нно двинулся вперед, вглядываясь во мглу за окном, чтобы случайно не проехать мимо ворот. Наконец в густых зарослях кустарника показался просвет, и он свернул туда, направляясь прямо к железным воротам. Неподалеку от них должен быть... Да, действительно, вот и он - громоздкий темный силуэт, возвышающийся над неровными верхушками кустов и деревьев, очевидно, был домиком сторожа. В окнах не горело ни огонька. Погоди, лежебока, скоро тебе придется вылезти из постели - если, конечно, ты сидишь дома. Матер включил фары своей машины на полную мощность, одновременно нажимая на кнопку гудка. Молния ярко сверкнула, залив неровным, дрожащим светом сторожку у ворот. Матер прищурил глаза. Что за темные фигуры шевелились у крыльца? Может быть, они просто почудились ему? Патрульная "Гранада" остановилась позади машины Матера, и Плановик потянулся за своей тростью, открыв дверцу. Двое мужчин догнали его у ворот. - Есть там кто-нибудь? - спросил Матер, указывая концом трости на темное двухэтажное здание. - Там должен быть привратник, - ответил один из агентов, - он отворяет и запирает ворота. Хотя мы ни разу никого не видали ни в доме, ни у ворот. Матер легонько толкнул одну створку - она со скрипом приоткрылась. Трое мужчин переглянулись. - Что-то здесь не так, - сказал Матер. - Может, сторож оплошал? Матер покачал головой. - Я пойду взгляну. А вы разыщите вторую машину, предупредите остальных и немедленно возвращайтесь сюда. - Но нам не дозволено пересекать... - Забудьте об этом. Вы отправитесь следом, как только вернетесь обратно. Фил, вы нужны мне, пересядете в мою машину. - Хорошо, сэр. - Не лучше ли сперва дождаться другой патрульной машины? - озабоченно спросил второй агент. Матер помедлил с ответом, прислушиваясь к своим ощущениям. - Так поезжайте и привезите их сюда! - отрывисто приказал он. - Фил, откройте ворота. Прихрамывая, он пошел к своему автомобилю; один из агентов остался у ворот, распахивая настежь обе створки, а другой сел за руль "Гранады" и, дав задний ход, выехал обратно на проселок. Матер неуклюже забрался в кабину, тяжело опустился на водительское кресло. Одежда его промокла насквозь. Он старался не думать о той ужасной боли в раненной ноге, которая будет мучить его завтра. Он въехал в ворота и притормозил, подождав, пока его подчиненный не усядется на заднее кресло. - Боже, что там творится возле дома? Матер посмотрел вперед, куда указывал его товарищ. Неясные фигурки скользили сквозь туман, двигаясь бесшумно под дождем. - Собаки, - сказал оперативник. - Должно быть, это сторожевые псы. Странно, они до сих пор не попадались мне на глаза. - Вы можете сосчитать их? - Вряд ли. Очень сильный дождь. Я едва вижу собравшуюся стаю. Ах, черт возьми, вон еще звери - они лежат на земле. Матер не стал более терять ни секунды. Он резко нажал на педаль акселератора, и машина рванулась вперед. Очень скоро она нырнула под сомкнувшиеся ветви деревьев, нависшие над дорогой. Глава 44 ЖЕРТВА Холлорана ошеломила происшедшая с его клиентом перемена. Из теней, отбрасываемых каменными статуями, выходил скрюченный старик, старик с сухой, потрескавшейся, чешуйчатой кожей; неровные, морщинистые складки мертвой ткани свисали вниз, маленькие хлопьеобразные чешуйки отпадали в такт его шаркающей медлительной походке. Поверх воспаленных язв, где в глубоких трещинах кожи показывалась темно-красная плоть, блестела какая-то мазь. Волосы низко спадали на лоб; меж черными прядями просвечивала мутновато-белая кожа. Руки Клина показались Холлорану сплошной раной - кожа с них почти полностью сошла. Клин хрипло, тяжело дышал, словно те несколько шагов, которые он сделал, дались ему немалым трудом. Он остановился перед Холлораном, пошатываясь; кривая усмешка на его обезображенном лице была похожа на мертвый оскал гниющего черепа. - Жутко, да? - спросил он все тем же высокомерным, чуть ироничным тоном. - Однако в конце концов это поправимо. Еще не поздно, Холлоран. Может быть, мне будет гораздо хуже, чем обычно, но теперь я по крайней мере знаю, в чем причина моего недомогания. Отвратительное, ужасное лицо приблизилось к лицу Холлорана, и теперь он мог рассмотреть мельчайшие детали; налитые кровью глаза, не мигая, глядели из-под воспаленных век. Даад крепко натягивал свою гарроту, так что Холлоран не мог отшатнуться прочь от этого мерзкого и страшного чудовища, что стояло напротив него и обдавало его нестерпимым смрадом - тот же самый запах исходил от старика, которого Холлоран обнаружил в сторожке. - Ты отнял у меня моего заместителя, моего двойника, - прошипел Клин, - ты разорвал связь и нарушил равновесие. Я меняю кожу лишь один-единственный раз в году - это одно из условий договора, такой ценой я расплачиваюсь за свое бессмертие. Как змея, ты видишь, Холлоран. Бел-Мардук сделал меня похожим на змия. Он хрипло, протяжно вздохнул - и