тая кукла. - Вы действительно верите в то, о чем говорите? - спросил Пол. - В буддизм и тому подобные вещи? - Не так, как я этого хотела бы, но в такой степени, на которую меня хватает, - сказала она. - Ограниченная вера - это вообще-то роскошь. Но если говорить с убеждением и пылом, то, по крайней мере, не подражаешь другим. Даже если немного притворяешься, то не теряешь своей личности. Если человек постоянно старается, то в один прекрасный день он может открыть частичку истины - так, как сделал это Чарли Фулби, когда он признался, что о существовании странствующих планет знает только интуитивно, а не потому, что был в космосе, как утверждал раньше. - Он параноик, - ответил Пол, глядя на Дылду, который шагал за кроватью, справа от него шла Ванда, а слева - худая женщина. - Кто эти две женщины, его ученицы, опекунши? - поинтересовался он. - До определенной степени он действительно параноик, - начала объяснять Рама, - но не считайте, что только у нормальных людей есть монополия на правду. А те две женщины - это... как бы это сказать... две его жены. Чарли принадлежит к секте, признающей многоженство. Ох, Пол, вы, наверное, нас всех считаете ненормальными? - Нет! - запротестовал он. - Хотя я чувствую себя уверенней, зная, что большинство людей думает так же, как я. - Большинство - это значит, те, у кого есть деньги и власть! - кивнула Рама. - Ну, не хмурьтесь - с одной стороны большинство, а с другой - безумцы, но все стремятся к одному и тому же: к удовлетворению основных потребностей. Мы возвращаемся в домик на пляже, потому что знаем, что там нас ждет кофе и бутерброды. Во главе шествия аналогичный разговор происходил между Хантером и Марго. - Я начал ходить на такие собрания, потому что проводил социологические исследования, - рассказывал ей Хантер. - Я встречал там разных людей, ненормальных "визитеров", таких, как Чарли Фулби, трезвомыслящих, таких, как Рама Джоан, а также совершенно обычных людей, каких можно встретить на каждом шагу. Я поставил себе цель исследовать определенное общественное явление и написать несколько статей. Но вскоре сам втянулся. - Почему, мистер Хантер? - поинтересовалась Марго, прижимая к себе кошку. Ей было холодно без куртки, а Мяу грела словно грелка. - Это увлечение, так же, как и ваша борода, должно было доказать, что вы современны и отличаетесь от других? - Зовите меня Росс. Нет, я так не думаю. Хотя немалую роль тут сыграла, наверное, кичливость, - он погладил рукой бороду. - Просто я встретил людей, которые чем-то увлекались и делали что-то совершенно бескорыстно. Это неслыханная редкость в нашем материалистическом, эгоистичном мире, где в счет идут только деньги и положение в обществе. Я увлекся этим настолько, что захотел внести свой вклад в общее дело - какие-то доклады, дискуссии и все прочее. Теперь я подхожу ко всему этому с таким же запалом, как и Брехт, который совершает чудеса, продавая рояли - он достиг в этом деле совершенства, чтобы иметь возможность посвящать остальное время летающим тарелкам и женщинам. - Брехт - холостяк, а вы, кажется, говорили, что у вас есть семья? - несколько иронично напомнила ему девушка. - Да... - с неохотой признался Хантер. - В Портленде осталась миссис Хантер и двое мальчиков, которые считают, что их папочка слишком много времени проводит среди фанатиков летающих тарелок. А следовательно - пишет слишком мало научных статей и совсем забросил карьеру. Он хотел добавить, что они теперь наверняка не спят и думают, почему папочки нет дома, когда небо преобразилось, а летающие тарелки перестали быть фикцией, но процессия достигла забитого досками пляжного домика. Он увидел все еще горящую зеленую лампу, а рядом с ней столик с небольшим конвертом, в котором находились программки, пустые кресла, расставленные рядами... Получит ли когда-нибудь Доддси деньги, отданные в залог за эти кресла в прокатном бюро, которое содержали в Окснарде поляки? Он увидел также забытый кем-то плащ, а под ним - картонные коробки, брошенные во время всеобщей суматохи. Невдалеке торчал сложенный зонтик, воткнутый в песок - часть примитивной астролябии, при помощи которой Брехт впервые пытался исследовать движение Странника. Разглядывая все это на фоне Тихого океана, словно забрызганного огоньками фиолетового и желтого цвета, Хантер почувствовал неожиданный прилив радости и облегчения. Он вдруг понял, почему они, вынужденные убегать от лавины, прогнанные от ворот убежища офицером-службистом, вернулись на это место. Это место было для них домом - здесь они собрались вместе, здесь они стали свидетелями перемен, которые произошли на небе. Каждый в глубине души чувствовал, что, быть может, это его последний дом. Ванда, худощавая женщина и Гарри Макхит соорудили из коробок подобие стола. Войтович и Коротышка опустили на песок кровать с