но Фрейд капитулировал и ушел домой. На небе собирались облака, с холмов задувал сырой ветер, и у меня начала зябнуть шея. Собирался дождь. Я поднял стекла и поехал в центр. 11 Вряд ли они ожидали, что я просто возьму и войду в Отдел с парадного входа. Что угодно, только не это. Когда я назвал себя у стойки, они послали мне навстречу не Моргенлендера, не Корнфельда и вообще не кого-нибудь из парней, связанных с делом Стенханта. Собственно, это вообще был не парень. Это была дама, или птица, или львица... - никогда не знаю, как назвать такую, не показавшись грубым. Я всегда груб. Но при виде ее мне по крайней мере захотелось исправиться. Я выбрался из кресла, в котором ждал ее, и она шагнула мне навстречу, и неожиданно мы оказались ближе друг к другу, чем ожидали. Мне это нравилось, но мы стояли слишком близко - она не могла даже подать мне руку. Я чуть отодвинулся. Возможно, мне это только показалось, но, и отодвинувшись, я продолжал ощущать тепло ее тела, будто она оставила на моей одежде какой-то тепловой отпечаток. - Меня зовут Кэтрин Телепромптер, - сказала она. - Что привело вас сюда, мистер Меткалф? Из этих слов я понял, что она тоже инквизитор. Инквизитор Телепромптер. Что ж, мне приходилось встречать пару раз таких же молодых. Хотя таких красивых - ни разу. Я состроил не совсем пристойную гримасу и предложил поговорить у нее в кабинете. Она провела меня по лабиринту коридоров в свой кабинет - комнатку размером с оптический прицел. Я понял, что она новичок здесь. Она села за стол, а я - в кресло, и места в комнатке почти не осталось. Она откинулась на спинку кресла, и черная завеса ее волос перелилась через плечо, открыв шею - такой шеей я мог бы любоваться час безотрывно. Час в день... или час каждые пять минут. Эта шея здорово мешала нам начать деловой разговор: я смотрел на нее, а она смотрела, как я смотрю на нее, и она знала это, и я тоже, и так далее в геометрической прогрессии. Она разрушила магию, повернувшись к компьютеру, и ее лицо осветилось розовым светом от дисплея. Мне показалось, она носит очки, но стесняется надеть их. - Конрад Меткалф, - произнесла она. - Совершенно верно. - Частный инквизитор. Лицензия подлежит продлению в мае. Последняя информация о вас подписана инквизитором Моргенлендером. Он написал, что хотел запретить вам расследовать это дело. - Ей-богу, не пойму, почему вас ругают за бюрократизм. Это имело место только вчера. Примите поздравления. - Полагаю, вы хотели бы поговорить с Моргенлендером. - Хотел, пока не встретил вас. - Что вас интересовало? - оборвала она меня. - Можно сказать, мне нужен старт с ускорением, вот я и хотел узнать, не найдется ли у него фитиль. Она выдвинула ящик стола. - Дайте мне вашу карточку, мистер Меткалф. Я порылся в кармане. - Видите ли... - Карточку, - перебила она. Я передал ей карту и подождал, пока она сунет ее в декодер. - Маловато кармы для человека, позволяющего себе глупые шутки вместо ответов на мои вопросы, мистер Меткалф. - Она положила карточку на стол перед собой. - Я насчет этого дела, - сказал я. - Мне предлагают не соваться в него, но дело само тянет меня, как бы я ни упирался руками и ногами. Я хочу, чтобы Моргенлендер знал: я пытался последовать его совету. - Я одарил ее одной из лучших своих улыбок, и она приняла ее, хотя и не сразу. - Я посмотрю, здесь ли он, - предложила она. - Не надо. Сначала позвольте мне задать вам пару вопросов. - Я потянулся за карточкой, но она накрыла ее рукой. Я почти положил свою ладонь на ее, но в последнее мгновение передумал. - Так вот, насчет Моргенлендера, - продолжал я, отчаянно пытаясь сосредоточиться на деле. Я не был мужчиной, и вид хорошенькой девушки-инквизитора лишний раз напоминал мне об этом. Но не мог же я позволить себе сорваться здесь, за работой. - Кто дергает за нити в этом деле и зачем? Он ведь чужак, из другого района, так почему это дело отдано именно ему, тем более что вы не позволяете ему развернуться? Она пристально посмотрела на меня. - Вам не стоило бы задавать такие вопросы, не зная точно, кому вы их задаете. Вы можете получить еще кое-что, кроме ответов. - Не уверен, что имел в виду именно это, - я никак не мог угомониться. - Не сомневаюсь, что имели, если понимаете, о чем я. Вот, возьмите. - Она подвинула карточку поближе ко мне. - Я хочу, чтобы вы покинули мой кабинет. Я не имею возможности продолжать эту беседу. Она нажала кнопку на пульте связи и попросила Моргенлендера. Когда тот взял трубку, она назвала мое имя и попросила его проследить, чтобы меня проводили. Потом выключила связь. - Жаль, - заметил я. - Мы могли бы славно поговорить. - Вы ведь работали в отделе, верно? - Да. - Инквизитором? - Иначе я не получил бы лицензии. Она в первый раз внимательно посмотрела на меня. - Что случилось? - Или это случится и с вами, или вы не поймете моего ответа на этот вопрос, - сказал я. - Я даже не буду пытаться. В