все в трещинах, и заменить его было нечем, ей придется взлетать вслепую. Чем меньше информации, тем легче работа. Полный вперед - и выкатываться отсюда так же, как влетели. А после этого... но пока было рано думать о том, что будет после. Во всяком случае, пока она не выяснила, есть ли у нее еще импульсные двигатели. Пять минут спустя Табита лежала на боку в грязи под Элис, и над ней нависал корпус корабля. Она пыталась наладить второй домкрат, подставленный под волочившийся двигатель. Табита лежала скорчившись, вытянув правую руку и засунув левую почти по плечо в низкий разрыв. Если корабль сейчас опустится хотя бы на пять сантиметров, он раздавит ее в лепешку, подумала она как бы издалека. Она разговаривала с кораблем. Из носоглотки Табиты вырывались тихие тонкие звуки, пока она неуклюже возилась с домкратом. Табита отдала бы все на свете за возможность снять перчатки. Некоторое время она так и оставалась в этом положении. Она забыла о драконах, мошках, фосфоресцирующих игуанах, маленьких черных змеях. Все эти мысли отошли на задний план перед более важной задачей, и Табита превратилась в машину, более примитивную, чем любой робот. Она была блоком, а домкрат был на блоке. Она была лишь рычагом. Искаженное время текло медленно. Скрытое солнце не двигалось. Марко Метц и Поразительные Близнецы Зодиак не возвращались. Табита поставила корабль на домкрат на достаточную высоту, чтобы вылезти из-под него и дать роботам подставить под него поваленное дерево. Она снова потеряла домкрат, но дерево выдержало. Табита забралась на борт, спотыкаясь на наклонной палубе, торопясь поскорее проверить двигатель. Он все еще работал. Торжествующей вспышкой пламени Табита выдула из него грязь. Она пела. Она плакала. Она вознаградила себя пивом. На связь вышла Саския: - Я нашла его, - неуверенно сказала она. Что это, помехи, или она услышала пение? - Нашла кого? Нашла Могула? - Могула, - ответила Саския. - Марко... тоже... приведем назад Могула. - С ним все в порядке? - Не знаю! - Саския задыхалась, расстроенная, в истерике. Раньше она такой никогда не была. - ...сумасшедший, - сказала она. - Он счастлив. Табита! Табита, как ты там?.. Элис? - Все в порядке, - сказала Табита. Она улыбнулась своему потрепанному кораблю, роботам с герметизирующими устройствами и сварочными карандашами. - Пока что. - Нам повезло, - сказала Саския. - Правда?.. Табита надеялась, что да, потому что это была последняя надежда. Она уселась в свое кресло и противопоставила свои мозги компьютеру. На короткое время у Элис наступило полное прояснение, потом она снова ускользнула. Сосредоточиться было трудно. Один из роботов трудился над дверью люка, которую пришлось сломать Табите, стараясь вернуть ей герметичность. От него было столько шума, что ей пришлось отослать его на корму, оставив дверь висеть на петлях открытой, пока она сидела в кабине с включенным на полную мощность рефрижератором своего скафандра, атакуя укрепленные лабиринты машинной логики. Элис была в полете: мелькнула тень, пролетела по силиконовым коридорам, сверкнула, исчезая за углом, замерла на мгновение, паря за входным отверстием; исчезла. Прошел еще один скучный час. Табита еще раз потеряла сознание. В какой-то момент ей показалось, что она спит и видит сны. Из-за занавесей все время выбегали желтые саламандры и ползали по стенам. Но ведь занавесей-то не было. Неожиданно Табита пришла в себя, думая: оксигенатор. Надо прочистить его. Как долго он у меня проработал? Она оглянулась и посмотрела на блок. Там горел зеленый свет. Правда, это займет четверть часа. А тут ей осталось работы всего на пару минут. Она продолжала работать, прорываясь сквозь код. Табита знала, что ей грозит опасность, знала, что должна потратить эти пятнадцать минут на чистку и перезарядку оксигенатора, знала, что это освежит ее голову, и понимала, что откладывает это из-за того, что ее мозг уже затуманен углекислым газом. Но еще через несколько минут она сможет восстановить ее один блок логики, а потом все будет гораздо легче. Она даже сможет сделать перерыв. Но она все равно сделает перерыв, на пятнадцать минут, потому что... потому что ей так хотелось. Хотелось прилечь. Табита с трудом вылезла из кресла. - КАПИТАН. Кто-то звал ее. Голос был женский. И знакомый. - Мама? - спросила Табита. Ее собственный голос звучал странно, словно она говорила в трубу. - Что тебе нужно? Она легла на пол. И стала наблюдать за красивыми красными и зелеными огнями. Это было так глупо, она провела всю жизнь в этой кабине и никогда не смотрела на них. А они были такими красивыми. Это было странно. - ТЕБЕ НАДО ПРОЧИСТИТЬ ОКСИГЕНАТОР, КАПИТАН. - Сию минуту. - ПОЖАЛУЙСТА, СДЕЛАЙ ЭТО, КАПИТАН. - Релла? Это ты? Последовала короткая пауза. - СЕЙЧАС ЖЕ ПРОЧИСТИ СВОЙ ОКСИГЕНАТОР, ТАБИТА. ПРОСТО СДЕЛАЙ ЭТО, ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ. - Доджер! Табита сделала попытку