Рагнароком, прикрытым курткой Марго. Войтович осмотрелся, потом указывая на зонтик, решительно сказал: - Это, пожалуй, самое подходящее место, если вы не имеете ничего против? - Он адресовал вопрос Профессору, который всю дорогу от Ванденберга шел в молчании рядом с Доддом. - Это для меня большая честь, - хрипло ответил Профессор. Они перенесли кровать поближе и Брехт вытащил зонтик из песка. Из-под матраса Войтович вытащил лопату и начал копать могилу. - Ничего удивительного, что мне всю дорогу что-то давило в бок, - крикнула с террасы Ванда при виде лопаты. Войтович прервал работу и сказал: - Вы должны быть благодарны за дармовую езду во время вашего так называемого сердечного приступа. - Я хорошо знаю, когда у меня случается сердечный приступ! - ответила со злостью женщина. - И хорошо знаю, когда он у меня проходит! - Пусть будет так, - бросил Войтович через плечо и снова принялся копать. Песок тихо скрипел под лопатой. Худощавая женщина и Макхит вытирали кружки от песка и ставили их на стол. Остальные смотрели на Луну, появляющуюся из-за Странника, который медленно опускался в океан. Луна приняла форму деформированного конуса. На ее диске вместо плавных контуров "морей" можно было различить тонкие линии, которые иногда отражали цветной свет Странника. Зрелище было отталкивающее, оно наводило на мысли о коконах с яйцами паука. "Законы рождения, - думал Фулби. - Белая Дева, оплодотворенная Испаном, возрождается в муках - и будет возрождаться снова и снова. И я не знаю - зачем?" "Я сожалею, что назвала ее девкой, - думала Марго. - Дон..." - Ее жених на Луне, правда? - шепнула Рама Джоан Полу. - Так что теперь можете считать ее своей девушкой. Я думаю, что для этого есть все основания. Войтович выпрямился. - Глубже копать нельзя, - охрипшим голосом обратился он к Додду, - там вода. Они подошли к кровати. Додд отцепил поводок от тяжелого толстого ошейника и, посмотрев на Марго, поднял куртку, прикрывавшую тело пса. Девушка отрицательно покачала головой и Додд, грустно улыбаясь, снова прикрыл тело Рагнарока. Вместе с Войтовичем и Брехтом он положил овчарку в могилу. Кошка, лежащая на руках Марго, подняла голову и с интересом рассматривала происходящее. Висящий над Тихим океаном Странник выглядел так, словно оделся в праздничные одежды. В противоположность деформированной Луне он представлял собой идеальный шар. Желтое пятно с западной стороны планеты исчезло из поля зрения и теперь рисунок на диске напоминал фиолетовую голову чудовища с раскрытой пастью и желтым глазом. "Волк Фенрис, - подумала Марго. - Теперь, когда Луна находится перед раскрытой пастью, Странник действительно выглядит так, словно пожирает Луну." - Он похож на большого пса, который хочет цапнуть прохожего, - задумчиво произнесла Анна. - Мамочка, боги поместили на этом Страннике нашего Рагнарока, так же, как раньше помещали среди звезд греческих героев и нимф. - Похоже, что так, любовь моя, - ответила Рама Джоан. Коротышка инстинктивно вытащил блокнот, ручку и с грустью посмотрел на чистый лист. Марго передав Полу кошку, взяла у него из рук блокнот и сделала набросок Странника, похожий на те, которые рисовал сам Додд. "Змея заглатывает яйцо, - думал Дылда. - А может быть, это просто развилка дорог." Войтович быстро засыпал могилу, сначала сухим, а потом мокрым песком. Профессор взял из рук Коротышки поводок, плотно оплел им ручку сложенного зонтика и застегнул наверху. Когда Войтович утрамбовал песок лопатой и отошел в сторону, Брехт глубоко воткнул зонтик в середину могилы. - Ну вот, Доддси, - произнес он, обнимая Коротышку за плечи, - Мы отметили могилу. С эстрады к ним донесся зов худой женщины: - Идите пить кофе, а то остынет! Дон Мерриам снова оказался в темноте. На этот раз Луна, минуя Странника, отрезала от "Бабы Яги" источник света. Маленький космический кораблик кружился между двумя небесными телами. Он летел быстрее, чем Луна, но еще не перегнал ее. Солнце, которое заглядывало в кабину, нагрело ее изнутри, но прежде, чем жара стала невыносимой, Луна укрыла "Бабу Ягу" своей тенью. Однако в кабине было светло - то тут, то там вспыхивал отраженный Луной фиолетово-золотистый свет Странника. В этом свете Дон видел непрестанно кипящие скалы на поверхности Луны - это выглядело, как буря на море, которую наблюдаешь из самолета в звездную ночь. Находясь в 2560 километрах над Странником - он проверил это при помощи радара - космонавт видел только одну пятую часть планеты. Пролетая над ее поверхностью, по-разному наблюдаемую с Земли, - в виде выщербленного диска, в виде икса, шара, креста Святого Антония и мандалы - Дон видел только желтое пятно на западной стороне и край фиолетовой области. Желтое пятно на востоке и пятна на полюсах находились вне поля его зрения. Наблюдая за тем, как желтое пятно выплывает с ночной