задержал дыхание, очевидно, почувствовав боль где-то внутри своего тела. Из глубокой трещины на его уродливом лице начала медленно сочиться темная кровь, смешанная с маслянистым гелем. - Это может пройти, - наконец, выдавил из себя Клин. - Еще не поздно остановить распад. Вы сами увидите, Холлоран. Вы примете участие в обряде. Он отвернулся и заковылял по мокрому, грязному полу, опираясь на руку Кайеда; Кора и Палузинский пропустили вперед шаркающую фигуру - Холлоран заметил, что Палузинский отступил на шаг, когда Клин проходил мимо него, словно медиум был прокаженным. Кора застыла на месте, словно зачарованная. Умащенная кожа Клина поблескивала в лучах свеч. Наконец он добрался до черной каменной плиты, лежащей на полу в другом конце комнаты, и, ухватившись за ее край, сделал несколько последних шагов без помощи своего слуги-араба. Обойдя вокруг каменной плиты, Клин повернулся лицом ко всем остальным и махнул им рукой, чтобы они подошли ближе. Палузинский повел Кору вперед. Одного движения пальцев Даада, слегка натянувшего удавку, было достаточно, чтобы Холлоран послушно двинулся к черному камню, похожему на алтарь. Под конвоем араба он прошел мимо арок - по-видимому, здесь был сквозной проход в боковые коридоры - и его глаза забегали по сторонам в поисках какого-нибудь орудия, с помощью которого он смог бы освободиться от гарроты, сжимающей его горло. Но под арками царил непроглядный мрак, в котором ему удалось разглядеть лишь каменные плиты, испещренные клинописью и непонятными значками, которые он раньше замечал в росписи стен и убранстве некоторых комнат Нифа. Наконец его взгляд упал на тучное тело, распростертое на черной каменной плите - они остановились в нескольких шагах от этой пародии на храмовый алтарь. Маленькие, глубоко посаженные глазки Монка глядели прямо на Холлорана, а его толстые пальцы судорожно подергивались, словно он хотел встать со своего каменного ложа. Глаза бывшего телохранителя Клина сверкали от гнева, но в них не было заметно страдания и боли. Холлоран удивился тому, что американец до сих пор еще не лишился чувств. Он взглянул на Кору - девушка сдвинула брови; ее взгляд стал более осмысленным. - Ты видишь его, Монк? - хрипота придавала гортанному голосу Клина еще более зловещие интонации. - Это сделал он, он превратил тебя в бесполезную, неподвижную груду костей и мяса. Как же должно тебе хотеться убить его! К сожалению, мой друг, ты не можешь этого сделать. Ты не можешь даже пальцем шевельнуть. Однако ты еще понадобишься мне. Монк метнул в сторону Клина быстрый взгляд из-под нахмуренных бровей, и его лицо исказилось от страха. - Еще одно впрыскивание, Азиль, - приказал Клин своему слуге. - Я не хочу, чтобы он умер от боли. Он должен погибнуть от ножа. Араб бесшумно выскользнул из комнаты. - Необходимо точно рассчитать дозу, - произнес Клин, касаясь тела Монка своими изъязвленными руками - с них сошла уже почти вся кожа, местами обнажив живую плоть. - Чтобы он не почувствовал шока от удара ножом, но в то же время не покинул нас раньше времени, погрузившись в слишком глубокий сон. К счастью, Азиль неплохо разбирается в этих вещах. Холлоран почувствовал, как его охватывает гнев. - Вы сделали Кору наркоманкой, - сказал он. - Ах, нет, все совсем не так, - ответил ему Клин. - Она стала бы совершенно бесполезной для меня, если бы пристрастилась к наркотикам. Я уже сказал вам - Азиль эксперт в делах подобного рода. Кора зависит от "меня", а не от наркотиков. Когда араб вернулся, вновь заняв свое место по правую руку Клина, пальцы его сжимали шприц. Склонившись над неподвижным телом, он пригладил волосы на руке Монка и ввел иглу в вену, впрыснув американцу половину содержимого шприца - желтоватой поблескивающей жидкости. Через несколько секунд остекленевшие глаза Монка неподвижно уставились в потолок, а рот чуть приоткрылся. - Что вы собираетесь делать с ним? - сердито спросил Холлоран. Клин глубоко вздохнул и схватился за край каменной плиты, чтобы не потерять равновесие. Он снова попытался усмехнуться в лицо Холлорану; его кроваво-красные, потрескавшиеся губы разжались, обнажив желтые, испорченные зубы. - Я собираюсь его поглотить, - ответил он. Даже после всего, что он увидел в эту ужасную ночь, Холлоран почувствовал отвращение и страх. Явно наслаждаясь эффектом, который произвели его слова, Клин медленно покачал головой: - Нет. Не его плоть - ею позже полакомится Палузинский. Мне нужно нечто более важное, Холлоран, - но не материальное, не вещественное. Бесплотное. То, что освободится в момент его смерти, - в глубине темных глаз Клина блеснул странный, жутковатый свет. - Та незримая энергия, в которой заключена основа его существования. Его душа, Холлоран. Теперь вы поняли это? Холлоран опять почувствовал, как ослабло натяжение тончайшей, но прочной петли на его горле. Очевидно, внимание