ь в миксере, я вылил все в бокалы... ну, вот. Пожалуйста, миссис Вудхауз. Розмари взяла стакан и, поблагодарив, села. Быстрым движением миссис Кастивет бросила ей на колени бумажную салфетку для коктейля. - Мистер Вудхауз, вы когда-нибудь пробовали "Розовые щечки"? - Нет, - ответил Гай и сел, взяв стакан. - Минни! - Судя по виду, должно быть очень вкусно, - одобрила Розмари, вытирая дно стакана салфеткой и изображая на лице сияющую улыбку. - Родина этого коктейля - Австралия. Там он чрезвычайно популярен. - Мистер Кастивет взял оставшийся стакан и поднял его за здоровье Розмари и Гая. - За наших гостей! Добро пожаловать! Он пил, критически полуприкрыв один глаз и наклонив голову. С подноса закапало на пол. Миссис Кастивет поперхнулась от возмущения. - Ковер! - прохрипела она, указывая вытянутой рукой. Мистер Кастивет взглянул на пол. - Боже мой! - воскликнул он и неуверенным движением взял поднос. Миссис Кастивет поспешно отставила стакан, опустилась на колени и положила на мокрое пятно бумажную салфетку. - Какая досада, совсем новый ковер! - сокрушалась она. - Какой же ты неуклюжий! Коктейль "Розовые щечки" оказался довольно крепким и вкусныс. Пятно на ковре высушили салфетками, и она стало пости незаметным, а поднос благополучно унесли на кухню. Кастиветы уселись на стулья с высокими спинками. - Вы из Австралии? - поинтересовалась Розмари. - Нет, я из Нью-Йорка, но я там бывал, - пояснил мистер Кастивет. - И вообще я много повидал в буквальном смысле этого слова, - закинув ногу на ногу и положив руку на колено, он потягивал розовый коктейль; на нем были черные кожаные домашние туфли с кисточками, широкие серые брюки, белая рубашка навыпуск и голубой шейный платок с золотыми полосками. - Я побывал на всех континентах, во всех странах, во всех больших городах. Назовите любое место. Прошу! - Фэрбенкс, Аляска, - предложил Гай. - Был. Я проехал по всей Аляске: Фэрбенкс, Джуно, Анкоридж, Ном, Сьюард. В 1938 году я провел там четыре месяца. На Аляске я побывал и в маленьких городах, например, в Диллингхеме и Акулураке. - А вы откуда родом? - поинтересовалась миссис Кастивет, расправляя на груди складки платья. - Я из Омахи, - отозвалась Розмари, - а Гай - из Балтимора. - Омаха - хороший город, - заметил мистер Кастивет, - и Балтимор мне нравится. - А ваши путешествия носили деловой характер? - полюбопытствовала Розмари. - Я ездил и по делам, и для удовольствия. Мне сейчас семьдесят девять лет, а ездить я начал, едва мне исполнилось десять. Назовите любое место, и наверняка окажется, что я там побывал. - А чем вы занимались? - спросил Гай. - О, сфера моей деятельности была весьма обширной. Шерсть, сахар. Машины, игрушки, морское страхование, нефть... С кухни раздался сигнал таймера. - Бифштекс готов, - торжественно объявила миссис Кастивет, поднимаясь со стаканом в руке. - берите коктейли с собой. Роман, выпей таблетку. - Забастовка кончится третьего октября, - заявил мистер Кастивет,- накануне приезда папы. Он никогда не приедет в город, где бастуют газетчики. - По телевизору сообщили, что он отложит свой визит, пока забастовка не закончится, - вставила миссис Кастивет. - Ну что же, - улыбнулся Гай, - таковы законы театрального представления. Мистер и миссис Кастивет рассмеялись вместе с ним. Розмари, улыбаясь, резала бифштекс. В качестве гарнира подали горошек и картофельное пюре. Бифштекс был явно пережарен, а в соус переложили муки. - Как вы правильно сказали! Именно театральное представление! - все еще смеясь, проговорил мистер Кастивет. - Точно, - подхватил Гай. - Ритуальные праздненства, пышные облачения, - продолжал мистер Кастивет, - не только в католической, но и в любой религии - это маскарад для несведущих. Миссис Кастивет заволновалась: - По-моему, эта тема неприятна для Розмари. - Нет, что вы, - успокоила та. - Вы католичка, дорогая? - спросила миссис Кастивет. - Воспитывали меня так, но теперь я агностик. Этим разговором вы ничуть меня не задели. - А вы тоже агностик? - обратилась к Гаю миссис Кастивет. - Да, в общем. И как можно им не быть? Ведь нет неопровержимых доказательств ни того, ни другого. - Я согласен с вами, действительно нет, - сказал мистер Кастивет. Миссис Кастивет пытливо посмотрела на Розмари: - И все-таки мне показалось, вам было неприятно, когда Гай пошутил над папой, а мы все засмеялись. - Хотя теперь я не считаю его святым, как меня приучали с детства, но чувство уважения осталось. - Если вы не считаете его святым, - заговорил мистер Кастивет, - за что же его уважать? Ведь изображая из себя святого, он всех обманывает. - Точно подмечено, - согласился Гай. - А сколько они тратят на все эти пышные одеяния и драгоценные украшения! - взмутилась миссис Кастивет. - В "Лютере" неплохо показано, сколько лицемерия таит в