стороны Странника и передвигается на дневную, Дон убедился, что Странник вращается, и ось его примерно параллельна оси Земли. Он замерил скорость, с которой двигалось желтое пятно, и подсчитал, что полный оборот Странника вокруг своей оси длится шесть часов - другими словами, "день" на Страннике равняется одной четверти земного дня. Зеленые светящиеся точки на ночной стороне новой планеты исчезали, как только эта сторона повернулась к Солнцу. Возможно, это был какой-то вид флюоресценции, видимой только в темноте. Более половины огромного желтого пятна занимала черная тень Луны, которая несомненно приняла форму удлиняющегося эллипсоида. Внимательно присматриваясь к ней, Дон заметил, что бледные светло-зеленые огни постепенно показываются на ближайшем краю тени - эти огоньки, невидимые в солнечном свете, явно перемещались вместе с планетой. Неожиданно он осознал, в какой противоестественной и странной ситуации сейчас оказался - словно маленькая мушка между черной сливой и розовым грейпфрутом в безвоздушном пространстве. Дон вообразил, что он снова маленький мальчик. Сейчас вечер, ночь заглядывает в окна домика в Миннесоте, а маленький Донни рассказывает на кухне маме: "Ма, я нашел в лесу большую черную дыру. И она проходит на другую сторону Земли, потому что на дне ее видны мерцающие звезды. Я испугался и... когда бежал домой, то увидел за сеновалом большую желто-фиолетовую планету". Он отогнал воспоминания. Однако ситуация показалась бы ему еще более странной, если бы ему не привелось прожить целый месяц на Луне, а потом еще пролететь сквозь нее на маленьком космическом корабле. Его внимание снова привлекли белые нити, отходящие из диска Луны. Они вились среди звезд, пока, наконец, не исчезли за фиолетовым краем Странника. Если нити соединили Луну со Странником, то было бы логичным, чтобы они соединяли ее с полюсом планеты. Если бы они соединялись с экватором, то растянулись бы и лопнули, или - поскольку Луна двигается в три раза быстрее, чем новая планета - оплели бы ее. "Соединили вместе! Оплели вокруг!" - Дон поймал себя на том, что думает о нитях, как о настоящих, словно два небесных тела - Луна и Странник - были игрушками на новогодней елке. Но в любом случае, чем являются эти нити? Дон проследил их взглядом до того места, где они сходились с Луной. "Баба Яга" опередила Луну, но все еще находилась в тени, поскольку вместе с ней заходила теперь за Странника. Черная линия ночи, которую Дон впервые увидел через треснувшую Луну, уже была в поле зрения, отсекая собой фиолетовый край горизонта. Космонавт потянулся к полке, взял сильный бинокль и навел резкость. На вытянутой стороне Луны он заметил несколько глубоких шахт-провалов, внутренняя часть которых быстро вращалась по часовой стрелки. Они производили впечатление водоворотов в бурлящем море. Блестящие белые нити, которые в тени Луны приобрели цвет латуни, уходили в шахты и кружились там с огромной скоростью. Ближе к центру водоворотов нити были несколько толще. На ум невольно приходили ассоциации с торнадо. Возле каждой шахты светились три или четыре ярко-фиолетовые точки. Дон уже видел такие точки на нитях. Он предположил, что это могут быть генераторы гравитационного поля. Вывод, который можно было сделать, глядя на водовороты измельчаемой материи и нити, исходящие из них, был прост: лунное вещество, превращенное в пыль, гравий и отдельные большие камни, каким-то образом высасывается и переносится в район северного полюса Странника. Араб, Пепе и Большой курили на берегу Гудзона, готовые в любую минуту бросить самокрутку в грязную, покрытую слоем мазута воду, если бы кто-то неожиданно подошел к ним. Но пока все было спокойно. В городе царила тишина, исключительная даже для шести часов утра. Большой бросил, наконец, окурок в воду. Араб тут же прикурил новую самокрутку и все трое снова начали затягиваться сладким дымком. Глядя на запад, они видели серое небо, далекие волнорезы и склоны Палисадеса. И кроме этого - ничего. - Она куда-то исчезла, - заявил Большой. - Может быть, уже даже зашла. Он рассмеялся и направил взгляд в сторону могилы генерала Гранта. - Как ты думаешь, генерал? - спросил он Араба. - В реке прибыло воды, адмирал, - ответил Араб, морща лоб, и прикурил третью самокрутку. - Пожалуй, ты прав, - признал Большой. - Смотрите, братья, вода заливает док! - Это не док, - презрительно сказал Араб. - Это затопленная баржа! - Ты сошел с ума! - Я знаю, куда она исчезла, - неожиданно заорал Пепе. - Этот большой фиолетовый шар не что иное, как дьявольское соединение воздушного шара с подводной лодкой. Сейчас она нырнула и поэтому вода поднялась. Она находится на дне, говорю я вам, и светит в глубине. Араб и Большой задрожали от возбуждения при мысли о странном явлении, а Пепе схватился за голову и застонал: - Нет!!! Подождите! Все