дверь постучали, точнее, поскреблись. Инквизитор Телепромптер нажала на кнопку, и дверь скользнула вбок. За ней стоял инквизитор Корнфельд - тот, что маячил у меня в дверях, пока мы беседовали с Моргенлендером. Судя по всему, они с Моргенлендером продолжали работать в паре, несмотря на очевидную напряженность в отношениях. Он приятельски кивнул Кэтрин Телепромптер, словно я был какой-то посылкой, которую надлежало доставить по адресу, и ткнул пальцем сначала в меня, потом в сторону выхода. Именно в таком порядке. Я забрал карточку и спрятал ее в Карман пиджака - там мои пальцы наткнулись на пачку слегка растрепанных визиток. Я вынул одну и положил ее на стол, за которым оставалась сидеть моя карма. - Звоните, - сказал я, хотя не видел ни одной причины, почему ей следует это сделать. Потом поклонился и улыбнулся на прощание. На Корнфельда это особого впечатления не произвело. Он держал дверь открытой, как бы напоминая мне, чтобы я не тянул с прощанием. - Не забывайтесь, - произнесла инквизитор Телепромптер, глядя на меня в упор. Однако ее ноздри раздувались, и - я не сомневался - колени под столом были крепко сжаты. Я смог-таки пробить брешь в ее глухой обороне, хоть и крошечную. Корнфельд закрыл дверь, чуть не столкнувшись со мной в проходе. Я ожидал, что меня выставят вон, поэтому удивился, когда он взял меня за руку и повел к лифтам, прочь от главного входа. На мгновение меня охватил страх: меня тащат в недра Отдела, а я даже не знаю за что. Нельзя сказать, чтобы с тех пор, как я работал здесь, это место изменилось. Собственно, именно эта незыблемость и навевала острое желание выдернуть руку и бегом бежать к ближайшему выходу. Мы вошли в лифт. Корнфельд прислонился к стенке и нажал на кнопки, а я стоял, размышляя о чем-то отвлеченном. Когда двери закрылись, он повернулся ко мне, и на мгновение глаза его вспыхнули - он подошел ко мне, сжав кулаки, и двинул мне под дых. Изо всего, что имело место между нами до сих пор, это ближе всего стояло к разговору. Пожалуй, мне стоило испытывать к чуваку благодарность за то, что он хоть так, но открылся мне. Я сложился пополам - скорее от нехватки воздуха, чем от боли, хотя и ее хватало. Корнфельд снова прислонился к стенке тафта - он полностью выложился. Парень оказался лаконичным даже в насилии. Лифт остановился, он снова взял меня за руку и повел по коридору, хотя я шел все еще согнувшись и глотая воздух. Когда мы подошли к двери Моргенлендера, я сумел собраться с силами и идти почти прямо, хоть и побагровев лицом. Моргенлендеру как залетному начальству отвели шикарное помещение с ковром и маленьким холодильником для пива и закусок. Кресло, в которое я рухнул, было если и не кожаным, то из отличного заменителя. Моргенлендер являл совершенно ту же степень небритости, как и вчера, когда он нанес мне визит. Руки его зарылись в кипу бумаг, за ухом торчал карандаш. - Спасибо, - сказал он, обращаясь к Корнфельду. - Оставь-ка нас вдвоем. Последовала нерешительная пауза. - Нет, - произнес наконец Корнфельд. - Нет, этого я сделать не могу. Моргенлендер только кивнул, и Корнфельд отошел в сторону и уселся в кресло у стены. До сих пор мне представлялось, что Корнфельд исполняет роль мальчика при большом начальстве. Теперь я сообразил, что, возможно, недооценил всю сложность их профессиональных отношений. Однако Моргенлендер совладал с собой. - Хорошо, что ты пришел, - сказал он мне. - Похоже, ты всегда выбираешь самый странный способ вести расследование. - Он устало облокотился на стол и похрустел суставами пальцев. - Я комедиант, - сказал я. - Вы оба играете роли нормальных людей, выходит, моя роль развязывает мне руки. - Гм, - хмыкнул Моргенлендер, - забавно. Это хорошо, что ты комедиант. В качестве частного инквизитора ты хуже занозы в жопе. Очень уж из-за тебя все усложняется. Тебе известно, что Энгьюин провел ночь в твоем офисе? - Я сам дал ему ключи. Моргенлендер улыбнулся пошире - к уголкам его глаз сбежались морщинки, как у Санта-Клауса из универмага, когда к нему на колени забираются девочки. - Зачем ты пришел сюда, Меткалф? - Вы хотели убрать меня, чтобы не мешался, но дичь все равно бежит на меня. - Я ощущал себя рыболовом и отчаянно хотел, чтобы рыбка клюнула. - Так вот, я хочу перебросить ее вам. Не замораживайте Энгьюина, пока не разберетесь с кем-то по имени Денни Фонеблюм. Моргенлендер не выказал к этому имени никакого интереса. Он покосился на Корнфельда, потом снова на меня. - Кто такой Фонеблюм? - Вам известно столько же, сколько мне. Пока это всего лишь имя, но имя, неизменно всплывающее в этом деле. Не говорите только, что я не помогаю следствию. - Выведи его отсюда, - сказал Моргенлендер. Он откинулся назад и запустил пятерню в волосы. Корнфельд встал и положил руку мне на плечо. - В моем округе не дают лицензии таким как ты, Меткалф. Там, откуда я пришел, ты был бы счастлив, не оказавшись в