истым сердцем... Но сэр Громер Сомер Жур повернул коня и с криком, словно от боли, поскакал через подвесной мост в замок, вырубленный в скале над темными водами озера Вателин. И сразу же за ним с лязгом опустилась решетка и со скрежетом поднялся мост, закрыв, словно могильным камнем, вход. Медленно возвращался назад король Артур и на опушке леса встретил Гавейна, который возрадовался, увидев его живым и невредимым. - Мне - радость спасения от смерти, - сказал грустно король Артур, - а вам, боюсь, - печаль, которую может исцелить только смерть... Они поскакали обратно через лес и в унылом болотистом месте встретили ожидавшую их отвратительную леди Рагнелл. - Я спасла вас, король Артур, - закричала она своим резким, надтреснутым голосом. - И теперь храбрый Гавейн должен стать моим мужем. Скачите теперь в Карлайл, чтобы с должными почестями встретить храбрейшего рыцаря логров и его невесту. Опечаленный король Артур пришпорил коня и поспешил через Инглвудский лес, и скакал, пока не оказался в Карлайле. Тут собрал он рыцарей и леди своего двора, рассказал о своих приключениях и просил приготовиться к свадебному обряду. В тот вечер он и королева Гвиневера проехали по улицам к городским воротам со свитой благородных рыцарей и леди, а жители Карлайла выстроились на всем пути, готовые приветствовать жениха и невесту. Они остановились в ожидании у ворот и тут увидели сэра Гавейна, медленно едущего из леса по дороге, а рядом с ним леди на белом коне. Заходящее солнце сверкало и отражалось во множестве драгоценных камней ее богатых одежд. Возникшие было крики приветствия перешли в стоны и ропот, когда все увидели безобразное, уродливое лицо леди Рагнелл. Сэр Гавейн представил ее королю и королеве, как если бы она была прекраснейшая леди в мире. А леди Рагнелл ухмылялась и хихикала, когда сэр Ланселот и сэр Тристрам, сэр Гарет и сэр Герейнт и многие другие благородные рыцари подходили по очереди поцеловать ей руку. Но слова застревали у них в горле, когда они хотели пожелать сэру Гавейну радости, и в молчании эта пестрая процессия проехала по улицам к большому собору. Увидев жениха и невесту, так же замолчала ожидавшая их там толпа. В соборе у алтаря сэр Гавейн недрогнувшим голосом взял в жены леди Рагнелл и затем проводил ее на почетное место в зале замка, где уже все было готово для большого пира. Однако не было подлинной радости и веселья на этом пиру. С ужасом и отвращением смотрели все, как леди Рагнелл, сидевшая подле Гавейна, чавкая и пуская слюни, с жадностью набросилась на пищу и вино. И не было никого среди присутствовавших, кто бы не пожалел сэра Гавейна и не подивился бы этой странной свадьбе. Недолго продолжался пир, и Гавейн, бледный, со страданием на лице, отвел свою невесту в просторную затененную палату, где на стенах, увешанных вышитыми тканями, мерцали свечи и темные тени падали на покрытый камышом каменный пол [в средневековой Европе пол в замках и жилищах горожан всегда устилали свежей травой и цветами, а в Англии - чаше всего камышом; этот обычай сохранялся до XVII века]. Когда они оказались возле большого ложа, украшенного искусной резьбой, закрытого пологом и застеленного прекрасным бельем, леди Рагнелл сказала - и голос ее, пьяный, резкий и надтреснутый, был еще более ненавистен Гавейну: - Дорогой муж, возлюбленный господин Гавейн! Поцелуйте меня, как и следует жениху целовать свою невесту. Ибо стали мы мужем и женой и будем ими, пока смерть не разлучит нас. Гавейн приблизился к ней, и в глазах леди Рагнелл уловил еще большее страдание. Ее безобразное лицо побледнело и приняло странное выражение, когда он наклонился и поцеловал ее в губы. Тут он отвернулся с криком мучения и прислонился к стене, закрыв лицо руками и сотрясаясь от рыданий, которые не мог подавить. - Гавейн! Дорогой мой господин Гавейн! - послышался позади него голос, тихий, приятный, полный трепета любви. Медленно, словно во сне, он повернулся. Там, где мгновение назад стояла отвратительная леди Рагнелл, узрел он прекраснейшую девушку, какую когда-либо видел. Высокая и стройная, стояла она, протянув к нему белые руки, и ее милое лицо и чудесные глаза светились любовью к нему. - Леди, - задыхаясь от изумления и растерянности, сказал Гавейн, - кто вы? И где моя жена Рагнелл? - Я и есть леди Рагнелл и ваша жена, если пожелаете, чтобы я ею была, - ответил ему тихий приятный голос. - Силой вашей благородной жертвы вы сокрушили чары злонравной королевы Феи Морганы, которыми она околдовала меня и моего брата, храброго рыцаря сэра Громера Сомера Жура. И все же я еще не вполне свободна, ибо только в течение двенадцати часов из каждых двадцати четырех буду я такой, как сейчас. Другую же половину каждого дня я должна носить безобразный облик, в котором стала вашей женой. Выбирайте теперь, быть ли мне прекрасной днем или ночью и быть ли мне отвратительной ночью или днем. Гавейн стоял растерянный и изумленный, и