рывы снова раздробили деревья позади него. Теперь на линию огня "Тандерболта" вышел "Беркут". Лори скинула с плеча свое скорострельное орудие, вовлекая тяжелого робота в кулачный поединок. "Снайпер" Макколла встал рядом с вей, поливая "Тандерболта" огнем, из своих скорострельных пушек и лазеров. "Тандерболт" ответил тем же. Снаряды угодили в бок "Снайпера" и в правое плечо "Беркута". Ответные выстрелы ударили "Тандерболта" в верхнюю часть корпуса, оставив глубокие зазубренные кратеры. Грейсон помедлил, укрываясь за валуном. Он проверил свое оружие и прикинул расстояние до вражеского робота. Затем, когда "Тандерболт" полностью сосредоточился только на Лори и Дэвисе, грейсоновский "Мародер" выскочил из-за камня. Фигура "Тандерболта" целиком заполонила обзорные сканеры. Он находился всего в девяноста метрах от Грейсона. Стодвадцатимиллиметровое скорострельное орудие "Мародера" выпустило очередь бронебойных снарядов во вражескую машину, целясь в руку и грудь; ПИ-установки прорезали воздух стремительным потоком голубого огня, и электрические разряды треща соскакивали с корпуса атакованного "Тандерболта" и уходили в землю. "Тандерболт" развернулся к новому противнику, но Грейсон уже успел спрятаться за валуном, меж тем как Лори с Макколлом продолжали палить в марикского робота. К ним присоединились "Головорез" Халида и "Волкодав" Делмара Клея. Грейсон увидел, как реактивный снаряд поразил "Волкодава" в левую руку, оставив шрамы и разбитые листы брони. Затем пошел в ход тяжелый лазер "Тандерболта". Деревья вспыхнули ярким пламенем. Голубоватое свечение окаймляло каждый лист. Грейсон вздрогнул: огонь затронул макколловского "Снайпера", расплавив броню на туловище машины шотландца. Вновь выведя своего "Мародера" из-за скалы, полковник прицелился в "Тандерболта" и открыл ураганный огонь. Из ужасной раны в боку "Тандерболта" повалил дым. Скорострельные снаряды повредили еще и правую руку тяжелого робота. Водитель "Тандерболта" немедленно отреагировал. Его машина развернулась, и лазер в правой руке нацелился прямо на мостик Грейсона. Из черных зрачков смертоносного орудия в глаза Грейсону смотрела сама смерть. Но - ничего не произошло. Внезапные вспышки взрывов поразили привод лазера "Тандерболта", который вышел из строя. Грейсоновские ли снаряды, или чьи-то еще угодили в машину - неизвестно, но лазерная пушка так и не выстрелила. Грейсон издал победный клич и вновь открыл огонь из ПИИ. Громадные ошметки брони разлетелись в разные стороны. Теперь "Тандерболт" медленно пятился, видимо, намереваясь укрыться в густом подлеске, что рос позади. Противники остановились, глядя друг на друга. Их разделяло не более пятидесяти метров. На секунду Грейсону показалось, что "Тандерболт" собирается броситься на него. Тогда Грейсону пришлось бы принять тяжелый и невыгодный рукопашный бой. Но "Тандерболт" накренился влево, повернулся и ретировался, исчезнув меж деревьев. Грейсон не мог судить с полной уверенностью, но робот даже в этом коротком бою, вероятно, получил достаточно ударов, чтобы водителя начала донимать невыносимая жара. Путь был открыт. Восемь воинов с Грейсоном во главе помчались через подлесок вверх по склону холма. В долине, лежавшей внизу, находилась зона высадки шаттлов. Общепринятые военные правила предписывали шаттлам приземляться на широких, открытых равнинах, где нет препятствий для ведения огня. Причина очевидна. Обычные военные шаттлы класса "Сфера" несут на себе до двадцати различных лазеров плюс ракетные установки, ПИИ, скорострельные орудия. Хотя дальнобойность всего этого оружия на земле резко отличается от той, какая возможна в свободном космическом пространстве, тем не менее приземлившийся шаттл стратегически все-таки является маленькой крепостью. Поэтому водители боевых роботов относятся к такой крепости с большим почтением. Несмотря на все это, Грейсон приказал посадить "Фобос" и "Деймос" в каменистой седловине. И у него были на то причины. Не имея никакого понятия о том, насколько сильны предполагаемые вражеские силы, находящиеся на планете, он не стал рисковать, совершая посадку на открытом месте. Это могло привести к тому, что множество вражеских боевых роботов окружило бы шаттлы и в конце концов захватило бы их, преодолев огневое сопротивление. Дюрандель находился в поясе бурь, и это оказалось на руку пилотам шаттлов. Они нырнули в тучи в последний момент, замаскировав тем самым точное место приземления (их не сумели бы найти даже по шуму, эхом отразившемуся от бесчисленных скал и холмов). Каменистую долину, которую Грейсон избрал для посадки, заметила Илза Мартинес. Правда, ущелье здорово ограничивало зону действия огневой мощи, но зато позволяло держать в секрете их местонахождение, пока Легион не сможет точно разузнать, что творится в Хельмфастской крепости. Даже если вражеские корабли следили за приближением