морозильнике. - Он посмотрел на Корнфельда. - Сними с него двадцать пять единиц и вышвырни на улицу. Корнфельд проводил меня в лифт, и на этот раз я держал руки наготове, защищая живот. Он провел меня запутанными коридорами к вестибюлю, а оттуда на улицу. Начинался дождь - крупные продолговатые капли сразу же намочили мне колени и шею за воротником. Корнфельд вынул свой магнит и навел его на мой карман. - У меня и так только шестьдесят пять, - сказал я. Он стоял, не двигаясь. - Сорок - слишком мало, - настаивал я. - Вам это известно. Ветер подхватил дождь и швырнул мне в лицо. На стоянку за нашей спиной вырулила инквизиторская машина, и двое инквизиторов, подняв воротники, пробежали мимо нас к дверям. Мы с Корнфельдом уже основательно промокли. Он сделал движение пальцем, и я увидел, как зажглась красная лампочка на его магните. - Тебе не стоило упоминать Фонеблюма, - сказал он, и в его голосе я неожиданно услышал что-то похожее на сожаление. - Вот спасибо, дружок, - сказал я, инстинктивно сжав пальцами карточку в кармане. - Теперь буду знать. - Идиот сраный, - сказал он, поворачиваясь к дверям. - Маленький сраный идиот. 12 Я забрался в машину. Я чувствовал себя очень паршиво, и причин тому имелось несколько: удар под дых, двадцать пять единиц кармы, которых недоставало на моей карточке, и две-три понюшки, которых недоставало в моей крови. Плюс попавший за шиворот дождь... да и сандвич мне бы сейчас не помешал. Тучи на небе все собирались, словно бандиты на стрелке - похоже, с солнцем они разобрались основательно. Я до сих пор не решил, что буду делать дальше, а на то, чтобы перекусить в машине, пока не заработал. Поэтому я поехал домой. Сворачивая за угол, я чуть не наехал на кучку пешеходов, и, когда я посигналил, ближайший ко мне парень вытащил из-за пазухи здоровую трубу и задудел в ответ. Должен признать, последнее слово осталось за ним. Я припарковался так близко к дому, как только мог, и все равно это оказалось недостаточно близко. Дождь лил теперь непрерывным потоком и ручьями стекал по мостовой к забитым всякой дрянью решеткам. Съежившись, я рванул бегом от машины к подъезду, нырнул в темноту под аркой входа и постоял там с минуту, глядя на то, как всего в нескольких дюймах от меня льется с козырька вода. В данный момент я разыгрывал приманку. Приманка была заброшена верно. Кенгуру появился всего минуту спустя; судя по тому, что он и не думал скрывать свое присутствие, он не ожидал, что я заметил его. Он был одет в пластиковый дождевик и какое-то подобие тюрбана вместо шляпы, прижавшее ему уши к голове. Темнота хорошо скрывала меня, и я успел хорошенько разглядеть его прежде, чем наши глаза встретились. И стоило этому произойти, как я выдал ему все, что имел. Внезапность сработала на меня. Возможно, я превосходил его интеллектом или опытом, но в драке с кенгуру я предпочитаю полагаться на внезапность. Я использовал это преимущество максимально, войдя в клинч - обхватив руками его шею и замолотив коленками по потрохам так сильно и так часто, как только мог. Я не великий боец, но все прошло как надо. Потасовка вытолкнула нас под дождь, почти на середину проезжей части. Я знал, что он у меня в руках, но еще не довел задуманное до конца. Я протащил его до противоположного тротуара и швырнул на стоявшую там машину, прижав бедром к правой дверце. Я зарылся лицом в шерсть у него на шее; от нее резко и неприятно пахло, но я знал; стоит мне отцепиться от него - и он пустит в ход свои ноги, чего я допустить не мог. Я поднял руки, сцепил их у него под подбородком, потом двинул его затылком о крышу машины. Накрученная на голову ткань размоталась и упала мне на руки словно флаг капитуляции. Я двинул его затылком еще раз и почувствовал, как его передние лапы, вцепившиеся мне в плечи, слабеют и повисают плетьми. Вот и все. Мощная мускулатура нижней части тела не позволяла ему упасть, зато все остальное слегка разладилось. Я схватил кенгуру за плечи, отвел в вестибюль, прислонил к стенке и пошарил у него в сумке на предмет пистолета. Гидравлический поршень затворил входную дверь, приглушив шум дождя на улице. Единственное, что я слышал, - это биение пульса в висках. Я нашел пистолет, сунул его в карман, оттолкнул кенгуру и обессиленно прислонился к перилам. Бой остался за мной, хотя по моему виду этого и не скажешь. С ног натекли лужицы воды. Веки Джоя дрогнули и приоткрылись. - Сукин сын, - произнес он, ощупывая затылок передней лапой. Затылок оказался мокрым - и не только от дождя. Я вынул из кармана пистолет. - Марш в лифт. Мы поднялись наверх. Сидя на моем диване, скрестив свои устрашающие задние ноги и спрятав бесполезный сейчас хвост под плащ (со стороны это напоминало чудовищную эрекцию), кенгуру являл собой презабавнейшее зрелище. Сбрасывая пиджак и запирая дверь, я перекладывал пистолет из руки в руку, ни на мгновение не сводя с Джоя. Каким-то образом тот