Рагнелл продолжала: - Подумайте, мой господин! Если я буду отвратительной днем, что должны вы испытывать, когда я стану являться при дворе как ваша жена, и все рыцари и леди Логрии будут смотреть на меня... Подумайте также, что должны вы испытать, если я буду безобразной ночью, когда вы и я останемся одни, когда после долгого дня вы вернетесь домой, и покой ваш будет нарушать визгливое чудовище. Выбирайте! - Леди, - сказал тут сэр Гавейн, стоя перед ней со склоненной головой, - слово здесь не за мной! Подумайте вы, что должны вы будете вынести днем, когда рыцари и леди будут смотреть на вас с отвращением, сторониться вас в ужасе, умолкать, когда вы заговорите... Подумайте также, что вы должны будете претерпеть ночью, когда я, видевший вас днем прекрасной, не смогу победить отвращение, которое наполнит меня, если вы приблизитесь ко мне в своем ужасном облике. Самые большие страдания выпадут на вашу долю, и вы одни должны выбрать то, что легче вам будет вынести. - О Гавейн, Гавейн! - вскричала Рагнелл. - Никогда в целом свете не было рыцаря столь благородного, как вы! Этим вашим решением - предоставить выбор мне - вы навсегда развеяли все колдовство. Какой вы видите меня теперь, я буду, пока не придет роковой час, когда должна буду покинуть вас. Но до этой разлуки впереди много лет счастья, которого вы достойны больше всех людей на земле. Наутро при дворе короля Артура царила такая радость, какой никогда не знали прежде, и не было таких почестей, которых не удостоились бы сэр Гавейн и его прекрасная жена леди Рагнелл. Семь лет жили они вместе, и не было пары более счастливой во всем обширном королевстве логров. А затем в назначенный день Рагнелл навсегда покинула сэра Гавейна. Одни говорят, что она умерла, а другие, что удалилась она в густые леса Уэльса и там родила сэру Гавейну сына, который в свое время стал одним из благороднейших рыцарей Круглого Стола. Но было ли имя его Персиваль - этого старые истории не говорят нам. Некоторые зовут его просто Прекрасный Неизвестный, но его приключения столь похожи на приключения Персиваля, что вполне можно представить себе утраченную ныне историю, в которой это имя действительно было дано сыну сэра Гавейна и леди Рагнелл. СЭР ПЕРСИВАЛЬ УЭЛЬСКИЙ Жил когда-то со своей матерью в лесах Уэльса мальчик по имени Персиваль. Ни одного другого человека не встречал он в первые пятнадцать лет своей жизни. Не знал ничего и о том, как живут на свете люди. И вырос Персиваль в диком лесу сильным и выносливым, метал он без промаха дротик, был простосердечным, честным и прямым. И вот однажды, когда он бродил в одиночестве, донесся до него новый звук - не голос птицы и не песня ветра или воды, и сердце его почему-то забилось. Он остановился, прислушиваясь, на зеленой поляне, и вскоре приблизились к нему пять рыцарей. Чудесной музыкой звенели их доспехи, и серебряными колокольчиками отзывались уздечки коней. - Привет тебе, славный юноша! - вскричал первый рыцарь, придерживая коня и улыбаясь сверху Персивалю. - Отчего ты смотришь на нас с таким изумлением? Наверное, тебе не приходилось видеть таких, как мы, раньше? - Нет, - ответил Персиваль. - И, по правде говоря, я не знаю, кто вы, если только не спустившиеся с небес ангелы, о которых говорила мне моя мать. Скажите, не служите ли вы небесному царю? - Мы, конечно, ему служим, - сказал рыцарь, благоговейно крестясь. - Ему служат все, кто праведно живет в королевстве логров. Но на земле служим его наместнику - благородному королю Артуру, за чьим Круглым Столом мы сидим. Это он произвел нас в рыцари, ибо все мы и есть рыцари. И тебя он тоже сделает рыцарем, если ты только докажешь, что достоин этой великой чести. - Как могу я добиться этого? - спросил Персиваль. - Отправляйся к королю Артуру в Карлион, - ответил рыцарь, - расскажи ему, что послал тебя я - сэр Ланселот Озерный. И король пошлет тебя свершить такие деяния, такие подвиги, какие мы, рыцари его двора, свершаем всю нашу жизнь. И если ты окажешься достойным, он сделает тебя рыцарем. Тут сэр Ланселот учтиво поклонился Персивалю и продолжил свой путь, сопровождаемый четырьмя другими рыцарями. А юноша остался стоять, охваченный изумлением и неясным томлением. Поднявшись по тропинке к небольшой пещере, где они жили с матерью, Персиваль возбужденно закричал: - Мама, мама, я встретился сегодня с удивительными созданиями! Они говорят, что они не ангелы, а рыцари, но мне они показались прекраснее, чем все обитатели небес. И один из них - самый главный, по имени сэр Ланселот - сказал мне, что и я мог бы стать рыцарем... Мама, завтра утром я отправлюсь, чтобы найти короля Артура, который живет в Карлионе! Тут мать Персиваля глубоко вздохнула и поплакала немного, понимая, что пришло назначенное время, когда она должна потерять своего сына. Сначала она попыталась убедить Персиваля остаться с ней в этом мирном и тихом лесу, рассказывая об опасностях и страданиях, которые