ваше доверие и помощь станут необходимы. Майор Стукалов провел загорелой рукой по гладко зачесанным светлым волосам. Шейла могла бы назвать его красавцем, если бы не это каменное выражение лица, если бы не высокомерие, которое свидетельствовало об уверенности в своей силе. Его проницательные, умные глаза не могли скрыть хищного облика. Он, наверное, следил за изяществом каждого своего движения: когда он отклонялся назад, казалось, стул сам прилипает к его спине. На внешне невозмутимом лице только глаза смотрели тревожно. - Только чудо может убедить меня, что вы явились с другой планеты. - В свое время я напомню вам эти слова, господин Стукалов. - Ахимса прокатился вперед. - Сейчас нам нужен только краткий разговор. В настоящее время вам приказано подчиняться моим требованиям. Сейчас важно только это. Шейла покусывала губы, стараясь осмыслить происходящее. Этого не может быть! Пришельцы? Разбудить премьер-министра, чтобы доставить меня сюда? Разве может этот... предмет на самом деле быть космическим монстром? Может, это ловушка? Разве в его байках есть смысл? Почему они назначили меня командиром? Как я могу командовать такими опытными бойцами? Как нам узнать, правда ли все это? - Полковник Фермен, - Шейла допила свой чай и нахмурилась. - Перед нами альтернатива: или голограмма, которую мы видим, реальное существо, или мы подвергаемся какому-то особому шоковому стрессу, чему-то вроде проверки. Ведь дело в этом? Ахимса покрутился на месте, чтобы взглянуть на нее. По ее спине пробежала дрожь. Изображение было очень, очень хорошим. - Отличная мысль, майор. Именно такая мысль и должна была прийти в голову в подобных обстоятельствах. Очень хорошо, давайте предположим, что на данный момент вы абсолютно правы. Сыграем дальше? Продолжайте, рассматривайте все это как своеобразную проверку. Проверку ваших возможностей. В наши цели не входит, чтобы вы во что-то поверили: вы еще служите землянам. Поэтому думайте, что дело именно в этом. Так пойдет? - Да. Ее доставили сюда на "Конкорде" - единственную пассажирку. Военный тактический бомбардировщик привез ее на север - опять одну. Объяснения подобных действий сменяли друг друга в ее мыслях. Сердце было готово выскочить из груди. Почему? Что это за игра? Но с фактами спорить трудно: в прозрачном воздухе плавал пришелец. А это абсолютно невозможно! Невозможно? Этот резиновый пляжный мяч просто не мог быть пришельцем! Почему эта проверка проводится на подземной арктической военной базе? Во что обошелся чартерный рейс "Конкорда"? Американский бомбардировщик должен был везти только ее. Как все это было организовано? Это приказ президента или главы администрации? Наконец, почему именно здесь? Допустим, что в один прекрасный день космический корабль завис над Трафальгарской площадью. Что дальше? Паника? Испуганные чиновники отдают приказ военным? Религиозная истерия? Паралич экономики? Крушение рынка? Бунты? Улицы, запруженные военными? Массовый психоз? Синдром конца света. Падение правительств. Предположим, что пришельцы обладают четким представлением о нас как о расе. Как бы они попытались установить контакт? Именно так, как сказал Ахимса. Во рту у нее пересохло, язык внезапно распух. Вконец опустошенная, она взглянула на безвредный призрак пляжного мяча. Один из черных глаз сконцентрировался на ней. - Это и объясняет рейс "Конкорда" ради одной персоны. И реактивный самолет. В это место не доберется пресса. То, что здесь происходит, наружу не просочится. Казалось, бока Ахимса втянулись, он стал тоньше. - Но это и не опровергает гипотезу о ловком трюке. - Ее голос звучал как бы издалека. - Конечно, - согласился Ахимса. О боже! 4 Маленький израильтянин сидел опершись на локоть, голова покоилась на ладони. Он внимательно смотрел на Ахимса, потом перевел взгляд на Шейлу. Мятая танкистская форма, обтягивающая широкие плечи, хранила копоть и гарь недавнего боя. В его обожженном загаром лице иногда проглядывало что-то трогательное, детское. Печальные одухотворенные глаза и приплюснутый нос, словно его не раз ломали. Песочного цвета волосы