ухитрился не потерять грязную белую тряпку и теперь снова водрузил ее на голову, только напоминала она уже не тюрбан, а простой бинт. Я вытер лицо бумажным полотенцем с кухни и уселся напротив. Я опустошил карманы пиджака. Электронный пистолет Тестафера я положил на полку за спиной, конверт с зельем Пэнси Гринлиф - в нагрудный карман рубашки. Потом положил пистолет на стол, а зеркальце - себе на колени. Порошок в пакетике у зеркала - мой последний запас. Я вытряхнул его из пакета и провел несколько волнистых линий углом спичечного коробка. Кенгуру мутным взглядом следил, как я втягиваю порошок Привычное зелье сделало свое дело: действительность вновь стала уютной. Я вытер нос тыльной стороной ладони, взял пистолет и откинулся в кресле. - Я хочу, чтобы ты отвез меня к Фонеблюму, - сказал я. - Зря ты это делаешь. - Мне виднее. - Я протянул ему телефон. - Позвони. Джой взял телефон и набрал городской номер. Красные глаза беспокойно шарили по комнате в ожидании ответа. Трубку сняли после третьего или четвертого гудка. - Алло, - произнес он. - Это Кастл. Надо поговорить с Денни. Срочно. Скажи ему, я с ищейкой. Нет, только скажи и все. - Тебе повезло, - сказал он, отодвинув трубку ото рта, - если это можно считать везением. Я ухмыльнулся, и он вернул мне телефон. Я продолжал целиться ему в сердце - если я, конечно, правильно представляю себе анатомию кенгуру. - Алло, - послышалось в трубке. - Алло, - откликнулся я. - Меня зовут Меткалф. Насколько я понимаю, вы хотели поговорить со мной. Последовала секундная пауза. - Я посылал кое-кого переговорить с вами, если вы это имеете в виду. Мне казалось, мое послание было вполне ясным. - Вы послали кенгуру туда, где требовалась мужская работа, - заметил я. - Меня не так просто запугать, как доктора Тестафера. В трубке рассмеялись. - Доктор Тестафер покрепче, чем кажется, мистер Меткалф. Нет, право, вы меня удивляете. Мне-то казалось, человек с вашим родом занятий должен знать, когда остановиться. До вас в деле участвовал другой инквизитор, которому пришлось помочь понять... - Не сомневаюсь, вы продумали кучу вещей. Когда и где мы могли бы встретиться, чтобы напрямую обсудить наши проблемы? Последовала еще одна пауза. - Я не уверен, что понимаю целесообразность такой встречи. - Ну почему же, - мой клиент стоит одной ногой в морозильнике, и, если уж я не могу помешать этому, мне по крайней мере хотелось бы знать, почему это выпало именно ему и вместо кого его туда засунут. Вы не можете откупиться от меня, но, если Джой в самом деле служит вам, вам от меня и не отвязаться. Соглашайтесь на встречу, или он отправится прямиком к Моргенлендеру. Не думаю, что умельцы из Отдела не смогут его расколоть, Фонеблюм. Если вы со мной не согласны, можете назвать это блефом. - Моргенлендер... да, это проблема, - задумчиво произнесли в трубке. - У вас неверное представление почти обо всем, но Моргенлендер - это действительно проблема. Ладно, приезжайте. Там разберемся... - Он хихикнул, потом продиктовал мне адрес в Пьедмонте. Я положил пистолет на стол и записал адрес на пустом конверте из-под порошка. Он назначил встречу на семь часов, и я согласился. Потом передал телефон кенгуру, а сам начал разряжать его пистолет. Кенгуру несколько раз произнес "да", потом повесил трубку. - Мне надо идти, - сказал он. - Отдай пистолет. Я ссыпал патроны в карман и кинул ему пустой пистолет. Он поймал его, прижав к груди. - Умница, - похвалил я его. - Фонеблюм будет доволен твоей работой. Ты только не ошивайся здесь больше, ладно? - Пошел ты... - сказал кенгуру, блеснув глазами из-под грязной белой шерсти. Я указал ему на дверь. Он уже уходил, когда я добавил: - Непохоже, чтобы Фонеблюм слитком за тебя переживал. Так что не слишком удивляйся, если ковер выдернут у тебя из-под ног. - На самом деле я ничего такого не знал, просто мне выпал шанс поиграть мускулами. Джой раздул ноздри и хлопнул дверью. Я подошел к окну и полюбовался, как он шлепает по лужам к своему мотороллеру. Когда он скрылся за углом, я перевел дух и попытался расслабиться, хотя противный звон в ушах все не стихал. Я попробовал глубоко дышать, зажмурившись, но через пару минут сдался и пошел на кухню выпить. Я стоял у окна, потягивал скотч из стакана и смотрел на то, как темнеет небо, как солнце прячется за завесой облаков где-то у входа в залив. Дождь перестал, но солнце так и не оправилось от поражения и уползало на ночь. Пусть себе ползет. Я и сам бы не прочь отправиться за ним куда-нибудь подальше. Я посмотрел на часы: полшестого, целых полтора часа до встречи с Фонеблюмом. Потом посмотрел на холодильник. Даже не открывая его, я знал, что он пуст. Я как раз дозвонился до ближайшей пиццерии, когда в дверь постучали. - Войдите, - крикнул я, рассудив, что, кто захочет, так или иначе войдет. Это оказался Энгьюин, только теперь он походил скорее на свое объемное изображение, чем на живого