Оцените этот текст:


     ---------------------------------------------------------------
     Origin: "Запретная книга" - русский фэн-сайт Г.Ф. Лавкрафта
     Перевод: Thrary (thrary@yahoo.com), http://zhurnal.lib.ru/t/thrary/
     ---------------------------------------------------------------



     Нъярлототеп... крадущийся хаос... я  последний... я произнесу в звучной
пустоте...
     Уже прошли месяцы и я не могу вспомнить точно,  когда все это началось.
Общее напряжение было ужасно.  К сезону  политических  и социальных  сдвигов
добавилось  странное и  тягостное  понимание  ужасной физической  опасности,
опасности  широкораспространенной  и всеохватывающей,  опасности, что  можно
представить лишь в ужаснейшем из ночных кошмаров. Я помнил: люди расхаживали
с бледными, озабоченными лицами, и шептали предупреждения и пророчества, что
позже не смели  повторить или признать, что  слышали.  Чувство  ужасной вины
зависло над землей,  и вне пропасти меж звезд  проносились холодные течения,
заставлявшие  людей  дрожать  в  темных  и  пустынных  местах.  Демоническое
изменение  коснулись даже течения времен  года -  осенняя  жара, запаздывая,
внушала опасения, и  все чувствовали, что мир и, возможно,  вселенная  вышла
из-под контроля известных богов или сил тех богов или сил, что неизвестны.
     И тогда Нъярлототеп вышел из  Египта. Кто он, никто не знал, только был
он древних туземных кровей и походил на фараона. Феллахи падали ниц, завидев
его,  хотя  никто  не мог сказать почему. Нъярлототеп говорил,  что  восстал
сквозь тьму двадцати семи веков, и что голоса не с этой планеты доступны его
слуху. В земли цивилизации пришел Нъярлототеп, смуглый, стройный и зловещий.
Приобретая странные  инструменты из  стекла  и  металла, он создавал  из них
инструменты  еще  более  странные.   Он  говорил  в   основном  о  науках  -
электричестве и психологии - и демонстрировал власть, вызывавшую  призраков,
и слава  его  разрасталась чрезмерно.  Люди советовали  друг  другу  увидеть
Нъярлототепа  и  содрогнуться.  И  где  Ньярлототеп   проходил,  спокойствие
исчезало, разорванное  криками привидений. Никогда ранее крики привидений не
были общественным бедствием,  но  теперь  мудрые люди почти жаждали лишиться
сна в краткие часы, в которые вопли города должно быть ужасно беспокоили как
бледную, жалкую луну, тускло светившую над зелеными водами, скользившими под
мостом так и старые колокольни крошащиеся под уставшим небом.
     Я помню, как Нъярлототеп вошел в мой город - огромный, древний, ужасный
город  неисчисленных преступлений. Мои  друзья рассказывали  мне  о  нем,  о
прелести  и  обольщении  его откровений, и я горел  жаром исследования  этих
величайших таинств.  Мои  друзья говорили,  что  они  ужасны и поразительны,
стократно превосходя самое яркое из видений  моего лихорадочного  бреда; что
там на экране  в полутемной комнате появивлялись пророчества, которое  никто
кроме Нъярлототепа не смел толковать. И я слышал повсюду намеки, что те, кто
познакомился с Нъярлототепом, видят знамения, которых прочие не замечают.
     Стояла жаркая осень, я шел с беспокойными толпами сквозь  ночь  увидеть
Нъярлототепа, шел сквозь душную ночь, вверх по бесконечной лестнице в душную
комнату. И тайно  следя за экраном, я видел закутанные  фигуры среди руин  и
желтые злые лица, выглядывающие из-за павших монументов.
     И  я  видел  -  мир  сражается  против  тьмы,  против  волн  разрушения
первичного   космоса,   кружась,   вспениваясь,  биясь  вокруг  тускнеющего,
