инесла кофе и взяла инициативу в свои руки. - Уныние в этой комнате уже сгустилось, как туман, - с деланным оживлением сообщила она, наполняя чашки. - Сегодня с утра Эффект все время возрастал. Мне кажется, это может стать опасным. Поселок наполнен отчаянием, и оно все усиливается. Обратная связь, так вы это назвали, профессор Суиндон? Этак недолго дойти до самоубийств. Мы должны проанализировать вопрос. Начинайте вы... Я заставил себя подумать. Да, действительно, эмоциональный настрой выходил из-под контроля. - Я жалею о гибели Кларка, - начал я, и волны горя накатывались на меня. - Но, откровенно говоря, однажды он оштрафовал меня за нарушение правил вождения, на мой взгляд, несправедливо или, возможно, чрезмерно придирчиво. - Я старался думать логично в этом тумане. - С тех пор я никогда не доверял по-настоящему этому человеку. Если не считать шока, то в остальном, мне кажется, мое огорчение по поводу его гибели сугубо эгоистично и вызвано тем, что в поселке больше не будет знакомой фигуры. Я привык видеть его; будет непривычно, когда его место займет новый человек, и это меня беспокоит. Я не могу заставить себя выразить сочувствие его семье, потому что едва знаю их. Ну а что до мгновения его смерти, - продолжил я с неожиданным озарением, - то, по-моему, все дело в переносе. Я страшно перепугался, потому что мысленно поставил себя на его место. - А фермер Блэкстоун? - спросила миссис Эрншоу. - Сказать по правде, мне до него нет никакого дела. Упорно работающее животное. По-моему, я никогда не воспринимал его как личность. - Эрик Фипс? - В последнее время я был с ним в ссоре, но я сочувствую Джейн. - Ваша очередь, Джейн, - сказала миссис Эрншоу. Джейн задумчиво отхлебнула кофе. - Ты напрасно сочувствуешь мне из-за Эрика Фипса, Марк, - начала она, - потому что я больше переживаю из-за Алана. Для него эта потеря намного тяжелее, чем для меня. В конце концов, погиб его отец. Мое же горе эгоистично: я всего лишь жалею, что мне больше не доведется встретиться с Эриком Фипсом, как тебе с полисменом Кларком. Это эгоизм, так что, пожалуй, не стоит так уж переживать. Но Алан - другое дело. Они с отцом были близки. Миссис Эрншоу мрачно улыбалась, и я заметил, что атмосфера отчаяния в комнате определенно ослабла. - Какие же мы мерзавцы. Понимаете, Джейн? Горе Алана, если бы он его проанализировал, тоже оказалось бы эгоистичным, и, следовательно, не в счет. Существенно только бескорыстное горе, потому что его невозможно прогнать рассуждениями. Но если проследить бескорыстное горе до истоков - от профессора Суиндона к вам, к Алану, затем, возможно, к его матери, - рано или поздно мы придем к кому-то, кому просто жалко самого себя. Поэтому нет смысла убиваться из-за всего этого. Давайте забудем. Растравляя себя, мы ничего не выигрываем. Погибли люди. Ну и что? Не в первый раз погибают люди. Это звучало бессердечно, но миссис Эрншоу была права. В нынешней обстановке такой взгляд на вещи становился единственным выходом. Мы просто не могли позволить себе роскошь предаваться лишним эмоциям. Мисс Коттер подняла глаза. По-моему, она не слушала. Она промокнула влажные щеки платком. - Бедняжки, - простонала она. - Заткнись, - грубо бросила миссис Эрншоу. - Ты отстала, Элси. Мы сидели в слегка разрядившейся атмосфере, и мисс Коттер перестала плакать. Я не осуждал ее за тупость - эта чувствительная женщина привыкла выполнять указания. Окруженная людьми, одолеваемыми эмоциями, она сама становилась отражением этих эмоций. Теперь в атмосфере дома осталось одно-единственное ощущение - неясный отголосок бессильного гнева, источаемого поселком. - Итак, - высказалась миссис Эрншоу, - нам теперь не хватает только какого-нибудь развлечения. Эту мысль ей внушило неожиданно возникшее, расплывчатое, но бесспорное ощущение тревоги, которое уловил и я. Я увидел, как Джейн настороженно подняла голову. На улице раздались торопливые шаги, и дверь распахнулась. Вошел Том Минти, его волнение и спешку скрывала ленивая улыбка. - Послушайте, - начал он, - не хотелось бы вас беспокоить, профессор, но они идут за вами. - Он увидел Джейн, и улыбка на его лице стала шире. - Значит, это правда, - пробормотал он. - Она здесь ночевала. Ну и развратник же вы, профессор. Взяли и совратили красивую девушку. - О чем ты говоришь? - перебил я. - Кто идет за мной? Почему? - Ну, если вы не знаете, тогда никто не знает. Но только они идут. Я бы сказал, что это чуть ли не весь Риверсайд. На мой взгляд, они похожи на линчевателей. Я уловил отдаленную волну эмоций; мое сердце сжалось. Том говорил правду. - Но почему, Минти? - повторил я. - В чем я виноват? Он все еще улыбался. - Ну, помимо того, что вы соблазнили Джейн, они винят вас за то, что случилось сегодня на реке. Если бы, дескать, вы получше объяснили что к чему, вы, мол, могли бы их остановить. - Но я же пытался! Оли не захотели слушать! - Значит, плохо