ина. Красивое молодое лицо репортера приобрело весьма странный серо-зеленый оттенок, на котором заметно выделялись веснушки. -- Кажется, я что-то не то ляпнул? -- невинно сказал Ковбой. -- Точно подмечено, -- подтвердила Ворон. Вестин судорожно перевел дыхание. -- Думаю, что нужно выпить, -- с трудом выговорил он. -- Вот идут Кэсси и Кали, -- сказала Ворон. -- Предлагаю сделать перерыв и обсудить это потом. -- Когда вы меня вычислили? -- спросил Арчи. Они сидели в холле одни, без посторонних. Репортер допивал вторую бутылку пива. Он уже миновал обычную стадию полного отрицания всего и вся, на что его товарищи отреагировали с вежливым скептицизмом. -- Сразу, как только ты попался мне на глаза, -- с язвительным удовольствием произнесла Кэсси. Она, казалось, находилась в очень злобном расположении духа. Вестин, никогда не видевший девушку в таком настроении, не испытывал сейчас никакого удовольствия. -- На тебе просто большими буквами было написано: ШПИОН. -- Это на самом деле не так уж плохо, Арчи, -- примирительно сказала Кали. -- Подумай только, во время войны с кланами ты побывал во множестве наемных частей, выполняя определенную работу. Случайно одним из них оказался Семнадцатый полк. Службы секретной разведки Внутренней Сферы заинтересовались тобой. А затем мы оказываемся здесь, в самом сердце Империи Драконис. -- Она пожала плечами. -- И ты возникаешь из небытия как раз в ту минуту, когда мы приземляемся на Хашимане, и заявляешь, что хочешь заснять нас для службы новостей. И торчишь с нами целыми неделями. -- Ваш рассказ вполне убедителен, но... -- Конечно, конечно. -- Кали похлопала юношу по руке. -- Но никто за это не даст и горсточки прокисшего совиного дерьма, милый, потому что "Кабальерос" такое уж эффектное и прославленное войско, как Волчьи Драгуны. -- Никто ничего о нас не слыхал, -- сказал Чай, -- кроме нанимателей. -- И тех, против кого полк наняли, -- добавил Ковбой, -- Но я на самом деле журналист из службы ново стей Федеративного Содружества. -- Уверена в этом, -- сказала Кзсси. -- И твоя служба новостей приобрела плохую известность из-за того, что готова наизнанку вывернуться, лишь бы кто-нибудь из правителей Домов Дэвиона и Штайнера вежливо попросил об этом. Арчи поморщился: -- Зря вы так грубо. Вы говорите так, словно мы марионетки, как... как средства массовой информации Империи Драконис. Макдугал покачала головой: -- Нет. Существует различие между раболепной, но свободной прессой и абсолютными марионетками. Мы обычно держимся подальше от подобных вещей еще с тех пор, как слово "свободный" в Лиге Свободных Миров не означало свободу стать личными'игрушками Томаса Марика. Вестин поднял кружку с пивом, но вдруг снова ее опустил. Лицо репортера искривилось, словно он понюхал какую-то дрянь. -- Выходит, что вы водили меня за нос все эти дни? -- Арчи, -- сказала Кали, -- ты нам нравишься. Правда нравишься. -- И мы даже не думали, что это когда-нибудь выплывет наружу, -- добавила Ворон. -- А что... что же тогда отец Гарсия? -- Иезуит когда-то прошел курс первой помощи пострадавшим и теперь пробирался через руины жилого комплекса, ухаживая за теми, кому удалось выжить после атаки террористов и "спасательной операции" гражданской полиции. Могли возникнуть трения, связанные с тем, что католическому священнику позволили выйти на улицы Империи Драконис, где христианство, за исключением лютеранства, было официально запрещено. Но отец Боб ничем не напоминал миссионера и приобрел привычку вместо пасторского воротничка носить черную водолазку. Да и в любом случае вряд ли нашелся бы человек, пожелавший затеять склоку со священником, приятелями которого были водители пятидесяти роботов. -- Он шпионил за мной, ведь так? -- Он просто хотел уберечь тебя от неприятностей, приятель, -- объяснил новоиспеченный капитан Эймс. -- Ты ему на самом деле очень понравился, Арчи, -- сказала Ворон. -- Нечто свеженькое -- живой, настоящий, умеющий порассуждать парень из Федеративного Содружества -- после всех нас, грубых деревенских койотов, с которыми ему до сих пор приходилось общаться. Репортер нахмурился. Он спал этой ночью не больше, чем наемники, а им вообще не удалось заснуть, и полторы бутылки пива оказали на юношу сильное воздействие, как и крушение красивой легенды. Он стоял, слегка покачиваясь. -- Вы проявили высшую степень неискренности в отношении меня, -- заявил он. -- Эй, Арчи, не следует грязно выражаться в присутствии женщин, -- одернул его Ковбой. -- Мы же вовсе не хотели избавиться от тебя. Дом Дэвиона мог бы заслать сюда кого-нибудь другого, с кем хлопот не оберешься. Кали Макдугал уронила голову на стол. Вестин затравленно посмотрел на Ковбоя и выскочил наружу. Тот удивленно заморгал, глядя на собравшихся. -- Ну что я такого сказал? Что я сказал? Ворон пристроила острый подбородок на