олос. Это был Сильвер. Это был... - Если вы по дороге сперли что-нибудь, - сказал Кловис, - то, пожалуйста, положите на место. Ради вашей же пользы. Египтия, которая в эту самую минуту накладывает на лице последние мазки, может сама превратиться в Антектру или - хуже того - впасть в истерику. О Боже Всемогущий, если бы нашелся благодетель, который прикончил бы вас обоих. Я сглотнула. - Привет, Кловис. Медленно и элегантно повернувшись, узрев меня и вскочив на ноги, он застыл на месте, и я поняла, почему ошиблась. Вьющиеся волосы Кловиса были отпущены до плеч и слегка подкрашены рыжим. Подражание Сильверу? Кривое зеркало? Нас разделяла недоброжелательность, но, увидев его снова, я испытала огромное облегчение. - Джейн, это ты? Под белым париком и в серебряном гриме? - Это не парик. Это мои натуральные ненамолекулизированные волосы. Да, это я. - Мне стало очень жарко, я расстегнула плащ и позволила ему сползти с плеч. - Боже мой. Дай-ка я на тебя посмотрю. Он пересек комнату, остановился в ярде, разглядывая меня, и сказал: - Джейн, ты потеряла фунтов тридцать. Я всегда это знал. Ты действительно прекрасный мальчик, примерно пятнадцати лет. С грудями. Тут из моих глаз неудержимо хлынули слезы. Джейсон хихикнул, и Кловис сказал: - А вы оба ступайте на кухню и пошарьте в погребе на предмет вина. Сухого красного - Слаумо, если еще осталось. - Ты в самом деле полагаешь, что мы так и сделаем? - поинтересовалась Медея. - Думаю, да, - сказал Кловис. - Если вы не хотите, чтобы ваш папочка узнал, что вы вытворили на прошлой неделе. В который раз. - Папочке все равно, - сказала Медея. - Тут ты ошибаешься. Папочке далеко не все равно, - возразил Кловис. - На другой день он говорил с моим, и оба согласились, что вам неплохо было бы подучиться. Ваш папаша горит желанием занять вас чем-нибудь вроде того, чем занимается Дэвидид. Заставит изучать что-нибудь вроде ила по цвету и плотности, но с гораздо более мерзким запахом. - Врешь, - сказал Джейсон. - Разве что в смысле предмета изучения. Но больше ни в чем. Можете проверить, если не принесете вина. Медея резво, как ящерица, выскользнула из гостиной. Джейсон, влекомой нитью, которая их соединяла, пристально посмотрев на Кловиса, последовал за ней. Я перестала плакать. Увидеть этих жутких близнецов в таком незавидном положении было неожиданностью. - Что они такого выкинули, раз так тебя испугались? - Ограбление магазина и небольшой поджог. Я решил заплатить штраф, пока дело не дошло до их отца, который действительно подумывает отправить их в ссылку. - Зачем же ты платил? - А почему бы нет? Я чувствовал себя благородным. И теперь я могу их шантажировать. Кстати, из-за этого маньяка Остина мне понадобится новое оборудование для спиритических сеансов. Полагаю, Джейсон с этим справится. Ну, а ты-то как? - Я... - Прежде всего, почему ты решила придти именно сегодня? Увидела где- нибудь рекламу этой мерзопакостной пьесы? Афишу, которой пора заинтересоваться полиции? Нет, я совсем не против твоего прихода. В последние три недели Египтия и себя, и всех остальных загоняла до сумасшествия. Никто с ней больше не хочет разговаривать. Вот будет потеха, если суфлер не станет ей подсказывать текст. Но теперь, по крайней мере, не будет воплей: "О, почему со мной нет Джейн?" - Кловис! - Да, Джейн? Я смотрела в его красивое лицо. Кловис был последним, что оставалось от моего прошлого. Был ли он моим врагом? Я так считала, когда он позвонил и отнял у меня Сильвера. Я так считала, когда он покраснел и стал глумиться надо мной, а я дала ему пощечину. Но и только. Могла ли я ему довериться? Мог ли он мне помочь? Ведь раньше помогал. - Кловис, я должна немедленно уйти. - Если ты это сделаешь, смерть Египтии будет на твоей совести. Не говоря уже обо мне. - Я должна уйти, и так, чтобы близнецы не отправились за мной следом. - А они это сделают? - Они меня просто загнали, преследовали весь день, и я не могла от них отвязаться. Я не могла пойти домой. - Я старалась не придвигаться к нему близко, потому что знала, что он не любит, когда к нему прикасаются, но мне просто физически необходима была его поддержка. - Джейн, я видимо непростительно туп. Но почему ты не могла пойти домой? - Кловис, да как ты не понимаешь? - Подожди, давай разберемся. Ты порвала с Деметрой. Живешь в каком-то шалаше, если только не стала профессиональной танцовщицей в стриптизе. А почему эти... - Ты видел передачу об "Электроник Металз"? - Я никогда не слушаю новости. Если ты хотела спросить, знаю ли я, что эта фирма закрылась, - да, знаю. Думаю, они хотели предотвратить революцию масс. Немного успокоившись, я внимательно смотрела на него. - А что Египтия? Ведь она официальная владелица одного из роботов, производство которых остановлено. - Какими вдруг суровыми и испытующими