лась до ее руки. - Простите, вы ведь Розмари, верно? Это была модно одетая женщина лет пятидесяти, у нее были седые волосы и удивительно свежий цвет лица. - Я Грейс Кардифф. Розмари, поздоровавшись, поблагодарила за телефонные звонки. - Этот пакет я собиралась вчера вечером отправить по почте, - сказала Грейс, протгивая коричневый сверток размером с книгу, а потом сообразила, что, наверное, увижу вас сегодня. Она отдала Розмари пакет, и та заметила, что на нем напечатаны ее имя и адрес, а также обратный адрес Грейс Кардифф. - Что это? - поинтересовалась Розмари. - Книга. Хэтч хотел, чтобы вам ее передали, он очень на этом настаивал. Розмари вопросительно посмотрела на Грейс. - Перед смертью он на несколько минут пришел в сознание, - пояснила Грейс. - Меня там не было, но он говорил сестре, что я должна передать вам книгу, которая лежит у него на письменном столе. Вероятно, он читал ее в ту ночь, когда ему стало плохо. Он очень настойчиво повторил это сестре несколько раз и взял с нее слово, что она не забудет. И еще я должна передать вам на словах: "Имя собственное - это анаграмма". - Имя собственное? Название книги? - Видимо. Он бредил, поэтому сказать трудно. Лишь огромным усилием воли он вышел из комы, и это усилие стоило ему жизни. Он не знал, сколько прошло времени, и сначала думал, что очнулся тем же утром, говорил. что должен встретиться с вами в одиннадцать. - Да, мы должны были встретиться, - подтвердила Розмари. - А потом он осознал, что произошло, и принялся твердить сестре, чтобы я передала вам книгу. В сущности, он больше ничего и не сказал: наступил конец. - Грейс грустно улыбнулась. и это вышло у нее очень по-светски. - Я посмотрела - это английская книга о колдовстве. Розмари с недоумением посмотрела на сверток. - Не могу представить, что он хотел этим сказать, зачем мне эта книга? - Я должна выполнить, что мне было сказано, ведь это была его последняя воля. Он так хотел, пожтому вот, пожалуйста. И не забудьте: имя собственное - анаграмма. Милый Хэтч. У него всегда все немного смахивало на приключенческие рассказы для етей. Они вместе вышли из зала на улицу. - Я могу вас подвезти, - предложила Грейс. - Нет, спасибо. Они дошли до угла. - Когда вы ждете ребенка? - спросила Грейс. - Двадцать восьмого июня. Подъехало такси. Розмари, еще раз попрощавшись с Грейс, села в машину. - Счастливо, - сказала Грейс, закрывая дверцу. - Спасибо, - поблагодарила Розмари. - И огромное спасибо за книгу. Когда такси тронулось, она улыбнулась Грейс Кардифф в открытое окно. Глава 7 Розмари хотела было развернуть книгу в такси, но, подумав, решила, что это будет хлопотно. Поэтому она сначала добралась до дома, сбросила туфли, платье, пояс, надела тапочки и огроный комбинезон лавандового цвета. Тут разадался звонок в дверь, и она пошла открывать со свертком в руках; это оказалась миссис Кастивет, которая принесла питье и маленький белый пирожок. - Я слышала, как ты вернулась. Что, так быстро все закончилось? - Да, все прошло очень быстро, - сказала Розмари, взяв стакан. - Его зять и еще один человек сказали несколько слов о Хэтче, и на этом все закончилось, - она отпила немного настоя из стакана. - Мне кажется, что такой подход к подобным церемониям вполне разумен. Ты что, взяла почту? - Нет, это мне дали, - Розмари отпила еще чуть-чуть, решив не вдаваться в подробности относительно того, к т о дал и з а ч е м, и вообще не рассказывать о том, что Хэтч приходил в сознание. - Давай, я подержу, - Минни взяла сверток, чтобы Розмари могла съесть пирожок. - Да, спасибо, - Розмари ела пирожок, запивая из стакана. - Книжка? - спросила Минни, взвесив сверток в руке. - Да, мне собирались послать ее по почте, но передали там - на панихиде. Минни прочитала обратный адрес. - А-а, я знаю этот дом. Там когда-то жили Гилморы. - Правда? - Я там столько раз бывала. Грейс - красивое имя, одно из моих любимых. Твоя подружка? - Да, - подтвердила Розмари. Ответить так было проще, чем объяснять, к тому же все равно никакой разницы. Покончив с пирожком и питьем, она забрала у Минни сверток и вернула стакан. - Слушай-ка, Роман скоро пойдет в чистку, тебе ничего не нужно отнести или забрать? - Нет, ничего, спасибо. Вы к нам еще заглянете? - Конечно. Почему бы тебе не вздремнуть? - Да, я как раз собираюсь это сделать. Пока. Розмари закрыла дверь и пошла на кухню. Кухонным ножом она разрезала бечевку и развернула бумагу. Внутри оказалась книга Дж.