шаттлов к Хельму, будучи в полном неведении по поводу их принадлежности, им не найти зоны приземления. Шаттлы легко заметить в пространстве, но не на земле. Корабли теряются в окружении холмов, лесов и камней, и наблюдателю придется изрядно попотеть, исследуя каждую сотню метров, прежде чем он их найдет. Грейсон поднялся на вершину кряжа восточнее зоны приземления и понял, что дело плохо. Может, один из марикских кораблей на орбите следил за ними с помощью радара. А может, их засек вражеский пикет увидевший пламя турбин; и доложил об этом в штаб. Как бы то ни было, марикские наземные силы обнаружили зону высадки шаттлов. И теперь эти силы прибыли. "Деймос" и "Фобос" сражались вовсю. Корабли находились на расстоянии пятисот метров друг от друга - это позволяло им великолепно контролировать полосу земли. Но такое положение неизбежно послужило причиной того, что зоны действия двух шаттлов пересекались. Стрелять они могли исключительно по очереди. Атакующие не преминули этим воспользоваться. Две группы боевых роботов напали на шаттлы с разных сторон. Еще больше машин скопилось вдоль восточного края долины. Там группа прикрытия Серого Легиона Смерти яростно поливала огнем несколько легких вражеских роботов Марика. Но было очевидно, что главные силы врага проскользнули с флангов и атаковали шаттлы с тыла. В трехстах метрах впереди грейсоновского "Мародера" пробирались через валуны "Стрелец" и "Волкодав" противника. Грянул гром; пролетев по дуге, бронебойные снаряды попали в корпус "Фобоса", смяли в лепешку лазеры и довольно изрядно попортили и так уже поврежденную броню шаттла. Неподалеку сгрудились "Центурион" и "Тигр", обеспечивая им огневую поддержку. "Мародер", взметнув тучи пыли, ринулся вниз по склону. Грохот его скорострельных орудий потонул в шуме битвы. Первые снаряды угодили "Центуриону" в правое плечо, проделав в броне пятидесятитонного робота зияющее отверстие. Тот повернулся лицом к "Мародеру", скорострельное орудие в его правой руке плевалось огнем. Очередь восьмидесятимиллиметровых снарядов поразила "Мародера" в верхнюю часть корпуса. На мостике раздался адский грохот и треск - он оглушил бы Грейсона, если б не надежные предохранители наушников нейрошлема. Не дрогнув, "Мародер" открыл ответный огонь. Лучи двуствольной винтовки ЛСМ в упор угодили в грудь "Центуриона". Затем Грейсон пустил в ход ПИИ, свалив "Центуриона" с ног. Комки полурасплавленной брони разлетелись во все стороны. "Беркут" Лори Калмар сцепился с вражеским "Волкодавом". Два пятидесятипятитонных робота, практически одинаковых по степени вооруженности и броне, могли драться врукопашную до бесконечности - точнее, до тех пор, пока обе машины не превратятся в груды металлолома. Впрочем, на подмогу Лори почти сразу же поспешил "Снайпер" Макколла. Они вдвоем стали наступать на "Волкодава" с двух сторон, заставляя вражеского водителя боевой машины выбирать между двумя мишенями. Получив изрядное количество ударов по ногам и нижней части корпуса, марикский воин решил, что немного благоразумия не нанесет урона его воинской доблести, и включил свои реактивные прыжковые ускорители, "Волкодав" сделал гигантский восьмидесятиметровый прыжок, приземлившись на западном склоне ущелья. Выше по склону "Викинг" Чарльза Беара и "Головорез" Гасана Халида занялись марикскими "Беркутом", "Головорезом" и "Тандерболтом". Еще раньше Грейсону уже удалось слегка потрепать их. Пара "Головорезов"; казалось, была всецело поглощена схваткой один на один. Обе машины наносили удар за ударом из своих ПИИ, расплавляя друг другу броню порциями раскаленной энергии. Затем "Головорез" противника, шаг за шагом поднимаясь вверх по склону, начал отходить. Чарльз Беар последовал за ним. Ручные ЛСМ его "Викинга" жгли массивное тело "Головореза". Черты лица его водителя за стеклом нейрошлема оставались абсолютно неподвижными, он лишь плотно сжал челюсти в предчувствии неудачи. Предками Беара были колонисты с Тау-Кита-4. Они организовали свободную общину, членами которой стали представители одного из восьми уцелевших индейских племен Северной Америки. Старейшины общины строго следили за тем, чтобы молодое поколение свято чтило заветы своих прародителей. Традиции предков довлели над Чарльзом Беаром. Хотя он был воином и сыном воина, его мироощущение неуловимо отличалось от общепринятого в технократическом обществе тридцать первого века. Понятие "воин" являлось для Беара духовной концепцией, которую можно полностью реализовать лишь в рукопашной схватке один на один с врагом. Но в подавляющем большинстве сражений воину приходилось биться с неизвестными противниками, и сам он оставался неизвестен. Конечно, удобно сохранять свою анонимность, находясь внутри стального корпуса боевого робота. Мало кто из водителей боевых роботов имел возможность дожить до широкой известности, тогда как все его