Джордж Мартин. Межевой рыцарь --------------------------------------------------------------- приквел к шестикнижию Мартина "Песнь Льда и Огня". Лед и пламя. --------------------------------------------------------------- Анонс Действие самой свежей многотомной саги в жанре фэнтези происходит в Семи Королевствах, где времена года сместились и как лето, так и зима продолжаются годами. В первой книге рассказывается о заговоре трех знатных семейств с целью свергнуть умалишенного короля и захватить власть над государством. Ланнистеры, Баратеоны и Старки существуют в состоянии неустойчивого равенства, которое нарушается, когда король Роберт Таргариен вызывает из северного города Винтерфелл Неда Старка, чтобы тот помог ему править страной, и дает ему вожделенный титул Руки Короля, то есть второго человека в государстве. Стараясь раскрыть загадку убийства своего предшественника, Нед вступает в конфликт с королевой и ее братьями, и баланс в заговоре знатных родов нарушается. Борьба за власть становится смертельной, а на севере, за великой ледяной стеной, защищающей области, населенные человеком, приходят в движение еще более зловещие силы. Стране грозит гражданская война, но Ланнистеры убивают Роберта и делают попытку захватить власть. Ему противостоят только Старки и Баратеоны. Тем временем глава рода Таргариенов, Визерис, отдает руку своей сестры в обмен на войско, которое должно помочь ему отвоевать Семь Королевств. В последующих книгах серии будет рассказано о дальнейшем развитии и разрешении этого многостороннего конфликта. Действие повести "Межевой рыцарь" происходит за сто лет до событий, описанных в "Игре престолов" <Переводы повести "Межевой рыцарь" и романа "Игра престолов" делались независимо друг от друга, разными переводчиками. Отсюда - неизбежные различия в написании географических названий и имен собственных.>. Весенние дожди умягчили почву, и Дунку нетрудно было копать могилу. Он выбрал место на западном склоне небольшого холма - старик всегда любил смотреть на закат. "Вот и еще день прошел, - говорил он, вздыхая, - а завтрашний еще неизвестно что принесет, верно, Дунк?" Один из завтрашних дней принес дождь, промочивший их до костей, а следующий - порывистый сырой ветер, а следующий за ним - холод. На четвертый день старик сильно ослабел, чтобы держаться в седле, и скоро его не стало. Не прошло и несколько дней, как он, покачиваясь в седле, пел старую песню о тундре в Гуллтауне, только вместо "Гуллтаун" спел "Эшфорд". "В Эшфорде славный будет турнир, хей-хо, хей-хо, - грустно вспоминал Дунк, копая могилу. Вырыв достаточно глубокую яму, он поднял старика на руки и уложил туда. Покойник был маленький и тощий - без кольчуги, шлема и пояса с мечом он весил не больше мешка с сухими листьями. Дунк же вымахал невероятно высоким для своего возраста - нескладный ширококостный парень шестнадцати или семнадцати лет (никто не знал толком, сколько ему). Ростом он был ближе к семи футам, чем к шести, и этот костяк только начинал еще одеваться плотью. Старик часто хвалил его силу. Старик не скупился на похвалы - больше ведь у него ничего не было. Дунк постоял немного над могилой. В воздухе снова пахло влагой, и он знал, что нужно засыпать старика, пока не пошел дождь, но ему тяжко было бросать землю на это усталое старое лицо. Септона бы сюда, он бы прочел молитву - но нет никого, кроме меня. Старик обучил Дунка всему, что знал сам о мечах, щитах и копьях, а вот что касается слов... - Я бы оставил тебе меч, но он заржавеет в земле, - сказал наконец Дунк виновато. - Мне думается, боги дадут тебе новый. Жаль, что ты умер, сьер. - Он помолчал, думая, что бы еще сказать. Дунк не знал целиком ни одной молитвы - старик набожностью не отличался. - Ты был истинный рыцарь и никогда не бил меня без причины, - наконец выпалил парень, - кроме того раза в Мэйденпуле. Это трактирный мальчишка съел пирог вдовы, а не я, я ведь говорил. Но теперь это уже не важно. Да хранят