ладони и изумленно уставилась на него. -- Ковбой, -- спросила она, -- ты от рождения такая глупая задница, или тебя пришлось специально обучать правилам плохого поведения в школе? Сквозь прозрачную стену в комнату проникали сумерки с моря Шакудо. На полу из зеленого мрамора лежал арабский ковер с замысловатым орнаментом. Мебели было мало, но ее отличало элегантное изящество. Нинью Керай Индрахар, одинаково равнодушный как к комфорту, так и к элегантности, стоял в центре комнаты, глядя, как прыгают голографические тени на экране в углу. Серьезный, чисто выбритый молодой репортер стоял на фоне жилого дома, одна из побеленных стен которого обвалилась на улицу, обнажив балки конструкции, похожие на скрюченные пальцы скелета. Над руинами курился дымок. Команда пожарных заливала пепелище водой из шланга. -- Терроризм, и беспорядки, -- говорил юноша. -- Два бича Внутренней Сферы будоражат ныне царственную безмятежность во владениях Дракона... -- Разумеется, мой лорд убедится, как мы поворачиваем эту историю к нашей выгоде, -- сказал Энрико Кацуяма, стоявший позади Нинью, что вызывало в нем тихое раздражение. Но Нинью не показывал виду, что замечает недовольство собеседника, и не сдвинулся даже на шаг назад, чтобы маленькая раболепная жаба попала в поле его зрения. -- Вскоре они перейдут к показу сцен националистических волнений в Федеративном Содружестве, доказывая этим, что подобные потрясения имеют место повсюду. -- Федеративное Содружество не является нашим врагом, -- сказал Нинью и добавил: -- В настоящий момент. Кацуяма закивал головой: -- Разумеется, нет, лорд. Но наш народ завидует образу жизни людей в Федеративном Содружестве. Эти события дадут возможность показать, что в их жизнь тоже вторгается беспорядок. Нинью нахмурился: -- Но мы и не пытаемся скрыть тот факт, что нападающими были террористы "Слова Блейка", даже делаем на это особый упор, чтобы скрыть собственное участие в операции. Какое отношение секта "Слово Блейка" имеет к Федеративному Содружеству? -- Разумеется, никакого, лорд. Но что из этого? Мы показываем публике одно, говорим другое, и никто не сомневается в истине. -- Глаза Кацуямы блеснули. -- Эта техника в совершенстве отработана старинными мастерами двадцатого века. Нинью басовито хмыкнул и показал на экран. "Стрелец" наемников поднял руку, и попавшая в западню женщина с ребенком на руках шагнула с балкона полуразрушенного дома на ладонь робота. -- Они делают из наемников Чандрасехара Куриты прямо-таки героев, -- заметил он. -- Вы согласны? -- Почему же нет, лорд? -- Кацуяма несмело улыбнулся. -- Мы обернем это к нашей выгоде во время второго этапа задуманной операции. Второй этап... Этот человек говорил об этом жизнерадостным голосом. Словно провал вчерашней ночью оказался чем-то само собой разумеющимся, даже преднамеренным, простым средством для достижения намеченной цели. Нинью подошел к прозрачной стене. Поверхность моря казалась черной. Верхушки невысоких волн окрашивались светом заходящего солнца, отчего рябь на воде напоминала задний фон древних написанных маслом картин. Хуже всего, что оценку положения этого маленького толстого специалиста по средствам массовой информации поддержал в послании приемный отец Нинью, которое пришло сегодня днем по гиперимпульсной связи. "Думай о происшедшем как о разведке боем, сын мой, -- писал Субхаш Кндрахар. -- Нам необходимо было узнать, что представляют собой силы обороны нашего врага. Теперь мы выяснили это. заплатив малую цену". Учитель, разумеется, имел в виду цену жизней более сотни террористов "Слова Блейка", которые ничего не значили для Нинью Керай Индрахары или его приемного отца. Гораздо труднее давалась потеря тридцати шести коммандос ОДОНа. Нинью понимал, что их жизни считались мелочью, без размышлений отданной на службу Дракону; так же ценились и его собственная жизнь, и жизнь учителя. Но молодого человека удручало, что за столь ничтожный результат пришлось так дорого заплатить. Наемники понесли скандально малые потери, что заставляло Нинью испытывать стыд. Кроме того, хотя штурмовая команда СНБ была вооружена ракетными установками, они не ожидали, что столкнутся в битве лицом к лицу с роботами. Бойцы ОДОНа намеревались бесшумно проникнуть внутрь, уничтожить Чандрасехара Куриту и уйти так же тихо, как и вошли. План, однако, провалился, и членов отряда безжалостно перебили. И кто? Варвары, которые даже не превосходили умением вышколенных бойцов. Утихомирить бушевавший внутри стыд можно было, лишь покончив с собой. Но послание отца лишило Нинью этой возможности, ясно показав, что сеппуку явится лишь уклонением от долга Дракону. И ученик принял это, как принимал все, что приемный отец возлагал на него. Итак, ему оставался только гнев. Он должен удовлетворить жажду мести, направив его против этого нелепого и толстого дурака