удование инженерного судна "Есино", которое должно было стать плавучим командным пунктом при выполнении плана Д. Сегодня ночью из порта Тоба выйдет "Такацуки" и прямо отправится на место первого предполагаемого погружения. Онодэра не был дома больше месяца. Тогда в Киото, едва выбравшись из-под груды обломков и черепицы, он сразу отправился искать телефон. К счастью, телефонную связь быстро восстановили, и он позвонил в Токио. Далее события развивались с молниеносной быстротой. После разговора Онодэра сразу вылетел в Европу для закупки "Кермадека". Даже связаться с родными не успел. Теперь наконец-то выкроились несколько свободных часов, и Онодэра на связном самолете-гидроплане прилетел в Токио. Надо было заехать домой за вещами. Времени было в обрез: завтра вместе с Юкинагой и Танакой он вылетит на том же самолете к "Такацуки", который к тому времени уже будет находиться в полутораста километрах к востоку от мыса Инубо. Прежде чем ехать домой, Онодэра заглянул в главную контору в Харадзюку. Наката, Юкинага и остальные вовлекли его в бесконечный спор о системе связи, общей программе работ и ее деталях. Онодэру поразили бешеный темп и четкость в решении сложнейших вопросов. Но больше всего его удивило, что, несмотря на это, гигантский объем работ не уменьшился. С ума они сошли, что ли? - думал он. Неужели надеются управиться с таким маленьким штатом?.. - Ну вот, Совещательный геодезический совет и Управление метеорологии начали действовать, - сообщил Юкинага, просматривая ленту факсимильных новостей. - Надо поторапливаться. Теперь, после осуществления трехлетней программы по исследованию мантии, они располагают огромной сетью наблюдательных станций, оснащенных самой современной аппаратурой. С ними в контакте многие университеты и лаборатории. Вот ведь сумели охватить практически все области науки о Земле. Вполне возможно, среди них найдется и такой, который обо всем догадается, если будет иметь суммарный анализ изменений в движении земной коры Японского архипелага. - Ничего страшного, пусть стараются, нам от этого только польза, - сказал Наката, усмехаясь. - Нам помогут Ходзуми и председатель научно-технического совета, и мы будем располагать всеми темп же данными, что и они. В общем, они будут нам помогать, сами того не ведая. Ведь профессор Тадокоро уже использовал этот метод, а мы его усовершенствуем. Но вот морское дно для них пока белое пятно, так что козыри в наших руках. - Юкинага-сан, вам, наверное, будет неприятно, но мы собираемся использовать кое-какие наши изобретеньица... - Ямадзаки втянул голову в плечи. - Как вы думаете, что это?.. Не буду вас томить, скажу сразу: устройство для подслушивания компьютера! - До чего мы дожили! - вздохнул Юкинага. - И вы пошли на это? - Да, кое-где мы его используем... - Наката с кисловатой миной покусывал ногти. - Другого выхода нет. Штука-то немудреная. Установки на входе и выходе компьютера регистрируют и передают импульсы. Проанализировав соответствующим образом поступающую информацию, мы можем в общих чертах определить, какого вопроса она касается и какой ответ дал на нее компьютер. - Ладно, будем считать, что я ничего не знаю, - безнадежно махнул рукой Юкинага. - Пусть это будет на вашей совести... Насколько мне известно, последнее время кое-кто в Международном совете по геодезии и геофизике начал проявлять повышенный интерес к изменениям земной коры Японского архипелага. Вот если ученые всего мира сосредоточат свое внимание на Японии, тогда... - Время, Юкинага, время! - Наката хлопнул его по плечу. - Время - единственная паша надежда. Деятелей из совета я знаю. Они еще долго будут раскачиваться. Прежде всего устроят заседание, на котором будут петь дифирамбы японской сейсмологии, самой развитой в мире, а уж потом потихоньку начнут... Хуже будет, если нашими делами заинтересуются крупные иностранные монополии или военные круги. Но все-таки у нас еще есть время - давайте верить в это. Все дело в том, насколько мы их опередим... На сколько лет, на сколько месяцев, на сколько недель, на сколько дней... на сколько минут и даже секунд... - Меня беспокоит еще одно. Известная нам Община Мирового океана лихорадочно разыскивает профессора Тадокоро, - сказал Куниэда. - Профессор отправил им докладную записку, срок договора с ними у него истек... По слухам, общинные заправилы изволят изрядно на него гневаться как на человека, не знающего ни чести, ни совести... - Насчет чести и совести все мы хороши, - Наката похлопал себя по груди. - А что тогда говорить об Онодэре: серьезный инженер солидной фирмы, а взял да испарился в момент землетрясения... При воспоминании об этом у Онодэры засосало под ложечкой. Ну, Есимура, ладно... а директора, наверное, оба были взбешены. - Ладно, от нашей болтовни все равно никакого толку, - Наката, бросив на стол бумаги, громко зевнул. - Давайте сегодня как следует выспимся, а? Завтра