ка не заманила сюда Кристин. Она не знала, что это может нанести повреждения и ей самой. Но теперь, выяснив это, она принимает меры предосторожности. Если вы попытаетесь закоротить эти электроды, она уменьшит напряжение. Попробуйте. - Нет уж, благодарю. С меня довольно ваших экстравагантных идей! Флеминг пристально поглядел на нее. - Это ведь не просто прибор. Это мозг, дьявольски хороший мозг. Дауни ничего не ответила, и он ушел. Несмотря на неотложные оборонные работы, Джирс все-таки находил время и средства, чтобы помогать Дауни. Он принадлежал к тому типу натур, которые с жадностью набрасываются на любой вид деятельности. Распоряжаясь множеством вещей и дел, он удовлетворял внутреннюю страсть души, быть может возмещая этим отсутствие творческого гения. Он предоставлял в распоряжение Дауни все больше оборудования и средств и с растущей гордостью докладывал начальству о ее успехах. Он хотел показать, что без Рейнхарта дело только выиграло. К зданию счетной машины пристроили новую лабораторию, где разместилась огромная и немыслимо сложная установка для синтеза ДНК. Несколько недель спустя там было смонтировано еще и самое новейшее оборудование для рентгеноструктурного анализа и химические установки для синтеза фосфата дезоксирибозы, аденина, тимина, цитозина, тирозина и прочих составляющих, необходимых для создания молекул ДНК, этих семян жизни. Через несколько месяцев полным ходом шли работы по получению спиральной молекулы ДНК примерно с пятью миллиардами нуклеотидных кодовых единиц, а к концу года была создана генетическая единица из пятидесяти хромосом, похожая на человеческую, но несколько превышающая генетические потребности человека. В начале февраля Дауни сообщила о появлении живого зародыша, по всей видимости человеческого. Хантер помчался в лабораторный корпус. В машинном зале он прошел мимо Флеминга, но ничего ему не сказал. Флеминг все это время, как и обещал, выполнял только свои прямые обязанности и не сделал ни малейшего усилия, чтобы помочь биохимикам. В лаборатории Хантер увидел Дауни, склонившуюся над маленькой кислородной палаткой, в окружении различных приборов и многочисленных ассистентов. - Оно живет? - Да! - Дауни выпрямилась и посмотрела на Хантера. - На что оно похоже? - Это ребенок. - Человеческий ребенок?! - Я бы сказала - "да", хотя сомневаюсь, что Флеминг согласится. - Она удовлетворенно улыбнулась и добавила: - Это девочка. - Просто не верится!.. - Хантер старался заглянуть в кислородную палатку. - Можно посмотреть? - Смотреть-то особенно не на что, она вся запеленута. Под прозрачным пластмассовым покровом палатки лежало нечто похожее на младенца, но тело этого существа было туго обернуто одеялом, а личико закрыто маской. У шеи под одеяло уходила резиновая трубка. - Дышит? - С посторонней помощью. Пульс и дыхание нормальные. Вес - шесть с половиной фунтов. Разве могла я подумать, когда только пришла сюда... - Дауни умолкла, внезапно поддавшись непривычному чувству. Когда она вновь заговорила, ее голос звучал теплее, мягче обычного:- Сбылась старая мечта алхимиков о создании золота! Создана жизнь! - Дауни коснулась резиновой трубочки и закончила резко, как всегда: - Мы питаем ее внутривенно. Можете убедиться, что у нее отсутствует сосательный инстинкт. Придется ее учить. - Ну и задали же вы нам задачку, - сказал Хантер, который хотя и был растроган, но уже вспомнил о своих обязанностях и ответственности. - Я преподнесла вам человеческую жизнь, созданную человеческими руками. Природа потратила на подобное дело два миллиарда лет, а мы - четырнадцать месяцев. Хантер вернулся к официальному докторскому тону: - Позвольте мне первому поздравить вас! - Вы говорите так, словно речь идет об обычном рождении, - сказала Дауни, ухитрившись одновременно и пренебрежительно фыркнуть и улыбнуться. Крошечное существо в кислородной палатке росло на внутривенном питании, словно на дрожжах. За сутки оно вырастало примерно на полдюйма и, очевидно, не собиралось проходить через период детства, свойственный людям. Джирс доложил генеральному директору управления научных исследований министерства обороны, что при данной скорости роста существо должно стать взрослым за три-четыре месяца. В высших сферах это открытие вызвало прилив гордости и желание сохранить все в строжайшей тайне. Генеральный директор запросил полный отчет и поставил на него гриф "совершенно секретно, особой важности". Он направил отчет министру обороны, который изложил его основное содержание удивленному и недоумевающему премьер-министру. Кабинет министров был поставлен обо всем в известность на закрытом заседании; Рэтклифф вернулся к себе, в министерство науки, потрясенный: он не знал, что делать дальше. После длительного обсуждения он поручил Осборну написать Флемингу и потребовать от него объективных сведений. Флеминг ответил двумя словами: - Убейте ее! Как и следовало ожидать, он был вызван в кабинет к Джирсу, и ему предложили объяснить свое наведение. - При всем желании не вижу, - сказал Джирс, и глаза