дядюшки Чэнди. И его любимых варваров. -- Лорд, -- почтительно произнес Кацуяма, -- взгляните сюда. Нинью бросил взгляд на голоэкран. На нем снова появилось лицо диктора. -- Несколько часов назад, -- сообщила она, -- трагические и ужасающие события в городе были заслонены или, если так можно выразиться, отступили в тень для обитателей южной полусферы Хашимана, когда ночное небо осветила необыкновенно яркая вспышка. Лицо женщины на экране сменилось изображением звездного неба. Нечто, похожее на гигантский метеорит, а еще больше -- на горящий товарный поезд, прочертило по небу желтую светящуюся полосу, обрамленную багряным дымом. -- Это феерическое зрелище явилось знаком трагедии, -- озабоченно произнесла диктор. -- Произошло катастрофическое столкновение космического корабля "Пегги Сью" и зарегистрированного в Федеративном Содружестве Т-корабля "Прекрасная Маргаритка". "Пегги Сью" потеряла управление. Подобные несчастные случаи чрезвычайно редки... -- Интересно, кому он понадобился? -- задумчиво произнес Кацуяма. Нинью тряхнул головой. Молодого человека мало заботило, сколько космических кораблей падало с неба. Он старался не выдать закипающего в нем гнева. XXVII Масамори, Хашиман Империя Драконис 17 октября 3056 г. В оранжерее пахло влагой и землей в горшках, и в воздухе стоял туман. -- Ну, дочка, -- произнес Чандрасехар Курита, -- Нинью Керай проверил нашу оборону. И признал ее сильной благодаря тебе и твоим друзьям "Кабальерос". -- Он вернется, -- ровным голосом произнесла Кэсси. Чувственные орхидеи окружали их, похожие на застывшие многоцветные взрывы. Дядюшка Чэнди, набивавший торфяной мох в горшок под оранжево-черным цветком, повернулся к девушке и улыбнулся. -- Разумеется, вернется, -- сказал он, похожий на Будду в своем садовом переднике. -- Вопрос в том, что мы намерены предпринять? -- Перехватить инициативу, -- предложила Кэсси. Дядюшка Чэнди рассмеялся: -- Твоя самонадеянность просто прекрасна, девочка. Выхватить инициативу из рук такого человека, как Нинью Керай, равноценно попытке отобрать у голодного банза кусок свежего мяса. В исследованном космосе существовали две дюжины хищных животных, которых именовали "банзами". Кэсси вскинула голову, отбросив с глаз непокорную прядь волос. -- Есть другой вариант: спокойно ждать удара ножом, -- закончила она бесстрастным голосом. Дядюшка Чэнди взял в руки совок. Обернулся, рассматривая девушку. Глаза Куриты напоминали глаза амфибий с набрякшими веками. Он сосредоточенно крутил в руках инструмент. Кэсси пошла на риск, осмелившись поучать его, и знала это. Дядюшка Чэнди улыбнулся. -- Ты мудра, дочка, -- сказал он, -- в своих чувствах, но не всегда в манерах. -- У вас, кроме меня, хватает людей, которые говорят вам то, что вы хотите услышать. Толстяк оглушительно расхохотался. -- Просто удивительно, как часто компетентную помощь можно получить только ценой дерзости, -- заметил он. -- Как удачно для нас всех, что я в отличие от многих людей моего ранга согласен платить эту цену. В противном случае, как много ценных ресурсов было бы потеряно! Он сделал особое ударение на слове "потеряно". Кэсси это не испугало. Курита снова повернулся к растениям. -- Что нового по поводу "Прекрасной Маргаритки"? -- спросила девушка. -- Этим делом занимаются люди мирзы. Сейчас оно отошло на второй план. -- Но клановцы... -- Кажется, не представляют собой ближайшей угрозы в отличие от Нинью Керай Индрахары, не так ли? Кэсси прикусила губу и кивнула. -- У меня для вас припасено специальное задание, -- сказал Курита, протягивая руку к полке над головой, -- на тот случай, если вы серьезно намерены перехватить инициативу. -- Мои уличные контакты... -- Этого недостаточно. Какие у нас есть шансы когда-нибудь нанести поражение Нинью? Кэсси сделала паузу, думая о том, как она сможет уцелеть, если скажет неприятную правду; шансы дядюшки Чэнди уже и не стоило подсчитывать. -- Если когда-нибудь, -- сказала она, -- то никогда. Дядюшка Чэнди поставил на землю горшок со свисающим из него экстравагантным зелено-оранжево-пурпурным цветком. -- Этот вид открыл в конце двадцать восьмого века Филберт Фучимори, которого позже казнили; он писал оскорбительные хайку о Координаторе Чичиро -- понятные, уж будьте уверены, но едва ли благоразумные. Эту орхидею я особенно люблю. Даже не знаю почему, она явно грешит дурным вкусом. Возможно, я извращенец? Курита осторожно поместил цветок на поверхность стола и начал пересаживать причудливое растение. -- Что нам действительно необходимо сделать, -- произнес он, -- так это заставить Нинью потерять к нам интерес. Нет необходимости убеждать меня, что это будет нелегко; пока он жив, он не устанет преследовать корпорацию, а если погибнет, его приемный отец наверняка захочет отомстить за него. Кэсси отвернулась. Она не хотела, чтобы дядюшка Чэнди