начинаем исследовательские работы. Послушай, Онодэра-кун, не сходить ли нам куда-нибудь пропустить по маленькой вместо снотворного? Да и в знак знакомства не мешает. Впрочем, твой случай особый - ведь ты на какое-то время опять исчезнешь из Токио... - Не плохо бы, - Онодэра поднялся, посмотрев на часы. - Посидим часок-другой. Оставив в конторе одного Ясукаву, все отправились в бар с панорамным обзором на последнем этаже супернебоскреба, недавно построенного в районе Ееги. Темноватый зал, где едва можно было разглядеть человеческие силуэты, несмотря на непоздний час, был почти полон. Свечи под красными и зелеными абажурами бросали на столики колеблющиеся пятна света. Тихо играла музыка, негромко беседовали хорошо одетые пары. На дне сине-фиолетового полумрака, словно белесые животы рыб в темноте морского дна, колебались лица, обнаженные руки, плечи. Поблескивали драгоценности. Иногда, словно блицы, вспыхивали огоньки зажигалок. Все пятеро заняли столик у окна и, заказав белое вино, подняли бокалы. - Ну, - сказал Куниэда - за великое начинание... - Какое уж тут великое начинание!.. - рассмеялся Онодэра. - Давайте лучше за успешное завершение исследований. - За успех, благополучие, "Кермадек"! - проговорил Юкинага. - И за будущее Японии... - закончил Наката. Тихо звякнули бокалы. Когда их наполнили второй раз, Онодэра, отключившись от общей тихой беседы, откинулся на спинку стула и сквозь стеклянную стену стал смотреть на раскинувшийся внизу ночной город. Ночное Токио, как всегда, утопало в потоках света. Холодный, синеватый свет ртутных фонарей скрещивался с белыми лучами автомобильных фар и с красными - подфарников; скоростное шоссе, освещенное желтыми натриевыми фонарями, извивалось, будто гигантский удав, небоскребы, словно черные чудовища, глядели в ночь мириадами ярких глаз. Отсюда просматривались районы Акасака, Роппонги и даже Гиндза. Красный, синий, зеленый, бледно-сиреневый неоновый свет, кружа в ночном небе, неутомимо выписывал одни и те же буквы и иероглифы. Глядя на озаренное многоцветными отблесками небо, казалось, что слышишь даже шум веселья, бушевавшего под этим небом. Бары Гиндзы - бесконечный наземный и подземный лабиринт... И в каждом из них красивые, тоненькие, хорошо одетые девушки чокаются с холеными клиентами, или, мило смеясь, берут маслину с блюдечка для закуски и подносят к ярко-карминным губам, или танцуют, ритмично покачивая бедрами... На центральных улицах уже начинают собираться такси, скоро появятся первые ночные пассажиры. Метро, электрички, частные машины... Хостэс отправляются с клиентами в дальние поездки - в Атами, Хаконэ... А в Роппонги и Ееги веселье и разгул только-только начинаются... Токио... гигантский, самый оживленный город в мире, где обитает двенадцать миллионов человек... И этот город, где живут славные, жизнерадостные люди, умеющие изящно повеселиться, и Японский архипелаг, на котором он... Разве можно в это поверить?! Разве может такое случиться? Этот город, самый большой в мире... Пусть земля, на которой он стоит, невелика, но все же она протянулась на две тысячи километров и занимает площадь в триста семьдесят тысяч квадратных километров... Эта земля держит на себе не одну трехтысячеметровую вершину, и еще горы, леса, поля и реки... и сто десять миллионов человек, и необходимые для их жизни города, промышленные предприятия, жилые дома, дороги... Быть того не может! Абсурд! Как только такая мысль могла прийти в голову? Онодэра сквозь стекло остановившимся взглядом смотрел в ночь. Почти касаясь окаймленной светящимися точками Токийской башни, вниз, в сторону аэропорта Ханэда, скользнул гигантский аэробус внутренней линии, похожий на страшную черную птицу. Его белые и красные бортовые огни, помигав, растаяли вдали. А если это все-таки случится, если произойдет то, чего боится профессор Тадокоро... На самом деле произойдет... Что будет тогда с этим гигантским городом и наполняющей его жизнью? А скромные надежды ста десяти миллионов человек?.. Надежды, которые они вынашивают в сердце и возлагают на завтрашний день своей страны, расцветшей на этих островах, уходящей историческими корнями в его почву... Построить свой дом. Родить и вырастить детей. Поступить в университет. Съездить за границу. Девочки, мечтающие стать певицами, мальчики, мечтающие стать художниками. Мужчины, ищущие мгновенного наслаждения в вине, в веселой беседе с женщинами... Получающие маленькие радости на рыбалке, от игры в гольф, за картами... Что станет со скромными надеждами ста миллионов человек? Наслаждайтесь, почти молитвенно подумал Онодэра, глядя на море света. Хотя бы сейчас, пока еще можно, веселитесь как следует. Все! Из каждого мгновения извлекайте радость, оно не вернется, не повторится, это мгновение! Пусть останется хотя бы воспоминание о скромной, маленькой радости. Это лучше, чем ничего. Ловите радость сейчас, сразу, без