старались. Может, они считают вас специалистом по Разумам и думают, что вы все могли предсказать. - Его взгляд устремился куда-то вдаль, и улыбка исчезла. - А может, они ослепли от ярости и просто хотят кого-нибудь убить. - Профессор! - неожиданно сказала миссис Эрншоу. - Посмотрите на него! Прощупайте его мысли! Мысли Тома Минти мягко коснулись моего разума, необъяснимо ясные и спокойные. Ему было наплевать. Как в романах: хладнокровный убийца, наемник с винтовкой, который стреляет, усмехается и потом в поезде по дороге домой читает комиксы. Пользуясь избитым сравнением, ему убить человека что муху прихлопнуть... - Нет, профессор! - воскликнула миссис Эрншоу. - Вы ошибаетесь! Это не то! Стали слышны приближающиеся голоса, много возбужденных голосов. - Соображает старушка, - заметил Том Минти, снова улыбаясь. - Как и я... - Марк! - Голос Джейн звучал тревожно. - Тебе надо уходить. Быстро! Они шли по улице, и от них исходили полны беспощадной злобы. Я кинулся к выходу во двор. Мелькнула мысль, не взять ли с собой Джейн, но я решил, что в доме ей будет безопаснее. Против нее толпа ничего не имела. Они явились за мной... Я увидел головы над оградой в конце сада. - Путь отрезан, - сообщил я, возвращаясь в комнату. - Я не могу выбраться через двор. Я озирался в панике. Миссис Эрншоу рылась в своей сумочке. - В дальний конец комнаты, вы все! - скомандовала она. - К стене у окна! Дверь распахнулась, ударилась об ограничитель и отскочила назад. Послышался глухой стук, проклятия, и внезапно комната оказалась заполненной людьми. Они увидели меня, но выражение их лиц ничуть не изменилось. Впереди стояли Уилл Джексон и Алан Фипс. Алан взглянул на Джейн, потом на меня. В окно с видом заинтересованного зрителя заглядывал Пол Блейк. - Идемте-ка с нами, - холодно распорядился Джексон и шагнул вперед. - Ни шагу! - спокойно приказала миссис Эрншоу. Джексон остановился как вкопанный, уставившись на автоматический пистолет в ее руке. За его спиной стало теснее от лезшей в комнату толпы. Джексон вымученно улыбнулся. - Вы не станете стрелять, миссис Эрншоу, - сказал он. - Неужели? - Ее глаза были холодны. - Загляни в мой разум, Уилл Джексон, и посмотри, стану ли я стрелять. Противоречивые чувства отразились на лице Уилла - он был в замешательстве. - Похоже, станете, - медленно произнес он наконец. - Похоже, вы готовы убить невинного человека, чтобы защитить убийцу. Не делайте этого, миссис Эрншоу. Положите пистолет и дайте нам спокойно увести его. - Он оглянулся на толпу, теснившуюся у дверей. - Здесь практически весь поселок, если не считать людей со Станции. А они прячутся в своих домиках и не придут сюда. Миссис Эрншоу крепко держала пистолет двумя руками как раз напротив его груди. - Да, - согласилась она, - практически весь. Но поселок этот превратился в один тупой перепуганный разум, обезумевший от ненависти. Я не считаю вас большинством. Так вот, Уилл Джексон, пока я тебя не продырявила, позови-ка сюда тех людей, что засели за домом. Толпа притихла. Озадаченные, они мялись в дверях, и я услышал, как сообщение шепотом передали оставшимся на улице. Минти увидел в толпе своих друзей; они подпирали стену, с радостным любопытством взирая на происходящее. - Эй, Джим! - заорал он. - Билл! Подите приведите сюда этих шельмецов со двора. Проверьте, чтобы там никого не осталось. Спарк и Йонг кивнули, протолкались сквозь толпу и вышли через заднюю дверь. Вскоре они вернулись, ведя, как баранов, двух человек, в которых я узнал бывших помощников Эрика Фипса. - Хорошо, - заявила миссис Эрншоу. - Теперь все здесь. - Она вытянула шею и посмотрела на большую толпу на улице. - Я собираюсь держать тебя под прицелом, пока профессор Суиндон не покинет нас, - сообщила она Джексону. - Я не претендую на то, что удержу тебя долго, но я хочу, чтобы ты передал всем: если кто-нибудь попытается помешать профессору Суиндону уйти, у тебя появится дырка в брюхе. Так, кажется, говорят? И сними-ка свою чертову шляпу... После того как профессор уйдет, вы можете делать все что угодно, но не забывайте, что я вооружена. Джейн останется со мной и мисс Коттер, а вам я советую спокойно разойтись по домам. Алан Фипс стоял рядом с Джексоном; его юное лицо исказило отчаяние. Он смотрел то на Джейн, то на миссис Эрншоу, и этот взгляд беспокоил меня. Я не был уверен, что он не прыгнет на старушку, считая, что спасает Джейн от какой-нибудь воображаемой опасности... - Идите, Марк, - сказала миссис Эрншоу, впервые назвав меня по имени. - Удачи. Я присмотрю за Джейн. Ей лучше с нами не ходить. - Правильно. - Я быстро поцеловал Джейн, не обращая внимания на недовольный ропот, неуклюже потоптался на месте. Получалось, что я все бросаю на женщин, но если бы я остался, дом оказался бы в осаде и Джексон с своими друзьями пришел бы снова, с ружьями... Видимо, это был единственный выход. - Э-э... Большое