противники были бы низведены до уровня простых мишеней. Опасными, но все же мишенями, изображениями на обзорных экранах, и более ничем. Гораздо легче нажать на кнопку и открыть огонь, если твоя мишень - пятидесятитонный стальной монстр, а не живой человек со своими собственными надеждами, страхами, амбициями и неутолимой жаждой победы. Воспитание в консервативных традициях требовало от Беара встречи с врагом лицом к лицу, самоутверждения в рукопашном бою с достойными противниками. Беаровские предки на Терре сохранили обычай подсчета скальпов, что являлось своеобразным способом завоевания славы, уважения и воинских званий в результате настоящей драки и победы над неприятелем. Обучаясь в течение семи лет у своего отца, среди рейнджеров Тау-Кита, Беар успел послужить и наемным воином рейнджеров, и бойцом двадцать первого полка Копьеносцев Центавра. На его счету было семь убитых врагов и пять побед в совместных схватках. Но никогда, никогда ему не удавалось расправиться с неприятельским боевым роботом в рукопашном бою. Как бы то ни было, не открыв своего собственного "подсчета скальпов", Беар не мог считать самого себя воином и сыном воина. И теперь враг опять отступал, уходя из пределов досягаемости механических рук его "Викинга". Беар вновь нажал на спусковой крючок лазерной пушки, обжигая левую руку и бок "Головореза". Тот вильнул влево, и залп из ПИИ ударил беаровского "Викинга" прямо в грудь, так что "Викинг" отлетел на несколько шагов назад. "Головорез" оказался достойным противником, искусным и храбрым бойцом. Шрамы, покрывавшие его броню, заплаты и швы, длинный ряд стандартных меток по числу убитых противников - все говорило об удали этого воина. Беар не стал обращать внимания на других марикских боевых роботов, сосредоточившись на одном "Головорезе". Они снова обменялись огненными очередями. "Головорез" отступил, двигаясь к огромному, величиной с дом, валуну. Беар выстрелил из большого орудия установки РДД, настигая противника на другой стороне ущелья. На секунду дым и пыль скрыли врага из глаз Беара. Грохоча по дну седловины, Беар на полной скорости погнал своего "Викинга" вперед - туда, где он в последний раз видел "Головореза". Но дым рассеялся, и стало ясно, что "Головореза" и след простыл. Не успел Беар поискать взглядом противника, как несколько снарядов врезались в "Викинга" сзади. Беар юркнул за гигантскую скалу. Он лежал ничком, вокруг него взлетали фонтаны камней и грязи, он оперся на левую руку своего робота, умудряясь палить из РДД и ЛСМ одновременно. Вражеский "Головорез" с удивительным проворством передвигался от скалы к скале, стремясь зайти "Викингу" в тыл. Он описывал круги, непрерывно стреляя. Беаровский робот получил еще один удар в правое плечо, но его собственный ответный выстрел не достиг цели. От взрыва в воздух опять поднялась пыль. Беар поставил "Викинга" на ноги и повернулся вправо в поисках скалы, за которой только что прятался вражеский "Головорез". Надеясь застать противника врасплох, пока тот не успел найти нового убежища, Беар вскинул орудия наизготовку и проворно выскочил на открытое пространство. Пыль рассеялась. "Головорез" опять улизнул. На его месте оказался "Беркут" Шерил, бившийся со "Стрельцом" противника. Беар окаменел. Его ладони до боли, стиснули рычаги управления "Викинга". X Марикский "Волкодав" включил свои реактивные прыжковые ускорители и отпрыгнул на восемь метров назад, выше по склону. Грейсон погнался за вражеским боевым роботом. Водитель "Волкодава" нажал на спуск РБД-установки. Снаряды просвистели мимо "Мародера", яростно взрываясь со всех сторон. Два из них угодили в левую ногу грейсоновского "Мародера", так что тяжелый робот пошатнулся. Так как на шаттлы напали с тыла, у Серого Легиона Смерти появилась возможность разделить силы противника, удерживая часть их в ложбине и круша тем временем остальных. Грейсон сомневался, что вражеский командир продолжит битву в случае, если значительная часть его войска окажется под угрозой уничтожения. Поэтому Грейсон собирался нанести такой урон армии противника, что тому придется отступить. Разве не это в конце концов является основным принципом любой военной тактической доктрины? Будучи опытным командиром, Грейсон также не мог не считаться с сохранностью своей собственной роты. Группу прикрытия Серого Легиона Смерти сейчас втянули в перестрелку невидимые Грейсону марикские боевые роботы по ту сторону гряды. Отступив в ущелье, тяжелый состав боевых машин противника мог сокрушить группу или просто отрезать ее от своих на достаточно длительное время, отдав на растерзание своим более легким машинам. Грейсон намеревался послать на вершину западной гряды хотя бы часть тяжелых роботов, чтобы те присоединились к легким боевым машинам группы поддержки. Они должны помочь им в поединке с войском противника, да и роту необходимо было