приходятся на долю каждого рыцаря. Но все, что она говорила, только еще сильнее разжигало желание Персиваля отправиться в странствие. И наконец она тихо склонила голову и позволила ему поступать как он хочет. Рано утром следующего дня Персиваль оделся в свои простые одежды из шкур, взял длинный острый дротик и приготовился проститься с матерью. - Иди смело вперед, сын мой! - сказала она, поцеловав и благословив его. - Твой отец был храбрейшим и лучшим из рыцарей. Будь достоин его и меня. И если ты проживешь свои дни в чести и чистоте, то тоже будешь среди немногих избранных, чьи имена, как имена истинных рыцарей логров, никогда не умрут... Ступай теперь и помни: если дама или девица попросит твоей помощи, с охотой помоги, оставив все другие дела и не требуя награды. Ты можешь поцеловать девицу, если она тебе желанна, но не принимай ничего, кроме одного поцелуя, разве только кольцо, но лишь после того, как ты наденешь свое кольцо на ее палец. Выбирай тех, кто будет сопровождать тебя в странствиях, и допускай к своему сердцу только достойных... Охваченный грустью, простился Персиваль с матерью. Он быстро шагал через лес, опустив голову и размышляя о сказанных ею торжественных словах. Но молодость взяла свое, и скоро походка его вновь стала беспечной и упругой, и он продолжал путь, весело напевая и подбрасывая вверх свой дротик, так что острый наконечник сверкал словно серебряный в лучах солнца. Тени длинными складками пали между деревьев, и солнце собиралось спрятаться за холмы на западе, когда Персиваль вдруг вышел на зеленую поляну, усыпанную, словно снежными хлопьями, цветами ромашек, и увидел разбитый подле журчащего ручья шатер. Осторожно переступив порог, он вошел в тень шатра и остановился, в изумлении глядя на даму, спящую на ложе из богатого шелка и парчи. Одна рука ее - белее, чем белоснежное одеяло, - была откинута, а волосы на подушке светились словно солнечные лучи. На руке у нее было золотое колечко с красным рубином, и Персиваль, наклонившись, снял его с пальца. Вместо него он надел на палец даме свое собственное кольцо со сверкающим на нем белым алмазом, а кольцо девицы надел на свой палец. Затем, не будя, он поцеловал ее нежно в губы, тихо вышел из шатра, и сердце его пело от неизведанного восторга. На следующий день он достиг городских ворот Карлиона, прошел через них, никем не остановленный, и оказался вскоре в самом замке. В тот день король Артур со многими своими рыцарями пировал там, ибо была пасха и все оставили на время свои ратные труды. Персиваль стоял у двери, дивясь всему, что он видел, и завидуя даже слугам. Он стоял так, никем не замеченный, как вдруг глаза всех устремились к двери, через которую вошел в залу огромный человек в красно-золотых доспехах. А как раз в этот момент подле короля стоял сэр Кей, держа в руках золотой кубок, из которого Артур имел обычай пить за всех рыцарей, прежде чем чаша пускалась по кругу, чтобы каждый мог выпить за него и за славу королевства логров. - Остановитесь, вы, шайка неотесанных пьяниц! - прорычал красный великан. - Здесь есть кое-кто получше всех вас! И с этим он выхватил из рук сэра Кея кубок, залпом осушил и, держа его в руках, с громовым смехом вышел из залы, вскочил на коня и умчался прочь. - Клянусь честью, это оскорбление не пройдет безнаказанным! - закричал Артур, вскакивая на ноги. - Кто вернет мне мой кубок? Тут все рыцари как один поднялись и закричали: - Позвольте мне совершить это! - Нет! - сказал король Артур, жестом приказывая всем сесть. - Этот рыжий хвастун недостоин того, чтобы пасть от руки рыцаря. Пусть его догонит и победит какой-нибудь скромный оруженосец. И того, кто вернется ко двору с доспехами Красного Рыцаря и моим золотым кубком, я тотчас произведу в рыцари. Тут Персиваль бросился со своего места у дверей и стал посреди залы, одетый в шкуры диких козлов и с дротиком в руке. - Король Артур! - закричал он. - Я доставлю ваш кубок! - Ба! - грубо воскликнул сэр Кей. - Что этот жалкий пастух сможет сделать против такого могучего рыцаря? - Кто вы, любезный сэр? - спросил король Артур, учтивый всегда и со всеми. - Мое имя Персиваль, - последовал ответ. - Не знаю, кто был мой отец, ибо никогда не видел его и не слышал, чтобы моя мать называла его. Но она воспитала меня в лесах Уэльса, и сегодня я пришел просить вас произвести меня в рыцари. - Что ж, вы станете рыцарем, - сказал король Артур, - если доставите мне мой кубок и вернетесь в доспехах этого разбойника. Пусть этот подвиг будет вашим. Отправляйтесь, чтобы свершить его, и не отвлекайтесь ни на что другое. - У меня нет коня, - сказал Персиваль. - Он будет ждать вас у дверей замка, - ответил Артур. - Но вам ведь нужно оружие и доспехи? - У меня есть мой дротик, - перебил Персиваль. - Что же касается доспехов, я подожду, когда смогу надеть те золотые, что вы все не так давно видели! - Посмотрите на этого нахала! - с издевкой сказал