спасибо, миссис Эрншоу, - сказал я и вышел через неохраняемую заднюю дверь. Я быстро пересек неровное пастбище, начинавшееся прямо за моим садом, протиснулся через порота в низкой изгороди и припустил рысцой по тропинке за домиками. На бегу я заметил лица в некоторых окнах: оказывается, не все собрались у меня. Вскоре я взял правее, пробежал по лощине между двумя домами и снопа выскочил на улицу. Я пошел прямо вниз по склону к реке. Бросив взгляд вправо, я увидел в нескольких сотнях ярдов негустую толпу, но, думаю, они меня не заметили. Однако скоро они догадаются, какое направление я выбрал, и когда миссис Эрншоу рассудит, что я получил достаточную фору, они, надо полагать, пустятся в погоню... На ходу я обдумал идею собрать людей со Станции, но нехотя ее отверг. Не хватало нам только гражданской войны в поселке. Я не знал, чем занимались Артур и его группа. Вполне возможно, засели на Станции и упаковывали багаж, чтобы на рассвете уехать. Я потешил себя мыслью связаться с ними ночью и договориться уехать вместе на материк. Однако игра, скорее всего, не стоила свеч. Допустим, к примеру, "что Дон Маккейб откажется уезжать и уговорит остаться остальных в надежде что-то сделать в последний момент... Я подумал, что мог бы сбежать на грузовике с воздушной подушкой, но он остался в гараже у домика, а двери гаража открываются на улицу - угнать его незаметно невозможно. Запыхавшись, я добежал до причала. Отлип достиг низшей точки, и обнажившийся густой черный ил отливал на солнце серебром. Грузовик Фипса стоял на причале справа от холодильника - ярдах в пятидесяти. Возможно, Фипс оставил ключ в замке зажигания. На секунду я остановился, чтобы обдумать ситуацию. Следующий шаг мог оказаться решающим. Солнце палило, с неестественной яркостью отражаясь от влажных камней дороги, идущей вдоль причала; я почувствовал себя актером на освещенной сцене и отодвинулся в тень у дверей такелажного склада. Если я захвачу грузовик и уеду на материк, они поймут, что я ускользнул. Бессильный гнев по этому поводу может породить новые акты насилия. Возникнут фракции, которые станут сражаться друг с другом или нападут на Опытную Станцию - первую мишень Кроме того, они разозлятся на миссис Эрншоу, и три одинокие женщины в моем доме окажутся в опасности. С другой стороны, если я останусь поблизости, они объединятся для охоты на меня. С моей личной точки зрения, это, конечно, неудобно, даже опасно, хотя я не сомневался, что способен уйти от них. Но, с точки зрения Джейн и еще двух женщин в моем доме, да и всего поселка, это решение - наилучшее. Жажда крови будет целенаправленной, сфокусированной. Только бы не попасться им в ближайшие несколько дней, а там Эффект начнет ослабевать, в головах прояснится, и они вновь смогут рассуждать логично... Другого выхода не было. Ради блага Риверсайда я должен стать преследуемой дичью. 14 Иногда случайно удается совершить смелый поступок, хотя все инстинкты восстают против этого. Я оставил грузовик Фипса на месте и пешком направился к мосту. Я не смог бы так поступить, если бы не мысль о Джейн. Кроме того, хотя несколько дней назад я бы не поверил, что буду переживать за миссис Эрншоу, теперь я относился к старушке с глубоким уважением. Жаль, что я мало знал ее раньше. Она ближе всех специалистов - включая Артура, Дона и меня - подошла к созданию системы, позволяющей победить Передающий Эффект. К сожалению, ее метод основывался на здравом смысле, а в таком своенравном поселке, как Риверсайд, здравого смысла, прямо скажем, не хватало. Я не представлял себе, к примеру, чтобы Уилл Джексон сумел проанализировать свои тайные желания и примириться с ними, а также с желаниями окружающих. Он скорее съездит оппоненту по физиономии, и никакие рассуждения на помешают ему получить это животное удовлетворение. Сегодняшние события совершенно ясно показали, что Разумы практически неуязвимы. Чтобы выжить, поселок должен приспособиться. Но как убедить в необходимости приспособиться человека вроде Уилла Джексона? Или, например, старого Джеда Спарка? Как столь разных людей за две недели превратить в нечто бескорыстное и доброе? Я уже находился на мосту и осторожно пробирался между оставшимися после отлива кучами грязи, когда послышались крики в верхней части поселка. Собак спустили с поводка. Погоня началась. Я подумал: вполне возможно, что миссис Эрншоу все еще целится в Джексона из автоматического пистолета, но лопнуло терпение у ожидавших на улице, далеко от дула, и они решили, что моя смерть важнее жизни Джексона. Его не так уж любили... В общем, они развернулись и помчались по верхней улице, подняв шум, как стая гончих, охваченная охотничьим азартом. Таким образом, я успешно осуществлял терапию Передающего Эффекта, только мне от этого было не легче. В панике я обнаружил, что ноги у меня подгибаются, и поспешил вперед, изо всех сил стараясь удержать равновесие