из Эль-Энканто. - По-моему, ты неточно выразился. Кто он такой - дело десятое. Вопрос в том.., что он такое. Глава 44 И вдруг приехал Бобби. Томас и не подозревал, что он приедет. Томас только-только пообедал. И теперь думал про десерт. Не какой он на вкус. А какой он на память. Ванильное мороженое, клубника. Какое от них настроение. Томас был в комнате один. Сидел в кресле. Думал написать стишок про то, какое настроение, когда ешь мороженое и землянику. Не про вкус - про настроение. Не будет мороженого и земляники - он посмотрит на стишок, и настроение вернется. Но картинки с мороженым и земляникой не годятся. Тогда получится не стишок, а просто рассказ, как хорошо на душе от этих вкусностей. Стишок не рассказывает. Он показывает и возвращает настроение. И вдруг открывается дверь и входит Бобби. Томас так обрадовался, что про стишок и думать забыл. Они обнялись. С Бобби пришел еще один человек. Не Джулия. Вот досада. Томас смутился. Давным-давно он уже встречал этого человека, и не раз, а как зовут - забыл. Прямо как глупый. Клинт - вот как. Томас на всякий случай стал повторять про себя: "Клинт, Клинт, Клинт, Клинт". А то встретит еще раз - и опять забудет. - Джулия приехать не смогла, - сказал Бобби. - Нянчится с клиентом. Чудно: раз нянчится, значит, клиент - ребенок, а зачем ребенку сыщики? В кино к сыщикам обращаются только взрослые. А ребенок разве сможет сыщику заплатить? Ведь Бобби и Джулия, как и другие, работают за деньги, а дети не зарабатывают, они маленькие. Откуда же ребенок возьмет деньги, чтобы заплатить Бобби и Джулии? Как бы он их не обманул: они ведь стараются работать хорошо. - Джулия просила передать, что любит тебя даже сильнее, чем вчера, - сказал Бобби. - А завтра будет любить еще сильнее. И они опять обнялись. Это как будто Томас обнимает Джулию. Клинт попросил разрешения посмотреть последний альбом со стихами. Томас разрешил. Клинт с альбомом сел в кресло Дерека. Ничего: Дерек все равно не в кресле, а в комнате для настольных игр. Бобби взял стул, который стоял у стола, и сел возле кресла Томаса. Стали говорить про всякое-разное: какой на улице большой синий день, какие за окном пестрят красивые цветы. Обо всем болтали. Бобби шутил, но, когда говорил про Джулию, менялся в лице. Сразу видно - беспокоится. Говорит про Джулию, а сам, как хороший стишок в картинках, не рассказывает про свои тревоги, а передает настроение. Томас и так тревожился за сестру, а заметил, как озабочен Бобби, и вовсе испугался. - Дельце нам подвернулось хлопотное, - говорил Бобби, - так что в ближайшее время ты нас не жди. Заглянем в выходные или в начале той недели. - Хорошо, - ответил Томас, и его насквозь пробрало холодом. Когда Бобби говорил про это новое дело, из-за которого Джулия нянчится с ребеночком, его слова еще больше напоминали тревожный стишок в картинках. А вдруг в этом деле их и поджидает Беда? Точно! Надо предупредить Бобби, но как ему объяснить? Томас по-всякому примерялся - все равно не выходит, как у самого глупого глупца в интернате. Остается ждать, пока Беда не подступит поближе, а тогда уж протелевизить Бобби грозное предупреждение - напугать, чтобы он был начеку и застрелил Беду, если сунется. Такому предупреждению Бобби поверит: откуда ему знать, что телевизит глупый? А стрелять Бобби умеет. Все сыщики хорошо стреляют. В большом мире много опасностей. Попадаются такие нехорошие люди, которые сами могут в тебя выстрелить. Или наехать на тебя машиной. Или ударить ножом. Или задушить. Или - бывает и такое - сбросить с крыши высокого дома. Или даже выдать твою смерть за самоубийство. Но хорошие люди не всегда же носят оружие, вот сыщикам и приходится их защищать. И стрелять они должны метко. А потом Бобби заспешил. Сказал, что ему надо в одно место. Не в смысле "в уборную", а по делам. Они опять обнялись. Бобби и Клинт ушли, а Томас остался один. Он подошел к окну. День был хороший, лучше, чем ночь. Солнце выгнало темноту из мира, а что осталось, пряталось от солнца под деревьями и за домами. И все же нехорошее тоже было. Беда не ушла из мира вместе с ночью. Она где-то здесь, в этом дне. Прошлой ночью, когда Томас подобрался к Беде близко-близко и она его чуть не схватила, он перепугался и шмыгнул обратно. Он чувствовал, что Беда старается дознаться, кто он, где он. Вот придет в интернат и съест его, как того зверька. Томас уж было решил больше к ней не лезть, держаться в сторонке, а теперь понял: нет, так не пойдет. Надо помочь Джулии и ребеночку. Даже Бобби раньше был спокойный-преспокойный, а теперь боится за Джулию - значит, Томас тем более должен за нее переживать. И за ребеночка тоже, раз Джулия и Бобби с ним нянчатся. Пусть у Томаса с Джулией будут общие заботы. Томас потянулся к Беде. Вот она. Еще далеко. Томас остановился. Страшно. Нет, нельзя