остывающего   солнца.   Тогда  искры  поразительно  заиграли  вокруг  головы
наблюдателя, и волосы встали дыбом, и после тени, слишком причудливые, чтобы
я  мог описать, самовольно ворвались в  голову наблюдателя. И когда, я, тот,
кто  смотрел  на происходящее холодно  и  недоверчиво, пробормотал  дрожащий
протест:   "жульничество"   и,   кажется,  "статическое  электричество",   и
Нъярлототеп  вывел нас всех наружу,  вниз по  кружащей  голову  лестнице,  в
туман, на жаркие, опустошенные полуночные улицы. Я вскричал громко, что я не
боюсь,  что  я  никогда не боялся,  и остальные  кричали со мной. Мы клялись
друг-другу, что город остался  тем  же, и еще жив и когда электрический свет
начал блекнуть мы прокляли электрическую компанию, вновь и вновь и  смеялись
над своими гримасами страха.
     Считаю, мы почувствовали что-то спускающееся с зеленоватой луны, потому
что  начали  зависеть  от  ее  света,  дрейфовали в странном  непроизвольном
маршевом построении и казалось, знаем нашу цель,  хотя старались не думать о
ней. Как-то мы посмотрели на дорожное покрытие и  нашли плиту, исчезнувшую и
замещенную  травой, истрепанные металлические рельсы указывающие,  что здесь
ходил трамвай. И вскоре мы  увидели трамвай,  одинокий, овдовевший,  ветхий.
Когда  же мы посмотрели на горизонт, то вблизи  реки не смогли найти третьей
башни и  заметили, что вырисовывающийся силуэт второй башни изорван поверху.
Тогда мы разделились на узкие колонны, каждая из которых, казалось, движется
в различном  направлении. Одна  исчезла в узкой  аллее слева, оставив только
отголоски шокирующих стонов.  Другая  заполнила  поросший  сорняками  вход в
подземку,  воя безумным смехом. Моя собственная  колона  была  оттеснена  на
открытую местность,  и вскоре я  почувствовал  холод,  который  не был жаром
осени, потому как мы крались  под темной луной  и  видели  вокруг  в  адском
блеске луны зловещий снег. Не оставлявщую следов,  необъяснимую стену снега,
разорванную лишь в одном направлении, где легла бездна казавшаяся еще чернее
из-за своих  светящихся стен. Казалось,  что колона очень  тонка, в то время
как она брела во сне в бездну. Я плелся позади - от того, что черная трещина
в светящемся  зеленым снеге пугала, и  думаю, я  услышал  отзвуки  тревожных
стенаний, когда мои товарищи пропадали в ней, однако моя возможность отстать
была пренебрежимо мала. Как будто манимый теми, кто шел впереди, я полутонул
в титаническом провале в снегу между медленными  течениями ужаса и страха, в
невидимом водовороте невообразимого.
     Кричащие ощущения, молчаливое  исступление, лишь боги могли сказать что
это. Тошнотворные призраки корчились в руках, что  не были  руками,  и слепо
кружились в кошмарной  полуночи  отвратительные создания, трупы  из  мертвых
миров,  язвами  которых  были  города,  что склепными  сквозняками  задевали
мертвенно-бледные звезды и заставляли те слабо  трепетать. Вне миров смутные
призраки ужасных  созданий,  полуневидимые  колонны нечестивых  храмов,  что
покоились на безымянном утесе  под космосом и тянущиеся  к  кружащей  голову
пустоте выше  сфер тьмы и света. Сквозь эти  вращающиеся  кладбища вселенной
звучал оглушающий,  сводящий с ума  грохот  барабанов, и тонкий, монотонный,
жалобный вой  богохульных  флейт  из  непостижимых,  неосвещенных залов  вне
времени,  мерзкий  стук  и свист  -  танец  медленный, неуклюжий  и  нелепый
гигантского, мрачного  изначального бога - слепой, немой, безумной горгульи,
чей дух - Нъярлототеп.


Last-modified: Sun, 15 Dec 2002 23:06:45 GMT
Оцените этот текст: