вересковую пустошь. Ривен, широко распахнув глаза, стал всматриваться в волка. И буквально у него на глазах очертания зверя стали меняться. Огоньки в его глазах погасли, уши, стоящие торчком, опустились. Волк тихонько заскулил, как будто от боли. Тело его изменило цвет, стало темнее. Шерсть постепенно исчезла совсем. Передние лапы его стали толще, задние - длиннее, все тело - шире. Во тьме ночи перед пораженным Ривеном появился сидящий на корточках Мертах. Ривен опустил меч. У него дрожали руки. Мертах поднялся и подошел к костру. - Добрая встреча, Майкл Ривен, - слова его прозвучали как-то коряво, словно бы рот его не обрел еще нужную форму, подходящую для произнесения слов. Мертах весь дрожал. Порывшись в скатке, он извлек плащ, накинул его на плечи и сел на корточки у огня. Флейта и Барабан провожали его глазами, не выказывая ни малейшего удивления. - Боже ты мой, - наконец произнес Ривен, уселся на камень и потряс головой. Мертах ухмыльнулся, обнажив зубы - все еще длинные волчьи клыки. - Ну что, дружище, теперь-то ты веришь в магию? Оборотни. Мать твою. - А куда ты ходил? - спросил Ривен, хотя отнюдь не был уверен, что ему действительно хочется это знать. Мертах пожал плечами и невидящим взором уставился в пламя. Кожу его рук и ног покрывали мурашки. - В этих краях волк пробирается быстрее, чем всадник. Быстрее и без лишнего шума. Я решил, что неплохо было бы пройтись по округе - просто удостовериться, что нас не поджидают какие-нибудь сюрпризы. К тому же, в последнее время я как-то забросил свои прогулки на четырех ногах. Давно уже не бродил со своими детьми. Значит, с твоими детьми. - Об этом стоило бы написать, подумалось Ривену. Оборотни. Может быть, и он - оборотень? - Мы видели кое-что интересное, - продолжал Мертах. Он в упор посмотрел на Ривена. - В нескольких милях отсюда мы встретили черноволосую девушку, судя по вашему с Байклином описанию, - ту самую, с Острова Туманов. Она бродила среди скал. Когда мы приблизились, она повернула в горы, и мы потеряли ее. - Он опять вперил взгляд в огонь. - Волки испытывали страх. А она не была напугана. Но они поняли и другое: она умирает, Ривен. - Что ты имеешь в виду? - Я имею в виду именно это - она умирает. Она потеряла много крови, и не ела уже много дней. Она очень ослабла, хотя еще держится на ногах. Не пойму, как она вообще выжила... - Он умолк на мгновение. - Она и вправду твоя жена? - Я не знаю. - Он вспомнил ее темные глаза - пустые глаза, в которых не было и намека на узнавание. Но Байклин видел ее в Гленбриттле. И она приходила в хижину на берегу. Она пыталась вернуться домой. - Я не знаю. Я не знаю, кто она, - он едва сдерживал слезы. - Она меня не узнает. Мне трудно даже поверить в то, что она существует. Я не знаю, что это такое. Мертах неплотнее запахнул плащ. Дождь уже намочил его, и ткань потемнела от сырости. - Завтра я собираюсь за ней проследить. Быть может, если мы настигнем ее, мы сумеем разгадать все эти загадки. Но я не уверен, что нам удастся поймать ее. Скорее всего, ничего у нас не получится. Она не простая девушка. - Он помедлил. - Быть может, судьба ее - это судьба Мингниша, - произнес он туманную фразу, потом быстро встал. - Теперь мой черед караулить. Рассвет уже скоро. Я только оденусь, и ты можешь ложиться спать. Но Ривен не знал, сможет ли он теперь заснуть. К рассвету небо прояснилось - тучи разошлись, открыв бледную луну над холмами. Путники с трудом пробудились, развели огонь и принялись готовить завтрак. При этом стражи проклинали, на чем свет стоит, заиндевевшее под утро железо своих лат и скакали на месте, чтоб разогнать кровь в жилах. Завтракали стоя. Ривен с тоской вспомнил о горячем кофе. Но Ратаган, подмигнув, передал ему видавшую виды серебряную фляжку. Ривен глотнул чистого ячменного спирта, который буквально ожег нутро, прогоняя озноб. Забросав кострище землей, растерев и оседлав лошадей, всадники снова пустились в дорогу по горной тропе. Туда, где в зеленой долине раскинулись города и деревни Раларта, объятые тишиной под робкими лучами только что взошедшего солнца. Капли росы светились на траве и ветвях, точно алмазы. Путь их лежал на северо-восток. Солнце светило прямо в глаза, а тени их падали им за спину - в сторону Скрайага, западной границы Раларта. Теперь, если как следует присмотреться, можно было уже различить на севере дома и фермы Свардала, лепящиеся друг к другу. Тоненькие струйки дыма уже вились над крышами, отощавшие стада уныло бродили по пастбищам на равнине. День прошел почти без разговоров. Похоже, молчание пустынных осенних холмов заразительно. Всадники направлялись в долину, и вот уже голый камень под копытами их лошадей сменился травой. В распадках между холмами журчали ручьи и речушки, по берегам которых рос ивняк. Тяжелые дождевые тучи вновь затянули небо, но теперь уже путники не боялись промокнуть - ведь еще засветло они доберутся до Ивригара и