бояться, нельзя останавливаться. Вперед. Ради Джулии, ради Бобби, ради маленького. Нужно все время следить за Бедой и вовремя заметить, когда она двинется сюда. Глава 45 В этот вторник Джекки Джеке приехал в агентство только в четыре десять, спустя целый час после возвращения Бобби и Клинта. Еще полчаса он возился с мебелью и освещением, создавая такую обстановку, чтобы сподручнее заниматься своим ремеслом. От этих тягомотных приготовлений Джулия чуть на стенку не полезла. Сперва Джекки объявил, что в кабинете чересчур светло, и задернул шторы, хотя за окном уже сгущались зимние сумерки, а небо над океаном потихоньку заволакивали беспросветные тучи. Потом он принялся мудрить с тремя медными лампами, мощность которых можно было менять по желанию. Перебрав все возможные варианты, Джекки остановился на таком сочетании: одна лампа работала в режиме 70 ватт, другая - 30 ватт, а третью он вообще выключил. Затем он попросил Фрэнка пересесть с дивана на стул, но, подумав, выдвинул на середину кресло, стоявшее у стола Джулии, и посадил Фрэнка в него. Перед креслом поставил полукругом четыре стула. Джулия подозревала, что Джекки прекрасно справился бы со своим делом и при дневном свете, но артист есть артист: даже когда работает не на сцене, душа просит театральных эффектов. В наши дни иллюзионисты чураются пышных сценических имен вроде Великий Блэкуэлл или Гарри Гудини и предпочитают негромкие псевдонимы, похожие на подлинные имена. Но Джекки крепко держался традиций. Настоящее имя Гудини было Эрих Вайсе. Настоящее имя Джекки Джекса - Дэвид Карвер. Более экзотические прозвища не годились, поскольку Карвер исполнял комические трюки. Уже в молодости он бредил сценой ночных клубов Лас-Вегаса. Он выбрал род занятий, который в представлении людей одного с ним круга равнозначен дворянскому достоинству. Его сверстники мечтали стать учителями, врачами, торговцами недвижимостью, автомеханиками, а юный Дэйви Карвер видел себя только Джекки Джексом. Теперь его мечта сбылась. Последнюю неделю Джекки давал представления в Рино. Срок его контракта только что истек, и ему предстояло работать в Лас-Вегасе - открывать выступления Сэмми Дэвиса. Но даже сейчас, во время вынужденного перерыва, он предстал перед Дакотами не в джинсах, не в будничной одежде. Для этого визита он вырядился как перед выступлением: черный выходной костюм с изумрудным кантом на манжетах и лацканах, в тон ему - зеленая рубашка, черные лакированные туфли. Это был невысокий худощавый человек тридцати шести лет, почти обуглившийся от солнечных лучей. Волосы он красил в иссиня-черный цвет, а зубы поражали неестественной, прямо-таки неистовой белизной - чудо, сотворенное стараниями дантистов. Три года назад агентство "Дакота и Дакота" выполняло в Лас-Вегасе задание администрации отеля, с которым у Джекки был долгосрочный контракт. Дакотам пришлось заняться весьма деликатным делом - установить личность шантажиста, который вымогал у фокусника солидную часть его доходов. Дело оказалось непростым и запутанным. Когда оно завершилось, Джулия, к своему удивлению, заметила, что неприязнь, которую она поначалу питала к фокуснику, сменилась почти что симпатией. Почти что. Наконец Джекки опустился на стул напротив Фрэнка. - Джулия, вы с Клинтом садитесь справа от меня, а вы, Бобби, слева. "Какая разница, где сидеть?" - удивилась Джулия, но спорить не стала. Чаще всего выступления Джекки проходили так: он приглашал кого-нибудь из зала на сцену и, загипнотизировав, заставлял откалывать разные коленца на потеху публике. Джекки прекрасно владел техникой гипноза, глубоко изучил деятельность мозга человека, находящегося в состоянии транса, и его частенько приглашали на конференции терапевтов, психологов и психиатров, где речь шла о путях практического использования гипноза. Для того чтобы вернуть Фрэнку память под гипнозом, Дакоты могли бы обратиться и к психиатру, и все же ни один врач не справится с этой задачей так же виртуозно, как Джекки Джеке. Была на то еще одна причина. Что бы ни рассказал Фрэнк под гипнозом, Джекки будет молчать как рыба. Он в неоплатном долгу у Бобби и Джулии, а Джекки хоть и не святой, но долги отдавал исправно и не так быстро забывал оказанные ему услуги. В мире шоу-бизнеса, где каждый только о себе и думает, такие люди встречаются нечасто. Полоска дневного света между штор быстро угасала, две бронзовые лампы озаряли комнату унылым янтарным сиянием. Джеке говорил негромко, его бархатный, хорошо поставленный голос плавно переливался и иногда начинал дрожать театральной дрожью. Фрэнк, да и все остальные слушали его с замиранием сердца. Джекки достал золотую цепочку, на которой болтался граненый хрусталик в форме капли, и велел Фрэнку сосредоточить внимание на этой светящейся точке. Остальным он посоветовал