тебя боги, сьер. - Дунк бросил в яму горсть земли и стал кидать во весь мах, не глядя на то, что лежит на дне. Он прожил долгую жизнь, думал Дунк. Ему было ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти, а многие ли могут сказать это о себе? И ему довелось увидеть еще одну весну. Уже вечерело, когда Дунк покормил лошадей. Их было три: две кобылы и Гром, боевой конь, которым старик пользовался только на турнирах и битвах. Большой бурый жеребец был уже не так силен и скор, как бывало, но глаза его еще сверкали и дух не угас - из всего имущества Дунка он представлял собой самую большую ценность. Если я продам Грома и старую Каштанку, у меня наберется достаточно серебра, чтобы.., подумал Дунк и нахмурился. Единственной известной ему жизнью была жизнь межевого рыцаря, который кочует от замка к замку, нанимается на службу то к одному барону, то к другому, сражается за своего господина и ест за его столом, пока война не кончится, а потом отправляется дальше. Время от времени, хотя и не столь часто, случаются турниры, а в голодные зимы межевые рыцари порой и разбоем промышляют, хотя старик никогда этого не делал. "Я мог бы найти другого межевого рыцаря, чтобы ходить за его лошадьми и чистить ему кольчугу, - думал Дунк, - или отправиться в город вроде Ланниспорта или Королевской Гавани и поступить в городскую стражу, или..." Пожитки старика он собрал в кучу под дубом. В кошельке содержалось три серебряных стага, девятнадцать медных грошей и обрезанный по краям золотой; главное достояние старика, как и у большинства межевых рыцарей, заключалось в лошадях и оружии. К Дунку перешла кольчуга, с которой он счищал ржавчину не менее тысячи раз. Унаследовал он также железный шлем с широким щитком для носа, пояс из потрескавшейся бурой кожи и длинный меч в ножнах из дерева и кожи. Еще кинжал, бритву и точильный брусок, поножи и латный воротник, восьмифутовое боевое копье из точеного ясеня с железным наконечником - и наконец, дубовый щит с истертым железным ободом, с гербом сьера Арлана из Пеннитри: крылатая чаша, серебряная на буром. Дунк взял в руки пояс, не сводя глаз со щита. Пояс рассчитан на тощие бедра старика и будет ему мал, как и кольчуга. Дунк прикрепил ножны к пеньковой веревке, обвязал ее вокруг пояса и вынул меч. Хороший клинок, прямой и тяжелый, из доброй, кованной в замке стали, деревянная рукоять обмотана мягкой кожей, головка эфеса из гладко отшлифованного черного камня. Без финтифлюшек, но Дунку по руке, и он знал, как этот меч остер, поскольку перед сном постоянно точил его и смазывал. Он подходит мне не хуже, чем старику, думал Дунк, а на Эшфордском лугу будет турнир. x x x У Легконогой ход был мягче, чем у старой Каштанки, но Дунк все-таки порядком устал, когда добрался до гостиницы - высокого, оштукатуренного деревянного здания у ручья. Теплый желтый свет, льющийся из окон, так манил, что он просто не смог проехать мимо. У меня есть три серебряных монеты, сказал он себе, на это можно хорошо поужинать, а эля выпить - сколько влезет. Когда он спешился, из ручья вылез голый мальчишка и завернулся в грубый коричневый плащ. - Ты кто, конюх? - спросил его Дунк. Мальчишка был лет восьми-девяти на вид, бледный и тощий, с ногами по щиколотку в прибрежном иле и совершенно лысой головой. - Надо обтереть кобылу, на которой я ехал, и задать овса всем троим. Сделаешь? - Если захочу, - нахально ответствовал мальчик. - Ты это брось, - нахмурился Дунк. - Я рыцарь и могу проучить тебя за наглость. - Что-то не похож ты на рыцаря. - Разве все рыцари похожи друг на друга? - Нет, но и на тебя они не похожи. У тебя вон и меч на веревке висит. - Ничего, держится - и ладно. Займись-ка моими лошадьми. Получишь медяк, если хорошо сделаешь свое дело, и тычок в ухо, если нет. - Дунк не стал дожидаться ответа, а повернулся и прошел в дверь. Он думал, что в этот час харчевня будет полным-полна, но она пустовала. Молодой дворянчик в красивом камчатном плаще похрапывал