Даада сейчас было чем-то отвлечено. - Если бы я это понял и принял, я превратился бы в сумасшедшего, подобно вам, - сказал он Клину. Клин выпрямился и уставился на оперативника своими огромными, неподвижными, немигающими глазами. Монк, распростертый на черном камне меж ними, тихо, невнятно стонал - то ли от удовольствия, то ли от страха. - Я до сих пор не смог разгадать вас, - медленно произнес Клин, не сводя глаз с Холлорана. - Мои духовные силы ослабевают, когда вы находитесь рядом со мной. В чем же тут дело, Холлоран? Что вы из себя представляете... - Я всего лишь наемный телохранитель, не более того. Клин продолжал буравить Холлорана взором. - Но вы представляете опасность для меня. - Нет. Я здесь лишь для того, чтобы отвести от вас любую опасность, которая будет вам угрожать, - Холлоран напряг мышцы рук, собираясь с силами для борьбы, которой, похоже, было не миновать. - Скажите мне, Клин, объясните мне, наконец, что здесь происходит? Что все это значит? - Я уже объяснял вам, и не один раз. - Я хочу узнать гораздо больше. Каким образом вы можете... - он запнулся, не в силах подобрать слова - до того нелепым, бредовым ему представлялось все, что он слышал и видел. - Овладеть чьей-либо душой? - закончил за него Клин. - Впитать в себя ее живительную силу? - он рассмеялся, и смех его был похож на приступ кашля. - Этот секрет достался мне, и я берегу его. Глаза Клина закрылись - сомкнулись воспаленные, покрасневшие веки, и на лице медиума появилась блаженная улыбка. - Я почерпнул это знание из старинных записей, оставленных самим Господином. Они были надежно спрятаны от людей и покоились там же, где и Его тело. Целая груда испещренных клинописью таблиц лежало над останками, очевидно, чтобы поддерживать Его в долгом, мучительном ожидании. Он привел меня туда, в эту потаенную гробницу, много лет тому назад. В те времена я был еще зеленым невеждой, пустой раковиной, ждущей, когда внутри нее не появится прекрасная жемчужина. Я обнаружил эти древние таблицы в одиночной комнате, в склепе, расположенном глубоко под самым нижним слоем могил Королевской Усыпальницы в Уре. С величайшей осторожностью я вынес все записи и постепенно, строку за строкой, расшифровал их. Я - единственный, кто прочитал все, что там было написано. Как только я сложил таблицы вместе, мне показалось, что знаках, их покрывающих, заключена какая-то древняя, таинственная и могучая сила. Они повествовали об удивительной мощи человеческого разума, о том, как некоторые естественные способности могут развиваться, если их направить в определенное русло, о колоссальном потенциале, заложенном в человеке, о возможности "творить"! Он пошатнулся; его глаза все еще оставались закрытыми. Кайед нерешительно протянул руку, чтобы поддержать своего господина, но было видно, что араб боится прикоснуться к Клину. Клин снова заговорил; теперь его голос стал более низким и звучным: - Они учили порочным наслаждениям, учили искать и видеть величие в извращении и разложении. Как вы, наверное, уже догадались, я стал способным учеником; я впитывал в себя знания с той жадностью, с которой раскаленные пески пустыни поглощают влагу. Они научили меня жестокости, открыв ту власть, которую имеет страх над сердцами людей, и обучили искусству распознавать зло повсюду, под любой личиной, чтобы в конце концов использовать это зло в своих собственных целях. Из этих же источников я узнал, каким образом я могу избегнуть перерождения, в то же время сохраняя телесные и душевные силы, и как можно перенести свои собственные болезни и немощи на другой человеческий организм. Древние письмена повествовали о таинственной связи меж мозгом человека и скрытыми в земной коре источниками энергии. Я наслаждался этой древней мудростью, как самыми изысканными яствами! Глаза Клина вдруг широко раскрылись; теперь они казались двумя темными маслинами, поблескивающими в глазницах. - Цена, которую нужно платить за все это, не слишком высока, - прошептал он. - Вражда и раздоры повсюду, где только они смогут вспыхнуть. Жестокость - там, где ее поощряют. И семена зла - везде, где только они смогут прорасти; а научить людей злу - несложная задача, тут сразу найдется много талантливых учеников. Я научился сеять эти семена повсюду, чтобы они в свою очередь принесли плоды. Ибо это - "Его" путь, а я - "Его" апостол! Клин поднял руки на уровень груди, ладонями вверх; пальцы его были скрючены наподобие когтей хищной птицы. Он дрожал всем телом - это могло быть признаком приближающегося коллапса. Однако у него хватило сил гордо выпрямиться и оглядеть своих молчаливых слушателей; рот Клина приоткрылся в усмешке, а глаза возбужденно блестели. - Но есть и другая сторона в соглашении, заключенном меж мной и Бел-Мардуком, - Клин ссутулился, и взгляд его потух, словно он полностью ушел в себя. - Я обречен быть