стали твои глаза. Ты совсем не похожа на милую маленькую Джейн, которую я знал раньше. Египтия? О, они ей звонили. Сказали, не соблаговолит ли она вернуть своего робота, поскольку это была ошибка, которая может плохо кончиться. Ей вернут все деньги плюс премию в качестве компенсации. Последовала долгая пауза, и я начала сомневаться, уж не играет ли он со мной. - И что ответила Египтия? - напомнила я. Египтия спросила: "Какого такого робота?", и когда ей разъяснили, объявила, что робот уже несколько недель стоит в кладовой, и она слишком занята, чтобы утруждать себя возней с ним. А что касается премии, то деньги ее больше не волнуют. Ее интересует самопознание через искусство. Она будет счастлива питаться дикими смоквами и жить в пустыне и так далее и тому подобное. Чтобы отвязаться, они отключились. После этого звонков, по-моему, не было. Они явно пришли к заключению, что забытый в чулане робот, принадлежащий эксцентричной, потерявшей память и очень богатой актрисе, не стоит их бессонных ночей. Или просто не захотели привлекать внимание общественности, устраивая скандал. Мои глаза сами собой расширились. - Так она и сказала? - В точности так. Я знаю это, потому что в тот момент имел несчастье находиться рядом, - кивнул Кловис. - Конечно, я очень удивился и, когда она отвернулась от видео, спросил: "Разве Джейн не приходила и не забирала робота себе?" Египтия распахнула свои топазовые глаза, совсем как ты сейчас - свои. "О! Да, - воскликнула она, - я совсем про это забыла. Его забрала Джейн". Забавно, не правда ли? - Она что, забыла? - Ты ведь знаешь, кого она любит. Целиком и полностью погружена в себя. Для Египтии никто не существует, кроме нее самой да этих диких богов, которые насылают на нее то душевный подъем, то упадок сил. Это ты влюбилась в него, Джейн. А Египтия влюблена только в Египтию. - И ты позвонил в Э.М., чтобы разъяснить ошибку? - С какой стати я бы это сделал? - Из злорадства, - сказала я. Он усмехнулся и опустил глаза, чем немало удивил меня. - Джейн, он был со мной. Согласен, это совсем особый опыт. Шекспир разразился бы парой сонетов. Но я только в миллионный раз убедился, какое дерьмо большая часть человечества. Тебя интересует, сообщу ли я, что ты и Сильвер до сих пор сожительствуете? Именно это я должен с изумлением предположить. И именно об этом, опять-таки предполагаю, пронюхали наши маленькие поджигатели. Корпорация сыщиков Дж. и М. Я прерывисто вздохнула, и сказала твердым голосом. - Да, Кловис. - Вот тебе ответ: нет. Ах, какое облегчение. - Э.М. знает свое дело. Если они проведают, что он все еще гуляет на свободе... - То от него останутся лишь зубчики часового механизма. Его слова оглушили меня, ужас и страх вернулись снова. Да еще эти изверги могли появиться в любой момент. - Знаешь, - начал Кловис, - я, кажется, догадываюсь, как Джейсон тебя выследил. Но я перебила его: - Кловис, ты не можешь одолжить мне немного денег? Или просто дать? Не знаю, смогу ли я вернуть. Но если бы мы выбрались из города, уехали на север... - Мысль хорошая. Деньги ты можешь взять. Но только представь, что Э.М. или Совет устроили засады на шоссе, на линиях флаеров, ведущих за город. Я смотрела как будто сквозь него. - О Боже. Об этом я не подумала. - Не вешай нос. Я сочиняю альтернативный план. Оставайся здесь, немного подожди. Мне нужно кое-кому позвонить. - Кловис! - Да. Меня зовут именно так, а не Иуда Искариот, так что расслабься. - Какой план? - Ну ты совсем как твоя потрясающая мамаша... Другой голос полоснул меня, как ножом, так что я покачнулась: - Джейн! Джейн! Я медленно обернулась. Египтия стояла на маленькой лестнице, ведущей в спальню. Она кинулась ко мне, как будто ее подхватил резкий порыв ветра, вспенивавший воздух. Она подлетела, и вцепилась в меня, не давая пошевелиться. - Джейн, Джейн, Джейн. Я знала, что ты придешь. Знала, что ты поймешь и придешь, потому что ты мне так нужна. Ах, Джейн... я так боюсь. Я чувствовала, что утопаю в потоке ее слов, и первым движением было оттолкнуть ее. Но она держала меня крепко, как любовника, а ужас ее вылился в какое-то странное нечленораздельное гудение, как у проводов под напряжением. - Потом продолжим, - сказал Кловис. - Кловис... - Положись на меня. Я знаю, что делаю. - Он пошел в сторону кухни. - Пойду, посмотрю, как там Слаумо. Египтия обвила меня, как змея, обволокла запахом своих духов, и я стала понемногу успокаиваться. Хорошо, что мой любимый не подвержен истерикам, как я. Он, наверное, ждет меня, не испытывая никакого страха, думая, что я зашла к кому-нибудь из наших общих знакомых, может быть, ужинаю с ними. Кловис нам поможет. И мы покинем наш прекрасный дом, белую кошку, с которой подружились. - Египтия, - сказала я, слезы снова приготовились выступить у меня в глазах. - Не надо