не так! Это же замороженный атомный взрыв! Сначала производят взрыв, потом замораживают огненный шар. Такой шар плывет себе в воздухе или в воде, а когда полностью растает - бум! Город взлетает в воздух! Смотрите! Красное солнце на противоположном берегу реки отражалось в окнах домов. Три братца-наркомана мгновенно поверили в выдуманную ими самими атомную бомбу и их охватил панический страх, который никогда еще не мог отогнать ни один наркоман. - Бежим! - приглушенным голосом кричал Араб. Они повернулись и пустились со всех сил в сторону Гарлема. Джейк Лешер презрительно оттопырил губу, посматривая на редеющую толпу. После того, как зашел Странник и занялся серый рассвет, всеобщее возбуждение на Таймс Сквер пошло на убыль. На Манхэттене виднелись развалины, напоминающие груды мусора при сносе дома. Почти с недоверием, словно все это было только театральным представлением, он вспомнил песенку Сэлли и топот танцующей толпы, освещенной янтарно-фиолетовым светом мощного прожектора, висящего в небе. Он улыбнулся и его глаза широко раскрылись, но он не видел ничего перед собой - его воображение было поглощено новой то ли идеей, то ли мечтой - для Джейка эти понятия были почти равнозначны. Сэлли неожиданно просунула руку ему подмышку. Прижавшись к Джейку, она с жаром зашептала: - Бежим! Бежим, пока эта свора опять не добралась до меня. Это только в четырех кварталах отсюда. - Ох, как ты напугала меня, Сэл, - недовольно пробурчал он. - Мне как раз пришла в голову идея, как заработать кучу денег. А куда мы должны идти? - Только вчера ты говорил, что никто не в состоянии испугать тебя. Ха-ха! Я забираю тебя на завтрак в квартирку Хьюго Хассельтайна - я и мой маленький ключик. После этого землетрясения я буду чувствовать себя тем безопаснее, чем выше буду находиться. Понимаешь? - Я понимаю, - кивнул Джейк. - Но, знаешь, в таком случае тебе придется дольше падать. - Конечно, но, по крайней мере, на меня ничего не упадет. Идем же, хоть на голодный желудок и приходят лучшие идеи. Небо начало окрашиваться в розовый цвет. 16 Брехт прокашлялся и сказал: - Я охотно съел бы еще один бутерброд. - Мы подумали, что надо оставить что-то на обед, - извиняющимся тоном сказала худая женщина, сидящая на другом конце стола. - Это была моя идея, - робко признался Гарри Макхит. - Все в порядке, - кивнул Профессор. - Прямо как из "Швейцарского Робинзона". Кто-нибудь хочет виски? Из кармана плаща он достал полупинтовую бутылку. Ванда презрительно фыркнула. - Она может пригодиться нам позже, Рудольф, - остановил его Хантер. Брехт вздохнул и спрятал бутылку. - Наверное, комиссия общественной безопасности также запретила выпить по второй чашке кофе? - рявкнул он. Гарри покачал головой и поспешно налил кофе Брехту и другим желающим. - Рудольф, - обратилась к Профессору Рама Джоан. - Ты задумывался, почему Странник раскрашен в такие странные цвета? Анна, укутанная найденным плащом, лежала на двух креслах, положив голову на колени матери. Рама смотрела на Странника. Теперь фиолетовая полоска окружала желтую плоскость со всех сторон, что испортило картинку "раскрытая пасть". Желтые пятна на полюсах уменьшались, медленно исчезая из поля зрения. Планета стала похожа на фиолетовую мишень с большим желтым пятном в центре. Тем временем покрытая сеткой трещин Луна, которая имела теперь форму ромба, уже приблизилась к западному краю Странника, заканчивая свой второй круг. - Я не думаю, что цвета являются естественной особенностью Странника. Скорее всего, это нечто... вроде декорации, - заметила Рама Джоан и на мгновение замолчала. - Если существа на Страннике могли сделать так, чтобы их планета прошла через подпространство, они наверняка могут украсить ее так, чтобы она была, по их мнению, привлекательной и оригинальной. Пещерные люди не разрисовывали свои дома снаружи, а мы делаем это. - Это хорошая мысль, - сказал Брехт и даже причмокнул губами. - Модная двухцветная планета! Пускай нам завидуют соседи из ближайшей галактики! Войтович и Гарри Макхит неуверенно рассмеялись. "Постепенно они начинают ценить красоту Испана", - думал Дылда. - Если бы мы дошли до такого уровня развития, - произнес Хантер низким, ломающимся от напряжения голосом, - не имело бы смысла использовать для передвижения естественные планеты. Мы проектировали бы их и строили сами - такие, какие лучше всего подходили бы для путешествий. Он некоторое время молчал, а потом добавил: - О, боже! Это же чистой воды безумие... - Нет! - возразил Профессор. - Гораздо проще воспользоваться уже готовой планетой. Заполнить ее внутренности складами, спальнями, генераторами и еще черт знает чем! Конечно, для этой цели нужна была бы дьявольски совершенная технология... разные там подъемные механизмы... - Только в том случае, если они не открыли принцип