заметил блеснувшие в ее глазах слезы отчаяния. -- Так что же мы можем сделать? -- спросила она и удивилась тому, что сказала. Кэсси признавалась в собственной беспомощности, и это перед лицом ее нового кошмара -- человека с рыжими волосами. Осознание этого факта причинило девушке такую боль, какой она не испытывала со времени гибели Пэтси. -- Доказать нашу невиновность. -- Не думаю, что Национальная безопасность придает этому хоть какое-то значение. -- СНБ делает вывод о виновности из одного только подозрения. Но это совсем не одно и то же. Ни Улыбающийся, ни его наследник не предпринимают каких-либо действий, основываясь лишь на предубеждении. Если нам удастся показать действительного преступника, то общий враг может сплотить обе стороны. Кэсси прислонилась спиной к полке: -- И кто этот действительный преступник? -- Танади, -- ответил дядюшка Чэнди. -- Кто же еще? Человек, достаточно жестокий, чтобы уничтожить команду космического корабля и этим замести следы. -- Вы уверены в этом? -- Так полагает мирза, основываясь на результатах многих допросов и изысканий. Кэсси пожала плечами: -- Вы раздобыли доказательства, которые показались бы Нинью достаточно убедительными? -- Печально, но нет. За ними отправитесь вы. -- Вы хотите заслать меня туда? Огромная, покрытая капельками пота голова кивнула. Лучик искусственного дневного освещения скользнул по лицу дядюшки Чэнди вперед и назад. -- С кем мне придется иметь дело? -- Не с теми, кто подсовывает двадцатки в красные туфельки, которые составляют большую часть вашего костюма в "Тораши Гьяру", -- сказал дядюшка Чэнди. Кэсси скорчила недовольную мину. -- Редмонд Хосойя -- человек честный, но на особенный манер. Его пороки, временами достаточно прискорбные, внимательно отслеживаются агентами секретной службы, которых он нанял. Хосойя не позволяет никому приблизиться к себе без тщательного обыска, настолько тщательного, что мы не успеем вас даже подготовить, учитывая ограниченность времени. Он обернулся к девушке, стряхивая с пальцев чернозем, и улыбнулся. -- К счастью, не все в высших кругах общества настолько внимательны и разборчивы. -- Мы должны действовать немедленно, -- сказал командир части Пони-с-Белым-Носом офицерам, расположившимся в помещении фабричной столовой, специально отведенной для наемников. -- Нам необходимо подтянуть оставшиеся части и сопровождение на территорию ХТЭ как можно скорее. Происходило то, что "Кабальерос" называли советом старейшин. Подобные советы созывались по вопросам политики, касающимся всего полка в целом; военные вопросы находились в ведении совета командиров. После атаки, когда на горизонте замаячили новые проблемы, требовалось более авторитетное собрание. Совет состоял из офицеров -- начиная с командиров рот и выше, главного штабного и технического персонала, а также людей, к чьим словам по тем или иным причинам прислушивались в полку. Здесь были Сума, Диана и доктор Десять Медведей. Присутствовали также все священники. Здесь сидела и водитель "Крестоносца" из третьего батальона Тереза де Авила Чавез, которая имела всего лишь звание младшего лейтенанта, потому что ей часто являлась Гвадалупская Божья Матерь. Однако верующие мира трех планет жадно следили за ее подвигами, главным образом на Серилльос, где ее особенно почитали. Сдвинутые вместе столы образовали один огромный с гол. Дон Карлос сидел во главе стола, а его офицеры расположились по обеим сторонам в порядке старшинства. Это значило, что младшим офицерам приходилось кричать, чтобы быть услышанными. Впрочем, "Кабальерос" не стеснялись подобных вещей. -- Так обычно мыслят те, кто сидит в крепости, -- заявил старший лейтенант Джеймс Строптивый Парень, командующий ротой "Джеронимо". Чистокровный команч, он постоянно сокрушался по поводу того, что членов его команды зовут апачами. -- Полагаются на стены, которые защитят. Пони-с-Белым-Носом кинул на него бесстрастный взгляд. Глаза воина поблескивали обсидианом. -- Мы подписывали контракт на защиту фабричной территории, но не спорткомплекса, -- сказал он. -- Следующие атаки ожидаются здесь. А если так и будет, то стоит ли оставлять наших детей и парней без защиты? Строптивый Парень нахмурился. На это он ничего не мог возразить. Певец говорил мало, но уж если высказывался, ему почти никто не возражал. -- Таким образом мы сконцентрируем наши силы, -- твердо сказал капитан Бобби Бигэй. -- Решено! Теперь перед нами встал другой вопрос: способен ли полковник Камачо по-прежнему командовать нами? Тишина обрушилась на присутствующих, как упавший "Боксер". -- Что ты сказал, злобная дрянь? -- спросил Певец. Красивое лицо Бобби Волка стало цвета кожи на его сапогах, и он начал подниматься с места. Сидевший по правую руку от отца Гавилан Камачо нагнулся вперед. -- Не волнуйся, Бобби, -- спокойно произнес он. -- Сейчас это