его сузились за очками, - чтобы это имело к вам хоть какое-то отношение. Флеминг стукнул кулаком по необъятному столу. - Я все еще член группы или нет? - В некотором смысле. - Тогда, может быть, вы меня выслушаете? У нее человеческий облик, но это не человек. Это такой же придаток машины, как и Циклоп, только придаток более сложный. - Эта теория на чем-нибудь основана? - Она основана на логике! Первое существо было пробным выстрелом, пробной попыткой создать организм, подобный нашему и потому приемлемый для нас. Этот выстрел точнее, он основан на большем количестве информации. Я обрабатывал эту информацию, мне известно, насколько тщательно она подобрана. Глаза Джирса округлились. - Вы способствовали созданию этого чуда, а теперь предлагаете нам убить ее? - Если вы не сделаете этого сейчас, то потом уже никогда не сможете сделать. Люди будут считать ее человеком и назовут ее уничтожение убийством. А мы окажемся в ее власти - во власти машины! - А если мы не воспользуемся вашим советом? - Тогда не допускайте ее к машине. Джирс сидел молча, очки его поблескивали. Затем он поднялся, давая понять, что разговор окончен. - Так вот, Флеминг. Вас здесь только терпят, и терпят из вежливости по отношению к министру науки. Право окончательного решения в этом деле принадлежит не вам, а мне. Мы будем делать то, что сочту наилучшим я, и делать будем именно здесь. Глава 9. Часть 1. Как и предсказывал Джирс, к концу четвертого месяца девочка выросла. Большую часть времени она еще проводила в кислородной палатке, хотя ее приучали все дольше дышать естественным образом. К концу первого месяца ее сняли с внутривенного питания и стали кормить из соски. Однако никаких попыток стимулировать ее умственное развитие не предпринималось; она все время лежала спокойно, словно младенец, и смотрела в потолок. Джирса уже начало беспокоить то, что она непрерывно растет, но на пяти футах семи дюймах рост прекратился. К этому времени девочка была уже сложена, как взрослая женщина. - И очень красивая женщина, - сказал Хантер, причмокнув. Видеть ее Джирс разрешал только Хантеру. Дауни и ее ассистентам. Он ежедневно посылал секретные раппорты министру обороны, его дважды навешал генеральный директор управления научных исследований, с которым они разработали план, связанный с ее будущим. Чтобы скрыть существование девушки, были приняты чрезвычайные меры. День и ночь у здания счетной машины и лаборатории стояли часовые; у всех, кому об этом было известно, взяли подписку о неразглашении. О ее существовании, кроме торнесской группы, знал только Рейнхарт, которому неофициально рассказал Осборн, да горсточка видных чиновников и политических деятелей в Лондоне. По мнению Джирса, наиболее ненадежным из всех был Флеминг, и Джуди получила специальное указание следить за ним. С прошлой весны они буквально не обмолвились двумя словами. Один раз он угрюмо и неохотно попытался извиниться, но она оборвала его, и с тех пор при встречах в городке они не замечали друг друга. Во всяком случае, решила Джуди, она больше за ним не шпионит: он отказался участвовать в эксперименте Дауни, к которому она была приставлена после гибели Бриджера, а значит, в ее обязанности не входит следить за ним. Ею овладела отупляющая апатия, приглушавшая угрызения совести, связанные с ее прошлым. Однако теперь положение изменилось. Собрав всю свою решимость, Джуди пошла в здание счетной машины разыскивать Флеминга, чувствуя, что ноги как-то странно подгибаются. Она протянула ему письма с полученными ею инструкциями. - Прочти это, - сказала Джуди без всякого предисловия. Он взглянул на письмо и отдал его обратно. - Бумага с грифом министерства обороны - читай сама. А я брезглив. - Это связано с обеспечением безопасности нового существа, - сказала Джуди сдержанно, обескураженная его новым выпадом. Флеминг засмеялся. - Тебе смешно? - сказала Джуди. - Но отвечать за его безопасность буду я. - А кто будет отвечать за твою? - Джон! - лицо Джуди залила краска. - Мы так и останемся по разные стороны барьера? - Похоже, что так. - Он сказал это безразлично, хотя и с оттенком сочувствия. - А твое драгоценное существо, надеюсь, не имеет ко мне никакого отношения? - Оно не мое. Я делаю свое дело. Я тебе не враг. - Конечно. Ты просто из той категории девиц, которые подчиняются распоряжениям. - Он беспомощно осмотрелся. - Но все это я уже говорил. Джуди сделала последнюю попытку разрушить стену между ними. - Кажется, мы ходили под парусами так давно... - Это и было давно. - Но мы ведь остались теми же. - Мир изменился, - он сделал движение, точно собирался уходить. - Мир тот же самый, Джон! - 0'кей! Так им и скажи. Мимо прошел Хантер. - Мы собираемся выпустить ее. Флеминг с облегчением отвернулся от Джуди. - Кого? - Нашу малышку из ее палатки. - Нам можно присутствовать? - спросила Джуди. - Ну, это особый случай - выход в свет. Хантер по привычке улыбнулся ей своей сальной улыбкой и скрылся в другой комнате. Флеминг угрюмо посмотрел ему вслед. - И к каждому подарку прилагается