бояться. Все будет замечательно. Она отодвинулась и храбро улыбнулась, а я разразилась смехом, как недавно - слезами. Египтия была ошарашена. - Почему ты надо мной смеешься? - Потому что внутри у тебя сумятица, а снаружи ты такая красивая! Ее кожа под театральным гримом, бархатилась, как персик, на веки были наложены терракотовые тени с золотыми блестками. Золотые блестки были рассыпаны также по плечам и груди. Волосы, выкрашенные в бледно-голубой цвет, падали тщательно завитыми локонами, и наверху красовалась маленькая золотая корона. На ней было платье из золотых и серебряных чешуек, а вокруг тонких рук несколько раз обвивались темно-голубые заводные змейки с рубиновыми глазами. Самое удивительное было то, что в ней действительно чувствовалось величие, несмотря на ужас во взгляде, нелепую эгоманию и ранимость. И я продолжала смеяться, пока она, хотя и несколько обиженно, тоже не засмеялась. Изнемогая от хохота, мы упали на тахту, и ее слоистое чешуйчатое платье издало такой звук, будто пустые жестянки покатились по лестнице. Мы вскрикнули, замолотили руками и ногами, ее восточные комнатные туфли разлетелись по гостиной. 3 Было три бутылки Слаумо, и мы с Кловисом и Египтией сидели и потягивали вино при свечах. Джейсон и Медея пили кофейную шипучку, от которой у меня мгновенно начиналась икота. Близнецы уселись на полу в другом конце гостиной и стали играть в шахматы. Они могли что-нибудь там слямзить, но Египтии не было до этого дела. Она знала, что не переживет этот вечер. У нее перед глазами было два варианта своей смерти. Один - ее первый выход на сцену. У нее разрывается сердце. Или она умрет в финале, не в силах вынести напряжение. Это было совсем не смешно. Она действительно этого боялась. Театр был небольшой, да и аншлага не ожидалось. На премьерах в зале сидели, как правило, несколько критиков да видеогруппа, которая снимала несколько кадров, а потом их могла и не показать. Но для Египтии это было самое страшное, и будь я на ее месте, то дрожала бы точно так же, хотя все же меньше, чем перед моим дебютом на улице. Египтию грыз страх провалиться - провалить себя. Или, как она выразилась, провалить Антектру. Она твердила слова своей роли, то расхаживая по гостиной, то опускаясь на тахту, дико смеялась, плакала - к счастью, ее грим слезами не смывался. Она потягивала Слаумо, оставляя на стакане золотые крылья бабочек от своих губ. - Она девственница. Ее сексуальное электричество направлено на саму себя. Она движима печалью, муками и яростью. Ее обуревают демоны собственной ярости. Когда она говорила, казалось, что она знакома со всеми этими эмоциями, хотя на самом деле, вряд ли она хоть раз их испытала. И описания состояний Антектры, очевидно, были ремарками, которые она заучила, как роль. - Ураган страсти. Сумею ли я это показать? Иногда я чувствую, что энергия этой роли сосредоточена во мне, как в вулкане. Но теперь... хватит ли у меня сил? - Да, - сказал Кловис. - Да, - сказала я. - Моя ладья пытками доводит твою до смерти, - сказал Джейсон на другом конце комнаты. - Энергия, - говорила Египтия, рыская между свечами, как пантера, - может поглотить меня. Мне все равно, правда, все равно, если она меня убьет. Но я умру с сознанием выполненного долга... ах, Джейн, ты меня понимаешь, не правда ли? - Да, Египтия. Кловис скрыл зевок за длинными волосами, и я подумала о Сильвере. Не то чтобы я все это время не думала о нем. Просто тревога отошла на задний план, подобно тому, как притупляется зубная боль, когда принимаешь болеутоляющее. Сознание опасности и несчастья, мое беспокойство за Сильвера, который не знает, куда я пропала, ловушка, в которую я угодила и из которой, очевидно, не выбраться, - это была тупая боль. Вино, роскошная обстановка, страх Египтии - болеутоляющее. Боль была легкой и переносимой, так что я могла отвлечься от нее. Но когда свет падал на волосы Кловиса - огненные! - боль вспыхивала снова. Каждый раз я едва не вскакивала, чтобы бежать из квартиры в ночь. Близнецов Кловис, конечно, задержит. Но тогда они поймут, что были правы. И я не смогу воспользоваться помощью Кловиса. Под велюровой курткой у него была вышитая рубашка. Похоже, он копировал Сильвера вполне сознательно. Могла ли я довериться Кловису? Впрочем я уже сообщила ему все, кроме адреса. - Моя королева покупает себе свободу, позволяя твоему коню отсечь ей левую руку, - сказала Медея. - Я очень надеюсь, - проговорил Кловис, - что они не проделывают эти экзекуции над твоими шахматными фигурами, Египтия. - Весь мир - шахматная доска, а люди - фигуры, - произнесла Египтия. Цитата? - Ах, склоните голову перед окровавленным прахом. Опуститесь на колени перед тираном, порабощенная земля. Мир не тот. Боги мертвы. Опустись на колени, ибо надлежит тебе сделать это. Отринь гордость и