смотреть на Фрэнка, иначе они тоже рискуют впасть в транс. - Теперь внимательно следи, как мерцает свет в этом хрусталике. Мягкий, ласковый свет. Видишь, как переливается - от грани к грани, от грани к грани. Теплый, приятный свет. Теплый, трепещущий... Даже у Джулии от этих размеренных заклинаний слегка закружилась голова. Взгляд Фрэнка остекленел. За спиной Джулии Клинт включил магнитофон, на котором вчера записывал рассказ Фрэнка. Держа цепочку двумя пальцами, Джекки легонько покачивал ее, отчего хрусталик на конце совершал круговые движения. - Хорошо, Фрэнк. Вот ты расслабляешься, полностью расслабляешься. Ты слышишь только мой голос, только мой, отвечаешь только на мои вопросы, только намой... Когда Джекки убедился, что Фрэнк уже пребывает в глубоком трансе, он дал ему последние указания, убрал хрусталик и велел закрыть глаза. Фрэнк повиновался. - Как тебя зовут? - спросил Джекки. - Фрэнк Поллард. - Где ты живешь? - Не знаю. В телефонном разговоре Джулия уже сообщила Джекки, какие сведения они хотят получить от клиента. Поэтому Джекки спросил: - Ты жил когда-нибудь в Эль-Энканто-Хайтс? После некоторого колебания Фрэнк ответил: - Да. Голос его звучал до жути безучастно, изможденное лицо покрывала смертельная бледность. Он походил на вырытого из могилы покойника, которого оживили колдовскими чарами, чтобы сделать посредником между живыми и обитателями того света на спиритическом сеансе. - Ты помнишь свой адрес в Эль-Энканто? - Нет. - Ты жил по адресу Пасифик-Хилл-роуд, дом 1458? По лицу Фрэнка скользнула тень. - Да... Это... Бобби узнал... Через компьютер. - А сам ты помнишь этот дом? - Нет. Джекки поправил часы на запястье и обеими руками пригладил густые черные волосы. - Когда ты жил в Эль-Энканто, Фрэнк? - Не знаю. - Ты должен говорить правду. Обмануть меня или скрыть правду ты не сможешь. В таком состоянии не получится. Когда ты жил в Эль-Энканто? - Не знаю. - Ты жил там один? - Не знаю. - Ты помнишь прошлую ночь в больнице? - Да. - Ты тогда.., исчез? - Говорят. - И куда ты перенесся? - Я.., я боюсь. - Чего? - Я.., я не знаю. Думать не могу. - Помнишь, как в прошлый четверг ты проснулся в машине в Лагуна-Бич? - Да. - В руках у тебя был черный песок. - Да. - Фрэнк вытер ладони о брюки, словно на потных ладонях еще оставались черные песчинки. - Где ты его набрал? - Не знаю. - Не спеши. Подумай. - Не знаю. - Потом ты поселился в мотеле, верно? Помнишь, как в тот вечер ты проснулся весь в крови? - Помню. - Фрэнк содрогнулся. - Откуда эта кровь? - Не знаю, - убито проговорил Фрэнк. - Это была кошачья кровь. Это ты знал? - Нет, - сомкнутые веки Фрэнка задрожали, но глаза не открылись. - Просто кошка? Правда? - Вспомни, не видел ли ты в тот день какую-нибудь кошку? Помнишь? - Нет. Видно, если не применить радикальные средства, толку от расспросов не будет. Шаг за шагом Джекки принялся воскрешать в памяти Фрэнка все более и более ранние события - от прошлого вечера, когда Фрэнк ложился в больницу, до того четверга, когда, очнувшись под утро в переулке Анахейма, он обнаружил, что ничего, кроме своего имени, не помнит. Это событие было последним рубежом; сумей Фрэнк двинуться вспять еще на несколько шагов - и, возможно, загадка его прошлого будет раскрыта. Джулия слегка подалась вперед и взглянула на Бобби, который сидел по другую сторону от Джекки Джекса. Интересно, как ему нравится это зрелище. Крутящийся хрусталик, всякие фокусы-покусы наверняка должны прийтись ему по вкусу - при его-то мальчишеской тяге к приключениям. Небось так и сияет. Ничуть не бывало. Бобби хмурился. Он крепко стиснул зубы, на скулах ходили желваки. Джулия уже знала, какой удивительной новостью огорошил его сегодня Дайсон Манфред, она и сама была поражена не меньше мужа и Клинта. Но не это его сейчас тревожит. Может, он никак не оправится от встречи с жуками в кабинете энтомолога? Или ему по-прежнему не дает покоя кошмар, который приснился на прошлой неделе: "Идет беда, идет беда..."! Джулия тогда не придала сну никакого значения. Но не поспешила ли она от него отмахнуться? Что, если сон в руку? С тех пор как они связались с Фрэнком, загадочные события следуют одно за другим. Долго ли поверить в видения, предзнаменования, вещие сны? "Идет беда, идет беда..." А Беда - это часом не мистер Синесветик? Между тем Джекки расспрашивал Фрэнка о происшествии в переулке. Он подвел его к тому самому мигу, когда Фрэнк пришел в чувство и растерянно озирался вокруг. - Вернись немного назад, Фрэнк, всего на несколько секунд назад. Еще, еще. Сквозь темноту в сознании, сквозь стену мрака... С самого начала сеанса Фрэнк словно таял на глазах - точь-в-точь восковая фигурка над пламенем. Таял и бледнел, хотя лицо его и так уже заливала парафиновая бледность. Но, когда Джекки велел ему пробиться к свету памяти, сиявшему по ту сторону темной преграды, Фрэнк выпрямился в кресле и вцепился в подлокотники, да так, что виниловая обивка на них чуть не лопнула. Он будто бы вновь вырос до прежних размеров, как Алиса в стране чудес, выпившая волшебный эликсир. - Где ты теперь оказался? - спросил Джекки. Опущенные веки Фрэнка опять затрепетали. Он издал неясный сдавленный звук: - Э...