подняться, но это оказалось слишком трудной задачей. Она нашла на полу какую-то вещь, большой металлический предмет, просто она не могла вспомнить, как он называется. Он был тяжелый. Он поблескивал, светился. Красивые огоньки множились, плавали в ее голове. - ТАБИТА, ТЫ УМИРАЕШЬ. ТЫ СЕЙЧАС УЖЕ УМИРАЕШЬ. Куда бы ни бросила сейчас взгляд Табита, ей отовсюду подмигивали огоньки, заслоняя все, как вуаль. Тень, словно кто-то двигается по пустому трюму. - Я вижу тебя, Доджер. На самом деле она ничего не видела. Табита моргнула. Она ощущала боль в груди, и от этого ей было трудно думать. Она хотела спать, но боль была слишком сильной. Там вообще кто-нибудь есть? Может, кто-то из них вернулся, кто-то из людей в дурацких скафандрах. Раздался громкий сигнал тревоги, завывая и пронзительно визжа. - ТАБИТА! ТАБИТА! ТАБИТА ДЖУТ! - Ладно, Доджер, - хрипло проговорила Табита. - Ради тебя. Только... ради тебя... Она не могла подняться. Шум распластывал ее, разбивал о пол. Голос все кричал, пока она с трудом ползла на спине вдоль стены - до тех пор, пока не смогла протянуть руку над головой и на ощупь отсоединить подачу воздуха от панели. - Ради тебя, Доджер. Она вставила наконечник в в свой респиратор. - Д... И потеряла сознание. Она была под водой. Глубоко под водой и дышала под водой. Это было легко. Просто вдыхаешь и выдыхаешь. Если бы только кто-нибудь знал, как это легко. Она напряженно двигалась сквозь ночь из воды, расталкивая ее руками. У них там, внизу, тоже были звезды. Они рябили, когда она Табита приближалась к ним. Они подмигивали, пульсированием передавая ей послания. Давай, говорили они. Давай. Она была на глубине. А потом она лежала на полетной палубе "Элис Лиддел", ее легкие поднимались и опускались от потока собственного воздуха на корабле, в голове у Табиты стучало, в ногах и руках покалывало. Сквозь разбитое ветровое стекло она могла видеть мрачное сияние жаркого, согбенного леса, моросящий дымящийся дождь. Идиотка, сказала она себе, жадно глотая свежий воздух. Идиотка несчастная. Она подумала, что здесь кто-то есть, разговаривает с ней. - Элис? - спросила Табита. Горло у нее болело. Ответа не было. Опершись на стену, Табита села. Все еще подсоединенная к шлангу подачи воздуха, затруднявшего ее движения, Табита протянула руки за спину и отстегнула оксигенатор от спины. Потом она рывком продвинулась настолько, чтобы вставить его в блок чистки. Наклонив голову набок, Табита как раз могла видеть счетчик и то, как низко упал уровень. Она содрогнулась. В трюме что-то застучало. Там что-то было. Об этом Табита даже не подумала. - Саския? Ответа не было. Может быть, попугай вылез из своего ящика. - Тэл! - позвала Табита. - Сюда, Тэл! Не было и попугая. Табита пососала свою трубочку. Глотать было больно. Превозмогая боль, Табита поднялась на ноги. Все ее мышцы словно были набиты наждачной бумагой. Судорожно вздохнув, она оперлась на стену и посмотрела на оксигенатор. Десять минут, прежде чем она сможет снова надеть его. Десять минут она будет ждать, беспомощная, на привязи, что существо из трюма придет и схватит ее. Последовало долгое молчание. Потом негромкий глухой удар и стук. Летучая мышь, подумала она. Влетела через открытую крышу и не может найти пути наружу. Шесть минут. Пять. Четыре минуты сорок пять секунд. Снова стук. Словно мелкие кусочки металла, подумала Табита, в отчаянии соображая, что бы это могло быть. Что-то с металлической чешуей. Игуаны. Вот это что. Две минуты пять восемь секунд. Чтобы забраться в корабль, игуане пришлось бы залезть вверх по одному из крепежных деревьев, пробраться по кабелю, попасть на крышу и провалиться сквозь двери, закрытые на задвижку. Снова звон, долгий, протяжный. Одна минута. Что-то было внутри и ждало ее. Табита увидела свой гаечный ключ, лежавший на полу кабины. Она сообразила, что задерживает дыхание. Если она будет задерживать дыхание, что же она будет высасывать из этого воздуховода? На блоке оксигенатора засветилась панель индикатора. На ней появились слова: "ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ОТСОЕДИНИТЬ ОКСИГЕНАТОР, ПОКА НЕ ПОГАСНУТ ВСЕ ОГНИ И ЦИКЛ НЕ ЗАВЕРШИТСЯ". Табита схватилась за оксигенатор. Механизм заворчал. Свет не гас. Империи поднимались и рушились. Свет не гас. Вселенная сонно вращалась вокруг своей оси. Свет погас. Табита схватила оксигенатор и перекинула его через плечо. Закрепив его на месте, она услышала щелчок клапана и набрала полные легкие свежего воздуха. Табита отсоединила подачу воздуха от своего шлема и подхватила гаечный ключ. Ну, вот, что теперь? Она спустилась вниз, в трюм, двигаясь так тихо, как только могла. Оперлась на раму поврежденной двери, чувствуя, как покачивается под ней Элис. Из багровых теней что-то низкое поднялось и пошло ей навстречу. Это была не игуана. Это было что-то большее по размеру, чем игуана. Табита резко отвела назад руку, чтобы запустить в существо