Р. Хаслета "О колдунах и ведьмах". Золотые буквы на потрепанном черном переплете почти стерлись. На форзаце была подпись Хатчинса, а под ней написано: "Торкэй, 1934". Ниже был приклеен аленький голубой ярлычок: "Дж. Вэгорн и сыновья. Книготорговцы". Листая книгу, Розмари пошла в гостиную. Ей попадались фотографии респектабельных викторианских дам и кавалеров, в тексте кое-то было подчеркнуто Хэтчем, на полях тоже ыбли его пометки. Она уже и раньше видела его пометки в книгах, которые ей давал Хэтч, когда из отношения были в стадии Хиггинс-Элиза из "Пигмалиона". Она адержалась на одной из подчеркнутых фраз: "Грибок, который они называют чертов перец". Устроившись на диванчике в эркере, она просмотрела оглавление. Ее внимание привлекло имя Адриана Маркато, которым была названа четвертая глава. Остальные имена, вынесенные в заглавия глав, были незнакомы, но, исходя из заглавия книги, все это были колдуны и ведьмы: Жиль де Рэ, Джейн Уэнхам, Алистер Кроули, ома-Уэйр. Последние главы назывались "Черная магия" и "Колдовство и ьявольщина". Розмари раскрыла книгу на четвертой главе и бегло просмотрела ее: Маркато родился в Глазго в 1846 году, вскоре его привезли в Нью-Йорк (подчеркнуто), умер он на острове Корфу в 1922 году. Здесь была описана история, которая произошла в 1896 году после того, как Маркато заявил, что ему удалось вызвать живого дьявола; тогда перед Брэмфордом (а не в вестибюле, как говорил Хатчинс) на него набросилась толпа. Подобное было в Стокгольме в 1898 году, и в Париже в 1899. У того человека была черная борода и гипнотизирующий взгляд. Лицо на фотографии в книге показалось Розмари неуловимо знакомым. На обратной стороне листа была помещена менее официальная фотография Маркато за столиком парижского кафе вместе с женой Хессией и сыном Стивеном (подчеркнуто). Неужели ради этого Хэтч хотел, чтобы она получила книгу, ради того, чтобы во всех подробностях прочитать об Адриане Маркато? Но зачем? Он рассказывал о нем давным-давно, когда предупреждал о том, что Брэмфорд - опасная зона, но ведь потом он отказался от этой идеи. Она стала листать книгу дальше, читая все подчеркнутые места: "Верим мы или нет в существование подобных вещей - независимо от нашего отношения - необходимо считаться с тем фактом, что сами они в это твердо верят". А через несколько страниц увидела слова: "всеобщая вера в силу свежей крови". И еще: "окруженные свечами, которые, само собой разумеется, тоже черные". Черные свечи принесла тогда Минни в тот вечер, когда испортилось электричество. Они поразили Хэтча, и он тогда очень заинтересовался Романом и Минни. Может быть, смысл книги - в этом? Он хотел сообщить ей, что они - колдуны? Минни со своими травами, которые она неизвестно где берет, и амулетами из корня танниса! Роман с гипнотизирующим взглядом. Но разве колдуны существуют? Откуда им зяться, живым колдунам? Тут она вспомнила, что Хэтч просил передать об анаграмме. Она стала мысленно тасовать буквы из названия книги, чтобы составить из них имеющее смысл и дающее ключ к разгадке. Ей это не удалось: букв было слишком много. Не обойтись без карандаша. А лучше всего "скрэббл". Она сходила за игрой в спальню и, снова усевшись, достала из коробки буквы, необходимые для составления слов "про колдунов и ведьм". Ребенок, который все утро не давал о себе знать, зашевелился. "Ты будешь прирожденным игроком в "скрэббл?, судя по твоему поведению?, - подумала Розмари. Ребенок пнул ее. - Эй, полегче, - сказала она ему. Выложив на доске слова "про колдунов и ведьм", она сдвинула все буквы, перемешала, а потом посмотрела, что может из этого получиться. Она сложила "конь пил воду ведром", попереставляла немного плоские деревянные пластинки и вышло: ?о, дед вновь купил ром?. Не стали откровением и такие комбинации: "он ел омидор", "кинь помело у дров", "дверь в дом колдунов", - да к тому же спользовались не все буквы. Галиматья какая-то! Как может название книги быть анаграммой, имеющий скрытый смысл для нее, и только для нее одной? Хэтч бредил. Разве Грейс Кардифф так прямо и не сказала? Потеря времени. "Кинь в пруд олово, мед". "Прольм, видно, водку". Но может быть, анаграмма - имя автора? Вдруг Р. Ханслет - псевдоним; если задуматься, не очень-то похоже на настоящую фамилию. Она взяла новые буквы. Из Дж. Р. Ханслета получилось Джоан Схрелт или Дж. Х. Снартел. Да уж, в этом действительно был смысл. Бедный Хэтч! Она приподняла и наклонила доску, чтобы буквы ссыпались в коробку. Страницы книги, лежащей рядом с коробкой, перевернулись и открылись на фотографии Адриана Маркато, его жены и сына. Она еще раз посмотрела на фотографию и задумалась. Почему Хэтч подчеркнул "Стивен"" Ребенок лежал спокойно, не шевелясь. Она снова положила доску на колени и достала из коробки буквы, чтобы составить ?