не так важно. Сверкая глазами, командир роты "Свинарник" снова занял свое место за столом. -- Попахивает заговором, -- произнесла Кали Макдугал. Все головы повернулись к ней. Она сидела, откинувшись на стуле, кисло улыбаясь. -- Мне кажется, что некоторые из наших недоумков выбрали довольно удачное время для смены власти. Град вопросов, замечаний, аргументов обрушился на "Кабальерос", словно пожар прерий заполыхал в столовой. -- Полковник Камачо бросил нас во время атаки террористов, -- пыталась перекричать общий шум Зазнайка Торес. -- За этим стоишь ты, Габби? -- спросила Кали. Молодые офицеры начали беспокойно обмениваться взглядами, и затем все обернулись на высокую светловолосую Кали. Никто не оказался готовым ей противостоять. -- Никто не сомневается в храбрости моего отца, -- произнес Гавилан. -- Хотя его поведение во время последнего сражения вызвало множество вопросов. -- Офицер заколебался. -- Даже у меня самого. -- Он оцепенел, -- заявил Бобби Волк. -- И не командовал полком, когда был нам нужен. Полковник слишком глубоко погрузился в прошлое. -- Мы победили, или вы это забыли? -- оборвала его Кали. Раскольники смотрели на нее. Она задавала вопросы, которые им не нравились, указывая на то, чего никто не хотел знать. Голова полковника упала на грудь, словно налитая свинцом. -- Вы правы, -- произнес он по-испански. -- Я не могу сосредоточиться на командовании. Карлос Камачо поднял взгляд с заметным усилием. -- Подобное поведение неприемлемо для командира... -- Дон Карлос! Шум утих. Бар-Кохбе не требовалось повышать голос. Как и всегда. -- Мы находимся в чрезвычайно опасном положении, -- медленно произнес он, растягивая слова. -- Мы прошли вместе с вами через многие сложные времена полковник. Думаю, нам потребуются ваши рассудительность и опыт, чтобы пройти и через это. -- Он обвел всех присутствующих в зале заседаний свирепым взглядом. -- Если полковника Камачо сместить с должности, мне придется всерьез подумать о том, чтобы составить ему компанию. -- Значит, вы трус, если показываете хвост перед лицом опасности! -- запальчиво крикнул Гавилан. Намеренно медлительно, словно "Атлас", вращающий торс, Бар-Кохба начал поворачивать лысеющую голову до тех пор, пока его глаза -- пугающе синие на загорелом лице с седой головой -- не остановились на молодом командире, словно щелкнули затворы ракетной установки перед выстрелом. -- В интересах полка, -- медленно начал Ребби, -- и из уважения к вашей семье, с которой я нахожусь в дружеских отношениях уже долгое время, я советую никогда не говорить этого. Гавилан побледнел, на его мелово-белом лице ярко выделялись усы. Парень не был трусом. Но его нельзя было назвать и полным идиотом. Бар-Кохба был одним из наиболее уважаемых членов полка из-за хладнокровной мудрости, проявляемой в самых критических ситуациях. Его уважали за барсучью храбрость, которую он проявлял, будучи загнанным в угол, и за недюжинный опыт вождения робота. Ребби не поддавался на провокации. Сдержанность перед лицом явного вызова не входила в число добродетелей его народа. В отличие от многих евреев того времени, предки Бар-Кохбы не протестовали против мер, которыми пользовались военные режимы Израиля в двадцать первом веке. Они гордились репутацией страны как сильной военной державы, и поколения после Великого Примирения захватили эту гордость с собой, в бесконечные пределы новообразованной Новой Испании. Там они адаптировались в среде ковбойской этнической группы и стали называться "еврейскими ковбоями", разделив веселую пиратскую жизнь остальных "Кабальерос". Они тщательно воспитывали в детях традиционную свирепость, которая в ветхозаветные времена предписывала завоевателям основывать еврейские поселения вдоль границ, чтобы отпугивать захватчиков, словно изгороди, полные колючек. Гавилан склонил голову и прикусил язык. -- Это не первый случай, -- вступил в разговор офицер полковой разведки Гордон Бэйрд. Он всегда выговаривал слова с трудом, словно выжимая их из глотки. -- Все знают, что я старый товарищ по оружию полковника Камачо и никому не позволю говорить о нем дурно. Но... -- Он печально покачал безукоризненно причесанной седой головой, перехватывая роль старейшины полка. -- Дело в том, что он стал рассеян и уже давно пренебрегает делами полка. -- Это правда. Тихий женский голос, прозвучавший справа от полковника, произвел такой же эффект, словно в зале с грохотом разорвалась граната. Поднявшийся шум моментально утих. Все смотрели на женщину, вставшую рядом с патроном. -- Уже некоторое время дон Карлос не считает себя способным выполнять возложенные на него обязанности. Я закрывала на это глаза. Но сейчас, похоже, ситуация в корне изменилась. Полковник с немым изумлением смотрел на Марисель Кабреру. Выражение покорного смирения исчезло с его лица. Он был разгневан. Камачо