эту ночь проведут в тепле, под гостеприимной крышей. Ривен пришпорил коня и поравнялся с Мертахом, который, скакал впереди отряда. Флейта с Барабаном трусили тут же. Как это ни странно, но лошади не обращали на них никакого внимания. Наверное, волки давно уже жили в Рориме, и животные успели привыкнуть друг к другу. - Расскажи мне о том, как меняют облик. Расскажи мне про магию. Мертах поглядел на него, приподняв бровь. - О том достаточно сказано в твоих книгах. - Расскажи. Мертах задумчиво закусил губу. - Магия. Такая хитрая штука. Странная штука. Знаешь, Майкл Ривен, нам с отцом крупно повезло. Лет тридцать назад или, может, чуть больше, тут устроили большую охоту на ведьм. Ретиво так взялись за тех, кто был... непохож на других, и изгнали их всех из Мингниша. Люди не любят и боятся того, что недоступно их пониманию. Оборотень у кресла-каталки. Ривен кивнул. - Варбутт с моим отцом были друзьями. Он-то и спас его от озверевшей толпы. Но не сумел спасти мою мать. - Голос Мертаха дрогнул. - Прошло время, страсти поулеглись. Гвилламон стал советником и в конце концов занял свой теперешний пост. Но для этого ему пришлось отказаться... от своих необычных способностей. Он практически не использовал их с тех пор. А теперь, может быть, и совсем их утратил. Впрочем, это уже неважно. Теперь мы уже можем шутить. Просим его превратить кого-нибудь в жабу. Я же... я не забыл. Скольких людей принудили покинуть эти места и уйти высоко в горы, чтобы уже никогда не вернуться назад. И почему?! Потому лишь, что другие люди боялись тех, кто не такой, как они. Отец мне рассказывал... В Мингнише были когда-то феи, которые исцеляли больных детей и скотину, были волшебники... деяния их сослужили хорошую службу баронам. Их всех прогнали. И страна оскудела. В ней стало бедно и скучно. - Он невесело улыбнулся. - Вероятно, будь среди нас побольше волшебников, мы бы не оказались в столь плачевном положении. - Улыбка исчезла с его лица. - Но есть у нас и такие, кто говорит, что все нынешние беды Мингниша, - это ваша расплата за прошлое мягкосердечие. Они утверждают, что чародеи и колдуньи не умерли там, в горах, и теперь - в отместку - насылают, несчастья на нашу землю. Некоторые люди, вроде Брагада, искренне в это верят. И будут только рады провести очередную чистку и избавиться от подозрительных личностей вроде меня. И это - одна из причин, почему ты сейчас здесь, мой друг. Я имею в виду эту вылазку. Чтобы Брагад не углядел в тебе еще одного колдуна. Это может развязать ему руки, чего он страстно желает. А дать ему волю - и по всему Долу запылают погребальные костры, и он сам станет их зажигать во искупление людских грехов. И ведь люди ему поверят. В такие темные времена, как сейчас, они так напуганы, что готовы поверить во-что угодно. - Мертах словно собака втянул носом воздух. - Год пошел на убыль. Дело идет к зиме, хотя вообще-то сейчас должен быть самый разгар лета. Этот край действительно заколдован. Быть может, магия в тебе. Может, в той смуглой деве, которая похожа на твою умершую жену. Не знаю. Иной раз у меня возникает такое чувство, что ты, Ривен, носишь нашу погибель в себе, но я не знаю, как это вообще может быть. И сам Мингниш, мне кажется, тоже как-то замешан в этом. В твоих книгах - не вся история. Впрочем, один человек никогда не сможет досказать такую историю до конца. - А откуда вообще появилась магия? - спросил Ривен. - Ты же знаешь историю... ты сам ее написал. Магию принесли сюда гномы, - те, кто обитает в глубинах Гресхорна, - самый древний народ на земле. Они подарили магию одному калеке по имени Беркинлиг, а он принес волшебство в Долы и раздал друзьям и своим домашним. Люди со всех концов земли приходили подивиться на чудеса, которые творили узнавшие магию, и постепенно - как и мирканы - кое-кто из волшебников согласился служить баронам Мингниша. Другие пошли своею дорогой, посвятив себя проникновению в тайны магии, которые были открыты им. Они поселились в дремучих лесах среди гор. К ним туда приходили люди, которым нужна была помощь. - И стали их называть Горним народом. А теперь их больше нет. - А почему именно волк? - полюбопытствовал Ривен. - Я могу превращаться во что угодно и в кого угодно. Я нашел Флейту и Барабана, когда они были совсем щенками. Отца их убили охотники. Волчица-мать умирала. Пришлось мне стать их отцом и матерью... я их выходил, выкормил. Так они стали моими детьми. Это тебя не беспокоит, Майкл Ривен? - Есть немного. Мертах ухмыльнулся. - Во всяком случае, этого нет в твоей книге. Я там у тебя - этакий мрачный, зловещий тип, которого все избегают. Человек, в котором слишком много от волка... верно я говорю? - В книгах не все так, как в жизни. И ты это знаешь. - Да. Но там есть кое-что интересное. И теперь вот еще оказалось, что те люди, которые в последнее время доставляют больше всего хлопот Долам, - люди из твоего мира. Брагад и Джиннет. Может