войны, включая двухлетнюю передышку в Зоссен-Вунсдорфе, а мы все еще сражаемся, нас жуют и переваривают - сначала афганцы, теперь наши собственные южные республики. Мы мертвецы. Мика, мы только ждем нашего часа. Вот и все. - Ты говоришь как побежденный, Виктор. Холодок закрался в душу Мики. Если Виктор на самом деле так думает, что тогда? Что мне делать? Стукалов покачал головой, невесело усмехаясь. - Ну что ты, дружище, всего лишь... я всего лишь устал. Меня замучили наши погибшие, во сне их души проходят мимо меня пыльной вереницей в кошмарном парадном строю. Но что с тобой? У тебя всегда такой победный вид. Разве тебя не тревожит, что война с каждым днем набирает силу, что твои шансы на выживание тают, что теперь мы воюем со своим собственным народом? Мика вздернул подбородок - этому жесту он научился у партийных офицеров. - Виктор, я выполняю долг перед партией, перед страной, которая дала мне все. Разве мое личное благополучие что-то значит? Как ты можешь задавать такие вопросы? У нас есть великая цель - справедливость, всеобщее братство! - А мертвых - побоку? - Нам всегда приходилось платить кровью! Гитлер был остановлен ценой двадцати миллионов человеческих жизней! Дать свободу миру не так легко. Нам постоянно бросают вызов. Мы должны сберечь свою веру, победить ложь и... и... - Да, да, Мика, я знаю. И не смотри на меня так. Я еще верен партии и государству. - Он рассмеялся и похлопал себя по ноге. - Со мной все в порядке, я не собираюсь верить капиталистической ереси. Моя страна слишком много значит для меня. Я помню свой долг, но я думаю, кто мы такие, куда мы идем. Вот и все. - Настоящие партийцы не задают вопросов, - прошептал Мика, сузившимися глазами глядя на своего майора. Никогда не задают вопросов! Как хорошо он знал это! Какой ценой досталось это знание! Виктор поднял голову. - Я понимаю твои чувства, Мика. Ты искупил вину своих родителей сполна своей... - Не вспоминай их, Виктор. Я не желаю больше слышать о них. Даже от тебя, хотя я и обязан тебе жизнью. - Горячая кровь застучала в висках Мики. - Они предали партию... предали меня. С того дня, как я... Ну ладно, давай просто забудем, что они жили когда-то. Я уже заставил себя забыть их. Ему вспомнилось лицо отца, но он усилием воли отогнал его образ, заслонив его в мыслях другими картинами - лицами друзей по партии, партийными собраниями, сражениями, исполненными ужаса, когда трассирующие пули прорезали ночное небо, когда ракеты взвивались ввысь, а люди кричали и гибли среди скал и песка. Виктор кивнул: - Извини. Прости меня. Все это оттого, что я очень устал. - Он стоял, растянув губы в какой-то стариковской улыбке. - И все-таки не волнуйся. Постарайся развлечь себя, забудь, что тебя окружают американцы. Узнай все, что можно, об их базе, об их привычках и манерах. Смотри на все это, как на разведывательную миссию. Что бы это ни значило. Кремль выбрал нас, потому что мы лучшие. И сейчас наш долг - оставаться лучшими и подчиняться приказам, даже если нам прикажут сотрудничать с американцами. - Никто еще не мог обвинить меня в неисполнении долга. - Отлично, дружище, - Виктор похлопал его по спине и вышел, оставив Мику наедине с памятью о родителях, которая пряталась где-то в уголках сознания, стоять у окна и смотреть на снег. "Когда весь Советский Союз трещит по швам, я не могу потерять еще и тебя, Виктор, - подумал он, вспоминая выражение глаз Виктора перед началом каждой операции. - А что, если Стукалов уже сломлен? Невозможно!" Его терзали сомнения. Президент Атвуд сделал пять шагов по Овальному кабинету и повернулся к Говарду Милфреду, своему начальнику штаба. Глаза президента выражали тревогу. Милфред недоумевал. Джон вроде бы был в своем уме... но пришельцы? Министр обороны обрывал телефонные провода, пытаясь выяснить, что произошло с его ракетами. Все военные базы страны были охвачены смятением, реактивные самолеты патрулировали небо. Вся страна стоит на ушах, почему Джон ведет себя так странно? Какие, к черту, пришельцы? - Джон, ты уверен, что с тобой все в порядке? - Говард, мы долгое время были вместе. Я знаю, что все это похоже на бред лунатика. Ты в курсе, что боеголовки выведены из строя. Пентагон тоже в курсе. Конгресс сходит с ума, обстановка накаляется. Это пришельцы. Милфред сузил глаза. Взявшись за подбородок, он внимательно посмотрел на своего старого друга. - Послушай, может быть, тебе поговорить с кем-то? Вьетнам проделывает странные штуки со многими людьми. Атвуд сглотнул. - Я уже разговаривал - с тобой. Я сообщил тебе, что пришельцы перенесут меня на Вайт-базу. Они называют себя Ахимса. Я должен поставить тебя в известность. Скоро на нас свалится куча дерьма, и я хотел бы, чтобы ты помог мне удержаться у руля. Какой там руль! - Джон, может быть, это стресс. Я имею в виду... Ну ладно, где твои пришельцы? Послушай, я не знаю, что сделали русские с ракетами, но эти безумные