вечным хранителем Бел-Мардука, обязан поддерживать жизнь в его телесной оболочке. Холлоран содрогнулся. Та тварь, в которую сейчас превратился Клин, не имела ничего общего с клиентом, которого он был обязан охранять. Неузнаваемо изменились голос, лицо и все тело Клина - если, конечно, перед ним действительно был Клин. Холлоран почувствовал, что слабеет. - Вы увидите, - произнесла та тварь, что стояла перед ним. - Вы узнаете, каким образом мы дышим в одно дыхание. Клин повернулся и, пошатываясь, побрел прочь; казалось, силы вот-вот оставят его, но Кайед не торопился протягивать ему руку, чтобы поддержать его. Клин неуклюже доковылял до алькова позади алтаря. Все оцепенело наблюдали за его действиями. Клин шагнул вперед, и тень поглотила его. Холлоран услышал звук открываемой дверцы. Клин появился из алькова, обеими руками прижимая к груди какую-то ношу. Пламя свечей осветило его фигуру... Глава 45 РАЗВЕРЗШИЙСЯ АД Они бежали прочь от бурлящего озера, тяжело дыша, жадно хватая холодный, сырой воздух пересохшими ртами. Они потеряли двоих в ужасной котловине, куда били зигзагообразные молнии. Оставшиеся в живых постоянно думали об этом, и тревожные, яркие воспоминания о страшной сцене у озера гнали вперед уставших, перепуганных людей - им отнюдь не хотелось разделить печальную участь погибших товарищей. Шатаясь, оскальзываясь на мокрой траве, они уходили прочь от озера; страх, казалось, придал им свежие силы. Пересилив себя, Дэнни Шей оглянулся на бегу, чтобы посмотреть на озеро, - и тут же громко вскрикнул, пораженный тем, что увидел, споткнулся и полетел вниз, сбив с ног того, кто карабкался за ним следом. Два тела покатились вниз по мокрой траве, кувыркаясь друг через друга, невольно нанося друг другу болезненные удары. Шей приподнялся; струи дождя стекали в его открытый рот. В это время сбитый им с ног человек, Флинн, катался по земле от боли. Мак-Гаир остановился, заметив, что его товарищи отстали, и оглянулся назад. - Боже мой... - простонал он, посмотрев на озеро. Шей с трудом встал на колени, и Флинн ухватился за его плечо. - "Я вывихнул лодыжку, Дэнни!" - крикнул он, заглушая шум дождя. - "Помогите подняться!" Но Шей, казалось, не расслышал его слов. Он застыл, как изваяние, глядя куда-то вдаль сквозь плотную завесу дождя. Проследив за направлением взгляда своего командира, Флинн вскрикнул - и снова повалился на траву. Неспокойная поверхность озера светилась зеленоватым опалесцирующим сиянием, словно кто-то включил в его глубине мощный подводный прожектор. Над озером клубился туман - так в холодную погоду пар от воды поднимается в воздух. Над волнами то здесь, то там поднимались вверх невысокие фонтанчики, разбрызгивающие далеко вокруг себя пенящуюся, бурлящую воду. А на самой середине озера из глубины медленно поднималась какая-то громоздкая фигура, словно гигантский утопленник всплывал, влекомый вертикальным потоком, вызванным бурей. Однако, этот странный предмет не имел ничего общего с творением человеческих рук. Это мог быть скрытый под водой продолговатый островок или отмель; в бурную погоду волны разбивались о плотную преграду, и вершина островка показывалась над водой. Но, приглядевшись, все трое поняли, что это отнюдь не мертвая земля, а живые существа, масса трепещущих и извивающихся живых тел. Она разбухала на глазах, превращаясь в скопление студенистых тварей, копошащихся в тине и грязи - тех, что они недавно заметили под прозрачной поверхностью озера, когда пытались выручить из беды двух упавших в воду товарищей. Эти существа собрались вместе в один огромный темный сгусток. По мере того, как живая гора росла в размерах, поднимаясь со дна озера, отдельные организмы по одному отпадали от нее, образуя небольшие водовороты и пуская вверх струйки воды - они падали обратно в озеро вместе с каплями дождя. Сквозь дымку были заметны огромные чудовища, плавающие среди бурлящей, вязкой массы; более мелкие тела скапливались вокруг них, присасываясь к существам-гигантам, словно паразиты. Пока трое мужчин, застыв от страха и удивления, смотрели на озеро, молния ударила прямо в дрожащую гущу слипшихся тел, испепелив ее верх, поднявшийся над волнами озера. Над озером заклубился густой пар, а темная масса студенистых существ вдруг резко съежилась, отпрянув вглубь озера, и затем снова показалась над поверхностью вод. Всем троим, стоящим на поросшем густой травой холме, показалось, что сквозь громовой раскат они расслышали резкий, пронзительный вопль. - "Что это!" - прокричал Флинн прямо в ухо Дэнни, и Шей почувствовал, как пальцы товарища еще крепче вцепились в его плечо. Шей, казалось, был настолько ошеломлен, что не смог произнести ни слова, и только покачал головой в ответ. - "Уйдем из этого жуткого места, Дэнни! Ничего хорошего нас здесь не ждет!" Командир поднялся с колен, увлекая за собой своего