быть, среди нас есть еще кто-нибудь, о ком нам бы следовало знать? Ривен устало мотнул головой. Хотя, быть может, и есть. Еще кто-нибудь. Ривен поворотил коня и вернулся к Ратагану, в хвост цепочки. Иной раз разговор с Мертахом больше всего походил на дуэль. Дженни сейчас далеко. В горах, среди суровых вершин, куда были изгнаны маги и чародеи этого мира. Он вроде бы начал улавливать проблески смысла. Потихонечку понимать логику, правящую этим миром. Навстречу им уже начали попадаться люди. Всадники выехали на усыпанную гравием дорогу, которую здесь проложили по указанию одного из правителей Раларта несколько десятилетий, а то и веков назад - колеса фургонов и пешеходы уплотнили гравий. Встречные приветствовали стражей и мирканов дружелюбно и как будто даже с облегчением: купцы в крытых повозках, крестьяне и пастухи с отарами овец и стадами коров, женщины, гнущиеся под тяжестью вязанок дров или коромысел с ведрами, и их детишки, что с любопытством глазели на одетых в воинские доспехи всадников. На Флейту и Барабана они пялились в изумлении, широко распахнув глаза. Но, похоже, большинство людей узнавали волков и их хозяина. К Мертаху не раз обращались по имени, а один из стражей получил даже букетик жимолости от темноглазой девушки, не сводившей с него восхищенного взора. В каждой деревне, которую они проезжали, Мертах останавливал отряд и задерживался ненадолго, чтобы переговорить со старостой. Ривен не слышал, о чем они говорили, но разговоры всегда сопровождались сокрушенным качанием головой и почесыванием в затылке. К дверям домов в некоторых деревнях были прибиты свежеснятые волчьи шкуры. А в одном поселении красовалась голова Снежного Исполина, водруженная на колу во дворе дома старосты. Глаза ее запали внутрь. Сквозь поредевшие пряди волос на макушке проглядывал череп. Когда всадники проезжали мимо, на мертвую голову взгромоздилась ворона и с надеждой ткнула клювом в глазницу. Всадники гнали коней; им еще предстояло проделать немалый путь, чтобы до ночи попасть в Ивригар. Мертаху рассказали о большой стае волков, которую видели у западного склона Скрайага, - на нее наткнулись охотники, отчаявшиеся найти добычу в пределах Раларта и решившиеся пройти дальше на запад в надежде подстрелить оленя на горных склонах. Стая, как говорили, была огромной, что твое войско, и еще при волках видели Снежных Исполинов, которые ходили со стаей, как пастухи при отаре овец. Они направлялись к востоку. Появились у границы Раларта и гриффеши - свирепые крысы-вепри. Они рыскали по ночным лесам, а в безлунные ночи забредали в поселки и воровали детей. Где же при этом были стражи? Где были люди Лионана, наемники, обязавшиеся защищать Свардал? Ни слуху о них, ни духу. И так уже несколько дней. И ворота Свардала закрыты. Всадники продвигались вперед. В одной из деревень местные убили трех человек с дальнего севера, которые пытались украсть съестное, - тела их болтались, задираемые ветром, на сколоченной наспех виселице. Увидев их, Мертах побелел от ярости и приказал снять немедленно. И предупредил, что если подобное повторится снова, зачинщики будут повешены рядом. Есть закон о неприкосновенности личности, и никто не смеет творить бесчинства, словно идет война с неприятелем. Его слушали с каменными выражениями лиц - дюжина мужчин, ослабевших от голода, женщины, сбившиеся в тесную стайку за спинами мужей, и дети, которые хныкали, цепляясь за материнские юбки. Всадники отдали им все, что у них оставалось еще из еды, и поехали дальше. Чем дальше они продвигались на запад, тем картина становилась мрачнее. Они миновали две зажиточные когда-то усадьбы, теперь - совсем заброшенные. Во дворе одной из усадеб валялись останки волков и гриффеша. От них поднимался невыносимый смрад. Настроение у всех испортилось. Даже Ратаган, похоже, забыл, как улыбаться. Угрюмые мирканы стали еще мрачнее. Наконец, они повернули на юг, и направили лошадей к дому Ратагана. Тени всадников удлинились - день близился к вечеру, второй день дозора. Путники спешили, никому не хотелось снова остаться в открытом поле после того, как на землю опустится тьма. С востока ветер пригнал мрачные тучи. Пошел дождь, шумно Обрушившись на каменистые склоны западных холмов. Стражи ежились - вода проникала им за доспехи. Все они, как один, выдернули с лук седла и надели накидки из промасленной кожи. А вот мирканы как будто даже и не замечали дождя, хлещущего в лицо. Вдруг Таган попридержал коня и, привстав на стременах, вскинул голову и сощурил глаза. Мертах присоединился к нему. Волки навострили уши и зарычали - тихо и глухо. Таган указал на темнеющие холмы. Ривен последовал взглядом за направлением его руки. Что-то двигалось там, под громоздящимися скалами, превратившимися в сумерках в лабиринт теней. До них донеслись какие-то едва различимые звуки. Ратаган достал из чехла свой боевой топор и смахнул с топорища капли дождя. Вода стекала