звышаясь над морской поверхностью, не раз то опускался, то поднимался на незначительную для глаза высоту. - Ватерпас есть? - спросил профессор. - В ящике стола, там же, где судовой журнал. Тадокоро приложил ватерпас к иллюминатору и напряженно вгляделся: - Если показания прибора правильные, то остров за три дня на четыре-пять градусов отклонился к востоку. - Начинаю спуск, - сказал Онодэра. - Давай! - хлопнул его по плечу профессор. "Вадацуми" спускался все ниже. Двести метров, двести пятьдесят. Солнце, должно быть, уже поднялось довольно высоко - кругом немного посветлело. Вода за стеклами стала ярко-синей. Онодэра почти не смотрел на пьезометр. Глубина для "Вадацуми" на самом деле была прогулочной. Триста метров. Онодэра постепенно выровнял корабль. Склон делался все более пологим, плавно уходя к сине-фиолетовому дну. Температура воды - пятнадцать градусов. На экране уже почти ничего не было видно, и Онодэра выключил телевизор. А когда отключил и электрическое освещение гондолы, в иллюминаторы хлынул призрачный свет. Глубина - триста пятьдесят метров. "Вадацуми" почти горизонтально шел к подножию очень пологого склона, таявшему в донном мраке. Онодэра выбросил немного балластных шариков. - Вот-вот будет дно. - Сообщение с "Дайто-мару", - прозвучал в наушниках голос Юуки. - Возвышение имеет десять километров с востока на запад и пятнадцать километров с севера на юг. Если ты передвинешься на три километра к востоку, окажешься на шельфе с уклоном примерно в десять градусов. Онодэра включил прожекторы. За стеной воды смутно просматривалось дно. В сильных лучах прожекторов оно казалось гигантским живым существом. Выброс якоря толчком отозвался в гондоле. Достигнув дна, якорь поднял столб мути. "Вадацуми" еще немного продвинулся вперед и остановился. До дна оставалось около двух метров. На первый взгляд на дне никаких изменений не было. Едва приметный наклон, и то если приглядеться. Но двое за спиной Онодэры пришли в страшное возбуждение. - Следы дислокации... - пробормотал специалист-промысловик. - Чтобы так были обнажены вулканическая порода и бомбы!.. - возбужденно пробормотал профессор Тадокоро. - Совершенно очевидно, что осадки совсем недавно перемещались и довольно резко, - отозвался специалист. - Посмотрите вон туда! - Гм, - хмыкнул профессор. - Видно, осадки в этом районе на большом пространстве ползут вниз по склону. - А не точнее ли сказать, что здесь произошли оползни?.. - Онодэра, - сказал профессор Тадокоро, - идите, пожалуйста, над склоном к восточному шельфовому обрыву. Когда они всплыли на поверхность, на "Тацуми-мару" кипел спор. Он разгорелся еще раньше, до того как "Вадацуми" сбросил балласт и начал всплывать, сообщив об этом по УДВ на "Тацуми-мару" и на "Дайто-мару". Механические руки захватили "Вадацуми", и "Тацуми-мару" на самой малой скорости пошел на восток. Началась подготовка ко второму погружению. Пока отсеки заполняли новым балластом, меняли видеоленты, авторегистраторы, спор на судах достиг своего апогея. Казалось, еще немного, и ученые мужи пустят в ход кулаки. Профессор Тадокоро упорно настаивал на том, что граница между наклонным участком шельфа и возвышением почти исчезла. Специалист-промысловик поддерживал его, считая, что до недавнего времени она явно существовала. Об этом свидетельствуют выходы обнаженных коренных пород на достаточно обширном пространстве. Тем временем "Вадацуми" подготовили ко второму погружению. Опускались на тот же самый участок шельфа. На борту были Юкинага и вулканолог. Очень спешили, обед взяли с собой в батискаф. Онодэра, как и в прошлый раз, произвел скоростное погружение до шестисотметровой глубины, а затем спустился вдоль склона на глубину тысяча восемьсот пятьдесят метров. Оба ученых, увидев открывшуюся их глазам картину, разволновались. Даже всегда спокойный Юкинага утратил свою невозмутимость - правда, ненадолго - и охрипшим, срывающимся голосом издал какое-то восклицание. Когда батискаф всплыл на поверхность, началось небольшое волнение. "Вадацуми" подняли на корму, и "Тацуми-мару" дал полный ход. - Третье погружение отложено на завтра, - сказал профессор Тадокоро. - По-видимому, "Дайто-мару" обнаружил изменения в Бонинском желобе, это около ста двадцати километров отсюда. Попробуем погрузиться на дно желоба. Надеюсь, батискаф выдержит? - Теоретически он может погружаться на вдесятеро большую глубину, - ответил Онодэра. - Он прошел совершенно невероятные испытания на удар в гидродинамическом бассейне кораблестроительной фирмы "Ай". 