живое чудовище в натуральную величину. Джуди засмеялась и сама удивилась этому. Она почувствовала, что они с Флемингом вдруг стали на целую милю ближе друг к другу. - Не выношу этого человека! Он всегда так важничает. - Надеюсь, он ее убьет, - сказал Флеминг. - Надо думать, он достаточно скверный врач. Они вместе пошли в лабораторию. Под наблюдением Дауни Хантер потребовал, чтобы раскрыли заднюю стенку кислородной палатки. В палатке стояла узкая кровать-каталка; два ассистента плавно потянули ее наружу. Остальные смотрели, как медленно заскользила из-под полога кровать с искусственным существом - взрослой девушкой. Сначала появились закрытые простыней ноги, затем и все тело, также укрытое. Она лежала на спине, и, когда показалось ее лицо, у Джуди перехватило дыхание. Это было сильное и красивое лицо, немного скуластое, с крупными балтийскими чертами. Длинные светло-золотистые волосы рассыпались по подушке, глаза были закрыты, и она дышала спокойно, словно спала, - облагороженная белокурая копия Кристин. - Это Кристин! - прошептала Джуди. - Кристин! - Исключено! - резко сказал Хантер. - Внешнее сходство есть, - признала Дауни. Хантер прервал ее: - Мы делали вскрытие. К тому же она была брюнетка. Джуди обернулась к Флемингу. - Это какая-нибудь чудовищная мистификация? Он покачал головой. - Кристин умерла. Она послужила только рабочим чертежом. Никто не ответил; Дауни, пощупав пульс девушки, наклонилась, чтобы взглянуть ей в лицо. Глаза девушки открылись и уставились в потолок. - Но что все это значит? - спросила Джуди. Она помнила, что видела Кристин мертвой, и все же перед ней была копия живой Кристин. - Это значит, - сказал Флеминг, словно отвечая сразу всем, - что машина взяла за образец человека и сделала копию. В некоторых деталях она ошиблась, в цвете волос например, но в целом справилась вполне прилично. Строение человека можно выразить в цифрах. Так и было сделано; затем машина заставила нас "оживить" цифры. Хантер посмотрел на Дауни и подал ассистентам знак везти каталку в соседнее помещение. - Так или иначе, машина дала нам то, что мы хотели, - заметила Дауни. - То ли самое? Здесь важен только мозг, а тело не имеет значения. Машина создала вовсе не человека, а чуждый нам разум в человеческой оболочке. - Доктор Джирс познакомил нас с вашими теориями, - сказал Хантер, следуя за каталкой. Дауни чуть помедлила, прежде чем пойти за ними. - Может быть, вы и правы, - сказала она. - Но тогда все становится еще более интересным. Флеминг с трудом сдерживался. - Что вы собираетесь с этим делать? - Собираемся учить его, то есть ее. Флеминг повернулся и вышел из лаборатории; Джуди последовала за ним в машинный зал. - Что в этом плохого? - спросила она. - Ведь все остальные... Он обернулся к ней. - Всегда, когда высший интеллект встречается с низшим, он уничтожает его. Вот что плохо. Люди железного века уничтожили каменный век; бледнолицые взяли верх над индейцами. Что стало с Карфагеном, когда туда пришли римляне? - Но в конечном счете так ли уж это плохо? - Для нас - плохо. - Но почему же? - Сильные всегда безжалостны к слабым. Она осторожно дотронулась до его рукава. - Тогда слабым лучше держаться вместе... - Надо было думать об этом раньше, - ответил он. Джуди знала, что уговаривать его бесполезно, и вернулась к своим обязанностям и своей жизни, оставив Флеминга во власти забот и сомнений. Весна в тот год выдалась поздняя. Пасмурная погода держалась до самого конца апреля и вполне соответствовала унылому настроению, царившему в городке за колючей проволокой. Кроме эксперимента Дауни, решительно ничего не ладилось. Штат Джирса и группы специалистов по ракетам трудились не покладая рук, но без особого успеха. Запуски производились чаще, чем когда-либо, но не давали хоть сколько-нибудь удовлетворительных результатов. После очередной неудачи серые клочья атлантических туч вновь наползали на мыс, как бы показывая, что ни перемен, ни улучшений быть не может. И только девушка, созданная Дауни, цвела, словно экзотическое растение в оранжерее. В одном крыле лаборатории было устроено что-то вроде больничного стационара с жилым помещением для девушки. Здесь ее опекали и готовили к будущей роли, как принцессу из волшебной сказки. В честь далекого созвездия ее назвали Андромедой, учили есть и пить, сидеть и двигаться. На первых порах искусство владения собственным телом давалось ей с трудом: как и предполагала Дауни, она не обладала ни одним из свойственных обычному ребенку инстинктов. Однако скоро стало ясно, что она способна воспринимать знания с невероятной быстротой. Один и тот же факт ей никогда не приходилось сообщать дважды. Стоило Андромеде понять возможности, заложенные в каком-либо действии или предмете, как она начинала пользоваться ими без колебаний или усилий. Так же было и с речью. Вначале девушка, казалось, не понимала, что это такое; она никогда не кричала, как кричат дети, и ее пришлось учить, точно глухого ребенка, чтобы она осознала, как колеблются голосовые связки и что из