опустись. - Мой конь кастрирует твоего коня. - Это невозможно. Мой конь в полной броне. - Ну и что. Там в ней как раз самые слабые звенья. Я не могла даже позвонить Сильверу. Рядом стоял телефон, к нему мог подойти смотритель, но я не помнила номера. Да если бы и вспомнила и позвонила, это разоблачило бы меня: значит, кто-то у меня дома все же есть. Можно было бы позвонить по параллельному наверху у Египтии, но на этом аппарате, пока бы я набирала номер, загорелись бы голубые лампочки, Джейсон и Медея их увидят. Специально будут следить. - Женщины дворца, - продекламировала Египтия, - мой брат был богом для вас. А для этих зверей он - падаль. Он брошен на растерзание коршунам. - Батюшки, - сказал Кловис, - да эта пьеса - просто истерическая мелодрама. Я больше этого не выдержу. - Не дразни меня, Кловис! - вскричала в отчаянии Египтия. - Половина одиннадцатого, - сказал Кловис. - Я пошел вызывать такси. - Боже! - воскликнула Египтия. - Разве уже пора? - Пожалуй, да. Джейн, налей еще порцию. Я не была убеждена, что это ей необходимо, хотя вино, казалось, совсем ее не пьянило. Она облачилась в свой костюм, немного испачкав его гримом. Разрыв между ее эмоциональным накалом и настроением остальной частью труппы был слишком велик. "Они мне ничего не дают!" - все повторяла она. Однако, другие актеры, занятые в спектакле, служили для нее своеобразной опорой, не позволяющей упасть, и жаль, что они этого не сознавали. Я принесла ее серо-голубое меховое пальто с капюшоном. Она купила это пальто в тот самый день, когда я привезла Сильвера в Чез-Стратос. - Ах, Джейн. Ах... Джейн... - Я здесь. - Мой голос прозвучал так, будто я ее терпеливая и внимательная старшая сестра. Добрая, переживающая за нее. Участливая. Прямо как Сильвер. - Дже-е-е-е-йн... Она вперилась в меня. Ее ждала гильотина, тележка скоро покажется в дверях. - Все будет хорошо, - сказала я ей. - Быть может, Астероид упадет прямо на Театр Конкордасис. Вскоре появился Кловис. - Такси будет на пирсе через полчаса, - сказал он, посмотрел на меня и вполголоса добавил: - Я позвонил еще кое-куда. - Кловис... - пробормотала я, поняв, что он начал осуществлять свой загадочный план. - Потом. - Он взглянул на Джейсон и Медею, которые озабоченно уставились на нас. - Вы бы, ласточки, успели еще по-бысторому прикончить кого-нибудь на доске, мы уходим через десять минут. - Ох! Жуткая пьеса, - сказал Джейсон. - Можете не ходить, - предложил Кловис. - Да нет, мы пойдем, - сказала Медея. - Хочется побыть с Джейн. Мы так давно с ней не виделись. - Господи, что за странный вечер, - сказал Кловис, когда мы вышли в фойе перед шахтой лифта. - А что такое? - поинтересовался Джейсон. - Откуда я знаю, - ответил Кловис. Подошел лифт, и Египтия затрепетала в моих руках. Пока мы спускались к парому, наступила ночь, и дома стали похожи на россыпи драгоценных камней. Вокруг все замерло, запорошенное снегом. На пароме было пусто, по ту сторону нас уже ожидало такси. Поднявшись по Большой лестнице и пройдя мимо фонтана, который зимой не работал, мы добрались до театра в одиннадцать пятнадцать. Здесь я впервые увидела Сильвера. У главного входа народу было немало. Обогнув толпу, мы вошли через служебный вход и проследовали в уборную Египтии. Там работал радиатор, но трястись Египтия не переставала. - Отец мой сражен, брат подло срезан. Смерть - наследие Дома Павлинов. Все гибнут. Все, кроме Джейн. Джейн, не оставляй меня. - Мы лучше подождем на улице, - сказала Медея. Я знала, что они будут наблюдать за дверью. Теперь мне в любом случае нужно остаться, у Кловиса могут быть для меня новости. Какими бы они ни были. Волноваться уже не было сил. Я пребывала в состоянии глухой апатии, однако в любую минуту могла сорваться и броситься в квартиру на улице Терпимости. Мимо по коридору прошел молодой человек по имени Коринф, стуча металлическими башмаками и меланхолично жуя цыплячью ножку. Двадцать минут спустя, заглянул красивый стройный мужчина, режиссер. - О, ты уже здесь, - сказал он Египтии. Она умоляюще посмотрела на него, но с ней он уже покончил. На следующие постановки ей можно было не рассчитывать, несмотря на ее доступное богатство. Это читалось в его глазах. - Последний совет, дорогая, - проговорил он. - Постарайся не забывать, что в составе, кроме тебя, есть и другие актеры. Она открыла было рот, но он уже вышел, хлопнув дверью так, что едва не слетела с петель. Ремонта тут не было давненько. - Они ненавидят меня, - ошеломленно прошептала она. - Я была с ними такой щедрой, разделила с ними свой дом, свою любовь. А они ненавидят меня. Для правды было сейчас не время. По крайней мере, для такой. - Они завидуют, - сказала я. - Они чувствуют, что ты их всех затмишь. Против Антектры тоже все ополчились. Это может тебе даже помочь. - Визг