э... - Где ты? - мягко, но настойчиво добивался Джекки. - Светлячки, - выговорил Фрэнк дрожащим голосом. - Ветер и светлячки. Он задышал часто-часто, будто никак не мог отдышаться. - Что ты имеешь в виду, Фрэнк? - Светлячки... - Где ты, Фрэнк? - Везде. Нигде. - В Южной Калифорнии светлячки не водятся. Ты, наверно, где-то далеко отсюда... Подумай. Оглядись. А теперь ответь: где ты? - Нигде. Джекки не отступал. Он снова попросил Фрэнка описать, что тот видит вокруг, что за светлячки перед ним мелькают, но ответа не получил. - Пусть он вернется еще немного назад, - предложил Бобби. Джулия взглянула на магнитофон в руке Клинта. Катушки в пластмассовом окошке вращались и вращались. Джекки снова принялся понуждать Фрэнка погрузиться в прошлое. Звучный голос мерно журчал, переливался, завораживал. Вдруг Фрэнк выпалил: - Зачем я здесь? "Здесь" явно относилось не к агентству "Дакота и Дакота", а к какому-то месту, куда он попал в своих гипнотических странствованиях. - Зачем? - Где ты, Фрэнк? - Дома. Какого черта я сюда вернулся? С ума я, что ли, сошел? От этого дома надо бежать без оглядки! - Чей это дом, Фрэнк? - спросил Бобби. Фрэнк не ответил: ему было ведено отвечать только на вопросы гипнотизера. Джекки задал тот же вопрос. - Ее дом, ее, - выдохнул Фрэнк. - Уже семь лет, как она умерла, а дом все равно ее. Тут все так и останется, как при ней. Эту чертовку отсюда так просто не выживешь. Бороться с этой нечистью - пустое дело. Все равно что-нибудь да останется. В комнате, где она жила, в вещах, которые она трогала. - Кто она? - Мать. - Твоя мать? Как ее зовут? - Розелль. Розелль Поллард. - Ты в доме на Пасифик-Хилл-роуд? - Да. Боже ты мой, что задом! Гиблое место, нехорошее место. Неужели никто не видит, какая нежить тут обитает? - Фрэнк плакал. Слезы блестели в глазах, текли по щекам, голос дрожал от боли. - Неужели незаметно, кто здесь притаился, что за чудовища тут плодятся, какое это гиблое место? Ослепли все, что ли? Или просто не хотят видеть? Страдальческий голос Фрэнка поразил Джулию до глубины души. На его искаженном болью лице застыло то же выражение, что у потерявшегося, испуганного ребенка. Джулия с трудом отвела от него взгляд и повернулась к Бобби: обратил ли он внимание на слова "гиблое место"? Как видно, обратил. Бобби тоже смотрел на жену, и в голубых глазах его читалась тревога. Из приемной в кабинет вошел Ли Чен с пачкой распечаток. Он тихо прикрыл за собой дверь. Джулия приложила палец к губам и указала ему на диван. Тем временем Джекки спокойным голосом уговаривал Фрэнка отбросить все страхи. Внезапно Фрэнк издал пронзительный крик - нечеловеческий крик, больше похожий на вой затравленного зверя. Он совсем выпрямился в кресле и дрожал всем телом. Глаза его были открыты, однако он еще не очнулся от транса, и мысленный взор его по-прежнему блуждал где-то за пределами кабинета. - Господи, он идет сюда! Идет! Наверно, близнецы ему сказали, что я здесь. Идет! Идет! Глухой, безудержный страх Фрэнка передался Джулии, сердце ее учащенно забилось, ей не хватало воздуха. Сеанс грозил закончиться неудачей, и Джекки принялся увещевать клиента: - Спокойно, Фрэнк. Успокойся, расслабься. Никто тебе вреда не причинит. Ничего страшного. Спокойно, спокойно. Фрэнк замотал головой. - Нет! Он идет сюда! Правда идет! Я пропал. Какого черта я сюда вернулся! Надо же было так подставиться! - Расслабься... - Вот он! - Фрэнк попытался вскочить, но силы оставили его, и он только крепче впился в обтянутые винилом подлокотники. - Вот он! Прямо на меня смотрит! - Кто он? - не выдержал Бобби. Джекки повторил вопрос. " - Золт! Это Золт! Джекки переспросил еще раз. - Да Золт же! - Это у него имя такое? - Он меня заметил! - Сейчас ты расслабишься, - властным и решительным тоном произнес Джекки. - Расслабишься и успокоишься - Бесполезно. Возбуждение Фрэнка росло. - Что-то я с ним никак не совладаю, - озабоченно признался Джекки. - Придется разгипнотизировать. Бобби сполз на самый краешек стула. - Не сейчас, - взмолился он. - Чуть попозже. Спросите про Золта. Кто он такой? Джекки повторил вопрос Бобби. - Смерть. Джекки нахмурился. - Это не ответ, Фрэнк. - Смерть во плоти. Живая смерть-Это мой брат, ее сын, ее любимчик, ее отродье. Ненавижу! По мою душу пришел. Вот он! И Фрэнк с жалобным мычанием снова попытался встать с кресла. Джекки велел ему оставаться на месте. Фрэнк нехотя подчинился, но страх терзал его все сильнее: ему