этого получается. Однако, как только она все это поняла, достаточно было один раз произнести слово в ее присутствии, и она уже его знала. За несколько недель она научилась говорить, читать и писать. За те же несколько недель она научилась двигаться, как двигаются люди, однако немного скованно, как будто ее тело действовало согласно инструкции, а не по собственной воле. Но вместе с тем ее движения были грациозны и лишены какой-либо неуклюжести. Большую часть времени она проводила в отведенных ей комнатах, но ежедневно, если только не было дождя, ее вывозили в закрытой машине на вересковые холмы, и она гуляла на свежем воздухе, окруженная охраной, вдали от посторонних взоров. Что бы с ней ни делали, она никогда не жаловалась. Она относилась к медицинскому осмотру, обучению, постоянному надзору так, словно у нее не было ни воли, ни собственных желаний. Собственно говоря, она, казалось, не испытывала никаких чувств, кроме голода перед едой и усталости к концу дня, причем усталости только физической и никогда - умственной. Она была неизменно тихая, неизменно покорная и очень красивая. Можно было подумать, что она живет во сне. Джирс и Дауни организовали обучение девушки такими темпами, что в кратчайший курс была втиснута целая университетская программа. Как только Андромеда усвоила основы десятичного счета, одолеть всю математику для нее не составило труда. Она ничем не уступала вычислительной машине: одолевала частоколы цифр со стремительной логикой математических таблиц и никогда не ошибалась; без малейшего напряжения удерживала в памяти самые сложные прогрессии. В остальном ее нашпиговывали фактами, точно энциклопедию. Джирс и высокоученые преподаватели, поочередно приезжавшие в Торнесс, чтобы инструктировать учителей Андромеды (ради сохранения тайны к ней самой их не допускали), дали ей прочные знания по общеобразовательным предметам. Таким образом, к концу лета она теоретически знала о мире столько же, сколько одаренный и восприимчивый выпускник университета. Ей не хватало только житейского опыта и интереса к жизни. Хотя она неизменно была внимательна и достаточно общительна, все же казалось, будто и ходит и говорит она во сне. - Вы правы, - призналась Дауни Флемингу. - У нее не мозг, а вычислительная машина. - Разве это не одно и то же - Он посмотрел на стройную белокурую девушку, которая читала, сидя за столом в отведенном ей помещении. Флеминг зашел сюда, что бывало очень редко. Из лаборатории было убрано оборудование, и теперь комнаты напоминали иллюстрации в рекламном проспекте какой-нибудь строительной фирмы, а девушка была как бы одной из деталей интерьера. - Она непогрешима, - продолжала Дауни. - Она не забывает. Она никогда не делает ошибок. Ее знания обширнее, чем у большинства людей. Флеминг нахмурился. - И вы собираетесь и дальше начинять ее информацией, пока она не будет знать больше вашего? - Возможно. Наше начальство имеет на нее виды. План Джирса был совершенно ясен. Неотложные вопросы оборонной техники оставались нерешенными, несмотря на использование новой счетной машины. Беда была в том, что никто не знал, как именно следует ее использовать. Каждый день машину отбирали у Флеминга на несколько часов. С ее помощью удавалось очень быстро производить значительный объем вычислений, однако никто не знал способа реализовать ее действительные возможности или использовать ее гигантский интеллект для решения проблем, не выраженных в виде чисел. Если, как предполагал Флеминг, созданные при помощи машины существа обладали определенным сродством с ней, то можно было бы использовать одно из них в качестве посредника. Чудище, созданное первым, явно не было способно передать машине какие бы то ни было человеческие требования. Другое дело - девушка. Если бы в качестве посредника удалось использовать ее, то могли бы открыться поистине захватывающие перспективы. Министр обороны считал эту идею вполне разумной, и, хотя Флеминг предупреждал Осборна, как в свое время и Джирса, но он был слишком мелкой сошкой, и к его голосу никто не прислушивался. Флемингу оставалось только смотреть, как люди, глухие к его предупреждениям, невольно выполняют намерения машины. Сам он мог полагаться лишь на извилистую нить логических построений. Если он ошибался, то ошибался с самого начала и весь ход событий был не таким, как он его представлял. Но если он был прав, то все шло к беде. Случилось так, что Флеминг был в машинном зале, когда Джирс и Дауни впервые привели туда девушку. - Бога ради! - он перевел молящий взгляд с Джирса на Дауни. - Все мы уже слышали, что вы думаете, Флеминг, - сказал Джирс. - Так не впускайте ее сюда! - Если хотите жаловаться, жалуйтесь в министерство, - и Джирс повернулся к двери. Дауни пожала плечами: ей казалось, что Флеминг устраивает слишком много шума из-за пустяков. Джирс придерживал дверь, пока в нее входила Андромеда в сопровождении Хантера; тот шел сбоку от нее и чуть позади, словно они были персонажами Джейн Остин. Андромеда двигалась скованно, но была вся внимание; лицо ее дышало спокойствием, а глаза впитывали в себя окружающее. Во всем этом была какая-то нереальная торжественность, словно вот-вот должен был начаться менуэт. - Здесь расположен пульт управления счетной машины, - сказал Джирс, когда девушка остановилась, оглядываясь по сторонам. Джирс говорил приветливым, но твердым родительским тоном. - Помните, я рассказывал вам об этом? - Почему я должна была забыть? Хотя говорила она несколько медленно и торжественно, ее голос под стать лицу был сильным и красивым. Джирс повел ее через зал. - Вот входное устройство. Единственный способ для ввода информации в машину, которым мы располагаем, заключается в том, что данные набираются на этой клавиатуре. Это отнимает много времени. - Это должно быть так. - Она спокойна, с интересом осмотрела клавиатуру. - Если мы хотим вести переговоры с машиной, - продолжал Джирс, - то нам приходится отбирать материал у выхода и снова вводить в нее. - Это очень громоздко, - медленно проговорила девушка. Дауни подошла и стала с другой стороны. - Циклоп в соседней комнате может вводить информацию прямо в машину по этому коаксиальному кабелю. - Вы хотите, чтобы это делала я? - Мы хотим выяснить, - сказал Джирс. Девушка подняла глаза и встретила пристальный взгляд Флеминга. Она не заметила его раньше и теперь посмотрела на него так же пристально, но бесстрастно. - Кто это? - Доктор Флеминг, - сказала Дауни. - Он сконструировал машину. Держась очень прямо, девушка направилась к нему и протянула руку. - Здравствуйте. Как поживаете? - произнесла она, точно повторяя урок. Флеминг не обратил внимания на протянутую руку и продолжал пристально разглядывать девушку. Она в свою очередь не моргая смотрела на него и через несколько секунд опустила руку. - Вы, должно быть, очень умный человек - сказала она без выражения. Флеминг рассмеялся. - Почему вы делаете так? - Как? - Смеетесь. Это правильное слово? Флеминг пожал плечами. - Люди смеются, когда они счастливы, и плачут, когда им грустно. Иногда мы смеемся и тогда, когда несчастливы. - Почему? - она продолжала внимательно смотреть ему в лицо. - Что такое счастье и грусть? - Это чувства. - Я их не испытываю. - Да. Вы и не должны. - Почему у вас они есть? - Потому что мы несовершенны. - Флеминг выдержал ее пристальный взгляд, будто это был вызов. Джирс засуетился от нетерпения. - Все ли в порядке, Флеминг? На индикаторной панели ничего нет. - Которая панель - индикаторная? - спросила девушка, отворачиваясь. Джирс показал, и она смотрела на ряды темных лампочек, пока Джирс и Дауни объясняли ей, что это такое и для чего служат металлические стержни. - Будьте добры встать между ними, - закончил Джирс. Девушка осторожно направилась к панели; при ее приближении лампочки вдруг замигали. Она остановилась. - Ничего. Все хорошо, - сказала Дауни. Джирс снял со стержней предохранительные футляры и попросил девушку подойти. Флеминг напряженно наблюдал за происходящим, но молчал. Девушка шла неохотно, ее лицо напряглось и застыло. Наконец она остановилась перед панелью. Ее голова оказалась в нескольких дюймах от стержней. Лампочки начали вспыхивать быстрее. Гул машины наполнил помещение. Девушка медленно подняла руки к стержням, хотя никто ничего не говорил ей об этом. - Вы уверены, что они не под напряжением? - Джирс с тревогой взглянул на Флеминга. - Машина сама сняла напряжение. Когда руки девушки коснулись металлических пластин, она содрогнулась, замерла, лицо ее застыло, словно в трансе, потом она опустила руки и зашаталась. Дауни и Джирс подхватили ее и помогли добраться до стула. - С ней ничего не случилось? - спросил Джирс. Дауни дала понять, что все в порядке. - Но посмотрите туда! Глава 9. Часть 2. Все огни на панели вспыхнули, а гул машины сделался громче прежнего. - Что случилось? - Она говорит со мной, - сказала девушка. - Она знает обо мне. - Что сказала машина? - спросила Дауни. - Что она о вас знает? Как говорит? - Мы... мы осуществляем связь. - Как, посредством цифр? - Джирс был сбит с толку, и это ему не нравилось. - Это можно выразить и в цифрах, - ответила девушка, глядя перед собой широко открытыми невидящими глазами. - Нужно очень много времени, чтобы объяснить. - А вы можете осуществлять связь... - громкий взрыв в соседней комнате прервал Дауни. Индикаторная панель погасла, гул прекратился. - Что случилось? - спросил Джирс. Флеминг повернулся и, не отвечая, торопливо пошел в старое лабораторное крыло туда, где находился бак с Циклопом. От проводов, свисавших над баком, поднимался дым. Флеминг вытянул их: концы совсем почернели, и с них свисали клочья обуглившейся ткани. Он заглянул в бак сверху, и его губы сжались в тонкую линию. - Что с ним случилось? - в помещение вбежала Дауни, за ней Джирс. - Убит током. - Флеминг покачал перед ней остатком провода. - Снова произошло замыкание, а он был убит. Джирс заглянул в бак и с отвращением отпрянул. - Что вы там натворили? - грозно спросил он. Флеминг отбросил обугленные остатки проводов. - Ничего. Машина сама знает, как