гаечным ключом. И тут она увидела, что это. Это был робот с тамбурином. Передвигаясь, он звенел. - Ах, ты, глупый кусок металлолома, - устало сказала Табита. - Отдай мне это. Робот отдал ей тамбурин. Табита вручила ему гаечный ключ. - Вот, - сказала она. - Почини эту дверь. Его глаза коротко сверкнули. Табита присела на корточки, проверила световые сигналы на его панели и задала последовательность команд. Затем с тамбурином в руке повернулась, чтобы вернуться через дверь в кабину. Робот, спотыкаясь, брел за ней. Табита посмотрела на тамбурин. Встряхнула его для пробы. Поставила ногу на трап, ведущий в кабину пилота. Подняла глаза. Там что-то стояло, зловеще нависая над ней, похожее на раздетое пугало; или на вырванный с корнем куст; или на разбитое дерево. Оно наклонилось к ней, скрипя и сгибаясь в самых невероятных местах. Табита глотнула. - Г-гектор? - сказала она. 46 Фраск зашипел. Звук был похож на шипение зеленых прутьев в огне. Табита отступила на шаг. Внезапно, вращая бедрами и дергаясь, фраск сошел вниз по трапу. Его движения напоминали чем-то походку аиста; или плохо слушающуюся команд марионетку. В тусклом освещении он был поразительно похож на ожившую вязанку хвороста. Его тело было длинной, выпуклой массой светло-коричневых волокнистых трубок, из которого торчали четыре похожих на веревки руки и две тощие ноги, вид у них был такой, словно их вставили в тело, или они выросли под каким-то совершенно произвольным углом, как виноградные лозы. Он был гол, хотя с тем же успехом можно говорить и о том, что насекомые раздеты. Его броней было его собственное тело. Фраск стоял у подножия трапа совсем рядом с Табитой. Он возвышался над ней. Он разглядывал ее, склонив голову на плечо. Его глаза были глубоко посажены, круглые и черные, как ягоды, они были очень маленькими и блестящими. - З-з-звез-з-долет, - произнес фраск. Табита отчетливо расслышала слово, хотя его голос трещал так, что можно было подумать, что включилось ее радио. - Да, - отозвалась Табита. - Мой звездолет. Двигаясь очень медленно и все время стоя к нему лицом, Табита протиснулась мимо фраска и поднялась по трапу в кабину. Существо провожало ее глазами. - Меня зовут Табита Джут, - очень отчетливо произнесла Табита. - Можешь называть меня "капитан". Она отвернулась от фраска, чтобы положить тамбурин, но он снова зашипел, и Табита подскочила. Она медленно протянула руку, положила ее на ремни кресла, готовая сесть в него. Затем снова обернулась, глядя вниз на фраска. Он все еще смотрел на нее. Табита подумала, интересно, что он вообще понимает и насколько опасен, если его напугать. - Твои друзья очень беспокоятся за тебя, - сказала она. Фраск покачал головой, вращая ей, как штопором. - Марко Метц, - сказала Табита. - Близнецы Зодиак. Твои друзья. Похоже, он ничего не понял. Табита показала рукой через разбитое ветровое стекло на гротескный лес снаружи: - Они все там, ищут тебя, - сказала она и уселась в свое кресло. Тогда он пришел в движение. Он тут же примчался вверх по трапу и встал рядом с Табитой, так близко, что это стало ее раздражать. Ветви, из которых состояло его тело, были узловатыми и казались жесткими, как кости. В некоторых местах между ними можно было просунуть палец. Насколько Табита могла видеть, он весь состоял из веток. - С-с-система, - прошипел он. Он в изумлении уставился в ветровое стекло и неожиданно выбросил одну из своих рук перед собой. Его когтистая рука с громким стуком опустилась на пульт. - С-с-солнечная система, - сказал он. - Венера, - отозвалась Табита. - Это Венера. Она старалась не смотреть на когтистую лапу, лежавшую на ее пульте. И спросила: - Ты умеешь ремонтировать плексиглас? - Ей пришло в голову, что он, может быть, смог бы это сделать, если бы захотел. Она вспомнила, как они строили Изобилие, скручивая его костяную ткань из вакуума, из пены частиц. У фраска на лице появилось какое-то выражение. Его физиономия сложилась по длине внутрь. Впечатление было таким, словно сушильный поднос неожиданно разбился на две части, хотя движение было направлено внутрь. Казалось, он хочет всосать в себя половину лица. Табита содрогнулась. - Слушай, я очень занята сейчас, - быстро сказала она. - Мы долго не протянем, твои друзья и я, если я не запущу корабль, так что, если ты не возражаешь, ступай лучше назад в трюм и подожди их там... - Табита сделала недвусмысленный жест в сторону трапа. - Я постараюсь их вызвать и сообщить им, что с тобой все в порядке, ладно? Лицо тут же разгладилось и приняло правильную форму. Если ее вообще можно было считать правильной. Рот фраска все еще был открыт. Между его маленькими прутяными зубками свисали яркие струйки слюны. Он не двинулся с места. Табита осторожно протянула руку к пульту и включила свое аудио. - Элис, тут фраск, а я не знаю, понимает ли он меня, что мне делать. Ответа не было. - Ну, давай же, Элис, ты же только что была здесь, я знаю. По-прежнему ничего. - Черт! Табита вызвала Саскию. Она пробовала все местные частоты в надежде, что выйдет на нее через всю эту статику. И неожиданно для себя, отчаянно надеясь, что Саския жива: - Алло, алло, Саския, ты меня слышишь? Последовал ответ. Голос Саскии пел: - ...