мерещилось, что Золт уже рядом. Как ни старался Джекки перенести Фрэнка в более близкое время или вывести его из транса - ничего не получалось. Фрэнк исступленно твердил: - Надо удирать. Скорее, скорее, скорее... У Джулии сердце разрывалось. Жалкий, беззащитный Фрэнк совсем взмок от пота и дрожал как в лихорадке. Волосы лезли в глаза, но кошмарный образ из прошлого был виден ему со всей отчетливостью. Он по-прежнему сжимал подлокотники с такой силой, что ногтем продрал-таки на правом виниловую обивку - - Надо удирать, - упрямо твердил он. Джекки запретил ему двигаться с места. - Нет-нет, от него надо удирать! - Такого со мной еще никогда не случалось, - удивился Джекки. - Не слушается - и все тут. Господи, ну и видок у него. Как бы его кондрашка не хватил. - Да помогите же ему, Джекки! - зарычал Бобби. Он бросился к Фрэнку, присел на корточки и положил ладонь ему на руку, как бы желая его успокоить. - Бобби, осторожнее! - Клинт вскочил так стремительно, что не успел удержать магнитофон, стоявший у него на колене. Бобби даже не обернулся. Сейчас он был занят только Фрэнком. Беднягу била неудержимая дрожь - того и гляди рассыплется на части прямо у них на глазах. Ни дать ни взять - паровой котел, у которого заклинило предохранительный клапан. Только сотрясает его не давление пара, а неописуемый ужас. Раз Джекки не в силах ему помочь, за дело возьмется Бобби. Джулия не сразу сообразила, что это вдруг нашло на Клинта. Но от чего засуетился Бобби, она поняла: он заметил то, что проглядели остальные, - рука Фрэнка кровоточила. Бобби вовсе не поглаживал его по руке, а осторожно-осторожно старался разжать его пальцы. Видно, продрав обивку, Фрэнк порезался о металлический каркас или заклепку, и притом несколько раз. - Идет! Надо бежать! - Фрэнк отпустил подлокотники, схватил Бобби за руку и вскочил с кресла. Бобби поневоле тоже пришлось подняться. Только тут Джулия догадалась, почему всполошился Клинт. Опрокинув стул, она рванулась к мужу. - Бобби! Стой! Изверг-брат был уже совсем рядом. Обезумев от ужаса, Фрэнк зашелся криком. В тот же миг раздался свист, будто из котла паровоза вырвалась струя пара, и Фрэнк как сквозь землю провалился. А с ним и Бобби. Глава 46 Ветер и светлячки. Бобби со всех сторон окружала пустота. Он не мог понять, сидит он, лежит или стоит. Может, вообще перевернулся вниз головой? Скорее всего он как пушинка плавает в безграничном пространстве. Ни запахов, ни вкуса он не ощущал. Слух не улавливал ни единого звука. Жар, холод, вес собственного тела - ничего этого Бобби не чувствовал. Не к чему было даже прикоснуться. Перед глазами стояла лишь необъятная чернота - от края до края Вселенной. И в этом глухом мраке вокруг Бобби мельтешили несчетные миллионы крохотных светлячков, недолговечных, будто искры. Перед глазами.., да глазами ли он их видит? Лучше сказать, не видит, а.., угадывает их присутствие, воспринимает не обычными органами чувств, а каким-то внутренним зрением. Поначалу Бобби перепугался. Он было решил, что его разбил паралич, потому-то он и лишился осязания, оглох и ослеп. Наверно, сильное кровоизлияние в мозг. И теперь он полностью отрезан от окружающего мира, а поврежденный мозг стал его темницей, в которой он обречен прозябать до конца дней своих. Но вскоре он понял, что летит - не проплывает сквозь мрак, как ему показалось вначале, а мчится с неимоверной, ужасающей скоростью. Его несло мощным потоком, он чувствовал себя пылинкой, которую затягивает неслыханный, поистине космической силы пылесос. А вокруг кишмя кишели яркие светлячки. Дух захватывает, прямо как на аттракционе в парке - гигантском сверхскоростном аттракционе, какой человеку соорудить не под силу. Не иначе его создал себе на забаву сам Господь Бог. Но Бобби этот полет вовсе не забавлял: он мчался в бездонной тьме, и в груди у него закипал крик. Толчок. Бобби приземлился на ноги, покачнулся и чуть не сбил стоявшего позади Фрэнка, который все так же крепко, до боли сжимал его руку. Они очутились в лесу. Бобби задыхался. Грудь ныла, легкие точно ссохлись. Он сделал глубокий вдох и с шумом выдохнул. Потом еще раз. Ба, да у него на руках кровь! Как и у Фрэнка. Порванная обивка. Джекки Джеке. Вспомнил! Бобби дернул было руку, но Фрэнк не отпускал. - Не здесь. Ненадежное место. Слишком опасно. Чего это меня сюда принесло? Бобби осмотрелся. Куда ни глянь - дремучий зимний лес. Смеркалось. Колючие лапы высоких сосен сгибались под тяжестью снега. В неподвижном воздухе стоял аромат хвои. Лес как лес - чего тут опасного? Между тем Фрэнк не отрываясь смотрел куда-то за спину Бобби. Бобби обернулся. Лес позади него кончался, дальше поднимался заснеженный склон. Наверху виднелась бревенчатая хижина. Не какой-нибудь невзрачный домишко, а ладное, основательное жилище, к которому явно приложил