регулировать напряжение... знает, как жечь ткани, как убивать... - Но зачем ей это? - недоумевал Джирс. Невольно они посмотрели на двери, ведущие в машинный зал. Там стояла девушка. - Затем, что теперь есть она! - Флеминг пошел на нее, угрожающе выставив подбородок. - Вы ведь только что сказали ей об этом, так? Машина знает, что теперь у нее есть раб получше. Ей больше ни к чему бедный уродец. Она ведь так сказала, верно? Девушка спокойно выдержала его взгляд. - Да. - Вот видите! - Флеминг повернулся к Джирсу. - Вы теперь имеете дело с убийцей. История с Бриджером могла быть случайностью. Так же как и с Кристин, хотя я бы назвал это непредумышленным убийством. Но теперь-то уж это, несомненно, заранее обдуманное убийство! - Но ведь этот Циклоп - примитивная тварь, - заметил Джирс. - И она была лишней! - Он снова повернулся к девушке. - Так? - Она мешала, - ответила девушка. - А в другой раз помешать можете вы, или я, или еще кто-нибудь, или все мы! Девушка ответила по-прежнему без всякого выражения: - Мы только удаляем ненужный материал. - Мы? - Счетная машина и я. - Она дотронулась пальцами до головы. Глаза Флеминга сузились. - Вы с ней одно и то же? Единый разум, да? - Да, - ответила она ровным тоном. - Я понимаю... - Тогда поймите вот что! - голос Флеминга зазвенел от возбуждения, и он вплотную приблизился к ней. - Вот вам немного информации: убивать - плохо! - Плохо? Что такое "плохо"? - А ведь совсем недавно именно вы хотели убить, - сказал Джирс. - О господи! - в исступлении вырвалось у Флеминга. - Да есть здесь хоть кто-нибудь в своем уме? Он помедлил мгновение, пристально всматриваясь в Андромеду, а затем вышел, почти выбежал из комнаты. Болдершоу-Фелл почти не изменился с тех пор, как Рейнхарт показывал его Джуди. Шрамы, оставленные строителями на вершине холма, заросли травой и вереском, на стенах построек появились темные полосы - в местах, где протекали водосточные трубы, не выдержавшие зимних бурь. Но тройная арка все так же высилась над огромной чашей, а за стенами главного здания обсерватории приборы и люди продолжали спокойную, методичную работу. Харви по-прежнему хозяйничал за пультом управления, а по обе стороны от него, обрамляя широкое окно, по-прежнему высились стойки аппаратуры наведения и пересчета координат; на стенах все так же висели фотографии звездного неба, хотя уже не такие новые и свежие, как раньше. Единственным признаком того, что теперь все здесь стали служить зловещему делу, была огромная - во всю стену- закрытая прозрачной пластмассой карта мира, на которой тушью были нанесены траектории орбитальных ракет. Карта выдавала скрытую за внешним спокойствием окружающего мучительную тревогу и беспокойство, с которым здесь наблюдали за тем, как в небе над головой неотвратимо растет и растет угроза. Рейнхарт прозвал карту "письменами огненными"; вместе с сотрудниками лаборатории он работал дни и ночи напролет, вычерчивая на ней каждую новую траекторию и посылая в Уайтхолл все более срочные и тревожные донесения. За последние месяцы было прослежено около сотни зловещих неизвестных ракет; их запускали, как это удалось определить, из области, лежащей почти в центре Тихого океана. Все соседние страны заявили, что не имеют к этим ракетам никакого отношения. По словам Ванденберга, ракеты могли принадлежать любому из государств, таких же членов ООН, как и Англия. Ванденберг частенько наведывался в обсерваторию и долго, но бесплодно совещался с Рейнхартом. Им удалось определить только, что это были ракетные снаряды, запускавшиеся из точки с координатами примерно десять градусов северной широты и сто тридцать - сто пятьдесят градусов западной долготы, и что эти снаряды проходили над Россией, Западной Европой и Британскими островами со скоростью около шестнадцати тысяч миль в час на высоте от трехсот пятидесяти до четырехсот миль. Пройдя над Англией, они в большинстве случаев пересекали Северную Атлантику, Гренландию, полярные области Канады и, по-видимому, выходили на стационарную орбиту над Восточно-Китайским морем. Каков бы ни был путь этих ракет, они отклонялись, чтобы пройти над Англией или Шотландией: очевидно, они были управляемыми и, очевидно, вполне умышленно наводились на эту маленькую мишень. Хотя об их размерах и форме не было известно ничего определенного, но они передавали сигнал слежения и, по-видимому, были достаточно велики, для того чтобы нести ядерный заряд. - Не знаю, для чего их запускают, - признался Рейнхарт. Эти неизвестные ракеты теперь всецело занимали его. Как ни огорчил его оборот дела в Торнессе, сейчас он думал только об этой новой угрозе. Ванденберг мог предложить довольно логичное и убедительное объяснение: они означают, что кому-то на Востоке хочется показать нам, насколько они нас обогнали. Они гордо размахивают этими штуками у нас над головами, желая показать миру, что мы не в состоянии дать сдачи. Новая форма бряцания оружием. - Но почему всегда над нашей страной? Ванденберг с некоторым сожалением посмотрел на профессора. - Потому что вы достаточно малы и достаточно важны, чтобы служить, так сказать, заложниками. Этот остров всегда был хорошей мишенью. - Но ведь у вас есть доказательства, - сказал Рейнхарт, кивнув в сторону карты на стене. - Разве Запад не собирается представить их в Совет Безопасности? Ванденберг покачал головой. - Только когда сможем вести переговоры с позиции силы. Они лишь обрадуются, если мы побежим ябедничать в ООН и признаем свою слабость. Тогда мы окажемся в их власти. Нет, прежде нам нужно найти какое-нибудь оборонительное средство. Рейнхарт скептически посмотрел на генерала. - Что же вы предприняли для этого? - Работы идут полным ходом. Джирс считает... - Ах, Джирс! - ...