павлина, - сказала она, - птицы, предвещающие несчастье, проклятие и смерть. Я подновила ее грим. Смогла ли бы я сделать то, что предстояло ей? Думаю, смогла бы, хотя наверное, боялась бы больше, чем сейчас Египтия. - Ты не изменилась, Джейн, - сказала она, рассматривая меня в грязном зеркале, как будто увидела в первый раз. - Ты похорошела. Ты фея. Такая спокойная. И мудрая. - Это потому, что я не одна, - сказала я, не успев сообразить, что лучше промолчать. - Правда? - рассеянно отозвалась она. Кловис был прав, она забыла. - У тебя появился любовник, Джейн? Да, Египтия. Серебряный любовник. - Можно сказать и так. Следующим вопросом она меня дико напугала: - Джейн, а что случилось с роботом? - Ну... - я постаралась взять себя в руки. - Он просто чудо. - Да, - задумчиво проговорила она, - красивее и искуснее любого мужчины. И нежнее. Ты не находишь? И его песни. Он пел мне любовные песни. Он знал, что мне очень нужна любовь, что я живу любовью... Чудесные песни. А его прикосновения, как он ласкал меня, и... Она замолчала как раз в тот момент, когда я почувствовала, что не смогу больше слушать ее излияния. Над нашими головами вдруг завыла сирена, и мы в испуге бросились друг к другу, не успев сообразить, в чем дело. За сиреной последовал жестокий смех. Очевидно, это была "шуточка", приготовленная специально для нее. - Через пять минут поднимется занавес, Египтия. Я испугалась, не случится ли с ней припадка. Но она вдруг совершенно переменилась. - Ты иди, Джейн, - проговорила она. - Мне нужно побыть одной. На улице Джейсон и Медея сразу окружили меня. - Наши места в третьем ряду. Дурной тон со стороны Кловиса заказать именно их. Ты займешь место Хлои, оно хуже всех. Забавно, что у тебя нет билета, раз ты собиралась сюда придти. На самом деле Кловис приготовил им другой сюрприз - он подменил билеты. Близнецы, к своему ужасу, обнаружили, что сидят в первом ряду и даже не рядом, а в разных концах. - Безобразие, - сказал Кловис. - Какая путаница. Несомненно, театр объявил нам вендетту. Теперь близнецам придется весь спектакль выворачивать шеи, проверяя, на месте ли я. Когда мы с Кловисом уселись в конце ряда, он заговорил: - Ты уходишь сразу после первой реплики Египтии. Насколько мне известно, в это время по проходу пронесутся десять болванов, а когда они доберутся до сцены, начнется гроза. Спецэффекты тут просто зверские. Джейсона и Медею это отвлечет. Тогда ты и можешь уходить. Если они и заметят, то им понадобится полчаса, чтобы пробиться наружу, а если повезет, они столкнутся со второй сменой шествующих по проходу, какая-то там процессия. - Джейсон и Медея одновременно обернулись, и Кловис помахал им. - Если они меня спросят, я скажу, что тебе стало плохо. - Они поймут, что это неправда. - Разумеется. Твоя репутация меня нисколько не интересует. Но им это мало поможет. - Кловис, ты сказал, что дашь мне немного денег. - Завтра вы ловите тачку и отправляетесь по шоссе до восемьдесят третьей дороги. На это денег наскребешь? - Да. - На восемьдесят третьей отпускайте такси и идите пешком к Обвальному склону Каньона. - Это же всего в нескольких милях от дома матери. - Ну и что? Сомневаюсь, что вы ее там встретите. Я это место выбрал потому, что это уже не город, но еще и не граница штата, поэтому там не будет ни наблюдений, ни шпионов. И еще потому, что Джем сможет посадить там СВВ. - Что? - Самолет с вертикальным взлетом. Грохочущая летающая машина, вроде Бэкстера, который так любит твою мать. Джем - инженер-испытатель и летчик Хисторика Антиква Корпорейшен. Он позаимствует эту тарахтелку, как обычно, в музейном ангаре, приземлится у Каньона и доставит вас, куда захотите. Он пообещал мне это, когда звонил ему час назад. Кстати, сообразительностью он не отличается, и если ты не скажешь сама, что твой дружок робот, то он никогда не догадается об этом. Тем не менее, куда- нибудь он вас доставит. А потом вернется и проведет вечер со мной. Честно, Джейн, я молюсь за тебя. - Кловис, я... - Берите любой багаж, если он полегче, скажем, рояля. В этих машинах полно места. Он передаст вам деньги. Банкнотами, если успею выцарапать их в банке. Надеюсь, ты не собираешься рыдать, кидаться на колени - кстати, а есть ли тут ковер? Да, есть, - в припадке благодарности? Вилять передо мной хвостом? - Нет. Но я никогда не забуду, что ты сделал для меня. Никогда. - Джем тоже получит массу удовольствия. Но я постараюсь лучше об этом не думать. - Я бы хотела... - Ты бы хотела, чтобы я был гетеросексуальным и мы бы могли сбежать вместе. - Я бы хотела отблагодарить тебя должным образом, но не знаю, как. - Я не могу быть крестным отцом твоих деток. Хотя бы потому, что их у тебя не будет. - Ну, почему же? Тем же путем, что и Деметра. Сильвер, я думаю, будет потрясающим приемным отцом. У меня