наконец слезящиеся от резкого света глаза Януша смогли различить огромную черную автомашину, остановившуюся на обочине рядом с его разбитым, изувеченным телом. Мотор все еще продолжал урчать на холостых оборотах. Через несколько секунд, показавшихся несчастному Янушу ужасно долгими, задняя дверца автомобиля открылась. - "Моги це зробиц нивидзилним, Януш" (Могу сделать тебя невидимым, Януш), - раздался тихий голос изнутри. (И действительно, каким-то непостижимым образом Клину удалось сделать его невидимым.) Глава 24 СТРАДАНИЯ КОРЫ - Боже мой, но почему именно шакалы? Ведь существует так много разных пород собак, выведенных специально для сторожевой службы, - глядя на дорогу через заднее стекло кабины лимузина, Холлоран даже чуть привстал со своего сиденья, рискуя свернуть шею при резком повороте - он был взволнован после недавнего приключения, но в то же время его разбирало любопытство, ему хотелось еще раз взглянуть на поджарые фигуры, растворившиеся в ночном мраке. Палузинский пожал плечами, потом издал короткий смешок, и его глаза превратились в две узкие щелочки, едва различимые за стеклами очков в тонкой металлической оправе, сидевших у него на носу. - Возможно, Феликс любит тех собак, что боятся палки, - сказал он, снова засмеявшись своей шутке. Холлоран повернулся к своему собеседнику: - А я и не знал, что шакалы подчиняются дрессировке. - Все животные подчиняются дрессировке, "мой коллега". Как, впрочем, и люди. - Сначала я подумал, что они ночные животные, но сейчас вспомнил, как увидел одного из этих зверей днем в кустах возле дома. - Обычно они выходят на охоту в сумерках, как и большинство диких хищников. Но естественные повадки можно изменить, если надо. Собаки слушаются своего хозяина. - Клина? - Да нет же, - Палузинский плавно нажал на педаль тормоза, когда машина начала набирать скорость, спускаясь с холма. Огни Нифа сияли на склоне холма впереди, словно маяк, к которому они плыли сквозь туман. - Ваш водитель-инструктор хорошо знает свое дело, - добавил поляк после короткой паузы. - Даже такой старый пес, как я, сумел выучить несколько новых трюков всего за два дня. - Будем надеяться, что вам не придется активно использовать эту технику вождения на практике. Пожилой мужчина кивнул: - Я знаю, что вам самому пришлось выкручиваться из сложной ситуации вчера утром. Холлоран ничего не ответил ему, а затем, помолчав немного, спросил: - Сколько лет вы уже работаете у Феликса Клина, господин Палузинский? - Пожалуйста, зовите меня Янушем, если вам это удобно. Я не держу на вас зла за то, что вы так дельно обработали меня позапрошлой ночью. Я понимаю, что вы хотели проверить, насколько хорошо подготовлена наша команда телохранителей. Вы оказались сильнее. Я даже не почувствовал боли от удара, а после того, как я очнулся, немного ныли мышцы шеи. Чистая работа, сэр, насколько я могу судить об этом! - К сожалению, ваш напарник никак не может простить мне своего поражения в этой стычке. - Монк?.. Животное, тупая скотина, только и всего... Однако на вашем месте я бы приглядывал за ним, чтобы он не подкараулил вас где-нибудь, чтобы поквитаться за свое унижение. Что касается вашего вопроса, то, признаться, я немного удивлен. Разве "Магма" не направляла в вашу компанию полное досье на каждого из сотрудников Феликса? - К сожалению, эти документы содержат очень мало полезной информации. В них ничего не сказано о сроке службы. - Понимаю. И это возбуждает ваше любопытство. - Машина плавно остановилась позади серебристого "Мерседеса" перед фасадом готического особняка. - Прошло уже много лет с тех пор, как Феликс вывез меня из Польши, - сказал Палузинский, выключая мотор лимузина. - Что-то около сорока или пятидесяти лет. Холлоран, изумленный таким ответом, собирался задать пожилому поляку еще один вопрос, но Палузинский уже начал выбираться из машины. - Постойте, - сказал Холлоран, и лысая голова Палузинского снова показалась в проеме открытой дверцы. - Сколько же лет Клину? - спросил Холлоран. Палузинский улыбнулся, и его глаза опять сузились в две маленькие щелочки за стеклами очков. - Феликс намного старше, чем вы думаете, сэр, - ответил он Холлорану, затем повернулся и зашагал к дому. *** Холлоран негромко постучал в дверь и повернулся спиной к темному пространству коридора, ожидая, когда ему откроют. Он очень устал - гораздо больше, чем обычно устает человек к вечеру, после трудного, беспокойного дня. Нервы были напряжены, но сам Холлоран чувствовал, что совсем не грозящая его клиенту опасность привела его в тревожное, возбужденное состояние - он ощущал непонятное давление на психику, исходящее от самого особняка. Уже в первый день тяжелая, мрачная тишина Нифа камнем легла на душу; ее гнет ощущался повсюду. Теперь же атмосфера в доме непостижимым образом изменилась - воздух, казалось, был наэлектризован, как после