антигравитации, - вмешалась Рама Джоан. - Ох, - вздохнул Войтович. - Ты очень умная, мамочка, - сонным голосом произнесла Анна. - Вращающаяся планета без гравитации, - заметил Хантер, - должна быть довольно хитро сконструирована. Чтобы центробежные силы не разорвали ее на части. - Ты ошибаешься, - заявил Брехт, - масса и ускорение перестали бы существовать. Пол откашлялся. Он сидел рядом с Марго. Сняв плащ, он прикрыл им девушку. Сейчас он охотно обнял бы ее, хотя бы для того, чтобы самому немного согреться. Но на такой шаг было очень трудно решиться. - Если бы у них действительно была настолько развитая цивилизация, они, пожалуй, старались бы не нанести вреда и не мешать жизни на обитаемых планетах, к которым они пожаловали в гости. Не так ли? - поинтересовался Пол, после чего неуверенно добавил: - Я говорю так, словно существует какая-то благородная галактическая федерация, или как ее еще можно назвать? - Космическая Служба Благополучия, - язвительно заметил Профессор. - Да, молодой человек, вы совершенно правы, - решительно сказала Ванда, а худощавая женщина, сжав губы, утвердительно кивнула головой. - Наша основная обязанность - это забота и внимательное отношение к особым формам жизни. - А фирма "Дженерал моторс" тоже считает это своей основной обязанностью? - поинтересовался Хантер. - И генерал Мао? Рама Джоан насмешливо улыбнулась и обратилась к Полу. - Когда вы едете в автомобиле, то все ли предусмотрено, чтобы не задавить кота или собаку? - спросила она. - Все ли муравейники обозначены в вашем саду? - Ты все еще считаешь, что там дьяволы, да? - подал голос Брехт. Рама Джоан пожала плечами. - Дьяволом может быть каждый, кто упрямо стремится к своей цели, если она входит в противоречие с тем, к чему стремимся мы! - Значит, езда на автомобиле означает зло? - Может быть. Не забывайте, что в мире полно водителей, которые рискованной ездой стараются выразить свою личность. - Даже если такой машиной является планета? - спросил Пол. Рама Джоан утвердительно кивнула. - Гм... лично я предпочитаю выражать свою личность обнаженным телом, - заявил Профессор и плутовски улыбнулся. Марго, обнимая Мяу, спавшую у нее на коленях, вмешалась в разговор: - Когда я веду машину, то вижу любого кота, пусть он находится от меня за три квартала! Кот - это тоже человек! Поэтому без Мяу я ни за что не вошла бы в Ванденберг, даже если бы к нам отнеслись более внимательно. - Но всегда ли человек является человеком? - с улыбкой спросил Хантер. - Вот в этом я не уверена, - вынуждена была признать Марго, морща нос. Ванда снова фыркнула. - Я надеюсь, - невинно вмешалась Рама Джоан, - что, когда дела приобретут... ну, скажем, худший оборот, ты не будешь жалеть, что отвергла предложение майора и осталась с нами. Ты вполне могла воспользоваться предоставившейся возможностью. Неожиданно вскочил Войтович. - Смотрите! - крикнул он и указал на огоньки фар, мерцающие на пляже. Они услышали приближающееся рычание двигателя. - Должно быть, майор Хэмфрейс изменил свою точку зрения и посылает кого-то к вам, Пол, - заявил Хантер. - Нет, машина подъезжает с противоположной стороны, - покачал головой Профессор. - Да, кто-то едет сюда со стороны шоссе. Наверное, объехал пляж, - добавил Войтович. Свет фар пошел по дуге, на мгновение погас, затем снова вспыхнул. Ослепленные светом люди не могли рассмотреть машину, хотя уже светало. - Кто бы это ни был, он обязательно забуксует в таком песке, - заявила Марго. - Если будет ехать с такой скоростью, то не застрянет, - сказал Войтович. Автомобиль ехал прямо на них, словно водитель хотел разбить машину о террасу. Однако метрах в пятидесяти от домика двигатель перестал работать. Машина остановилась. Фары погасли. - Это фургончик Хиксонов! - воскликнул Кларенс Додд. - А вот и сама мадам Хиксон, - кивнул Брехт, увидев, как фигурка в брюках и свитере выскакивает из машины и бежит в их сторону. Войтович, Хантер и Макхит поднялись и направились ей навстречу. - Помогите, Рей Хэнкс, кажется, сломал ногу, - произнесла мадам Хиксон, пробегая мимо них, и поспешила к террасе. Еще несколько часов тому назад это была ухоженная, элегантная женщина. Теперь же лицо и руки у нее были испачканы, брюки и свитер вымазаны грязью, волосы растрепались. Она тяжело дышала, широко открывая рот, с подбородка капала кровь. - Шоссе заблокировано с двух сторон, - сказала она, судорожно хватая воздух. - Мы потеряли остальных. Может, они погибли... Похоже, что рушится весь мир. О, боже! У вас есть что-нибудь выпить? - Ну, вот ты и накаркал, - обратился Брехт к Хантеру. Он достал бутылку виски, налил приличную порцию в пустую чашку и потянулся за водой, чтобы развести. Однако сделать этого он не успел, так как миссис Хиксон, все еще дрожа, схватила чашку и одним глотком опорожнила ее, скривившись от неприятного вкуса. Брехт