со лба гиганта, минуя брови, в его глубоко посаженные глаза. Борода его намокла. - Кажется, нам желают составить компанию, друг мой. Всадники все, как один, достали мечи из промасленных ножен. Мул, почуяв опасность, принялся кричать со страху, и кто-то из мирканов огрел его посохом. - Гриффеши! - воскликнул Мертах. Они надвигались серой волной, повторяющей изгибы подножий холмов. Ривен не мог различить их по отдельности - лишь колышущиеся очертания стаи. - Сколько? - спросил он. - Десятков этак шесть, если не восемь, - ответил Айса у него из-за спины. Голос его звучал тревожно. Ривен попытался припомнить образы их врагов по своим книгам, но реальность дождя, темноты и приближающейся стаи... времени на раздумья уже не осталось. Мертах резко поворотил коня - ну, вылитый кентавр! - Их слишком много. Мы должны поспешить... поспешить в Ивригар. Льюб, отвяжи мулов. Брось их. Таган, веди! Пришпорив коней, всадники понеслись прочь. Бешеным галопом от подступающих сумерек. Гриффеши увидели их и подняли жуткий визг. Из-под копыт лошадей летели камни и комья глины. Дождь заливал глаза. Неровный склон ходил ходуном и грозил падением. Всадников то и дело подбрасывало в седле, хотя они изо всех сил сжимали коленями бока лошадей. У Ривена от страха засосало под ложечкой, а легкие как будто заполнила ледяная вода. Единственное, что он был еще в состоянии делать, - это погонять своего объятого ужасом коня вслед за Мертахом и кое-как держаться в седле, рискуя упасть, когда конь его на всем скаку огибал кусты и камни, перепрыгивая расселины. Топот копыт отдавался в его ушах. Холодный дождь хлестал по лицу, не давая открыть глаза. Позади раздались пронзительные крики брошенных мулов, и лошади припустили еще быстрее. Волки Мертаха, точно серые призраки, неслись впереди с невообразимой скоростью. Они скатились с холма, словно преследуя врага. Но враг был у них за спиной. Сквозь топот копыт всадники уже различали пронзительный визг их преследователей. С лошадей клочьями слетала пена, глаза бешено пылали. Но силы их были уже на исходе. Мертах выкрикнул что-то и сбавил ход. В широкой ложбине блестел ручей; брызги воды, превратившиеся в сумерках в серебристые султаны, обдали всадников с головы до ног. А за ручьем на фоне ночного неба чернело какое-то строение. В окружающей мгле желтые огоньки в его окнах казались особенно яркими. Всадники сбились в кучу и спешились. Два миркана бегом вернулись к ручью, чтобы остановить погоню. Ривен увидел, как из ручья поднялось что-то похожее на серую вздыбленную волну. В этой движущейся лавине засверкали зеленые огоньки - глаза. Посохи мирканов с треском опускались вниз, ломая кости и кроша черепа зверей. Все пространство наполнилось пронзительным визгом, к которому присоединилось испуганное ржание лошадей. Ривен повис на узде своего коня, который взвился на дыбы и попятился в отчаянной попытке ускакать прочь. Теплая слюна мерина брызнула ему в лицо. Он слышал крики Мертаха. Кто-то со всего размаху врезался в бревна стены. Закованные в доспехи мирканы что-то бессвязно кричали и, размахивая мечами, спешили на выручку своим товарищам. Ривен видел, как сверкнул топор Ратагана и вонзился в волосатую морду зверя, разбрызгивая черную кровь. Гриффеши. Существа из ночного кошмара. Твари с мордами крыс - крыс пяти футов длиной. Из разверстых пастей торчали поблескивающие кабаньи клыки. От макушки вниз по спине сбегала топорщащаяся во все стороны грива жестких волос. Сильные и короткие ноги. Лапы гриффешей оканчивались когтями, а сзади, точно змеи, извивались голые хвосты. Гриффеши то визжали, то глухо рычали. Ривен видел, как упал один из стражей, поддетый клыками. На упавшего тут же налетели еще три гриффеша. Его закованные в железо руки пытались разбросать мерзких тварей, но безуспешно. Льюб влетел в это месиво, круша боевым посохом направо и налево, раскидал разъяренных зверей и извлек из свалки своего изрядно помятого товарища. Раздались грохот и скрежет, и свет факелов залил все вокруг - это распахнулись ворота Ивригара. Бойцы рванулись туда, волоча за собой обезумевших лошадей. Половина воинов из отряда еще отбивалась от гриффешей, что наседали на ворота, пытаясь прорваться внутрь. Дождь припустил еще сильнее - земля уже чавкала под ногами. Ривен вынул свой меч из ножен. Лошади в страхе разбежались по двору, и теперь слуги носились за ними, пытаясь поймать. Другие пытались закрыть ворота, что трещали под напирающей массой кровожадных тварей. Они хотят достать меня. Эта мысль возникла в сознании Ривена, пока он стоял, раздумывая, вступать ему в битву или попытаться успокоить коней. Гриффеши топтали трупы своих же товарищей, стараясь прорваться в ворота, а мечи, посохи и топор Ратагана сбирали свою кровавую жатву. Но почему такое упорство? И тут Ратаган упал под тяжестью гриффеша, неожиданно вцепившегося ему в горло. Ривен оставил свои сомнения и ринулся