грозы, в нем носилась непонятно откуда исходящая угроза, словно мирно дремавший старый особняк проснулся и следил за гостями хмурым, неприветливым и настороженным взглядом. Холлоран прогнал прочь эту фантастическую мысль. Дом был самым обыкновенным зданием из кирпича, извести, дерева и стекла. Возможно, странное, непредсказуемое поведение Клина плохо влияло на агента "Ахиллесова Щита". К тому же исчезновение Дитера Штура не на шутку обеспокоило Холлорана: Организатор держал в руках все нити проводимой операции. Холлоран нахмурился: дело только начиналось, а уже произошло столько неприятных событий! Он поднял руку, собираясь постучать еще раз, когда послышался щелчок отпираемого замка, и из комнаты выглянула Кора. - Я хотел узнать, как ты себя чувствуешь, - сказал ей Холлоран, и, не дождавшись ответа девушки, добавил: - Ты не вышла к обеду. Ее волосы были влажными, словно она только что вышла из душа. - Я не была голодна, - ответила Кора. - Как, впрочем, и все остальные. Я обедал в одиночестве. Холлоран сделал небольшую паузу, но девушка промолчала, и он спросил: - Мне хотелось бы поговорить с тобой. Она колебалась несколько секунд: - Извини. Я держу себя так холодно, словно мы чужие друг другу. Она распахнула дверь и шагнула чуть-чуть в сторону, пропуская его внутрь; теперь их роли поменялись: прошлой ночью она пришла в комнату к Холлорану, сегодня - он к ней. Он оперся рукой о дверной косяк: - Я не знал... - Входи же, Лайам. Я прошу тебя. Он шагнул за порог комнаты, более просторной и уютной, чем его собственная спальня. Почти половину свободного пространства занимали мягкая софа и кресло, к ним был придвинут небольшой чайный столик. У стены стояло старинное миниатюрное бюро с письменными принадлежностями, возле него - широкая кровать с пологом. Обстановку комнаты дополняли туалетный столик, горка и огромный, вместительный гардероб. Открытая дверь вела в смежное помещение - Холлоран подумал, что там находятся ванная и туалетная комнаты. Все занавески на окнах были плотно задернуты - такая осторожность в уединенном поместье показалась Холлорану совершенно излишней. Закрыв дверь за своим гостем и присев к столу, Кора оправила свой белый махровый халат. - Выпьешь что-нибудь? - спросила она. - Ах, извини, я совсем забыла... Ты все время должен быть начеку. Думаю, тебя не очень шокирует, если я буду пить одна. Взяв бутылку со столика, она налила себе бокал вина и поудобнее устроилась на софе, поджав под себя ноги. - Почему ты так враждебно настроена, Кора? После прошедшей ночи... - он запнулся, когда девушка низко склонила голову, словно его слова сильно задели ее. - Я тебя разочаровала, да? - в ее голосе прозвучала презрительная насмешка. - Я много пью, я ложусь в постель с кем попало, я занимаюсь любовью довольно необычным способом. Наконец, я нахожусь в подчинении у полугениального, полусумасшедшего человека, который помыкает мной, как хочет, и перед кем я раболепствую. Воображаю, что ты можешь подумать обо мне. Холлоран сел на софу рядом с ней, коснувшись своим плечом ее тела. - Единственная вещь, которую я так и не смог пока разгадать - это что ты обычно пьешь. Она невольно улыбнулась: - Что окажется под рукой, - отпив глоток вина, девушка поставила бокал на стол рядом с бутылкой; Холлоран отметил про себя, что бутыль была пуста больше чем наполовину. - Я очень шокировала тебя прошлой ночью? - спросила Кора, глядя на свой бокал. - Очень, - подтвердил Холлоран. Она резко вскинула голову и окинула его ироничным взглядом. - Но провалиться мне на этом месте, если это не доставило мне удовольствия, - быстро прибавил он. - Это он заставил меня. - Что?.. - Он заставил меня пойти к тебе в комнату, - взяв бутылку со столика, девушка долила вина в свой бокал, хотя он был еще наполовину полон. - Феликс сказал, чтобы я шла к тебе в ту ночь. Холлоран был ошеломлен. - Я не понял, - тихо произнес он, вопросительно глядя на молодую женщину, сидящую рядом. - Он приказал мне совратить тебя. Не знаю, зачем. Может быть, он просто проверял тебя таким образом. Или меня... Возможно, он получал удовольствие, изобретая новый способ унизить меня, сделать шлюхой. - Зачем ему это понадобилось? - Феликсу нравится ставить людей в зависимое положение. Пройдет еще немало времени, прежде чем ты сам убедишься в этом. - Кора, это же совершенно бессмысленно... - А разве многое из того, что ты уже успел увидеть здесь, не кажется тебе столь же бессмысленным?.. Мне очень жаль наносить такой удар по твоему самолюбию, но я говорю правду: прошлой ночью я лишь выполняла данные мне указания. Ее рука неожиданно дрогнула, и Кора сделала большой глоток, чтобы не пролить вино на свой белый махровый халат. Быстро взглянув на Холлорана, девушка удивилась: он все еще улыбался. Но теперь в его улыбке не было ни капли теплоты. Словно из-под маски внешней