за одним из столов, уронив голову в лужу вина. Кроме него, здесь не было ни души. Дунк нерешительно огляделся, но тут из кухни появилась коренастая женщина и сказала: - Можете сесть, где пожелаете. Что вам подать - эля или еды? - И того, и другого. - Дунк сел у окна, подальше от спящего. - Есть вкусный барашек, зажаренный с травами, и утки - , их мой сын настрелял. Что прикажете принести? Дунк уже с полгода не ел в харчевнях. - И то, и другое. - Ну что ж, вы достаточно большой, чтобы управиться с тем и другим, - засмеялась женщина. Она нацедила кружку эля и принесла ему. - Комнату на ночь не желаете? - Нет, - Дунк очень хотел бы поспать под крышей, на мягком соломенном тюфяке, но деньги приходилось беречь. Ничего, и на земле отлично выспится. - Вот поем, попью и поеду в Эшфорд. Далеко ли до него? - День пути. Как будет развилка у погорелой мельницы, поезжайте на север. Как там мой мальчишка - смотрит за вашими лошадьми или опять сбежал? - Нет, он на месте. Маловато у вас гостей, как я погляжу. - Половина города отправилась на турнир. Мои бы тоже туда подались, кабы я, позволила. Когда меня не станет, гостиница перейдет к ним - однако мальчишке все бы с солдатами болтаться, а девчонка вздыхает да хихикает, как только мимо пройдет рыцарь. Хоть убейте, не пойму. Рыцари устроены так же, как все прочие мужчины, и не вижу, почему участие в турнире должно повышать цену на яйца. - Хозяйка окинула любопытным взглядом Дунка: меч и щит говорили ей одно, веревочный пояс и грубый камзол совсем другое. - А вы никак тоже на турнир путь держите? Дунк хлебнул эля, прежде чем ответить. Тот был сочного орехового цвета и густой - как раз ему по вкусу. - Да. Хочу одержать на нем победу. - Вон оно как, - с умеренной учтивостью отозвалась женщина. Дворянчик поднял голову над столом. Его лицо под шапкой спутанных песочных волос имело желтый, нездоровый оттенок, подбородок зарос светлой щетиной. Юноша вытер рот и сказал Дунку: - Я видел тебя во сне. - Дрожащий указательный палец нацелился на Дунка. - Держись от меня подальше, слышишь? Как можно дальше. - Ваша милость? - с недоумением откликнулся Дунк. - Не обращайте внимания, сьер, - вмешалась хозяйка. - Он только и знает, что пить да толковать о своих снах. Сейчас принесу вам поесть. - Поесть? - с великим отвращением повторил дворянчик и поднялся на ноги, пошатываясь и придерживаясь за стол, чтобы не упасть. - Меня сейчас стошнит, - объявил он. На его камзоле запеклись красные винные пятна. - Мне нужна женщина, но здесь их нет. Все ушли в Эшфорд. Боги, я должен выпить еще. - Он нетвердой походкой вышел из зала, и Дунк услышал, как он поднимается по лестнице, напевая что-то себе под нос. Экий оболтус, подумал Дунк. Но с чего он взял, что меня знает? Дунк размышлял об этом, попивая свой эль. Он в жизни еще не ел такого вкусного барашка, а утка была еще лучше - ее зажарили с вишнями и лимоном, и она не казалась такой уж жирной. Кроме мяса хозяйка подала горошек в масле и овсяной хлеб только что из печи. Вот что значит быть рыцарем, сказал себе Дунк, обгладывая последнюю кость. Хорошая еда, эль и никаких затрещин. Он выпил вторую кружку, пока ел, третью, чтобы запить ужин, и четвертую, потому что никто ему в этом не препятствовал. Когда он расплатился с женщиной серебряной монетой, то получил еще взамен пригоршню медяков. Когда он вышел наружу, уже совсем стемнело. Живот его наполнился, а в кошельке немного полегчало, но Дунк отправился на конюшню в преотличном настроении. Внезапно там заржал конь. - Тихо, парень, - произнес мальчишеский голос, и Дунк, нахмурясь, ускорил шаг. Мальчишка-конюх сидел на Громе в доспехах старого рыцаря. Кольчуга была длиннее, чем он весь, а шлем пришлось сдвинуть на затылок, чтобы он не налезал на глаза. Мальчик был весь поглощен своей игрой и имел крайне нелепый вид. Дунк со смехом остановился на пороге. Мальчик, увидев его, покраснел и спрыгнул наземь. - Ваша милость, я не хотел... - Воришка, - с