человека. Лицо его стало белым как мел, а голос упал до шепота. Для допроса мне пришлось бы слегка успокоить его. - Я ездил на такси к Тестаферу. В доме никого не было, но дверь в пристройку была распахнута. Я подошел к ней, а на дверной ручке - кровь... Возможно, я оставил там свои отпечатки... не знаю. Я сказал в трубку, что перезвоню. - Что вы увидели? - спросил я. - Только кровь, везде кровь. Я не хотел, чтобы меня там поймали. - Что вы хотели от Тестафера? Энгьюин уставился в пол. - Я не мог просто сидеть и ждать. Я хотел узнать, что ему было известно про Стенханта и сестру. За мной не следили, я уверен. Они пытались, но я от них ушел. - Вот дурак, - вздохнул я, поставив недопитый стакан на полку рядом с электронным пистолетом Тестафера. Энгьюин опустился на диван, где за несколько минут до него сидел кенгуру. Я выдвинул ящик стола, убрал туда пули и пистолет Тестафера, потом задвинул его и запер. - Оставайтесь здесь, - сказал я. - Я схожу на разведку. - Мне надо делать что-то, а то я рехнусь. - Заткнитесь, ладно? Я это понимаю. Он затравленно посмотрел на меня, и мне показалось, будто он может разреветься. Я не придумал ничего, чем мог бы утешить его, поэтому вышел, так ничего и не сказав. 13 Поднявшись в гору, я на минуту остановил машину и полюбовался на последние лучи заката, растворяющиеся в ночи. Мне приходилось видеть закаты и красивее, но и этот казался куда лучше моего настроения. Потом я сел в машину и поехал дальше в лабиринт улиц, которые вели к Деймонт-корт. Там ждал первого, кто зайдет, залитый кровью дом Тестафера. Так почему бы этим первым не оказаться мне? На этот раз я остановил машину, не доезжая квартал, и прошел остаток пути пешком по мокрому асфальту. Ни одной машины, ни следа инквизиторов. По крайней мере в данный момент я был один. В темноте дорога казалась длиннее. Деревья смыкались у меня над головой, и просветы в листве, отражаясь в лужах, смахивали на волшебную сеть, протянувшуюся от ворот к дому. Подойдя к дверям, я остановился и прислушался: никого и ничего. В лунном свете чернела открытая дверь в покои овцы. На дверной ручке и в самом деле запеклась кровь. Я вспомнил про Энгьюина и попробовал протереть ее рукавом, но она уже засохла. Свет в комнате был выключен, так что мне пришлось шарить по стене в поисках выключателя. Первое, что я увидел, когда свет зажегся, была моя собственная рука - вся в крови, а ведь я почти ни к чему не притрагивался. Я отвел взгляд от руки и чуть не опрокинул кресло, отпрянув от тела - оно оказалось прямо у меня под ногами. Кто-то изрядно постарался, разделывая бедную овечку Кто-то просто вывернул ее наизнанку Она лежала на пропитанном кровью ковре, а отдельные части ее тела валялись по всей комнате. Тошнотворный, тяжелый запах свидетельствовал, что ей вскрыли даже кишечник. Моя рука инстинктивно дернулась ко лбу прежде, чем я подумал о крови на ней, и я измазал себе бровь. Я выпрямился, чтобы прислониться к чему-нибудь, и стукнулся затылком о потолок. Я заставил себя еще раз посмотреть на тело в поисках каких-либо еще особенностей убийства, но никак не мог сконцентрироваться. Взгляд мой против воли все возвращался к дыре в овечьем теле, в глубине которой виднелось искромсанное черно-красное сердце. Какие уж тут особенности - я выключил свет и вышел на улицу. Я поднялся на парадное крыльцо, но дверь оказалась заперта. С неожиданным для меня самого облегчением я сунул руки в карманы и побежал обратно к шоссе. Я добрался до машины так никем и не замеченный и поехал в Беркли. Должно быть, я плохо следил за тем, куда еду, поскольку на Алькатраз-авеню нарвался на патруль. Прежде чем я сообразил, что происходит, инквизиторы отсекли движение в целом квартале. Мою машину залил ослепительный свет прожекторов. Где-то по соседству голосили перепуганные собаки. В окошко моей машины постучали. Я поспешно вытер лоб ладонью и опустил стекло. У машины стояли два инквизитора в касках с фонариками и дубинками. Тот, что стоял ближе, наклонился к окну и сказал: - Предъяви карточку и рабочую лицензию. Я порылся в кармане и молча протянул ему то и другое; Инквизитор передал их второму и снова наклонился. Я вжался в сиденье, но все равно он оставался слишком близко. - Куда едешь? - Домой, - ответил я. - Откуда? - Так, катался... - Это частная ищейка, - сообщил второй. - Конрад Меткалф. - Катался, говоришь? На работе? Должно быть, я дрожал. Образ изрубленной овцы все стоял у меня перед глазами, и на какое-то мгновение мне показалось, что они все знают и что патруль выслан специально за мной. - Так, ерунда, - ответил я. - Сорок пять единиц, - сообщил второй. - Негусто. - Именно это я говорил тому парню, что отпустил меня так. - Что ты такого сделал? - Ничего. - Если мы запросим Отдел, что они нам расскажут про тебя? - Попробуйте - узнаете. - Вот и попробую, - обиделся первый инквизитор. - Поворачивай к обочине и