Стивен Маркато?. Как будто сами собой они сложились в "Роман Кастивет"! Она вернула прежний порядок: "Стивен Маркато". А потом опять: "Роман Кастивет". Ребенок едва заметно шевельнулся. Она прочла всю главу об Адриане Маркато и ту, что называлась "Черная магия". Потом пошла на кухню и поела немного салата из тунца и помидоров, обдумывая прочитанное. Она как раз начинала главу "Колдовство и дьявольщина", когда услышала, что во входной двери повернулся ключ, ее хотели открыть, но помешала цепочка. Когда она подошла к двери, зазвонил звонок. Это был Гай. - Что означает эта цепочка? - спросил Гай, когда она открыла дверь. Ничего не ответив, Розмари закрыла дверь и опять накинула цепочку - Что случилось? В чем дело? В руках Гай держал букет маргариток и коробку от "Бронзини". - Сейчас все объясню. Гай поцеловал ее и отдал маргаритки. - У тебя все в порядке? - забеспокоился он. - Да, - ответила она, направляясь на кухню. - Как прошла панихида? - Грустно. И совсем недолго. - Я купил рубашку, которая рекламировалась в "Нью-Йоркере", - Гай прошел в спальню. - Эй, - прокричал он оттуда, - "В ясный день" и "Небоскреб" больше не пойдут! Розмари поставила маргаритки в кувшин и отнесла в гостиную. Вошел Гай в новой рубашке. Розмари похвалила ее. Потом она спросила, глядя на него в упор: - Ты знаешь, кто такой на самом деле Роман? Гай, быстро взглянув на нее, заморгал и нахмурился: - Что ты имеешь в виду, золотко? Он - Роман, Роман и Роман! - Да, но он сын Адриана Маркато. Того человека, который вызывал дьявола и за это подвергся нападению толпы здесь, перед Брэмфордом. Роман --Это его сын Стивен. Роман Кастивет - это просто переставленные буквы имени Стивена Маркато, награмма. - Почему тебя это интересует? Откуда ты это узнала? - Это все Хэтч. Розмари рассказала Гаю о своей беседе с Грей Кардифф и о последней воле Хатчинса. она показала ему книгу "О колдунах и ведьмах". гай взял ее, повертел в руках, взглянул на обложку, на оглавление и стал медленно листать. - Вот здесь ему тринадцать лет, показала Розмари на фотографию. - Обрати внимание на глаза. - Но, возможно, это простое совпадение. - А то, что он здесь живет, тоже совпадение? В том же самом доме, где вырос Стивен Маркато? - Розмари покачала головой. - Возраст тоже сходится. Стивен Маркато родился в авгуте 1889 года, то есть ему сейчас должно быть семьдесят девять лет. Роману как раз столько же. Нет, это не совпадение. - Видимо, ты права, - согласился Гай, перевернув еще несколько страниц. - Судя по всему, он действительно Стивен Маркато. Бедный старикан. Чему же тут удивляться, что он поменял имя, когда у него такой ненормальный папаша. Розмари неуверенно взглянула на Гая. - А тебе не приходит в голову, что он... что он такой же, как его отец? - Что ты хочешь сказать? - Гай засмеялся. - Что он колдун, что ли? Поклонник дьявола? Она утвердительно кивнула. - Роз, ты это серьезно? Ты на самом деле думаешь... - Гай расхохотался и вернул книгу. - Ах, Роз, золотко! - Послушай, Гай, это не смешно. Поклонение дьяволу - это религия, вера, которая, несмотря на все гонения, существует очень давно. - Допустим. Но сегодня то, о чем ты говоришь, это же чушь! - Его отец был мучеником этой веры. Так, наверное, думает его сын. Знаешь, где умер Адриан Маркато? В конюшне. На острове Корфу. Его не пустили в гостиницу. Действительно так. "Свободных мест нет". Поэтому он умер в конюшне. А Роман в это время был рядом с отцом. Думаешь, после этого он мог отказаться от веры отца? - Золотко, это когда все было, а сейчас уже 1966 год. - Книга издана в 1933 году. И в ней сказано, что в это время существовали ордена колдунов и ведьм - и не только в Европе. они были в Северной и Южной Америке в Австралии; ты что же думаешь, что за какие-то тридцать три года все эти люди вымерли? Да у них здесь тоже целый орден - там и Минни, и Роман вместе с аурой-Луизой, Фантенами, Гилморами и Уизами; а их дурацкие вечеринки с флейтой и заунывным пение - это же шабаши, или вакханалии, или как это там еще называется. - Не волнуйся так, золотко. Давай лучше... - Ты только почитай, чем они занимаются, Гай! - перебила Розмари и протянула открытую книгу, тыча в нее пальцем. - В своих ритуалах они используют к р о в ь, потому что кровь обладает магической силой, а кровь, обладающая наибольшей магической силой, - это кровь младенца, которого еще не крестили; и они используют не только кровь, но и плоть тоже. - Ради всего святого, Розмари, что ты говоришь! - Почему они так милы с нами, почему они лезут в душу? - допытывалась Розмари. - Потому что они милые люди. Кто они, по-твему такие? Маньяки, что ли? - Вот именно. Маньяки, верующие, что обладают магической силой, считающие себя настоящими колдунами. о таких пишут в книжках. Это они совершают всякие страшные обряды, потому что они... они больные, ненормальные маньяки. - Золотко, успокойся, тебе нельзя волноваться. - Те черные свечи, которые Минни принесла нам, остались у нее после черной месы! Хэтч первый обратил на них внимание, и у него зародилось подозрение. А середина гостиной у них пустая, чтобы было с в о б о д н о е место. - Золотко, они старые люди, со своими привычками, у них есть горстка друзей, они иногда собираются вместе, доктор Шенд играет на