сэр Кей. - Ступай лучше паси овец в горах, пока этот рыжий баран не заставил тебя бежать от него в страхе. Презрительно посмотрев на него, Персиваль сказал: - Остерегайтесь меня, когда я вернусь! За оскорбление, нанесенное мне, я отомщу вам таким, которое вы долго будете помнить. Тут поспешил он из зала, вскочил на ожидавшего его коня и умчался в лес. Персиваль ехал значительно быстрее, чем Красный Рыцарь, так что еще до заката он догнал его, поднимавшегося по горной тропинке в направлении одинокой серой башни, силуэт которой был виден на фоне желтых облаков. - Повернитесь, вор! - закричал Персиваль, приблизившись. - Повернитесь и защищайтесь! - Ха! - закричал Красный Рыцарь, поворачивая коня. - Почему это ты хочешь, чтобы я остановился? - Я прибыл от короля Артура, - ответил Персиваль. - Отдайте мне золотой кубок, который вы сегодня украли на пиру. Сами же вы должны отправиться ко двору и присягнуть там в верности королю. Но прежде всего вы должны сдаться мне и отдать эти прекрасные доспехи, которые вы столь гордо носите. - А если я не сделаю этого? - спросил Красный Рыцарь. Голос его был тих, но в глазах, словно молния перед сильной бурей, сверкнула ярость. - Что ж, тогда я убью вас и сам возьму кубок и доспехи! - воскликнул Персиваль. - Дерзкий мальчишка! - взревел Красный Рыцарь громовым голосом. - Ты просишь о смерти - получай же ее! И с этим он наставил копье и ринулся вниз по склону холма, словно мощная лавина, намереваясь проткнуть своего врага, как мотылька булавкой. Но Персиваль внезапно спрыгнул с коня, так что копье прошло у него над головой, не причинив вреда, и стал на тропинке, насмехаясь над рыцарем. - Трус! - закричал он. - Сначала вы пытаетесь напасть с копьем на невооруженного человека, а затем удираете по склону холма! С ужасными проклятиями Красный Рыцарь снова повернул своего коня и двинулся на Персиваля снизу, нацелив на него копье. Но на этот раз Персиваль взмахнул дротиком и внезапно метнул его - столь внезапно, что, сверкнув, словно вспышка молнии над щитом Красного Рыцаря, дротик вонзился ему в горло как раз над краем доспехов, и рыцарь замертво свалился с коня. Персиваль с победным видом склонился над своим поверженным врагом и вытащил из его сумки золотой кубок короля Артура. Но когда он попытался снять золотые доспехи, его постигла неудача, ибо он не знал, как они застегиваются, и подумал, что они цельнокованые. После нескольких тщетных попыток вытащить Красного Рыцаря через шейное отверстие доспехов Персиваль решил действовать по-другому. Он быстро собрал кучу сухих веток и, подняв камень с дороги, начал старательно выбивать искру наконечником своего дротика, как вдруг услышал стук копыт и, подняв голову, увидел старого рыцаря в темных доспехах. Шлем его висел у седельной луки, а седые волосы падали на плечи. - Привет вам, молодой сэр, - сказал старый рыцарь, улыбаясь Персивалю доброй улыбкой. - Что это вы делаете с этим мертвым разбойником, которого так геройски сразили? - Выжигаю дерево из железа! - ответил Персиваль. Улыбка старого рыцаря стала еще шире. Он спешился и показал Персивалю, как расстегнуть доспехи и как собрать и разобрать их по частям. - Меня зовут Гонеманс, - сказал рыцарь, - и я живу здесь недалеко, в старинной усадьбе. Пойдемте со мной, и я научу вас всему, что следует знать, чтобы стать достойным рыцарем, ибо не только таким подвигом, как этот, вы сможете завоевать рыцарскую честь. И Персиваль пошел с сэром Гонемансом и жил в его доме все лето, учась владеть мечом и копьем, носить доспехи и держаться в седле как подобает рыцарю. И узнал он также о высоких законах рыцарства, обязывавших не только к свершению могучих подвигов, но и к благородству. Он узнал о добродетели и пороке, об обязанности рыцаря всегда защищать слабых и наказывать жестокость и зло. Но вот он, учтиво простившись с сэром Гонемансом, снова выступил в путь, одетый в сверкающие доспехи, с длинным копьем в руке. Была поздняя осень, и листья на деревьях мерцали золотом, как его доспехи, которые казались частью листвы и папоротников. Много дней странствовал Персиваль в поисках приключений, и нередко взгляд его падал на рубиновое кольцо, и все чаще и чаще он думал о прекрасной даме, которую нашел спящей в шатре. Однажды сумрачным вечером, когда тучи угрожающе низко плыли над ним, он ехал извилистой дорогой среди огромных голых скал через угрюмую и пустынную землю, как вдруг увидел мрачный замок перед собой. Стены его были разрушены и частью рассыпались, углы башен обвалились словно от удара молнии. А между камнями и булыжниками мостовой не росла даже трава. Персиваль въехал внутрь под острыми зубцами решетки, и копыта его коня гулко простучали по камням под мрачными сводами и в пустынных двориках замка. Он оказался у входа в большую залу, в которой увидел горящий свет, и, привязав коня к кольцу на стене, поднялся по ступеням в огромное помещение с высокой