нуждались в стрижке, они были длинноваты для военного. Щеки обросли четырехдневной щетиной. - Не понимаю. - Его иврит был немедленно переведен. - Мне кажется, за такие вещи несут ответственность президенты, правительства и генералы. Меня доставили сюда по приказу премьер-министра моей страны. Майора Данбер прислал ее премьер-министр. Где они? Что я, обычный офицер-танкист, здесь делаю? - Перед тем как произнести последние слова, он прикусил язык, улыбаясь своим мыслям. Толстяк развернулся, наводя свой глаз-стебель на обветренное лицо Моше Габи. - Ваш премьер-министр не знает, зачем вы здесь. Он просто откликнулся на просьбу президента Атвуда. Я уже говорил вам: кроме присутствующих в этой комнате, только президент, генерал Куцов и Генеральный секретарь знают об Ахимса. Лицо Моше посерьезнело, он поднял палец, но потом подумал и, словно сбитый с толку, откинулся на спинку стула. - Сколько времени уже длится диалог между Ахимса и людьми? - спросила Шейла, увидев, что остальные не выказывают желания продолжать беседу. - Меньше двух суток, - хорошо поставленным голосом ответил Толстяк. Шейла задала вопрос, который уже давно беспокоил ее. Сначала он прятался где-то глубоко в сознании, а теперь вырвался наружу: - Я заметила, что все мы здесь - люди военные. Для этого есть особые причины, полковник Фермен? - Да, - опять ответил Ахимса. - Тогда мне думается, что наши отношения будут носить военизированный характер. В будущем подобные отношения сохранятся? Она тряхнула головой. Ее волнение росло. Она отметила, что сидящие за столом Габи, Стукалов и Даниэлс наклонились вперед - как тигры, готовящиеся к прыжку. В их глазах горел интерес. Лицо скрестившей на груди руки Детовой - женщины из КГБ - было непроницаемо. Ахимса покатался взад-вперед в воздухе. Какое-то время его кожа то вытягивалась, то опадала. Потом он молниеносно втянул бока, став подобием колеса. Его изменившийся голос звучал вполне дружелюбно: - В некотором роде да. Нам, Ахимса, потребуются услуги каждого из вас. - Помолчав, он добавил: - Я хотел бы, чтобы вы успокоились. У Ахимса нет никаких захватнических планов. Мы смотрели фильмы, которые вы называете "Война миров", "Звук шагов", "Пришельцы", и многие другие. Если бы мы хотели завоевать ваш мир, мы бы уже сделали это. Уверяю вас, мы в этом не нуждаемся. Это должно развеять ваши страхи. Шейла почувствовала, что атмосфера накалилась. - Однако вы нуждаетесь в наемниках. - Она привстала со стула. - Капитан Даниэлс, какая у вас специальность? - Особый оперативный отдел, армия США, - прозвучал деревянный голос Фермена. - Продолжу. Майор Стукалов командует подразделением спецназа в Советской Армии. Габи возглавляет штурмовую танковую роту АСАФ. - Он указал на офицера КГБ: - Майор Детова - резидент КГБ в тихоокеанской зоне. Каждый в этой комнате - специалист разведслужбы, как и вы сами, обладает иным опытом, который требуется Ахимса для их, гм, операции. - А где и с кем предположительно мы должны будем сражаться? - мягко спросил Виктор Стукалов, окидывая взглядом комнату. Когда Толстяк заговорил, его тон не изменился: - Если я скажу все сейчас, для вас это будет полной бессмыслицей. - Космос! - страстно воскликнул капитан Даниэлс. - А Рональд Рейган думал, что он первым начнет звездные войны! - А если мы решим, что не хотим отправиться с вами? - спросил Моше. Его губы кривились в усмешке. Ахимса перекатился на бок, чтобы оказаться ближе к его лицу. - Неужели вы хотите остаться в стороне? Моше дотронулся пальцем до небритого подбородка. - Министр обороны Натке сказал мне, что я должен подчиняться всем приказам американцев, и я это буду делать. Я полковник израильских вооруженных сил. Однако мне хотелось бы задать вам один вопрос. Если я уеду с вами, можете ли вы, обладатели сверхтехнологии, способные заблокировать американскую и советскую оборонные системы, можете вы убедить меня в том, что, когда я вернусь с далеких звезд, моя страна не станет арабской? Глаза-стебли выскочили из боков Толстяка и росли до тех пор, пока не оказались в дюйме от глаз Моше. Он