руку хороший архитектор. Для человека со средствами, мечтающего отдохнуть на природе, более подходящего дома не найти. Крыша и навес над крыльцом были занесены снегом, по всем карнизам поблескивали в холодных лучах заката острые сосульки. Свет в окнах не горел, не струился дымок из трубы. По всему видать - в доме ни души. - Про эту хижину он уже знает, - дрожащим голосом сказал Фрэнк. - Я ее купил на чужое имя, а он все равно пронюхал и как-то раз явился сюда. Я чудом уцелел. Нет, сюда он наверняка наведывается - проверяет, не вернусь ли. Как же так? Неужели они прямо из агентства перенеслись на склоны Сьерра-Невады или еще каких гор? Бобби обдало холодом. Кое-как совладав с собой, он выдавил: - Фрэнк, что... Мрак. Светлячки. Полет. Бобби кубарем скатился на пол и наткнулся на журнальный столик. Фрэнк отпустил его руку. Столик с грохотом опрокинулся на дубовый пол, упала ваза, посыпались какие-то хрупкие безделушки. Бобби здорово ударился головой. Он встал на колени и попытался подняться, но не сумел: перед глазами все плыло. Фрэнк был уже на ногах и, тяжело дыша, озирался. - Мы в Сан-Диего. В этой квартире я когда-то жил. Но он и про нее узнал. Пришлось удирать. Он протянул руку - другую, не пораненную - и помог Бобби подняться. Бобби машинально повиновался. - Тут, оказывается, живут, - заметил Фрэнк. - Нам повезло: хозяева, видать, на работе. Мрак. Светлячки. Полет. Теперь Бобби стоял перед ржавой железной калиткой между каменными столбами. За ней он увидел викторианский особняк с террасой, крыша которой заметно провисла. Ступеньки перед входом прогнулись, у перил не хватало перекладин. К дому вела растрескавшаяся неровная дорожка из цемента. Нестриженая лужайка заросла бурьяном. Именно такие дома фантазия детей населяет привидениями. Может, у него только в сумерках такой жуткий вид? Да нет, похоже, при дневном свете он выглядит еще кошмарнее. - Нет, только не здесь! - встрепенулся Фрэнк. Мрак. Светлячки. Полет. С тяжелого письменного стола из красного дерева точно ветром сдуло кипу бумаг и разметало их по комнате. Бобби и Фрэнк очутились в кабинете с двустворчатыми окнами до пола и множеством книжных полок. Навстречу им из глубокого кожаного кресла поднялся старик в серых фланелевых брюках, белой рубашке и синем джемпере. Он с изумлением воззрился на пришельцев. Фрэнк протянул к нему свободную руку. - Доктор... - начал он. Мрак. Бобби уже догадался, что за беспросветная, глухая темень окружает его во время телепортации. В этот миг его тело рассыпается на мельчайшие частицы и ему просто нечем видеть, слышать, осязать. Догадаться-то он догадался, но смелости ему эта догадка не прибавила. Светлячки. Вероятно, миллионы ярких мятущихся точек и есть не что иное, как атомы, из которых состоит его тело. При телепортации их удерживает вместе лишь усилие воли Фрэнка. Полет. Телепортация совершалась мгновенно, между распадом и восстановлением проходили ничтожные доли секунды, однако для Бобби этот промежуток тянулся дольше. Вновь перед ними обветшавший особняк. Кажется, эта местность лежит где-то к северу от Санта-Барбары. Участок, на котором стоял дом, располагался ниже по склону холма, Бобби и Фрэнк смотрели на него поверх миртовой изгороди. Поняв, куда они попали, Фрэнк негромко вскрикнул. Бобби сообразил, что встреча с Золтом и ему не сулит ничего хорошего. Но ведь и Фрэнк со своей телепортацией не подарок. Мрак. Светлячки. Полет. В отличие от прежних материализации (если не считать неуклюжего приземления в Сан-Диего), на сей раз Бобби едва устоял на ногах. Он по инерции сделал несколько шагов вниз по склону, однако Фрэнк держал его мертвой хваткой, словно они скованы наручниками. Оба упали на колени на мягкую, тщательно выстриженную траву. Бобби отчаянно дернул руку, силясь освободиться, - не тут-то было. Из железных пальцев Фрэнка не вырваться. Оглядевшись, Бобби увидел, что они попали на безлюдное кладбище. Над ними в лилово-сизом сумраке нависли огромные коралловые деревья и пальмы. Фрэнк указал на могильный камень неподалеку. - Там лежит наш сосед. С трудом переводя дыхание, не в силах вымолвить ни слова, тщетно выдираясь из цепкой пятерни Фрэнка, Бобби взглянул на гранитную плиту и прочел: "Норберт Джеймс Колрин". - Это она его погубила, - сказал Фрэнк. - Она велела своему распрекрасному Золту убить его. Он, видите ли, ей нагрубил. Нагрубил! У-у, стерва. Мрак. Светлячки. Полет. И снова кабинет, забитый книгами. Теперь старик стоял в дверях. Бобби еще не опамятовался от телепортации. Ему казалось, будто он только что мчался по спиральному скоростному спуску, переворачиваясь вверх тормашками. Полет длился целую вечность, и Бобби уже не соображал, он ли движется или мир вокруг него летит и кувыркается. - Напрасно я к вам заскочил, доктор Фогарти, - беспокойно произнес