флейте. Черные свечи продаются везде в москательных лавках, равно как и красные, зеленые и синие. А гостиная у их такая нелепая, потому что у Минни нет вкуса. Согласен, отец Романа был чокнутый, но из этого вовсе не следует, что и Роман такой же. - Ноги их не будет в нашей квартире, - заявила Розмари. - Ни Минни, ни Романа. Ни Лауры-Луизы. Я никого не хочу видеть из их компании! Они и напятьдесят футов не приблизятся к ребенку. - То, что Роман изменил имя, - доказательство того, что он не такой, как отец. В противном случае он бы гордился именем отца и сохранил бы его. - Он и сохранил. Он не сменил имя на какое-нибудь другое, а просто поменял местами буквы. Так его хоть в гостиницы пускают, - оставив Гая, она подошла к окну, где лежала коробка с набором "скрэббл". - Я их больше не пущу, а как только ребенок подрастет, я хочу, чтобы мы отсюда переехали. Пусть их даже поблизости не будет. Хэтч был прав: нам вообще не следовало сюда въезжать! - Она вся дрожала и, сжав книгу руками, смотрела в окно. Некоторое время Гай наблюдал за ней. - Ну а как же насчет доктора Сапирштейна? Он что, может, тоже входит в орден? - она обернулась. - Если на то пошло, то были же врачи-маньяки, - продолжал Гай. - Наверно, его главное занятие в жизни - наносить пациентам визиты верхом на помеле. Розмари снова отвернулась к окну. Ее лицо было серьезным. - Нет, не думаю, чтобы он был одним из них. Он... чересчур умный. - Да к тому же еврей, - добавил Гай и засмеялся. - Рад, что хоть кто-то из честных граждан не попадает в число жертв твоего крестового похода в духе Маккарти. Охота на ведьм, уф! Виноватые всегда найдутся. И что ты так воинственно настроена? - Я не хочу сказать, что они ведьмы. Я знаю, никакой реальной силы у них нет. Но эти люди верят точно так же, как моя семья верит, что Бог слышит их молитвы и что облатка - это часть тела Христова. Для Минни и Романа это религия, они считают ее истинной и соблюдают все обряды, я это точно знаю; и я не собираюсь рисковать безопасностью ребенка. - Мы никогда не переедем отсюда, - заявил Гай. - Нет, переедем, - Розмари повернулась к нему. Гай помолчал. - Об этом мы поговорим позже. - И еще он наврал тебе. Его отец никогда не был импрессарио. Он вообще не имел никакого отношения к театру. - Ладно, пусть. Он наврал. А кто, черт возьми, этого не делает? - сказал Гай и пошел в спальню. Розмари села, взяла книгу и принялась читать последнюю главу "Колдовство и дьявольщина". Гай вернулся. - Думаю, тебе надо успокоиться и бросить читать эту книгу. - Я только дочитаю последнюю главу. - Не сегодня, золотко, - возразил Гай, подходя к ней. - Ты и так уж слишком завелась. - Он протянул руку за книгой. - Вовсе я не завелась! Я просто возмутилась. И еще я удивилась твоей слепоте. - Ты вся дрожишь. Ну-ка, отдай ее мне. Завтра почитаешь. - Гай... - Нет. Я серьезно. Давай, давай ее сюда. Она вздохнула и отдала книгу. Гай подошел к книжным полкам , привстал на цыпочки и положил книгу как можно выше, куда-то поверх "Отчетов Кинси". - Завтра почитаешь. Сегодня ты и так слишком взвинчена после панихиды да и вообще. Глава 8 Доктор Сапирштейн был поражен. - Невероятно! Просто потрясающе. Как, вы говорите, его фамилия? Мачадо? - Маркато, - поправила Розмари. - Невероятно, - повторил Сапирштейн. - Я и понятия не имел. Помнится, он как-то говорил мне, что его отец занимался импортом кофе. Он еще распространялся о разных сортах и способах помола зерен. - А Гаю он говорил, что его отец был импрессарио. Доктор покачал головой. - Неудивительно, что он стыдится правды. И нет ничего странного в том, что вы расстроились, узнав об этом. Я совершенно не сомневаюсь, что Роман не разделяет жуткой веры отца, но я прекрасно понимаю, насколько вам должно быть неприятно такое соседство. - Я не хочу вас обидеть: это ваши друзья, но я больше не хочу иметь ничего общего ни с ним, ни с Минни. Возможно, я неправа, но когда речь идет о безопасности ребенка, я не желаю рисковать чем бы то ни было. - Конечно. Любая мать поступила бы так же. Розмари наклонилась к нему: - Скажите, доктор, а Минни могла добавлять что-нибудь в питье или в эти свои пирожки? Доктор Сапирштейн расхохотался: - Извините, дорогая, я не хотел смеяться, но, право же, она до того добродушная старушка и так печется о благе малыша... Нет, нет, я даже мысли не допускаю, что она могла давать вам что-нибудь вредное. Вы так долго пьете ее травы, что я бы уже давно заметил признаки этого у вас или у ребенка. - Я ей позвонила и сказала, что неважно себя чувствую. Ничего больше у нее не возьму. - И не нужно. Я дам вам таблетки, и в последние оставшиеся до родов недели их будет более чем достаточно. В какой-то мере, возможно, это будет решением проблемы самих Минни и Романа. - О чем вы говорите? - удивилась Розмари. - Они хотят уехать. И довольно