любезности и вежливости на миг показалось истинное лицо этого жестокого, холодного человека. - Скорее всего, Клин просто хотел отвлечь меня от того, что происходило в доме, - сказал он. У нее перехватило дыхание. Он был прав... По какой-то непонятной ей самой причине Коре хотелось посильнее уязвить Лайама, задеть его, причинить ему боль, чтобы прорваться сквозь оболочку уверенности в себе, в своих силах, разрушить этот облик героя, который задевал в ней чувствительную струнку. И более того. В ее неосознанном желании скрывались иные чувства. Она хотела его как мужчину, и прошлой ночью она охотно, по доброй воле пошла к нему. Ее тянуло к нему, словно он был... (Кора сделала над собой усилие, пытаясь собраться с мыслями) ее избавителем... как Марию Магдалину когда-то привел ко Христу слепой, безрассудный инстинкт... О, Боже, какой идиоткой она была! Даже когда он взял ее, грубо и жадно, ей хотелось большего, гораздо большего. Им пришлось продолжать заниматься любовью, изобретая все новые способы, чтобы она, наконец, смогла достичь вершины удовольствия... Это Феликс довел ее до такого состояния, сделав рабой чувственности, но не чувств... Она презирала Лайама за то, что позволила ему увидеть ее такой, какая она есть на самом деле. Она пыталась уязвить его, причинить ему боль, но он повернул дело так, что она сама оказалась унижена... - Пожалуйста, Лайам, уходи, - произнесла она дрогнувшим голосом. - Нет, не сейчас. Не так быстро, Кора. Опять ей послышался легкий ирландский акцент в голосе Холлорана. Она подумала, что глухой голос и этот акцент выдают внутреннее волнение, охватившее молодого человека. - Я хочу, чтобы ты ушел. Но он и не думал подниматься с софы, где они до сих пор сидели так близко друг к другу, что каждый чувствовал тепло чужого тела. Он взял бокал из ее руки. - Я не знаю, в какие игры вы все играете, - спокойно произнес он, и, честно говоря, меня это совсем не волнует. Но знаешь, Кора, в тебе осталось еще очень много чистого и неиспорченного, чего этот сверхманьяк не смог затронуть и переделать по своему вкусу. Я не представляю себе, как ему удалось довести тебя до такого состояния, но я твердо знаю одно: некая часть твоей души закрыта для него. Ты была совсем иной, когда я увидел тебя в первый раз, правда; мне кажется, это потому, что в тот раз ты действовала самостоятельно; ты была самой собой - той женщиной, которой ты остаешься и сейчас. - Во мне ровно ничего не осталось... Он не дал ей договорить, мягко прижав свои пальцы к ее губам. - Ты ошибаешься. Она почувствовала, как его руки обвились вокруг ее талии. Теперь он целовал ее, впиваясь в ее губы, причиняя ей боль. Кора отпрянула назад. Полулежа на софе, она уперлась обеими руками ему в грудь, отталкивая его от себя. Она не желала этого. Он был совсем не таким. Не тем мужчиной, который смог бы оторвать ее от Феликса, заменить его. Они были слишком похожи, Лайам и Феликс. Оба безжалостные. Жестокие. Порочные. Они были сделаны из одного теста. Потому Феликс и был очарован своим новым телохранителем, что распознал в нем родственную душу. Он причинял ей боль, но - странно - ей это нравилось. Но она не должна потакать ему, она не позволит ему... Холлоран сжал ее запястья и отвел в сторону ее руки, мешавшие ему прижаться к ней еще теснее. Теперь она лежала на софе, закинув голову; ее халат распахнулся, обнажая бедра. Она задыхалась под его долгими, чувственными поцелуями; когда, наконец, ей удалось оторваться от его жадного, ищущего ее губы рта, она отвернулась от него и тут же почувствовала, как его губы, внезапно ставшие такими жесткими, прижались к ее шее. Он очень осторожно прихватил зубами ее нежную кожу. Кора застонала, раздираемая противоречивыми ощущениями: она одновременно испытывала жалость и омерзение к себе, но эти неприятные чувства заглушались просыпавшимся в ней желанием. - Пожалуйста, не делай этого, - попыталась сказать она, но он уже распахнул на ней халат и наклонил голову, чтобы целовать ее груди. - Я не хочу, - зашипела она, почувствовав, как его рука коснулась ее бедра и скользнула ниже, нежно поглаживая ее кожу, касаясь чувствительных точек. Повернувшись, он лег на нее сверху, раздвинув ее ноги своими сильными коленями, и она чувствовала тяжесть его тела на своем животе и на бедрах. Она попыталась вырваться, извиваясь под ним, но он только крепче обнял ее, и Кора почувствовала, какими сильными могут быть его объятия, обычно столь нежные и деликатные. Она все еще боролась с ним, понимая, что не сможет разжать рук, стиснувших ее, и крепко уперлась кулаками в плечи Холлорана, отталкивая его от себя. Она могла царапаться, вцепиться ему в волосы, даже ударить его, но не делала этого. Он опустился на пол, став на колени перед ней; его тело оставалось меж ее раздвинутых ног. Ее халат был распахнут, пояс развязался. Холлоран проворно