7 На следующий день оба судна вели наблюдение за "Вадацуми", погружавшимся в бездонный желоб. В гондоле находились профессор Тадокоро и доцент Юкинага. Глубина здесь была не просто глубиной - тысячи метров беспроглядного мрака. Там, на дне, температура воды падает почти до пуля, а давление на человеческую ладонь составляет больше ста тонн. Инфернально-ледяная вода и высокое давление... Перебравшийся на "Тацуми-мару" злополучный Тацуно с ужасом наблюдал за показаниями эхолота - слабый, едва уловимый сигнал возвращался через десять секунд после отправки. Скорость звуковых волн под водой - около полутора тысяч метров в секунду, следовательно, "Вадацуми" находился на глубине более семи с половиной тысяч метров. - Десять секунд, - пробормотал Тацуно. - Достаточно для вставки одной рекламной передачи по телевидению... Чувствовалось всеобщее напряжение. И Онодэра вел спуск в бездну особенно осторожно и внимательно. "Вадацуми" погружался медленно, со скоростью четыре километра в час. Вначале Онодэра использовал нисходящее течение, но на глубине ста метров уже начался мир почти неподвижной воды. Исчезли косяки рыб - обитателей верхних слоев воды. "Вадацуми" прошел сквозь облако похожих на падающий снег маринсноу, мелькнули глубоководные медузы, светящиеся рыбы. На глубине около семисот метров исчез уже и смутный свет за иллюминаторами. А на глубине тысячи метров батискаф охватило царство мрака, словно вокруг разлилась густая тушь. Стало прохладно, влага крупными каплями оседала на внутренних стенках гондолы. - Я бы посоветовал вам надеть куртки, - сказал Онодэра. Приборы, точно светлячки в ночи, светились зелеными огоньками. На глубине тысячи пятисот метров, Онодэра включил прожекторы. Вода в их лучах чуть мерцала и колыхалась, окружая "Вадацуми" многослойной серо-зеленой завесой. Время от времени мимо проплывали диковинные глубоководные существа, не проявлявшие никакого интереса к странному пришельцу. Вспыхнул и фейерверком рассыпался косяк светящихся креветок и медуз. Что-то неведомое, гигантское смутно чернело и шевелилось на грани света и мрака... - Три тысячи метров... - сказал Онодэра, глядя на пьезометр. - Слева уже начинается склон к морскому желобу. Расстояние одиннадцать километров, уклон двадцать пять градусов. Фононно-мазерный гидролокатор время от времени неприятно щелкал отраженным звуком и четко рисовал на экране рельеф далекого морского дна. Континентальный склон морского желоба, судя по картам, страшно крутой, на самом деле оказался довольно пологим, с максимальным уклоном в тридцать градусов. А склон со стороны океана был еще положе, с уклоном всего в десять-пятнадцать градусов. И только стены немногочисленных морских ущелий уходили вниз под углом в пятьдесят-шестьдесят градусов. Когда глубиномер показал, что до дна остается четыре с половиной тысячи метров, Онодэра выключил эхолот. В гондоле воцарилась мертвая тишина. На такой глубине "Вадацуми" сохранял стабильное равновесие, словно был неподвижен. И только по тому, как стремительно возносились вверх глубоководные обитатели за стеклом иллюминатора, можно было понять, что батискаф уходит вниз со скоростью полутора метров в секунду. Температура внутри - шестнадцать, температура снаружи - три градуса. Юкинага запахнул куртку. Заработал осушитель, исчезли капельки воды со стен и трубок. На пьезометре четыреста двадцать атмосфер - давление постепенно возрастало. В гондоле было так тихо и сумрачно, что начинало казаться, будто ее спускают в безмолвие могилы. Пять тысяч метров... Юкинага тяжело задышал, словно всей кожей почувствовав непомерную тяжесть воды, от которой его отделяла лишь двадцатисантиметровая стенка. На гондолу давила водная масса в несколько сот тысяч тонн. Казалось, броня-скорлупка рассыплется, как сухое печенье, сжатое в кулаке гиганта. Что-то едва скрипнуло, и Юкинага испуганно оглянулся. - Ничего особенного, - словно догадавшись о его состоянии, успокоил Онодэра. - Это детали крепления от понижения температуры, только и всего. Включить обогреватель? - Нет, - сказал профессор Тадокоро. - Вот-вот будет дно. - Глубина пять тысяч семьсот... - Онодэра взглянул на пьезометр. - А до дна... Звуковая волна с резким шумом выстрелила вниз. Эхо тут же вернулось. - ...тысяча девятьсот пятьдесят. Дно ровное. Живые существа почти совсем исчезли. Лишь изредка в свете прожектора уплывали вдаль тени длинных похожих на угрей призраков. Это были глубоководные медузы или моллюски, обладающие прямо-таки поразительной приспособляемостью. Но стоило выключить прожекторы, как сразу наступала кромешная тьма, источенная редкими звездочками микроскопических светящихся организмов. Температура воды упала до одного и восьми десятых градуса. Температура в гондоле - до тринадцати градусов. Хронометр показывал, что с момента погружения прошло час сорок две минуты. - Семь тысяч метров. - А это? - прошептал Юкинага. - Скат, что ли? За левым иллюминатором, там, куда едва проникал свет прожекторов, медленно проплыло нечто похожее на гигантское полотнище ткани. - Не может быть, - хрипло пробормотал профессор Тадокоро. - Уж слитком оно велико для живого существа! Чтобы пройти поле света, этому нечто потребовалось пять-шесть секунд. Значит, длина его была метров тридцать. Может