скоро. Понимаете, Роман себя неважно чувствует. Короче говоря, - и строго конфиденциально, ему осталось жить месяц-другой. Он хочет в последний раз побывать в своих любимых местах, но они с Минни боялись вас оставить или обидеть своим отъездом накануне рождения ребенка. На днях они казали мне об этом и советовались, как вы к этому отнесетесь. - Мне жаль, что Роман болен. - Но вы рады, что он скоро уедет, - доктор Сапирштейн улыбался. - Учитывая обстоятельства, вполне оправданная реакция. А что, если мы сделаем так, Розмари? Я скажу им, что попробовал выяснить ваше отношение к их отъезду, и оказалось, что он нисколько вас не обидит, до из отъезда вы будете вести себя так, как будто ничего не произошло. Иначе Романа это очень смутит и расстроит, не хотелось бы огорчать его, тем более что ресь идет о каких-то трех-четырех днях. Помолчав, Розмари спросила: - Вы уверены, что они скоро уедут? - Да! Совершенно уверен. Розмари задумалась. - Хорошо, - согласилась она. - Я не буду подавать вида, но только до их отъезда. - Я распоряжусь, чтобы таблетки вам отправили завтра утром. Пусть Минни приносит вам, как обычно, питье и пирожки, вы можете их выбрасывать и принимать таблетки. - Прекрасно! Так мне станет намного спокойнее. - Ну что ж, это самое важное - сделать все, чтобы вам было спокойно. Розмари улыбнулась. - Если будет мальчик, не исключено, что я назову его Авраам Сапирштейн Вудхауз. - Боже упаси! - сказал доктор Сапирштейн. Услышав новости, Гай обрадовался не меньше Розмари. - Очень жалко Романа, но я рад, что они уезжают, потому что тебе будет спокойнее. - О, да, - подтвердила Розмари. - Мне уже стало легче на душе, как только я узнала, что они уедут. Видимо, доктор Сапирштейн, не откладывая дела в долгий ящик, поговорил с Кастиветами, потому что в тот же вечер Минни с Романом заглянули к ним и сообщили, что уезжают в Европу. - Мы уезжаем в воскресенье в десять утра, - сказал Роман. - Летим в Париж, пробудем там около недели, а потом побываем в Цюрихе, в Венеции и в Дубровнике в Югославии - в этом самом очаровательном городке на свете. - О, вас можно только поздравить, - протянул Гай. Роман обратился к Розмари: - Полагаю, для вас, дорогая, эта новость - не гром среди ясного неба? - и он заговорщицки ей подмигнул. - Да, доктор Сапирштейн сказал мне, что вы собираетесь уехать, - подтвердила Розмари. - Нам бы так хотелось дождаться рождения малыша, - заохала Минни. - Нет смысла из-за этого оставаться, те более в Нью-Йорке такая жара, - возразила Розмари. - Мы пришлем вам фотографии, - пообещал Гай. - Когда Романа охватывает жажда к перемене мест, - заметила Минни, - его уже не удержишь. - Да, это точно, - согласился Роман. - Пропутешествовав всю жизнь, я просто не в состоянии оставаться на одном месте больше года, а с тех пор, как мы вернулись из поездки по Японии и Филиппинам, прошло уже четырнадцать месяцев. Отсюда и жажда к перемене мест. Роман рассказал им о том. что их ждет в Дубровнике, в Мадриде, на острове Скай. Розмари смотрела на него, пытаясь понять, кто же он такой на самом деле: дружелюбный старый болтун или сумасшедший сын сумасшедшего отца. На другой день Минни без всяких возражений оставила Розмари питье и пирожок. Из-за предстоящего отъезда у нее была масса хлопот. Розмари предложила забрать из чистки ее платье, купить зубную пасту и таблетки. Когда, выкинув пирожок и вылив питье, Розмари глотала одну из таблеток доктора Сапирштейна, ситуация показалась ей комедийной. В субботу утром Минни забежав, сказала: - Ты ведь знаешь, Розмари, кем был отец Романа. - Розмари с удивлением кивнула. - Я чуткий человек и очень тебя люблю. Поэтому сразу поняла, откуда в твоем отношении к нам появился холодок. Нет, не извиняйся, дорогая, не ты первая, не ты последняя. Да и никакой твоей вины я не вижу. Если бы этот ненормальный старик был еще жив, я бы сама убила его. Он отравил существование бедному Роману. Вот почему Роман все время путешествует. Он предпочитает переменить место жительства прежде, чем злые люди узнают, кто он такой. Не показывай вида, что ты в курсе, ладно? Он так любит вас с Гаем, это разобьет ему сердце. Мне хочется, чтобы во время этого, может быть последнего, путешествия, он был бы по-настоящему счастлив и ни ос чем не печалился. У меня в холодильнике остались продукты. Присылай Гая, я его нагружу. В субботу вечером в своей маленькой, темной, пропахшей таннисом квартирке на двенадцатом этаже Лаура-Луиза устраивала прощальный ужин. Пришли Уизы и Гилморы, миссис Сабатини со своим котом Флэшем и доктор Шенд. ("Откуда Гай узнал, что именно доктор Шенд играет на флейте" - недоумевала Розмари. - И что это именно флейта, а не кларнет? Надо будет у него спросить?) Роман рассказал о маршруте, оторый они с Минни наметили. Миссис Сабатини стала уговаривать их посетить Рим и Флоренцию. Лаура-Луиза подала домашнее печенье и фруктовый пунш, в котором чувствовался легкий привкус алкоголя. Зашел разговор о смерчах и торнадо, потом - о гражданских правах. Глядя на этих людей, столь похожих на ее родных в Омахе, прислушиваясь к их беседам, Розмари обнаружила, что ее уверенность в том, что все они - поклонники Сатаны, поколебалась. Вот маленький мистер Уиз слушает, как Гай рассказывает о Мартине Лютере Кинге; разве может такой немощный старик, пусть даже в мечтах, вообразить, что способен колдовать, что обладает сверхъестественной силой? А эти неряшливые старухи, вроде Лауры-Луизы, Минни, Хелен Уиз? Неужели они способны довести себя до того, чтобы скакать голыми во время мистических оргий? (И тем не менее, разве не видела она их именно в таком состоянии? Разве не видела она их всех обнаженными? Нет, нет, то был сон, безумный кошмар, приснившийся ей очень-очень давно). Позвонили Фаунтены - попрощаться с Минни и Романом, потом доктор Сапирштейн и еще двое или трое, чьих имен Розмари не знала. Лаура-Луиза вручила от имени всех подарок - транзисторный приемник. Принимая его, Роман произнес пространную благодарственную речь, голос его дрожал. "Он знает, что скоро умрет", - подумала Розмари и совершенно искренне почувствовала к нему глубокую жалость. Несмотря на протесты Романа, Гай настоял на том, что утром им поможет. Он поставил будильник на половину девятого и, когда раздался звонок, натянув джинсы и майку, пошел к Кастиветам. Нести было, в общем-то, нечего: два чемодана и шляпную коробку. Минни держала фотоаппарат, а Роман - новый приемник. - Каждый, кому требуется более одного чемодана, - заявил Роман, - не путешественник, а презренный турист. На тротуаре, ожидая такси, Роман проверил билеты, паспорта, туристские чеки и французские деньги. Минни обняла Розмари за плечи: - Где бы мы ни были, наши мысли будут с тобой, дорогая, до тех самых пор, пока ты не станешь счастливой и стройной мамой со здоровеньким младенцем на руках. - Спасибо, - Розмари поцеловала Минни в щеку. - Спасибо за все. - Проследи, чтобы Гай посылал нам побольше фотографий, слышишь, - наказывала Минни, ответно целуя Розмари. - Обязательно, обязательно, - пообещала та. Минни повернулась к Гаю. Роман взял Розмари под руку. - Я не буду желать вам удачи, потому что она вам не понадобится. У вас и так будет счастливая-пресчастливая жизнь. Розмари поцеловала его. - Пусть у вас будет чудесное путешествие, и возвращайтесь целыми и невредимыми. - Кто знает, - проговорил Роман с улыбкой. - Возможно, я задержусь в Дубровнике или на Майорке. Посмотрим, посмотрим. - Возвращайтесь, - повторила Розмари и поймала себя на том, что ей действительно этого хочется. Она снова поцеловала его. Подъехало такси. Гай положил чемоданы на место рядом с шофером. Минни, кряхтя, забралась внутрь, на ее белом платье под мышками выступил пот. Роман устроился рядом с ней. Снова прощались и целовались через открытые окна машины, а потом Розмари и Гай махали вслед удаляющемуся такси. Роман и Минни уехали. Однако Розмари не испытывала ожидаемого облегчения. В тот же день после обеда она попыталась найти книжку "О колдунах и ведьмах", чтобы перечитать кое-какие места. Ей хотелось найти подтверждение тому, что весь этот сатанизм и черная магия просто глупы и смешны. Но книга исчезла. Она спросила Гая, и он ответил, что еще в четверг выбросил ее в мусоропровод. - Прости, золотко, я не хотел, чтобы ты читала эту чепуху и расстраивалась. Это рассердило Розмари. - Гай, Хэтч подарил мне эту книгу. Он оставил ее для меня, это была его последняя воля. - Прости, я об этом как-то не подумал. Меня заботило только то, чтобы ты не тревожилась. Извини меня еще раз. - То, что ты сделал, ужасно и нечестно. - Извини меня. О том, что это последняя воля Хэтча, я не подумал. - Даже если бы он мне ее и не дарил, книги, принадлежащие другому человеку, обычно не выкидывают. Если я говорю, что хочу почитать что-то, значит, я на самом деле хочу это прочитать. - Прости меня. Это мучило ее целый день. Ей не давало покоя еще что-то, о чем она хотела спросить Гая, но забыла. Вспомнила она об этом только вечером, по дороге из "Ла Скала", ресторана, расположенного недалеко от дома. - Откуда ты знаешь, что доктор Шенд играет на флейте? - спросила она. Гай не сразу понял. - На днях, когда я читала эту книгу, и мы о ней поспорили, ты сказал, что доктор Шенд играет на флейте. Откуда тебе это известно? - А-а. Он сам мне сказал. Еще давно. Я обмолвился, что раз или два мы слышали за стеной то ли флейту, то ли что-то похожее, и он сказал, что это он играл. А как, ты думала, я узнал? - Я об этом вообще не думала. Мне просто было интересно, вот и все. Розмари не могла заснуть. Она лежала на спине, нахмурившись и глядя в потолок. Ребенок спал спокойно, а она не могла, что-то ее беспокоило, но что именно, она не могла бы сказать. Ну конечно же, она волновалась из-за ребенка, беспокоилась о том, пройдет ли все так, как надо. В последнее время она отлынивала от упражнений. ?Это больше не повторится, честное благородное слово!? - обещала она себе. Был уже понедельник, тринадцатое. До родов оставалось еще пятнадцать дней. Две недели. Наверное, в этот период все женщины начинают волноваться. И плохо спят, потому что им уже осточертело спать на спине. Первое, что она сделает, когда все кончится - проспит двадцать четыре часа, ни минутой меньше, на животе, обхватив одушку, зарывшись в нее поглубже. Она услышала какие-то звуки, как ей показалось, в квартире Кастиветов, но это, должно быть, была квартира этажом выше или ниже. из-за работающего кондиционера все звуки были неясными, размытыми. Они уже в Париже. Счастливые, она тоже когда-нибудь поедет туда вместе с Гаем и тремя очаровательными малышами. Ребенок проснулся и шевельнулся. Глава 9 Розмари съездила в магазин и купила ватные шарики, тампоны, тальк и детский лосьон, позвонила в бюро услуг для новорожденных и перебрала детскую одежду в ящиках комода. Кроме того, она заказала открытки с объявлением о рождении ребенка - позже, когда он родится, Гай позвонит и сообщит в заказе имя младенца и дату рождения -надписала адреса и наклеила марки на маленькие конверты цвета слоновой кости. Розмари прочитала книжку "Летний холм" о системе воспитания детей без запретов и обсудила ее с Джоан и Элизой за завтраком у "Сарди". Начались слабые схватки. Сначала только одна, на другой день опять одна, на третий схваток не было, а потом они стали повторяться дважды в сутки. Из Парижа пришла открытка с видом Триумфальной арки, на обороте было аккуратно написано: "Думаем о вас обоих. Чудесная погода, отличная кухня. Полет через океан прошел превосходно. Целую, Минни". Ребенок опустился совсем низко, приготовившись появиться на свет. В пятницу, двадцать четвертого июня, во второй половине дня, Розмари пошла к ?Тиффани? за конвертами и там повстречалась с Домиником Поззо, преподавателем Гая по технике речи. Они не виделись очень давно. Маленький смуглый горбатый человечек с неприятным дребезжащим голосом схватил Розмари за руку и принялся асточать комплименты по поводу ее внешности и поздравлять ее с успехами. Розмари рассказала о пьесе, в которой собирается играть Гай, и о последнем предложении ?Уорнер Бразерс?. Доминик был в восторге: вот теперь-то Гая сможет по-настоящему воспользоваться плодами их усиленных занятий. Он взял с Розмари слово, что она попросит Гая позвонить ему, и, пожелав всего хорошего, направился к лифтам. Розмари поймала его за руку. - Я так и не поблагодарила вас за билеты на "Романтиков". Мне ужасно понравилось. Я дусаю, что пьеса не сойдет со сцены, как "Мышеловка" Агаты Кристи в Лондоне. - "Романтики"? - удивленно пеерспросил Доминик. - Ну конечно. Вы же давали Гаю два билета. Это было довольно давно, осенью. Я ходила с подругой, так как Гай видел спектакль раньше. - Я не давал Гаю билеты на "Романтиков". - Да нет же. Вы, очевидно, забыли. Прошлой осенью. - Нет, милая моя Я никому никогда не давал билеты на "Романтиков" по той простой причине, что их у меня никогда не было. - Но он говорил, что получил их от вас. - Тогда он ошибся, - заявил Доминик. - Так вы не забудете сказать ему, чтобы он мне позвонил. ладно? - Да, да, конечно. ?Странно?, - подумал Розмари, стоя у светофора. Но ведь Гай сказал, что ему билеты дал Доминик, в этом она была уверена. Она вспомнила, что еще хотела послать Доминику письмо с благодарностью, но в конце, но в конце концов решила, что это не обязательно. В этом ошибки быть не может. И Гай ошибиться не мог. Не каждый день ему даром достаются билеты; он должен был помнить, кто их ему дал. Он что же, специально соврал ей? Может, ему никто и не давал билетов, а он нашел их и оставил себе? Нет, на это он не пошел бы, в театре мог быть скандал, он не стал бы та поступать. Розмари шла очень медленно, ныла спина, огромный живот тянул к земле. День выдался влажный и жаркий. Может, он хотел, чтобы ее в тот вечер не было дома? Неужели он сам купил билеты? Чтобы без помех поработать над сценой? Но для этого не надо было ничего выдумывать: в старой однокомнатной квартире он не раз просил ее оставить его одного часа на два, и она охотно уходила к приятельницам. А чаще ему нравилось, чтобы она оставалась, была его зрителем, подавала реплики. Неужели женщина? Одна из его бывших пассий? А запах ее духов Гай смывал под душем, когда Розмари вернулась. Нет, в тот вечер квартира пропахла не духами, а корнем танниса; из-за этого она завернула амулет в фольгу. И если у Гая было свидание с кем-то, вряд ли сразу после него он был бы таким пылким и страстным. Она вспомнила, что в постели тогда он был необычайно энергичным, и, когда он аснул, она слышала пение и музыку у Минни и Романа. Музыку. Флейту доктора Шенда. Значит, вот откуда Гай узнал об этом? В тот вечер он был там, у них? На шабаше... Розмари остановилась у витрины "Анри Банделя", ей больше не хотелось думать о ведьмах, шабашах, крови младенцев и о том, что Гай был там. Зачем она встретила этого глупого Доминика? Вообще она зря вышла сегодня из дома. Было слишком жарко и влажно. В витрине было выставлено шикарное креповое платье малинового цвета. Как-нибудь после следующего вторника, когда ее фигура приобретет привычные очертания, она, может быть, зайдет взглянуть на него. А заодно и на лимонные брюки с поясом на бедрах, и на блузку... Постояв у витрины, она пошла дальше. Мысли не оставляли ее, а ребенок не переставал ворочаться. В книге (которую Гай выкинул) говорилось о церемонии обращения, о том, как новичков посвящают в члены ордена, об обетах, помазании и нанесении ?сатанинского знака?. Неужели это возможно, что Гай (которому душ понадобился, чтобы уничтожить запах, оставшийся после помазания таннисом) вступил в орден? Что он (нет, этого не может быть!) - один из них, и на плече у него есть сатанинская метка? У него на плече был пластырь телесного цвета. Она видела его в гримерной в Филадельфии. (?Чертов прыщ!? - выругался он, когда она поинтересовалась, что это у него), но плечо было заклеено пластырем и гораздо раньше (?Неужели тот же самый?? - мысленно удивилась она.) А интересно, пластырь все еще на плече? Розмари не знала. Раньше Гай часто спал обнаженным, особенно в жаркую погоду. А теперь он каждую ночь надевал пижаму. Когда она последний раз видела его обнаженным? Загудела машина; Розмари переходила Шестую авеню. - Ради всего святого, мадам! - раздался чей-то голос позади нее. Но почему, почему? Это же Гай, а не какой-то свихнувшийся старик, которому больше нечем заняться, который видит в этом смысл жизни и способ самоуствердиться. У Гая же есть его карьера, напряженная, любимая работа, открывающая с каждым днем все новые перспективы! Какое ему дело до магических палочек, ведьминых ножей, кадил и всей этой чепухи, да еще в компании с Уизами, Гилморами, Минни и Романом? Чем они могли его прельстить, что могли они ему ать? Она знала ответ еще до того, как задала себе этот вопрос. И задавала она его себе, только чтобы оттянуть ответ. Слепота Дональда Бомгарта. Если только поверить. Но она не верила, не хотела верить. Но факт остается фактом. Дональд Бомгарт ослеп всего через день или два после той субботы. А Гай сидел дма и хватался за телефон каждый раз, стоило тому зазвонить. Ждал новостей. Слепота Дональда Бомгарта. После этого Гая не покидала полоса удач: роль, рецензии, новая пьеса, съемки в кино... Может быть, и роль Гая в "Гринич-вилидж" тоже досталась Дональду Бомгарту, если бы того не поразила необъянимая слепота день ил два спустя после того, как Гай вступил (возможно!) в орден (возможно!) сатанистов (возможно!). Для того, чтобы лишить врага зрения или слуха, существуют особые ритуалы - так говорилось в книге "О колдунах и ведьмах" (Нет, только не Гай!?). Объединенные психические усилия всего ордена, сконцентрированная мощь их злой воли може оглушить, ослепить, парализовать и даже убить намеченную жертву. - Хэтч? - ужаснулась она вслух, неподвижно застыв перед Карнеги-холл. Какая-то девочка взглянула на нее снизу вверх и крепче вцепилась в руку матери. Хэтч читал книгу и попросил ее встретиться с ним на другое утро. Он хотел открыть ей глаза, показать, что Роман - Стивен Маркато. И она сказала Гаю об этой встрече, а узнав, он ушел, ушел - за чем? За мороженым? И позвонил в дверь Минни и Роману. И было спешно созвано собрание? Объединенное психическое усилие... Но как они догадались, о чем Хэтч хочет с ней поговорить? Даже ей это было неизвестно, знал только он один. Предположим, однако, что "корень танниса" на самом деле никакой не корень. Ведь Хэтч о нем никогда не слышал. Предположим, что это та самая колдовская штука, название которой он подчеркнул в книге: "чертов грибок" или что-то в этом роде. Хэтч сказал Роману, что собирается все это выяснить у Романа опасение! И тогда Роман взял одну из перчаток Хэтча, потому что, чтобы навести порчу, надо иметь акую-то вещь, принадлежащую жертве. А когда Гай сказал им о намеченной на следующее утро встрече, они не стали рисковать и принялись за работу. Но нет, Роман не смог взять перчатку Хэтча; она провела его в гостиную, а потом проводила до дверей и шла рядом с ним. Перчатку взял Г а й. Он не пришел, а примчался домой, прямо в гриме - чего с ним только не случилось - и взял из шкафа перчатку. Роман, очевидно, позвонил ему и сказал: "Этот тип, Хатчинс, что-то заподозрил насчет корня танниса, немедленно возвращайся домой и раздобудь какую-нибудь его вещь, так, на всякий случай". И Гай повиновался