бредни о маленьких зеленых человечках... - Они не зеленые, - облизывая губы, Атвуд покачал головой. - Фермен звонил мне. Он говорит, что они круглые, белые... что-то вроде того. - И тебя телепортируют из Овального кабинета куда-то в Арктику? - Правильно. - Атвуд посмотрел на настенные часы, циферблат которых был разделен на временные зоны. - Через тридцать секунд. А что делать, если этого не произойдет? Милфред вздрогнул. Мы должны будем отстранить его и поставить вице-президента. Берт Кук - хороший парень. Что будет с нами? Черт побери, ну почему именно сейчас, когда Советы что-то сделали с нашими ракетами? Пытаясь собраться с мыслями, Милфред на минуту отвернулся взглянуть в окно с пуленепробиваемыми стеклами. - Послушай, Джон, я... Он разинул рот и бросился к тому месту, где секунду назад стоял Атвуд. Воздух еще хранил тепло его тела. - Иисусе! - он пощупал ногой пол, надеясь найти потайной люк. Потом медленно осмотрел всю комнату. - Джон, черт побери! Прекрати эти игры! - Он огляделся, безумие искажало его лицо. - Джон? Черт побери! Ты развязываешь мне руки. Мы не можем позволить себе такие вещи. Сейчас не время! Джон Атвуд смотрел на взволнованное лицо своего друга. Потом он увидел, что секундная стрелка приближается к двенадцати. Внезапная тошнота послужила ему предупреждением. Голова закружилась. Вокруг него все стало серым, и мир померк. Он споткнулся, едва не потеряв равновесия, и потряс головой, чтобы туман рассеялся. Он стоял в обшитом деревянными панелями конференц-зале. Светили лампы. Звуконепроницаемый потолок выглядел совсем обычно, так же как и голубой ковер, в котором мягко утопали ноги. Он сощурился и опять почувствовал противную тошноту. Ноги ослабели от страха. Ну, это уж слишком. Телепортация? Господи! Во что они вляпались? А хуже всего - ничего нельзя сделать! Уступить? Послать всех этих мужчин и женщин - но куда? Три лучшие в мире роты и опытные разведчики занесены в списки какого-то звездного безумца? Бред! Это выше моего понимания. Неудивительно, что Говард смотрел на него так, словно он сошел с ума. Охваченный дрожью, он подошел к столу с деревянной столешницей и с ножками из хромированной стали и наклонился над ним. Держась за сердце, он перевел дыхание и уставился на голубой ковер. Стены до половины были отделаны под ореховое дерево, а выше покрашены в пепельный цвет до самого потолка. Возле стола вытянулись в линию пластиковые стулья, в углу на возвышении разместился маленький столик с кофеваркой. Легкое колебание воздуха и приглушенный шум заставили его оглянуться. В том месте, где он только что стоял, появился Юрий Голованов с серым лицом. Атвуд протянул руку, чтобы удержать его: тот едва не упал. - Не волнуйтесь, - сказал Атвуд, подводя Генерального секретаря к столу и выдвигая стул. Голованов кивнул и вытащил из кармана носовой платок, чтобы вытереть лицо. Рот его судорожно подергивался. Темно-карие глаза русского со страхом смотрели с пепельного лица. Генеральный секретарь был одет в темный костюм - итальянский, как определил наметанный глаз Атвуда. О том, как этот человек взволнован, красноречиво свидетельствовал цвет его лица, освещенного электричеством. Сквозь редкие седые волосы просвечивал начинающий лысеть череп. Атвуд подошел к кофейному столику и взял две чашки. Он наполнил их, уселся, тяжело вздохнув, и протянул одну чашку Голованову. - Я никогда не привыкну к этому, - тяжело дыша, пробормотал Генеральный секретарь. Как и говорил Фермен, слова его тут же волшебным образом были переведены. Атвуд внимательно осмотрел комнату. Что ж, почему бы и нет? Разве так уж трудно организовать перевод, если они в состоянии перекидывать людей из одного конца земного шара в другой? Забавно. Он поискал взглядом проектор или что-то вроде автоматического переводчика и сказал: - Мир изменился, господин секретарь. - Атвуд услышал свой голос, слова были русскими. - Ну как, вам получше? Разве кому-нибудь может быть хорошо! Целый мир лопнул! Юрий Голованов набрал в легкие воздуха и кивнул. Глаза его были подернуты пеленой. - Ничего страшного. Язва желудка - так говорят доктора. Я так понял, что мы находимся на вашей "секретной" арктической базе? - Взгляд секретаря стал отсутствующим, когда он добавил: - До того, как вы вывезли отсюда ваш постоянный персонал, мы держали здесь двух агентов. Атвуд вскинул бровь. - Разве теперь это имеет значение? Голованов взял чашку с кофе и, перед тем как отпить, подул на него. - Не знаю. Поживем - увидим. Оказалось, господин президент, что освобождение мира от цепей капитализма не является насущной необходимостью. Выживание моей страны... Кто знает, что поставлено на карту? - Многие вещи, когда о них подумаешь, не кажутся больше такими важными. Атвуд взглянул на часы, отметил разницу с Вашингтоном во времени и отпил кофе. Он поудобнее устроился на стуле и облокотился о стол, чувствуя, как напряжено