напускной суровостью сказал Дунк. - Снимай кольчугу и скажи спасибо, что Гром не огрел тебя копытом по глупой голове. Он боевой конь, а не пони для детских забав. Мальчишка снял шлем, бросил его на солому и заявил с прежней дерзостью: - Я могу на нем ездить не хуже тебя. - Замолчи и перестань дерзить. Быстро снимай кольчугу. Что это взбрело тебе в голову? - Как же я смогу ответить, если буду молчать? - Мальчишка вылез из кольчуги, как ящерица. - Если я спрашиваю, можешь открыть рот. Стряхни с кольчуги пыль и положи туда, где взял. Шлем тоже. Ты покормил лошадей, как я велел? И вытер Легконогую? - Да. - Мальчик стряхивал с кольчуги солому. - Вы ведь в Эшфорд едете, сьер? Возьмите меня с собой. Хозяйка гостиницы не зря беспокоилась. - А что скажет твоя мать? - Мать? - сморщился мальчик. - Ничего не скажет - она умерла. Дунк удивился: разве малец - не хозяйский сын? Наверное, просто работник. Голова слегка кружилась от эля. - Ты сирота, что ли? - спросил он. - А ты? - Был когда-то. - Да, правда - пока старик не взял его к себе. - Я могу быть твоим оруженосцем. - Оруженосец мне ни к чему, - сказал Дунк. - Каждому рыцарю нужен оруженосец - а уж тебе тем более. Дунк замахнулся. - Сдается мне, что ты все-таки получишь по уху. Насыпь мне овса в мешок. - Я еду в Эшфорд - один. Если мальчуган и испугался, то не подал виду. Еще миг он постоял с вызывающим видом, скрестив руки, потом повернулся и пошел за овсом. У Дунка отлегло от сердца. Жаль, что нельзя.., но тут ему хорошо живется, куда лучше, чем в оруженосцах у межевого рыцаря. Дунк оказал бы ему дурную услугу, взяв его с собой. Чувствовалось, однако, что мальчик сильно разочарован. Дунк, сев на Легконогую и взяв за повод Грома, решил приободрить его немного. - На, парень, держи. - Дунк бросил медную монетку, но мальчик даже не попытался поймать ее, и она упала в грязь между его босыми ногами. Ничего, поднимет, когда я уеду, решил Дунк и послал кобылу вперед, ведя за собой двух других лошадей. Луна ярко освещала деревья, и безоблачное небо было усеяно звездами. Даже выехав на дорогу, Дунк все еще чувствовал спиной угрюмый взгляд маленького конюха. x x x Тени уже начали удлиняться, когда Дунк остановился на краю широкого Эшфордского луга. На травяном поле уже стояло больше полусотни шатров, больших и малых, квадратных и круглых, парусиновых и шелковых; но все они были яркие, и длинные флаги колыхались на срединных шестах. Луг пестрел красками, словно полевыми цветами: винно-красными и желтыми, как солнце, бесчисленными оттенками зелени и синевы, густо-черными, серыми и пурпурными. Старик служил кое с кем из этих рыцарей, других Дунк знал по рассказам, которые слышишь в тавернах и у костров. Хотя искусством чтения и письма Дунк так и не овладел, в геральдике старик натаскивал его беспощадно, даже и в дороге. Соловьи - это герб лорда Карона с Пограничья, столь же искусного в игре на большой арфе, как и в обращении с копьем. Олень в короне - это сьер Лионель Баратеон, Смеющийся Вихрь. Дунк разглядел также охотника рода Тарли, пурпурную молнию Дондаррионов, красное яблоко Фоссовеев. Вот лев Ланнистеров, золотой на багряном поле, вот темно-зеленая морская черепаха Эстермонтов плывет по бледно-зеленому фону. Бурый шатер с вздыбленным красным жеребцом мог принадлежать только сьеру Ото Бракену, которого прозвали Браненским Зверем, когда он три года назад убил лорда Квентина Блэквуда на турнире в Королевской Гавани. Дунк слышал, что сьер Ото нанес своим затупленным топором такой удар, что расколол и забрало, и лицо лорда Блэквуда. Здесь присутствовали и блэквудские знамена - на западном краю луга, подальше от сьера Ото. Марбранд, Маллистер, Каргиль, Вестелинг, Сван, Муллендор, Хайтавер, Флорент, Фрей, Пенроз, Стокворт, Дарри, Паррен, Вильд - казалось, каждый знатный дом запада и юга прислал в Эшфорд хотя бы одного рыцаря, чтобы поклониться королеве турнира и преломить копье в ее честь. Но как бы красивы ни были эти