промедления! Завтра может не наступить... - Пошли, - Наката, взглянув на часы, поднялся. - Давайте сегодня все как следует выспимся. - Думаю, твоя квартира в порядке, - сказал Юкинага Онодэре. - Ясукава поручил смотрителю дома поглядывать за ней. - И квартплату аккуратно вносил... Когда все подошли к кассе, миниатюрная девушка в платье модного этой осенью бежевого цвета с зеленоватым оттенком, взглянув в лицо Онодэры, вдруг негромко вскрикнула: - Ой! Если не ошибаюсь, это вы... - А-а, - Онодэра вспомнил вдруг эту девушку. - Кажется, Мако-тян? - Да, верно. Вы, значит, запомнили! Спасибо, вы меня растрогали, Онода-сан... Нет, извините, Онодэра-сан. - Правильно. Вы ведь, кажется, в "Мирте" работаете? - Да, но вы с тех пор ни разу у нас не были. Юри-сан очень сожалела, что вы так и не научили ее нырять с аквалангом, - проговорила девушка, которую звали Мако. Не обращая внимания на своего солидного спутника, она так и прилипла к Онодэре. - Пожалуйста, заходите к нам! Да, Есимура-сан говорил, что вы уволились из их фирмы, это правда? Онодэра мрачновато кивнул. - Ну, пока, - сказала девушка. - Заходите, пожалуйста... Звоните... Обязательно, хорошо? - Весьма мила! - не без иронии заметил Куниэда. - Она что, хостэс? - Да. Ни к чему эта встреча, - Онодэра смотрел вслед девушке, которая, что-то щебеча своему спутнику, направилась в зал. - Может, предупредить, чтобы никому не рассказывала? - Думаю, не стоит. Судя по ней, она ни о чем не подозревает, - сказал Наката. - Да к тому же завтра ты будешь в море, вернее, на его дне. Подъехав к своему дому в Аояма - дом строился как кооперативный, но впоследствии квартиры стали сдаваться внаем, - Онодэра хотел было прежде зайти к смотрителю, но у того на двери висел замок. Тогда он поднялся в лифте на третий этаж, подошел к своей квартире и вдруг почувствовал, что в ной кто-то есть. Посмотрел на замок. Он был выломан. Повинуясь мгновенному порыву, Онодэра распахнул дверь и ворвался прямо в комнату. Там ярко горел свет, на полу в обнимку валялась полуголая пара. - Это еще что такое?! - крикнул Онодэра, но тут на его затылок обрушился сильный удар. Теряя сознание, он услышал высокий женский смех. Без сознания он, должно быть, пробыл совсем недолго. Когда пришел в себя, кто-то запихивал ему в рот кляп - грязный скомканный носовой платок. Его руки были связаны за спиной, ноги - у щиколоток. Однако связали его кое-как, наспех. В комнате было пять человек, три парня и две девчонки. Все молодые, не старше двадцати. Парни долговязые, небритые, в помятых грязных рубашках. Одна девчонка была в туго обтягивающих джинсах, другая - в комбинации, даже без трусов. Один из парней тоже был без трусов; выставив свой тощий зад, он на четвереньках ползал по полу и ойкал рыдающим голосом. Другой, глядя на него, бессмысленно гыгыкал и бренчал на гитаре с двумя лопнувшими струнами. Девушка в комбинации, забравшись на кровать, назойливо приставала к третьему парню с длинными до плеч волосами. Но парень не обращал на нее внимания, он хватал и пожирал разбросанные прямо на одеяле куски консервированного мяса. ...А-а, вот это кто... доппи... - подумал Онодэра, глядя на их мутные глаза и дряблую кожу. Доппи - бич современных городов Японии... Парни и девушки, одурманенные синтетическим наркотиком, новым видом ЛСД. Эти наркоманы уже давно стали серьезной проблемой. К сожалению, их число не уменьшалось, в последнее время их стало особенно много. Раньше это были подростки в основном из зажиточных семей, избалованные, ни в чем не знавшие отказа и отчасти поэтому сбившиеся с пути. С возрастом эти молодые люди чаще всего оставляли свои дурные привычки и приобщались к нормальной жизни. А сейчас возрастной состав наркоманов изменился, среди них были и двадцатипяти- и тридцатилетние. Они перепробовали все наркотически действующие средства, начиная со снотворных и глазных капель и кончая марихуаной, лакокрасителями и ЛСД. Сейчас у них наибольшей популярностью пользовался наркотик неизвестного происхождения "доп", поступавший в Японию из американских преступных синдикатов. Объединив "доп" и старое "хиппи", их прозвали "доппи". И если раньше наркоманы не доставляли окружающим особенных хлопот, то в последнее время их поступки стали приобретать злостный характер. В наркотическом состоянии они то угоняли машины, то вторгались в чужие квартиры, но, будучи привлеченными к ответственности, не несли большого наказания. Им оказывали снисхождение, принимая во внимание возраст и полуневменяемое состояние, в котором совершались преступления. И вот эти типы сейчас захватили и вконец разорили квартиру Онодэры. Стереофонический проигрыватель был разбит, долгоиграющие пластинки превратились в груду осколков, матрац на кровати разорван, телевизор опрокинут, из холодильника все выкинуто, ковер в блевотине. Однако, глядя на это печальное зрелище, Онодэра, к собственному