воссоединить. Сейчас гораздо важнее было соединить все свои силы, нежели вступать в стычку с вражеским "Волкодавом". "Мародер" низко припал к земле и пустил в дело сразу и лазер, и ПИИ, заставив покачнувшегося неприятельского робота вновь отступить. Но Грейсон не воспользовался своим преимуществом. Вместо этого он побежал вверх, по направлению к изолированной группе поддержки. Он разглядел три машины группы прикрытия на гребне гряды, неприятель атаковал их с двух сторон сразу. В этом пекле оказался тридцатипятитонный "Тигр" Роже, а рядом - "Коммандор" Вандергриффа и "Шершень" Тревор. Силуэты боевых роботов Легиона казались невероятно маленькими на фоне неба. До них оставалось около двух километров. Но где же граффовский "Ассасин"? Если одной из боевых машин роты уже нет, остальные наверняка тоже сильно пострадали и теперь могли очутиться на грани поражения. Грейсон увеличил скорость "Мародера", поспешно взбираясь наверх. В долине у шаттлов, позади него, кипела битва. Марикского водителя "Страуса" звали Гордон Вилькох. Он воевал в пятой штурмовой роте капитана Проссера. Когда штурмовиков послали в Дю-рандель, ему было приказано остаться в Хельмдауне. Вилькох воспринял приказ относительно спокойно. Он был еще молод, как и большинство воинов, и жаждал вступить в борьбу с врагом. Но за свою короткую карьеру Гордон успел уже повидать всякое и знал, что даже такая простая операция, как уничтожение мирных жителей вкупе с горсткой легких глай-деров, может представлять собой опасность для жизни. Особенно если твою жизнь защищает лишь сравнительно хрупкая броня двадцатитонного "Страуса". Он совершал патрульный обход космопорта, когда пришли новости. Из девяти ушедших в Дюраддель боевых роботов вернулся только один. Естественно, этим уцелевшим оказался "Головорез" полковника Лангсдорфа. Все остальные машины из восьмерки были легкими. Несмотря на воинственное название, штурмовая рота изначально задумывалась как подразделение боевого реагирования, и поэтому самым тяжелым роботом в нем стал "Снайпер" капитана Проссера. Потом объявился полковник Лангсдорф - даже не штурмовик, а какая-то большая шишка из двенадцатого отряда Белых Кавалеристов, - и все поставил с ног на голову. Капитана низвели в командиры группы атаки, а "Гриффа" Накамуры засунули в группу поддержки. Все приказы полковника не имели ровным счетом никакого смысла - кроме разве что решения оставить самого Гордона в Хельмдауне. А теперь Лангсдорф вернулся и сообщил, что те восемь роботов, что он оставил в Дюрандели, никогда не вернутся. Пошли какие-то неясные намеки, темные толки - обычная мешанина фантазии и полуправды, присущая веем армейским сплетням. Поговаривали, будто возле Дюрандели приземлились вражеские шаттлы с подразделением ренегатов-наемников на борту и те стерли с лица земли восьмерых гордоновских товарищей по оружию. Гордон еще не успел переварить свалившееся на него несчастье, как поспели новые приказы. "Страуса" Вилькоха вместе с "Шершнем" Фреда Килпат-рика и "Стингером" Фернандо Де Круса прикомандировали к подразделению двенадцатого отряда Белых Кавалеристов и послали против дюрандельских бунтовщиков. Гордон повиновался, но в нем нарастала ярость. Из-за глушилок он не мог обсудить происходящее с Де Крусом или Килпатриком, хотя не сомневался, что те двое чувствовали себя точно так же. Да он и не стал бы говорить о таком по рации! Эти мысли сверлили мозг Вилькоха, подбивая его чуть ли не к открытому мятежу. Когда воины достигли поля боя, Лангсдорф, жестикулируя руками своего "Головореза", произвел дислокацию отряда. При этом Гордон со своими дву- мя друзьями оказался в центре,: а тяжелый состав Белых Кавалеристов - на флангах. Чего, собственно, полковник хотел этим достичь? Ясно же, что ренегаты-наемники укрылись в щелеубежищах на склоне гряды. Враг окопался и ждал их атаки. Может, на самом-то деле Лангсдорф стремился ликвидировать последних оставшихся роботов штурмовой роты? Восьмерых уже укокошили в Дюрандели. Остались трое, все трое - легкие боевые роботы. И Лангсдорф посылает их прямо на вражеский центр, несомненно, лучше всего укрепленный! Чокнулся он, что ли?! Гордон был. слишком взволнован, чтобы здраво поразмышлять над этим. Склон холма был изрыт хорошо замаскированными щелями и блиндажами, похожими на кроличьи норы. Правда, ни в одном из укрытий не нашлось бы достаточно мощных орудий, которые могли представлять собой серьезную угрозу даже для "Страуса"... но все же опасность была велика, битва казалась нескончаемой, а нервы изматывал страх перед невидимым противником. Неровная земля была вся в рытвинах, и пот заливал глаза Гордона. Реактивный снаряд слегка повредил ногу его "Страуса". Солдаты, что выпустили этот снаряд, удрали из укрытия и побежали вверх по склону холма. Гнев, требующий высвобождения, затопил Гордона. Его ладони сжали спусковые