Джирс считает, - Ванденберг не соизволил заметить, что его перебили, - что можно добиться поразительных результатов, как-то объединив эту искусственную девицу с вашей счетной машиной. - С бывшей моей машиной, - раздраженно сказал Рейнхарт. - Желаю удачи. Вечером после отъезда Ванденберга объявился Флеминг. Рейнхарт еще сидел за работой, пытаясь установить происхождение сигналов, заставлявших спутники менять орбиты, когда снаружи заурчал автомобиль. Флемингу вдруг показалось, что он возвращается домой: знакомая комната, Харви за пультом управления, аккуратная фигурка поджидающего его профессора, в котором чудилось что-то отеческое. Из них троих Флеминг выглядел самым изможденным. - Здесь все кажется таким нормальным и разумным. - Флеминг обвел взглядом большую комнату, где царил строгий порядок. - Спокойным и чистым. Рейнхарт улыбнулся. - Не слишком-то оно сейчас нормально и разумно. - Мы можем поговорить? Рейнхарт повел его в один из дальних уголков, где стояли два глубоких кресла и маленький столик, предназначенные специально для гостей. - Я уже говорил вам по телефону, Джон, что я решительно ничего не могу поделать. Они собираются использовать это существо в помощь машине для ракетных разработок Джирса. - Именно этого и хочет машина. Рейнхарт пожал плечами. - Я больше в этом не участвую. - Как и все мы. Я вишу на волоске. И у нас уже нет возможности выключить рубильник - разве не так? - Флеминг нервно вертел в пальцах спичечный коробок, который вынул, чтобы зажечь сигарету. - Сейчас она сама себя контролирует. Обзавелась всякими защитниками, союзниками. Если бы эта тварь в образе женщины прилетела сюда на космическом корабле, ее бы уже давно уничтожили. Поняли бы, для чего она служит. Но ее заслали сюда гораздо более хитрым способом, облекли в человеческие формы, и никто, кроме форм, ничего не желает видеть. А формы очень милы. Бессмысленно взывать к Джирсу и к прочей публике: я пытался. Знаете, профессор, мне страшно! - Всем нам страшно, - сказал Рейнхарт. - Чем больше мы узнаем о Вселенной, тем больше она нас пугает. - Послушайте! - Флеминг подался впереди - Давайте пораскинем собственным умом. Эта машина - порождение чуждого нам разума - разделалась с одноглазым уродом. Она разделалась с Кристин. И разделается со мной, если я окажусь у нее на пути. - Так уйдите с ее пути, - устало проговорил Рейнхарт. - Если вам грозит опасность, возьмите и уйдите прямо сейчас. - Опасность! - угрюмо фыркнул Флеминг. - Неужели вы думаете, что мне хочется умереть какой-нибудь гнусной смертью, как Деннис Бриджер, например, ради правительства или ради "Интеля"? Но просто я следующий в списке. Если меня выставят или убьют, что будет потом? - Весь вопрос в том, что произойдет раньше. - Рейнхарт проговорил это тоном врача, знающего, что спасти больного невозможно. - Я бессилен помочь вам, Джон. - А Осборн? - Бразды правления теперь не в его руках. - Он мог бы устроить так, чтобы его министр пошел к премьер-министру. - К премьер-министру? - Ведь Осборн на государственной службе, правда? Рейнхарт покачал головой. - У вас нет никаких доказательств, Джон. - У меня есть аргументы. - Сомневаюсь, будет ли кто-нибудь из них выслушивать аргументы. - Рейнхарт указал на карту. - Вот что нас теперь тревожит. - А что это? Рейнхарт объяснил. Флеминг сидел и слушал, напряженно и грустно, сдавливая пальцами спичечный коробок. - Мы же не можем всегда быть впереди, правда? - И, отмахнувшись от объяснений профессора, закончил: - По крайней мере это люди, и с ними можно договориться. - На каких условиях? - спросил Рейнхарт. - Это не важно по сравнению с тем, что, может быть, надвигается на нас. Бомба - это быстрая смерть цивилизации, но медленное порабощение планеты... - Он не договорил. Премьер-министр находился в своем отделанном дубом кабинете в палате общин. Это был спортивного вида пожилой джентльмен с насмешливыми голубыми глазами. Он сидел за большим столом, занимающим добрую половину комнаты, и слушал министра обороны. Солнечный свет мягко струился сквозь частый переплет старинных окон. В дверь постучали, и военный министр нахмурился: это был самолюбивый молодой человек, не привыкший, чтобы его перебивали. - А, вот и наука тут как тут. - Премьер-министр приветливо улыбнулся, когда в комнату вошли Рэтклифф и Осборн. - Вы ведь не знакомы с