попробуем гидролокатором уточнить, что это такое? - спросил Юкинага. - А оно уже ушло наверх, - ответил Онодэра. - Скоро дно. Он коснулся кнопки. Последовал глухой шум, скорость погружения снизилась. Но вдруг "Вадацуми" что-то сильно толкнуло. Нос сначала занесло почти на двадцать градусов влево, а потом градусов на тридцать вправо. - Что это? - почти крикнул Юкинага. - Авария? - Да нет... - спокойно ответил Онодэра. - По всей вероятности, глубоководное течение. - На такой глубине?! - удивился профессор. - И такое сильное? Почему? - Не знаю. Но я и прежде наблюдал подобное. Правда, с таким сильным сталкиваюсь впервые. Если это был поток морского течения, надо полагать, его скорость превосходила три с половиной узла. - Странно... - недоверчиво произнес Юкинага. - На глубине семь тысяч метров такое быстрое течение? - Откуда я знаю, - Онодэра пожал плечами. - Но мы уже прошли через него. Толщина потока была примерно в полтораста метров. "Вадацуми", лишь немного отнесенный в сторону, благополучно прошел сквозь него. Онодэра, включив гидроракету, опять повернул батискаф точно на юг. Бокового удара не последовало. - До морского дна четыреста метров, - сказал он, не сводя взгляда с приборов, и осторожно, понемногу стал сбрасывать балласт. Скорость погружения начала падать: полтора метра в секунду, метр две десятых, метр, еще меньше. Поворот рукоятки - и оба винта меняют положение на вертикальное. Батискаф тихо тормозит. Перестали работать двигатели, и снова медленное-медленное погружение. До дна осталось пятьдесят метров. Корпус дрогнул и качнулся - под брюхом батискафа повис страховочный якорь. Еще немного балласта, и скорость погружения падает до двадцати сантиметров в секунду. - Вот оно... - прозвучал тихий, как вздох, шепот Юкинаги. В скрещенных лучах носовых и кормовых прожекторов показался чуть выпуклый смутный желто-коричневый круг. Постепенно его контуры становились все более отчетливыми. Кое-где над ним кружились маленькие мутные круги, по форме напоминающие бублики. Это восходили грязевые облачка от недавно сброшенных балластных шариков. Густой клуб мути достиг дна; страховой якорь "Вадацуми" обрел плавучесть, соответствующую весу той части якорной цепи, которая легла на дно. Батискаф постепенно прекратил погружение и наконец остановился в полутора метрах от дна. Когда едва заметное течение унесло всю муть, стала отчетливо видна тоскливо-коричневая, холодная пустыня морского дна. Лучи всех прожекторов падали отвесно вниз, совершенно не рассеиваясь. У самого дна вода казалась темно-фиолетовой, как нельзя лучше соответствуя человеческому представлению о морской бездне. Безграничный мрак со всех сторон вплотную подступал к освещенному пространству дна. Вода в морском желобе была совершенно прозрачной. "Вадацуми" висел в воде как неподвижный аэростат, соединенный с грунтом короткой якорной цепью. Он замер, словно живое существо, удобно устроившееся на последнем звене цепи, словно йог, усевшийся в позе созерцания на конце брошенной в воздух веревки... Шесть его глаз испускали шесть пучков света. Великая мертвая тишина гигантской морской глубины сжимала со всех сторон эту хрупкую скорлупку, которая испытывала на себе давление в восемьсот атмосфер. Здесь даже плотность воды была на четыре процента выше обычной. Эта огромная тяжесть давила на все обширное пространство донной пустыни, покрытой липким илом. Температура внутри гондолы упала до двенадцати, а воды - до полутора градусов. Люди в гондоле, угнетенные непомерным бременем, навалившимся на плексигласовые иллюминаторы диаметром в пятнадцать сантиметров, едва дышали. - Итак, - сказал Онодэра охрипшим голосом, - мы на дне желоба. Глубина семь тысяч шестьсот сорок метров. Словно разбуженные его голосом, оба ученых возбужденно зашептались. - Вон они! - профессор Тадокоро показал на что-то пальцем. Юкинага кивнул. По дну тянулись волнообразные следы. - Совсем недавно с запада на восток здесь прошел внезапный и достаточно сильный донный поток, - сказал Юкинага. - А вон там старые волнообразные следы протянулись с юга на север. - А это что? - спросил профессор. - Длинное, похожее на канаву? - Может быть, след какого-то животного? - Вы думаете, на морском дне обитают такие огромные слизняки?! - воскликнул профессор. - Ведь ширина этого углубления несколько метров. Дно осветилось короткими вспышками - в гондоле несколько раз с сухим треском щелкнули затворы фотоаппарата. Профессор Тадокоро судорожно сжал в руках высокочувствительный гравитометр. - Мы можем передвигаться на такой глубине? - спросил он. - Вперед и вправо, под углом в семь градусов, пожалуйста. Онодэра включил телевизор и выбросил немного балласта. За иллюминаторами опять все затянуло мутью. "Вадацуми" всплыл - чуть-чуть, настолько, что якорная цепь лишь слегка дрогнула. С помощью гидроракеты Онодэра осторожно повернул судно, обогнул