встал. Целую минуту дон Карлос смотрел ей в глаза, и все застыли в ожидании, словно целый корабль, нагруженный тишиной. -- Полковник Кабрера, -- произнес он, и его лицо постепенно из белого стало ярко-красным, -- вы уволены с поста адъютанта. -- И размашистыми шагами покинул комнату. Железобетонная уверенность Дамы Смерти треснула, как нагрудная броня, разбитая выстрелом из ружья Гаусса. Она закрыла лицо ладонями и с плачем выбежала вон. Столовую захлестнул дикий шум. Кричали все одновременно. Многие "Кабальерос" вскочили на ноги. Самые воинственные уже приняли боевую стойку, сжимая кулаки или протянув руку к кобуре. В ограниченном пространстве комнаты треск ионизирующего луча лазерного пистолета показался гротескно громким. Все утихли, почувствовав звон в ушах, и повернули головы к главе стола. Капитан Кали Макдугал спрятала лазерный пистолет в кобуру. -- Хорошо еще, что эти дома строились так прочно, -- заметила она и огляделась. -- Думаю, вы забыли об одной крошечной, совсем маленькой детали. -- О чем бы это, Кали, дорогая? -- спросила Зазнайка язвительным тоном. -- Мы в осаде сейчас и здесь. И знаем, что весь мир за пределами этих стен может завтра восстать против нас. Но у нас есть одно преимущество -- полк, который называется семьей. Нельзя допустить, чтобы сражение разгорелось между нами. -- Но полковник... -- снова начал Бобби Волк. -- Слушай меня, черт побери! Неужели непонятно, что мы увязли намного глубже, чем когда сражались с Ягуарами на Джеронимо? -- О чем ты говоришь? -- требовательно спросил Гавилан. -- Клановцы побеждали Змей с такой же легкостью, как и нас. Она остановила его взглядом, таким же чистым и безмятежным, как отражавшееся в оконном стекле голубое небо. -- На этот раз, Габби, это не случайный налет, -- мягко произнесла она. -- Нам придется воевать. И это коснется всех "Кабальерос". Кали сидела, прислонившись спиной к стене, и курила сигарету. Комната отдыха пустовала; капитан могла побыть наедине со своими мыслями. А это была неплохая компания. В дверях появилась кудрявая светлая голова Арчи Вестина, он огляделся, увидел Макдугал и, поколебавшись, вошел внутрь. -- Составить вам компанию, капитан? Она вздохнула и только развела руками. Репортер кивнул и занял кресло напротив. -- Если ты разыскиваешь Кэсси, -- сказала Кали, -- она занята. И какое-то время будет вне досягаемости. -- Кэсси? -- Он тряхнул головой. -- Нет. Она красивое и восхитительное создание, но я решил, что достаточно потратил времени, стучась головой в эту кирпич-: ную стену, благодарю вас. Кали приподняла бровь, глядя на него: -- Возможно, ты поймешь, что дело стоило затраченных усилий. Даже если немного попортишь прическу. Он усмехнулся: -- Вы весьма необычная женщина, капитан Макдугал, осмелюсь доложить. -- Принимаю это за комплимент, -- ответила она. -- Кстати, я тут раздумываю, не пристрелить ли тебя без лишних слов, у меня хватает проблем и без агента Дома Дэвиона за спиной. Губы Арчи под тонкими, словно карандашом нарисованными усиками напряглись. -- Они, возможно, решат, что вы оказали им услугу. К вашему сведению, глава Службы безопасности -- мой дядя. -- Правда? Он кивнул. -- Это вовсе не государственный секрет. Я действительно Арчи Вестин, а моя мать действительно урожденная Летиция Кромвель. Все это официально зарегистрировано там, в Солнечной Федерации. Она взглянула на юношу, и репортер мгновенно поправился: -- Я хотел сказать, в Федеративном Содружестве. Боюсь, что допустил зловещую оговорку. -- Ваши слова могут вскоре оказаться точными, причем в самом ближайшем будущем. Он вздохнул: -- Надеюсь, что нет. Меня вырастили как верного сына и слугу Федеративного Содружества. -- Да? Ну а меня вырастили верной дочерью Лиги Свободных Миров, и посмотрите, что из всего этого вышло. -- Она наклонилась вперед. -- Так каким ветром вас занесло в секретную службу к вашему дяде ну? Он пожал плечами: -- Мальчиком я боготворил его. Хотел подражать" ему во всем и этим доводил мать до бешенства. -- И когда достаточно подросли, то поступили к нему на службу? -- Да, конечно. -- Он уныло покачал головой. -- Знаю, что не настолько хорош, как все эти рыцари плаща и кинжала. Я начал карьеру очень активно в качестве оперативника, если вы способны в это поверить. Опять-таки следуя примеру дяди Яна, он ведь тоже начинал службу в М-шестнадцать. -- Хочу отметить, что вы держали себя в полном coответствии с ролью репортера новостей. -- Кали затянулась сигаретой. -- Итак, вы вступили в ряды "Бешеных Лис". И что же произошло дальше? Арчи вздохнул: -- Вмешалась мать. Она чересчур опекала меня и донимала дядю до тех пор, пока он не согласился дать мне другую работу. Мама говорила, что я последний носитель имени Вестинов. Ужасная женщина дама Летиция! -- Понимаю. -- Это мой первый выезд по легенде. Помимо всего прочего, я