крепко обнял ее. - А теперь, расскажите все по порядку, - сказал он. - С самого начала. - Мы откопали три машины - Ривиса, нашу и микроавтобус Вентчеров. В фургоне с нами ехал еще Рей. Когда мы добрались до шоссе, оказалось, что оно совершенно пустое. Это должно было предостеречь нас, но мы тогда только обрадовались. Боже! Ривис повернул на север. Мы поехали в направлении Лос-Анджелеса, вслед за микроавтобусом. Несмотря на помехи, мы все же поймали две станции. Но были слышны только отдельные слова. Что-то о большом землетрясении в Лос-Анджелесе и какие-то советы: выключить свет, закрыть воду и тому подобное. Нам приходилось все время объезжать осыпи и валуны. На дороге не было ни одной машины. Микроавтобус ехал далеко впереди нас. Шоссе тянулось по обрыву над морем. - И вдруг асфальт пошел волнами, - продолжала миссис Хиксон, зябко передернув плечами, - прямо так, безо всякого предупреждения. Автомобиль начал качаться, словно корабль на волнах океана. Дверца открылась и Рей выпал. А я ухватилась за Билла, который совершенно белый сидел за рулем, и отчаянно жал на тормоза. Скалы начали наклоняться. Огромный валун свалился прямо перед нами и срезал в обрыв добрых три метра шоссе. Я помню, что прикусила язык. Билл остановил машину. И тут же все стало еще хуже. Если раньше в воздухе было полно пыли, то сейчас на нас хлынула масса воды - огромные валуны падали в море и нас полностью накрывало волнами. Во рту чувствовалась пыль, соль, кровь. А потом все-все затихло. Шоссе перестало колебаться. Оно было завалено, обломки лежали у самого бампера нашей машины. Не знаю, удалось ли бы нам взобраться на насыпь и перебраться на другую сторону. Но у нас было такое намерение, мы хотели выяснить, что случилось с микроавтобусом... Засыпало его, или он успел благополучно уехать? И тогда земля снова затряслась. Падающий валун чуть не попал в меня. Следующий с грохотом прокатился в нескольких метрах. Билл крикнул, чтобы я вернулась в машину, а сам стал показывать, как я должна сдавать назад, чтобы объехать завалившие дорогу камни и груды песка. Он с трудом мог говорить, непрерывно кашлял и проклинал все на свете. И тут мы услышали человеческий голос. Кто-то страшно ругался... но уже на нас. Это был Рей. Мы совершенно забыли о нем. Нога у него была сломана выше колена, и нам пришлось уложить его на брезент, чтобы донести до машины. Я села рядом с ним. Билл завел мотор и мы повернули назад. Осыпей на дороге стало больше, но нам, слава богу, удалось проехать. Шоссе по прежнему было пустым. Ни одной встречной машины! Возле первой же телефонной будки Билл остановился, но телефон не работал. По радио были слышны только атмосферные помехи. И нам показалось, что сквозь адский треск раздалось одно-единственное слово - пожар! Мы поехали дальше, мимо дороги, ведущей сюда, но и там не проехать - дорога завалена. И ни одной живой души. Ни одного огня, кроме этого ужаса на небе. И мы вернулись сюда. У нас не было другого выхода. Она тяжело дышала. - В каком состоянии дорога через горы Санта-Моника? - спросил Брехт. - Я имею в виду главную автостраду, - добавил он. - Дорога? - миссис Хиксон посмотрела на него с недоверием. А через секунду уже истерически смеялась. - Идиот, кретин, эти горы кипели, словно жаркое на плите! Брехт встал и закрыл ей рот рукой. Сначала она попыталась вырваться, потом голова ее бессильно упала. Ванда и худощавая женщина отвели миссис Хиксон на другой конец террасы. Рама Джоан пошла за ними, но прежде попросила Марго пересесть на ее место, чтобы Анна, которая тихо, как мышка, присматривалась ко всему, могла положить ей голову на колени. Пол обратился к Брехту: - Странно, почему другие автомобили не застряли на этом отрезке? - Наверное, они быстро убрались оттуда при первых небольших толчках, - ответил Брехт. - А потом советовали всем встречным водителям повернуть назад. Но все равно должны были найтись упрямцы, которым на все наплевать. - Эй, принесите сюда кровать! - крикнул Хантер. - Вынесем Рея из машины, а потом поедем к завалу. Араб, Пепе и Большой, запыхавшиеся и дрожавшие после безумного бега мимо мрачных корпусов генерала Гранта, с облегчением вздохнули, когда заметили, что они находятся недалеко от негритянско-латиноамериканского района, и шатаясь от усталости, медленно направились по Сто Двадцать Пятой Авеню, на восток. Тротуары, забитые народом еще два часа назад, теперь были пустынны. Только разбросанные, помятые пластиковые стаканчики, бумажные сумки, пустые бутылки от тонизирующих напитков и спиртного свидетельствовали о недавнем присутствии здесь толпы. Все автомашины были припаркованы у обочин, двигатели двух зачем-то еще работали, выплевывая из выхлопных труб клубы голубоватого дыма. Посмотрев на восток, трое братьев-наркоманов сощурили глаза от солнечного света, но, как