якорную цепь и на минимальной скорости повел батискаф вперед. Муть осела, и внизу стала видна длинная выемка шириной метров в семь-восемь. Она казалась следом проползшего здесь невероятно огромного животного или прокатившегося гигантского камня. - Смотрите, они и дальше есть, - сказал Юкинага. - И много... - Что это может быть, как вы думаете? - спросил профессор Тадокоро. - Не знаю, - ответил Юкинага. - Хотя мне и приходилось погружаться на дно морских желобов, я такое вижу впервые. Необычные борозды во множестве пересекали морское дно с востока на запад. Длину их невозможно было определить, а ширина каждой составляла от пяти до восьми-девяти метров. Что-то неведомое и гигантское прошло, пронеслось по этому дну... - Может, это как-то связано с гравитационными изменениями? - предположил Юкинага. - Трудно сказать, - Тадокоро продолжал крутить кинокамеру. - Проследим что-ли? Онодэра слегка потянул руль вверх. Тут же последовал удар по гондоле. - Что случилось? - спросил профессор. - Не пойму, какая-то вибрация в воде, - отозвался Онодэра, глядя на показания приборов. Над головой раздался звон поплавка. И опять последовал удар водяной волны по гондоле. - Подводное землетрясение?! - Кто его знает... - Если бы настоящее землетрясение, так просто не отделались бы, - сказал Юкинага. - Но слабые колебания явно есть. - Ничего себе слабые, если способны дать хорошего пинка гондоле, - пробурчал профессор. - Можно установить, с какой стороны шла волна? - Почти прямо с востока, - Онодэра посмотрел на показания самописца. - Трогайтесь, - скомандовал профессор Тадокоро. - Проследим путь этого фантастического слизняка. Переключив приемопередатчик на максимальную мощность, Онодэра попытался вызвать "Тацуми-мару". Наконец в приемнике послышался голос Юуки. Но среди помех он звучал слабо и был еле слышен. - Сейчас вас не вижу. Только что по гидролокатору узнали, что вы достигли дна. - А вы зарегистрировали необычное подводное колебание? - Подожди минутку. Приемник трещал. - Нет, не зарегистрировали, - донеслось сквозь помехи. Видно, над "Вадацуми" проходило мощное облако планктона, и время от времени приемник совершенно замолкал. - С "Дайто-мару" спущен на сто метров подводный звукоприемник. Сейчас проверяют записи, но пока никакой ясности, очень уж много различных микроколебаний. Иного и ожидать нельзя, подумал Онодэра, ведь колебания такой малой амплитуды по пути рассеиваются, а еще отражение от границ водных слоев с резким перепадом температур. - О'кэй, - сказал Онодэра. - На дне желоба обнаружены странные выемки. Отправляемся вдоль них на восток. Уточни наше местонахождение. - Есть уточнить! - отозвался Юуки. - От этого момента с интервалом в минуту регулярно посылай сигналы. Онодэра, не отрываясь, смотрел на хронометр. Через минуту аппарат сверхзвуковой сигнализации, укрепленный над поплавком, послал первый сигнал. Ответный сигнал с "Тацуми-мару" подтвердил местонахождение "Вадацуми". Переведя аппарат на автосигнализацию, Онодэра повел батискаф вперед. Описав плавную дугу, судно со скоростью до трех узлов пошло вдоль третьей выемки. По-видимому, ее глубина в этом месте была еще не самой большой. Выемка полого спускалась на восток. Батискаф шел, выбросив за борт страховочную цепь, чтобы соблюдать заданное расстояние до дна. Стрелка микропьезометра начала едва заметно подниматься. Через два километра выемка сделалась вдвое шире, но глубина ее стала мельче. Другая выемка, тянувшаяся метрах в сорока слева, постепенно исчезла в грунте. Сигнализация отсчитывала минуты. Тихо гудел двигатель и временами стрекотала кинокамера. - Мы на глубине семь тысяч девятьсот метров, - сообщил Онодэра. - Уклон дна становится круче. - Вода помутнела, - заметил профессор Тадокоро. Действительно, видимость значительно ухудшалась. В свете прожекторов можно было разглядеть только облака донной мути. Вдруг внезапным ударом нос корабля подняло кверху. По инерции батискаф подбросило метров на двадцать. Потом началась килевая качка. - Все в порядке? - Юкинага вцепился в сидение. При тусклом свете лампочки на его лбу были видны крупные капли пота. Вместо ответа Онодэра потянул на себя руль и поднял батискаф еще метров на тридцать. Килевая качка сразу уменьшилась. "Чтобы по дну морского желоба на глубине восьми тысяч метров проходило такое сильное донное течение, такого в учебнике не найдешь, - подумал Онодэра. - Пожалуй, это открытие". На расстоянии шестидесяти метров ото дна он вернул кораблю горизонтальное положение. Качка почти прекратилась. - Погрузимся еще раз? - спросил Онодэра. - Да ладно, хватит, - сказал профессор. - Выемка все равно исчезнет в облаках мути. Давайте прямо вперед. Видимость становилась все хуже. Онодэра включил эхолот. Правда, эхо было несколько беспорядочным - возможно, из-за донного течения, - но дно оказалось почти ровным, а глубина все те же восемь тысяч метров. Чем же