ответил ровным голосом: - В ваше отсутствие ваш Израиль будет в безопасности. Это будет платой за вашу преданность. Потом глаза-стебли втянулись, Моше откинулся назад и огляделся, улыбаясь. - Итак, я спас избранный народ, согласившись лететь к звездам и сражаться там? Бен Гуриону и Даяну это пришлось бы по душе. Кто мог подумать, что безопасность моей страны куплена подчиненным командира-англичанки? Эти слова напомнили Шейле о недоверии, с которым израильтяне относились к британцам. - Перед тем как мы продолжим, скажите, почему я буду командовать? Почему не полковник? Или капитан Даниэлс, или майор Стукалов? Эти мужчины участвовали в боях. Почему я, простой аналитик? Толстяк опять покрутился. - Майор Данбер, мы просмотрели досье каждого мужчины и каждой женщины в вооруженных силах вашей планеты. Конечно, у некоторых нет электронных карточек, и может быть, мы выбрали не самых лучших. С другой стороны, все вы знакомы со сложнейшей технологией, с ее применением. У моджахедов совсем нет таких навыков. Дальше. Ваше углубленное изучение теории игр делает вас самой интересной для нас личностью. Ваш талант приумножит силы вашего отряда. Из вас получится самая эффективная боевая единица из всех существовавших ранее. - А разве ваши компьютеры не могут выполнить эту задачу? Неужели вы не умеете управлять техникой? - Нам не нужны специалисты-компыотерщики. Нам нужны бойцы, - настаивая на своем, Толстяк слегка сплющивался. Уголком глаза Шейла заметила, как побледнела Светлана Детова. Майор КГБ побледнела и опустила глаза. В чем тут дело? Шейла внимательно наблюдала за ее руками, опускавшими на стол чашку. Годами Шейла совершенствовала свой талант игрока. А сколько знакомств не состоялось из-за того, что красивый молодой человек не мог выиграть у нее партию в шахматы или в крокет! Именно талант игрока принес ей такой невероятный успех во время Фолклендской войны. Блестящий анализ стремительно превратил ее в майора. - А теперь мы отправимся к звездам? - спросила она, как бы подводя итог разговору. - Может быть, вы хотя бы намекнете, с чем нам придется столкнуться? Сейчас бойцы находятся не в лучшем расположении духа. А ведь вы отобрали лучших солдат из тех, кого могла предложить вам Земля. Толстяк покрутился по комнате, по очереди поворачиваясь к каждому, - все угрюмо смотрели на него. - Мы провели тщательные исследования. Как и в любом деле, здесь нужны компромиссы. Майор Стукалов, например, понимает, что лучшие в мире солдаты - моджахеды. Однако у них масса предрассудков. Если у них отнять их землю, клан и религию, они станут никчемными. А его спецназ многое перенял у них. Капитан Даниэлс и его натасканная команда имеют опыт другого рода плюс определенную беспощадность. Это тоже ценно для вас. Полковник Габи будет незаменимым экспертом в области тяжелого вооружения, так как израильские солдаты владеют техникой отлично, а он - лучший из них. - Глаза-стебли Толстяка обратились в Шейле. - Да, мы выбрали самых лучших воинов. Чтобы улучшить изображение. Толстяк поработал сразу тремя манипуляторами. На мониторе появилась фигура другого Ахимса. Кожа его была обесцвечена жарким солнцем, на ней тут и там виднелись старческие пятна. Сверкающие черные глаза окинули взглядом размеры Толстяка, а мозг зафиксировал результаты осмотра. - Приветствую тебя и желаю здоровья, Оверон, - Толстяк немного сплющился. - Приветствую и желаю здоровья, Толстяк. А я посмотрел на тебя и подумал, что ты занялся изучением другого объекта. - Уважаемый Тэн, я всего лишь принял меры предосторожности, чтобы убедиться, что не выйдет ошибки, - Толстяк чуть-чуть сплющился, его основание сильно прогнулось. - Итак, ты бросил вызов Оверонам? Ты нарушил карантин? В голосе Тэна звучало раздражение, и Толстяк втянул бока, худея на глазах. - Ты знаешь, чего я опасаюсь. Когда я встретился с тобой десять тысяч лет назад, мы поделились молекулами. Я ожидал услышать от тебя, что мое решение является правильным. Твой штурман где-то поблизости? - Он в состоянии медитации. Зачем ему слышать наш разговор? Я установил с тобой связь