на скользкой дороге. Стоило мне в тот момент вывихнуть лодыжку - и я пропал. Примерно в пятидесяти ярдах от моста, над лугом, была небольшая рощица с высокими деревьями и густым подлеском. Я рванул туда, скользя на мокрой траве. Через несколько секунд толпа добежит до конца улицы, откуда хорошо видны нижняя часть склона и луг за мостом. Я добрался до рощицы с запасом в несколько секунд и с колотящимся сердцем рухнул на землю, укрывшись за густым кустарником. С низкой ветки на меня удивленно взглянул мохнатик; он обмахнул себя хвостом и вскарабкался на ветку повыше, обернулся и снова посмотрел ясным и тревожным взглядом. Раздвинув мягкие ветки куста, я осмотрел противоположный склон. И тут они появились. Ком ненависти с воинственными криками вылетел с боковой улицы и в нерешительности остановился на углу, уплотняясь за счет напора отставших. Затем я услышал отдаленную команду, и они бросились вниз по склону к мосту. Мне стало дурно. До меня доносились волны излучений их разумов - абсолютно звериная жажда крови, как лазер, направленная на меня. Я не узнавал людей, с которыми еще совсем недавно был в приятельских отношениях; под влиянием Разума они ослепли и слились в одно злобное существо, одержимое манией убийства. Напрасно я убеждал себя, что так лучше, что без объединяющей ненависти ко мне они, как голодные волки, набросятся друг на друга. Я перетрусил и уже жалел о своем решении, ибо не ожидал такой силы излучений. Сконцентрированная ненависть парализовала меня, как взгляд змеи. В тот момент я продал бы душу за несколько гранат... Рядом с кустом раздался громкий хруст, и я сжался в ожидании удивленного возгласа какого-нибудь фермера, присматривающего за аркоровами. Послышались шум, сопение, и появился ворчун, за которым впритык следовали его отпрыски. Я схватил камень и запустил им в животное; оно удивленно хрюкнуло и убежало. Шумная компания по соседству была в тот момент совершенно некстати. Спустившись вниз, толпа снова остановилась; одни смотрели вдоль причала, другие - в мою сторону. Я видел бледные лица на вытянутых шеях; кое-кто указывал куда-то, будто уже заметил меня. Выше по склону показалось еще несколько фигур; должно быть, миссис Эрншоу освободила заложников, и они спешили присоединиться к стае. Вдруг я вспомнил о следах, которые оставил на скользком иле на мосту. Толпа скоро обнаружит их. Пора уходить. Я с облегчением встал на четвереньки, отполз назад, перекатился, развернулся и начал пробираться через рощу, оставляя между собой и набережной кусты повыше. Некоторые кусты роняли острые колючки, которые врезались мне в ладони и прокалывали брюки насквозь; я надеялся, что они не ядовиты. Значительная часть аркадийской флоры до сих пор толком не изучена. В рощу у дальнего ее конца узкой полосой вдается луг. Я промчался по нему, как спринтер, и бросился в чахлую растительность на круче. Переведя дыхание, я открыл свой разум мыслям преследователей и прочитал злобную растерянность. Меня еще не увидели. Я прополз по-пластунски ярдов семьдесят вверх по склону и остановился, чтобы оглядеться. Обнаружив мои следы, армия начала переправляться по узкому мосту. Некоторые несли палки, но ружей я не заметил. Им не терпелось догнать меня, и они даже не подумали, что я тоже могу быть вооружен. Я пожалел, что при мне нет хотя бы пистолета. Уже ясно слышались их голоса. - Вон там он повернул направо. - Голос Уилла Джексона. - Он что, отправился по дороге к Мысу? Хочет добраться до своей лодки! Нам нужно спешить! На это я и рассчитывал. Толпа устремилась по дороге. В пятидесяти ярдах подо мной маршировала нескончаемая колонна людей с напряженными лицами. В это время я ощутил робкое прикосновение к щиколотке. Кто-то поглаживал мою ногу по голой коже выше носка. Я отодвинулся, и прикосновение сделалось неожиданно сильным, сковавшим ногу, как будто меня схватила нервная и влажная рука нимфомана. Я рванулся. Хватка стала тверже. По моей спине потекла струйка холодного пота. Я медленно и осторожно повернул голову, стараясь, чтобы преследователи не увидели меня. У меня под боком торчала липучка, тянувшаяся ко мне всеми своими щупальцами. Одна ее конечность - плоская, футов шесть длиной и дюйма четы- ре шириной - крепко держала меня за ногу, пока остальные подбирались поближе. Растение наклонилось ко мне; я мог заглянуть в слепую зияющую пасть на верхушке, которая колыхалась от движения щупальцев вокруг нее. У меня возникло жуткое, безумное ощущение, что эта гигантская сухопутная актиния облизывается в предвкушении. Толпа удалялась. Еще одно щупальце робко и нежно обвило другую ногу, жадно заскользило по телу и пробралось вверх, сжав мое бедро в омерзительном, осторожном объятии. Я отчаянно дрожал и тихонько стонал от ужаса и отвращения, и это, конечно, могли услышать... Но вот последний враг скрылся за деревьями. Я откатился в сторону, выхватил нож