глуши мотор. Я повиновался и стал ждать, пока он запросит мое досье. Ребята досматривали машины вполне профессионально, у некоторых даже багажники потрошили. Похоже, часть кармы уходила с карточек на их декодеры, поскольку, возвращая их владельцам, они укоризненно качали головами. У одной машины они сгрудились и обыскали водителя, ярко одетого брюнета. Рутинная процедура. В свое время мне приходилось видеть и хуже. Немного погодя "мои" инквизиторы вернулись к моей машине и отдали мне карточку и лицензию. Первый загадочно улыбался. - Твое досье изъято для изучения, - сообщил он. - В архиве его нет. - Что это значит? - Тебе повезло, парень. Приятно было познакомиться. Езжай. - Нет в архиве? - Сказано тебе: езжай! Они отодвинули рогатку, и я уехал. 14 Поднимаясь в лифте на свой этаж, я терзался мрачными предчувствиями, но в офисе все оказалось до неправдоподобия по-прежнему. Энгьюин спал на диване, где я его оставил. Свет горел, из радио слышалась негромкая музыка. Я протянул руку и выключил ее, взял с полки недопитый стакан и ушел с ним на кухню. Лед давно растаял, но я не обращал на это внимания. Я взвесил свои шансы. Весь дом Тестафера был усеян отпечатками моих пальцев, к тому же патруль засек меня, едущим с той стороны. Допустим, убийство совершено самим Тестафером - это означает, что он вот-вот вернется домой и поднимет шум. Выходит, в моих интересах связаться с Отделом первым и рассказать им все, что мне известно, пока они не завалились ко мне с допросом. Если Энгьюин действительно отделался от слежки, я могу заработать несколько столь необходимых мне единиц кармы, наведя их на него. Ему это уже не повредит, а мне так и так надо подбирать все возможные крохи с тем, чтобы это дело двигалось без помех - черт, да чтобы оно вообще двигалось. Я стоял в дверях и смотрел на храпящего Энгьюина. Я испытывал к нему жалость, но не чувство вины. Все равно я не мог сделать для него больше того, что делал. Он был из тех парней, что то и дело наступали на грабли в те времена, когда еще были грабли, чтобы на них наступать. В наше время у него вообще не было шансов. Правда, для людей вроде меня наше время тоже не лучшее. Я не особенно сокрушаюсь по этому поводу. Я выключил свет над Энгьюином и прошел со стаканом в спальню. Сидя на краю постели, я набрал номер Отдела и спросил Моргенлендера. Дежурная ответила, что его нет в здании. Я попросил Кэтрин Телепромптер - с тем же результатом. Тогда я сказал дежурной, что хочу заявить об убийстве, и она сообщила мне, что проверит, откуда я звоню. Я сказал, что удивлен, почему она не сделала этого раньше, и она не ответила, просто переключила канал. На этот раз трубку взял инквизитор-мужчина с усталым, брезгливым голосом. - Вы хотите заявить об убийстве? - переспросил он. - Совершенно верно. Убита обращенная овца. Я обнаружил труп. - Это не убийство, - возразил он. - Как вас зовут? - Частный инквизитор Меткалф. Я расследую убийство Стенханта, и, мне кажется, эти два случая связаны между собой. - Где это случилось? - В частном доме в районе Эль-Соррито. - Я продиктовал адрес. - Где вы находитесь сейчас? - У себя дома. Несколько мгновений он колдовал со своим компьютером - я слышал, как он барабанит по клавиатуре. - Конрад Меткалф, - сказал он. - Правильно. - Вам бы лучше приехать, Меткалф. Нет, лучше оставайтесь дома, а я пошлю к вам кого-нибудь. Не выходите из квартиры. Мы сейчас приедем. - Звучит разумно, но у меня другие планы. Спасибо. - Я приостановлю действие вашей лицензии, - сказал он. - Оставайтесь дома. - Извините. Поговорим в другой раз. Передайте Моргенлендеру, что он может оставить сообщение на автоответчике. Я положил кудахчущую трубку и допил виски. Я действовал по наитию. Возможно, это глупо, но по-другому я не умею. Отдел явно собирался прикрыть дело, и мне необходимо было переговорить с Фонеблюмом прежде, чем они это сделают. Фонеблюм стоял за всем этим. Он имел какое-то отношение к Пэнси Гринлиф, доктору Тестаферу, кенгуру и обоим Стенхантам, включая убитого. Вполне вероятно, он имел отношение также к инквизитору Корнфельду. И ему явно не по вкусу пришлось мое упоминание Моргенлендера - твердого орешка, поставившего на уши Корнфельда, Телепромптер, а возможно, и весь Отдел. Мне недоставало информации. Каким боком относятся к этому делу убийство овцы или синьки общежития для животных на Кренберри-стрит? Что Мейнард Стенхант мог делать в этом занюханном мотеле? И вообще какое отношение могущественные Стенханты имели к замухрышке Пэнси Гринлиф? Я был бы рад поверить в теорию Ортона Энгьюина насчет связи Пэнси с доктором, но не мог. Нет, я просто не имел права ждать приезда инквизиторов. У меня было дело, пусть я и не знал, в чем оно заключается. Оставалась одна загвоздка: как быть с Энгьюином. Бросить его спящим в офисе означало преподнести его Отделу на блюдечке. Я поставил пустой стакан в раковину. Энгьюин все