все его тело. Такая поза мало подходила президенту, но в данный момент это не заботило его. - Послушайте, - начал Атвуд. В желудке у него покалывало. - Юрий, нам надо договориться друг с другом. Я полагаю, что мир может расколоться. Вы и я должны крепко держаться друг за друга. Мы теперь на одной стороне. На стороне людей. Я думаю, что, несмотря на всю разницу между нами, мы должны работать сообща. Глаза Генерального секретаря вяло моргнули - налитые кровью, такие же возбужденные и встревоженные, как и глаза Атвуда. Казалось, он пришел к неожиданному решению. - Полагаю, господин президент, нам нужно временно забыть о наших разногласиях. Мои люди до сих пор не могут восстановить контроль над ракетами стратегического назначения. Не так важно, каким способом их блокировали, но мы не можем подключить к ним питание. КГБ сообщил мне, что ваши ракеты находятся в аналогичном состоянии. Атвуд кивнул, он подозревал, что Голованов только что открыл ему строго секретные факты. Американские специалисты ломали головы, пытаясь понять причину неполадок. А как мог он, президент, объяснить им, что виной всему пришельцы? Такая новость быстро бы распространилась. Общественность посходила бы с ума. Довольно и того, что инженеры уже почти превратились хнычущих идиотов, наблюдая за тем, как тысячи вольт, запущенные в один конец кабеля, не появляются на другом конце. Черт побери, электричество не может так просто исчезнуть! Физики, обслуживающие ракеты, прекратили работу. Заметив его замешательство, Голованов криво усмехнулся. - Итак, мы вынуждены приказать нашим людям отправиться к звездам. Мой спецназ подчинится приказу. А вот какова будет реакция вашего угнетенного чернокожего героя? Атвуд стукнул кулаком по столу. - Черт побери, Юрий! События развиваются так стремительно! Они еще только показали себя, а мы уже прыгаем перед ними на задних лапах! Откуда нам знать, куда мы пошлем наших людей? Вы никогда не спрашивали себя об этом? - Я думал, господин президент. - Генеральный секретарь махнул рукой. - В отличие от вас, мы часто отдаем приказы, которые не нравятся нам самим. В отличие от Запада, Советский Союз не может себе позволить согласиться с тем, что человеческая жизнь священна. Майор Стукалов возглавит свой отряд, и они выполнят все, что прикажут им Ахимса. - Но что, если... Они одновременно подняли глаза и увидели, что в комнату вошла Шейла Данбер. Она остановилась, ее глаза широко раскрылись: она узнала, кто перед ней, пробормотала едва слышное "извините" и бросилась вон. - А это командир космической ударной армии землян. - Пустыми глазами Атвуд уставился на Голованова. - В самом деле, Юрий, что с нами происходит? Они полностью вырубили нашу оборонную систему. Пять минут назад я стоял в Овальном зале. Догадываюсь, что вы были в Кремле. Они переводят все, что мы говорим, - или это их очередной трюк? Как можем мы... как могли мы... Голованов поднял руку, словно предупреждая Атвуда. - Вы не обладаете врожденной осторожностью, господин президент. У нас не принято говорить больше, чем нужно, это кончается плохо. Атвуд покорно кивнул. - Догадываюсь, что КГБ и партийные комиссары всячески поддерживают такой стиль поведения. Черт побери! Разве я должен был говорить это? - Мы не знаем, враждебны ли эти Ахимса. Может быть, они спасут человечество? - Юрий рассмеялся и подмигнул. - Может быть, один из них шептал на ухо Карлу Марксу, когда тот писал свои труды? Может быть, один из них путешествовал вместе с Лениным в судьбоносном поезде из Швейцарии? Может быть, они истинные коммунисты? Атвуд смеялся вместе с Головановым, хотя внутреннее напряжение не отпускало. "Так ли все это будет? Голованов и Советы собираются выполнять любую прихоть этих Ахимса, чтобы заручиться их поддержкой и технологией? Черт побери! Вероломным политиканам не удастся сбить меня с ног! И я не стану волноваться о происках Советов, алчущих превосходства!" Джон Атвуд пристально посмотрел на своего советского партнера. Нет, еще не все кончено. Запад и Восток по-прежнему находятся по разные стороны баррикад. Никакого доверия быть не может - даже сейчас. Преимущества еще можно достичь. Кто-то из них одержит в этой истории верх. Но кто? Как он сможет объяснить капитану Сэму Даниэлсу значение этой миссии? Поймет ли его этот парень? Знает ли он, что надо делать? И вообще, знает ли это хоть кто-нибудь? Полковник Моше Габи улыбнулся при виде своих офицеров, наблюдающих за тем, как кружится, падая, снег за окнами казарм. Он был уверен, что все они видели тонкую шапку снега, покрывающую Голанские высоты, или случайно выпавший и тут же растаявший снег в Иерусалиме, но к такому зрелищу они были совсем не готовы! Почти вся рота АСАФ находилась в казармах. Люди расположились на банкетках. Кто-то курил, кто-то играл в карты. Комнатный обогреватель поддерживал тепло, привычное для них. Из настенных радиоточек струилась легкая