рычаги пулеметов. Он вскинул свои тяжелые огнеметы, целясь в бегущих наемников, и выпустил превосходную длинную очередь, которая пригвоздила их к земле. С вершины гряды отозвался вражеский пулемет. Гордон принял вызов, и началась оглушительная перепалка. Он не заметил вражеского сапера на своих обзорных экранах, а когда заметил, было уже поздно. Гордон засек человека, убегавшего из-под его "Страуса", и через секунду грянул взрыв, повредивший ступню его робота. Гордон стащил свой нейрошлем. -На нем были только шорты да армейские ботинки. Единственное средство защиты - темные очки. И это на поле битвы, где шальные лазерные лучи так и шныряли по траве!" Горя желанием найти и убить того сапера, Гордон выбрался из покалеченной машины, прихватив с собой автомат Ругана. "Странно, - говорила какая-то обособленная бесстрастная часть его сознания, - как это ненависть к Лангсдорфу смогла перейти во всепоглощающую ненависть к врагу. А вдруг это и есть идея полковника Лангсдорфа - послать в самое сердце вражеских укреплений воинов, уже и так разгневанных смертью своих товарищей? Яростной атакой они выиграли бы Лангсдорфу время для обхода с флангов и окружения врага. Шаттлы-то совсем рядом, по другую сторону горной гряды. На орбитальных стратегических картах роты это место обозначалось как Скалистое ущелье. Боевые роботы Лангсдорфа, наверное, уже там пытаются изо всех сил взять шаттлы приступом до того, как главные силы врага вернутся из Дюрандели". Он увидел вражеского сапера за мгновение до того, как килпатриковский "Шершень" выпустил заряд из своих РБД-установок прямо в щель, где тот укрылся. Гордон узнал бронежилет врага и камуфляж на его боевом шлеме. Это был тот же самый человек, которого он успел заметить на экранах перед тем, как "Страус" повредил ногу. Гордон надеялся, что вражеский солдат еще жив. Расстрелять его из пулемета, а еще лучше - задушить голыми руками! Это удовлетворит его гораздо больше, чем смерть двух бежавших солдат. Ярость Гордона уже не поддавалась контролю - это была бешеная обида на несправедливость, из-за которой погибли его друзья и он сам попал на этот треклятый холм, находясь так далеко от дома! Мысль о доме болью отозвалась в сердце Гордона. На Марике остались его мать, сестра и невеста Миринда. Он не видел их уже три года. Порой страстное желание увидеть близких людей становилось настолько сильным, что он, казалось, даже мог осязать его. Но сейчас Вилькоха отделяло от дома расстояние в двадцать световых лет. Бесчувственный тупой полковник, даже не знающий имени Гордона, Швырнул его в водоворот ужасной битвы с подлыми ренегатами и убийцами. Слезы покатились по щекам Гордона. Он сжал свой автомат в потных, трясущихся руках и двинулся к неподвижному телу врага. - Ты, жалкий ублюдок, - шептал он. - Ты, мерзкая тварь... Наемник лежал ничком, уткнувшись лицом в траву. Гордон уже вскинул автомат, готовясь разрядить в лежавшего воина всю обойму, но что-то заставило его приостановиться. Затем он снова осторожно пошел вперед. Бронежилет на спине человека был разорван, и китель под ним тоже разорван и окровавлен. Глубокая рана у левого плеча сочилась свежей кровью. Гордон протянул руку и перевернул солдата на спину. Грудь наемника поднималась и опускалась - он еще дышал. Лицо превратилось в сплошной комок запекшейся крови. Кровь пузырилась под его ноздрями при каждом выдохе. Гордон даже не заметил, как гнев его прошел. Не то чтобы совсем исчезли его ненависть и жажда убийства. Просто кровавая маска солдата почему-то сразу превратила противника из мишени в человеческое существо. Гордон дотронулся до горла раненого, пытаясь нащупать пульс. Сквозь корку засохшей крови прорезались темные глаза. С непостижимой для Гордона быстротой правый кулак лежавшего человека взметнулся, сложенный для смертоносного удара - одним суставом пальца вперед, - нацелившись в шею врага. Но раненый ослабел, и удар оказался все же слишком медленным. Он пришелся по краю гордоновского шлема, отбросив водителя робота назад. Гордон вскочил на ноги и схватился за автомат. Он уже прицелился, когда с ненормальной для сильно раненного человека скоростью, наемник в кровавой маске поднялся с земли. В его руке, точно по волшебству, возникло тонкое черное лезвие боевого ножа. Он шагнул прямо под дуло гордоновского автомата и нанес удар. До Гордона сначала даже не дошло, что он ранен, пока что-то горячее не потекло по его обнаженной груди. Вздрогнув, он глянул вниз, удивляясь при этом, почему все вокруг становится красным. Потом он очутился на земле. Он лежал на спине, глядя в красное небо сквозь красные ветви деревьев. "Будь ты проклят, Лангсдорф", - хотел сказать Гордон, но не смог. Красное стало черным, и он умер. Капитан Рэмедж прислонился к дереву. Стараясь сохранять вертикальное положение, он вытер свой нож о штаны. Он чувствовал боль и