вперед, размахивая мечом. Удар отдался болью в руке - он почти обезглавил животное. Он рубил еще и еще, не в силах остановиться. С каждым ударом в плече и ребрах нарастала волна пронзительной боли. Мир померк у него перед глазами. Он помог Ратагану подняться, и гигант повис у него на плече, проклиная, на чем свет стоит, свою хромоту. Вдруг все кончилось. Ворота с грохотом закрылись. Последние из оставшихся во дворе гриффешей были убиты. Струи дождя заливали лицо Ривена, текли по спине. Стекали с доспехов стражей, которые никак не могли отдышаться после такой свалки. Было слышно, как там, снаружи, оставшиеся гриффеши бросаются на бревна частокола и на запертые ворота. В визге зверюг явственно слышались злоба и бешенство. Ривену стало не по себе. - Неслабая драка, Сказитель, - прохрипел Ратаган. - Это становится доброй традицией: спасать жизнь друг другу. - Он умолк, переводя дух. - Вот именно, доброй традицией. Да продлится хорошее начинание - пусть так оно будет и впредь. - Он улыбнулся, и зубы его сверкнули в отблесках факелов. - Ратаган, муж мой, - раздался вдруг женский голос из толпы воинов и слуг, и вперед вышла хрупкая стройная женщина, закутанная в плащ. Толпа расступилась, давая ей дорогу. Она отбросила капюшон за спину, открыв золотистые волосы, вспыхнувшие мягким сиянием под дождем. - Скорее в дом. Ты ранен. Рада видеть тебя снова дома. Улыбка стерлась с лица Ратагана. В комнате не было света - только отблески огня в очаге. Очаг поражал своими громадными размерами. Плита над ним располагалась на высоте плеч Ратагана и по длине не уступала кровати. Языки огня лизали поленья толщиной с бедро крепкого мужчины. Железная подставка для дров сияла отраженным оранжевым светом пламени. По комнате разливалось красновато-желтое свечение, и только в самых дальних ее углах скопился сумрак. В дрожащих отсветах можно было разглядеть высокий потолок, который поддерживали потемневшие деревянные балки. Пол просторной комнаты выложен каменными плитами. Посередине стоял длинный дубовый стол с незажженными свечами, который приезжие завалили своей промокшей одеждой и оружием. У очага на двух деревянных скамьях с высокими спинками сидели Ратаган и Ривен. Гигант сжимал в кулаке фляжку и время от времени припадал к ее горлышку. На лице его явственно читалось напряжение. Утолив жажду, оба они переоделись в сухое. Ратаган склонил голову набок и прислушался к вою ветра, который стучал ставнями. Дверь отворилась, и к ним вошел Лиса с подносом, уставленным яствами. Следом за ним в комнату проскользнула женщина. Скрипнула крышка оловянного сундучка - женщина достала тоненькую свечу и наклонилась к огню, чтобы зажечь ее. Ратаган молча взял свечку у нее из рук и поднес к огню. Фитилек вспыхнул. Женщина улыбнулась ему, но Ратаган угрюмо уткнулся носом в свое пиво. Зажгли свечи. В комнате стало светлее. Теперь, когда были видны высокие стены, комната стала какой-то пустой. - Какие новости? - спросил Ратаган, нагнувшись к подставке для дров. - Отогнали гриффешей. - У нее был высокий голос, у этой женщины. И он чуть дрожал от обиды. - Мертах и остальные обходят сейчас соседние фермы, чтобы удостовериться, что там ничего не случилось плохого. - Жаркая была драка, - проговорил Айса, и глаза его блеснули в свете свечей. Ратаган хмыкнул. - А была б еще лучше, если бы бедных калек-инвалидов не прогнали с поля брани. Я на этот счет поговорю с Мертахом, когда он вернется. - Да под конец там и не драка была, а так... погоня за отступающим в панике противником, - утешил его Айса. - Твоя нога... и болезненное состояние Сказителя... куда вам теперь еще бегать. - Миркан правильно говорит, Ратаган, - откликнулась женщина, положив руку ему на плечо. - И чего ты все рвешься куда-то, только ради того, чтобы еще раз окрасить свой клинок кровью. - Она была маленькая, худенькая, с голубыми глазами и светлыми золотистыми волосами, заплетенными в длинные косы. Аэлин. Жена Ратагана. - Ибо это - одно из немногих деяний, в которых я превосхожу многих, - ответил ей Ратаган. - Другой мой талант - способность, к питию. - Он опорожнил свою флягу. После минутного колебания Аэлин взяла ее и подошла к столу, чтобы наполнить снова. Ривен нервно заерзал. Аэлин увела их в дом, когда схватка еще продолжалась, когда Мертах и мирканы все еще бились с гриффешами. Но теперь все закончилось. Айса и еще трое стражей - раненых - присоединились к Ратагану с Ривеном в доме. Эти трое расположились в нижнем зале, где с них сняли доспехи и обработали раны. А Мертах с отрядом отправился в погоню за разбитой сворой гриффешей, чтобы окончательно их добить, а потом обойти окрестные фермы - поглядеть, все ли в порядке. Ратаган после этого не сказал ни единого доброго слова жене, хотя та то и дело бросала в сторону мужа едва ли не умоляющие взгляды. Ривен с лицом, искаженным от душевной боли, не отрываясь глядел на нее, - но только тогда, когда она