удивлению, не возмутился. Он подвигал руками, и узлы, завязанные этими очумевшими ребятами, быстро ослабли. Когда он начал неторопливо распутывать ноги, они, разинув рты, удивленно на него смотрели. - Куда это годится! - подала голос девчонка в комбинации. - Смотрите, он же развязался! Пока Онодэра поднимался на ноги, они все еще в замешательстве смотрели на него. Первым бросился парень с гитарой. Онодэра тут же отнял у него гитару и ударил ею парня так, что голова проломила корпус инструмента, совсем как в кинокомедиях. За минуту он расправился и с остальными. Что за мальчишество, думал Онодэра, связался с паршивыми сопляками!.. Но руки его работали беспощадно, он отбросил к стене даже девчонок, с визгом впившихся в него зубами. - Если уж решили попользоваться чужой квартирой, то могли бы и поаккуратней!.. - сказал Онодэра валявшимся на полу тяжело дышащим парням. - Давайте-ка, займитесь уборкой. Впрочем, какой от вас толк, если вы такие очумевшие. Но блевотину-то я вас заставлю убрать! С этими словами Онодэра схватил одного из парней за шиворот и ткнул лицом сначала в консервы на кровати, потом в блевотину на полу. То же самое проделал с остальными двумя парнями. И девчонок, позеленевших от страха, схватил за волосы и тоже ткнул в блевотину. - Давайте, жрите! - крикнул он. - Лижите. Говорят, среди ваших часто совершаются подобные церемонии! Он не ослабил рук и тогда, когда девчонки заревели. И тут ему стало противно от собственной вспышки жестокости, которую он в себе и не подозревал. Правда, когда-то давно, мальчишкой, он частенько дрался, были на его счету и бессмысленно грубые выходки, но через это проходит, наверное, каждый подросток... - Полицию вызывать я не стану, - сказал он, вышвырнув их в коридор, словно тряпки. - Проваливайте отсюда, и побыстрее! Наслаждайтесь, глотайте свои наркотики, да побольше! Подыхайте, если охота! Несмотря на шум, двери соседних квартир даже не приоткрылись - типичное для многоквартирных домов холодное равнодушие. Захлопнув дверь, Онодэра со вздохом оглядел комнату. Решив попросить уборщицу навести порядок, он принялся складывать в чемодан самое необходимое. Накопилось много писем, в большинстве своем он их выбрасывал не распечатывая. Среди вызовов из фирмы были письмо и записка от Юуки. Видно, тот не раз приходил сюда, надеясь что-нибудь узнать. С тяжелым сердцем Онодэра и их, порвав, выбросил в мусоропровод. Магнитофонная кассета для записи телефонных разговоров в отсутствие абонента была полностью использована. Перемотав, он прослушал ее. Большинство звонков было из фирмы. Последним зазвучал женский голос. Он перемотал это место еще раз, начал слушать внимательнее и узнал голос Рэйко: "Приехала в Токио, вот и позвонила... Спасибо, что тогда... Вскоре после того землетрясения у меня скончался отец. Как только завершатся все похоронные дела, я уезжаю в Европу. Думаю, это будет во второй половине сентября. Если успеете, позвоните, пожалуйста, мне в Хаяма. Правда, у меня нет особых к вам дел..." На этом голос умолк, наступила тишина, и, когда Онодэра уже собрался перемотать пленку, голос опять зазвучал, печально и хрипловато: "Хочу... с вами... Прощайте!" Он перемотал пленку, немного подумал, потом стер запись. Ему показалось, что открылась наружная дверь. Он обернулся. Давешняя девчонка, которая была в одной комбинации, стояла на пороге, испуганно глядя на него круглыми глазами. Шея и подбородок у нее все еще были в блевотине. - Что тебе? - спросил он. - Это... я туфли забыла... - сказала девчонка. Ее землистое, застывшее лицо было совсем детским и жалким. Вероятно, действие наркотика кончилось. И такую девчонку, почти ребенка, он в гневе так страшно проучил! Ему стало неловко. Он вытащил из-под кровати туфли со стоптанными каблуками и протянул ей. - Спасибо... - Постой... - остановил ее Онодэра. Помертвев от страха, она обернулась. - Умойся, тогда пойдешь. Она топталась у двери. Он взял ее за руку, повел в душевую и открыл кран над умывальником. Девчонка, покорившись, стала мыть лицо, и вдруг ее плечи затряслись от рыданий. Узенькие, худые, словно у маленького ребенка, плечики... Он дал ей полотенце, а другим, смочив его, сам вытер ее испачканные, редкие, выкрашенные в рыжий цвет волосы. Он думал о том, что не проронит ни одного успокаивающего слова. Когда девчонка, всхлипывая, дошла до входной двери, он положил ей руку на плечо. - Что, хороший был балдеж? В кармане-то, небось, шиш теперь? - не дожидаясь ответа, Онодэра вытащил из бумажника все, какие там были, деньги и вложил ей в руку. - Можете начинать все сначала! Давайте, балдейте на всю катушку! Но, смотрите, не мешайте жить другим. Девчонка ошалело смотрела то на него, то на деньги. Он подтолкнул ее к выходу и захлопнул дверь. Придется сегодня ночевать где-то в другом месте. Надо дать денег смотрителю и попросить его вызвать уборщицу. Когда Онодэра с