слабость. Рана на спине бешено пульсировала. Бронежилет принял на себя основную мощь удара куска шрапнели с кулак величиной. Жилет порвался, но все же уменьшил скорость пули, пробившей мышцы у левого плеча. Благодаря этому Рэмеджу не оторвало всю руку, хотя ей здорово досталось. Кожа на лице стала жесткой и потрескавшейся. При взрыве Рэмеджа контузило, и кровеносные сосуды в носу лопнули. Он знал, что жесткая маска - не что иное, как его собственная засохшая кровь. "Ну и видок же у меня, наверное, - подумал он. - Удивительно, что водитель "Страуса" не убежал с воплями от такого зрелища". Сознание уже возвращалось к Рэмеджу, неся с собой жгучую боль в голове и спине, когда вражеский солдат перевернул его. Рэмедж открыл глаза и увидел, как нелепый стрекозиный шлем того парня из "Страуса" склоняется к его лицу, и заметил зловещий автомат в руке воина. В подобных ситуациях Рэмедж никогда не обращал особого внимания на собственные раны. Он приготовился к бою, забыв о боли, разрывавшей его плечо, забыв обо всем, кроме необходимости быстро и тихо прикончить врага. Он не сумел убить водителя робота с первого удара - такой удар требует точности и аккуратности; распростертый на спине и полуослепший Рэмедж не смог нанести его правильно. Но по чистой случайности он все же не совсем промахнулся. Враг потерял равновесие, и Рэмедж получил отсрочку. Он заставил тело подняться. Раненая спина ежесекундно напоминала о себе, заставляя морщиться от дикой боли. Рэмедж вытащил нож, бросился на врага, который в него целился, и рассек ему гордо. Рэмедж почти терял сознание от головокружения и боли. От резких движений рана вновь открылась, и теплая струйка крови стекала вниз по спине. Острая боль пронзала левый бок в такт дыханию. Значит, как минимум, одно легкое получило ранение. Чтобы отвлечься от боли и тошноты, он огляделся вокруг, пытаясь оценить свои шансы. Битва продолжала бушевать. Это он понял сразу, как только пришел в себя. Вершина восточного склона была охвачена пламенем; оттуда доносился грохот взрывов. Должно быть, марикские боевые роботы уже взобрались на холм и теперь сражались с группой поддержки Серого Легиона Смерти. Уловив низкий горловой рокот скорострельных орудий шаттлов, Рэмедж понял, что "Фобос" с "Деймосом" тоже вовлечены в битву. Зону поражения их орудий сильно ограничивали склоны этого ущелья-ловушки. Но марикских боевых роботов, неосторожно попавших к ним под обстрел, ожидали большие неприятности. Уши Рэмеджа поймали и другой звук - знакомый глухой грохот стодвадцатимиллиметровой скорострельной пушки. Эти снаряды поражали противника не хуже, чем стодвадцатки шаттлов, но скорость стрельбы была несколько меньше. Рэмедж достаточно часто слышал этот звук, чтобы немедленно распознать в нем голос скорострельного орудия грейсоновского "Мародера". Звуки взрывов на дальней стороне холма позволили ему заключить, что к сражению, скорее всего, присоединилась вся грейсоновская рота. Рэмедж, наверное, закричал бы от радости, не будь он на грани обморока. Теперь все будет о'кей. Полковник успел вовремя! Сквозь какофонию битвы пробился, уже с другой стороны, шум двигателей. Держась за ствол дерева, Рэмедж повернулся и увидел пару приземистых колесных глайдеров. Они медленно ползли вдоль подножия холма. Рэмедж знал эту модель - модифицированные двадцатитонные боевые глайдеры с восемью колесами. На каждой из них возвышалось несколько вращавшихся мультинаправленных антенн. Эти машины не несли на себе никакого оружия, но электронные приборы-глушители, находившиеся в их квадратных телах, могли направить ход битвы совсем в иное русло. Впрочем, наметанный взгляд Рэмеджа сразу определил, что надлежащим образом эти машины отнюдь не используются. Эти два глайдера следовало расположить в отдалении друг от друга, на противоположных краях поля битвы. Или поместить на вершину соседней гряды, но никак не держать в такой опасной близости от сражения. Сейчас любой заблудившийся боевой робот, даже какой-нибудь солдат, оставшийся в стороне от кипящей битвы, мог повредить глайдеры, прервав их передачи и очистив тактические частоты. Шорох раздвигаемого подлеска заставил Рэмеджа вновь повернуть голову. Солдаты Марика, сотни солдат! Он увидел, что колесный бронеглайдер уверенно взбирается вверх по склону, и услышал жалобный вой мотора грузового глайдера с юга, невидимого сквозь дым и деревья. Загородившись западным склоном от противника, вражеские пехотинцы с неуклонной решимостью карабкались вверх, таща за собой глайдеры-глушилки. Зачем? Не собираются же они драться с боевыми роботами легионеров? И где же тогда... остатки его пехоты? Холодный ком подкатил к горлу Рэмеджа. Шаттлы?.. Пехота их еще не заметила. Надо что-то предпринять. Но что? Он нагнулся, чтобы забрать у мертвого водителя "Страуса" автомат, и чуть было не потерял сознание. С одним автоматом