расстегнул свою одежду и вошел в лоно девушки; его резкое и быстрое движение, очевидно, причинило ей боль, потому что она слабо вскрикнула, пытаясь отстраниться. Он провел пальцами по ее животу, коснувшись волос на лобке, и опустил руку ниже - внутренняя поверхность ее бедер была влажной и скользкой, несмотря на то, что она так упорно сопротивлялась его ласкам. Его губы снова прижались к ее губам. Теперь она уже не отвергала его, и скоро сама начала пылко отвечать на его поцелуи. Крепко обняв его, она услышала тихий стон, вырвавшийся из груди Холлорана. Ее ноги напряглись, вытянувшись по обеим сторонам его бедер, и она начала двигаться в такт его ритмичным, мощным толчкам, желая, чтобы он вошел глубже, еще глубже, и наконец, она закричала низким, прерывающимся голосом, трепеща и извиваясь всем телом. Ее дыхание было тяжелым, руки дрожали. Через несколько минут ее стоны и крики утихли, словно она задохнулась, и Холлоран приподнял ее за плечи, стараясь поудобнее уложить девушку на мягкой поверхности, но ни на минуту не прекращая двигаться внутри нее. Однако он не смог держать себя в узде слишком долго, и, зарывшись лицом в ее мягкие, влажные волосы, стал нежно покусывать ее шею, мочку уха и щеку, затем приник жадным ртом к тонкой коже чуть повыше ключицы. Она уперлась головой в диванную подушку; ее тело выгнулось, словно тугой лук, ее стоны стали более громкими и частыми, когда его семя хлынуло в нее, и перешли в долгий, протяжный вопль, звучавший в ушах Холлорана до тех пор, пока последние содрогания не пробежали по их сплетенным телам, положив конец любовной игре. Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, боясь пошевелиться, чтобы не нарушить блаженной истомы. Щека Холлорана была влажной. Он приподнялся, опираясь на локти, и заглянул ей в лицо. Кора плакала. Он попытался заговорить с ней, но она отвернулась и продолжала безутешно, нервически всхлипывать. Тогда его руки обвили ее шею, и он нежно прижал ее голову к своей груди. Они оставались в этой позе долго, пока Кора не успокоилась. Никто не проронил ни слова, да они и не нуждались в этом. Холлоран все еще оставался внутри ее лона, и ей нравилось это ощущение, хотя теперь былая упругость покинула его мышцы. Ее руки скользнули под рубашку Холлорана, ласково поглаживая его спину. Холлоран приподнялся и чуть переменил позу, не выходя из нее. Его губы легко касались ее лица, целуя ее глаза, локоны на висках, щеки и губы. Страсть уступила место нежности. - Ты не знаешь, что он теперь сделает со мной, - сказала она. - Ничего, что было бы хоть немного похоже на это. Она вздохнула, чувствуя, как он опять становится твердым, напрягаясь и проникая все дальше меж ее ног. На этот раз она отдалась ему сразу, не сопротивляясь и охотно покорившись его желаниям. Теперь все их движения были медлительными, почти вялыми; они наслаждались друг другом не торопясь, выбирая более изощренные позы для своей любовной игры. Страсть нарастала постепенно, и даже достигнув наивысшей точки, не выходила из-под контроля, пока прилив чувств так же плавно не сошел на нет, принеся облегчение обоим. Как и в прошлый раз, они долго не разжимали объятий. Наконец Холлоран встал и оправил свою одежду, потом устроился на полу возле софы, положив локоть на край ложа, где распростерлась обессиленная Кора. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, и осторожно провел кончиками пальцев по щеке, отбрасывая назад ее спутанные влажные волосы. - Лайам... - начала девушка, но Холлоран улыбнулся ей и покачал головой: - Не надо, Кора. Мы поговорим завтра. Сегодня ночью думай лишь о том, что произошло между нами. Он провел пальцами по нежной коже в ложбинке меж ее грудей, спустившись вниз к животу, затем его рука скользнула в щель меж ее бедер. Она обвила его плечи руками, приподнявшись и вопросительно глядя ему в глаза; выражение ее лица было строгим и сосредоточенным. - Я хочу узнать о тебе гораздо больше, неужели ты не понимаешь этого? - сказала она. - Погоди немного, - ответил он. - Могу ли я довериться тебе? В тебе есть что-то... - она запнулась, пытаясь найти подходящее слово, - "таинственное", Лайам, что-то мрачное, но я до сих пор не могу понять, что именно. Я сразу почувствовала это, как только мы встретились в первый раз. Он начал подниматься с пола, но Кора крепко держала его за плечи, и он снова присел у края софы. - Я уже говорил тебе вчера, что я - лишь тот, кого ты видишь перед собой, и ничего больше. - Но я "чувствую" в тебе что-то, и это пугает меня. - Мне много раз приходилось иметь дело с сильными, жестокими, страшными в своей неистовой злобе людьми, Кора. Возможно, это наложило на меня своеобразный отпечаток. - И поэтому ты стал похож на них? Ты это хотел сказать? Он качнул головой: - Все не так просто. - Тогда объясни мне! - в ее вопросе прозвучали плохо скрытая досада