храпел. Я подошел к нему и потрогал его ногу носком ботинка. Он заморгал и сонно уставился на меня. - Я ухожу, - сказал я. - Дверь захлопывается сама. На вашем месте я бы здесь не оставался. Я достал из шкафа шляпу, надел пиджак и отпер ящик, в котором лежал пистолет. Мне не хотелось усложнять жизнь парням, которые будут обыскивать квартиру. Когда я выходил, Энгьюин все сидел на диване с таким видом, словно его пробудили от волшебного сна. Я как раз переходил улицу к своей машине, когда у подъезда затормозил инквизиторский микроавтобус. Я нырнул за машину и сквозь окна наблюдал, как они вылезают и косяком хищных рыб исчезают в подъезде. Когда все до одного исчезли, я сел в машину и завел мотор - рука на рычаге ручного тормоза слегка дрожала. Я никак не мог позволить себе подождать еще и посмотреть, что случится. Все и так было яснее ясного. Дрожь в руках унялась, только когда я проехал пару кварталов. "В каком-то смысле работать, не имея на плечах Энгьюина, будет даже легче", - подумал я. Теперь я мог действовать как независимый агент, не защищая ничьих интересов, кроме своих собственных. Если в результате мне удастся отделить правду от лжи, Энгьюин получит результат за свои деньги. Если же нет - ну что ж, я старался, и в конце концов это ведь не совсем его деньги. Все о'кей. Я чувствовал себя полнейшим ублюдком. 15 Часы показывали полседьмого. Я въехал в Окленд, оставил машину на тихой боковой улочке и пошел дальше пешком. Единственным открытым заведением на улочке оказалась порошечня, и ее неоновая вывеска отражалась в лужах и витринах закрытых магазинов. С залива задувал свежий ветерок. Когда я отворил дверь, зажужжал электронный звонок. Я опустил воротник и подошел к стойке. - Сейчас займусь вами, - сказал порошечник, не отрывая взгляда от монитора, бросавшего на его лицо и очки зеленоватый отсвет. Ему было около сорока пяти, но голову украшала обширная лысина, а волосы у ушей были такие же белые, как щепотки порошка на его лабораторном столе. Не сводя глаз с экрана, он списал какую-то химическую формулу, потом вызвал на дисплей длинный столбик имен и рецептов и принялся изучать его, бормоча что-то под нос. Я стоял и ждал. - Имя? - спросил он наконец, поворачиваясь ко мне. Глаза его, увеличенные линзами очков, скользнули по мне совершенно равнодушно. - Конрад Меткалф, - ответил я и тут же огорошил его составом моего фирменного зелья. Не знаю уж зачем, но я заучил его наизусть. Он повернулся к компьютеру и отстучал команду. - Приниматель, - сказал он. - В основном. - Редко сейчас увидишь состав без Забывателя. - Никогда не увлекался. - Обычно... - Ладно. Послушайте... если я назову вам пару имен, можете ли вы найти рецепты их порошков? Он оторвался от клавиатуры и посмотрел на меня в упор. - Вы задали мне вопрос, мистер. Я выложил на стойку свою лицензию и подождал, пока он изучит ее. Одной рукой порошечник придерживал очки, а другая зависла в воздухе, будто боясь прикоснуться к чему-то приносящему несчастье. Когда он поднял взгляд, я убрал карточку в карман плаща. - Ну так как? - Вы же знаете, я не могу сделать этого, - заискивающе произнес он. Я выудил из кармана одну из энгьюинских сотен, порвал ее пополам - как раз по портрету - и положил половину туда, где только что лежала лицензия. Порошечник посмотрел на нее уже с меньшим омерзением, чем на лицензию. Он водрузил очки на нос, потом, не отнимая руки от лица, посмотрел на меня. - Согласен по одной за каждое имя, - тихо произнес он. Я улыбнулся, достал еще сотню, порвал и положил половинку рядом с первой, оставив две вторые половины в кармане. - Гровер Тестафер, - назвал я. Он нервно набрал имя на клавиатуре. - Придется минутку подождать, - извинился он. - Мне надо поискать код. Он пользуется другой порошечней. Его пальцы стремительно порхали по клавишам, а бровь отсвечивала зеленым - ни дать ни взять какое-то подземное чудище. На экране высветился рецепт. - Ничего особенного, - объявил он. - Забыватель, Избегатель, Добавлятель. Ничего особенного. Довольно много Избегателя. - Расскажите мне про Избегатель. Никогда не пробовал. Такой разговор его вполне устраивал - как-никак разнообразие в вечернюю смену. - В принципе подавляет раздражительность. И мнительность. Могу добавить в вашу смесь на пробу. - Спасибо, не надо. От двери послышался звонок, заставивший нас обоих оглянуться. Я быстро подошел к двери и распахнул ее. Парень на улице держался за ручку, так что я выдернул ее из его руки. - П-простите... - сказал он. Я достал лицензию и помахал у него перед глазами достаточно быстро, чтобы он не смог прочитать. Он открыл рот и с секунду собирался сказать что-то, но вслух так ничего и не произнес. - Мы закрыты на несколько минут, - объявил я. - Извините за неудобства. Парень увидел, что я не двигаюсь с места, и понуро ушел. Я закрыл дверь и вернулся к стойке. Две половины сотенных бумажек уже