армию не остановишь, но ощущение холода пластиковой поверхности оружия в ладонях помогло ему немного прийти в себя. Автомат заряжается восьмидесятимиллиметровыми патронами. Судя по весу автомата, магазин должен быть полон или почти полон. Взглянув на скудно одетое тело мертвого воина, Рэмедж понял, что у него нет запасных магазинов. Может, они есть в его покалеченном роботе? Идея молнией вспыхнула в помутившемся от боли сознании Рэмеджа. "Страус" погибшего водителя так и оставался на поросшем кустарником-и деревцами склоне холма. С поврежденной- благодаря усилиям самого Рэмеджа - ногой, этот боевой робот еще не скоро сможет куда-нибудь двинуться. В Сером Легионе Смерти Рэмедж приобрел некоторые познания в области управления боевыми машинами. "Страус" - потенциальное оружие, совсем целое, если не считать покалеченной правой ступни. Шаг за шагом, преодолевая боль, Рэмедж начал вновь взбираться по склону. Он использовал автомат, как костыль, передвигаясь от дерева к дереву, боясь упасть и уже не встать. Рэмедж знал о "Страусах" больше, чем об остальных боевых роботах, потому что дружил с Лори Еалмар. Они познакомились на Треллване, вступив в подразделение боевых роботов, еще необстрелянное и не ставшее Серым Легионом Смерти. У Лори не было друзей среди воинов, не считая Рэмеджа .и Грейсона. Остальные все еще косились на нее, ведь она пришла в отряд Карлайла из рядов вражеской армии. Во время решающей битвы в Гремящем Ущелье Рэмедж умудрился починить "Страуса" Лори, приложив все свои технические познания и умения. "Страус", как и все прочие боевые роботы, обладал автоматическим предохранителем, управляемым компьютером. Он предназначался для того, чтобы машиной не смог воспользоваться кто-то посторонний. Впрочем, система всех боевых роботов, кроме самых больших и тяжелых, выключалась только после того, как машину герметически закрывали. Не похоже было, что марикский воин проделал эту операцию, принимая во внимание, сколь трудно вновь привести такого робота в рабочее состояние. Поэтому Рэмедж надеялся, что система управления и ведения огня "Страуса" все еще функционирует. Подобравшись к неподвижному роботу, он услышал тихое гудение его двигателей и вентиляторов, работающих вхолостую. Подвесная лестница болталась там, где ее оставил убитый водитель. Не обращая внимания на боль в плече, Рэмедж схватился за одно звено лестницы левой рукой и просунул ногу в другое. Но тут же чуть не сел на землю, едва попытавшись начать подъем. Собрав всю свою волю в кулак, Рэмедж сделал вторую попытку. "Страус" стоял, накренившись, и его спина находилась всего лишь в трех метрах от земли. Но совершавшему свое восхождение Рэмеджу показалось, что это расстояние увеличилось в сто или тысячу раз. Когда он сделал остановку, отдуваясь и цепляясь за звенья лестницы, то почувствовал, что кровь снова течет по спине. Одежда насквозь промокла от крови. Рэмедж удивлялся, что он до сих пор не потерял сознание от потери крови. До него смутно доносились крики: кто-то что-то орал насчет "Страуса". Слегка развернувшись и кинув взгляд назад, он увидел марикских солдат. Они, видимо, догадались, в чем дело, по его форме, не говоря уже о крови и слабости. Пуля просвистела мимо него. Это заставило Рэмеджа продолжить восхождение, и наконец он достиг корпуса робота, уцепился за край открытого люка и перевалился внутрь. К счастью для него, прежний водитель решил открыть более широкий, аварийный люк. Рэмедж не смог бы протиснуться в небольшое отверстие обычного люка. Он не осмелился сделать передышку из страха потерять сознание, не доведя свое дело до конца. Еще несколько пуль ударилось о корпус "Страуса". Рэмедж стянул с правого плеча ремень автомата, направил его в сторону шума и выпустил длинную очередь крупнокалиберных зарядов. Он не мог видеть, поразил ли он кого-нибудь, но фигуры бежавших по склону солдат исчезли; видимо, враги затаились. Рэмедж плюхнулся в сиденье и проверил систему управления. Он не решался привести в движение машину с поврежденной ногой. Он даже не стал снимать с бокового кронштейна нейрошлем, который должен быть настроен на частоту мозговых волн водителя - только тогда его можно использовать. Рычаги управления оказались такими же, как у старого сигурдского "Страуса" Лори. Он повернул их, ощутив вибрацию - орудийная башня "Страуса", расположенная прямо под мостиком, повернулась вправо на девяносто градусов. На экране над пультом управления ЛСМ появилась мишень. Солдаты опять осторожно продвигались вперед. Поодаль, на ровном участке у подножия холма, виднелись два восьмиколесных глайдера с кишащими вокруг пехотинцами. Рэмедж нажал пару кнопок, прицеливаясь и одновременно проверяя, заряжен ли ЛСМ класса "Мартелл". Зеленый огонек показал состояние готовности. Компьютер скобками пометил изображение ближнего глайдера на экране. Рэмедж перевел