и раздражение. Он встал с пола - теперь руки Коры разжались; девушка глядела на него широко раскрытыми глазами. - В моей профессии сила обычно противопоставляется силе, - сказал он, глядя на Кору сверху вниз. - Очень часто бывает, что такое противопоставление - единственный путь, единственный шанс победить. - Не изменяет ли это тебя самого в худшую сторону? Не становишься ли ты сам сродни тому, против кого используешь свою силу? - Может быть, - ответил он. Она поежилась и закуталась в халат, прикрывая свою наготу. Холлоран пошел к двери, но остановился на пороге, повернувшись к девушке. - Только попав в беду, начинаешь понимать, что такая перемена, может быть, не так уж плоха. Он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Оставив Кору рыдать в одиночестве. *** Холлоран помылся в общей ванной комнате, расположенную в одном из концов длинного коридора, прежде чем пройти к себе в комнату. Как и прошлой ночью, он повесил куртку на спинку своей кровати и вынул автоматический пистолет из кобуры, положив его на тумбочку в изголовье кровати. Сняв ботинки, он завел будильник своих наручных часов и прилег на постель. Тусклая луна слабо освещала комнату, хотя окна не были занавешены. Несмотря на то, что дополнительная команда оперативников "Щита" патрулировала дороги вокруг границ поместья, а в доме появился еще один телохранитель, Палузинский, Холлоран отвел на свой отдых лишь четыре часа. До того, как самому заступить на дежурство, он намеревался проверить Монка и Палузинского на их постах и обойти обширную лужайку вокруг дома - не обнаружится ли на склонах холмов или в кустах что-либо подозрительное или опасное? Кора отняла у него час отпущенного на сон времени. И много сил. Он закрыл глаза, и перед ним тотчас возник мысленный образ Коры. Он припомнил, какое огорченное было у нее лицо, какая горькая обида промелькнула в глазах девушки, когда он выходил из ее комнаты. Яркая вспышка света, проникнув сквозь его сомкнутые веки, разорвала тьму, в которую начал погружаться Холлоран. Холлоран открыл глаза. В комнате царила ночная мгла, и только слабый свет луны рассеивал непроглядный мрак. Уж не почудился ли ему этот внезапный проблеск? Зарница мелькнула снова - похоже, это была вспышка молнии; однако грома за ней не последовало. Он вскочил с постели и быстро подошел к окну. Вглядываясь в темноту ночи, он различил лужайку перед домом, залитую неярким светом луны. Небо заволокли тучи с рваными, неровными краями; их причудливые контуры очерчивались серебристыми лунными лучами. Что-то зловещее чудилось в тени этих туч, медленно наползающей на дом. Озеро казалось огромной серой равниной, словно это была не водная гладь, а твердая бетонная поверхность. Холлоран моргнул, когда свет вспыхнул снова. Его источником было озеро, вода, испускавшая мощные световые потоки. В этой яркой мимолетной вспышке Холлоран успел разглядеть какие-то темные силуэты на озере. Это были люди. Или ему только показалось?.. Он бросился к своей кровати, надел ботинки и схватил с тумбочки свой револьвер. Затем побежал вниз по лестнице. Глава 25 СВЕТ С ОЗЕРА Монк должен был дежурить у входа в дом. Но, оглядев холл, Холлоран нигде не заметил его неуклюжей обезьяноподобной фигуры. Холлоран не стал терять время на поиски американца. Выключив свет в холле, он приоткрыл одну из створок двойной двери - этой узкой щели ему оказалось достаточно, чтобы выбраться наружу. Он был сильно удивлен и взволнован тем, что дверь оказалась незапертой. Гулкое эхо от быстрых шагов Холлорана раздавалось под сводами арки подъезда. Выглянув наружу, он остановился на крыльце, настороженно оглядывая окрестности. Водная гладь снова была серой; озеро выделялось чуть более светлым пятном посреди окутанного мглою луга. Холлоран положил браунинг в кобуру и сошел с крыльца. Он бесшумно скользил в высокой траве, огибая фасад особняка, используя его темные стены как своеобразное укрытие - на их фоне его движущаяся фигура будет практически незаметна. Чтобы не подвергать себя излишней опасности, он решил подойти к озеру не кратчайшим путем - по дорожке, ведущей от главного входа, где одинокий человек может стать отличной мишенью для притаившегося в кустах стрелка, - а неожиданно появиться из-за угла здания и пересечь лужайку наискосок. Добравшись до угла особняка, он пригнулся и одним стремительным движением выскочил на ровный газон. Внезапная вспышка света, исходящего от озера, заставила его зажмуриться; повинуясь инстинкту, он упал на землю. Нервы Холлорана были предельно напряжены; какое-то странное чувство, сродни страху, говорило ему, что он слишком заметен, чересчур уязвим, когда лежит здесь, в сырой траве, не имея никакого укрытия на случай опасности. Но всего удивительней была необычная картина, запечатлевшаяся в его памяти, когда неровный свет зарницы очертил темные контуры берегов