крышей, поддерживаемой черными балками. Никого не было видно, однако в большом камине весело пылал огонь, ярко горели факелы в кольцах на стенах. Персиваль медленно прошел через залу и остановился осматриваясь. На небольшом столике подле камина он увидел расставленные шахматные фигуры из слоновой кости, и к одной стороне этого стола было пододвинуто кресло, словно приглашая кого-то к игре. Дивясь тому, что все это могло бы значить, Персиваль сел в кресло и невзначай двинул вперед белую пешку. И тут же красная пешка сама двинулась вперед. На мгновение Персиваль встревожился. Но все было тихо, и слышно было только его собственное дыхание. Тут он двинул другую фигуру, и красная фигура немедленно двинулась в ответ. Персиваль снова сделал ход - и пожалуйте! - стали двигаться и красные фигуры, да столь хитроумно, что очень скоро он получил мат. Персиваль быстро расставил шахматы вновь, и на этот раз красные двинулись первыми, но и вторую партию он проиграл. То же случилось и на третий раз, и Персиваль вскочил во внезапной ярости, обнажая меч, чтобы сокрушить фигуры и разрубить доску. Но в это время в комнату вдруг вошла дама. - Остановитесь, сэр рыцарь! - закричала она. - Если вы нанесете удар по этим волшебным шахматам, то постигнет вас ужасная беда. - Кто вы, леди? - спросил Персиваль. - Я Бланчефлер, - сказала она и ступила вперед, так что упал на нее свет свечей. И тут с остановившимся от изумления и радости дыханием Персиваль узнал в ней девицу из шатра, у которой на пальце сияло его алмазное кольцо. Он протянул навстречу ей руку, и леди внезапно замерла, узнав свое кольцо. - Леди Бланчефлер, - сказал он нежно, - долго же я искал вас! Меня зовут Персиваль, и я прошу простить меня за то, что непреднамеренно обидел вас, унеся, когда вы спали, это кольцо и один поцелуй с ваших губ. - Персиваль! - ответила она мягко. - Я видела вас только в моих снах. Каждую ночь вы являлись мне и целовали один раз в губы, и сердце мое устремлялось сквозь тьму к вам! И в этом волшебном замке я дожидаюсь вас. Но время говорить о любви еще не настало. Садитесь ужинать, и вы увидите нечто более чудесное, чем заколдованные шахматы. Они сели за стол. Но на нем не было ни пищи, ни вина, и никто не вышел прислуживать им. Персиваль сидел молча, глядя на Бланчефлер. И вдруг грохот бури потряс замок, большая дверь открылась, и странная дама, одетая в белое и в белом покрывале, медленно вошла в залу, высоко неся покрытую тканью большую чашу, или Грааль. Свет исходил от чаши столь яркий, что нельзя было смотреть на нее. И с благоговейным чувством Персиваль упал на колени. Еще одна женщина в покрывале вошла вслед за первой, неся золотое блюдо, а за ней третья - с копьем, со светящегося наконечника которого капала кровь и исчезала, не достигнув пола. И когда они прошли через залу и вокруг стола, возле которого стояли на коленях Персиваль и Бланчефлер, вся комната словно наполнилась ароматом роз и пряностей, и, когда процессия вышла в дверь и та снова закрылась, сердце Персиваля охватили мир и великая радость. - Недалек тот день, когда Святой Грааль явится к лограм, - сказала Бланчефлер. - Не спрашивайте меня больше о том, что вы видели, ибо рассказывать об этом еще не пришло время. Еще один рыцарь должен побывать в этом замке и увидеть это чудо - сэр Ланселот Озерный. Но, Персиваль, вы благословеннее, чем он, ибо с ним придет и конец славы логров, хотя не было и нет более достойного рыцаря, чем он. Отправляйтесь теперь в Камелот и ожидайте там прихода Галахэда. В день, когда он займет Гибельное Сиденье, вы снова увидите Святой Грааль. - Леди, - сказал Персиваль, поднимаясь со склоненной головой на ноги, - я отправлюсь на поиски Святого Грааля теперь же. Мне кажется, что нет в мире подвига более высокого! - Это верно, - ответила Бланчефлер. - Но вы пока еще не можете искать его. В день, когда слава логров достигнет своей вершины, Грааль явится в Камелот. Тогда все отправятся на поиски, но только самые достойные достигнут его. - Я буду одним из них, я сумею найти Грааль! - воскликнул Персиваль. И, забыв обо всем на свете, он бросился из залы, не услышав даже плача Бланчефлер, вскочил на коня и умчался в лес. Наутро он словно очнулся от безумия и, повернув коня, попытался вновь отыскать Бланчефлер. Но, хотя он скитался много-много дней, так и не смог больше найти никаких следов той пустынной земли и таинственного замка Карбонек. Наступила уже зима, и снег толстым слоем покрыл дорогу, когда Персиваль выехал из гор и лесов Центрального Уэльса и стал приближаться к Карлиону. Вдруг он увидел, как ястреб, сложив крылья, ринулся с высоты словно молния и ударил голубя. Несколько мгновений слышны были лишь удары крыльев, а затем ястреб победно взлетел, держа в когтях свою жертву. И из груди голубя упали три капли крови и засветились ярко на белом снегу у ног Персиваля. И, увидев их, он подумал о крови, которая капала с копья в замке