была вызвана недавняя килевая качка? - продолжал размышлять Онодэра. Чуть выше - и полное спокойствие, а спустись немного - резкие колебания... Может быть, волнение обусловлено колебаниями морского дна. А если внизу, под дном существует активный слой, где происходят постоянные колебания? [В верхней части океана иногда появляется резко обозначенная граница между слоями теплой и холодной воды. Волнение на границе этих слоев, имеющих различную плотность, на поверхности воды почти не ощущается, но если эта граница проходит близко от поверхности, то движущееся судно при возрастании числа оборотов его винтов практически не может увеличить скорость, наблюдается так называемое волнение "призрачной воды". Тяга, создаваемая винтами, по существу нейтрализуется возрастающим волновым сопротивлением.] "Вадацуми" прошел уже три километра, а желобу все еще не было конца. В наиболее узких местах его ширина достигала нескольких десятков километров, а океанический уклон к нему был еще где-то очень далеко. Расстояние до дна по-прежнему было шестьдесят метров, а просматриваемое пространство не превышало и десяти. После погружения прошло уже более трех часов. - Стоп! - сказал профессор Тадокоро. Онодэра дал задний ход, а потом выключил двигатель. По инерции "Вадацуми" стал понемногу погружаться. И хотя колебание воды, вызванное вращением винта, прекратилось, пики на ленте осциллографа не уменьшились. - Сядем еще раз на дно? - спросил Онодэра. Батискаф продолжал медленно погружаться. - Да нет, - неуверенно пробормотал профессор Тадокоро. - Может, пустить осветительную ракету? - Давайте. Онодэра открыл крышку ящичка справа от пульта управления. Он представил себе, как серебристый цилиндр выскочит сейчас из поплавка и косо пойдет вверх, оставляя за собой длинный хвост пены, и потянул один из шести рычажков. Едва ощутимый толчок, и в верхней части телевизионного экрана появился слепяще яркий шар. Пуская обильные пузыри, он медленно проплыл по диагонали. Две прильнувшие к иллюминаторам фигуры выражали безмолвное изумление. Онодэра, глядевший на экран телевизора со сверхвысокой скоростью развертки, тоже был ошеломлен. Освещенные мощными лучами падающего бело-голубого солнца, внизу клубились, уходя в неведомую даль, причудливые мутьевые облака. Ничего, кроме этих клубов, похожих на кучевые облака в земном небе. Оказывается и здесь, на страшной глубине, волнуются, дышат, клубятся мутьевые облака... - Онодэра, вы... Но Онодэра, не дослушав профессора, уже нажал на рычаг пуска следующей осветительной ракеты. Заметив, что изображение дна на экране эхолота совершенно помутнело, он торопливо включил фононно-мазерный гидролокатор. И произошло совершенно неожиданное. Остро направленная волна высокой энергии прошила шестидесятиметровую глубину и прошла дальше, через слой, который до сих пор все принимали за морское дно, еще на сто метров, описав рельеф истинного, твердого морского дна. А на глубине шестидесяти-восьмидесяти метров гидролокатор показал смутное, туманное изображение. Онодэра едва не закричал, что это ГРС, но откуда на глубине восьми тысяч метров взяться глубинному разбросанному слою?! Ведь эхолот обычно дает изображение так называемого псевдодна только на глубине от пятидесяти до трехсот-четырехсот метров. Происходит это в результате всплывания и погружения скоплений планктона. Что же получается? Скопления мутьевых облаков играют роль планктона, и на этом сверхдне происходит явление, аналогичное ГРС?.. - Можете погрузиться ниже? - спросил профессор Тадокоро, выслушав доклад Онодэры. - А не опасно ли? - подал голос Юкинага. - Давайте спустимся еще метров на пятьдесят, - предложил Онодэра. - Забортную измерительную аппаратуру для определения температуры, плотности воды и содержания соли можно опустить метров на пятнадцать ниже. - Осторожно только... - пробормотал профессор. - Будьте готовы всплыть в любую минуту. Онодэра откачал из маленького балансира бензин, "Вадацуми" стал быстро снижаться. Онодэра быстро выбросил балласт, но судно уже нырнуло в мутьевые тучи. Опять началась сильная качка. Наконец, с трудом поднявшись на пятнадцать метров выше, Онодэра опустил забортные приборы. Трос раскачивался во все стороны. - Плотный активный слой, - сказал профессор Тадокоро. - Температура один и семь десятых градуса. Чуть выше обычной. - А слой-то тянется с юга на север, - заметил Юкинага. - Плотность одна и пятьдесят три тысячных! - изумился профессор. - Это же намного выше максимальной плотности морской воды! - А плотность соли... - Юкинага вдруг запнулся. - Ну, естественно, она должна быть высокой. Ведь в ней содержится большое количество ионов металла, особенно ионов тяжелых металлов. - Взять пробу морской воды, - распорядился профессор. Когда заработал насос, опять почувствовался толчок. На этот раз "Вадацуми" сотрясала боковая качка. Показалось, что внизу по скоплению мутьевых