вообще никакого отца не было. - И ты ничего не потеряла, - сказал Кловис. И в этот момент свет, тускло освещавший бедное помещение театра, внезапно погас. Публика неодобрительно загудела. - Джейн, - снова заговорил он, - я забыл еще об одной чертовски важной вещи. Послушай, Джейсон нашел тебя с помощью самодельного наводящего устройства. Проверь всю одежду, в которой ты встречалась с ним до сегодняшнего дня. Ищи что-нибудь маленькое. - Что ты сказал? - Ты меня слышала. Конечно, оно не настолько точное, чтобы указать квартиру, но подобраться они к тебе, как видишь могут, довольно близко. Это их новая игра на месяц. - Но я... Из-под взвивающего занавеса хлынул жуткий красновато-коричневый свет. Мы замолчали, но в голове у меня все кипело. Наводящее устройство? Пэйшенс Мэйдел Бридж, Джейсон, бегущий мимо меня, потом Медея - нужно было все это хорошенько вспомнить, но тут передо мной открылась сцена в клубах кровавого дыма. Из дыма на помост выступила Египтия, оцепеневшая, ничего не видящая, посверкивающая своими блестками. Секунду я не понимала, что с ней произошло. А произошло то, что она стала Антектрой. Она казалась лунатиком, спасшимся от взрыва - оглушенным, обесчеловеченным. Ее страшная красота била в глаза. Она протянула вперед руки, держа в них кусок размалеванной под кровь ткани. - Склоните головы, - сказала она нам, - склоните головы, - и мое сердце перевернулось. Она повторила свою реплику. А потом голос ее вдруг понизился, как у певицы, едва ли не на целую октаву: - Склоните голову перед окровавленным прахом. Опустись на колени перед тираном, порабощенная земля. Она казалась безумной, и все мы, бездыханные, повисли на ее словах, как на веревке. - Мир не тот, Боги мертвы. Я содрогнулась. Она будто вышла из могилы. Конечно же, она вела себя так, будто других актеров не существовало. Их не было. Они всего лишь тени. Только Антектра жила в ее жгучей агонии, на фоне разрушенного пейзажа. - Отринь гордость и опустись. Как и тогда, я сидела загипнотизированная. Ниоткуда не раздалось ни звука, потом послышались шаги и клацанье оружия. По проходам неслись десять воинов, и на этот раз публика отозвалась одобрительным гулом. - Возрыдайте, небеса! - голос Египтии перекрывал шум войны. - Возрыдайте кровью и пламенем. Войны скучились перед ней. Раздался удар грома. Сцену прорезала молния. Египтия на своем помосте, казалось, была охвачена огнем. - Пошла, - тихо произнес Кловис. - Что? - Уходи, дура. - А-а... - Вскакивая я, споткнулась и едва не выпала в проход. Под прикрытием бешеных вспышек я бросилась к выходу и выбежала в отрезвляющий холод городской ночи. На автобус денег у меня хватило, но пришлось очень долго ждать. Когда я спрыгнула на своей остановке, на часах в автобусе было уже час двадцать шесть минут. Я отсутствовала больше десяти часов. Кловис не задумывался о том, что меня ждет человек, ведь это всего лишь машина. Хотя, пожалуй, Кловис больше так не считал. Конечно, несмотря на мое долгое необъяснимое отсутствие, он оставался спокойным, невозмутимым и рассудительным, особенно если учесть, сколько я твердила ему об опасности, в которой мы находимся. Но у него же механический разум. Я бежала по улицам, будто сквозь плотную темную воду, до того густая была ночь. Когда я влетела в квартиру, он стоял посреди радужного ковра. Верхний свет был включен, и я видела его очень отчетливо. Как будто я выбралась из обвала и начала обретать равновесие. Но он стоял абсолютно спокойный, без всякого выражения на лице. - С тобой, - спросил он, - все в порядке? - Да. - Нам повезло, что ты меня застала. Я с семи часов искал тебя, и сейчас собрался опять уходить. - Уходить? Но ведь мы договорились... - Я думал, на тебя могли напасть, - тихо произнес он. - Или убить. Я не могу описать, как он это сказал, но его голос потряс меня, вышиб из головы все слова и мысли. А поскольку и слова, и мысли, и события этого вечера, были необычайно важны, я немедленно начала восстанавливать их, преодолевая оцепенение. - Нет. Послушай, я расскажу тебе, что случилось, - проговорила я так спокойно, как будто отвечала на вопрос, которого, видимо, следовало ожидать от разумной невозмутимой машины. И я, торопясь, рассказал ему все. Он внимательно слушал. Через минуту он опустился на тахту и склонил голову, а я села рядом, чтобы закончить рассказ. - Уйти я не могла. И даже позвонить не могла - я не помнила номер телефона внизу, и потом надо было ждать Кловиса. Это кажется безумием, но разве нам не стоит рискнуть? Уехать завтра куда-нибудь? Как два разоблаченных шпиона. По-моему, стоит. - Ты так боишься этого города и не без оснований, - сказал он. - Уехать отсюда - единственный выход для нас. - Ты меня осуждаешь? Зря. У меня очень веские причины бояться. Я жила с этим страхом весь день и весь