и принялся лихорадочно обрубать мерзостные ростки. Даже отсеченные, они еще извивались, как змеи, у меня под одеждой. Я сорвал с себя брюки и счистил эту гадость с кожи. Потом повалился на землю, и меня вырвало. Потом еще раз... Через некоторое время мне удалось успокоиться и обдумать положение. Никакого плана у меня не было. Я предположил только, что толпе понадобится не меньше часа, чтобы добраться до Мыса, обнаружить, что меня там нет, вернуться к мосту и решить, что делать дальше. Я даже подумал, не сделал ли я ошибку - может быть, в конечном счете, стоило взять "Карусель" и некоторое время подрейфовать вдали от берега, при этом, чтобы не спадало напряжение, время от времени показываясь в Дельте. Но они могли организовать погоню на траулерах, и я не ушел бы от их рычащих дизелей со своими пятью с половиной лошадиными силами. В тот момент мне не пришло в голову, что я могу угнать один из траулеров. Какое-то время я смотрел на поблескивающие купола поселка, обдумывая следующий шаг. Поначалу на улице никого не было видно, и пустынный средь бела дня поселок казался брошенным. Через несколько минут появились люди. Они двигались устало и замедленно, словно в шоке. Это были устоявшие против массового психоза, и мне хотелось понять, какой неизвестный блок им удалось установить в своем сознании. Возможно, они рассуждали в том же духе, что и миссис Эрншоу, или, возможно, им удалось загипнотизировать себя до состояния эйфории, сквозь которую волны излучений не проникали. Я жалел, что не знал этого. У любого из них могло оказаться решение проблемы, угрожавшей Аркадии... Вскоре на склоне показались три человека; по небрежной походке и взрывам донесшегося до меня беспричинного смеха я узнал Минти и его банду. Я не понимал Тома Минти. Иногда мне казалось, что он - враг, но когда меня преследовали, он отчасти принимал мою сторону. По-видимому, вопреки моему первоначальному мнению, он с друзьями оставался сторонним наблюдателем - нейтралом. Они проявляли интерес к происходящему, их забавляла его нелепость, но сами они ни в чем не участвовали. Я им не доверял. Они с целеустремленным видом припустили вниз по склону. Наверно, искали меня, но не бросились сломя голову к Мысу, как остальные. Я снова начал карабкаться вверх по круче и вскоре взобрался на хребет, тянувшийся параллельно Дельте до самого Мыса. Хребет покрывала лишь редкая трава, почти выеденная аркоровами. Кромка хребта была сглажена гуляющими здесь ветрами, немногие низкорослые деревья приобрели летящие, обтекаемые аэродинамические очертания. Я спустился по дальнему краю хребта и, оказавшись вне поля зрения поселка, побежал по склону, спускаясь к морю. Слева склон переходил в широкую равнину с пятнышками куполов сельскохозяйственных лабораторий и независимых ферм. Петляя по полям и отчасти следуя направлению одного из притоков реки, дорога вела под уклон и заканчивалась у подножия склона в полумиле впереди. Там виднелась кучка запущенных строений - резиденция покойного Блэкстоуна - и длинный шрам гранитной каменоломни. Я бежал вперед; солнце клонилось к закату, и эта сторона хребта находилась в тени. Вскоре я уже карабкался по крутому склону над каменоломней, обходя ржавую проволочную сетку, воздвигнутую фермером в тщетной попытке оградить аркоров от самоубийственных попыток попастись над тридцатифутовым обрывом. Неожиданно я оказался на открытом месте, откуда было видно море, снова полез наверх, добрался до гребня хребта и осторожно высунул голову. Толпа нерешительно топталась на берегу у края утеса, наблюдая, как с берега сталкивают шлюпку. В ней сидело четыре человека. За ними в лучах низкого солнца отливало вороненой сталью море, и на гладкой поверхности воды резко выделялись темные тени траулеров, одинокие и брошенные, словно после кораблекрушения. Вскоре люди уже забирались на борт моей "Карусели". Смешно, но это меня разозлило. Не обнаружив меня, они вновь спустились в ялик и погребли к берегу. Оставшиеся возле утеса сердито кричали; они хотели, чтобы люди в ялике поднялись на каждый траулер и тщательно его обыскали. Со шлюпки слабо слышались голоса. Я догадывался, что произошло. В спешке и гневе от того, что не нашли меня у Мыса, они поплыли на шлюпке, не обдумав ситуацию. Поднявшись на борт "Карусели", они наконец сообразили, что меня там не может быть, потому что у Мыса всегда находилась только одна шлюпка. Если бы я оказался на любом из кораблей, то ее бы не было на берегу. Эти люди знали все о море и обо мне; они должны были догадаться, что я ни за что не стал бы добираться до лодок вплавь, тем более что вода кишит чернугами, а ялик под рукой. Они напрасно теряли время. Толпа на берегу этого не поняла и разъярилась от того, что остальные так скоро сдались. Лодка пристала к берегу, людей втащили на вершину утеса, и началась ожесточенная перебранка. Женщины размахивали кулаками и пронзительно