чемоданом в руках вышел в общий коридор, девчонки уже не было. Он посмотрел в окно. Внизу, в стоявшей среди кустов машине, обнималась какая-то парочка. Вздохнув, он отошел от окна. И тут снова загудела земля, дом закачался. Разом погасли все лампочки, раздался звон бьющихся оконных стекол. Кто-то закричал на другой стороне мрака. Схватившись за оконную раму, он в который уже раз отдался гулу и тряске. Сильное... - подумал он. Толчки один за другим раскачивали темноту. За окном с вылетевшими стеклами сверкнула синяя, похожая на электрический разряд вспышка. Земля тряслась и тряслась, словно намереваясь опрокинуть мрак. 5 Конвойное судно "Такацуки" водоизмещением в три тысячи пятьдесят тонн, оснащенное управляемыми на расстоянии вертолетами с ракетными глубинными бомбами, было спущено на воду в период перевооружения сил самообороны. Затем некоторое время оно находилось в запасе, а год назад вернулось в строй в качестве корабля специального назначения. Теперь вертолеты-носители с него были сняты, а на корме, на спусковых рельсах для мин, была установлена тележка для "Кермадека". Разумеется, это была идея Катаоки. Катаоке, инженеру-электронику по специальности, приходилось принимать участие в оснащении военных кораблей, так что срочное переоборудование судна не явилось для него чем-то совершенно новым. "Такацуки" имел двухвинтовой турбинный двигатель мощностью в шестьдесят тысяч лошадиных сил и сейчас бороздил океан к востоку от Японского архипелага. Работали по уплотненному графику. За две недели по указанию профессора Тадокоро "Кермадек" совершил более двадцати погружений в районе между 142ь и 145ь восточной долготы и 34ь и 45ь северной широты. В открытом море Санрику, где уже давало себя чувствовать устремлявшееся к югу холодное Курильское течение, батискафу пришлось довольно туго. Волна все время была высокой, над водой то и дело расстилался густой белесый туман. "Кермадек", как скорлупку, швыряло на подводных приливных течениях. Несколько раз поднимался сильный шторм, видимость даже на большой глубине была нулевой, и погружение приходилось откладывать. Бывали и такие дни, когда вокруг "Такацуки" кружили иностранные сторожевые суда. От ежедневных погружений кожа Онодэры посерела, щеки запали, воспалились глаза. Даже побриться порой он не успевал. Начали мучить боли в суставах и бессонница. Сказывалось и напряжение от того, что "Кермадек", хоть и незначительно, по все же отличался от привычного "Вадацуми". Но больше всего изматывало однообразие. Ежедневные погружения на семь-восемь тысяч метров на крохотном, словно буй в бушующем море, батискафе. По командам профессора Тадокоро Онодэра маневрировал, включал прожекторы, пускал подводные осветительные ракеты, делал фотоснимки, перематывал видеопленку, опускал за борт и на дно измерительную аппаратуру... На больших глубинах температура понижалась до плюс двух-трех градусов по Цельсию, от измерительной аппаратуры веяло ледяным холодом, после каждого погружения приходилось обновлять осушители, иначе внутри гондолы все делалось мокрым. К тому же в наспех переоборудованной гондоле, до отказа заполненной всевозможными приборами, негде было повернуться, а каждое погружение длилось несколько часов. Естественно, Онодэра вконец измотался и физически, и душевно. - Смотри, береги себя, - озабоченно говорил Юкинага. - Мы-то все взаимозаменяемы, а тебя пока заменить некем. Судовой врач тоже забеспокоился, попросил прислать врача-специалиста для подводников. После принятых мер суставные боли поутихли, но бессонница никак не проходила. "Такацуки" сначала шел над Японским желобом с юга на север, а потом повернул назад, всего он покрыл расстояние в две тысячи километров, при этом погружения "Кермадека" происходили почти ежедневно. Днем во время погружения "Такацуки" стоял на якоре, а ночью на предельной скорости шел к следующему намеченному пункту. Таким образом в восточную сторону Японского архипелага понемногу вбивали крохотные зонды. Но при двухтысячекилометровой протяженности архипелага "Кермадек" мог ощупать лишь незначительную его часть. Что же это за работа? - порой думал Юкинага, подавленный бесконечностью и безграничностью того, чем он занимался. Батискаф... все равно, что блоха на животе циклопа... В открытом море у Теси на дне желоба несколько раз попадали в зону действия мелкофокусного землетрясения. При давлении воды в одну тонну на один квадратный сантиметр на батискаф неожиданно обрушивался удар, его начинало кружить на месте, гондола скрипела. Становилось жутко, хотя все знали, что надежность батискафа обеспечена десятикратно. Но и в таких условиях исследования продолжались. К счастью, в основном погода была хорошей, и работы лишь незначительно отставали от графика. Лицо профессора Тадокоро становилось все более бледным, щеки заросли щетиной, глаза стали излучать странный лихорадочный блеск. Беспрерывная