озера. Недалеко от берега чуть покачивалась лодка, в которой сидело трое или четверо человек. Все как один повернули головы, рассматривая что-то за бортом лодки. Этот странный предмет находился на воде; казалось, он висит в воздухе, чуть касаясь поверхности водоема. Видение пропало, когда сияние померкло так же внезапно, как и вспыхнуло. Тело Холлорана напряглось, когда с берега озера донесся одинокий тоскливый вой, перешедший в жалобный плач. Остальные шакалы подхватили этот жуткий напев - в нем одновременно слышались сумасшедший смех и горькое стенанье. Звуки плыли над водой, оглашая затихшую лужайку. Холлоран прищурился, напрягая свое зрение - ему казалось, что он видит силуэты зверей, сидящих на берегу - они неясно вырисовывались на более светлом фоне серой воды. Однако в ночной темноте он мог принять высокие пучки травы и прибрежной растительности за очертания напряженных тел степных волков. Там, у самого берега, не было заметно ни малейшего движения. Холлоран приподнялся со скользкой сырой травы и встал на одно колено. И снова его глаза зажмурились от внезапной вспышки света, источником которого, как показалось Холлорану, являлось само озеро. Это серебристое сияние исходило из самой глубины вод; лучи проникали сквозь прозрачную жидкость, как сквозь огромную преломляющую призму; у берегов лежали глубокие тени лилового и темно-синего цветов. Загадочное свечение длилось всего несколько секунд, но за это короткое время Холлоран успел разглядеть стаю шакалов, собравшихся у самой кромки воды. При свете короткой вспышки они выглядели наподобие каменных изваяний - звери сидели в напряженных позах, вытянув шеи, подняв кверху узкие остроконечные морды, насторожив чуткие уши. Не меньше дюжины пар горящих глаз желтыми огоньками светились в сумеречном свете. Затем наступила полная тьма, еще более непроглядная из-за резкого перехода от света к мраку. Так же, как и в прошлый раз, перед глазами Холлорана продолжала стоять увиденная им картина: чья-то неподвижная фигура возвышалась на берегу озера среди оцепеневших от испуга или сделавших боевую стойку шакалов. Ссутулившийся или, может быть, согнутый в странном поклоне человек стоял, всматриваясь в воду; черты его лица были скрыты низко надвинутым капюшоном. Холлоран услышал голос - нет, даже не голос, а смех, - и его внимание снова переключилось на лодку. Он узнал резкое, отрывистое хихиканье Феликса Клина - громкий звук разносился над тихой водою. Холлоран поднялся с земли и быстро пошел вперед, пригибаясь пониже, на всякий случай вынув оружие из кобуры. В ночной тьме перед ним вырисовывались деревянные мостки низкого причала - Холлоран помнил, что к ним была привязана лодка, на которой они с Клином совершали утреннюю прогулку по озеру. Но сейчас лодки у берега не оказалось. Может быть, Клин неожиданно решил прокатиться по озеру, как в прошлый раз, когда он предложил Холлорану сесть на весла? Или похитители насильно усадили его в лодку, рассудив, что на воде они наверняка будут недосягаемы для сторожевых собак?.. Несколько минут назад он слышал смех Клина, долетавший до берега - вряд ли похищенный человек будет так необычно реагировать на создавшуюся ситуацию. Однако подобные рассуждения ничуть не успокоили Холлорана. Если они поплывут еще дальше от берега, он сядет в машину, чтобы встретить их на другом берегу озера, у границы поместья. К тому же в машине у него будет возможность вызвать подмогу по радиотелефону. На берегу, у самой кромки воды, не было никакого укрытия, и Холлоран подался чуть-чуть назад, потом бросился на землю, направив револьвер в сторону неясно очерченной тени на озере. Он приготовился ждать, лежа на сырой траве; очередная вспышка света из глубины озера разлилась по темной воде серебристым сияньем. Интервалы между этими вспышками были неодинаковыми, и невозможно было угадать, когда в следующий раз сверкнет серебристо-голубая зарница. Свет потух так же внезапно, как и вспыхнул, словно кто-то одним дуновеньем затушил горящую свечу. Холлоран провел рукой по глазам, не в силах поверить в то, что он увидел, глядя на освещенное озеро в течение нескольких секунд - настолько фантастичной была картина, еще стоявшая перед его глазами. Всему можно найти простое и разумное объяснение, думал он, все еще сомневаясь, не померещилась ли ему та сцена, невольным свидетелем которой он был. Он увидел четверых мужчин в лодке - Палузинского, Монка и двоих арабов. Света во время короткой вспышки было достаточно, чтобы ясно разглядеть их фигуры и головы, повернутые в одну сторону. Клина меж ними не было. Его невысокая фигура виднелась в нескольких шагах от лодки. Он "стоял" на гладкой поверхности воды, как на твердом полу. Холлоран встряхнул головой, подавляя в себе желание громко рассмеяться абсурдности своего видения. В этом месте под водой могла скрываться какая-то