они уже поняли, длинная улица, ведущая к сердцу Гарлема, была совершенно безлюдной. Сначала, кроме топота их ног и глухого ворчания работающих двигателей двух автомашин, были слышны только замогильные звуки, издаваемые невидимыми радиоприемниками. Судя по тону, это были неслыханно важные известия, но из-за треска и помех, слова были неразборчивы - тем более, что их заглушало далекое тревожное завывание сирен и клаксонов. - Куда все подевались? - шепотом спросил Большой. - Это ядерная атака! - заявил Пепе. - Русские пошли ва-банк! Поэтому все попрятались в подвалах и бомбоубежищах! Идем домой! - А потом голосом, напоминающим волчий вой, крикнул: - Огненный шар выходит из воды! - Нет, - тихо возразил Араб. - Когда мы были возле реки, настал судный день. Старый проповедник оказался прав. Всех повязали и утащили прямиком в небесную кутузку - бедняги даже не успели выключить двигатели, не говоря уж о приемниках. Остались только мы. Они взялись за руки и на носочках, чтобы производить как можно меньше шума, направились дальше, вверх по улице. Сэлли и Джейк бесшумно вышли из маленького алюминиевого лифта, на котором проехали последние три этажа. Они стояли в полумраке, а падающие через окно лучи Странника освещали огромное пианино. Под ногами у них простирался толстый пушистый ковер. - Есть здесь кто-нибудь? - позвала Сэлли. Двери лифта с легким шипением начали закрываться, но девушка придержала их, и вставила в проем маленький столик с серебряной крышкой. - Что ты делаешь? - удивился Джейк. - Не знаю, - ответила она. - Мы услышим звонок, если кто-нибудь захочет войти сюда. - Подожди минутку. Ты уверена, что Хассельтайна нет дома? Сэлли пожала плечами. - Я осмотрюсь, а ты пока узнай, что есть в холодильнике. Только держи лапы подальше от серебряных вилок. У тебя кишки, наверное, уже марш играют? Словно мышь, которая привела свою подругу на пир, девушка повела парня на кухню. В маленькой пивной в Северне, около Портшеда, в которую направился Дэй Дэвис, чтобы отработать задолженность самому себе в выпивке (ведь он не пил целое утро!), он со злорадной радостью слушал приходящие по радио отчеты о Страннике. Время от времени он цветисто комментировал их, добавляя собственные наблюдения, чтобы развеселить собутыльников, которые, однако, недооценивали его усилия. - Фиолетовая с оттенком придымленного янтаря? - кричал он во весь голос. - Это большая американская реклама, написанная рукой звезд. Да, парни, реклама виноградного сока и безалкогольного пива. Или: - Это святой супервоздушный шар, мои милые, присланный русскими. Он взорвется над Чикаго, потому что там царит безмолвие, и завалит самое сердце Америки листовками с наисвятейшим Манифестом Маркса! Известия с другой стороны Атлантики приходили телеграфным путем, как заявил ироничный голос по радио, поскольку необычно сильные магнитные бури на западе вызывали помехи в приеме радиопередач. Дэй очень жалел, что Ричард Хиллэри уехал - эти высокие бредни довели бы такого человека, как он, до бешенства; человека, который не терпит космических полетов и научно-фантастической литературы. Кроме того, Хиллэри лучше бы понял изысканные остроты валлийского поэта, нежели мрачные жители Сомерсета... Однако, когда он выпил два бокала и услышал в докладах упоминание о потрескавшейся Луне - диктор говорил все более ироничным тоном, но теперь в его голосе слышались нервные, почти истеричные нотки - у него исчезло хорошее настроение. Он прекратил упражняться в остроумии и гневно крикнул: - Можно подумать, что эти чертовы янки хотят украсть у нас Луну! Похоже, они не знают, что Лона уже давно принадлежит Уэльсу? Если только они сделают ей что-нибудь плохое, мы приплывем к ним и сотрем в порошок этот их Манхэттен! Отозвалось несколько голосов: - Заткнись, пьянчуга, мы хотим послушать! - К черту этого валлийского болтуна! - Да это же большевик! - Не наливайте ему, он уже пьян! Последние слова были адресованы владельцу пивной. - Трусы! - во весь голос закричал Дэй. Он схватил со стола кружку и начал размахивать ею, словно кастетом. - Если вы не поддержите меня, то я вас всех оболью! Дверь открылась и на фоне легкого тумана появилась кошмарная фигура, напоминающая пугало, одетая в комбинезон и непромокаемую шляпу с широкими полями. - Передают по телевидению или по радио что-нибудь о приливах? - поинтересовался этот упырь. - До отлива еще два часа. А вода в канале уже быстро опускается. Я не видел ничего подобного даже во время равноденствия, когда дует восточный ветер. Можете убедиться сами! Если так пойдет дальше, то в полдень весь канал будет сухим! - Вот и прекрасно! - крикнул Дэй и в то время, как другие направились к двери, позволил хозяину отобрать у себя кружку. Он оперся о стойку бара и закричал во весь голос: - Ладно! Я оставляю вас и отправляюсь пешком