товарища. Он не сводил глаз с того, что успел рассмотреть сквозь туманный полог дождя - с чудовищ, поднимающихся со дна озера. К ним подошел Мак-Гаир - он боялся отстать от товарищей; его приводила в ужас одна только мысль о том, что он может остаться один в темноте, под дождем, в густом тумане, который таил в себе неведомые опасности. Он крепко ухватился за руку своего командира. - "Назад дороги нет!" - прокричал Дэнни. - "Какие бы это ни были дьявольские проделки, нам до них никакого дела нет! Это нас ни за что не остановит!" - "Нет! Плохи наши дела, Дэнни! Похоже, мы влипли!" - попытался протестовать Мак-Гаир. Шей грубо пихнул его кулаком: - "Делай, что тебе приказывают! Дом совсем рядом, и "он" там! Мы не уйдем отсюда, пока не разделаемся с ним!" Он повернулся и, подталкивая своих парней в спины, погнал их прочь от озера, где туман создавал такие странные обманы зрения - ибо то, что они увидели, не могло быть ничем иным, кроме миража. Хотя... Хотя не видел ли он своими глазами, как двух его людей утащило в эти ужасные глубины?.. Шей побежал, отгоняя от себя тревожные мысли, собираясь с силами и подчиняя всю свою волю единой цели, и криками подгоняя Мак-Гаира, неохотно последовавшими за ним. Они подчинились ему; хотя оба были напуганы до смерти, им и в голову не приходило ослушаться. Они не поддались искушению еще раз посмотреть на этот загадочный, поднимающийся из бурлящей воды остров - казалось, они слышат в самой глубине своей души тихие нашептывания, подстрекающие их обернуться к озеру. Они не обращали никакого внимания на хлюпанье и бульканье, раздававшееся у них за спиной. Они не сводили глаз с особняка - до него было рукой подать; ползущий с озера туман, застилающий все вокруг, придавал старинному дому сходство с крепостью. Почти во всех окнах особняка горели огни, и от этого они почувствовали странное облегчение, несмотря на все опасности, которые еще грозили им впереди - ведь они приступали к выполнению самой сложной части своего плана. Они шли к этим огонькам сквозь тьму, словно к далекому маяку, указывающему верный путь в бурную ночь. Они пересекли лужайку и ощутили более твердую почву под ногами. Заскрипел гравий. Все трое рванулись вперед, не слишком заботясь об укрытии на тот случай, если из дома за ними кто-то следит. Впереди показалось парадное крыльцо; двери под навесом казались темным входом в таинственную пещеру. Флинн изо всех сил старался поспеть за двумя своими товарищами. Боль в вывихнутой лодыжке очень мешала ему; он засунул руку в карман своей куртки, нащупывая пальцами пистолет - прикосновение к оружию немного облегчала его страдания. Внезапно он застыл на месте, чуть повернувшись в сторону. Он заметил свет фар. Огни приближались к ним! По дороге мчалась машина. Три мужские фигуры застыли, выхваченные из темноты ослепительными лучами прожекторов. Послышался визг тормозов, и машину резко занесло на влажной дороге, прежде чем она остановилась шагах в двадцати от них. Дверцы открылись. Кто-то закричал. Глава 46 ШАГ К ГИБЕЛИ Язычки пламени свеч дрогнули и потускнели; над ними поднялись легкие струйки дыма. Клин подошел ближе; его руки, сжимавшие черную чашу, казались синевато-багровыми на фоне черного одеяния. Чаша, которую он нес, была покрыта сверху темной материей, ниспадавшей широкими складками. Глаза всех присутствующих в комнате были устремлены на Клина, вышедшего из алькова, расположенного за алтарем; стояла жуткая тишина, нарушаемая лишь звуками капающей воды, шарканьем ног Клина и потрескиванием горящего воска. Инстинкт подсказывал Холлорану, что сейчас самое время освободиться от стягивающей горло петли, вырваться из рук араба, стоящего за его спиной; однако на него нашло странное оцепенение, и он почувствовал, что не может шевельнуться. Клин пошатнулся, словно ноша была непосильной тяжестью для его ослабевших рук; однако он удержался на ногах и, издав протяжный, хриплый полувздох-полустон, еще медленнее заковылял вперед. Издалека донесся глухой раскат грома - казалось, он исходит не с небес, а откуда-то из мрачных глубин подземелья. В конце концов Клин - или то уродливое создание, в которое превратился Клин - добрался до широкой каменной плиты, на которой лежало неподвижное тело. Опираясь о ее край одной рукой, он попытался улыбнуться - возможно, то была улыбка торжества - но непослушные губы дрогнули, лишь чуть-чуть обнажив желтоватые зубы. Руки его сильно дрожали, когда он ставил чашу на алтарь. Сдернув с нее покрывало, он отбросил легкую ткань на пол. Затем Клин погрузил в чашу обе руки, очевидно, чтобы вынуть из нее скрытый от глаз безмолвных наблюдателей предмет. Затем протянул руки над густо поросшим волосами животом своего телохранителя, бережно сжимая в них свою драгоценную ношу. - Его верные ученики, его преданные последователи и священники, - раздался хриплый