к солнцу, пока не сольемся воедино, почти начали, дыша... мы... бежали, к с... Сигнал проходил безобразно, но она явно бредила на грани срыва. Табита закрыла глаза. Ее отчаянию не было предела. Эта планета забирала их, одного за другим... - Алло... бита... слышишь? Это была Саския. Пение продолжалось: это был Могул. - Саския! Где ты? Фраск рядом с ней резко пошевельнулся. Когда он двигался, что он делал очень внезапно и конвульсивно, все его ветви перестраивались, так, словно они были эластичными трубками, протянутыми между крошечными странными наростами. Затем, когда он останавливался, что он тоже проделывал очень неожиданно и при этом застывал намертво, ветки снова становились твердыми, как кость. - ...Убежал, - говорила Саския. Или Могул, Табита уже не различала. Очень издалека доносился и голос Марко: - ...Иду к тебе, - сказал он. - Через пару минут. Он все еще давал обещания. - Ваш приятель здесь, - передала Табита, сама не зная, кто ее услышит, если услышит вообще. - Ваш приятель здесь. Он здесь. Фраск снова коротко дернулся: - С-с-служи мне, - сказал он. Звук "м" у него был больше похож на "н". "С-с-служи нне". Табита начала злиться: - Ты хочешь лететь на Титан? - спросила она и снова указала на трюм: - Тогда ступай туда, сядь и заткнись. Он снова двинулся, отходя от Табиты, перебирая конечностями, пошел вдоль прохода, сминая мусор своими колосовидными ногами. Но он просто мерял шагами помещение. Табите захотелось кричать. Ей надо не обращать на него внимания и посмотреть, не оставит ли он ее в покое. Табита повернулась к пульту, ее сердце билось при этом гораздо быстрее, чем ей того хотелось бы. Незваный пассажир неожиданно хлопнул другой сухой когтистой лапой по пульту совсем рядом с ее левой рукой. Табита подскочила. У нее перехватило дыхание. Она обернулась к нему лицом. Фраск пристально смотрел на нее сверху вниз. - Восссстанови меня, - сказал он. - Тст. В наушниках Табита снова услышала голоса. Наконец-то. Они вернулись. - Марко, - передала Табита. Она уже чуть не падала. - Отзови эту штуку. - Отозвать что? - спросил Марко. Его голос звучал сердито и устало. Она не поняла, то ли он ее расслышал, то ли не знал, что фраск объявился. - Гектора, - сказала Табита. - Или как его там. Просто позови его по имени, Марко. - Да я не знаю, как его зовут, так его и разэтак, - заявил Марко. - Замечательно, - сказала Табита. Усталыми пальцами Табита отстегнула ремни и встала. Фраск не пошевелился. Он загораживал ей дорогу. - Извини меня, - сказала Табита. Это было все равно что говорить с деревом. Слишком измученная, чтобы бояться, Табита оттолкнула его и прошла. Он ее не убил. Ветки были жесткими, как кости. Табита выглянула из одного иллюминатора, потом - из другого с противоположной стороны. Она уже видела их, они возвращались из леса с совершенно неожиданной стороны. На Могуле был скафандр цвета электрик, с рукавами и брюками, похожими на укрепленный рифленый шланг, и двумя короткими воздуховодами, совсем другой, чем у Саскии. Он брел неверной походкой, с болтающимися руками и ногами, и смотрел вверх на деревья и небо. Саскии и Марко приходилось изрядно трудиться, направляя его по правильному пути. Могул увидел Элис, висевшую между деревьями. Табита услышала, как он громко и радостно рассмеялся. Табита обернулась и подозвала фраска. - Марко Метц, - сказала она. - Могул. Саския. Твои друзья. Вон там, - она указала рукой. Фраск подошел к верхней ступеньке лестницы и там остановился. Табита попыталась опять жестикулировать, но потом ей это надоело. Она подошла и взяла одну из его конечностей. Он выдернул руку, так что она взялась за другую. - Твои друзья! - повторяла Табита. Каким-то образом ей удалось провести его вниз по трапу к внутренней двери и открыть обе двери одновременно: - Смотри! Могул вскрикнул, крик прозвучал, как сигнал тревоги и вызова. Он вырвался от своих поводырей, разбрызгивая грязь, помчался между переломанными деревьями и выскочил на просеку. Марко и Саския бросились за ним, окликая его по имени. Могул, спотыкаясь, бежал к кораблю, Саския гналась за ним, Марко замыкал процессию. Могул бежал прямо к двери, где стояла Табита, а над ней нависал фраск, и одним прыжком вскочил на порог, ухватившись обеими руками за дверную раму. Его визор полностью открывал лицо. На тыльной стороне стекла и на лице была кровь. Кожа Могула, обычно фарфоровой белизны, похожая на выбеленную кость, сейчас была вся в красных и пурпурных пятнах, в разрывах кровяных сосудов. Его скафандр, пригодный разве что для прогулки по Цересу, перегрелся. Венера испортила охлаждающее устройство и подкладку для