Карбонек; он подумал о рубиновом кольце на своей руке; и еще он подумал о Бланчефлер, о ее красных как кровь губах и белой как снег коже. И пока он думал об этом, четыре рыцаря приблизились к нему. И были это сэр Кей, сэр Ивейн, сэр Гавейн и сам король Артур. - Скачите и спросите этого рыцаря, как его имя, куда он держит путь и о чем так задумался, - сказал король Артур сэру Кею. - Эй, сэр рыцарь, - закричал сэр Кей, приблизившись, - скажите мне ваше имя и по какому делу вы тут находитесь? Но Персиваль так глубоко ушел в свои мысли, что ничего не видел и не слышал. - Отвечайте, если вы не глухой! - закричал Кей и, не владея больше собой, ударил Персиваля своей железной рукавицей. Тут Персиваль выпрямился на коне, отъехал немного назад, наставил копье и крикнул: - Такие удары не остаются без возмездия! Защищайтесь, подлый и малодушный рыцарь! Сэр Кей тоже отъехал назад, наставил копье, и они поскакали навстречу друг другу что было сил. Копье сэра Кея ударило в щит Персиваля и разлетелось на части. Но Персиваль ударил столь сильно и верно, что пронзил щит Кея, глубоко ранил его в бок и опрокинул на землю. Затем он снова подготовил свое копье к бою на случай нападения других рыцарей. - Я сражусь с любым из вас или со всеми сразу! - закричал он. - Это Персиваль! - воскликнул сэр Гавейн. - Он победил Красного Рыцаря и носит теперь его доспехи! - Попросите его приблизиться к нам, любезный племянник, - сказал король Артур, и Гавейн поскакал к Персивалю. - Благородный сэр, - сказал он со всей учтивостью. - Король Артур, наш полновластный господин, желает, чтобы вы приблизились к нему. Что же до сэра Кея, которого вы сразили, то он вполне заслуживает этого наказания за недостаток рыцарского благородства. Услышав это, Персиваль обрадовался. - Что ж, тогда обе свои клятвы я сдержал! - вскричал он. - Я наказал сэра Кея за оскорбление, нанесенное мне в день моего прибытия в Карлион, и я явился к королю Артуру в доспехах Красного Рыцаря, которого сразил, и с золотым кубком в моей сумке - с тем кубком, что был похищен со стола короля. Персиваль приблизился к королю Артуру, спешился и преклонил перед ним колено. - Господин король! - сказал он. - Посвятите меня в рыцари, прошу вас. Я клянусь провести всю мою жизнь, служа вам и прославляя королевство логров. - Поднимитесь, сэр Персиваль Уэльский, - сказал король Артур. - Ваше место ждет вас за Круглым Столом между местом сэра Гавейна и Гибельным Сиденьем. В дни давно минувшие добрый волшебник Мерлин рассказал мне, что вы явитесь, когда приблизится миг высшей славы королевства логров. Тут сэр Персиваль направился в Карлион, и ехал он между королем Артуром и сэром Гавейном, а сэр Ивейн следовал за ними, ведя в поводу коня сэра Кея, который лежал, стеная, поперек седла. Много подвигов совершил после этого сэр Персиваль, но здесь нет места рассказать о его приключениях с Розеттой Отвратительной, и о том, как он сражался с Рыцарем Склепа, жившим в большом кромлехе [кромлех - один из видов мегалитических построек времен неолита и бронзового века; состоит из огромных отдельно стоящих камней, которые образуют одну или несколько концентрических окружностей] в горах Уэльса, и о том, как он одолел Партиниауса и Аридиса, короля Маргона и ведьму Опустошенного Города. Но всегда искал он леди Бланчефлер и всегда был верен только ей одной. Но найти ее он не мог, пока не пришло назначенное время. ЛАНСЕЛОТ И ЭЛЕЙНА Когда король Артур и его рыцари победили саксов в битве у горы Бадон - одной из величайших битв на британской земле, - на много лет воцарился мир, и над королевством логров рассеялись тучи. Еще были грабители и лихие люди, великаны и колдуны, против которых рыцари были готовы выступить в любое время; и не только по большим праздникам - на пасху и пятидесятницу, на Михайлов день и рождество - являлись ко двору короля Артура дамы в поисках справедливости. Но шли годы, и все меньше и меньше людей нуждалось в помощи, все прочнее воцарялся в Логрии мир и покой, и рыцари короля Артура все чаще и чаще проводили время в больших турнирах у Камелота или Карлиона; они становились все более искусными в ратном деле, но у них все меньше было возможностей проявить свою удаль. Большинство молодых рыцарей странствовали по всей стране в поисках приключений. Но те, что постарше, все чаще оставались в ожидании чего-то необычайного. И среди них был сэр Ланселот. Много лет оставался он величайшим рыцарем, и никто не мог сравниться с ним в силе и доблести, учтивости и благородстве - ни даже Тристрам или Гарет, Герейнт или молодой рыцарь Персиваль. Только Гавейн был под стать ему, и никогда искра соперничества не вспыхивала между друзьями. И с того самого дня, как прибыл он ко двору, Ланселот полюбил королеву Гвиневеру, и любил только ее одну из всех леди в мире. Верой и правдой служил он ей много лет, как подобает рыцарю, и король Артур не чувствовал ревности, ибо питал он