твердая площадка - песчаная отмель или огромный камень. Таково было разумное объяснение. Под водой "должна" быть опора, на которой стоял его клиент. От Клина вполне можно ожидать такого глупого ребячества. Но как он мог не заметить такого препятствия, когда сам сидел на веслах нынче утром, проплывая в лодке как раз над этим самым местом? Где-то вдалеке завыли шакалы; на этот раз заунывный вой донесся издалека, как будто звери отбежали от берега и теперь рыскали на поросших кустарником склонах холмов. Он слышал негромкие всплески, когда весла рассекали воду. Голоса. Лодка приближалась к причалу. Он подождал, пока все, кто находился в ней, не высадились на берег, затем поднялся с земли и пошел к ним. Луна показалась в разрыве туч, осветив все вокруг своими бледными лучами, и снова спряталась за облако. Группа людей, направляющихся к берегу по деревянным мосткам, остановилась, заметив Холлорана. - Оружие вам ни к чему, - в голосе Клина звучали ироничные нотки. - Среди нас нет врагов, Холлоран, а ночь сегодня удивительно тиха и спокойна. - Что, черт побери, вы там делали? - спросил Холлоран спокойным тоном, подавляя в себе нарастающий гнев. - Я не пленник в своем собственном доме, - весело ответил ему Клин, - и могу делать все, что мне нравится. - Только не в том случае, если вы хотите, чтобы я оберегал вашу жизнь. - Нынче ночью мне не грозит никакая опасность. Снова луна вышла из-за облаков, и Холлоран увидел, что Клин ухмыляется. - А свет из-под воды?.. Кайед и Даад улыбались так же широко, как их господин; Палузинский тревожно поглядывал на Клина. Монк с бесстрастным, ничего не выражающим лицом стоял позади небольшой группы. Брови Клина высоко поднялись; на лице "объекта" было написано величайшее изумление. Этот жест показался Холлорану слишком театральным. После эффектной паузы Клин произнес: - Ах, молнии. Похоже, собирается сильная гроза - будет настоящий потоп. Скоро мы услышим гром. Поэтому мне кажется, нам не стоит надолго задерживаться здесь, вы согласны? И вновь Холлоран заметил, как непостижимым образом изменился весь облик его клиента. Хотя Клин остался столь же насмешливым, эксцентричным человеком, голос его сейчас был глубоким и звучал мягче, чем обычно. Приглядевшись к нему повнимательней, Холлоран увидел, что Клин дрожит всем телом, как будто избавляется таким образом от избыточной энергии - однако это не имело ничего общего с нервными вспышками - и даже невротическими явлениями - к которым уже привык Холлоран. - Вас не было в лодке, - издалека начал Холлоран. Клин громко, от души рассмеялся. - Я не единственный любитель купанья в лунном свете, могу заверить вас. Палузинский издал сдавленный смешок. - Я видел вас на воде... вернее, над поверхностью воды... - "На" воде? - изумился Клин, продолжая ехидно ухмыляться. - Вы хотите сказать, что я "шел по воде"? Как Иисус Христос? Холлоран ничего не ответил ему. - Я вижу, у вас опять начались галлюцинации, Холлоран. Вам все время мерещится что-либо странное на этом озере. Очевидно, ваша психика никак не может прийти к гармонии с окружающей вас природой. Ваше воображение почему-то сильно тревожат эти спокойные воды. Арабы захихикали, прикрыв рты руками. - Мне кажется, вам нужно как следует отдохнуть, - Клин отбросил свою иронию, и теперь в его голосе зазвучали дружеские нотки. - Нагрузки, которым вы подвергались за последние дни, сильно повлияли на вашу трезвую рассудительность, Холлоран. Может быть, незаметные изменения проникли гораздо глубже, и даже ваше реалистическое мироощущение оказалось затронуто ими? К слову сказать, я не очень удивлен такими внезапными переменами. Я ожидал чего-то подобного. К тому же вы прекрасно зарекомендовали себя в качестве телохранителя. Интересно, сумело ли ваше наблюдательное начальство оценить тот факт, что стрессовая ситуация мобилизует ваши силы и даже помогает проявиться тем скрытым способностям, о которых никто раньше не подозревал? Теперь даже Монк ухмылялся. Тучи опять заволокли небо плотным покрывалом; ночная тьма поглотила очертания дальних холмов и береговой линии озера. - Мне кажется, нам следует поговорить, - просто сказал Холлоран, не обращая внимания на сдавленный хохот, доносившийся от группы сопровождающих Клина людей. Он заметил, что в отношении компаньонов Феликса к своему патрону чувствовалась не столько почтительность подчиненных к своему начальству, сколько жажда подражания этому странному человеку, характерная для верных сторонников или учеников (словно апостолы внимают каждому слову Учителя, подумал Холлоран). - Но вам нужно поспать. Ведь сейчас не ваша очередь дежурить, не правда ли? Мы нарочно не стали беспокоить вас, зная, как тяжело должно быть человеку, чьи нервы постоянно напряжены, подобно вашим. - Монку и Палузинскому даны жесткие инструкции предупреждать меня обо всем, что бы ни случилось, в