шепот, - сберегли его искалеченное тело. Они спрятали Бел-Мардука так глубоко, что ни одна живая душа не могла догадаться о том, где оно находится. А вместе с заживо погребенным телом они схоронили и тайное знание, открытое Бел-Мардуком людям. В этой темнице могучий дух был заточен несколько тысяч лет, ожидая, пока в нее не проникнет человек... этим человеком стал я... Он осторожно положил то, что держал в руках, на каменную плиту рядом с неподвижным телом, так, чтобы все окружающие могли видеть этот странный предмет. Он был темным, почти черным, блестящим, и, как сначала показалось оцепеневшим зрителям, не сводившим с него глаз, заключен в тонкую твердую скорлупу. Наверняка та частица живой плоти, что лежала на краю черного алтаря, давно уже омертвела; сбоку из нее торчали какие-то грубо перерезанные трубки - возможно, то были кровеносные сосуды. Пока они молча разглядывали эту странную вещь, старое сердце, лежащее перед ними, трепыхнулось, сокращаясь. И еще... *** Матер нажал на ручной тормоз и распахнул дверцу машины еще до того, как она полностью остановилась. - "Стоять на месте!" - прокричал он, но шум дождя, очевидно, заглушил его крик - трое стоящих на дороге не обратили внимания на его команду. - Достаньте оружие, Фил, - сказал Матер своему компаньону. - Кем бы они ни были, мне не хотелось бы подпускать их близко к дому. Используя дверцы машины как прикрытие, оба сотрудника "Ахиллесова Щита" наблюдали за движениями троих людей, вторгшихся на территорию поместья. Фил сжимал "Браунинг" обеими руками, опираясь на раму у открытой - дверцы пассажирского сиденья. - "Держитесь!" - предупредил он Матера, и тут же один из этой тройки, прихрамывающий мужчина в куртке с низко надвинутым на глаза капюшоном, повернулся к машине, вытаскивая из кармана какой-то предмет. Сверкнула короткая, ослепительная вспышка. - Обезвредить! - резко бросил своему оперативнику Матер. Пуля сбила прожектора, установленные на крыше машины. Агент "Щита" выжидал того момента, когда вооруженный преступник повернется, чтобы выстрелить наверняка - отступающего человека легче ранить. Он прицелился в правое плечо противника, но, к сожалению, тот качнулся, готовясь отходить к дому вслед за двумя своими товарищами. Оперативник видел, как судорожно вздрогнуло его тело, и как тяжело оно повалилось на мокрый гравий. Пуля попала в шею, раздробив позвонки. Агент "Щита" невольно нарушил приказ Матера. Оперативник выругался сквозь зубы, но времени на оправдания перед своим старшим начальником у него не было - оставшиеся в живых бандиты уже взошли на крыльцо. Он бросился следом за ними, проскользнув меж стоящих возле дома автомобилей, и прижался спиной к внешней стене крытой галереи, ведущей в дом, ничем не выдавая своего присутствия и поджидая удобного момента для следующего решительного броска. Решив, что Матер отстал где-то по дороге к дому, он оглянулся назад, на их машину. Плановик застыл на месте, глядя на озеро. Они успели заметить странное свечение в той стороне всего несколько минут тому назад, когда их машина, выбравшись из темного живого тоннеля, образованного тесно переплетенными кронами деревьев, начала спускаться в долину, но густой туман и почти непрозрачная завеса дождя помешали им разглядеть, что это было. Даже теперь, когда они находились совсем рядом с озером, было практически невозможно различить ни одной детали. Над водой клубился плотный туман, который не в силах был разогнать даже проливной дождь; сквозь его матовую завесу пробивался необычный белый свет. Матер с трудом оторвался от этой картины и поспешил следом за своим агентом, прихрамывая и глубоко вонзая свою трость в землю. - Что там такое? - спросил оперативник старого Плановика, когда тот подошел поближе. - Не знаю, - ответил тот еле слышно, - озеро бурлит - вот все, что мне удалось разглядеть. Давайте-ка займемся своим делом. - А вот и наш патруль, - агент качнул головой в сторону холма, где показались огни фар. - Нет времени ждать. Проверьте-ка, что там, внутри. Низко пригнувшись, оперативник на секунду высунулся из-за своего прикрытия и тотчас же спрятался назад. - Черт, - произнес он. - Двери открыты. Они уже в доме. *** "Это был сон. Это мог быть только кошмарный сон." Однако Кора знала, что не спит. Кошмар, творящийся здесь, был абсолютно реален. Она попыталась собраться с мыслями, отчаявшись, не понимая, что происходит, почему Монк - этот толстый гигант - неподвижно лежит на плите из черного камня совсем голый, и... и еще... Шок окончательно привел ее в себя. Ссутулившаяся фигура, стоящая по другую сторону алтаря, закутанная в длинную черную мантию, была так уродлива, что внушала не столько страх, сколько отвращение. Только по глазам можно было узнать, кем было раньше это гадкое существо. - Феликс?... - ей казалось, что она произнесла его имя громко, однако с губ ее