музыка. На спинках стульев здесь и там висели кители и гимнастерки. По телевизору показывали новости. Облаченные в костюмы политические деятели давали интервью. Собравшиеся в кружок мужчины с интересом смотрели, как какой-то наманикюренный вашингтонский денди объяснял, что в распространившихся по Вашингтону слухах о том, что военным нанесен страшный удар, нет ни капли правды. Да, да, с ракетами все в порядке. Нет никакой опасности. Моше распрямил плечи - сутулость не красит военного - и бросил последний взгляд на свой китель. Пусть у него нет блестящей выправки советского майора, зато Моше всегда остается самим собой - настоящим танкистом. В полевых условиях не до ухода за обмундированием. - Пришельцы? - повторил Бен Яр, покачивая головой. - А в Библии о них упоминается? Арий пожал плечами и, слегка прихрамывая, подошел к кофеварке. - Пророки не предсказывали, что у нас будет кофе, жидкий, как вода. Что тебя заботит? Думай о том, куда нам предстоит отправиться, что мы там увидим! - Высокий, костистый, с редеющими волосами на макушке продолговатого черепа. Арий поражал неуклюжестью. У него были плотоядные черные глаза и крупный крючковатый нос. Не раз танк Ария прикрывал Моше с тыла, оберегая его жизнь. - А с какой целью все это делается? - спросил Шмулик. На его предплечье, в том месте, куда попал осколок снаряда, белел гипс. Глаза Шмулика вопросительно смотрели на Моше. - Не знаю, - ответил тот. - Ахимса не сказал. Он только заметил, что мы отправимся к звездам. Но какими бы ни были их требования, будьте уверены, выполнить их будет не так легко. - Его лицо омрачилось. - Думаю, ни для кого из вас не будет новостью, что мы можем не вернуться. Звезды могут стать вторым Ливаном. Стало тихо. Арий опустил глаза вниз и, уставившись на свои поношенные ботинки, сказал: - По еврейскому закону, человека нельзя объявить умершим, пока двое свидетелей не увидят его тело. Моше потуже затянул ремень - как всегда, жесткий язычок выскочил из пряжки, - вздохнул и опустился на мягкий стул. - Разве в данном случае это имеет какое-нибудь значение? Ахимса пообещал, что до нашего возвращения Израиль будет в безопасности. - Он обвел их взглядом. - Разве наши жизни - это большая плата за такое? Бен Яр ухмыльнулся. - И все-таки пришельцы? Да, я видел фотографии и фильм, запечатлевшие вашу встречу. Я не верю этому, Моше. Нет, завтра, или через несколько дней, или на следующей неделе, или когда-то еще мы опять будем вдыхать бензиновые пары у себя дома и совершать набеги на ракетные базы ООП. А это все нереально. Этого не может быть. - Его голос взвился на октаву выше. - И вообще, мне следовало бы стать раввином! - Нам еще повезет, - поддал жару Арий. - Однажды, в свое время, друзья. Рот Шмулика задергался. - Люди взволнованы. У многих есть жены и возлюбленные, которых они не увидят перед отъездом. Моше тоже думал об этом. Сколько лет прошло с тех пор, как похоронили Анну? Уже пять. Время пролетело так быстро. Он привык к мысли, что придет день, и его кости упокоятся рядом с ее прахом - ракеты, разрывы снарядов и бог позаботятся об этом. - Ждите. Имейте терпение. Пока мы не можем ответить на все вопросы. Прошла только одна встреча. - Он проверил часы. - Я почти уже опоздал на вторую. Они смотрели на него настороженно. - Я посмотрю, что можно сделать. В любом случае, наслаждайтесь видом из окна. - Он направился к двери. Спускаясь в холл, он услышал, как солдаты поют "Яффа Яркони", песню, которая стала популярной во время войны 1967 года. Моше на секунду остановился, прислушиваясь к стройному хору мужских голосов. Как много они оставляют в прошлом! А впереди - неизвестность. - Мне это не нравится! - прерывисто дыша, ворчал Мэрфи. - Дерьмовое начало! Парни, мы летим на Луну в компании с надувными шарами? И с русскими? Ну-ну, - Мэрфи улегся на банкетку, устроившись головой на полевой сумке. - Ага, мы видели, как из трубочек выдувается какая-то ерундовина. И эта дрянь, парни, командует парадом. - Мэйсон хихикнул. Он точил острое лезвие своего боевого ножа. - Пришельцы? Иисусе! Голливуд, где ты, я не могу без тебя! - Остынь! - рявкнул Сэм, затягивая галстук. Он ненавидел форменную одежду. А кроме того, его люди застоялись. Они проводили время в праздности. Сэм знал, что если у его команды нет сложностей, она их создаст сама. - Смотрите! - сказал он, обернувшись, глядя на них сверху вниз и внушительно тыча пальцем. - Я не знаю, в какое дерьмо мы вляпались, но вы, ослы, пошевелите мозгами! - он шумно выдохнул. - Нас выбрали, потому что мы лучшие! Усекли? Вы, куски дерьма, задумайтесь! - Ага, ну а как же пришельцы? Парень, они болтают о том, как мы слиняем в космос. А ты видел их корабль? Странно, странно... - возразил Мэрфи, потянувшись заменить кассету в наградном магнитофоне Мэйсона. Мэйсон поднял руки вверх и затряс головой. - Ты на службе, тупица! Мы не только полетим, но и вычистим все конюшни, которые надувные шары захотят вычистить. И вернемся героями. Подумай о курочках, парень! Они так и запрыгают вокруг тебя. Фильм о звездах, герои космодесантов и девки! Мэрфи в такт закивал головой - неистовый голос Мадонны разорвал тишину. - Не знаю, парень. Мне не улыбается терять время, болтаясь между звездами, ни с этими пучеглазыми монстрами, ни с чертовыми Иванами. - Его железный кулачище грохнул по банкетке. - Мы что, обязаны верить этим ублюдкам? Сэм придирчиво оглядел себя и натянул на кучерявую голову берет. - Ну ладно, слушайте, шпана. Я иду на совещание. Остыньте и не вздумайте задирать комми, понятно? Займите чем-нибудь свои мозги и захлопните пасти! Я не желаю никаких рапортов о "несчастных случаях", слышите, вы? А если кто-то меня огорчит, даю слово, психи, размажу по стенке! Сэм крутанулся на каблуках и впился взглядом в Мэрфи. - Слушай. Сейчас мы в заднице. Усек? Никто не понимает, что к чему. Это не обычное задание, придурок. Утри сопли, а то захлебнешься! - Но, капитан... - Заткнись, Мэрфи! - заорал Сэм, сверля лейтенанта бешеными глазами. - Я все знаю. Да, мы до сих пор целы, потому что мы лучшие. И здесь мы потому, что мы лучше всех. Задумайся, парень! Сейчас мы не ждем задания, мы уже его выполняем, и дел такого рода у нас никогда не было. И никаких шуточек, понял? Это тебе не с компьютерами играть и не с бабами возиться! Держи себя в руках! Ты веришь, что дерьмо - коричневое и твердое? Поверь мне тогда, что я тебя, осла, вздерну, если что не так! - Он расправил плечи и широко улыбнулся прямо в протрезвевшие глаза Мэрфи. И добавил более мягко: - А кроме того, Мэрфи, это приказ. Мэрфи хихикнул. - Да, капитан. Усек. Мы с Мэйсоном попридержим мальчиков. Пока этот модно разодетый спецназовский омлет не поджарится, мы не будем кидать в него тухлые яйца. - Не теряй веры, бэби, - сказал Сэм, хлопнул в ладоши и шагнул к дверям. Вздрогнул и обернулся назад. На губах Мэрфи играла невинная улыбочка. Какого черта, к ним нельзя поворачиваться спиной! Холодными мышиными лапками по его позвоночнику от затылка до ног пробежала противная дрожь. 6 - Мы здесь как в клетке у льва, - нервно сказал Мика Габания, наливая из кофейника еще одну чашку на удивление хорошего кофе. Виктор внутренне содрогнулся, услышав зловещие нотки в его голосе. Габания не годится для этого. Мика - сам тигр, сам хищник, он не будет сидеть в клетке - особенно в той, которую соорудил враг. Пока все не закончится, будет много хлопот. Подобно голубоватым облачкам сигаретного дыма, по комнате расползалось недовольство - Виктор чувствовал это. Лейтенант Николай Маленков пощелкал переключателями каналов стереоприемника и нашел передачу классической музыки. Он рассмеялся. - Мика, старина, наслаждайся жизнью капиталистов. Подумай. Однажды и очень скоро мы избавимся от их деспотичного мира. Изо всех сил американцы борются с жизнью, пробираясь по этим толстым коврам. Представляешь, какую боль они испытывают, слушая скверную музыку в отличном стереоисполнении. Это варварство - заставлять нас существовать в этом плюшевом загнивающем логове. И в то же время жалеть их из-за этих излишеств. - Маленков переминался с ноги на ногу. - Жалеть их! Виктор напомнил: - Николай, ты еще не свободен от КГБ. Лицо Маленкова вытянулось. - И после всех этих лет и многих сражений, когда наши жизни висели на волоске, ты хочешь убедить меня, что в нашей команде ты являешься их ушами? Я знаю, что раньше мы работали для них - спасибо партии за ее мудрость, - но узнать, что ты тот самый человек, который держал меня под своим славным каблуком? Я напуган, товарищ майор! - Николай поднес руку ко лбу, как бы защищаясь. Это драматическое заявление заставило усмехнуться даже сурового Мику. Он вылил в кофе полстакана водки и подозрительно оглядел комнату. - Николай, я рад, что ты можешь зубоскалить в окружении врагов. Я надеюсь, что ты будешь улыбаться и тогда, когда мы покинем это место... если мы его покинем. А что, если будет потасовка? Куда нам податься? Ты что, думаешь, что сможешь вырваться из их тисков с помощью своего остроумия и боевого ножа, а улетишь из этого арктического тайника в своем вещмешке? - Я не собираюсь много думать о побеге, - отмахнулся Николай. Он не отрывал глаз от цветного телевизора, стоявшего в углу комнаты. - Ты уже капитулировал перед американцами? - Мика скрестил руки на груди и вопросительно вздернул бровь. - Не совсем. Понимаешь, мы здесь не одни. - Маленков улыбнулся, с интересом глядя, как Габания наполняет для него стакан, потом отвел глаза и стал внимательно изучать деревянные панели на стенах. - Брось ребячиться, Мика. Около часа назад я видел Светлану Детову. Однажды я уже встречался с ней во время совместной с КГБ операции. Там, где есть КГБ... - ...