вечер. Он обнял меня одной рукой, и я легла рядом с ним. И почувствовала огромное расстояние между нами. Он был, должно быть, где-нибудь в миле отсюда. - Египтия, - медленно произнесла я, сама не зная, зачем, - Египтия изумительна. Я слышала только несколько ее реплик... Сильвер, в чем дело? Я даже и не знала, что ты умеешь сердиться. Но я не виновата. Я не могла прийти сюда. Если ты думаешь, что это глупости и паникерство, то, по крайней мере, поверь, что это искреннее паникерство и не совсем глупости. А потом еще Кловис сказал про это наводящее устройство. О, Господи, мне надо проверить... Но он крепко сжал мою руку, и я поняла, что двигаться Нельзя, и осталась лежать, ожидая, что он скажет. Наконец, он заговорил тихо и быстро. В его мелодичном голосе трудно было обнаружить следы каких-нибудь чувств, кроме, пожалуй, крупинки юмора. - В свое время ты пыталась научить меня исследовать собственные эмоции, то есть тому, для чего я предназначен. Выходит, я был не прав. Или же все- таки научился этому, как приобрел и другие чисто человеческие свойства. Когда тебя не было... - Но я, правда, не могла, - прошептала я. - Я знаю. И знаю, что ты жива и здорова. Но я не знал этого, пока ты не вошла в дверь. Будь я человеком, я бы места не находил. Будь я человеком, ч бы обошел все больницы в этой части города. - Прости меня. Мне очень жаль, что так получилось. - Самым странным был внутренний процесс, через который я себя проводил, во время которого я представил себе, что ты лежишь где-то мертвая, и значит, я никогда больше не буду с тобой снова. Ты спрашивала, могу ли я бояться. Могу. Тебе придется на слово мне поверить, что и этом теле, которое не дрожит, не потеет, не проливает слез, действительно сидит трехлетний ребенок, который очень интенсивно все это переживает. Его голова была наклонена, и я не видела лицо. Я обхватила его руками и крепко-крепко прижала к себе. Вместо радости за него я почувствовала что-то вроде стыда. Я поняла, что опять неумышленно совершила непростительный поступок. Ибо я окончательно и бесповоротно доказала, наконец, его человечность: показала, что он зависит от других существ своего вида. 4  От землетрясения город содрогнулся в начале шестого утра. Я проснулась от того, что латунная кровать начала двигаться. Сильвер, который мог ввести себя в состояние, подобное психостетическому трансу, - это был полный покой и отсутствие чувства времени - Сильвер вышел из него раньше меня. Я подумала, что это сон. Было темно, если не считать слабого снежного блеска из-за полуоткрытых занавесок. Потом я увидела, что занавески открываются сами собой, подергиваясь каждый раз на несколько дюймов. - Это земной толчок, - сказал он мне. - Но, судя по ощущениям, не сильный. - Ничего себе не сильный! - воскликнула я, садясь на кровати. Она сместилась не меньше, чем на фут. Весь дом вибрировал. Я уловила зловещий шум на улице, какие-то стоны, треск и визг, которые я сначала приняла за крики ужаса, доносящиеся из города. - Мы должны бежать на улицу? - спросила я. - Нет. Все уже успокаивается. Первый толчок был минут за десять до этого, почти незаметный. Ты даже не проснулась. С полки свалилась свеча. - Ой, Сильвер! А где кошка? - Ты вспомни, ее здесь и не было. - Да, верно. Я буду скучать по этой кошке... И что это в голову лезет, когда вокруг такое творится? Он мягко засмеялся и потянул меня обратно в кровать. - Просто ты по-настоящему не боишься. - Действительно. А почему? - Ты ведь со мной, и ты мне доверяешь. А я сказал тебе, что все в порядке. - Я тебя люблю, - сказала я. В окно ударилось что-то тяжелое и мягкое. Потом раздался дребезжащий звук. Наконец, все стихло. Я выскочила из кровати и подошла к окну. Толчок, видимо, на самом деле был незначительным, хотя сравнивать мне было не с чем. Какой-то частью сознания я ожидала увидеть на горизонте обрушившийся и захлестнутый огнем город - я нередко видела это в репортажах с места толчков по каналу новостей. Но горизонта вообще не было видно. Как три гигантские змеи, балки вздымались над осевшим зданием, разбросав снег во все стороны, как катапульты. Ком этого снега и вляпался в наше окно. К чему бы такое предзнаменование? Я слышала приглушенный гул голосов. Люди высыпали на улицу и обсуждали, что произошло. Потом мимо дома проехал робот скорой помощи, его не было видно, но сирена была слышна; и еще, и еще. Хотя толчок был сравнительно мягким, несчастные случаи не исключены. Я подумала о них с состраданием: мне это не грозило, мы были в безопасности. Потом обрадованно вспомнила, что спектакль Египтии должен был закончиться до толчков. Они с Кловисом, видимо, не пострадали. Только когда мы вернулись в постель, разделив последнее яблоко, я вспомнила о доме матери на высоких стальных опорах. Может быть, спуститься в фойе