слетел лишь невнятный полушепот. Она закрыла руками лицо - не только потому, что зрелище потрясло ее, но и для того, чтобы мысли прояснились... *** Слабость прошла, и мысли Холлорана вновь обрели былую четкость и остроту. Он смотрел на темный предмет, лежащий на черном камне, не веря своим глазам. - Не может быть, - прошептал он. - И тем не менее, это так. Перед вами единственная живая часть тела Бел-Мардука, которая сохранилась в гробнице. Его сердце. - Это невозможно. - Как видите. - Клин, прекратите этот абсурд. Позвольте мне уйти отсюда вместе с Корой... Вместо ответа Клин страшно, без слов закричал - этот бешеный вопль мог быть вызван внезапным приступом боли. Тонкая петля сдавила горло Холлорана еще сильнее - Даад грубо потащил его назад, прочь от алтаря. От неожиданного рывка он потерял равновесие и упал на мокрый пол. Араб наклонился над ним, не выпуская из пальцев удавки. Кора шагнула к нему, но, внезапно ослабев, рухнула на твердый камень. - "Это еще не все, Холлоран!" - послышался хриплый, резкий голос Клина. - Сделано немало, но предстоит сделать еще больше. Особенно сейчас, в нашу грозную эпоху, когда у нас достаточно оружия для того, чтобы устроить геноцид. "Неужели вы не понимаете, что заставляет человечество идти этим путем!" Это займет лишь несколько десятилетий. Ничтожно малый срок по сравнению с продолжительностью жизни Земли. И затем на несколько лет воцарятся разруха, голод, болезни, вражда и раздоры между мелкими группировками, войны и насилие. Зло будет править миром, когда мировое равновесие меж ним и добром будет нарушено, и чаша весов склонится на "Его" сторону, на сторону Бел-Мардука! Я показал вам озеро, Холлоран, позволил заглянуть в его глубины. Это наследие наших пороков, наших зол, их воплощение в живых существах. "Вы видели их - отражения вашей собственной низости и ваших грехов!" Меж мной и вами не такая уж большая разница, Холлоран. Я только прошел дальше по этому пути. Клин низко нагнулся, опираясь руками на тело Монка, хрипло дыша; его силы явно были подорваны длинной речью. - Я мог бы сделать вас одним из моих людей, Холлоран. Это было бы не так трудно, как вы сами воображаете - простое потворство вашим собственным наклонностям, и ничего более. Но я не могу окончательно поверить вам. А у меня слишком мало времени, - теперь он говорил медленно и плавно; очевидно, его возбуждение прошло или же он слишком ослаб после недавней вспышки и еще не успел вновь собраться с духом. - Она вступит в наш союз, станет третьей там, где нас осталось только двое - Бел-Мардук и я. Кора поможет нам. Клин выпрямился, подняв руки: - Азиль... Араб шагнул вперед, достав из складок своей широкой одежды длинный острый нож; один его край был специально утолщен, что придавало ножу сходство с мачете. Гладкий металл ярко блеснул в лучах свеч. Он поднял острие над грудью Монка, и руки американца вздрогнули. С губ сорвался слабый стон. Одним коротким, точным движением, без видимого усилия, Кайед вонзил нож в грудь американца. Ему нужно было лишь вскрыть грудную клетку парализованного, обнажить его сердце. Монк дрожал всем телом. Теперь не только руки, но и ноги его судорожно подергивались; а остро заточенное лезвие спускалось все ниже, к его животу. Ужасное вскрытие остановили приглушенные звуки выстрелов, донесшиеся откуда-то сверху. Глава 47 ЧЕРЕЗ ВНУТРЕННИЙ ДВОР - Задержи их, Мак-Гаир! Чтобы ни один не проник в дом! Мак-Гаир подозрительно поглядел на своего командира: - Черт возьми! А ты где в это время будешь? - Поищу этого ублюдка. Он должен быть где-то здесь. - Ты что, спятил? Лучшее, что мы можем сделать сейчас, - это убраться отсюда восвояси, пока нас не пристукнули. - Ты будешь делать то, что я тебе скажу, иначе тебе придется иметь дело кое с кем похуже меня. - А что, если он не тут? - О, этот ублюдок тут, рядом, я могу на что угодно поспорить. - Я даю тебе пять минут, Дэнни, не больше! Шей решил, что спорить бесполезно. Мак-Гаир всегда был порядочным трусом; он убивал только тогда, когда они шли втроем на одного противника, и кто-то надежно прикрывал отступление. Тем не менее, Шей считал, что пяти минут ему будет вполне достаточно, а потом пусть Мак-Гаир катится ко всем чертям. Он быстро обернулся, оглядывая громадный холл у входа - его размеры, однако, не произвели на Дэнни особого впечатления. Одна створка входных дверей была открыта. В доме было очень холодно - ему показалось, что внутри даже холоднее, чем снаружи. И уж, конечно, нечего ждать добра от этих старых стен. Шей перебежал выстланную каменными плитами площадку перед входом; все его чувства предельно обострились, он ждал, что из какой-нибудь двери, ведущей в холл, выбежит вооруженная охрана. Глаза его бегали по сторонам, то и дело обращаясь к широкой лестнице и балюстраде второго этажа - ведь не могло же случиться так, чтобы никто в доме не услышал того шума, который они подняли во дворе. Он бросился в коридор, держа револьвер в вытянутой вперед руке. Затем остановился и прислушался. Выстрелы в холле. Очевидно, Мак-Гаир сдерживал тех, кто пытался ворваться в дом. Наверняка они сцапали Флинна, размышлял он. Дела шли из рук вон плохо. Хуже, пожалуй некуда. На его лице промелькнуло странное выражение - могло показаться, что он улыбается. В самом конце коридора была распахнутая дверь - дождь хлестал на порог, и пол у входа был залит водой. Куда ведет эта дверь? Она никак не может быть черным ходом на задний двор - этот громадный особняк был гораздо шире. Добежав до двери, он выглянул наружу, и тут ему сразу стала ясна вся планировка дома. Внутренний двор, затопленный водой. Но что это?.. Из-за приоткрытой двери, расположенной как раз напротив той, где он стоял, лился свет. Кто-то выглядывал из-за угла, точь-в-точь как он сам. Шей не колебался ни минуты. Он кинулся вперед, к стоящей на пороге противоположной двери фигуре. Пробегая через двор, он успел заметить, как что-то клокотало и булькало за каменной оградой. Он не обратил внимания на полуразрушенный фонтан, переполнившийся из-за сильного ливня - вода переливалась через край бассейна. Он сделал еще один рывок вперед, к двери. Стоящий в освещенном квадрате человек заметил его и шагнул назад. Но этот дурак глядел на фонтан перед собой, не замечая, что делается рядом с ним. Тень, бесшумно выскользнувшая из тумана, упала на него. Дэнни повезло: молния ни разу не сверкнула, пока он бежал через внутренний дворик. Он ворвался в дверь. Мужчина, выглянувший из-за косяка, бросился было бежать, но было поздно. Шей сгреб его, одной рукой зажимая ему рот. Он ткнул дулом оружия чуть пониже лба своего пленника - очки в тонкой металлической оправе слетели у того с носа и упали на пол. Жесткое дуло револьвера уперлось в закрытое веко пожилого мужчины. Глава 48 КРОВАВЫЙ РИТУАЛ Араб что-то невнятно бормотал - кажется, это был монотонный речитатив, который он повторял за своим господином. Холлоран чувствовал, как руки Даада, сжимающие петлю на его шее, дрожат от возбуждения. Даад не сводил глаз с фигур людей, стоящих у алтаря; ему очень хотелось подойти поближе и встать в их круг, но надзор за пленником не позволял ему сделать ни шага ближе, и он утешался тем, что бубнил себе под нос древние заклинания, разученные по древним рукописям из гробницы в Уре. В подземную комнату ворвался легкий ветерок, прилетевший из верхнего коридора. От его свежего дыхания вздрогнули и затрепетали огоньки свеч; тени качнулись и заплясали в причудливом танце, словно они тоже принимали участие в таинственном обряде. Клин, подошедший ближе всех к черной каменной плите, зная, что силы его уходят с каждой минутой, что воля его слабеет, поторапливал Кайеда. Омертвелая кожа опадала с его головы целыми кусками, и желтоватые чешуйки хлопьями ложились на его черную мантию, на тучное обнаженное тело, лежащее внизу на алтаре. Он чувствовал, как его изъязвленное, кровоточащее тело покрывается новыми ранами, как лопается сухая, сморщившаяся кожа, как его одежда пропитывается гноем, текущим из глубоких трещин в гниющей заживо плоти. Он чувствовал адскую боль - никогда в жизни ему не приходилось испытывать подобных мук; ему казалось, что его члены горят на медленном огне. Кожа сморщивалась, обтягивая кости черепа, лопалась, и из надрывов начинала медленно сочиться красноватая жидкость. Это был плохой признак, означавший приближение того, чего Клин боялся больше всего на свете. Ночные кошмары, сменявшие друг друга уже много недель подряд, страх, мучивший его все это время, мрачные, не совсем ясные, но исполненные темного и жуткого смысла предчувствия, - все это были ощущения, напоминавшие ему давно пережитый ужас, который он испытывал в потайной гробнице в Уре. "Зачем теперь, о Господи? В чем я провинился перед тобой? Неужели ты покидаешь меня, Бел-Мардук?" Он обращался с немой мольбой к своему владыке, бормоча заклинания, ибо эти древние слова были частью обряда, в их интонациях и в ритме плавной, напевной речи заключалась некая тайная сила, способная связать живую душу со сферой духов. Окровавленными руками Кайед развел края рассеченных ребер Монка, чтобы обнажились его внутренности. Веки американца дрогнули - жизнь покидала его изувеченное тело. Араб погрузил пальцы в глубокий разрез, надавливая на грудину, чтобы все скользкие, окровавленные органы опустились вниз, и, нащупав сердце, вытащил его наружу, растягивая крупные артерии и разрывая вены. Еще трепещущий алый комок лежал в его ладони. Движения Кайеда были точными и быстрыми - весь ритуал был хорошо отработан за много лет. Клин поднял другое сердце - старое, темно-красное, сморщенное, оно ничем не напоминало живой орган, однако в нем заключалась вся жизнь божества, которому с