шатры, Дунк знал, что ему среди них места нет. Поношенный шерстяной плащ - вот и все, чем он располагает для ночлега. Лорды и рыцари обедают каплунами и молочными поросятами, а у Дунка только и есть, что кусок жесткой, жилистой солонины. Он хорошо знал, что, остановившись на этом веселом поле, вдоволь хлебнет и молчаливого презрения, и открытых насмешек. Будут, возможно, и такие, которые проявят к нему доброту, но это в некотором роде еще хуже. Межевой рыцарь не должен ронять своего достоинства. Без него он не больше чем наемник. Я должен заслужить свое место среди них. Если я буду сражаться хорошо, кто-нибудь из лордов может взять меня к себе на службу. Тогда я окажусь в благородном обществе, каждый день буду есть благородное мясо в трапезном замке и ставить на турнирах собственный шатер. Но сначала я должен проявить себя в деле, Дунк неохотно повернулся спиной к турнирному полю и увел своих лошадей в лес. В окрестностях большого луга, в доброй полумиле от города и замка, он нашел место, где излучина ручья образовала глубокую заводь. Весенняя травка, зеленая, что твой рыцарский стяг, была мягкой на ощупь. Красивое место, и оно никем не занято. Вот тут и будет мой шатер, решил Дунк, - с кровлей из листьев, зеленее, чем знамена Тиррелов и Эстермонтов. Обиходив первым делом лошадей, он разделся и вошел в пруд, чтобы смыть дорожную пыль. "Истинный рыцарь должен быть чист и телом и душой", - говаривал старик, и они мылись с головы до пят каждую луну, невзирая на то, дурно от них пахло или нет. Теперь, став рыцарем, Дунк поклялся всегда придерживаться этого правила. Он посидел голый под вязом, обсыхая и наслаждаясь весенним теплом. В тростнике лениво порхали стрекозы. Их еще называют дракончиками, хотя на драконов они ничуть не похожи. Не то чтобы Дунк хоть раз в жизни видел драконов - а вот старик видел. Дунк раз сто слышал от сьера Арлана историю о том, как маленьким мальчиком дед повез его в Королевскую Гавань, и там-то они видели последнего дракона за год до того, как тот издох. Это была самка, маленькая, зеленая и чахлая, с поникшими крыльями. Ни одно ее яйцо так и не проклюнулось. "Говорили, будто ее отравил король Аэгон, - рассказывал старик. - Третий Аэгон - не отец короля Даэрона, а тот, которого прозвали Пагубой Драконов или Аэгоном Неудачливым. Он боялся драконов, потому что видел, как змей его дяди пожрал свою собственную мать. После смерти последнего дракона лето стало короче, а зима длиннее и суровее". Солнце зашло за деревья, и стало холодать. У Дунка по коже побежали мурашки. Он выбил камзол и штаны о ствол вяза и оделся. Завтра он поищет распорядителя игр и запишется, а вечером он должен заняться другими делами, если надеется участвовать в турнире. Ему не надо было смотреть в пруд - он и так знал, что не слишком похож на рыцаря, поэтому он повесит щит Арлана за спину, чтобы виден был девиз, спутал лошадей, пустив их пастись на густой зеленой траве под вязом, и пешком зашагал к турнирному полю. x x x В обычные времена луг служил местом гуляний для жителей города Эшфорда, что стоял за рекой, но сейчас он преобразился. За одну ночь здесь вырос другой, шелковый город, больше и красивее каменного. Дюжины торговцев поставили свои палатки по краю поля - здесь продавались сладости и фрукты, пояса и башмаки, кожи и ленты, посуда и драгоценные камни, пряности, перья и прочие товары. Жонглеры, кукольники и фокусники бродили в толпе, показывая свое искусство, тут же толклись шлюхи и карманники. Дунк бдительно придерживал свой кошелек. Он уловил запах шипящих на огне колбас, и у него потекли слюнки. За грош он купил одну колбаску и рог эля, чтобы ее запить. Жуя, он смотрел, как раскрашенный деревянный рыцарь бьется с раскрашенным деревянным драконом. На кукольницу, водившую дракона, смотреть было не менее приятно: высокая, тоненькая, с оливковой кожей и черными волосами дорнийки. Вея точно копье, и грудей почти не видно - но Дунку нравилось ее лицо и