ругали мужчин; мужчины у маленького крана угрожающе наступали на возвратившуюся абордажную команду. Дело принимало скверный оборот. Я услышал тихие шаги за спиной, и горло у меня сжалось. - Занятное зрелище получилось, а, профессор? - Благодушный голос Минти прозвучал в моих ушах похоронным колоколом. Все трое - Минти, Йонг и Спарк - стояли сзади. Они посмотрели на меня. Потом их взгляды обратились к вершине утеса в сотне ярдов от нас. - Того и гляди начнется потасовка, - заметил Минти. - Подумаем над этим хорошенько, мальчики, ладно? Людям нужен только вот этот профессор. И лучше бы им получить его поскорее, пока никто не пострадал. Так? В знак согласия двое других по-волчьи оскалили зубы. - Вот это да! Вы только посмотрите! - воскликнул Минти. Началась драка. Гул толпы усилился, и до нас донесся вихрь излучений. Юноши стояли надо мной и наблюдали с абсолютным спокойствием. Послышался стон отчаяния, и какая-то фигура, загребая руками воздух, бесконечно долго шаталась на краю, пока не упала и не исчезла из виду. Мне стало дурно. Эта смерть была на моей совести. - Правильно, парни, - сказал Минти. - Идем вмешаемся, пока никого больше не убили. Увы, ничего не попишешь. Надо защищать человеческие жизни. Трое юношей с воплями помчались вниз по склону, а я смотрел на них, ослабев от отчаяния. Внимание толпы мгновенно переключилось. Головы повернулись, участники сражения прервали драку. Минти и его друзья пробились в центр; я услышал взволнованный голос Тома, но не мог разобрать слов. Мне оставалось только ждать. Теперь я не надеялся убежать. Минти показывал рукой назад, на дорогу. Несколько человек побежали, остальные задержались, чтобы дослушать Минти, и затем последовали за первыми. Вскоре человеческий поток унесся назад, к поселку. Минти дезинформировал их, послав в ложном направлении. Почему? Недоумевая и радуясь одновременно, я встал и направился к каменоломне. Каменоломня представляла собой клиновидное углубление шестьдесят футов в длину и ширину и тридцать футов в высоту, прорубленное в склоне холма. Пока я спускался, за ноги меня цепляли липучки, и я невольно вздрагивал. На дне каменоломни валялись разрозненные детали заржавевшего оборудования - давно заброшенное наследство тех времен, когда строилась дорога на материк и спрос на щебенку обогатил предшественника Блэкстоуна. С тех пор ферма непрерывно ветшала. Крытые досками, изношенные, строения стояли тылом к каменоломне. Почерневшие доски отставали от стен, и щели были заделаны где кусками брезента, прибитыми гвоздями, а где - вызывающе белыми листами фанеры. Аналогичные заплаты украшали единственный маленький купол амбара. Я не сомневался, что ферма безлюдна. В рамках нового понимания честности, которое внушила мне миссис Эрншоу, я не чувствовал вины за то, что устрою себе здесь временное убежище. На склон давно опустились сумерки, и среди деревьев, наугад прочесывая вечерний воздух, как летучие мыши в поисках мелкой добычи, кружили и взмывали вверх маленькие треугольные паутинки "воздушных змеев". Скопление хибар и сараев выглядело зловеще, но это было к лучшему. Многие колонисты невероятно суеверны, и я не сомневался, что никто не станет рыскать здесь ночью после смерти фермера. Я распахнул дверь, вошел, зажег спичку и огляделся. Пахло прокисшей едой. Большая объединенная кухня-гостиная полностью соответствовала моим представлениям о хозяйстве человека, не пожелавшего или не сумевшего купить пермопластовый жилой купол. Нагромождение древней рухляди, посеревшие от смывания плесени стены, украшенные несколькими выцветшими картинками из журналов, потертый коричневый ковер, покрывающий большую часть пола. На столе среди остатков последнего завтрака Блэкстоуна стояла настольная лампа; я зажег ее и поднялся в спальню. Она была бедно обставлена, но чисто прибрана, и я задернул занавески перед дальнейшим осмотром. Опасность, что кто-нибудь заметит свет с дороги и расскажет об этом в поселке, оставалась. Кровать покойный владелец утром застелил. Обыскав ящики серванта и шкаф в тщетной надежде найти ружье, я лег и через несколько секунд уснул. Утром меня разбудил вой живности под окном. Этого я не ожидал. Животные, конечно, привыкли к какому-то распорядку кормления и доения, но я ничего не понимал в фермерских делах. Пока я лежал в кровати и комнату освещало утреннее солнце, мне пришло в голову, что об этом мог подумать и кое-кто другой. Вполне возможно, какая-нибудь добрая душа из поселка - там еще могли остаться такие - решит встать пораньше и прийти сюда, чтобы присмотреть за животными, пока имущество не распродадут. Значит, они скоро будут здесь. Торопясь, я в последний раз безуспешно обшарил глазами спальню и спустился вниз, но и там не обнаружил никакого огнестрельного оружия - фермер, похоже, был пацифистом. Зато я нашел кое-какую провизию и приготовил обильный завтрак из ветчины, яиц, колбасы