через особый канал. Он закодирован. Бока Тэна слегка опали. - Зачем ты приходил ко мне, Толстяк? Что ты сделал со мной, когда мы поделились молекулами? - Я... сделал с тобой? Тэн слегка увеличился, из дыхательных отверстий вырвалось добродушное попискивание. - Ты приходил ко мне с какой-то целью. Чем мы обменялись в тот день? Кто ты? - Я всего лишь Толстяк. Не больше и не меньше. Я приходил к тебе, потому что ты первый проник в эту галактику. Из всех Ахимса ты единственный, кто ограничивает себя в делении молекул разума. Многие размышляли о твоем отшельничестве, и я не был исключением. Я полагал, что ты хотел остаться нетронутым, сохранить старые ценности, которые когда-то заставили тебя первым пересечь эту галактику. Галактика сделала виток, и мы переменились, утратили множество прежних качеств. Когда ты отбыл, бессмертию как раз пришел конец, но Ахимса все еще воспроизводятся. Правда, после Вредоносной миграции Ахимса утратили волю. Они удовлетворены тем, что больные виды вроде Пашти постепенно захватывают в свои руки контроль над их жизнями и судьбами? Я не могу примириться с этим. Отверстия Тэна одновременно выдохнули. - Когда мы поделились молекулами, ты что-то передал мне: я изменился. Да, Толстяк, должно быть, ты прав. Я вижу беды Ахимса. Я тоже чувствую тревогу. Если бы ты не был Ахимса, я бы подумал, что ты заразил меня чем-то чуждым, каким-то безумием. - Ты знаешь, почему я рискнул. Мною руководит не безумие, а желание защитить наш род. Ахимса должны оздоровить свое потомство. Наш разум не должен оскудевать в западне разобщения Шисти. Тэн сплющился. - Берегись, Толстяк. Область разума, как космос, бесконечна, больше, чем вселенная, более могущественна, чем мультигалактическая связь. Чудо разума ведет к необычайно быстрому пресыщению. Не ищи путей, которые отвлекут Ахимса от этой упоительной отравы, - это бесполезно. - Не буду, но мы должны привести в равновесие наше существование, уважаемый Тэн. Потеря честолюбия - это грех, особенно тяжкий для Ахимса. Мы можем восхвалять Шисти за интеллект, но ведь жизнь, - это не только исследование границ реальности. Тэн посмотрел на него. - Они всегда думали, что я сумасшедший, из-за того, что я избегал общения с Оверонами, из-за того, что не брал нового штурмана. - Я делился с тобой. Я знаю твои чувства. - Да? Забавно, что ты не понимаешь, каким образом наше деление повлияло на меня. Может быть, я выбросил тебя из того времени? Ты перенес меня... ты перенес меня... - Что? - Толстяк почувствовал, что он тает, несмотря на то что старался держать свои движения под контролем. Если я привнес что-то чуждое в Тэна, значит, со мной произошло то же самое - я обнажил свое незащищенное тело перед людьми? Я погубил себя? - Тревожно, Толстяк. Я чувствую беспокойство. Мне неприятно думать о том, чем мы стали. То, чем ты поделился со мной, лишило меня уверенности. Ты задел глубины памяти о предках, которых я едва помню. Ты сделал мне больно. Заставил меня бояться. Я зол, мне неуютно. Как ты довел меня до этого? - Ты знаешь только конечный результат, то, к чему я пришел, закончив изучать людей. Возможно, именно поэтому их запретили. Они слишком многое показали нам в самих себе. Я собираюсь заставить обленившихся Ахимса вернуться к реальной жизни, возродить могущество, которое претерпело изменения и утратилось. Я зажгу новый огонь в этой галактике, и может быть, мы опять устремимся к звездам, Тэн. Я думаю не только о людях. - И к какому решению ты пришел? - Я возьму людей на Тахаак в разгар циклов. Люди, которых я отобрал, обладают талантом гнева и разрушения. Да, Тэн, они сумасшедшие в своем роде, сильные и отвратительные. Я напущу их на Пашти. А когда циклам придет конец, от вопля ужаса содрогнутся все измерения космоса. - Но ты не собираешься дать волю этим существам? - Конечно, нет. Я буду поддерживать их до тех пор, пока они служат полезной цели. Если что-то пойдет не так или от них начнет исходить угроза, я тут же избавлюсь от них. Никто не узнает, что я нарушил карантин. Понимаешь, вину за разрушение Тахаака я свалю на