до Уэльса. Все восемь километров я пройду пешком по руслу Северна. Видит бог, я сделаю это! - Мы поставим тебе крестик на дорогу, - пробормотал кто-то, а какой-то остряк добавил: - Если ты хочешь добраться до Уэльса, иди немного на восток, держась берега реки Северн. Но тебе придется преодолеть отнюдь не восемь километров, а все восемнадцать! Прямо перед нами Монмут, парень, а это не Уэльс. - Для меня Монмут - это Уэльс и пусть черти возьмут этот проклятый договор 1535 года! - заорал Дэй, опираясь головой на буфет. - Отправляйтесь пялиться на этот чудный отлив. Я говорю, что американцы сначала уничтожили Луну, а теперь, сволочи, крадут у нас океан! - Джимми, соединись с ретранслирующей станцией, - приказал генерал Спайк Стивенс. - Скажи, что картинка идет волнами. Пусть внимательнее следят за сигналом. Четверка наблюдателей в подземном командном пункте сидела перед правым экраном, не обращая внимания на второй монитор, на котором уже более часа были видны только вибрирующие полосы помех. На картинке, передаваемой с острова Рождества, был виден диск Странника и заходящая за него Луна. Однако теперь и на этом экране начали возникать помехи. - Я стараюсь, сэр! Но ничего нельзя сделать. Связи нет, - ответил капитан Джеймс Кидли. - Радиосвязь нарушена. Остались, правда, кабельно-релейная сеть и волноводы, но даже эти... - Но ведь мы - ставка!!! - Мне очень жаль, сэр, но... - Немедленно соедини меня со штабом! - Господин генерал, связи нет... В эту минуту пол задрожал, раздался громкий треск. Свет замигал, погас и снова зажегся. Помещение вздрогнуло. Посыпалась штукатурка. Снова погас свет и только правый экран бледно светился. Неожиданно звездочки помех исчезли с монитора и весь экран заняло изображение огромной кошачьей головы с торчащими ушами и оскаленными клыками. Это выглядело так, словно черный тигр заглянул в телескоп, помещенный в беспилотном спутнике, подвешенном в 36800 километрах над Тихим океаном. Некоторое время изображение оставалось неизменным. Потом картинка снова пошла волнами и экран погас. - Боже! Что это было? - воскликнул в ужасе генерал. - Ты тоже видел? - подполковник Мэйбл Уоллингфорд истерично рассмеялась. - Заткнись, идиотка! - завопил генерал. - Джимми! - Это случайное расположение помех, сэр... - голос молодого офицера дрогнул. - Пятна, сэр. Иного просто не может быть! - Тише! - приказал всей тройке полковник Грисволд. - Послушайте! До их слуха явственно донесся шум плещущейся воды. На "Принце Чарльзе" радиопомехи в эфире заставили волноваться всех. Как повстанцы, которые овладели трансатлантическим лайнером, так и члены старой команды безуспешно пытались передать при помощи коротковолнового передатчика известие о захвате судна - первые своим революционным вождям, вторые - британскому военному флоту. А в пяти тысячах километрах к северу от них Вольф Лонер раздумывал о том, как хорошо, что у него нет ни газет, ни радио, и сожалел, что вскоре его яхта доплывет до Бостона. Магнитное поле Странника, значительно более сильное, чем земное, вносило помехи в функционирование чутких к его наличию радиоустройств. Однако, кроме мощного магнитного поля, Странник направил на обращенную к нему сторону Земли странные лучи, которые, прорвавшись через пояс Ван Аллена, наполнили атмосферу Земли огромным количеством несвязанных протонов и электронов. Мощное непосредственное воздействие стало еще больше, когда Луна вышла на орбиту вокруг Странника и начала распадаться. Это вызвало сильнейшую ионизацию атмосферы и ряд других, менее заметных последствий, наиболее ощутимым из которых была невозможность электромагнитной связи в стратосфере и в низких слоях атмосферы. Когда ночь и Странник передвинулись на запад, а вернее, тогда, когда Земля сама двинулась к ним, вращаясь в восточном направлении, радиопомехи охватили весь мир - словно катастрофический туман, который отрезал страну от страны, город от города, человека от человека. 17 В то время, как новоиспеченная санитарная бригада, состоявшая из Брехта, Рамы Джоан и Дылды, отправилась помочь Рею Хэнксу, Кларенс Додд собирал добровольцев, чтобы откопать засыпанные автомобили. Четверо мужчин подтолкнули фургончик, и машина без особого труда двинулась по песку, но как только они сели в нее, машина опять забуксовала. В конце концов Хиксон, Коротышка и Макхит поехали в машине, а Пол, Хантер и Войтович пошли пешком. Когда они были на полпути к цели, им навстречу уже бежал Макхит, он нес шины и бинты из аптечки откопанной машины Доддси. - Не загони себя, парень! - крикнул ему вслед Войтович. - Это же не стометровка! - Парнишка переутомился, - объяснил он Полу. - Я отвечаю за него перед его тетушкой. Они пришли на место, помогли Доддси и Биллу Хиксону разгрузить багажник Коротышкиного автомобиля и загрузить фургончик. В машине действит