благонамеренному советскому человеку нечего бояться, - закончил за него Виктор. Он бросил последний взгляд на себя в зеркало и проворно выхватил стакан из руки Николая. Сделав небольшой глоток, он вручил стакан хозяину. - Ну а что ты, Виктор, думаешь по этому поводу? Чем все это кончится? Мы станем космонавтами? В этом есть какой-то смысл? - Маленков беспокойно огляделся: он не был уверена безопасности, находясь в этом помещении. Он уже проверил места, где коварные американцы могли спрятать подслушивающую аппаратуру. Виктор прополоскал рот жидкостью, поморщился и проглотил. Наверняка у американцев есть что-то получше! Неудивительно, что все они пьют коньяк или виски. Он переступил с ноги на ногу и задумался. - Я не знаю, что и думать. Космос? - Виктор поднял руки. - Нас попросили верить, что эти Ахимса - настоящие пришельцы. А почему нет? Очень трудно изменить привычный образ мыслей, разве не так, друзья? Ну что, может быть, поверим в это? Просто будем действовать так, словно нам предложили повоевать на стороне этих круглых белых пришельцев. И мы это сделаем. - Бездельники, каждую ночь летающие в Афганистан, - со вздохом добавил Маленков. Виктор уловил напряжение на лице Габания - тот сузил глаза, приставил к подбородку палец и многозначительно посмотрел на Маленкова. - Давайте сыграем в эту игру. Возможно, нам опять придется карабкаться по горам в темноте, и, может быть, мы не успеем опомниться, как моджахеды пристрелят нас. Но перед тем как наступит этот день, я надеюсь, что мы вернемся из космоса сюда, в эти безопасные снега и минусовую температуру - это окружение все же более симпатично, чем маньяки афганцы с автоматами Калашникова. Так что используйте свой шанс. - С удовольствием! - воскликнул Маленков и со стаканом водки в руке упал в кресло, не отрывая глаз от телеэкрана. При виде этой картины Виктор улыбнулся. Аргументы Шейлы Данбер вполне разумны. - Что до меня, я думаю, что это своеобразная проверка. Возможно, чтобы проверить нашу реакцию. Но подумайте вот о чем. Что бы все это ни значило, мы спецназ, мы лучшие. И мы должны вести себя подобающим образом. Улавливаешь, Мика? Никаких беспорядков. Никаких. Я знаю, вы сильные. И вам не нужно доказывать это, отрывая американцу башку только для того, чтобы услышать щелчок. Николай радостно улыбнулся - он нашел переключатель каналов и теперь с восторгом смотрел, как на экране простым нажатием кнопки одна картинка беззвучно сменяет другую. Как им удалось достичь такого контрастного изображения, таких удивительных красок? На экране ни единого пятнышка. - Ты не удивлен? - спросил Маленков Мику. - Я хотел сказать, а что, если это правда? Дай волю фантазии. Подумай, нас могут послать к звездам - мы будем первыми людьми, которых пришельцы выбрали для подобной миссии. Какое чудо... какое... - он покачал головой, глаза его горели любопытством. - Думаю, Виктор прав, - настаивал Габания. - Это какая-то проверка. Я только пытаюсь понять, почему партия сотрудничает с американцами. И какова роль КГБ? Какую цель они преследуют, собираясь служить пришельцам? Это какой-то абсурд! - А почему я должен служить под началом английской бабы? - Виктор нахмурился, лицо его выражало отвращение. - Кругом полно загадок. Почему, кроме нас, выбраны американцы и израильтяне? Потом, многие из этих женщин тайные агенты КГБ. А ведь КГБ предпочитает убивать нелегалов, нежели открывать их тайну. Что все это значит, в конце концов? А, товарищи? И еще, если надо будет кого-то принести в жертву на поле боя, как вы думаете, кто это будет? - Виктор вскинул голову, наблюдая за реакцией товарищей. Габания прищуренными глазами молча уставился в свой стакан, только мышцы его напружинились - с такой силой он сжимал его. Маленков проговорил хитрым голосом: - Ну что ж, товарищ майор, тогда мы должны плыть по течению и стараться не отличаться от прочих капиталистов. Габания что-то сдавленно пробормотал. - Взгляните-ка! - забыв обо всем на свете, заорал Маленков, показывая пальцем на экран, где нежилась женщина в огромной ванне среди скрывающих ее прелести пышных холмов пены. - Я уже готов сообщить американцам, что рад буду вступить в их ряды и прыгнуть в такую же громадную ванну, как их капиталистические бабы! - Ох, Николай, - открывая дверь, вздохнул Виктор. - Иногда я жалею, что я не кагэбэшник. Я бы с удовольствием отправил тебя в штрафной батальон. Если бы ты не был отличным боевым офицером, я бы так и поступил. Когда он закрывал за собой дверь, он увидел восторженное лицо Николая: тот смотрел на американского парня в легкомысленном свитере и нелепой шляпе, который наклонился к говорящему унитазу и разглядывал бурлящую в нем голубую водичку. Слава богу, что у пришельцев нет американского телевидения! Шейла Данбер проверила часы. Уже пора. Она видела маленького энергичного полковника израильской армии, Габи, он спускался вниз. С видом человека, идущего на бой, он шел строевым шагом. Глубоко вздохнув, она вошла в комнату, где во главе стола сидели два лидера. Они вели серьезную