отворачивалась и не могла его видеть. Ривен даже и не догадывался об этой стороне жизни Ратагана, да и не был уверен в том, что хочет знать причину. Он уже убедился на собственном опыте, каково это бывает, когда чужие люди суют нос свой в твои дела и бередят твои раны. Аэлин поднесла им деревянные тарелки с едой. Ржаной хлеб, сыр, яблоки и мясо. Однако яблоки уже сморщились, - видно, хранились долго, - а мясо было крепко засолено, чтоб не испортилось. - Как тут дела? - тихо спросил ее Ратаган, нарезая сыр. Она подсела к нему. - Неплохо, для таких-то времен. У нас были потери, но сравнительно небольшие. Вооруженные дозоры навещают нас регулярно. Как всегда. Раза два к нам заезжали люди от Лионана. Кое-кто был ранен. Они говорили, на севере - еще хуже. И надо что-то делать. - Она бросила быстрый взгляд на Ривена, обратив внимание на его покрытый шрамами лоб и знак Сказителя на груди, нити которого блестели в свете огня. - Ходят слухи о людях с гор... - Каких таких людях? - насторожился Ратаган. - О Горнем народе. Говорят, это они виноваты в том, что наступили такие ужасные времена. А люди Лионана говорят, что давно уже пора очистить Долы от этой заразы. Что мы должны объединиться. Они говорят, что зло бродит среди холмов - и личины его многочисленны. И что с гор поодиночке спускаются ведьмы и колдуны и ищут расположения людей. - Она опять покосилась на Ривена. Ратаган вдруг отшвырнул кусок хлеба, который поджаривал на огне. - Вот черт! - Он тяжело поднялся на ноги и повернулся спиной к очагу. - Так это, выходит, люди Лионана болтают, а Лионан теперь якшается с Брагадом. Эти россказни - то, что меньше всего нужно Гаррафаду и Карнаху. И так все идет паршиво. А тут еще их пугают какими-то страшилками про Горний народ. - Но кто же тогда виноват? - спросила она, вскинув голову. Свет очага высветил изящную линию ее шеи. - Я... - он вдруг запнулся. - Я не знаю. Никто не знает, даже Гвилламон. - А уж он-то как раз должен знать, будучи тем, кто он есть. - В ее голосе промелькнуло что-то похожее на иронию. Ратаган нахмурился. - Я приехал не для того, чтобы препираться с тобой. - Тогда зачем ты приехал - после того, как шесть месяцев тебя не было тут ни разу? - Клянусь луной и звездами, женщина, ты думаешь, что мне доставляет какое-то удовольствие торчать здесь? - Он закрыл глаза. Она встала и быстро вышла. - Аэлин... нет. Постой! Она даже не обернулась. Затворила за собой дверь, не проронив ни звука. Айса принялся обтирать оружие, сваленное на столе, хотя оно и так уже было сухим. Ривен продолжал жевать хлеб, но впечатление было такое, что жует он песок. Ратаган сел. - Не я затеял все это, ведь так? Ривен передал ему фляжку. - Ты. - Сколько раз Байклин с Мертахом пытались меня сюда затащить... и так вот каждый раз. - Ратаган покачал головой и горько улыбнулся, но глаза его как-то странно блестели. Он потер их костяшками пальцев и вновь обратился к пиву. Айса сгреб в охапку воинское снаряжение и вышел из комнаты, хлопнув дверью. - Ратаган... - начал было Ривен. - Я взял ее с ребенком, - заговорил вдруг Ратаган. - Да она и сама-то была ребенком. Ребенок тот умер, и у нее больше не было детей. Как хорошо нам было вместе, когда мы только-только поженились. Такая ласковая, красивая... Она и сейчас еще хороша. Но теперь между нами это... Драки. Вино. И тут уж ничем не помочь. - Он сделал несколько жадных глотков. - Погоня за ретирующимся противником! Я огрею Мертаха дубиной, как только сюда приползет. - Он наполнил флягу Ривена. - Я расскажу тебе сказочку. Хорошую и смешную к тому же, если у тебя хватит терпения выслушать... На улице завывал ветер, спустившийся с вершин гор. Ветер, несущий зиму. 11 Они не стали задерживаться в Ивригаре. Мертах с отрядом вернулся поздно ночью, а уже на следующее утро они засобирались в обратный путь. Во вчерашней схватке около тридцати гриффешей было убито, остальные бежали в западные предгорья. Ущерб, нанесенный окрестным фермам, оказался незначительным. Гриффеши, как видно, сосредоточили все усилия на преследовании отряда и на попытке прорваться в Ивригар. Ривен вспомнил, как Снежный Исполин пытался убить его в Рориме Раларта, и не мог не задать себе вопроса: сколько еще будет таких покушений. Аэлин попрощалась с ними, пожелав доброй дороги. Домочадцы помогли раненым стражам взобраться в седло. Она чинно поцеловала супруга, и Ривену показалось даже, что они обменялись взглядами, в которых сквозило отчаяние. Но больше они не позволили себе никаких проявлений чувств - простились, точно чужие, - и кавалькада выехала со двора навстречу холодному ветру, что дул с далеких гор. Путь их теперь лежал на восток. Они проехали сквозь вонючую гарь костров. Местные жители жгли трупы убитых вчера гриффешей. Потом всадники спустились в долину и вновь оказались в Долах. Холмы теперь громоздились у них за спиной. Студеный ветер слегка поутих, но Ривен все равно зябко кутался