высокое доверие к чести как Ланселота, так и королевы. Долгое время Ланселот служил Гвиневере как истинный рыцарь и верный подданный, совершая в ее честь великие подвиги. Но в долгие годы мира, когда он редко отлучался из Камелота и когда королю Артуру не нужно было больше вести своих рыцарей на битвы, Ланселот и Гвиневера стали проводить вместе все больше времени. Так первая тень страшной беды прокралась в Логрию, столь тихая, столь безобидная на вид, что никто не заметил ее, и даже Ланселот и Гвиневера не могли подумать, к чему все это может привести. Но заметили эту тень силы зла, отчаянно искавшие хоть маленькую лазейку, чтобы пробраться в цитадель добра, и устроили коварную ловушку для Ланселота. Однажды безоблачным весенним днем на праздник пасхи вошел в большую залу отшельник и приветствовал сидевших за пиршественным столом. - Да благословит бог всех вас! - вскричал он. - Более достойного собрания рыцарей мир, верно, никогда не увидит. Но одно место за столом не занято. Расскажите об этом сиденье, мой господин король! И он указал своим посохом на незанятое сиденье между сэром Ланселотом и сэром Персивалем. - Достопочтенный отец! - ответил король Артур. - Это - Гибельное Сиденье, и воссядет на него только один рыцарь, ибо так предсказал Мерлин в день сотворения Круглого Стола. Если же кто-либо другой сядет туда, он быстро умрет. - Знаете ли вы, кто сядет туда? - спросил отшельник. - Нет, - сказали король Артур и все его рыцари, - мы не знаем, кто займет это место. - Он еще не родился, - сказал отшельник. - Но как раз в нынешнем году он увидит свет. И это ему суждено достигнуть Святого Грааля. Однако я пришел говорить не об этом, но о другом подвиге: о спасении леди, злыми чарами заточенной в Плачевной Башне. Только лучший рыцарь среди вас сможет освободить ее, и это - сэр Ланселот Озерный. И потому я прошу вас послать его в путь со всей поспешностью... И отправился сэр Ланселот с отшельником, и ехал с ним все дальше и дальше, пока не оказался в городе, построенном на склоне холма, с узкими улицами и черной башней на вершине. И жители приветствовали его на его пути: - Добро пожаловать, сэр Ланселот, цвет рыцарства! С вашей помощью будет спасена наша госпожа! Ланселот, все еще сопровождаемый отшельником, проследовал к башне, затем вошел внутрь и стал подниматься по длинной лестнице, пока перед ними не оказалась огромная железная дверь. - За этой дверью, - сказал отшельник, - пять долгих лет заточена прекраснейшая леди этой страны. По злобной ревности ее заключила сюда своим колдовством королева Фея Моргана, и никто не может освободить ее, но лишь рыцарь лучший из лучших. Тут Ланселот взялся за дверь, и сразу же огромные засовы и запоры рассыпались на части, резко заскрежетали петли, и, ринувшись в комнату, он увидел Плачевную Леди, лежавшую в ванне с обжигающей водой, ибо на это обрек ее злобный недруг. Но лишь Ланселот ворвался в дверь, колдовство прекратилось, и Плачевная Леди вернулась к своему народу. - Сэр рыцарь, - сказал отшельник, - раз вы освободили эту леди, то должны освободить нас также и от змея, обитающего неподалеку в старинном склепе. Тут сэр Ланселот поднял свой щит и сказал: - Я сделаю с божьей помощью все, что в моих силах, чтобы спасти вас от этого зла. И потому ведите меня туда! Поднявшись на вершину горы, он увидел там огромный кромлех из трех врытых стоймя камней и четвертого, положенного на них сверху. И из этого мрачного обиталища появился с ужасным шипением могучий огнедышащий дракон без крыльев. Весь день продолжалась битва, и к вечеру Ланселот отрубил дракону голову. Затем он вновь сел на коня и, оставив позади холм, углубился в безлюдные ущелья Уэльса и скакал, пока не пересек Опустошенные Земли и не оказался у большого замка, наполовину разрушенного, с огромной центральной частью, возвышающейся над расколовшимися стенами и рухнувшими башнями. Ланселот объехал вокруг замка, дивясь тому, что в этом запустении ни трава, ни ползучие побеги не росли даже там, где рассыпались камни. И вот оказался он перед той частью замка, что стояла невредимой. Там встретили его два оруженосца и проводили в большую залу, где за высоким столом на помосте сидел среди своих рыцарей и леди Пелес - Увечный Король, которого много лет назад поразил Балин. - Добро пожаловать, доблестный рыцарь! - сказал король Пелес, подняв искалеченную руку и не в состоянии встать с золоченого ложа. - Прошу за мой стол! Давно уже ни один рыцарь не посещал призрачный замок Карбонек, и, боюсь я, много лет еще должно пройти, прежде чем сюда явится тот, кто сможет вылечить мою жестокую рану. Но скажите мне ваше имя. - Сэр, - сказал Ланселот, почтительно склонив голову, - такой ваш прием - большая честь для меня. Что же до моего имени, то я - Ланселот Озерный. - А я, - сказал ему хозяин, - Пелес, король Опустошенных Земель и призрачного замка Карбонек. И выполняю я священный долг, ибо предком моим был Иосиф Аримафейский, и вскоре вы увидите чудо... Ланселот сел за стол и тут заметил, что ни перед одним из сидевших не было ни пищи, ни вина; и воцарилась между ними тишина. Тут вдруг прогремел удар грома, дверь распахнулась, и в залу вошли три женщины в белых одеждах и покрывалах, двигаясь бесшумно, словно призраки. Одна из них держала в руке копье со светящимся наконечником, с которого капала кровь и исчезала, не достигнув пола. Другая несла золотое блюдо, накрытое тканью, а третья - золотую чашу, также накрытую, но светившуюся таким чистым и ярким светом, что никто не мог смотреть на него. И пока процессия обходила вокруг стола и затем выходила из залы, Ланселот в благоговейном трепете закрыл лицо. Великое умиротворение и благость овладели всеми. - Мой господин, - сказал Ланселот тихо, - что все это может означать? - Сэр, - ответил король Пелес, - вы видели самые драгоценные символы на свете, и я, потомок Иосифа Аримафейского, - их хранитель. Из этой чаши и этого блюда наш господь Иисус Христос пил и ел на последней вечере. Этим копьем Лонгиниус, римский центурион, пронзил ему бок, когда висел он, распятый на кресте. И в этот же кубок, который называется Святой Грааль, Иосиф Аримафейский собрал его драгоценную кровь, вытекавшую из раны. Знайте же, что под этой тканью пронесли перед вами Святой Грааль, и когда он появится перед вами, рыцарями, в Камелоте, то Круглый Стол на время опустеет, ибо все рыцари отправятся на его поиски... Много дней провел Ланселот в замке Карбонек, но никогда больше не видел процессии Святого Грааля. А у короля Пелеса была дочь по имени Элейна, одна из прекраснейших дам в мире, и полюбила она Ланселота с первого мгновения, как только увидела его. Все время, пока он находился в замке Карбонек, Элейна ухаживала за ним, прислуживала ему во всем и всеми силами добивалась, чтобы он полюбил ее. Но, обращаясь к ней со всей учтивостью, охотясь с ней в лесу, слушая ее пение, играя с нею в шахматы, Ланселот все же не дрогнул сердцем и остался верен королеве Гвиневере. Тогда Элейна в печали рассказала обо всем отцу, и король Пелес, которому было дано видеть недалекое будущее, ответил ей: - Не плачь, дочь моя! Ланселот будет твоим господином, и ты принесешь ему сына, чье имя будет Галахэд, и он освободит Опустошенные Земли от висящего над ними проклятия и исцелит мою рану. Не знаю, как это произойдет, но что будет именно так - в этом не сомневайся. Шли дни; Ланселот в мире и спокойствии жил в Карбонеке, но Элейна не преуспела в своей любви. Наконец в отчаянии решила она прибегнуть к помощи колдовства, и тут пришла к ней дама по имени Брузена, искусная в тех делах, королевой которых была Фея Моргана. - Ах, леди, - сказала дама, - знайте же, что сэр Ланселот любит только королеву Гвиневеру, и ни одну другую женщину в целом мире. И потому мы должны действовать хитростью, если вы хотите, чтобы он стал вашим. Долго говорили они друг с другом, и после этого Элейна тайно покинула замок Карбонек. А затем к Ланселоту явился человек и принес кольцо, которое показалось тому хорошо знакомым, ибо его всегда носила королева Гвиневера. - Где ваша госпожа? - спросил Ланселот. - Сэр, она в замке Кейс, недалеко отсюда, и просит вас явиться к ней как можно скорее, - был ответ. Тут Ланселот простился с королем Пелесом, сел на коня и со всей поспешностью поскакал через Опустошенные Земли и скакал, пока не достиг к вечеру небольшого замка Кейс на краю огромного леса. И там нашел он королеву Гвиневеру (как показалось ему), ожидавшую его с глазами, полными любви. На деле же это была Элейна, которая с помощью чар Брузены приняла на некоторое время в тусклом свете вечера вид Гвиневеры. Увидев ее одну, Ланселот позабыл о своей чести и рыцарских клятвах, и когда леди заговорила о свадьбе, Ланселот забыл даже, что перед ним жена короля Артура... Наступил рассвет, мрачный и зловещий, и Ланселот, проснувшись, увидел леди Элейну, спящую рядом с ним. Тут он вспомнил обо всем, о том, как навеки он покрыл себя позором, невзирая даже на то, что Элейна, а не Гвиневера была рядом с ним. - Увы! - вскричал он. - Слишком долго я прожил, раз дожил до такого бесчестья! Тут проснулась Элейна и стала перед ним на колени, чистосердечно рассказав ему обо всем и прося у него прощения. - О, благородный сэр Ланселот, все это я сделала из любви к вам! Но Ланселот только громко стенал в душевных муках, и мир, казалось, закружился вокруг него. Бросившись к окну, он прыгнул вниз, одетый в одну рубашку, упал в кусты с розами, вскочил на ноги, весь исцарапанный и истекающий кровью от вонзившихся в него шипов, бросился прочь, продолжая громко стенать, и так бежал, пока не скрылся в лесу. Там и скитался он, с помутившимся рассудком, по безлюдным холмам Уэльса. Прошли месяцы, и в Камелоте стали спрашивать, что же случилось с сэром Ланселотом, раз никто так долго не видел его. Пришло рождество, а он все не возвращал