беседу. Она налила себе кофе и отошла в сторону к столикам, чтобы не нарушать их уединения. Ее глаза встретились с глазами входящего в комнату Габи. Лицо маленького израильтянина напряглось, а потом губы растянулись в слабой улыбке. Он окинул ее взглядом и, наполнив свою чашку из серебряного кофейника, сел напротив. - За свою жизнь я был во многих местах и многое повидал, но никогда не думал, что окажусь в одной комнате с двумя самыми могущественными людьми на свете. - Моше усмехнулся усмешкой гнома, отхлебнул кофе, и лицо его исказила гримаса неудовольствия: кофе был жидковат. Он пил кофе и исподтишка поглядывал на Генерального секретаря и президента США. - Точно, полковник, я вам сочувствую. У меня и в мыслях не было, что мы встретимся с ними, - отвечала Шейла. - У нас впереди еще много сюрпризов, майор Данбер. Не говорите мне, что вы ожидали быть назначенной командиром первого в мире звездного войска землян. - Нет, полковник, я вовсе не ожидала этого, - проговорила Шейла и подумала о том, что Габи смотрел вызывающе. - А вас очень раздражает, что вы находитесь в подчинении у женщины, у женщины, которая не обладает боевым опытом? Израильтянин посмотрел на нее своими мягкими карими глазами, в которых затаилось лукавство. - Нет, майор. Когда я был мальчишкой, во время войны я служил под началом женщины премьер-министра. Я присутствовал на военном совете, где Голда Меир вырабатывала план разгрома Третьей египетской армии. Ее вопросы и ее понимание военных действий ставили ее на второе место после генерала Авраама Адана. Пожалуйста, не забывайте, в сорок восьмом году наши женщины сражались бок о бок с мужчинами. Наша земля куплена и их кровью. - Понимаю. А я-то вообразила... Он поднял руку и слегка покачал головой. - Пожалуйста, майор. Я принадлежу к армии, в которой чины и субординация отличны от того, к чему вы привыкли. Зовите меня Моше. В израильской армии командный состав чем-то напоминает семью, конечно, не во всем. Вы понимаете, что я имею в виду? Чтобы выиграть войну, все люди должны объединиться, Хорошо узнать сильные и слабые стороны и потребности друг друга. Я привык добиваться результата, не думая о рангах. Она пристально смотрела в его честные глаза. - Умоляю вас, скажите, какого результата вы хотите достичь в этой необычной ситуации? Он рассмеялся. Шейла увидела, что президент и Генеральный секретарь испуганно посмотрели на них. - Кто знает? - проникновенно сказал Моше. - Эти Ахимса обещали мне, что безопасность моей страны куплена нашей службой в их армии. Я знаю, что Ахимса оказались достаточно могущественными, чтобы вытащить меня из пекла боя и перенести сюда, в Арктику. Разве простой танковый офицер обладает таким могуществом? Разве мог я мечтать о подобном? Моя страна застрахована, и дешевой ценой. Может быть, Ахимса знают об арабах больше, чем мы? - Значит, вы думаете, что Ахимса - это реальность? Вокруг его глаз разбежались морщинки. - Смотрите сами. Если Ахимса существуют на самом деле - значит, Израиль спасен. Если нет, то что я теряю? Капитан Сэм Даниэлс ворвался в комнату, сделал два шага и замер, открыв рот. Потом он взял себя в руки, вытянулся в струнку и отдал честь. - Вольно, капитан, - послышался голос президента Атвуда. - Занимайтесь своим делом. Представьте, что Генерального секретаря и меня здесь нет. - Есть, сэр. - Сэм быстро присоединился к Шейле. - Господи! - прошептал он, наливая себе кофе. - "Представьте, что меня здесь нет", он сказал. Как бы не так! Мне надо было пристегнуть Мэрфи и Мэйсона к стене наручниками. О боже, удержи их от глупостей! - Ваших лейтенантов? - спросила Шейла, тряхнув головой. - Угу, они отличные ребята в бою. Но стоит оставить их без дела или заставить их заниматься чисткой обуви, как тут же начинаются неприятности. Никого в мире я не хотел бы иметь за спиной в темноте, на вражеской территории, кроме них - но в этой крошечной запертой комнате? Она всмотрелась в его темную кожу и заметила бледные шрамы, пересекающие щеки. Боевые ранения? Она читала его персональное досье. Очень колоритная карьера. Не так много чернокожих американских офицеров с отличием закончили Вест-Пойнт. И совсем немногие дослужились до капитанского чина в специальном оперативном отделе. - Кажется, в мою команду попали самые сливки, капитан, - Шейла вызывающе улыбнулась ему. - Спасибо, мадам, - осторожно, сохраняя невозмутимый вид, поблагодарил он ее. Шейла скрестила руки и дотронулась пальцем до подбородка. - Моше предложил, чтобы мы с этой минуты простились с официальными титулами, капитан. Вы не против? - Нет, мадам. - Тогда называйте меня Шейлой. - Это прозвучало как приказ, и она увидела недоверие в его глазах. - Ну, Шейла, а русских это тоже касается? - Вы имеете в виду майора Стукалова? Не знаю. Русский? Даже в его голосе таилась угроза. Господи, только не говори мне, что есть еще и политические барьеры. - Сэм, а как