давления. Глаза Могула были огромны, как зеркальные антенны, рот широко разинут, губы растянуты, обнажая зубы, длинные, как у лошади. Фраск рывком пришел в движение. Казалось, он хочет почесать себе спину. Вместо этого он вынул маленький металлический синий пистолет и направил его на прыгавшего на него человека. Оружие выстрелило. Одной рукой Могул отбросил Табиту в сторону, сбив ее с ног. Она растянулась на пороге внешней двери, почти упав на Саскию, бросившуюся вслед за братом. Они столкнулись, и Саския упала навзничь в грязь. Фраск снова выстрелил. Заряд ударил наружу, сквозь дверь и попал в землю, забрызгав грязью маску Марко. Табита поднялась на одно колено. Саския лихорадочно пыталась взобраться на порог позади нее. Могул сцепился с фраском, что-то нечленораздельно крича ему и заталкивая его назад через внутреннюю дверь. Фраск извивался, гибко растягиваясь во всех направлениях с бешеной скоростью, размахивая рукой, державшей пистолет, в туманном воздухе. Могул дернулся. Из его скафандра в шлюз вырвался клуб льдисто-голубого пара. Саския пронзительно закричала. Табита бросилась на боровшихся, пытаясь схватить пистолет. Пытаться поймать руку фраска было все равно что пытаться схватить скользкий кабель, который тащит огромная лебедка. Могул лежал на полу, он зацепился в проходе и старался увлечь за собой фраска. Он обхватил своими длинными руками его ноги и ухватился за две руки фраска. Табита стиснула обеими руками лапу, сжимавшую пистолет, и стала тянуть. Фраск вывернулся и ослабил хватку. Пистолет полетел в кабину. Промчавшись мимо Табиты, перепрыгнув через брата, кувыркаясь, Саския ринулась вверх по трапу за оружием. Марко уже был на борту и вступил в драку. Фраск схватил Табиту поперек груди и швырнул ее через всю палубу. Согнувшись, сквозь пелену боли она увидела, как он, двигаясь теперь еще быстрее, подхватил Марко и просто выбросил его из корабля, и потащил за собой кричавшего Могула по инерции. Саския прыжками промчалась по трапу с пистолетом в руке. Она выстрелила всю обойму в спину фраска. Тот даже не обратил внимания. Он наклонился над ее братом. Фраск метался по кораблю. Табита видела, как его ноги лягали воздух. Она силилась подняться. Фраск, все так же двигаясь с бешеной скоростью, развернулся на бедрах на сто восемьдесят градусов. Держа Могула за шею, он поднял его вверх и швырнул на палубу. Шейный герметик Могула треснул, выбросив мощную струю голубого пара и алой крови. Саския кричала и пыталась броситься на фраска, но Табита схватила и удержала ее. Саския была легкой, как ребенок. Фраск сжал шею Могула двумя руками. Лицевое стекло его скафандра стало покрываться красным. Внезапно оно покрылось трещинами, сразу и по всей ширине. Тело Могула выгнулось, длинные руки раскрылись, широко растопырив пальцы. Его каблуки колотили по палубе. А потом он упал и уже лежал совершенно неподвижно. Саския пронзительно вскрикнула, сделала последнюю отчаянную попытку броситься на фраска, а потом обхватила руками Табиту и прижалась к ней так крепко, что Табита почти ощущала ее тело сквозь костюм. Фраск подошел, стуча и протягивая к ней все свои руки. 47 BGK009059 TXJ. STD ПЕЧАТЬ t &&n - hf = st = sqtmm &%' xjxJXJ РЕЖИМ? VOX КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 18.08.67 ГОТОВА - "Контрабанде" следовало бы выступить на 5-свадьбе. Им следовало бы где-нибудь выступить. Где угодно, только не здесь. У них бы по-настоящему хорошо получилось на 5-свадьбе. Знаешь, я ведь как-то ходила на одну. - ОДНУ ЧТО, КАПИТАН? - 5-свадьбу. А ведь найдется совсем немного людей, кто может этим похвастаться. - ПОЛАГАЮ, НЕМНОГО. - Не так уж много найдется людей, которые оказались запертыми на Мнтсе, не говоря уж о том, чтобы пойти на 5-свадьбу. - КАПИТАН? - Да, Элис? - ЧТО ТАКОЕ 5-СВАДЬБА? - Палернианская. Палернианская свадьба. Ты помнишь, как мы летали на Мнтсе? - ПАРУ ЛЕТ НАЗАД? - Правильно. У нас был субподряд на общественное питание. - У НАС БЫЛ ГРУЗ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ. - Всякие вещи, которые любят есть палернианцы. Вулканический хлеб. - ЛИШАЙНИКИ. - Правильно. Желуди, корзины, корзины с желудями. - ВЫСУШЕННАЯ НА ВЕТРУ ЛОШАДИНАЯ ТРЕБУХА. - Целые катушки лакричной тесьмы. - Я СТОЯЛА ТАМ ОЧЕНЬ ДОЛГО. - Ну, так там была свадьба. А потом они меня заблокировали. Я тебе разве не рассказывала, когда вернулась? - ТЫ ПО ЭТОМУ СЛУЧАЮ БЫЛА НЕ СЛИШКОМ РАЗГОВОРЧИВА, КАПИТАН. - Неужели? - ТЫ НЕ СЛИШКОМ ХОРОШО СЕБЯ ЧУВСТВОВАЛА. - Это было довольно тяжко. - СВАДЬБЫ - ЭТО ВЕДЬ БРАЧНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ, ТАК? - Правильно. - ТОГДА ЧТО ТАКОЕ 5-СВАДЬБА? - Палернианцы все делают пятерками. Ты же знаешь. - НО ВЕДЬ У НИХ ЖЕ НЕ ПЯТЬ ПОЛОВ, ТАК? - Нет, это социальное явление. Они вообще очень общественные существа на самом деле. Когда ты выходишь замуж, ты выходишь за одного из своих родственников и за одного из родственников