Пашти, на их панцири с маленьким давлением. - Мне нечего сказать тебе, Толстяк. Я согласен с твоими целями, но не в восторге от методов. Возможно, ты заразил меня чем-то, чего я не понимаю, но я думаю, что действовать необходимо, - Тэн стал гладким, основание его побледнело. - И последнее. Если тебя постигнет неудача, я сделаю все от меня зависящее, чтобы защитить Ахимса от позора. Толстяк пискнул и сплющился, переполненный теплыми чувствами. - Это оправданный риск. - Риск? - чирикнул Тэн. - Ты заставляешь меня задуматься. Я убедил себя в том, что смерть тебе не страшна, что ты видишь в ней какое-то обаяние. Но сделать то, что ты... - Безумие? - Толстяк издал смешок, характерный для Ахимса. - Нет, Тэн, я в своем уме - и я точно знаю, что делаю. После Тахаака все изменится. - Будь осторожен. Я тебя предупредил. Я уничтожу все следы твоей деятельности в случае неудачи. Я буду отрицать, что ты доверил мне свои планы, и объявлю тебя сумасшедшим. Люди, конечно же, будут уничтожены. - Никто не узнает. - Толстяк подкатился к монитору и отключил связь. Космос стал другим. Чиилла проводил время за изучением телеологических и математических изменений среды. Он бы не отвлекся, если бы передача не была сконцентрирована на особом узком луче связи. Но это произошло, и его кристаллическое тело запульсировало, так как разговор двух Ахимса нарушил восприятие микрокосмоса и помешал его теоретическим изысканиям. Пустоты распространялись венчикообразно, они не были стабильны, и Чиилла ожидал очередного фазового сдвига. Но его размышления были прерваны: это нарушение порядка должно подвергнуться жестокой критике. Чиилла проанализировал содержание закодированной беседы Ахимса и обдумал действия Толстяка. Когда он проделал статистический расчет всех параметров будущих последствий, его тело начало излучать все цвета спектра. Если слова Толстяка о том, что "от вопля ужаса содрогнутся все измерения вселенной", были правдой, то внутрикосмическая телеологическая фаза смены информации может быть безнадежно испорчена. Ни в коем случае нельзя поощрять подобные беседы. 5 Мика Габания сцепил пальцы рук и напряг мускулы, выполняя разминочные упражнения. Бледная кожа задрожала и взбугрилась, когда он напружинил сильные кисти. Он взглянул вверх, и взгляд его упал на окно с тройными стеклами, за которыми кружился снег. Почему они привезли нас сюда? Почему мы находимся в центре американской военной базы? Что все это значит? Он отвернулся от окна и поймал свое отражение в зеркале. Он был одет в штатское - белая футболка обтягивала выпуклую грудь. Густые черные волосы коротко подстрижены. Тонкий рот сжат. Скуластое лицо несло отпечаток восточных генов матери - за этот профиль русские недолюбливали его. Черные глаза уставились на зеркальное изображение. - А дальше что, Виктор? - он повторил вопрос, который мучил его с тех самых пор, как самолет сбросил их здесь. - Что все это значит? Он обвел рукой небольшой конференц-зал, соединенный коридором с казармами, в которых их разместили. На сервировочном столике лежали американские журналы. Стулья выглядели раздражающе удобными и уютными. Именно на таких стульях, по его представлению, и должны были сидеть изнеженные американцы. Это место похоже не на военную базу, а скорее на ночной клуб. - Говорю тебе, не нравится мне все это, Виктор. Это похоже на западню. Это место не для нас. Я ничему этому не верю. Нам следует быть настороже в логове американцев. - Терпение, Мика. - Стукалов подошел к нему и стал вглядываться в снежную пелену за окном. - Я не знаю, что и сказать. - Пришельцы? Существа с другой планеты? И они хотят, чтобы мы этому поверили? Что это? Что? Американские враки, купленные в Кремле? Виктор, мне это не нравится. Я не знаю, что все это значит, но мне это не нравится. - Ты уже говорил. Спокойно, Мика, - Стукалов поднял руку в успокаивающем жесте. - Мы солдаты Советской Армии - лучшей в мире. Мы исполняем свой долг. В данный момент находиться здесь и есть наш долг. Вспомни, сам Генеральный секретарь отдал этот приказ. Мика вздохнул, ноздри его