прицел с тяжелой брони на антенну машины. Готово! Он хлопнул ладонью правой руки по красной кнопке. Ослепительный свет лазерного луча проник даже сквозь затемненные визоры "Страуса". Белый луч ударил. в глайдер. Не дожидаясь результатов, Рэмедж перевел орудийную башню выше и правее. Вторая боевая машина сделала крутой разворот, пытаясь уйти от этой неожиданной опасности. Вспыхнули зеленые огни, и Рэмедж снова нанес удар. Есть! Теперь передвигался первый глайдер. Верхняя часть его корпуса была повреждена, но антенна уцелела. Рэмедж опять прицелился и открыл огонь. Куски антенны разлетелись в разные стороны. Вслед за этим что-то большое и тяжелое ударилось о внешнюю броню "Страуса". Дым повалил в отверстие оставшегося открытым аварийного люка, но Рэмедж не обратил на это внимания. Усилия последних минут наградили его темнотой в глазах и жестоким приступом тошноты. Боль, слава Богу, постепенно уходила, но головокружение осталось. Он гадал, удалось ли ему повредить антенну второго глайдера и заставить вражеские глушилки замолчать. Чтобы выяснить это, он вновь потянулся к рычагам. Но именно это движение далось ему труднее всего. Рэмедж смутно различал свои руки, расплывающиеся в поту, крови, дыму... но он просто не мог заставить их сделать то, что хотел. Вскоре это уже не имело значения, и он больше ничего не видел. XI Шипение, назойливо звучавшее в ушах Грейсона, вдруг с поразительной внезапностью прекратилось. Несколько секунд Грейсон размышлял: очередная ли это вражеская уловка, или, может, их командир решил выдвинуть Легиону требование о капитуляции? Или собирается сдаться сам? Но нет, еще ни одна сторона не пострадала настолько, чтобы кто-то решил капитулировать. Противник, правда, отозвал своих роботов от шаттлов на западный склон, но они отходили в плотном строю, двигались быстро и все еще представляли собой немалую опасность. Возможно, это отступление являлось просто-напросто тактической хитростью, и враг задался целью занять лучшую диспозицию для ведения боя, выйдя из-под зоны поражения орудий шаттлов. - Всем подразделениям! - прокричал Грейсон в передатчик. - Всем подразделениям! Слушать мою команду! Группе атаки собраться между шаттлами. Командной группе - построиться за мной! Он перешел на другую частоту. - "Фобос"! "Фобос"! Илза, как слышите? В его наушниках послышался голос Илзы Мартинес. - Мы здесь, полковник, закупорились наглухо! - Вы сильно пострадали? - Торстон как раз делает проверку. "Фобос" потерял несколько лазеров и получил пару-тройку царапин главного броневого пояса, но старина держится просто отлично. Вам нужна помощь? - Попробуйте перехватить вражеские передачи. Я не знаю, почему они убрали свои глушилки, не исключено, что хотят отдать новые приказания. Поймайте что-нибудь незашифрованное и дайте мне знать! - Хорошо. Что еще? - Прикройте нас сзади. Пехота у вас есть? - Два взвода. Они вели ближний бой и забрались внутрь, когда началась самая заварушка. Они вам нужны? - Пошли их вслед за нами. Мы хотим отбросить этих марикских ребят обратно за холмы! - Дайте им хорошего пинка от меня лично, полковник... сами знаете куда! Боевой пыл охватил Грейсона. Выше по склону среди деревьев перемещался вражеский "Стрелец". Грейсон развернул свои ручные орудия на пять градусов и открыл огонь сразу из обоих ПИИ. "Стрелец" поспешно выпустил не достигшую цели очередь реактивных снарядов, а затем с позором удрал, скрывшись за деревьями. В глубокой ране на его левой руке дымились клочья электропроводки. Что же там с вражескими глушилками? Переключая частоты, Грейсон мог уловить обрывки разговоров между неприятельскими подразделениями. Зашифрованы они не были. Похоже, такое развитие событий озадачило противника не меньше, чем Грейсона. Но что же тогда... какие-то технические неполадки? Сенсор "Мародера" пропищал тревогу. Грейсон развернул своего боевого робота, ожидая атаки нового противника. Тот продирался через жесткий кустарник, росший выше по склону холма, в пятидесяти метрах от "Мародера". Грейсон вскинул орудия на изготовку. Его рука уже почти нажала на спуск, когда до него дошло, что перед ним - "Ассасин" Граффа. - Полковник, ради Бога, не стреляйте! - Графф! - В голосе Грейсона сквозило подозрение. Если Графф пытался потихоньку смыться с поля боя... - Какого черта ты делаешь здесь, внизу? - У меня взорвался охладитель, полковник! Не знаю, пробили его или он сам полетел, но я тут сижу, как на сковородке! Лейтенант разрешила мне вернуться на "Фобос", чтобы техи быстренько его починили. - Ладно. - Грейсон махнул рукой своего робота. - Давай пошевеливайся, Графф, и присоединяйся снова к ребятам. Нам не обойтись без тебя. - Есть, сэр! "Ассасин" двинулся вниз по склону, вздымая тучи пыли и ломая кусты. Он миновал грейсоновского "Мародера" и направился к едва видневшемуся меж деревьев серебристому куполу "Фобоса",