выполнял весьма важное задание. Прошу прощения, но Федеративное Содружество интересует, где находится Семнадцатый полк и почему он так резко переместился в самое сердце Империи Драконис, которая во Внутренней Сфере именуется Синдикатом Драконов, да еще на службу к Курите. Но это не столь важно. -- Ну и пусть, Арчи. Мы достаточно высоко ценим себя, и нам наплевать на весь космос. Они помолчали. Затем Кали вздохнула и потушила сигарету в пластиковой кофейной чашке. -- Так в чем дело, Арчи? Полагаю, есть причина, по которой тебе больше не надо скрываться? Он только развел руками: -- Вы снова поймали меня. Вы самая проницательная из женщин, Кали. -- Сбереги мыло на будущее, возможно, оно еще пригодится. А теперь признавайся, что еще у тебя на уме, помимо прически? Он прикусил губу: -- Все это время я находился в глупейшем положении. Разве нет? -- Ага. -- Я обвинял всех "Кабальерос" в том, что они водили меня за нос. Знаю, что это было мелочно и глупо с моей стороны, но учти, я действительно обозлился, хотя сам здорово промахнулся, попытавшись обмануть ТЕБЯ. -- Но заметь, никто не держит на тебя зла. -- Так и есть. Так или иначе, мне хотелось увидеть тебя и извиниться. Существует ли способ загладить мою вину? Кали оглядела его с ног до головы, и на ее лице, медленно расплылась улыбка: -- Угости меня обедом. Настоящим стейком. Местное начальство плюет на протесты индуистов против поедания мяса коров. Арчи ошарашенно заморгал и затем усмехнулся. -- Милая леди, -- заявил он. -- Я в полном вашем распоряжении. XXVIII Масамори, Хашиман Район Галедона, Империя Драконис 21 октября 3056 г. -- Кто это восхитительное создание с толстяком? -- спросил достопочтенный Персиваль Филлингтон, граф Хашиманский, своего верного слугу Гупту Йоримото. Не поворачивая круглой головы, с выбритыми висками и копной каштановых волос, тщательно собранных на макушке в "конский хвост", стоящий рядом с правителем планеты человек низенького роста поглядел через прекрасно обставленное помещение пентхауза цитадели на хозяина вечера. Одетый в обычный; кричаще красный халат, дядюшка Чэнди одной рукой сжимал огромный бокал из шринагарского хрусталя, наполненный бренди, а другой вел прекрасную женщину. -- Полагаю, это новая игрушка, милорд, -- прошептал Йоримото тщательно рассчитанным голосом, чтобы выделиться на фоне обычного коктейльного общего разговора и достичь ушей графа, но никого более. Поколения его семьи служили личными слугами графам Хашиманским; как и все они, Йоримото готовился занять предназначенный ему пост, учился этому высокому ремеслу с самого рождения. -- Одна из многих, но с ней я не знаком. Перси усмехнулся с нескрываемым энтузиазмом. -- Ас ней стоило бы познакомиться, запомни мои слова. -- Строгая невозмутимость самурая не была присуща молодому правителю Хашимана. Такое качество не вырабатывалось долгими и упорными упражнениями, хотя граф и приберегал ее для официальных церемоний. Все знали, что Перси -- простофиля. Недалекость графа, однако, рассматривалась как преимущество для государства. Помимо главного дэнтра управления Империей Драконис, расположенного на Люсьене, который появился в результате неизвестных широким массам реформ Теодора Куриты, отдельные правители планет Империи все еще пользовались достаточной автономией. И если глава такой важной планеты, как Хашиман, оказался простофилей, то это служило на благо интересам Дракона. Однако и не такой простак, как молодой граф, мог согласиться с заключением Перси. Женщина была немного выше обычного для Империи Драконис женского роста, примерно 165 сантиметров, по-мальчишески стройна в отличие от длинноногих и грудастых блондинок, которых традиционно любили сановники Куриты. Острые высокие туфли на шпильках делали ноги незнакомки еще длиннее, хотя они и без того выглядели достаточно длинными для небольшого роста и безупречно вылепленной фигурки. Великолепные округлости форм подчеркивались тесно облегающим платьем из несравненного изумрудного цвета шелка, вытканного в хашиманском городе Кураносуке. Бесстыдно рыжие волосы с металлическим отливом дисгармонировали с халатом ее спутника, но изумительно сочетались с платьем. Нежную смуглую, выдававшую азиатское происхождение кожу девушки и прелестные черты лица даже Перси нашел очаровательными. Незнакомка заметила, что он смотрит на нее, и оглянулась на своего спутника. Дядюшка Чэнди обменивался неискренними выражениями вежливости с местными сановниками более мелкого ранга, полностью забыв о ней: ведь Кэсси была всего-навсего женщиной. Даже удивительно, что этот самоуверенный Чандрасехар демонстрирует такую типичную для Куриты добродетель, и Персиваль почувствовал легкий укол зависти к тому, что этот мужчина может проявлять явное равнодушие к подобной женщине. Она снова посмотрела на Перси и улыбнулась. От этой улыбки