и позвонить ей? Но там наверняка полно людей, звонивших своим родственникам. Что же все-таки я чувствовала? Я поделилась сомнениями с Сильвером. - С ее домом ничего не случилось, - сказал он. - Он хорошо укреплен. Единственная проблема - высота, но на опорах должны быть компенсаторы, - Интересно, беспокоится ли она за меня. Не знаю. Ах, Сильвер, я не знаю. Прожила с ней всю жизнь, а теперь не знаю, волнуется ли она за меня. Вот ты бы волновался. - Да, я очень волнуюсь. Немного погодя в дверь постучал смотритель и спросил, как мы себя чувствуем. Я крикнула, что хорошо, и спросила о его белой кошке. - Кошка и ухом не повела. Вот ведь животное. Если они не убегают, значит, ничего страшного. Когда он ушел, я почувствовала себя неловко, поскольку не сказала, что мы собрались уезжать. В виде квартплаты за последний месяц мы оставим в квартире все, что сможем. Я хотела попрощаться с кошкой. Деметра всегда говорила, что кошки вряд ли могут поддержать домашний уют, что они царапают вещи и оставляют шерсть на подушках, и она была права, ну и что, черт возьми? Я заснула рядом с Сильвером, и мне приснилось, что Чез-Стратос упал с неба. Повсюду валялись обломки и камни, а вокруг суетились космонавты, держа неуместные здесь подносы с чаем и тостами. - Мама? - спросила я у обломков. - Мама, ты где? - Иди сюда, дорогая, - сказала мать. Она стояла на маленьком холме, облаченная в золотые доспехи. Я с ужасом увидела, что ее левая рука отсечена, но один из роботов уже приделывает ее обратно. Я подошла к ней, и она обняла меня, но доспехи были твердыми, я не могла прижаться к ней, мне было неудобно. - Боюсь, твой брат мертв, - сказала она, приветливо улыбаясь мне. - Мой... брат... - Да, дорогая. И отец тоже. Я заплакала, хотя не знала, кто они такие. - Ты можешь записать это на пленку, - сказала Деметра. - А когда я вернусь, то послушаю ее. - Куда ты уезжаешь? - спросила я. - Делать сельскохозяйственные машины для фермеров, я же тебе говорила. - Не помню. - Потому что не хочешь помнить. Иди, Джейн. Отпусти мои доспехи. Бэкстер Эмпайр взмыл с развалин в пыльное небо, распластав нас всех по земле поднятым при взлете вихрем. На том месте, где стояла мать, теперь лежала разрубленная на куски обезьяна, и я подумала, не мой ли это брат. Потом обезьяна превратилась в совершенно невредимого Джейсона, и он сказал мне: - Привет, Медея. Я подсунул наводящее устройство в павлина. Ну, не смешно ли? Когда я проснулась, уже светало. Сильвер был под душем, я слышала, как сверху низвергаются каскады воды. Я лежала и смотрела, как проясняется голубое небо на нашем потолке, и облака, и птицы, и радуга. Я не стала удерживать слезы, и они полились из глаз. Я никогда больше не увижу этот потолок. Помимо всего прочего я должна оставить здесь и куртку с павлинами. Неужели они действительно проклятые птицы? Одежда матери, пьеса Египтии, моя куртка. Я должна оставить и ту одежду, которая была под курткой в тот вечер, когда мы встретили у моста Джейсона и Медею. Я вспомнила, как Джейсон задел меня, удирая. Может, это бегство было отчасти преднамеренным. Оба они квалифицированные карманщики, блестящие клептоманы, оба запросто могли прицепить к ткани что-нибудь липкое. Правда, еще ночью я вывернула наизнанку всю эту одежду и ничего не нашла. Может, штучка отвалилась, тогда понятно, почему они не смогли точно меня вычислить. Она, наверное, лежит где-нибудь поблизости, сбивая их с толку. Но вполне вероятно, что она сработана так ловко, что мне ее не углядеть, хотя она сидит здесь, и неудача Джейсона объясняется лишь ее несовершенством, которое он, дай срок, устранит. Микромагнит в спиритическом бокале Кловиса был почти невидимым, а Джейсон делал его еще год назад. Они наверняка сидели у моста, нарочно поджидали, когда мимо пройдет какой-нибудь интересный тип, чтобы установить прибор, а кого еще могло занести, кроме идиотки Джейн? Как бы то ни было, нельзя рисковать, забирая одежду с собой. Я оставила даже ботинки, которые были на мне в тот вечер - у меня нашлась пара других, поношенных, - и даже белье. Я понимала, что устройство не может проникнуть глубоко, но нельзя было оставлять противнику ни одного шанса. Когда Сильвер вышел из ванной, я встала под душ сама. Я отвела себе только три минуты на то, чтобы оплакать малиновый потолок, голубые стены и кита-аэронавта. Одевшись, мы оставили часть квартплаты и последнюю банку мяса для кошек "Кип-Колд-Китти-Мит" на латунной кровати. Сильвер написал смотрителю записку, где объяснял, что приятель предложил нам работу в театре на востоке. Я уложила в матерчатые сумки одежду, полотенца, прочие мелочи и, по какому-то странному суеверному побуждению, три законченные на тот момент части моей рукописи. Думаю, мне тогда уже показалось, что наше бегство станет только прил