другого лица и за одного из их супругов. За всех вместе. Я имею в виду, что так у них и получается пятерка на 5-свадьбе. Не знаю, что они там делают в постели, но если 5-свадьба сама по себе является каким-то показателем... И они размножаются - это уж точно. Коридоры Мнтсе полны детишек - курчавых подростков, которые повсюду пасут целые стада пушистых малышей, едва научившихся ходить. Ты знаешь, что они умудрились вырастить целых два поколения с тех пор, как появились здесь? Создается такое впечатление, что дети просто царят в этом месте - они были в мастерских, на таможне, в барах, повсюду у тебя под ногами болталась малышня. Они носились везде с бешеной скоростью, верещали, гулили и таскали из баров нут. Иногда самые маленькие залезали к тебе на колени, прижимались и рылись у тебя в карманах. Я там однажды нарвалась на Фрица Джувенти - он там сидел с какой-то скользкой дипломатической миссией, занимался закулисными делами. Не знаю, по-моему, устанавливал какой-то тариф в пользу Валенсуэлы. Ему там страшно нравилось. В нем пробуждались не то отцовские, не то дедовские чувства, так, кажется, это называется? Он прогуливался по кварталу, отведенному для делегаций, держа на каждой руке по ребенку, а какая-то совсем уж кроха при этом ехала у него на плечах. Она все время натягивала парик ему на глаза. Он кричал и шел дальше: - Эй! Я же не вижу, куда иду! И нарочно ходил кругами и упирался в стену, а кроха у него на плечах пронзительно вопила. Ей казалось, что все это просто здорово. - Если я ничего не буду видеть, я могу тебя уронить. - И Фриц делал вид, что роняет ее на пол, и в последнюю минуту подхватывал ее, а остальные свистели и отскакивали от стен. Они считали, что Фриц - замечательный. Это он впервые рассказал мне про 5-свадьбы: - Если у тебя когда-нибудь будет возможность туда пойти, Табита, я тебе настоятельно советую ей воспользоваться. И он сидел там в своих брюках гольф и широком воротнике, добродушно ухмыляясь поверх своего огромного носа и похлопывая меня по ноге. Старый развратник. Он говорил таким тоном, словно речь шла об экскурсии на св.Астрею Капеллу, но я-то помнила его со времен тех ночей на старой "Стойкости". Когда дядюшка Фриц сверхтрезв и сверхвежлив, надо держать ухо востро. Именно поэтому я и была так обрадована, когда меня пригласили. На 5-свадьбу, я имею в виду. Это была свадьба дочери офицера Колд Рива и брата Пилота Лимбо, а остальные были - дай подумать - брат ее матери, я хочу сказать 5-брат, или это был его 5-брат, и другого мужа ее матери... - ПО-МОЕМУ, У МЕНЯ ГДЕ-ТО ЕСТЬ СХЕМА, КАПИТАН, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, Я МОГУ ЕЕ НАЙТИ. - Не стоит трудиться, Элис. Как бы там ни было, она все равно очень сложная. Настолько сложная, что удивительно, как они вообще ухитряются создать эту пятерку. И тем не менее, почти все ухитряются, правда? - У НИХ, КОНЕЧНО, ОЧЕНЬ РАЗВИТ СТАДНЫЙ ИНСТИНКТ. ПРАВДА, НЕ МОГУ СКАЗАТЬ, ЧТОБЫ Я СЧИТАЛА. - Они всегда ходят пятерками. Это не просто брачные узы - это рабочая группа, спортивная команда, экипаж судна, ансамбль. А как только появляются дети, это уже целый клан; хотя с виду дети всех палернианцев похожи на огромную играющую компанию, не знаю, как они их различают. Знаешь, Элис, когда они женятся, они сохраняют абсолютную верность. И друг без друга они совершенно теряются. Если их разделить, они зачахнут. Единственное, что может разбить пятерку, - это смерть одного из них. Если они не могут найти замену, они сходят с ума, во всяком случае, некоторые из них. Иногда их можно увидеть, они уныло бродили по общежитиям или станциям обслуживания - четыре палернианца, разговаривавшие с кем-то, кого с ними нет. Они перестают за собой следить. Они заболевают ужасными болезнями. А потом вдруг начинают крушить все, что попадается им под руку. Правда, на 5-свадьбе они тоже это делают. Когда ты женишься, если ты палернианец, ты собираешься вместе со своими родственниками, а если ты палернианец, их очень много, и ты делаешь такие вещи, которые трудно объяснить. Это что-то вроде танца и что-то вроде оргии и отчасти похоже на бинго. Продолжается все четыре дня. Там много еды, питья и курева. Пища - это самое важное. - ЭТО ПОЭТОМУ ТЕБЯ ПРИГЛАСИЛИ, КАПИТАН? - То, что мы привезли, - лошадиную требуху и прочее - это был срочный заказ, потому что перед этим их кто-то подвел. И они были так рады, когда я приехала, что пригласили меня остаться. В первый день это была большая показуха. То есть, всякие клятвы, клейма и все в таком духе. Но каждый раз, когда кто-то что-нибудь говорил, делался перерыв, чтобы выпить. А когда имеется пять человек, которые хотят сказать все на свете, - это значит, что пили очень много. И танцевали, под очень громкую музыку. Это было довольно тяжело физически - болтаться в переполненном зале вместе с парой сотен палернианцев, зато все было очень весело и красиво и довольно