эксплуатация дала себя знать: на семнадцатый день в двигателе "Кермадека" обнаружились неполадки, пришлось отменить погружение. Профессор Тадокоро, запершись в офицерском салоне, погрузился в вороха свежих данных. Онодэра, борясь с вялостью всего тела, вместе с механиками "Такацуки" угрюмо и молча ремонтировал "Кермадек". Наконец на девятнадцатый день с небольшим опозданием прибыло инженерное судно специального назначения "Есино". На "Такацуки" поднялся радостный крик, когда над горизонтом показались три радарные мачты и огромная параболическая антенна космической связи "Есино". На его низкой корме по обеим сторонам ангара, в котором обычно держали гидросамолеты, на рельсах стояли большие подъемные краны, из-под кормы виднелись манипуляторы. Краны с легкостью могли поднять на корму подхваченный буксирным канатом "Кермадек" и так же без труда спустить его в воду. Это сулило значительное облегчение работ. На "Есино" прибыл Катаока, маленький, по-мальчишески круглолицый, почти коричневый от загара молодой человек с очень блестящими глазами. - Извините, задержались! - сияя улыбкой, сказал Катаока в микрофон с капитанского мостика. - Немедленно приступим к перегрузке. Здесь и Наката-сан и Куниэда-сан. Скоро на связном самолете прилетит и Ямадзаки-сан. Вы ведь намерены здесь провести совещание? Когда собирались сесть на катер, чтобы перебраться на "Есино", капитану "Такацуки" передали радиограмму. Пробежав ее глазами, капитан протянул лист профессору Тадокоро. - В Хаконэ появились признаки извержения, - хмуро сказал капитан. - И на острове Миякэ начался подземный гул. Вовремя мы освободились, приказано немедленно идти на Миякэ. Уже спущенный на воду желтый "Кермадек", покачиваясь на буксирных канатах, медленно подходил к корме "Есино". Как только закончилась перегрузка, "Такацуки", разрезая волны, стал быстро удаляться. Онодэра и Юкинага помахали ему вслед. - Тут не до прощального обеда! - грустно усмехнулся Наката. - Что будем делать? Сразу начнем совещание? - Разумеется! - решительно заявил профессор Тадокоро. - Представимся капитану и приступим. Где? - Но прошу вас, прежде разместитесь, пожалуйста, по каютам, - сказал Куниэда. - Потом я провожу вас в штаб-каюту по осуществлению плана Д. Там и проведем совещание. Через двадцать минут все собрались в штаб-каюте, расположенной в носовой части верхней палубы. На одной стене мигали лампочки компьютера, крутились бобины запоминающих устройств, на другой - висели электронно-люминесцентная схема продвижения работ и знакомая всем карта Японского архипелага из лаборатории профессора Тадокоро. В центре каюты находился огромный прозрачный прямоугольник. Внутри он казался пустым, но когда Катаока нажал какую-то кнопку, там появилось цветное стереоскопическое изображение Японского архипелага. Все невольно ахнули. - Правда, красиво? - спросил Катаока, показывая в улыбке сверкающие белизной зубы. - Это проекционный экран для голографических снимков, разработанный НИИ Управления самообороны. Думаю, это первый в мире экранный блок реальных, а не фиктивных изображений. Этот необычный блок кажется совершенно прозрачным, но на самом деле в нем содержатся монокристаллы полупроводников. - Что, снимки, сделанные с воздуха, сразу приобретают в нем объемность? - спросил Юкинага. - Нет, не так все просто. На основании инфракрасного стереоскопического снимка, сделанного с большой высоты с применением параллактической съемки, изготовляется цветной макет. Потом его облучают лазерным лучом и изготовляют диапозитив. Почему? Да потому, что голографический диапозитив получается при использовании интерференции отраженных от объема лазерных лучей. Вот он, диапозитив. Вытащив из-под блока небольшой жесткий монохромный негатив величиной с визитную карточку, Катаока показал его всем. В нем можно было увидеть только какие-то облачка, завихрения, полоски - рисунок интерференции. - Как интересно... - пробормотал Онодэра. - Значит, на эту штуку направляете лазерный луч, и мы видим это голографическое цветное изображение? - Да. В последнее время очень упростилось изготовление объемных цветных макетов из стереоскопических снимков. Достаточно лишь вывести регулирующий знаменатель раскладки материала, пропустив через анализатор раскладку параллактического снимка. В настоящее время даже не делают фотографических снимков. На определенном расстоянии над определенным участком земли летят два самолета, снимая телекамерой и сразу регистрируя первичную информацию... Только голограммы удобнее для сохранения большого количества стереоскопических изображений. Вместе с движением переключателя в экранном блоке появлялись объемные изображения, на некоторых виден был и рельеф морского дна. Катаока продолжал манипуляции у операторской панели, и над объемным изображением стали появляться светящиеся точки, стрелки. На него можно было проецировать данные о тепловых