Осборном, Бэрдетт? Министр обороны поднялся и небрежно пожал вошедшим руки. Премьер-министр жестом пригласил их сесть. - Прекрасная погода, не правда ли, господа? Помню, такая же была в дни Дюнкерка. Кажется, солнце всегда улыбается нашим национальным бедам. - Он повернулся к Бэрдетту. - Может быть, изложите наши требования, мой милый? - Речь идет о Торнессе, - сказал Бэрдетт Рэтклиффу. - Мы намерены полностью забрать счетную машину и все, что к ней относится. Ведь в принципе это было давно решено, не так ли? И премьер и я считаем, что время пришло. Рэтклифф неприязненно посмотрел на него. - Вы ведь ею уже пользуетесь. - Сейчас нам этого недостаточно, правда, сэр? - воззвал Бэрдетт к премьер-министру. - Нам нужен новый перехватчик, господа, и как можно быстрее! - Под благодушной, ленивой и несколько старомодной манерой держаться скрывалась железная твердость и деловая хватка. - В девятьсот сороковом у нас были "Спитфайры", но в данный момент ни у нас, ни у наших союзников нет ничего, что можно противопоставить их новинкам. - И никакой надежды найти что-нибудь подходящее, - вставил Бэрдетт. - Во всяком случае, обычным путем. - Мы могли бы сотрудничать, совместно разработать подходящий проект, - обратился Рэтклифф к Осборну. Но Бэрдетт не любил тратить время попусту. - Мы справимся сами, если получим ваше оборудование в Торнессе и эту девушку. - Искусственное существо? - Осборн поднял вышколенную бровь, но премьер-министр ободряюще улыбнулся ему. - Доктор Джирс полагает, что, используя эту столь странным образом появившуюся на свет девицу для изложения наших требований счетной машине и обратного перевода вычислений, мы можем очень быстро разрешить множество проблем. - Если верить в ее благие намерения. Премьер-министр, казалось, заинтересовался: - Я не вполне уловил вашу мысль? - Кое-кто из наших работников сомневается в ее предназначении, - сказал Рэтклифф, цепляясь за соломинку. Ни один министр не любит посягательств на свои права и готов для их защиты пускать в ход сомнительные аргументы. Но премьер-министр не счел его возражение серьезным. - Ах, да, я об этом слышал. - До последнего времени, сэр, это существо изучалось силами нашей группы, - сказал Осборн. - Профессор Дауни... - Дауни может остаться. - В роли консультанта, - поспешно добавил Бэрдетт. - А доктор Флеминг? - спросил Рэтклифф. Глава 9. Часть 3. Премьер-министр снова повернулся к Бэрдетту. - Флеминг, вероятно, будет полезен? Бэрдетт нахмурился. - Нам нужен полный контроль и полная секретность. Рэтклифф пустил в ход последний козырь. - Вы думаете, что она, эта девушка, способна выполнить ваши требования? - Я собираюсь спросить об этом у нее самой, - невозмутимо ответил премьер-министр. Он нажал кнопку звонка на столе, и в дверях немедленно вырос лощеный молодой человек. - Будьте добры, попросите доктора Джирса привести сюда его спутницу. - Как, она здесь? - Рэтклифф укоризненно посмотрел на Осборна, словно это была его вина. - Да, голубчик. - Премьер-министр в свою очередь вопрошающе посмотрел на Осборна. - А она, э-э... - Она выглядит вполне нормально. Премьер-министр испустил легкий вздох облегчения и приподнялся, когда дверь снова открылась, чтобы пропустить Джирса и Андромеду. - Входите, входите, доктор Джирс! Входите, моя дорогая! Андромеде он предложил кресло напротив своего. Она спокойно села, слегка наклонив голову и сложив руки на коленях, как будто приготовилась записывать интервью. - Вы, должно быть, находите все это довольно странным, - сказал премьер-министр успокаивающим тоном. Девушка ответила медленно, строя фразу по всем правилам грамматики: - Доктор Джирс мне все объяснил. - Объяснил ли он, почему мы привезли вас сюда? - Нет. - Бэрдетт, вы?.. - сказал премьер-министр, поручая остальное министру обороны. Рэтклифф сердито наблюдал, как Бэрдетт подвинулся вперед, на краешек стула, утвердил локти на столе, сцепил пальцы и строго воззрился на Андромеду. - Наша страна - вы знаете, что это такое? - Да. - Нашей стране угрожают орбитальные ракеты. - Мы знаем об орбитальных ракетах. - Кто - мы? - Бэрдетт посмотрел на нее еще строже. Однако лицо девушки по-прежнему ничего не выражало. - Счетная машина и я, - последовал ответ. - Откуда это известно счетной машине? - Мы делимся нашей информацией. - На это мы и надеялись, - сказал премьер-министр. Бэрдетт продолжал: - У нас есть ракеты-перехватчики - ракетные снаряды различных систем,- но ни одна из них не обладает одновременно достаточной скоростью, дальностью и точностью, чтобы, э-э... - он замялся, подыскивая подходящее выражение. - Чтобы поразить их? - просто спросила она. - Совершенно верно. Мы можем предоставить вам все необходимые данные, касающиеся скорости, высоты и курса, и еще многое другое, а нам нужны конкретные расчеты, позволяющие построить соответствующий снаряд. - Это трудно? - Для нас - да. Нам требуется чрезвычайно сложное оружие для перехвата, способное принимать собственные мгновенные решения. - Я понимаю. - Нам хотелось бы, чтобы вы работали над этим в