туч пробежали какие-то темные полосы. - Профессор! - тихо воскликнул Онодэра. - Пустите еще одну ракету... - Тадокоро, не обращая внимания на толчок и качку, следил за показаниями приборов. Запуская третью осветительную ракету, Онодэра вдруг инстинктивно почувствовал какую-то опасность и выбросил большую массу балласта. Клубившиеся совсем рядом мутьевые тучи резко ушли далеко вниз. - Что вы делаете? Ведь еще... В этот миг страшной силы донная волна ударила в бок "Вадацуми". От этого удара его повернуло на девяносто градусов и в наклонном положении отнесло на несколько десятков метров в сторону. Землетрясение? - пронеслось в мозгу Онодэры. На глубине я попадаю в такую переделку впервые. Да не может же... Гондола раскачивалась со скрипом. Онодэра опять выбросил балласт. Потом он сообразил, что часть колебаний судну сообщает спущенная якорная цепь и трос с забортными приборами. Мгновенно подняв приборы и якорь, он включил двигатель. Внезапно качка прекратилась. Онодэра глянул на компас. Судно повернулось носом прямо на юг. Онодэра развернул батискаф на сто восемьдесят градусов. Скорость всплытия оказалась неожиданно малой. И только тут Онодэра заметил, что второй слой балласта из-за неисправности клапанов остался невыброшенным, значит, батискаф начал всплывать только потому, что отрубили цепь для страховки. - Профессор, а это... - воскликнул Юкинага. Онодэра невольно прильнул к носовому иллюминатору. Осветительная ракета, запущенная перед самым толчком, ярко сияла вдали. Повиснув в прозрачной воде, она на большое расстояние вокруг освещала затянувшие дно бурлящие тучи мути. На границе тьмы и света, раскачиваясь, поднималось что-то гигантское. Они скоро поняли, что это плотные мутьевые потоки зеленоватого оттенка, которые низвергались с вершины склона морского желоба на более легкие мутьевые облака, отодвигая и волнуя их. - Беспорядочный мутьевой поток! - сдавленным от волнения голосом сказал профессор Тадокоро. - Беспорядочный мутьевой поток, на существовании его настаивал Кюнен. Если это действительно так, то мы первыми в мире увидели его воочию. - Всплываю! - Онодэра уже овладел собой, и его голос прозвучал спокойно. - С корабля сообщили, что на поверхности моря началось волнение. "Вадацуми" уже на восемьдесят метров поднялся над бурлящими тучами мути. Внизу под ним колыхалось донное течение высокой плотности и неизвестного происхождения. Оно заполняло самую глубокую часть желоба. "Вадацуми", одинокий, затерянный в совершенно прозрачной черноте бездны, лег на обратный курс и, словно стратостат с обрубленным якорем, с каждым метром прибавляя скорость, устремился к серебристому, полному света потолку, незримо мерцавшему где-то наверху, на высоте восьми тысяч метров. Онодэра, чтобы облегчить вес, выпустил три оставшиеся осветительные ракеты. Они брызнули, подобно фейерверку и, превратившись в три огненных бледно-синих цветка, повисли над "Вадацуми". Мощная вспышка высветила среди вечного мрака огромный, диаметром в несколько километров, шар воды, где никогда не было никакого света, кроме слабого мерцания глубоководных светящихся существ. И в это мгновение Онодэра с удивительной отчетливостью ощутил стихию, в которой находился. Свет мощностью в несколько десятков тысяч ватт высветил прозрачную, бесконечную и бескрайнюю воду. Сзади, спереди, слева и справа. Стена совершенно неподвижной воды, придавленной своей собственной тяжестью в восемьсот атмосфер. На несколько километров вокруг ничто не заслоняло поля зрения. Лишь в отдалении, по левому борту, на грани светового круга чернел, растворяясь в темноте, склон морского желоба. И все. Остальное - прозрачная, холодная стена воды. А внизу все шире распространялись плотные, в мелких складках тучи мути с единственным черным пятнышком, тенью "Вадацуми", крохотного полого тела, стремительно несущегося к синей дуге. Три светящихся цветка стали медленно опускаться, постепенно теряя свою яркость. Там, куда не доходил их свет, Онодэра представил себе гигантский - почти в сто километров шириной - разлом в земной коре. Он почти непрерывно тянется на многие тысячи километров от тридцать восьмого градуса южной широты до пятьдесят третьего градуса северной широты. По дну этой невероятной канавы на дне океана, через тропики, далеко на север к берегам Камчатки, проникают холодные воды антарктических морей. Японский желоб! Один из глубочайших желобов в мире, пролегший на семитысячеметровой глубине под полными света и ветров просторами Тихого океана. И там, на дне этой бездны, сейчас явно что-то готовилось, что-то зарождалось. Гигантская холодная змея мрака, растянувшаяся с крайнего юга до крайнего севера, преодолев гнет чудовищного давления, чуть-чуть передернула кожей и шевельнулась, еще немного - и она забьется в конвульсиях... Но что же там происходит, что? Глядя на исчезающие в безбрежной бездне мрака звездочки, Онодэра почувствовал все величие океана и скрывающегося под ним чудовища. Человек в сравнении с ними - песчинка, знания его ничтожны. Ледяной холод сдавил грудь. Человек ощутил непомерное бремя холодной морской воды, усиленное сознанием собственной беспомощности. Что он может? Двое других, должно быть, чувствовали то же самое. Даже дыхания их не было слышно. Их взгляды были прикованы к мрачно-зеленым кругам маленьких иллюминаторов. Что же там зарождается? ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТОКИО 1 Когда, положив на стол рапорт и докладную записку, он хотел было выйти из кабинета, управляющий делами, словно что-то вспомнив, окликнул его: - Онодэра! Он обернулся. Управляющий Есимура, барабаня кончиком карандаша по зубам, задумчиво смотрел в пустоту. Бумаги лежали на столе нетронутыми. - Слушаю вас, - сказал Онодэра. - Да, нет... ничего. Ты сейчас домой? - Пожалуй... - неуверенно ответил Онодэра. - Хочу до конца использовать прерванный отпуск. С послезавтра. Есимура встал из-за стола и, подтянув шнурок воротника летней рубашки, взял с вешалки первозданной свежести панаму. - Ухожу и сегодня уже не вернусь, - сказал он секретарше, печатавшей на машинке со шрифтом "хирагана". - Бумаги из конструкторского отдела я подписал, так что передайте их в подводный отдел. Онодэра открыл перед ним дверь. - Как насчет пивка, бочкового, а? - спросил управляющий. - Может, подадимся на Гиндзу? - Пиво в такую жару... - ответил Онодэра. - Пожалуй, лучше холодного кофе... - Что ж, скоротаем время за кофе... - весело произнес Есимура, вызывая лифт. - Знаешь бар "Мирт" на западной Гиндзе? - Слышал, - буркнул Онодэра. - Однажды ребята из фирмы "Морские промыслы Юдзима" приглашали меня туда, но я не пошел. - Есть там одна славная девчонка. Миниатюрная и очень необычная. Зачем я ему понадобился, думал Онодэра. Сейчас бы домой, выспаться... Может, так прямо и сказать? В лифте было душно и влажно. Несколько служащих из чужой фирмы, судя по костюмам и галстукам, торговой, громко разговаривали на протяжении всех двадцати этажей. - Говорят, из-за землетрясения в Коморо цены на участки в Каруйдзава катастрофически упали. - А что, не купить ли, пока цены низкие? Ведь землетрясение когда-нибудь кончится... - Уйми свои спекулянтские инстинкты! В Дзэнкодзидайра, по слухам, подпочвенное основание превратилось в сплошное крошево. Говорят, что может произойти извержение вдоль всего берега реки Тикума. - Да-а, если задуматься, что-то очень уж долго трясет. И в Мацусиро тоже... Но люди там еще остались, не уходят, держатся. Слушая болтовню молодых служащих торговой фирмы, Онодэра помрачнел. Впрочем, землетрясение в Мацусиро на самом деле слишком затянулось. Одно время там вроде бы стало потише, но в этом году все возобновилось, а в последние несколько месяцев волна землетрясений начала распространяться на юг и север по Дзэнкодзидайра. Трясет, трясет... Кстати, интересно, что поделывает Го, как он там? Продолжается ли строительство? И что делается в Тона, где провалился мост? Но Онодэре сейчас почему-то не хотелось думать о таких вещах. Он весь был скован тяжелой усталостью. Она не проходила с той самой минуты, когда он поднялся с восьмитысячеметровой глубины. Происшедшее там потребовало от него предельного напряжения. Неизгладимое воспоминание о необъятной водной стихии, унылая будничность Токио, убийственная жара при высокой влажности, тягучий, как патока, нечистый воздух, замкнутость городского ландшафта, умопомрачительное количество людей, бесчисленные формальности - все это вызывало в нем нечто похожее на аллергию и мучило, как назревающий где-то глубоко внутри чирий. Он жаждал только отдыха. Причем физическая усталость давным-давно прошла, но душа требовала покоя, чтобы застрявший где-то внутри твердый комок постепенно размяк и рассосался. А на это нужно было время. Домой... Спать... - крутилось в голове Онодэры, когда он выходил из лифта. Включить музыку, тихую, тихую... Франка, Дебюсси... Или... напиться вдрызг что-ли? Как только миновали воздушный заслон у входа, с небес обрушилась жара - настоящее стихийное бедствие. Онодэра мгновенно покрылся потом. Рубашка, еще минуту назад приятно холодившая тело, стала мокрой и горячей. Казалось, его обхватили чьи-то влажные, липкие руки, словно он попал в объятия чудовищно жирной потной бабы. Его даже передернуло. - У-уф... - вздохнул управляющий, видно, почувствовав то же самое. - Кошмар. Давай возьмем машину! Когда они садились в такси, земля под ногами мелко задрожала. Онодэра весь напрягся и замер. Потом посмотрел на небо, оглянулся кругом. На улицах все та же толчея. Измученные лица, тусклые взгляды изнуренных убийственной жарой людей. Но никаких признаков тревоги. - Давай, садись быстрей! - позвал его из машины Есимура. - Не держи дверцу открытой - ведь тут кондиционер работает. - Землетрясение, - сказал Онодэра. - Да, вроде