исчезли. На их месте лежал флакон моего зелья с ярлычком порошочной и кодом рецепта. Я сунул его в карман плаща и улыбнулся. - О'кей. Забудем Тестафера. Попробуйте Мейнарда Стенханта. Если он и узнал фамилию, то вида не подал. - Тут несколько интереснее, - сказал он, когда на мониторе высветилась формула. Я заглянул ему через плечо, но знаки на экране мне ничего не говорили. - Смесь - почти чистый Забыватель, - сообщил он и пригляделся повнимательнее. - Что тут любопытно - так это состав, который у него в качестве добавки. - Он сдвинул формулу в верхнюю часть экрана и принялся изучать остальные данные на Стенханта. - Что вы имеете в виду? - Я слышал, что это на подходе, - ответил он, - но сам вижу в первый раз. Он использует ингредиент, растягивающий время. Дозы следуют друг за другом так, что трезвой головы у вас просто не бывает. Неглупо, если использовать как надо. - А если как не надо? Он хохотнул. - Вы забываете все: чем вы зарабатываете на жизнь, улицу, на которой вы живете, как вас зовут - вообще все. - И какой в этом смысл? Он вопросительно посмотрел на меня: он сообразил, что разболтался, и задумался, а стоит ли. Я уже начал бояться, не заткнулся ли он совсем, но он продолжил: - Я не знаю, что теперь со мной будет. - Ничего с вами не будет. Я выйду отсюда, а вы станете на пару сотен богаче. Так какой смысл в этой добавке? Он потер лоб пальцами, и я заметил, как тяжело он дышит. - Ваш человек - врач. Или у него есть знакомый врач, помогающий ему. Или он слишком глуп. В любом случае пытаться регулировать действие Забывателя - дело чертовски деликатное. Рано или поздно научатся это делать, но пока еще нет. - Он странно улыбнулся. - Если он научился, он может стирать этой гадостью отдельные участки памяти, а промежутки заполнять этим растягивателем времени. Вот вам и смысл: вы можете заниматься тем, о чем вам даже думать противно. Это в случае, если он принимал его как надо, что невозможно. - Он неожиданно злобно посмотрел на меня. - Если это все... - Не совсем. - Я покопался в кармане и нашел сверток из стодолларовой бумажки, в котором лежал порошок со столика Пэнси Гринлиф. Плата и упаковка сразу. - Посмотрите-ка это, - сказал я и протянул ему. Его выпученные глаза пару раз перебежали с моего лица на конверт и обратно. Затем любопытство взяло верх, и он сунул порошок под микроскоп. Я перегнулся через стойку и стал смотреть. Он покосился на меня, потом начал листать толстенный справочник, лежавший на столе. Потом справился о чем-то у компьютера, потом сунул порошок в конверт из плотной бумаги и положил обратно на стойку Сотня исчезла. - На вашем месте я бы никому этого не показывал, - осторожно произнес он. - Что это? - Вычиститель. Запрещенный ингредиент. Спрячьте его подальше. - Что он делает? Количество морщин на его лбу удвоилось. - Я расскажу вам про Вычиститель, но потом я хочу, чтобы вы забрали его и ушли. Я сделаю вид, будто думаю, что вам про него ничего не известно. - Как вам угодно. - Вычиститель - вещество, действие которого изучено очень плохо. Поначалу его предполагали использовать примерно так же, как сейчас используют Забыватель. Но Вычиститель запретили, когда обнаружили, что он начисто стирает собственное "я" подопытных. Те, кто его принимал, продолжали жить, но по инерции. - Он поправил очки на носу. - Считайте это полной противоположностью deja vu - ничего и ни о чем вам не напоминает, в том числе о вас самих. - Хорошенькая картинка. - Рад, что вам понравилось. А теперь заберите его, давайте деньги и ступайте, пока я не позвонил в Отдел. Я посмотрел ему прямо в глаза, и он зажмурился. Потом забрал конверт и сунул в карман. Порошечня неожиданно начала раздражать меня, а маленький, похожий на сову порошечник показался самым мерзопакостным, что мне довелось повидать за всю мою жизнь. Прежде чем мы оба осознали, что я делаю, я перегнулся через стойку и схватил его за ворот. - Держите свои половинки денег, - сказал я, - а я сохраню свои. Ваша помощь мне скоро понадобится. А хотите вызвать Отдел - валяйте. По-моему, и вам, и мне ясно, что это не самая удачная мысль. До встречи завтра или послезавтра. - Я оттолкнул его от стойки, застегнул плащ и вышел прежде, чем он успел что-то сказать. Вернувшись в машину, я опустил стекло и с минуту посидел не двигаясь. Ветер посвистывал в вентиляционной решетке и шуршал упавшими на крышу листьями. Не могу сказать, чтобы настроение у меня поднялось. Мне вообще не очень нравилось вести дело, единственной зацепкой в котором пока оставались разные наркотики, принимаемые причастными к нему лицами. Я и сам в этом плане далек от идеала. Я пошарил в кармане - просто чтобы убедиться, что не забыл новый флакон с порошком. Он был на месте. Вместе с Вычистителем. Долгую, очень долгую минуту я раздумывал, не попробовать ли мне его, потом достал конверт, открыл дверцу машины и высыпал порошок в сточную решетку. 16 А