потоках, гравитационном и геомагнитном полях, вертикальных и горизонтальных движениях земной коры, активности вулканов. - Подсоединив устройство к компьютеру, вы сможете наглядно представить себе поступающие данные. В общих, конечно, чертах, - сказал Наката. Это устройство, хранившее в себе в микрофильмах несколько тысяч карт и схем, было гордостью Накаты. - Пробный экземпляр, разработанный для объединенного штаба самообороны... А мы его взяли, так сказать, целиком и полностью, - сказал Катаока, усмехаясь и нажимая одну за другой кнопки на панели. - Директор НИИ, наверно, получил за это нагоняй. - Та-ак... - Куниэда всех оглядел. - Может быть, приступим к совещанию, профессор? Профессор Тадокоро сидел, отвернувшись к стене, и, сжав голову руками, о чем-то сосредоточенно думал. Юкинага видел лицо ученого в профиль, и его поразило выражение этого заросшего щетиной свинцово-серого лица - на нем читались глубокая скорбь, почти отчаяние. - Тадокоро-сенсей, - обратился к нему Наката. - Все наши сотрудники на месте, за исключением Ямадзаки. Мы будем вам весьма признательны, если вы всем нам в общих чертах изложите цель нашего плана и расскажете, что удалось на сегодняшний день сделать для его осуществления... - Сенсей... - Юкинага подошел к профессору и положил руку ему на плечо. - Вы плохо себя чувствуете? Профессор вздрогнул, словно от удара током, и вскочил со стула. - Да-а... - сказал он, глубоко вдохнув и выдохнув воздух. - Да, ведь нужно... Затем профессор подошел к столу, за которым все расположились. Посмотрел на компьютер, проекционный экран, операторские панели, потом странным, словно вопрошающим, взглядом уставился на трехмерное изображение Японского архипелага. По мере того как он вглядывался в вереницу знакомых островов, лицо его постепенно оживало, заблестели глаза. - Интересное приспособление... - пробормотал Тадокоро. - А можно проецировать более обширные районы земли? Например, всю западную часть Тихого океана, включая Юго-Восточную Азию? - Пока это предел, - сказал Катаока, передвигая диапозитив. Появились изображения островов Бонин, Окинавы, Тайваня, Филиппин, Корейского полуострова. - Хорошо, оставим это, - профессор подошел к карте Японского архипелага. - Садитесь, пожалуйста, господа, - сказал он низким, хриплым голосом. - Сейчас я попробую вам кое-что объяснить. Все расселись за столом. Профессор опустил глаза, казалось, он что-то сосредоточенно обдумывал. Юкинага смотрел на него, не отрываясь, и тут ком подкатил у него к горлу: что стало с человеком за какие-нибудь два-три месяца, как он постарел! Словно десять лет прошло! Поседел, лицо словно маска, морщины, как у дряхлого старика, воспаленные глаза, опухшие веки и это выражение бесконечной усталости... - План Д... - начал профессор лишенным интонаций голосом, - является планом изучения и исследования возможности больших изменений в геологическом строении Японского архипелага... Гипотеза о возможности таких изменений смутно возникла у меня в результате изучения собранных мною по этому вопросу материалов. Профессор остановился, вздохнул. - Речь идет о предполагаемых изменениях такого огромного масштаба, которые могут нанести непоправимый ущерб нашей стране... и даже о таких изменениях... в результате которых Японский архипелаг... может... вообще исчезнуть... Слушавшие почувствовали озноб. Взяв шариковую ручку, профессор постучал ею по карте. - В настоящее время план Д состоит из плана номер 1 и плана номер 2. В зависимости от развития событий возможны еще и другие варианты. По плану Д-2 изучаются меры, которые необходимо будет принять для спасения японского народа и его материальных и культурных ценностей в случае наихудшего исхода. План Д-1 - это то, чем мы заняты сейчас. Профессор, прижав руку ко лбу, на минутку задумался. Потом заговорил опять: - Начну по порядку. Я занимался изучением подводных вулканов, особенно вулканов на дне Тихого океана, ими я занимался более десяти лет. Постепенно от подводных вулканов перешел к горным грядам на дне океана, потом область моих исследований расширилась - я заинтересовался геологической структурой морского дна, а затем и структурой глубинных слоев под дном океана... - профессор оперся руками о проекционный блок. - Я обратил внимание на то, что характер гравитационного поля в морях вокруг Японии по сравнению с данными десятилетней давности сильно изменился. Это показалось мне странным. Для подобных изменений такой срок слишком короток. Меня насторожила эта внезапность. Величина изменений составляла от десятков до ста миллигал, а область изменений переместилась на несколько сот километров на восток. Вместе с этим начали приобретать необычный характер геоток и геомагнетизм. Что же касается теплового потока, который под Японским морем всегда был большим, то он необычайно возрос. И тут к северу от островов Бонин исчез один островок. За одну ночь