себе церковь, вернее, официальная религия, - заметил мистер Кастивет. - Вы, Гай, исполняли в нем главную роль? - Нет. - А разве дублером Альберта Финни были не вы? - не унималась миссис Кастивет. - Нет, его дублировал актер, игравший Уэйнанда, а у меня были две второстепенные роли. - Странно, - сказал мистер Кастивет. - А я был уверен, что именно вы дублировали эту роль. Меня поразил во время спектакля один жест, и я посмотрел программу. Готов поклясться, там вы значились как дублер Финни. - В какой сцене это было? - поинтересовался Гай. - Теперь уже не могу сказать точно. Мне запомнилось движение руки... - В сцене, когда у Лютера припадок, я делал такой жест руками, как бы непроизвольно простирая их... - Вот, вот, я это и имел в виду. Получалось удивительно естественно. А в целом мне не понравился мистер Финни. - Ну что вы! - запротестовал Гай. - Да, да, его игру сильно переоценили, - не сдавался мистер Кастивет. - Интересно было бы посмотреть, как вы сыграли бы эту роль. Гай рассмеялся: - Неплохо, желающих уже двое. Он весело взглянул на Розмари. Она улыбнулась в ответ, радуясь, что ему приятно. Теперь он не будет упрекать ее за потерянный вечер, убитый на беседы с папулей и мамулей Кеттл. - Мой отец был театральным импрессарио, - рассказывал мистер Кастивет, - и рос в обществе таких людей, как мистер Фиск, Форбс-Робертсон, Отис Скиннер и Моджеска. Поэтому от актера я привык ожидать не чистой техники исполнения, а чего-то большего, личного. Вы обладаете редкими душевными качествами, Гай. Это чувствуется и в ваших работах на телевидении. С такими природными данными вы можете далеко пойти. Разумеется, для начала вам должен подвернуться счастливый случай, от которого в определенной мере зависит судьба многих актеров. Сейчас вы чем заняты? - Пробуюсь на одну-две роли. - Трудно поверить, что вы их не получите. - Я-то как раз легко могу в это поверить. Мистер Кастивет удивленно посмотрел на него: - Вы серьезно? На десерт оказался домашний бостонский пирог с кремом. Розмари он показался до странности сладким, хотя, безусловно, был лучше бифштекса. Гай же, напротив, нашел его очень вкусным и даже попросил добавки. Розмари подумала, что он делает это из любезности. Когда обед был окончен, Розмари предложила помочь с посудой. Миссис Кастивет охотно согласилась, и женщины принялись убирать со стола. Гай и мистер Кастивет направились в гостиную. Выходившая в холл кухня была небольшой и стала еще меньше из-за оранжереи, про которую упоминала Терри. Она вся разместилась на большом белом столе, стоявшем возле единственного окна. О всех сторон ее окружали лампы на изогнутых ножках. Их яркий свет отражался в стекле, отчего оно казалось не прозрачным, а слепяще-белым. С другой стороны кухни были втиснуты мойка, плита и холодильник, а над ними висели всевозможные шкафчики и полочки. Розмари прилежно вытирала тарелки, наслаждаясь сознание того, что ее собственная кухня намного больше, да и оборудована лучше. - Терри говорила мне про ваши растения. - Да? Это замечательное хобби. Вам тоже рекомендую, - отозвалась миссис Кастивет. - Я мечтаю выращивать пряности. Разумеется, за городом. Если Гая пригласят сниматься в кино, мы непременно переедем жить в Лос-Анджелес. В глубине души меня всегда тянуло за город. - У вас большая семья? - полбопытствовала миссис Кастивет. - Да, три брата и две сестры. Я самая младшая. - А сестры замужем? - Да. Миссис Кастивет терла стакан мыльной губкой: - А дети есть? - У одной двое, у другой четверо. Но прошло немало времни, вполне возможно, что уже трое и пятеро. - Ну, что же, это добрый знак, - заключила миссис Кастивет, продолжая тереть тот же стакан; она мыла посуду тщательно и медленно. - Если у ваших сестер много детей, значит, и у вас будет много ребятишек. Это ж наследственность. - Да, с детьми у нас в семье все в порядке, - Розмари стояла с полотенцем в руках в ожидании стакана. - У моего брата Эдди восемь детей, а ему только двадцать шесть. - Это замечательно! - воскликнула миссис Кастивет. Она сполоснула стакан и подала Розмари. - У меня двадцать племянников и племянниц, но половину из них я даже не видела. - Вы иногда ездите домой? - Нет, у меня не очень хорошие отношения с ними. Кроме одного брата, все остальные считают меня как бы предательницей. - Почему? - Потому что Гай не католик, и мы не венчались в церкви. - Да-а, - протянула миссис Кастивет. - До чего иногда люди несправедливы друг к другу из-за религии. Впрочем, проиграли они, а не вы. И не принимайте это близко к сердцу. - Легко сказать, - Розмари поставила стакан на полку. - Хотите, я буду мыть, а вы - вытирать? - Нет, спасибо, дорогая. Розмари выглянула из кухни, о увидела в гостиной лишь шкафы с картотекой и столики для бриджа. Гай и мистер Кастивет расположились, видимо, в противоположном углу. В воздухе неподвижно висели клубы голубого табачного дыма. - Розмари! - окликнула миссис Кастивет и с улыбкой протянула ей мокрую тарелку, которую держала в руке, обтянутой зеленой резиновой перчаткой. На то, чтобы перемыть все тарелки, сковородки, серебро, ушел почти час. Розмари подумала, что она одна справилась бы быстрее. Они вернулись из кухни в гостиную. Гай и мистер Кастивет сидели на диване лицом друг к другу, и мистер Кастивет что-то оживленно говорил, подчеркивая каждую фразу ударом указательного пальца по ладони. - Роман, перестань надоедать Гаю своими россказнями про Моджеску, - вмешалась миссис Кастивет, - он слушает тебя из вежливости. - Нет, мне очень интересно, миссис Кастивет, - возразил Гай. - Вот видишь, ты неправа, - подхватил мистер Кастивет. - Минни, - поправила Гая миссис Кастивет. - Я Минни, а он - Роман, хорошо? - и она игриво взглянула на Розмари. - Не возражаешь? - Ладно, Минни, - засмеялся Гай. Они говорили еще про Гульдов и Брюнов, про Дюбэна и Де Борэ, про моряка, брата Терри, которого нашли в госпитале в Сайгоне, про убийство Кеннеди, потому что мистер Кастивет сейчас читал книгу, в которой подвергался критике доклад комиссии Уоррена. Сидя на стуле с высокой спинкой, Розмари испытывала странное чувство, что она здесь лишняя. Наблюдая со стороны, можно было подумать, что Кастиветы и Гай были давними друзьями, а она только что с ними познакомилась. - А ваше мнение по этому поводу: заговор? - обратился к ней мистер Кастивет, пытаясь вовлечь ее в разговор. Она что-то промямлила в ответ, явно не желая вступать в дискуссию. Потом, извинившись, вышла и, руководствуясь указаниями миссис Кастивет, отыскала ванную комнату, в которой обнаружила бумажное полтенце в цветочек с надписью "Для нашего гостя" и книжку под названием "Шутки для туалета". Пролистав ее, она не нашла шутки особенно смешными. В половине одиннадцатого с возгласами "До свидания, Роман" и "Спасибо, Минни" она простились и крепко пожали хозяевам руки, как бы в залог того, что и впредь будут вместе проводить вечера. Как только они свернули по коридору и услышали, как за ними захлопнулась дверь, озмари с облегчением вздохнула и весело заихихикала, заметив, что Гай сделал то же самое. - Да хва-а-атит тие-бе-е, Роман, - протянул он, комично двигая бровями, - перестань надоедать Гаю своими россказнями про Моджеску! Розмари зашикала на него, испугавшись, что их могут услышать. Они взялись за руки и на цыпочках побежали к своей двери, открыли ее, вошли в кваритиру и заперлись на замок, засов и цепочку. Гай забил дверь воображаемыми досками, припер тремя воображаемыми булыжниками, однял воображаемый разводной мост, вытер лоб и отдышался. Розмари наклонилась вперед, закрыв лицо руками, и безудержно хохотала. - Я хочу высказать о биштексе, - начал Гай. - А пирог? - перебила его Розмари. - Как только ты смог съесть целых два куска? Он был ж у т к и й ! - Милая, это был акт свехчеловечского мужества и самопожертвования. Я сказал себе: "Черт побери, наверное, никто никогда не просил добавки у этой старой летучей мыши". И я попросил! - он сдела величественный жест рукой. - В моей душе иногда возникают благородные порывы. Они прошли в спальню. - Она разводит травы и пряности, - сказала Розмари, - а потом выкидывает их в окошко. - Тс-с, у стен есть уши. А какое серебро! - Странно, - размышляла Розмари, сбрасывая туфли. - великолепное серебро и только три тарелки от сервиза. - Давай будем с ними милы. Тогда Кастиветы откажут нам его в завещании. - Лучше вести себя плохо и купить свое. Ты у них в ванной не был? - Нет. - Угадай. Что там. - Биде. - "Шутки для туалета". - Не может быть! Розмари сняла платье. - Книжечка висела на крючочке, прямо под рукой. Гай улыбнулся и покачала головой. Стоя перед шкафом, он вынимал запонки. - Роман рассказывал четовски занятные истории, - поговорил он. - Мне не приходилось слышать по Форбса-Робертсона, а он был большой звездой в свое время. - Гай никак не мог справиться со второй запонкой. - Думаю зайти к ним завтра вечером еще что-нибудь послушать. Во взгляде Розмари было явное огорчение. - Ты опять к ним собираешься? - Да, он меня пригласил, - Гай протянул ей руку. - Помоги мне вынуть запонку. Внезапно Розмари ощутила какую-то неуверенность и растерянность. Она подошла к нему и занялась запонкой. - А как же наши планы насчет Джимми и Тайгер? - Там ничего не ясно, - он заглянул ей в глаза. - мы собирались только позвонить и договориться. - Да, ты прав. Он пожал плечами: - Можем увидеться с ними в среду или в четверг. Розмари вынула запонку и протянула ее Гаю. - Спасибо. Если ты не хочешь идти, можешь остаться дома. - Хорошо, я так и сделаю, - она подошла к кровати и села на нее. - Он и Генри Ирвинга знал, - добавил Гай. - Это в самом деле невероятно интересно. Розмари отстегнула чулки. - Ты обратил внимание на то, что они поснимали картины? Как ты думаешь, почему они это сделали? - О чем ты? - В гостиной и в коридоре, который ведет к ванной, сняты картины. На стенах крюки, и видно, что они висели, а теперь их нет. Одна-единственная висит над камином, но она не оттуда. С обеих сторон по два дюйма невыгоревших обоев. Гай посмотрел на нее. - Я не заметил. - А зачем у них в гостиной картотечные шкафы? - А вот это он мне объяснил, - ответил Гай, снимая рубашку. - Он издает бюллетень для филателистов. Поэтому у Кастиветов столько иностранной почты. - Но почему шкафы стоят в гостиной? - не сдавалась Розмари. - У них еще три или четыре комнаты, так почему бы не воспользоваться одной из них? А ты заметил, что во все эти комнаты двери были закрыты? Держа в руке рубашку, Гай подошел к ней и нажал указательным пальцем на кончик носа. - Ты становишься любопытнее Минни, - сказал он, послал ей воздушный поцелуй и пошел в ванную. Розмари направилась на кухню сварить кофе. Минут через десять-пятнадцать она почувствовала резкую боль в животе. Так бывало перед началом менструации. Держась одной рукой за угол плиты, она расслабилась, подождала немного, пока пройдет боль, достала салфетку и банку офе. Она чувствовала себя подавленной и несчастной. Ей уже исполнилось двадцать четыре года. Она мечтала иметь троих детей с разницей в два года, но Гай был "не готов". Розмари опасалась, что он не будет готов до тех пор, пока не станет таким же знаменитым, как Марлон Брандо и Ричард Бартон, вместе взятые. Он обязательно добьется успеха, ведь он талантлив и привлекателен. Она решила забеременеть как бы случайно. Она уже говорила Гаю, что от таблеток у нее болит голова, а всякие приспособления омерзительны. Гай считал, что подсознательно она по-прежнему старается быть хорошей католичкой; она протестовала, но так, что это только подтверждало его мнение. Он изучал календарь и избегал "опасных дней", а она твердила: "Да нет же, сегодня безопасно, любимый, я уверена!" В этом месяце он опять выиграл. А она проиграла в недостойном сражении, о существовании которого Гай даже не подозревал. -Проклятье! - чертыхнулась она и со стуком поставила на плиту банку с кофе. Гай отозвался из кабинета: - Что за стук? - Я ударилась локтем, - прокричала она в ответ. Теперь она, по крайней мере, знает, почему у нее испортилось настроение. Если бы они не были женаты, а просто жили вместе, она бы уже пятьдесят раз успела забеременеть. Глава 7 Гай сдержал свое слово. На следующий день после обеда он отправился к Кастиветам. Розмари навела порядок на кухне и раздумывала, заняться ли ей вышиванием подушечек для эркерного диванчика или лечь в постель с книжкой. Внезапно раздался звонок в дверь. На пороге стояла иссис Кастивет в сопровождении невысокой улыбающейся толстушки. На плече к ее зеленому платью был приколот круглый значок с лозунгом "Баркли - в мэры!" - Привет, дорогая, надеюсь, мы тебя не отрываем от дел, - сказала миссис Кастивет. - Познакомься, это моя близкая подруга Лаура-Луиза Макберни, она живет на двенадцатом этаже. Лаура-Луиза, это Розмари, жена Гая. - Здравствуйте. Розмари. Добро пожаловать в Брэм. - Лаура-Луиза встретилась у нас с Гаем. И ей захотелось увидеть тебя, вот мы и пришли. Гай сказал, что ты осталась дома и бездельничаешь. Можно войти? Розмари попыталась изобразить на лице приветливое выражение и пригласила их в гостиную. - О-о, какие красивые стулья! - обратила внимание миссис Кастивет. - Их привезли сегодня утром. - Как ты себя чувствуешь, дорогая? У тебя усталый вид. - Нет, все хорошо, - улыбнулась Розмари. - Просто у меня сегодня началось. - И вы еще что-то делаете по дому? - удивилась Лаура-Луиза, усаживаясь поудобнее. - У меня в этот период были такие боли, что я ни есть не могла, ни двигаться. Чтобы заглушить боль, Дэн давал мне джин через соломинку, а кроме этих случаев мы всегда были стопроцентными резвенниками. - Современные девушки относятся ко всему более спокойно, нежели мы, - заявила миссис Кастивет и села. - Сейчас к их услугам витамины и хорошее медицинское обслуживание, поэтому они здоровее нас. Только теперь Розмари обратила внимание, что обе женщины принесли с собой одинаковые зеленые сумочки для рукоделия. К удивлению Розмари, они открыли их, извлекли вышивание иштопку и стали устраиваться поудобнее с явным намерением провести длинный вечер за рукоделием, шитьем и разговорами. - Что там лежит? - поинтересовалась миссис Кастивет. - чехлы на стулья? - Подушки на эркерный диван, - объяснила Розмари. Подумав, она взяла свое вышивание и присоединилась к женщинам. - Благодаря вам, Розмари, квартира, конечно, очень изменилась. Конечно, это благодаря вашим усилиям, - заметила Лаура-Луиза. - Ой, чуть не забыла, - спохватилась миссис Кастивет, - это тебе. От нас с Романом. Она положила на ладонь Розмари маленький сверток в розовой китайской бумаге, внутри которого чувствовалось что-то твердое. - Мне? - удивилась Розмари. - Что это? - Это вам небольшой подарок, - видя недоумение Розмари, миссис Кастивет замахала руками. - По случаю новоселья. - Ну зачем вы... - Розмари развернула китайскую бумагу, явно бывшую в употреблении. Внутри свертка оказался резной серебряный шарик - амулет Терри - и цепочка. Источаемый шариком запах заставил Розмари отшатнуться. - Старинная вещь, - почнила миссис Кастивет. - Этому шарику больше трехсот лет. - Прелестная вещь. - похвалила Розмари, разглядывая шарик и гадая, сказать или нет, что Терри показывала ей этот амулет. Пока она думала, время было упущено. - Внутри - корень танниса, - продолжала миссис Кастивет. - Он приносит счастье. ?Терри он счастья не принес!? - подумала Розмари, а вслух сказала: - Очень милая вещь, но я не могу принять такой... - А ты уже приняла, - перебила миссис Кастивет. Она сосредоточенно, не поднимая глаз, штопала коричневый носок. - К запаху вы скоро привыкнете, - успокоила Лаура-Луиза. - Надень его, - подбадривала миссис Кастивет. - Спасибо, - Розмари неуверенно застегнула цепочку на шее и опустила шарик под воротник блузки. Она ощутила у себя на шее что-то неприятное и холодное, и сердце ее сжалось. "Я сразу же сниму ее, как только они уйдут", - решила она. Снова заговорила Лаура-Луиза: - Эту цепочку сделал один наш друг. Он работал зубным врачом, теперь на пенсии. Его хобби - создавать красивые ювелирные вещицы из серебра и золота. Вы познакомитесь с ним у Минни и Романа в один из вечеров, мы часто у них собираемся. У вас будет возможность увидеть всех аших друзей. Розмари глянула на Лауру-Луизу и увидела, что та смутилась и покраснела, оттого и поизнесла последние слова скороговоркой. Минни продолжала штопать как ни в чем не бывало. - Вы сам себе шьете? - спросила Лаура-Луиза. - Нет, я пытаюсь, но плохо получается. Вечер получился довольно приятным. Минни рассказывала забавные истории о своем детстве в Оклахоме, Лаура-Луиза посвятила Розмари в некоторые тайны швейного мастерства и с воодушевлением объяснила, как Бакли, кандидат на пост мэра от консерваторов, может выиграть, даже несмотря на то, что многие против него. В одиннадцать вернулся Гай, какой-то молчаливый и необычайно замкнутый. Он поприветствовал женщин, остановился у стула Розмари и чмокнул ее в щеку. - Уже одиннадцать! - воскликнула Минни. - Боже мой, как быстро пролетело время! Идем. Лаура-Луиза, нам пора. Поздно. - Заходите ко мне, когда захочется, Розмари, - пригласила лаура-Луиза. - Я живу в квартире ?12-F?. Сложив все в сумочки для рукоделия, женщины поспешно удалились. - Какие же интересные истории ты услышал сегодня? - поинтересовалась Розмари. - Я прекрасно провел вечер, а ты? - Ничего. Сделала кое-какую работу. - Вижу. - Получила от Минни подарок, - она протянула ему амулет. - Он принадлежал Терри, а ей подарили Кастиветы. Она мне показывала его. Значит, полиция вернула его им. - А может быть, амулета в тот момент на ней не было. - Спорю, что был. Она очень гордилась и дорожила им так, словно это был первый подарок в ее жизни. - Розмари сняла цепочку с амулетом, положила ее на ладонь и, тихонько позвякивая, принялсь разглядывать. - Ты не хочешь его носить? - удивился Гай. - Он очень неприятно пахнет. Внутрь положен корень танниса, - она протянула Гаю ладонь. - Вероятно, из той знаменитой теплицы. Гай понюхал и пожал плечами: - А мне нравится. Запах неплохой. Розмари пошла в спальню, открыла ящичек туалетного столика и достала оттуда жестяную коробочку "Луи Шерри" с разными безделушками. - Кто знает, что такое таннис? - спросила она у своего отражения в зеркале и, положив амулет в коробочку, задвинула ящик. Наблюдая за ней в дверь, Гай упрекнул: - Если взяла, нужно носить. Розмари внезапно проснулась и увидела, что Гай сидит рядом в темноте и курит. Она встревоженно спросила, что случилось. - Все в порядке, просто не спится, - ответил он. Розмари была уверена, что истории о "звездах минувшего", которые рассказывал Роман, произвели на Гая сильное впечатление. Ведь его собственная карьера пока была не столь блистательной, как у Генри Ирвинга или Форбса Как-его-там. А его желание опять и опять слушать эти рассказы - просто форма мазохизма. Она нежно дотронулась до его руки и попросила не беспокоиться. - О чем? - Ни о чем. - Ладно, - согласился он. - Не буду. - Ты самый талантливый, ты об этом знаешь? И все будет хорошо. Тебе еще придется изучить каратэ, чтобы отбиваться от фоторепортеров. Огонек сигареты осветил его улыбку. - И скоро что-нибудь произойдет, - сказала она. - Что-нибудь значительное, достойное тебя. - Знаю. Спи, дорогая. - Будь поосторожнее с сигаретой. - Ладно. - Разбуди, если не уснешь. - Обязательно. - Я люблю тебя. - И я тебя, Роз. Прошло два дня, и Гай принес билеты на субботний вечер. Розмари давно хотела посмотреть ?Романтиков? - Гай объяснил, что билеты дал ему Доминик, у которого он занимается техникой ечи. Гай спектакль видел, как только он появился. Розмари так и не собралась посмотреть. Поэтому Гай предложил Розмари сходить с Хатчинсом. - А я в это время смогу поработать над спектаклем "Подожди до темноты". Узнав, что Хэтч видел спектакль, Розмари пригласила Джоан Джеллико, которая за обедом в ?Бижу? призналась ей, что они с Диком расходятся, так как, кроме адреса, у них не осталось ничего общего. Это известие огорчило Розмари. Вот уже несколько дней, как Гай был холоден с ей. Он часто раздражался, мысли его были чем-то заняты, от чего он не мог отрешиться, но ей он ничего не рассказывал. Может быть, разрыв между Джоан и Диком начинался тоже с этого. Ее раздражала Джоан, которая чрезмерно накрасилась и чересчур громко хлопала. "Неудивительно, - подумала Розмари, - что у них с Диком нет ничего общего: она толстая и вульгарная, а он - держанный и чуткий. Им вообще не следовало жениться". Гай только что принял душ, когда Розмари вернулась домой. Он выглядел оживленным, не таким задумчивым, как всю эту неделю. Настроение у Розмари сразу же поднялось. Пьеса ей понравилась, сообщила она, конечно, жаль, что Джоан и Дик разводятся, но ведь они ействительно совершенно разные. Ну, а как сцена из "Подожди до темноты"? Великолепно. Он с ней справился. - Фу, какая гадость этот корень танниса! - выругалась Розмари. Им пропахла вся спальня. Его резкий запах проник даже в ванную. Розмари взяла кусочек алюминиевой фольги, плотно завернула амулет в три слоя и для верности закрутила края паковки. - Думаю, через несколько дней он выдохнется и не будет так резко пахнуть, - сказал Гай. - Это было бы прекрасно, - произнесла Розмари, опрыскивая комнату дезодорантом. - Иначе я эту штуку выкину, а Минни скажу, что потеряла. Они занимались любовью - Гай был неотразим. Уже засыпая, Розмари слышала через стену, что у Минни и Романа гости: опять фальшивое и невыразительное пение в сопровождении не то флейты, не то кларнета. У нее мелькнула мысль, что это какой-то религиозный обряд. Гай находился в каком-то возбужденном состоянии. В воскресенье в спальне он приколотил полки, сделал подставки для обуви в кладовке и пригласил актеров, игравших в "Лютере", на цыпленка, зажаренного с грибами и овощами. В понедельник он покрасил полки и подставки для обуви, разрисовал скамеечку, купленную Розмари где-то в магазине подержанных вещей, и отменил занятия с Домиником. Гай все время прислушивался к телефону, каждый раз успевая подбежать раньше, чем отзвонит первый звонок. Когда в три часа телефон зазвонил снова, Розмари как раз пыталась по-новому расставить стулья в гостиной. Она услышала, как он аохал: "Боже мой, не может быть! Ах, бедняга!" Она подошла к двери в спальню. - Боже мой! - повторил Гай. Он сидел на кровати с трубкой в одной руке и банкой растворителя в другой. На Розмари он не смотрел. - Боже мой, это ужасно, просто ужасно, - он внимательно слушал, что говорили на другом конце провода, потом резко выпрямился. - Да, готов. - И чуть позже: - Да, хорошо. Мне очень неприятно, что благодаря такому случаю... - он снова замолчал. - об этой стороне дела вам учше поговорить с Алланом (Аллан Стоун был его агентом), но я уверен, с нашей стороны никаких проблем не будет, мистер Вейс. Он получил. То самое, "значительное". Розмари в ожидании затаила дыхание. - Это вам спасибо, мистер Вейс. И, пожалуйста, если будут какие-то новости, сообщите мне. Спасибо. Он положил трубку и, закрыв глаза, сидел не шевелясь. Лицо его было бледно, и сам он походил на мумию или на восковую фигуру. - Гай, - окликнула Розмари. Он открыл глаза и посмотрел на нее. - Что поизошло? - спросила она. Он заморгал и очнулся от задумчивости. - Дональд Бомгард... - проговорил Гай, - он ослеп. Он проснулся вчера, и... он не видит. - Не может быть! - Сегодня утром он пытался повеситься. Сейчас в больнице Бельвю его держат на транквилизаторах. Они пристально смотрели друг на друга. - Я получил роль. Ничего себе - случай... - его взгляд упал на банку растворителя, и он поставил ее на ночную тумбочку. - Мне надо прогуляться, - он поднялся. - Извини. Мне, правда, лучше пройтись. Все это так неожиданно. - Я понимаю. Конечно, иди, - промолвила Розмари. Не переодеваясь, в чем был, он прошел по коридору, и дверь за ним мягко захлопнулась. Розмари пошла в гостиную, размышляя о несчастье Дональда Бомгарта и везении Гая. Ведь эту роль заметят, даже если постановка окажется неудачной, за ней последуют другие, может быть, даже кино; дом в Лос-Анджелесе, сад, где растут пряности, трое детей с разницей в два года. Бедняга Дональд Бомгарт, да еще это дурацкое имя! Он, наверно, хороший актер, раз его предпочли Гаю. И вот он в клинике Бельвю, слепой, не хочет жить. С диванчика в эркере Розмари стала через боковое стекло наблюдать за парадной дверью в ожидании, когда выйдет Гай. "Интересно, когда начнутся репетиции"? - размышляла она. Конечно же, она вместе с Гаем поедет по разным городам. Как здорово! Бостон? Филадельфия? Было бы замечательно съездить в Вашингтон. Она там еще ни разу не была. Пока Гай будет на репетициях, она могла бы осматривать город, а вечером, после спектакля, можно было бы ходить в ресторан или клуб, болтать и сплетничать... Розмари все ждала, но Гай не появлялся. Он, наверно, вышел через другую дверь, пришло ей в голову. Теперь, когда все так прекрасно складывалось и можно было только радоваться, Гай был хмур и озабочен. Подолгу сидел не шевелясь, двигались только его глаза да рука с сигаретой. Когда Розмари ходила по квартире он взглядом следовал за ней, словно в ней таилась опасность. - Да что с тобой происходит? - спрашивала она его уже в десятый раз. - Ничего. Разве у тебя сегодня нет занятий по скульптуре? - Да я уже два месяца не хожу на эти занятия. - Почему бы тебе и не сходить туда? И она послушно пошла. Выкинула старые пластилиновые фигуры, сделала новый каркас и начала новую скульптуру. - Где вы были? - спросил ее преподаватель. Он носил очки, на шее у него заметно выступал кадык, ее торс он лепил, не глядя на руки. - В Занзибаре, - сказала она. - Занзибара больше нет, - поправил он с нервной улыбкой. - Теперь там Танзания. Как-то Розмари отправилась к Мэйси и Гимбелу, а вернувшись, увидела розы на кухне, розы в гостиной и розу в руке Гая. Он вышел из спальни с извиняющейся улыбкой, словно опять, как когда-то, разыгрывал перед ней Чонси Уэйна из "Нежной птички". - Я был настоящим подонком, - заявил он. - Это же надо - сидеть и надеяться, что Бомгарт не прозреет. Ну и дрянь же я. - Все это не так страшно. То, что случилось, не может не вызвать у тебя двойственного чувства. - Слушай, - сказал он, поднося розу к ее носу, - даже если из этого ничего не получится, даже если отныне мне не суждено стать Чарли Креста Бланкой, клянусь, я больше не буду причинять тебе неприятности. - Да ты и не причинял... - Нет-нет, я-то знаю. Я был так увлечен своей карьерой, что совсем забыл о тебе. Послушай, Роз, пусть у нас будет ребенок, ладно? Пусть у нас будет трое детей, три раза по одному. Она внимательно посмотрела на него. - Ребенок, - повторил он. - Понимаешь? Агу-агу! Пеленки. Уа-уа. - Ты серьезно? - Ну конечно. И чтобы тебе это доказать, я подсчитал даже, когда нам надо начинать. Пожалуйста, отметь в календаре понедельник или вторник. Пожалуйста, отметь в календаре красным. - Ты это серьезно, Гай? В глазах у нее стояли слезы. - Ну, конечно, серьезно. Ну же, Розмари, ради Бога, не плачь, ладно? Ну, пожалуйста. Я очень расстроюсь, если ты будешь плакать, так что сейчас же перестань, договорились? ...Похоже, я помешался на розах? - Гай обвел все вокруг сияющим взором. - Там, в спальне, еще букет. Глава 8 Розмари отправилась на Бродвей за филе меч-рыбы, а потом через несколько кварталов на Легсингтон-авеню - за сыром; не то чтобы поблизости негде было купить сыр или филе меч-рыбы, просто в это радостное, сияющее голубое утро ей хотелось пройтись в развевающемся пальто егкой походкой, хотелось, чтобы прохожие оглядывались, привлеченные ее красотой. Был понедельник, четвертое октября. В этот день в Нью-Йорк приезжал папа. Казалось, что люди поэтому были приветливее и общительнее, чем обычно. Как хорошо, думала Розмари, что в день, когда счастлива она, счастлив и вечь город. Возвратившись из магазинов, она отодвинула телевизор от стены в кабинете (совсем скоро здесь будет детская) и развернула его так, чтобы можно было смотреть из кухни. Она следила за изитом папы, готовя рыбу с овощами и зелень для салата. Речь папы в ООН очень растрогала ее, и Розмари не сомневалась, что это выступление поможет разрядить ситуацию с войной во Вьетнаме. "Пусть никогда больше не будте войны!" - провозгласил папа Павел. Разве эти слова не заставят думать даже самых бесчувственных политиков? В половине пятого, когда она накрывала на стол, зазвонил телефон. - Розмари? Как ты себя чувствуешь? - Прекрасно. А ты? Это была ее старшая сестра Маргарет. - Хорошо, - ответила Маргарет. - Ты где? - В Омахе. Они никогда особенно не ладили. В детстве Маргарет была мрачной и обидчивой девочкой, мама слишком часто заставляла ее присматривать за младшими детьми. Странно, что она позвонила. Странно и тревожно. - Все здоровы? - спросила Розмари. ?Кто-то умер, - подумала она. - Кто? Папа? Мама? Брайан?? - Да, все здоровы. - Правда? - Да, а ты? - Ну конечно, я же тебе уже сказала. - Сегодня у меня весь день какое-то беспокойное чувство, Розмари. Как будто с тобой что-то случилось. Какая-то беда, несчастный случай, может быть, ты в больнице. - Как видишь, нет, - засмеялась Розмари. - У меня все прекрасно. В самом деле. - Я была просто уверена, что что-то случилось. И Джини наконец сказал: позвони и выясни. - Как у него дела? - Отлично. - А дети? - Обычные синяки и царапины, но, в общем, все хорошо. Да, кстати, у меня скоро будет еще один, знаешь? - Нет, я не знала. Когда? - (?У нас тоже скоро будет? подумала Розмари). - В конце марта. Как твой муж, Розмари? - У него все в порядке. Он получил большую роль в новой пьесе, скоро начнутся репетиции. - Слушай, а ты папу хорошо разглядела? Там, наверно, такое творится. - Да, - ответила Розмари. - Я смотрела трансляцию по телевизору. В Омахе, наверное, тоже показывают. - По телевизору? Ты не захотела пойти посмотреть на улицу? - Нет. - Серьезно? - Серьезно. - Да что ты, Розмари! Мама и папа даже собирались лететь в Нью-Йорк, чтобы посмотреть. Правда, они не смогли, потому что должно состояться голосование по поводу забастовки, и папа вынужден был остаться. Но очень многие полетели: Донованы, Дот и Сэнди Уоллингфорд... А ты живешь там и не пошла посмотреть! - Я теперь спокойнее отношусь к религии, чем раньше. - Н-да-а, видимо, это неизбежно! Розмари почти услышала непроизнесенные слова: "Когда ты замужем за протестантом", и перевела разговор: - Это прекрасно с твоей стороны, Маргарет, что ты позвонила. Пожалуйста, не беспокойся. Я здорова и счастлива. - Я от беспокойства с самого утра не нахожу себе места. Я так привыкла заботиться о вас, о ребятишках... - Передавай всем привет. И передавай Брайану, чтобы ответил на мое письмо. - Да, Розмари... - Что? - Мне все-таки очень тревожно за тебя. Посиди сегодня вечером дома, ладно? - Как раз это мы и собираемся сделать, - отозвалась Розмари, окидывая взгдядом полунакрытый стол. - Вот и хорошо. Береги себя. - Обязательно. И ты тоже, Маргарет. - Хорошо. До свидания. - До свидания. Розмари снова принялась хлопотать вокруг стола, размышляя, что иногда скучает по Маргарет, Брайану и остальным братьям и сестрам, по Омахе и по безвозвратно ушедшему прошлому. Накрыв на стол, она приняла ванну, напудрилась, надушилась, подкрасила губы и подвела глаза, уложила волосы и надела красивую темно-красную шелковую пижаму, подаренную Гаем на прошлое ождество. Гай пришел уже после шести. - Ум-м-м, - сказал он, целуя ее. - Ты такая хорошенькая, что просто взял бы и съел тебя! Ну, так как, а? О черт! - Что? - Забыл пирог! Он просил ее ничего не готовить на десерт, пообещав принести свое самое любимое блюдо - тыквенный пирог от "Хорна и Хардарта" - Убить себя готов. Ведь я проходил мимо двух чертовых забегаловок, не одной, а двух! - Ничего страшного, - успокоила его Розмари. - У нас есть сыр и фрукты, а лучше этого на десерт все равно ничего не придумаешь. - Нет, лучше всего тыквенный пирог от "Хорна и Хардарта". Он пошел умываться, а Розмари сунула в духовку противень с фаршированными грибами и приготовила подливку для салата. Через несколько минут, застегивая воротничок синей вельветовой рубашки, Гай вошел в кухню. Он немного нервничал, глаза его блестели, как тогда, когда они впервые почувствовали тягу друг к другу, и он смотрел на нее, уже зная, что это сейчас произойдет. Розмари любила идеть его таким. - Из-за твоего дружка папы сегодня никуда не проехать, - пожаловался он. - Ты смотрел его по телевизору? Прекрасный репортаж. - У Аллана видел мельком кое-что. Стаканы в морозильнике? - Да. Он произнес потрясающую речь, особенно когда сказал: "Пусть больше не будет войны!" - Это ерунда. Слушай-ка, на вид совсем не плохо. Они сидели в гостиной, пили "гибсон" и ели фаршированные грибы. Гай сунул в камин мятую газету, растопку и два брикета прессованного угля. - Горит пустозвонство! - провозгласил он и поджег газету. Высоко взметнулось пламя, вспыхнула растопка. Из камина повалил темный дым, поднимаясь к потолку. - О Господи! - воскликнул Гай и стал искать заслонку. - Краска! Краска! - закричала Розмари. Гай открыл заслонку, а включенный кондиционер быстро рассеял дым. - Никто, ну просто ни один человек не зажигает сегодня камин, - сказал Гай. С коктейлем в руке Розмари опустилась на колени и, глядя на искрящиеся, объятые пламенем угли, воскликнула: - Как здорово! Надеюсь, это будет самая холодная зима за восемьдесят лет. Гай поставил пластинку с Эллой Фитцджеральд. Они ели рыбу, когда раздался звонок в дверь. - Черт возьми! - выругался Гай. Он встал и пошел открывать. Розмари прислушалась, наклонив голову