сердце его забилось с перебоями. Граф с трудом подавил волнение. -- Если ваше сиятельство позволит, я наведу о ней с справки, -- предложил Йоримото. Перси отмахнулся от него: -- Не сейчас, не стоит вести нескромные расспросы в самом сердце владений нашего хозяина. -- Он с сожалением покачал головой. -- Ужасна сама мысль, что такая прелестная девушка связана с огромным боровом Чандрасехаром. -- Разумеется, лорд. -- Йоримото коротко улыбнулся. Перси опять подавил вздох. Этот личный слуга был предан Курите до мозга костей, его огорчала мысль, что прелестный кусок мяса пропадает зря, и вовсе не волновала глубокая трагедия прекрасной души, которую, как думал граф, он увидел в едва уловимой искорке, мелькнувшей во взгляде незнакомки, в глазах, зеленых, как дикие леса в мае на холмах Тримурти, -- трагедию души, захваченной в плен Чандрасехаром. Мысленно на мгновение правитель планеты преобразился в рыцаря, облаченного в доспехи, но не в самурая в крикливо расписанной лакированной стальной броне, сидящего на приземистом островном пони. Нет, он представил себя в средневековых европейских доспехах, в шлеме с забралом, на могучем белом коне. Всплыл из тайников памяти один из романтических образов его юности, очень быстро преодоленных. Во владениях Дракона не оставалось места сражающимся с Драконом всадникам. И все же его учителя, которые оказались образованными людьми, как это было принято на такой космополитической планете, как Хаши-ман, уверились, что он прочел книгу Мигеля де Сервантеса о древнем идеале рыцарства. Почувствовав легкий голод, правитель планеты направился к буфету, который представлял собой, разумеется, нечто экстравагантное, с исключительным выбором еды, причем сервировка отличалась самым безупречным вкусом. Хотя в основе культа Дракона лежал аскетизм, предполагалось, что знать должна жить вволю, выставляя такой образ жизни напоказ, чтобы продемонстрировать массам, как они наслаждаются своим высоким положением в обществе. В этом заключалась еще одна обязанность, сопутствующая высокому родовому имени, от чего не уклонялся Чандрасехар Курита. О вечеринках толстяка Чэнди шли толки по всему Хашиману. Праздник в честь победы над сектантами "Слова Блейка" директор ХТЭ отпраздновал, как полагалось, на полную катушку. Воспользовавшись украшенными изящным орнаментом серебряными щипцами в виде журавлиных крыльев, Перси положил себе золотой ломтик дыни рядом с маринованным морским скорпионом, и в это мгновение до него, словно песнь соловья, донеслось благоухание духов, заставив молодого человека внезапно оглянуться. Рядом с ним стояла прелестная гостья Чандрасехара Куриты. -- Что за удивительный фрукт? -- сказала она. -- Его вкус столь же прекрасен, как и вид? -- Это и в самом деле так, -- произнес граф, чувствуя, как сердце забилось сильнее. -- Это дыня Тамерлана, привезенная из Нового Самарканда. Очень изысканный вкус. Перси искоса посмотрел на женщину. У него захватывало дух, когда он стоял рядом с ней. -- Однако если уж говорить о прекрасном, то следовало бы начать с вас. И на этом закончить. Она улыбнулась, потупив глаза. Длинные черные ресницы слегка испуганно трепетали. -- Ваша светлость чересчур снисходительны, -- произнесла девушка. -- Моя светлость лишь говорит правду, -- ответил Перси. -- Во всяком случае, сейчас. -- Он схватил ее руку и поднес к губам. Девушка бросила осторожный взгляд назад поверх обнаженного плеча. Сопровождающие ее люди все еще стояли в углу комнаты. -- Мое имя -- Персиваль Филлингтон, -- представился он. -- Я имею честь служить Дракону, выполняя обязанности правителя планеты на Хашимане. -- Я узнала вашу светлость, -- сказала она, почтительно опустив глаза. -- Только на самом деле вы намного красивее, чем по головидению. И действительно, Перси считал, что он прекрасно выглядит, его угловатые острые формы скрыты темно-пурпурным халатом, соответствующим его положению, под ним виднелись гофрированная белая рубашка и бутылочного цвета бриджи; волнистые, хорошо ухоженные рыжие волосы были заплетены в косичку на затылке. Он понимал, что совершенно нелепо так волноваться. "Успокойся, парень, -- говорил ему внутренний голос, -- не поддавайся чувствам. Она всего лишь женщина". Тут же граф одернул себя: такая красавица не может быть чем-то всего лишь. -- Разрешите помочь вам, -- сказал Перси и положил ломтик дыни на ее тарелку, вырезанную из кварца. Девушка округлила губы в немом изумлении. Это движение даже невозможно было описать, настолько оно показалось Перси очаровательным. -- Дитя, скажите мне, как вас зовут? -- вежливо спросил Филлингтон. -- Жасмин, милорд, -- ответила она, -- Жасмин Мехта, к вашим услугам. Я приехала из города Шринагара. -- Много прелестных вешиц прибывает к нам из Шринагара, -- прошептал он с таким видом, словно цитировал древнюю мудрость. -- Пр