в плащ. С непривычки ломило кости, спина затекла, ноги болели от долгого сидения в седле. Поскорее бы все это кончилось. Впереди его ждали хорошая выпивка и мягкая постель. И Мадра. Тут он все вспомнил. И тяжело вздохнул при одной только мысли о том, с какими трудностями ему еще предстоит столкнуться. Этот мир был намного сложнее, чем тот - в его книгах. Потому что он - настоящий. Не выдуманный. Он до Ривена был настоящим. И останется после него. Но почему - Дженни и Хью? Почему они? Он подумал о своих книгах. Если кто-то из этого мира и знает ответ, то это - гномы. Но как с ними связаться? В Раларте их нет, нет и на юге. Они живут только в единственном месте. В горах на севере, в Гресхорне. Ривен невольно поежился, вспомнив тот сон, когда он скакал на добром коне к северному хребту. Рядом с женщиной, которая не была его женой. Может быть, пришло, наконец, время отправиться в путь, чтобы все-таки найти ответы. Понять хоть что-то... пока все это не обрушилось на голову. - Впереди всадники, - объявил Таган, их проводник, чернобородый крепыш. - Примерно с полдюжины; Вроде стражи. - Но не из Раларта, - добавил Мертах, прищурив глаза, слезящиеся от ветра. Они пустили коней легкой рысью, и через некоторое время Мертах произнес с отвращением: - Женушка Брагада на верховой прогулке. И пять кавалеров из свиты супруга. - Он сплюнул через плечо. Небольшая группа всадников заметила отряд и изменила направление, чтобы подъехать к ним. Не прошло и пяти минут, как они стояли друг против друга - их разделяло лишь несколько футов земли, покрытых пожухшей травой. Леди Джиннет была, как всегда, во всем черном, и Ривен не без иронии спросил себя, уж не скорбит ли она по кому-нибудь, но лицо ее тронула саркастическая улыбка, как только она заметила, в каком плачевном состоянии пребывает патруль Мертаха: стражи все в бинтах, одежда порвана и замызгана, в глазах усталость, на боках лошадей - следы когтей. - Милорды Мертах и Ратаган, - с издевкой проговорила она. - Вас так не хватало в палате Совета. Мой супруг с нетерпением ждал встречи со словесным боевым топором Рыжебородого, равно как и с полемической рапирой Изменяющего Облик. Мертах сердито нахмурился, но ничего не сказал. - Видимо, дело действительно было спешным, иначе бы вы не покинули Рорим во время столь важной для Раларта встречи. И чужеземный Сказитель, я вижу, с вами, - она окинула Ривена снисходительным взглядом, и он вдруг съежился, словно ожидая удара. - Но что это! Вы сражались... значит, все-таки дело было серьезным. Надеюсь, вы одержали победу, с кем бы вы там ни бились? - Вы правы, - промолвил Мертах. Флейта и Барабан тихонько зарычали. Но Мертах бросил на них лишь взгляд, и они приумолкли. - Было бы все-таки лучше, миледи, если бы вы не разъезжали по Долу в сопровождении такой слабой охраны. По всей долине стаями рыщет свирепое зверье, и даже вооруженный отряд может столкнуться с немалыми трудностями. - Стражам моего мужа по плечу любая задача, которую перед ними поставят, - отозвалась она. Высокомерная улыбка застыла на ее лице, словно сахарная глазурь на несвежем торте. При этом в отряде Раларта раздались смешки. Люди Брагада, препоясанные алыми кушаками, схватились за рукояти своих мечей. Джиннет не обратила на это внимания. - Теперь, если вы ничего не имеете против, мы продолжим наш путь. День уже на исходе, и если верить вашим словам, мне, пожалуй, лучше вернуться под защиту стен вашего Рорима до того, как стемнеет... - Она подобрала поводья, но слова Мертаха остановили ее: - А что же Совет? Он уже завершен? - Нет, - проговорила она раздраженно. - Он пока не закончил работу и будет длиться, по крайней мере, еще один день. Ваш Варбутт и его сын оказались весьма несговорчивыми, хотя все бароны Раларта отнюдь не согласны с их мнением. Мертах приподнял бровь. - Неужели? Странная подобралась компания на этот раз... кого только не приходится тащить к себе в постель! Она аж побелела, и Ривен увидел, как напряглась рука ее, сжимавшая хлыст. Она рывком поворотила коня и ускакала прочь. Охрана едва поспевала за ней. Стражи Раларта скалились, глядя ей вслед, но лицо Мертаха оставалось мрачным. - Совет продолжается слишком долго. Все это дурной знак. - Он пришпорил коня, и тот пустился усталым галопом, взяв направление на Рорим. Они въехали в Круг через Южные ворота, лейтенант стражей Данан лично встретил отряд и проводил раненых всадников на усталых конях вверх по течению ручья Рорима к Внутреннему городу и Дворцу с его голубыми флагами, развевающимися на ветру. На общинных полях между стенами Рорима вовсю шли работы. Гостиницы, мимо которых они проезжали, были переполнены. Поклонами и возгласами люди приветствовали стражей и мирканов. Кто-то, узнав Ратагана, бросил ему фляжку пива. Тот жестом поблагодарил знакомого, залпом осушил ее и швырнул назад. Всю дорогу от Ивригара он проехал в дурном настроении, не проронив ни