пышно, кстати, - и жарко, но никто не подрался. Когда они женятся, они замыкаются в какой-то автоматический гормональный цикл, не дающий им выпасть из него с любым из партнеров или родственников. Я была новинкой. Я, наверное, очень скверно себя вела и осрамила свой вид. Я невероятно веселилась - это все, что я знаю. На следующий день, когда я притащилась в обеденный зал - буфет - на самом деле он был похоже похож на гигантскую кормушку, вся еда была съедена или убрана или что-то в этом роде. Вместо этого в центре зала была навалена целая груда вещей. - ВЕЩЕЙ? - Да. Личных вещей. Одежды, обуви, пленок, драгоценностей, комков глины, обмазанных краской. Бейсбольных бит и мячей. Длинных трубчатых сумок, полных жирной старой шерсти. Разных вещей, без которых палернианец не мыслит своего существования. Груда была весьма внушительной. По-видимому, вся идея заключается в том, что, когда ты женишься, ты приносишь из своего старого дома все свои вещи, все, что принадлежало тебе, все, с чем ты вырос, и складываешь в большую кучу, а потом крушишь ее. Начинается жизнь новой пятерки. Кто-то выкрикивает номер, и они все выходят вприпрыжку из-за занавеса и танцуют короткий танец вокруг груды вещей. А потом начинают прыгать на вещи. И бросать их в воздух. И кидать ими друг в друга. Они запускают вещами в стены. Откусывают от них куски... А через некоторое время включаются все остальные. Беда была в том, что, оказавшись на Мнтсе, в большом общественном зале, некоторые люди позабыли, где они находятся. Я думаю, дома, на Палернии, или откуда там они прибыли, 5-свадьбы происходят постоянно, их справляют все, и там нет соседей, которые начинают злиться. Вы сами - соседи, если ты понимаешь, о чем я. И все, что вокруг валяется, - это собственность пятерки, празднующей свадьбу и просто игра. Не знаю. Как бы там ни было, дальше получилось так, что, когда все в куче было уже разбито и разломано вдребезги, они стали крушить мебель, то есть, то, что там вообще было из мебели. Они стали притаскивать вещи из других помещений и крушить их. Снимали картины со стен. Большие стеклянные бутылки с цветами. Компьютерные панели. Знаешь, они могут поднимать изрядные тяжести, палернианцы, когда заводятся. Так что мы разбились на две группы... - МЫ? - Ну, да. Они знают, как сделать так, чтобы человек чувствовал себя как дома, палернианцы. Две группы, каждая по одну сторону зала, и пока одна пыталась поджечь все, на что они могли наложить лапу, моя группа вытащила огнетушители и поливала из них повсюду. Это было очень весело. Потом раздался тот неописуемый шум. Это была сирена. Мы все смеялись и поднимали тосты, мы думали, это кто-то из нас. Но это была полиция. Они ввалились толпой, целыми дюжинами, в спецодежде для усмирения толпы, и они все тявкали, и из пасти у них текла слюна. Они кусались, я видела. Меня расцарапали когтями, всю руку и бедро. - ТЕПЕРЬ Я ВСПОМИНАЮ. ТЫ ХРОМАЛА. ТЫ ЛЕГЛА В ПОСТЕЛЬ. ТЫ ВЕДЬ ЕЩЕ И КАШЛЯЛА, ТАК? - У них был слезоточивый газ, ультразвуковые дубинки, и вообще чего у них только не было. Я сцепилась с парочкой из них, по-моему, они пытались на меня напялить какую-то одежду, а я отбивалась, Не знаю, я совершенно ничего не помню. Один из них ударил меня по голове. Я этого тоже не помню, мне рассказали потом, когда я проснулась. Я проснулась в тюрьме, в зиккурате, и там адвокат из делегации землян на Мнтсе что было мочи орала на какого-то клерка. Она заявила, что меня принудили участвовать в свадьбе, сбили с толку или что-то в этом роде. Именно это они всегда и говорят, когда ты позоришь свой вид. Палернианцы - не единственные, у кого развит стадный менталитет. Я просто сидела тихо и ждала, пока пройдет головная боль. Мне казалось, у болит десять голов, одна сильнее другой. В конце концов, она меня вызволила, где-то в районе головной боли номер восемь. Вот почему я так поздно пришла за тобой, Элис, чтобы забрать тебя с парковки. Я была на 5-свадьбе. - ДА, КАПИТАН, Я ПОНИМАЮ. - Или, может быть, это была демонстрация. Политический протест. Восстание. Не знаю, правда, как это можно было определить. Во всяком случае, не с палернианцами. 48 Табита стояла впереди Саскии, вытянув назад руки, заслоняя Саскию собой. - Нет! - закричала она. - Нет! Нет! Нет! Нет! Фраск наклонился над ней, заглядывая сквозь стекло ее маски, словно только сейчас понял, что под странными металлическими костюмами находятся люди. Табита, бешено сверкая глазами, смотрела в его бездушные глазки. - Отойди! - крикнула она. Потом протянула вперед руки и толкнула его в грудь. - Назад, иди назад! Назад! Шипя и отплевываясь, как побитая кошка, фраск попятился. Табита оттеснила его мимо подножия лестницы, ко входу в трюм, сбив робота, работавшего со сварочным карандашом. - Назад, давай, иди назад! Она скорее осознала, чем увидела, как за ее спиной Саския бросилась на тело брата, сжав его в объятиях и согнувшись над ним. - Ступай