и прочего, до чего сумел добраться, чтобы подкрепиться перед предстоящим долгим днем на свежем воздухе. Ветчина домашнего соления имела горьковатый привкус, и я поколебался перед тем, как съесть ее. Это было мясо ворчуна, а не адаптированной земной свиньи. Хотя оно совершенно безопасно, существует предубеждение против употребления аркадийского мяса. Я решил, что не имеет смысла прибирать за собой, бросил в сумку несколько оставшихся кусков и вышел. Приоткрытая задняя дверь выходила на маленький двор, защищенный навесом; я увидел, что один из сарайчиков похож на мастерскую, вошел туда и обыскал ящики верстака. Среди множества разнообразных предметов не нашлось ничего подходящего беглецу. Все же я взял короткий нож, похожий на кинжал, и заткнул его за пояс. Потом заглянул в единственный купол и увидел кучу набитых мешков. На куче, целясь мне в живот из пистолета, сидел Том Минти. - А, профессор, - весело приветствовал он меня. - Рад встретить вас здесь. Садитесь, если желаете. Я хочу с вами поговорить. 15 Несколько секунд я тупо смотрел, не понимая, как ему удалось меня найти и какого черта ему от меня надо. Пистолет он держал с каким-то озабоченным видом. Проследив за моим взглядом, Минти посмотрел на пистолет с преувеличенным интересом, словно видел его первый раз в жизни. - Впечатляющий инструмент, профессор, - заметил он. - В буквальном смысле убийственный. Сколько бед от этих игрушек! Если бабахнет, может насквозь продырявить. Но не волнуйтесь, я умею с ним обращаться. Хотя все-таки лучше не рисковать, правда? К моему удивлению и облегчению, он положил пистолет рядом с собой и любезно улыбнулся. - Садитесь, - повторил он. Я почти упал на толстый мешок. - Простите, что заставил вас поволноваться, - продолжил Минти, - но мои занятия считаются противозаконными. Я знал, что это вы идете, но мне надо было убедиться, понимаете? - Боюсь, что не понимаю. Он рассмеялся. - Один совет, профессор. Не считайте, что вы хорошо спрятались, если никого не заметили на ферме. Я шел наискосок по склону и еще за милю знал, что вы здесь - ваши мысли скулили у меня в голове, как загнанный мохнатик. Не исключено, что вас слышно даже в поселке. Это ваша беда, профессор: вы все время боитесь. - Что поделаешь. - Да кое-что можно. - Он хитро улыбнулся. - Но об этом мы поговорим позже. Пушку я на всякий случай оставлю вам. - Черт возьми, что все это значит? - спросил я. - В какую игру ты играешь? Ты на моей стороне или нет? Я совсем перестал его понимать. - Считайте меня нейтральным. Мне не очень нравится, когда люди обижают друг друга; это в общем-то противоречит моей философии. Я нейтрален. Загляните ко мне в разум, профессор, и скажите, что вы видите. Я уставился на него и сосредоточился, понимая, что уже сама необходимость сосредоточиться весьма удивительна. Ведь я все утро улавливал разнообразные волны из поселка, и все-таки неожиданное появление Минти захватило меня врасплох. Наконец я уловил его излучения - слабые, спокойные, безмятежные. - Не волнуйтесь, профессор, - негромко сказал он. - Будьте спокойны, как я. Ваш разум, как толстик в окружении чернуг. Но вы заметили, что не заражаете меня страхом? Я озадаченно моргнул и потерял его мысли. - Хорошую идею, - продолжал он, - подала миссис Эрншоу. Я с ней долго беседовал. Она замечательная женщина, хоть и старушка. Она рассказала, как вы с нею и с Джейн предотвращали ссоры просто за счет честного признания фактов. Жалко, что это годится не для всех... Скажите мне вот что, профес- сор. - Он наклонился вперед, глядя мне прямо в глаза. - Вы убили Шейлу? От этого вопроса мой разум вопреки всякой логике наполнило чувство вины. То ли от неожиданности, то ли от того, что я знал, что в поселке меня считали убийцей - но на мгновение меня охватил ужас, и я ощутил беспомощность и злость на себя за свою глупую реакцию, а еще попробовал оценить, смогу ли добраться до пистолета раньше Минти. Но Минти откинулся назад. - Ладно, я понял, - сказал он. - Значит, они все ошибаются. Но зачем вы стремитесь доказать, что они правы? В вашем разуме есть какая-то странность, какая-то мысль, до которой я не могу добраться. Вы чуть ли не рады, что она мертва. Как будто вы ее теперь возненавидели. Что произошло, профессор? Вы ее не убивали, это я понял. Почему же вы чувствуете вину? В чем дело? Этот юнец видел меня насквозь, и я испугался, что ненароком передам образ Шейлы, бегающей по склону с неизвестным мужчиной... И вместе с испугом эта мысль почти оформилась, отчего брови Минти поползли вверх. - Как Джейн? - я резко сменил тему. - Ты видел ее? Том помолчал, пытаясь разглядеть прерванное видение. - Да, - сказал он наконец. - Она в порядке. Сидит с обеими старушками в вашем доме, и никто их не трогает. А остальные по-прежнему точат на вас зубы, так что если бы не утренние новости, они уже были бы здесь. - Новости? По радио? - Ну