раздулись. - Виктор, ты знаешь больше, чем говоришь. Я не спрашиваю о своем долге перед миром. Но солдат имеет право поинтересоваться обстоятельствами. Для меня находиться здесь, на территории американской базы... ну, это тяжко. Я не доверяю американцам. Сколько раз они улыбались, протягивая Советскому Союзу руку, и в то же время вонзали ножи в наши спины. Разве Горбачев этого не знал? Он все время старался улучшить отношения с Западом, а американские "стингеры", вооружение и амуниция переправлялись к узбекам! Виктор подошел к Габания и похлопал его по плечу. Его губы кривила улыбка. - Но мы-то пока еще живы. Кроме того, КГБ тоже здесь. Если тебе от этого легче. - А если дело будет дрянь? Глаза Стукалова посуровели. - Тогда и решим, что делать. Они не дали нам взять с собой оружие, но ножи и мускулы при нас. Мика посмотрел за окно. - И сбежать туда? Стукалов пожал плечами. - Не волнуйся. Неприятности еще не начались, а ты уже переживаешь. Расслабься и наслаждайся жизнью. Это все-таки лучше, чем Афганистан, старина. Мика покачал головой и стал расхаживать по комнате, с силой ударяя кулаком о ладонь. - С чем мы сражаемся здесь? С байками о космических пришельцах? На американской базе? В любой день я справлюсь с афганцами и узбеками. Или в конце концов убегу от них, или убью их до того, как они настигнут меня. А здесь? На лице Стукалова заходили желваки. - Просто мы выполняем приказы. На данный момент наша обязанность - подчиняться. Мика больно ткнул пальцем в грудь Виктора. - Мы подчинились, когда вышли из Афганистана. Посмотри, во что это вылилось! Виктор встретился с его злобным взглядом. - И что это нам дало? Еще один бунт. Узбеки стали свидетелями победы афганцев и наслушались обещаний Горбачева о лучшем будущем! - Сердце Мики сжалось. - Виктор, что случилось с тобой? Последние месяцы, я замечаю, ты замкнулся в себе, ты очень изменился. В твоих глазах упрямство, я это уважал, я думал, что твой гнев направлен против врага. Но теперь я в этом не уверен. Виктор устало улыбнулся, почесав в затылке, подошел к одному из мягких диванов и опустился на него. - Мика, разве ты не понимаешь, что произошло с нами? Я был мальчишкой, когда Брежнев вторгся в Афганистан. Юным лейтенантом я с восторгом писал рапорты в ответ на приказы из Кабула. Два года спустя я плакал, когда мы получили приказ о выводе войск. Но от облегчения, Мика, от облегчения. - Его отсутствующий взгляд был устремлен куда-то в тайные закоулки памяти. - Теперь-то ясно, что вывод войск был ошибкой. - Габания скрестил на груди руки, поглядывая на шрамы, которыми были испещрены предплечья. Следы боевых ранений, такие же, как на груди и ногах, говорили о том, что тема разговора - больная для него. - Разве? - Стукалов был погружен в свои мысли. - Я был свидетелем того, как лучшую в мире армию разбили наголову в Куше, я видел, как молодых парней разрывало на части гранатами, брошенными мальчишками среди бела дня на улицах Кабула. Я видел целый народ - проклятый, одураченный, голодный, засыпанный бомбами, замученный террором - и все-таки они устояли. - Мы могли бы победить. Виктор устало моргнул, потом потер глаза. - Каким образом? Завоевать Пакистан? Ты думаешь, американцы позволили бы? Или китайцы? Даже Индия отвернулась бы от нас, а уж они ненавидят Пакистан... но я потерял мысль... Мы все еще в Афганистане, вот в чем дело. Там погиб Сухов, его кровью пропитана афганская земля. И Иван Макаренко, и Михаил Ломоносов, и Степан Бахтин, и многие другие, которых мы знали, с которыми смеялись, которых потом мы видели мертвыми. Теперь молодых солдат взрывают гранатами мальчишки на улицах Душанбе, Ташкента и Самарканда. Мы усиливаем давление, вводим пополнение, а они становятся все более преданными своему народу, сопротивление охватывает все южные республики. - А что бы сделали вы, товарищ майор? Виктор горько усмехнулся. - Не знаю, Мика. Честно, не знаю. А как по-твоему, долго мы сможем продолжать действовать в том же духе? Кроме нас с тобой, кто еще остался в живых из тех, с кем мы начинки? Только я и ты. Десять лет