туда! - крикнула Табита. Челюсть фраска двигалась, он что-то лопотал, пытаясь добиться, чтобы его поняли. Табита помедлила, крепко сжимая две его руки, прекрасно понимая, что, стоит ему только захотеть, и он переломит ее надвое в одну секунду: - Что? Что ты говоришь? - Нникаких пассссажиров, - выговорил он. - Нникаких пасссажиров. - Она мне нужна! - заявила Табита. - Она не пассажир! Мой второй пилот! Второй пилот! Понимаешь? О, Господи... Вот, смотри! Двигаясь очень быстро и не давая им обоим времени на размышления, Табита схватила его запястье-прут и помчалась вместе с ним вверх по трапу в кабину. Она указала драматическим и одновременно агрессивным жестом на свое кресло, а потом - на кресло второго пилота: - Два, - объявила она. - Видишь? - И вытянула вверх два пальца. Показала на свое кресло, потом на себя; на другое кресло и на Саскию, стоявшую под ними в проходе, прижимая к себе, как щит, тело брата. Табита указала на Саскию. - Ты поранил ее, - с угрозой произнесла она. - И мы не полетим на Титан. Понимаешь? Никакого Титана! Фраск сплюнул и засвистел. Его узловатая челюсть быстро двигалась взад-вперед. - Воссстанови меня, - снова произнес он. Табита поняла. Он хотел лететь назад, на Изобилие. Табита снова показала на Саскию: - Не смей, - отчетливо произнесла она. - Трогать. Ее. Саския, ради всего святого, положи его и сейчас же иди сюда, а если ты этого не сделаешь, я не знаю, что сделает он, так что ты лучше поднимайся сюда и делай то, что я скажу. Саския! Саския отпустила Могула, и он упал на пол. Саския выпрямилась и грациозно и с большим достоинством стала подниматься по трапу. Как только она оказалась в пределах досягаемости, Табита схватила ее за плечо и протащила мимо фраска в проем между сидениями. Фраск нависал над ними, ощетинившись и издавая горлом звуки, напоминавшие глухое рычание. - Встань за мной, - сказала Табита. Саския послушалась. - Садись в кресло. Просто сядь, сядь так, словно ты это делаешь по сто раз на дню. Табита посмотрела фреску прямо в глаза и подняла вверх указательный палец, словно собиралась сказать ему что-то очень важное, такое, что ему надо было запомнить. Щелкая челюстями и качая головой, он стоял, глядя на ее палец. - Я, - сказала Табита, указывая на себя. - Она, - сказала Табита и показала на Саскию. Ни на секунду не поворачиваясь спиной, она забралась в свое кресло, развернув его так, чтобы она могла по-прежнему смотреть в лицо фраска. Казалось, он успокоился. - Оставайся на месте, - предупредила Табита Саскию. - Не оборачивайся. Просто сиди, и все. Я думаю, все будет в порядке. - "И что же, ты думаешь, будет в порядке? - спросила она про себя. - Мы все погибнем". Но не так, как погиб Могул. - Хорошо? - спросила она фраска. - Хорошо? Он завертел головой и замахал руками. - Хорошо, - сказала Табита. - Табита! Табита! Это был Марко, он все еще был снаружи. Голос его звучал скверно. - Одну минуту, Марко. Табита выбралась из кресла и сделала попытку загнать фраска по трапу назад, в трюм. Тот не пошел. Марко продолжал стонать и звать. Табита обругала его. Осторожно, стараясь не делать никаких движений, которые могли бы вызвать у фраска подозрения, она вышла в шлюз и выглянула наружу. За ее спиной фраск подобрал разряженный пистолет и стал вертеть его в руках. Табита надеялась, что Саскии не придет в голову оглянуться. Фраск небрежно стоял на теле ее брата. Марко лежал в грязи под дверью, протягивая к ней руку. - Мне больно, - сказал он обвиняющим тоном. Его правая нога была согнута под явно неправильным углом. Табита оглянулась. Фраск наблюдал за ней. Ну, и черт с ним. Держась за дверь, она наклонилась вниз и схватила Марко за запястье. Фраск пискнул и заверещал. Он одним прыжком оказался у двери, высунулся внутрь наподобие крана с сочленениями и яростно набросился на Марко. - О'кей, о'кей, - сказала Табита, выпуская Марко, который с плеском и отчаянным криком плюхнулся назад в грязь. - Извини, Марко. - Она выдержала короткую борьбу с фраском, заталкивая его на борт. - Мне бы следовало вытолкать тебя наружу, а не запихивать внутрь! - прикрикнула она на него. Он вошел, размахивая конечностями во всех направлениях. Снова остановился у подножия трапа и замер, подозрительно глядя снизу вверх на Саскию. Саския так и не двинулась с места. - Пошли, - велела ему Табита и потянула его за руку. - Марко! - позвала она. - Гектор не желает, чтобы ты был с нами на борту. - Что, что такое? Нет, ты не можешь, ты так не сделаешь, - заскулил Марко. - Найди себе какое-нибудь убежище, - сказала Табита. - Табита! - взвыл Марко. - Не уходи! Ты не можешь уйти! Ты не можешь меня бросить! Не можешь бросить меня здесь! - Господи, Марко, хорошо, если ты ошибаешься, - сказала Табита. - Ты, может, ВОЙДЕШЬ все-таки? - свирепо обратилась она к фраску. Он сверкал на нее глазами и щелкал зубами. - Я хочу, чтобы ты находился там, где я смогу тебя видеть, -