погрузился в морскую пучину клочок земли, возвышавшийся на несколько десятков метров над уровнем моря. Совершенно загадочное явление. Профессор Тадокоро посмотрел прямо в лицо Онодэры. Онодэра судорожно сглотнул. - Когда я изучал это явление, мне в голову пришла еще одна мысль. И тогда я стал проверять возникшее у меня предположение. В настоящее время мы занимаемся тем же. А предположение состояло в следующем: не претерпевает ли внезапных изменений встречное перемещение вещества в мантии под Японским желобом? - А что такое встречные перемещения вещества в мантии? - спросил Куниэда. - Объясните, пожалуйста. - Н-да... - свинцово-серое лицо профессора чуть оживилось. - Что же, можно. Среди вас есть и те, кто понимает, о чем идет речь, и те, кто имеет об этом весьма приблизительное представление. Что же, рассмотрим вкратце основные моменты. Профессор нажал кнопку. Спустилась грифельная доска. Юкинага вспомнил лекции профессора, доставлявшие ему большую радость массой интереснейших побочных экскурсов. Профессор очень точно, словно циркулем, начертил мелом два круга - один внутри другого. - В центре земного шара, словно яичный желток, находится его ядро, которое окружено мантией, самый внешний тоненький слой ее мы называем земной корой... Ну, это вы еще в средней школе учили! - профессор стукнул мелом но кругу. - Если быть точным, ядро делится на внутреннее и внешнее, так же как и мантия - на нижнюю и верхнюю. Земная кора в свою очередь делится на составляющие ее сима и сиаль. Между земной корой и мантией существует четко выраженная граница - слой Мохоровичича. Впрочем, эти подробности сейчас не важны. Считается, что мантия состоит из твердой массы, внешнее ядро из жидкой, а внутреннее опять из твердой. К такой гипотезе привел характер распространения Сейсмических волн внутри земного шара. Разумеется, ядро состоит из тяжелой материи, мантия менее тяжелой, а земная кора из самой легкой. Давление в районе центра земного шара предположительно составляет три миллиона атмосфер, температура - шесть тысяч градусов по Цельсию, ближе к границе мантии - около четырех тысяч двухсот градусов, а в той части, где она граничит с земной корой - шестьсот-восемьсот градусов под материковыми массивами и максимум двести градусов под морским дном. Кстати, толщина мантии составляет почти половину радиуса земного шара, то есть примерно две тысячи девятьсот километров. По сравнению с пей земная кора очень тонкая: на суше ее толщина не превышает тридцати километров, а на дне океанов - всего лишь пять километров, не больше. Материковые массивы возвышаются на мантии, как айсберги, разбросанные по рельефу симы. Это значит, что в таких местах, где есть высокие горы типа Гималаев или Анд, материк глубоко врезается в земную кору. Так называемая изостатика... Онодэра слушал профессора, и порой ему становилось не по себе, казалось, пол под ногами вот-вот расплавится и потечет. Существует выражение "Прочен, как сама земля", а оказывается, человек ходит по тонюсенькой кожице этой ощетинившейся горами планеты, диаметр которой равен двенадцати тысячам семистам километрам. Все возникло на этой кожице - и человечество, и его цивилизация... и сама жизнь... А на дне океана всего пять километров... Толщина, немногим больше одной тысячной радиуса земного шара... С чем бы это сравнить?.. Ну да, детский воздушный шарик с его пленочкой в две десятых миллиметра!.. - Здравый смысл нам подсказывает, - продолжал профессор, - что состоящая из оливина мантия является твердым телом. Казалось бы, об этом свидетельствует и распространение в ней сейсмических волн. Однако в мантии существуют течения, наблюдаемые на протяжении длительных геологических периодов. Это позволяет нам предположить, что она находится в жидком состоянии. Впервые эту гипотезу выдвинул Холмс, профессор Эдинбургского университета, вслед за теорией передвижения материков Вегенера, которая приобрела широкую известность в 1929 году. Холмс считал, что основным источником энергии для передвижения материков служат встречные потоки мантии. Но вскоре его гипотеза вместе с теорией Вегенера была забыта. Однако в последнее время, когда широко развернулось изучение дна океана, многие явления объяснить без нее стало прямо-таки невозможным. И это произошло независимо от выводов, к которым пришли в пятидесятые годы англичане Ланкери и Блаккет: изучая вопросы земного магнетизма, они доказали, что передвижение материков действительно происходило. Уилсон из университета в Торонто вновь связал передвижение материков с энергией встречных потоков мантии. В общем мантия в своих глубинных участках течет со скоростью один-два сантиметра в год, а ближе к своей поверхности - со скоростью от двух до шести сантиметров, что приводит к значительным перемещениям земной коры, в особенности на дне океанов, и, по-видимому, служит причиной появления дугообразных горных гряд у