да. Похоже, лед тронулся. И похоже вовремя, потому что ночью у нас такие дела творились!.. Когда толпа примчалась обратно в поселок, а вас там не оказалось, они взъелись на Перса Уолтерса - наверное, потому, что он был за вас, - и кое-кто отправился выкуривать его из дома. - Что? Они подожгли его дом? Я ужаснулся. Как я мог забыть, что Перс меня поддерживал! Естественно, они учуяли его настроение... Подобно многим независимым колонистам, Перс жил в деревянном доме. Минти кашлянул. - Они попытались, да ничего не вышло. Перса любят. Ему даже не пришлось стрелять - он выскочил из дому, как разъяренный ворчун, и дал одному прикладом по башке. Остальные испугались, а тут и сторонники подошли. Короче, получилась хорошая драка. Атмосфера была такая, что от ненависти в глазах темнело. К счастью, ни у кого не оказалось оружия, а Перс благоразумно исчез. Все так устали, что в конце концов забыли, из-за чего дерутся, и те, кто еще мог ходить, разошлись по домам. В общем, эффектный получился спектакль, только конец как-то смазали. Может, сегодня будет продолжение, хотя, учитывая новости, вряд ли. - Какие новости? - снова спросил я. - Ну, похоже, сегодня прибывает автоцистерны с ядохимикатами. В правительстве зашевелились, потому что ночью сожгли половину Старой Гавани. - Он замялся. - Вы все это специально делаете, профессор? В смысле, сшиваетесь неподалеку, чтобы люди ненавидели вас, а не друг друга? - Мне казалось, что это хорошая идея, - признался я. - Но, судя по твоим рассказам, получается не больно здорово. - Да нет, почему же, - решительно возразил Том. - Было бы в десять раз хуже, если бы они не сосредоточились на вас. По-моему, это большое дело. Я... Я сожалею, что мы с вами не всегда ладили... Он смотрел на меня чуть ли не с благоговением. - Это ничего, Том, - неловко сказал я. - Все мы устроены по-разному; вот из-за чего нам трудно с этим Эффектом. Так когда прибывают автоцистерны? Я хочу посмотреть, что там будет... - Где-то во второй половине дня. Э-э... Вы думаете то же, что и я? - Насчет чего? - Я думаю, им не удастся отравить воду, - произнес он медленно. - Я думаю, Разумы так или иначе помешают. Все прочее они предотвращали. И я думаю, будет жаль, если Разумы не остановят этих, потому что они напрочь отравят все море, а толку не будет... - Что значит не будет? Том, если они убьют Разумы, то прекратят Эффект и спасут много жизней. - Нет никакой необходимости убивать Разумы, - объяснил Минти. - Мы с миссис Эрншоу уже придумали, как прекратить драки. Я хочу сказать, что мы с ней основательно побеседовали и нашли решение проблемы. Он заявил это с таким апломбом, с такой великолепной небрежностью, с какой можно выложить четверку тузов, зная, что данная сенсация доживет лишь до следующей сдачи. Тут, кажется, кто-то переживал из-за Разумов? Знаете, у меня есть решение. Так, порядок, что там дальше? - Постой, Том. Подожди минуту. - Боже, как мне хотелось ему верить. - Что ты имеешь в виду? Какое решение? - Я же сказал, не о чем волноваться... - Он неожиданно улыбнулся. - Решение буквально валяется у нас под ногами, только вы не подозреваете. Под ногами у нас, вообще-то, валялись мешки, но я не стал прерывать его спектакль. - Хорошо, расскажи мне, о чем речь, - смиренно попросил я с бьющимся сердцем. - Ну, - начал Том, - мы с миссис Эрншоу говорили о беспорядках в поселке, и она стала вдалбливать в меня свою идею - знаете, как она умеет въедаться в печенки, - хотя я уже давно все понял. Вообще-то миссис Эрншоу добрая, - произнес он задумчиво. - С ней чувствуешь себя человеком. Комитет Риверсайда - собрание кретинов! - взорвался он вдруг. - Ну, выбрали они меня туда - весь поселок выбирал, - и что же? Я оказался среди баранов, которые слова сказать не давали. Мне же все время затыкали рот, помните? Ну, я и махнул рукой на все. Сидел и помалкивал, а они гнули свою линию. - Но миссис Эрншоу не такая, - подсказал я. - Не такая. Она умеет слушать, и у нее есть идеи. Она поняла, что вы объясняли насчет неправильного подхода к Разуму. Что надо не Разум учить думать по-нашему, а самим к нему приспосабливаться. И первое, что она придумала - пусть каждый выкладывает все, что у него на уме. Но она чувствовала, что этого недостаточно. Ее метод опирается на здравый смысл, а у народа здравого смысла мало. Вот она и спросила, как мне удается... Ну, в общем, она сказала, что видит в моей голове спокойствие, будто мне совсем не хочется лезть в драку, хотя я, по ее словам, известный провокатор. Что, в общем, правда. Мне нравится раззадоривать людей. Скучно, если все движется по наезженной колее. - На днях ты втравил меня в неприятную историю. - Поймите меня правильно, профессор. Все говорили про вас и Джейн. Вам это все равно пришлось бы выслушать - не от меня, так от кого-нибудь другого, да еще, может, и с ножом. Хотя в тот момент я об этом не думал. Мне, наверно,