Фрэнк. Из раны на его руке на светло-зеленый участок китайского ковра капала кровь. - Если возле дома я попался на глаза Золту, он уже не отстанет. Не хватало, чтобы он явился к вам. Фрэнк, погодите... - начал было Фогарти. Мрак. Светлячки. Полет. Они перенеслись во двор обветшалого особняка, к заднему крыльцу - такому же перекошенному и дряхлому, как и терраса. На первом этаже горел свет. - К этому дому и близко подходить нельзя, - задрожал Фрэнк. - Скорее прочь отсюда. Бобби напрягся, приготовился к телепортации. Ничего не произошло. - Прочь отсюда, - повторил Фрэнк. И опять ничего. Фрэнк раздраженно выругался. Тут дверь дома отворилась и на крыльцо вышла женщина. Завидев непрошеных гостей, она остановилась как вкопанная. В густевшем лиловом сумраке разглядеть ее лицо было трудно, зато силуэт в лучах яркого света, падавшего из кухни, вырисовывался отчетливо. То ли из-за необычного освещения, то ли из-за облегавшей одежды тело незнакомки казалось Бобби на редкость чувственным: воздушное, хрупкое и в то же время исполненное цветущей женственности. Это призрачное тело, едва скрытое легким одеянием, а может, и вовсе ничем не прикрытое, словно клубилось из мрака. Не тело, а немой, понятный без слов призыв, сродни сладострастным зовам сирен, заслушавшись которых мореплаватели направляли свои суда на грозящие гибелью подводные камни. - Моя сестра Лилли, - с ужасом и отвращением пробормотал Фрэнк. У ног женщины замелькали тени. Они скатились по ступенькам, выплеснулись на лужайку, и Бобби увидел, что это кошки. В сумраке их глаза горели огнем. Тут уж сам Бобби изо всех сил вцепился в руку Фрэнка. Теперь он не боялся стальной хватки Фрэнка, а, наоборот, видел в ней единственное спасение. - Фрэнк, удираем. - Не могу. Ничего не получается. Кошки прибывали. Десять. Двадцать. Еще и еще. Соскочив со ступенек, они молча припустились по нестриженой лужайке в сторону пришельцев. И вдруг в один голос завизжали - злобно, хищно. От этого голодного визга тошнотное отвращение Бобби мгновенно сменилось ужасом. - Фрэнк! Надо же было оставить револьвер на работе, на столе у Джулии. Да что уж там, все равно револьвером этих зубастых тварей не остановишь. Одну-двух уложить еще можно, но всю стаю... Бежавшая впереди кошка прыгнула на пришельцев. x x x Джулия стояла у своего кресла, выдвинутого перед сеансом гипноза на середину кабинета. Она не находила в себе сил сойти с этого места: здесь она в последний раз видела Бобби, здесь она была как бы ближе к нему. - Сколько времени прошло? Стоявший рядом Клинт взглянул на часы. - Меньше шести минут. Джекки Джеке пошел умыться холодной водой. Ли Чен по-прежнему сидел на диване и следил за происходящим широко открытыми глазами. Куда только девалась его буддийская невозмутимость! С самого исчезновения Бобби и Фрэнка он не мог прийти в себя. Пачку распечаток он сжимал обеими руками, словно боялся, что и они растворятся в воздухе. От страха у Джулии кружилась голова, однако она твердо решила сохранять самообладание, что бы ни произошло. Пускай она и не может помочь Бобби, такая возможность может появиться каждую минуту. Надо быть начеку и держать себя в руках. - Вчера Хэл рассказывал, что в первый раз Фрэнк исчез на восемнадцать минут. Клинт кивнул. - Стало быть, нам остается ждать минут двенадцать. - Да, но во второй раз он отсутствовал несколько часов, - возразила Джулия. - Послушай, ну не появятся они через двенадцать минут, через час, через три - что с того? Раз на раз не приходится. Уж будто это непременно значит, что с Бобби стряслась беда. - Знаю. Мне не дает покоя.., эта перекладина от кровати, будь она неладна. Клинт промолчал. Тщетно стараясь унять дрожь в голосе, Джулия продолжала: - Ведь обратно Фрэнк ее так и не принес. Что с ней могло случиться? - Бобби он не бросит, - твердо сказал Клинт. - Ни за что не бросит.., куда бы их ни занесло. "Дай бог", - подумала Джулия. x x x Мрак. Светлячки. Полет. И сразу же на Бобби и Фрэнка обрушились потоки теплого проливного дождя, словно они материализовались прямо под водопадом. Мокрая одежда мгновенно прилипла к телу. Во влажной духоте ни ветерка: наверно, от яростно бушевавшего ливня ветер угасал, как пламя костра. Как видно, Бобби и Фрэнк перенеслись очень далеко: сумерки тут еще не наступали, однако солнце заволакивала серо-стальная хмурь. Бобби и Фрэнк лежали на боку лицом друг к другу. Со стороны могло показаться, что это два собутыльника вздумали в баре заняться ручной борьбой, да так и повалились на пол - лежат и никак не расцепятся. Вот только лежали они не на полу бара, а утопали в густой тропической зелени: папоротники, темно-зеленые растения с упругими зубчатыми листьями, мясистые, стелющиеся по земле стебли - у этих листья были пухлые, а из-под них выглядывали плоды цвета мандариновой