слова, теперь же гигант воспрял духом. Они пересекли рынок с его яркими навесами и ломящимися прилавками, с его тесными загонами, где блеяли овцы. Однако многие из загонов были пусты. Во взглядах пастухов, праздно сидящих на деревянной ограде, читалось отчаяние. Громадные кони с трудом протискивались сквозь толпу, задевая прохожих. Мертах учтиво извинялся. Раненые, испачканные в крови усталые стражи и их предводители привлекали к себе внимание. Дородные матроны глядели на них с сочувствием, мальчишки - с восхищением и завистью. Они миновали плац, где шли тренировочные бои. Лязг оружия и боевые клики разносились ветром. Всадники въехали в Рорим по подъемному мосту - подковы коней прогрохотали по каменным плитам внутреннего двора, где Ривен сражался с Исполинами, - и остановились перед входом во Дворец. Конюхи тут же приняли коней. Стражи, на которых не было лат, помогали своим товарищам спуститься с седла. Байклин тоже вышел во двор. Он выглядел очень усталым, словно это он - а не они - сражался с гриффешами и провел три дня в седле. С ним вышла и Мадра. Тревогу у нее на лице можно было различить на расстоянии в сотню футов. В один миг ее взгляд обежал всю компанию, потом она повернулась и ушла в дом. Ратаган поймал взгляд Ривена, и тот понял, что рыжебородый гигант знает все. Ратаган легонько похлопал его по плечу, лукавая усмешка играла в его бороде. - Ах, эти женщины... Они рассмеялись и, разом спешившись, окунулись в толпу, наводнившую двор. Позднее, когда ночь тихо опустилась на Рорим, они собрались в комнате Ривена, не забыв прихватить пару-тройку кувшинов эля. Гвилламон, Байклин, Ратаган и Мертах. Айса занял свой пост у двери. Флейта и Барабан растянулись на полу. Вот только Мадры не видно, с горечью заметил Ривен. Пиво им принесла служанка, которую он не знал. Хорош, Ривен. Напакостил. Они расселись и смаковали в молчании прохладный пьянящий напиток. За окном сгустилась ночная тьма. Оба, - и Байклин, и Гвилламон, - пребывали в задумчивости, озабоченно хмурясь. Даже шуточки Ратагана не возымели действия. Наконец, Гвилламон нарушил молчание. - Как Аэлин? - спросил он с надеждой. Мертах бросил на отца предупреждающий взгляд, а Ратаган лишь пожал плечами. Его глубоко посаженные глаза совсем потерялись под нависшими бровями. - Да все по-прежнему. И она. И я. Уже ничего не получится, Гвилламон, как ни пытайся. Надеюсь, мои дорогие друзья все-таки это поймут, наконец. И моя милая матушка тоже. - Он отхлебнул пива. На лице его промелькнуло выражение отчаяния, но тут же исчезло. Гвилламон поморщился. - Замечательный эль. Они вновь замолчали. Мертах уже рассказал Байклину о сражении с гриффешами при Ивригаре. Утром под руководством Орда туда был послан хорошо вооруженный отряд. Поступали сообщения и о других нападениях на севере и западе, но до сих пор ничего не было слышно о Лионане с Маллахом. Они и их люди как будто испарились. - Но эти переговоры, Байклин, - заговорил Мертах. - Почему они продолжаются так долго? Брагад упорствует? Чего он надеется добиться? - Его поддерживают трое из наших ралартских баронов, - в голосе Байклина сквозила усталость. - Это осложняет дело, должен заметить. Теоретически, если Варбутт им прикажет, они обязаны подчиниться ему. Они - его вассалы. Но ты же знаешь, Мертах, что в прошлом Варбутт всегда принимал то решение, за которое выступало большинство баронов. - Сейчас не тот случай, - фыркнул Ратаган. - Да, я знаю. Но прецедент существует. - Ну, - возвестил гигант, - прямо здесь вот сидят два барона, которые уж точно будут с вами. - Бесшабашный Вояка и Изменяющий Облик, - буркнул Мертах себе под нос. Он был явно встревожен. - Брагад хочет, чтобы вы оба присутствовали на Совете. Я думаю, он потому-то и тянул эти три дня, - вставил Гвилламон. - Он надеется нас заболтать? - усмехнулся Ратаган. - Не знаю. Он хочет поговорить с каждым из баронов Раларта. - Он тянет время, - заметил Байклин. - И мне бы очень хотелось узнать - почему? - Никто ему не ответил. Ратаган снова наполнил их кружки. - Еще один день, - вымолвил Гвилламон. - Может быть, два. Потом мы закатим еще один пир и с почетом проводим его. Пусть себе едет куда подальше. - И, может быть, выскажем пару ласковых некоторым из наших баронов, - мрачно проговорил Мертах. - Я думаю, это вовсе не плохо, что Друим тренирует для нас стражей и ополченцев. Можно немного побряцать оружием... показать этим строптивцам вроде Маско, кто верховный правитель в Раларте. Гвилламон кивнул. - Как раз то, чего он так боится. Впрочем, как говорится, чего боишься, то и накличешь. Мы просто не можем позволить себе, чтобы барон, у которого есть такой замок, как Рингилл, плел под носом у нас интриги вкупе с такими коварными гордецами, как Брагад. - И супруга его, - добавил Байклин и с извиняющимся видом покосился на Ривена. Но тот промолчал. Он уже стал понемногу привыкать к мысли, что Джиннет - не Дженни, а Брагад -