бы, - без особого интереса согласился Есимура. - Чудак ты! Сколько лет в Токио живешь, а все не привыкнешь. Так-то оно так... - усмехнулся про себя Онодэра. Видно, просто нервы пошаливают. А может, все оттого, что я недавно сам видел? - Вышла из строя система охлаждения Центрального района, что ли? - спросил Есимура у шофера. - Кошмар! - Нет, почему же, работает, - ответил шофер. - Правда, не на полную мощность: не хватает воды и электроэнергии. Служащий из мэрии говорил, что всю систему будут переоборудовать. Да и из охладительных башен Харуми три вышли из строя, - повторил он недавно услышанную по радио новость. - Там используется морская вода, а это, само собой, привело к коррозии. - До "прохладного Токио", пожалуй, еще года три пройдет, - Есимура расслабил шнурок у ворота. - Я думаю, это будет не раньше, чем завершится строительство сверхнебоскребов в Центральном районе. Онодэра, повернув голову, посмотрел через заднее стекло на убегавшую назад улицу. Высоко в небо поднималось новое здание объединенного Яэсу-Токийского центрального вокзала, а вокруг, в Маруноути и на Гиндзе, выстроились, словно поставленные торчком огромные книги, высокие громады из стекла и алюминия. Эти плоские здания примерно на высоте двадцатого этажа соединялись воздушными коридорами, висящими над улицей, скоростные магистрали протянулись между ними на уровне десятого этажа, а с крыши вокзала как раз в эту минуту поднимался стоместный вертобус с двумя парами лопастей, отправлявшийся во Второй аэропорт. Этот город все время растет ввысь. А люди внизу все глубже загоняются в ущелья, куда никогда не заглядывает солнце, а то и еще ниже - под землю... В сырых, вечно влажных, затененных местах _что-то_ постоянно гниет. Не только то, что устарело, отстало, застряло, отброшенное потоком, но и те, кто провалившись, не в состоянии выкарабкаться... Бледная, уродливая жизнь, черпающая соки в том, что в процессе превращения в неорганическую материю распространяет душное тепло и миазмы... До каких же пор этот огромный город будет менять свой облик, думал Онодэра. Токио все время менялся, это началось очень давно, когда Онодэра был еще ребенком. Ломали старые дома и прокладывали дороги, выравнивали холмы, вырубали леса и строили большие здания. Когда Онодэре было десять лет, Токио готовился ко Всемирным Олимпийским играм. Он изменился тогда до неузнаваемости. Но и после Олимпиады работы по переустройству продолжались: перекапывались дороги, всюду грохотали бульдозеры, повсеместно вздымались стальные и бетонные конструкции, небо подпирали гигантские краны. Придет ли такое время, когда этот город обретет хотя бы относительно стабильную красоту?.. - Сверни налево, в тоннель, - сказал Есимура. - Здесь сквозной проезд. Машина очутилась на широкой подземной улице. Справа от проезжей части была стоянка для машин, а слева - за бледно-зелеными стеклами витражей тянулись тротуары и магазины. Здесь торговали только дорогими вещами и предметами роскоши. Было тихо и малолюдно. Синтетическое покрытие поглощало звук шагов. Стены и потолок тоже были облицованы звукопоглощающими материалами. Есимура свернул в узкий коридор между ювелирным и галантерейным магазинами. Кажется, мелькнула вывеска "Мирт", но Онодэра не обратил на нее внимания. Он заметил другое: ковровая дорожка под ногами медленно двигалась. Освещение становилось все более тусклым, за поворотом сделалось совсем темно, и только в дальнем конце янтарно светилась дверь. - Добро пожаловать! В темноте у стены что-то шевельнулось, и перед ними появился бой в смокинге. - Ваши вещи? - А мы без вещей! Есимура даже не остановился, бой засеменил перед ним. Пройдя по пушистому винного цвета ковру между слабо мерцавшими стенами, они уселись в удобные кресла. Рядом с их столиком в горшке росла веерная пальма. Тихий ненавязчивый музыкальный фон. Абстрактная скульптура, за ней - освещенная голубым светом сцена. - Кого я вижу! И так рано! Неизвестно когда и как рядом появилась миниатюрная девушка в белом мини из материала под акулью кожу. - Наверху жара, - буркнул Есимура, утираясь надушенным осибори [горячее влажное полотенце, которое подают в ресторанах, чтобы вытирать лицо и руки]. - Что в Татэсина? Когда ты оттуда вернулась? - А я туда и не ездила. Там, говорят, небезопасно. - Боишься землетрясения? Но ведь Татэсина южнее Мацусиро. - Говорят, уже в Комуро трясет. Девочки, которые ездили, угробили машину. На нее упал огромный камень. Правда, они немного повеселились, пошумели в Хаяма. - Джин-тоник, - сказал Есимура бою. - Джин-ликкий, - присоединился Онодэра. - Познакомьтесь. Онодэра - служащий нашей фирмы. А это Юри-сан. - Очень приятно, - сказала Юри. - А чем вы занимаетесь? - Управляю глубоководным судном. - О-о! Подводной лодкой? - Нет, это не военное судно, а такая штуковина, которая может плавать у самого дна на глубине десять километров, - объяснил Есим