мякоти. Бобби отодвинулся от Фрэнка. На этот раз Фрэнк выпустил его руку без сопротивления. Бобби кое-как поднялся на ноги и начал продираться сквозь мокрые, цепкие, непролазные заросли. Он брел, сам не зная куда. Куда угодно - лишь бы подальше от Фрэнка. С ним того и гляди попадешь в беду. Бобби и от нынешних-то приключений еще не опамятовался. Надо сперва разобраться, что к чему, привыкнуть к новой обстановке. Пройдя совсем немного, он выбрался из зарослей. Перед ним раскинулась темная пустошь, но разглядеть ее как следует Бобби не удавалось: вода лилась не каплями, не ручьями, а сплошным ревущим потоком, перед глазами колыхалась серебристо-серая пелена. А тут еще мокрые волосы лезут в глаза. Любоваться этим зрелищем из окна, сидя в уютной сухой комнате, - оно бы еще ничего, но оказаться в такую непогоду без крыши над головой - хуже некуда. Черт бы его взял, этот адский ливень. Сущий потоп. Так и лупит по листьям, по земле - Бобби чуть не оглох от невообразимого грохота. Ливень не только выматывал силы, он будил в Бобби дикую, необъяснимую ярость: струи дождя уже представлялись ему смачными, липкими плевками, которыми осыпает его ревущая толпа, а в неистовом шуме дождя слышался гомон тысяч голосов, брань, оскорбления. С трудом переставляя ноги, Бобби брел по необычайно рыхлой почве - не вязкой, а именно рыхлой - и мечтал встретить хоть одного прохожего, чтобы было на ком отвести душу. Наорать, толкнуть, а может, и врезать как следует. Еще шесть или восемь шагов - и Бобби различил впереди бурлящие морские волны с шапками белой пены. Только тут он сообразил, что стоит на берегу, а под ногами у него черный песок. Бобби остолбенел. - Фрэнк! - крикнул он и обернулся. Фрэнк плелся чуть позади, по-стариковски сгорбившись, словно его скрючило от сырости или пригнуло к земле мощным потоком ливня. - Фрэнк, что за дьявольщина? Где мы? Фрэнк остановился, поднял голову и тупо уставился на Бобби. - Что? - Где мы? - еще громче рявкнул Бобби, силясь перекричать шум. Фрэнк указал налево, где сквозь завесу дождя проступало загадочное здание, похожее на святилище древнего божества, которому давным-давно никто не поклоняется. - Вон спасательная станция. - Затем он показал в другую сторону, на огромное деревянное сооружение на берегу. До него было значительно дальше, чем до спасательной станции. Из-за своих внушительных размеров выглядело оно не так загадочно. - А там ресторан. Считается одним из лучших на острове. - Какой еще остров? - Большой. - Что за большой остров? - Остров Гавайи. Самый большой остров во всем архипелаге. Мы на пляже Пуналуу. - Так это же Клинт должен был меня сюда отвезти! - Бобби расхохотался таким заливистым, надрывным хохотом, что сам испугался и тут же умолк. Фрэнк махнул рукой в ту сторону, откуда они пришли. - Там, возле площадки для гольфа, стоит дом, который я когда-то купил. Чудесный домишко. Как же я там блаженствовал! А через восемь месяцев откуда ни возьмись - он. Бобби, давай-ка отсюда удирать. Он выбрался на слежавшийся песок и направился к Бобби. Но не успел он сделать и трех шагов, как Бобби предупредил: - Ближе не подходи. Стой там. - Бобби, времени терять нельзя. Я ведь не умею телепортироваться, когда захочу. Это происходит само собой. Давай хотя бы переберемся на другой конец острова. Он знает, что я здесь жил. Эта местность ему хорошо знакома. Вдруг он идет за нами по пятам. Но ярость Бобби не мог остудить даже ливень - напротив, она разгоралась с каждой минутой. - Совсем заврался! - Честное слово, - неожиданная вспышка гнева ошеломила Фрэнка. Теперь их разделяло такое расстояние, что кричать во все горло не было надобности, и все-таки Фрэнк повысил голос, чтобы треск, шелест и грохот не заглушали его слова. - Золт действительно нагрянул в этот дом. В жизни он так не свирепствовал. Злобный, остервенелый. Он притащил с собой ребенка - совсем младенца, ему было всего несколько месяцев. Родителей его Золт недавно прикончил. И вот, Бобби, прямо на моих глазах он впился малышу в горло. Смеялся. Предложил и мне хлебнуть кровушки. Чтоб, значит, меня взбесить. Да-да, он пьет кровь. Это она его приучила. Теперь для него это первое удовольствие, без крови он жить не может. Когда я отказался, он отшвырнул ребенка, точно пустую банку из-под пива, и бросился на меня, но я.., перенесся в другое место. - Я не это назвал враньем, - возразил Бобби. Сильная волна набежала на берег и отхлынула, оставляя на черном песке у ног Бобби быстро тающие узоры пены. - Ты врал про амнезию. А сам, оказывается, все помнишь. И прекрасно знаешь, кто ты такой. - Ничего подобного. - Фрэнк замотал головой, замахал руками. - Я в самом деле ничего про себя не знал. Совсем ничего. И наверно, опять забуду, когда эти блуждания кончатся. - Врешь, собака! Обезумев от ярости, Бобби схва