ваши люди относятся к службе с русскими? - Им это не по душе, мадам. Моше с задумчивым видом молча смотрел на них. - Вы говорите, что они хорошие солдаты, - она замолчала и задумалась. - Я не уверена, что старая вражда имеет смысл в нашей ситуации. Было бы лучше понять, что, когда мы покинем Землю, кроме нас, там не будет никого. Все, что у нас будет, это мы сами. Я думаю, что прежде всего нам надо добиться того, чтобы ваша команда и бойцы майора Стукалова не перессорились. Этого мы не можем позволить. Это в ваших силах? Казалось, всего минуту они смотрели друг другу в глаза, но Шейла почувствовала, что его взгляд стремится проникнуть глубоко в ее душу. В его глазах она увидела глаза убитых им людей. За ними таилась смерть. От Сэма Даниэлса исходила жестокая сила, неуправляемая и беспощадная. Она стояла лицом к лицу с умным и опытным профессионалом. Во рту у нее пересохло. Боже мой, ну почему я спросила о его силах? Она одернула себя, в ней зрело упрямство. Шейла, этот человек убьет тебя с такой же легкостью, с какой сейчас смотрит. Если ты его не одолеешь прямо сейчас, над тобой будут смеяться. Она боролась с собой, стараясь не отвести глаз от его необузданного взгляда, ее душил гнев. Наконец уголки его губ медленно поползли вверх. - Да, - выдохнул он. - Я могу позаботиться о моих монстрах. Они профессионалы. Мы сделаем все, что нужно. - Хорошо, что мы понимаем друг друга. Черт побери! Он заметил, как я запаниковала? Он слегка приоткрыл рот, задрал подбородок и просиял: - Думаю, что понимаем. Победа! Хотя и неполная, но все же победа. Еще ничего не решено. Сэм будет постоянно испытывать ее, чтобы удостовериться, что она заслуживает уважения. Он поступал так со всеми своими командирами? - Любопытно, Сэм, сколько женщин-командиров у тебя было? - Она повернулась, чтобы опять наполнить чашку. - Считая вас... одна. - Вижу. Он взглянул на нее так, словно хотел спросить: "Разве?" Светлана Детова провела щеткой по волосам. Слава богу, у Барбары Дикс нашлась запасная. Она оглядела в зеркале свой костюм, разгладила складки. Ей была ненавистна мысль о том, что придется дважды появляться в одной и той же одежде. - Ничего не поделаешь, - едва слышно прошептала она. Рыжеволосая американка Рива Томпсон оторвала взгляд от журнала. Полегче, Светлана. Следи за собой. У овцы среди сибирских волков и то больше друзей. Детова осмотрела комнату отдыха. Мужчин тоже так разделили? Советских на одной стороне, американцев и израильтян - на другой? Конечно же, ведь они провели вместе всего лишь одну ночь. И еще она подумала, что ее товарищи должны были бы немедленно внедриться в среду американцев, чтобы разузнать все, что можно, чтобы получить хоть какое-то преимущество. Пора идти. Мило улыбаясь, она вернула хозяйке щетку. - Благодарю вас, Барбара. Автоматический перевод все еще раздражал ее. - Можете брать ее в любое время. - Высокая женщина криво усмехнулась. - Они так быстро отыскали всех, что мне кажется, только у меня есть косметический набор. Много лет назад я решила никогда никого не слушать. - Косметичка выглядит как сумка пилота. - Ага. Красиво и компактно. - Она опять улыбнулась, но за этой улыбкой ничего не стояло. - Посмотрим, что будет дальше. - Посмотрим. Светлана направилась к двери, сожалея, что у нее нет другой пары туфель. Высокие каблуки утопали в роскошном ковре. Зачем Ахимса понадобились женщины? Этот вопрос постоянно крутился в ее мозгу. И что они знают о моих компьютерных возможностях? Дискет не было. Я их стерла. От этой мысли мурашки бегали по спине. Она закрыла за собой дверь и задержалась на минуту, погруженная в размышления. Я начала думать, что рассказ Ахимса - не выдумки. Так ли это? Или это какая-то забавная игра? - Время вышло. Она подняла глаза и увидела идущего к ней Виктора Стукалова. - Добрый день, майор. Она пошла рядом с ним, уверенная, что он с любопытством оглядывает ее. В нем самом ощущался какой-то животный магнетизм. Она заставила себя идти с прямой спиной, улыбнулась ему, окинув оценивающим взглядом. Он выказывал интерес - но какого рода? Были ли прорехи в том занавесе, которым он прикрывал свои эмоции? Его выдавали только эти нестерпимо синего цвета глаза. - Я вижу, вы взволнованны. Она дернула плечом. - Обстоятельства, в которых мы оказались, дают повод для легкого волнения, майор. - Да, это не то что Гонконг. Откуда он знает об этом? - Я не помню, чтобы нам приходилось встречаться раньше, майор. Он улыбнулся и возобновил атаку: - Один из моих парней узнал вас. - Взгляд его стал суровым. - Моя команда... ну, у нас часто были в прошлом перемещения. Один из моих парней когда-то служил с вами. - Думаю, вы неплохо поработали в Афганистане. Холодные голубые глаза Стукалова сузились. - Да. - Но даже лучшие что-то теряют, не так ли? Подбородок его дрогнул. - Даже лучшие. Они шли молча. "Для чего она поддразнивает меня?" - подумал Виктор. Он удив