любое время. - Вряд ли стоило прерывать ваш сон из-за такого пустяка, как ночная прогулка по озеру. - Я отдал им приказ. - А я его отменил. - Компания, которую я представляю, не может продолжать работать с вами при таком положении дел. Завтра я порекомендую "Ахиллесову Щиту" разорвать контракт или, по крайней мере, освободить меня от исполнения своих обязанностей. У меня есть все основания для недовольства тем, что здесь происходит. - Нет. Настроение Клина резко изменилось. Теперь его голос звучал резко, уверенно, властно: - Вы не должны этого делать. Вы нужны мне здесь. - Ваша корпорация заключала контракт с "Ахиллесовым Щитом", а не со мной лично. Обращайтесь в нашу компанию, если у вас возникли претензии к ней, или вы недовольны условиями этого договора. У "Ахиллесова Щита" есть много хороших, опытных агентов, которые справятся со своей задачей ничуть не хуже меня. Холлоран сунул револьвер обратно в кобуру и повернулся, собираясь уйти. - Подождите, - Клин быстро шагнул к Холлорану, и тот задержался на месте. - Я погорячился. Возможно, я был... несправедлив к вам. Сейчас "вторая натура" низенького человечка проявлялась наиболее ясно, проступая сквозь его привычные черты, словно на какое-то мгновенье Клин решил сбросить маску, которую носил на людях. - Вы правы, нам следовало предупредить вас, куда мы отправляемся в столь поздний час, и не оставлять вас дома в целях безопасности. Но я находился под влиянием минуты, понимаете, я поддался своим чувствам, не рассуждая о возможных последствиях своего поступка. Мне показалось, что не стоит тревожить вас из-за такого пустяка. - Однако вы не объяснили мне, зачем вам понадобилось идти на озеро. Равно как и причину этих странных вспышек света. А также того, что... я увидел. - Взгляните на тучи. Задержите свой взгляд на несколько мгновений. - Это не... - Его прервала вспышка света. Он стал смотреть на небо. Другая, более слабая отдаленная зарница полыхнула в небе, осветив клубящуюся тучу, наползающую на блеклый, серый небосвод. - Это совсем не то, что было раньше, - сказал Холлоран. - Свет излучало само озеро. - Отражение, только и всего, - пожал плечами Клин. - Озеро сегодня на диво спокойно, и его темная гладь сыграла роль мощного зеркала. Яркая молния осветила стоящих на мостках мужчин, выхватив на несколько секунд резкие, как на фотоснимке, очертания их тел из темноты. В голубоватом свете электрического разряда люди казались мраморными изваяниями, их лица были неестественно белыми. Издалека, как бы в подтверждение слов Клина, донеслись раскаты грома. - Пойдемте в дом, а то как бы нам не промокнуть, - предложил Клин. - Я видел... - Вы ошиблись, - заявил Клин тоном, не допускающим никаких возражений. - Мы с вами сейчас пойдем домой, и я как можно подробнее расскажу вам о себе и о том месте, где мы сейчас находимся. Полагаю, вас это заинтересует. Холлорану хотелось послать своего клиента ко всем чертям, но что-то удержало его от такого проявления несдержанности: он был слегка заинтригован. Низкорослый человек, стоявший перед ним, до сих пор во многом являлся для него загадкой; к тому же Феликс Клин резко отличался от всех, чьи жизни Холлорану приходилось охранять до этого. - Вы должны согласиться на одно условие, - сказал он Клину. Тот поднял руку, повернув ее ладонью к собеседнику, как бы желая отвратить от себя возможное давление с его стороны: - Смотря на какое. - Вы ответите на все мои вопросы. - Этого я обещать вам не могу. Новая зарница, еще сильнее прежних, осветила озеро, лужайку и готический особняк, возле которого стояло несколько автомашин. - Но я расскажу вам все, что только знаю сам, - прибавил Клин. В это время гром пророкотал уже совсем близко. - Скажите своим друзьям-арабам, чтобы они шли вперед, - распорядился Холлоран. Затем махнул рукой Монку и Палузинскому: - Вы вдвоем пойдете сзади. И не глядите на нас, а наблюдайте за холмами и следите за дорогой. - Здесь нет ничего опасного, - попытался протестовать Монк. - Делайте, что вам говорят, - отрезал Холлоран. Палузинский хлопнул американца по плечу, очевидно, желая удержать его от спора с Холлораном. - Вы идите, - сказал Холлорану пожилой поляк, - мы пойдем следом. Пока все спокойно, не стоит волноваться. Маленькая колонна двинулась к особняку, соблюдая строгий порядок: двое арабов шли впереди, Клин и Холлоран - в середине; шествие замыкали Палузинский и Монк. Но не успели они пройти и половины пути до дорожки, ведущей к парадному подъезду, как первые крупные капли упали на траву. Клин поднял кверху улыбающееся лицо, глядя на своего защитника: - Я же говорил вам, что будет дождь! Дождь хлынул сильнее, и в считанные секунды все промокли до нитки. Однако Клина это, похоже, ничуть не волновало. Он засмеялся и внезапно выбежал из колонны мерно шагающих людей; кружась, словно в каком-то причудливом танце,