то, как ловко она заставляет дракона скакать взад-вперед. Он бросил бы девушке медную монетку, будь у него лишняя - но сейчас ему был нужен каждый грош. Он надеялся, что среди торговцев есть и оружейники. И верно - один тироши с раздвоенной синей бородой продавал нарядные шлемы в виде разных птиц и зверей, украшенные золотом и серебром. Один кузнец предлагал дешевые клинки, у другого сталь была лучше, но Дунку нужен был не меч. Потребный ему товар он нашел в самом конце ряда - на столе перед торговцем лежала тонкая кольчужная рубаха и пара перчаток с раструбами. Дунк осмотрел все это и заметил: - Хорошая работа. - Лучше не найдете, - заверил кузнец, коротышка не более пяти футов ростом, но в плечах и в груди такой же широкий, как Дунк. Чернобородый, с огромными ручищами, он держался без всякого подобострастия. - Мне нужны доспехи для турнира, - сказал Дунк. - Хорошая кольчуга сверху донизу, поножи, воротник и шлем. - Полушлем старика был ему впору, но один носовой щиток не мог защитить лицо как следует. Оружейник смерил Дунка взглядом. - У вас большой рост, но я одевал рыцарей и побольше. - Он вышел из-за прилавка. - Станьте-ка на колени, я измерю ширину плеч. А заодно и шею. - Дунк опустился на колени, и оружейник завязанным в узлы ремешком снял нужные мерки, бурча что-то при этом. - Теперь поднимите руку. Нет, правую. Можете встать. - Обмеры ляжки, икры и талии вызвали дальнейшее бурчание. - У меня есть в повозке то, что вам подойдет. Без всяких там золотых и серебряных финтифлюшек, но сталь хорошая, прочная. Я делаю шлемы, похожие на шлемы, а не на свиней с крыльями да на заморские фрукты, - но мой защитит вас лучше, если вам угодят копьем в лицо. - Того-то мне и надо. Сколько? - Восемьсот стагов. Я нынче добрый. - Восемьсот?! - Это было больше, чем Дунк ожидал. - Я.., я могу предложить вам старые доспехи, поменьше.., полушлем, кольчугу... - Железный Пейт продает только то, что делает сам, но металл может мне пригодиться. Если они не слишком ржавые, я одену вас за шестьсот. Дунк охотно попросил бы Пейта поверить ему доспехи в долг, но он чувствовал, что подобная просьба благоприятного отклика не вызовет. Из своих странствий со стариком он знал, что торговцы крайне недоверчиво относятся к межевым рыцарям, некоторые из которых были немногим лучше разбойников. - Я дам вам два стага вперед, - сказал Дунк, - а доспехи и остальные деньги принесу завтра. Пейт пристально посмотрел на него. - За два стага я придержу для вас доспехи один день - а после продам их другому. Дунк выудил монеты из кошелька и положил в мозолистую ладонь оружейника. - Вы получите все. Я намерен стать победителем турнира. - Да ну? - Пейт попробовал на зуб одну из монет. - А все остальные, выходит, съехались лишь для того, чтобы покричать тебе "ура"? x x x Луна поднялась уже довольно высоко, когда Дунк направил свои стопы обратно к вязу. Эшфордский луг позади был ярко освещен факелами. Там звучали песни и смех, но Дунку было не до веселья. Он мог придумать только один способ добыть деньги. И если он потерпит поражение... - Одна победа - вот все, что мне нужно, - сказал он вслух. - Не так уж это и много. Старик, правда, даже и на это никогда не надеялся. Сьер Арлан ни разу не ломал копья с тех пор, как принц Драгонстонский спешил его на турнире в Приюте Бурь много лет назад. "Не каждый может похвалиться тем, что сломал семь копий в схватке с первейшим рыцарем Семи Королевств, - говорил старик. - На лучшее я уже не способен - значит, незачем и пытаться". Дунк подозревал, что причиной тут скорее возраст, нежели принц Драгонстонский, но не смел высказать это вслух. Старик берег свою гордость до последнего дня. "Но он всегда говорил, что я скор и силен, - твердил себе Дунк, - и то, что было верным для него, не закон для меня". Он шел по тропке через высокую траву, перебирая в уме свои возможности, как вдруг увидел сквозь кусты огонек костра. Это еще что такое? Дунк, не раздумывая, выхватил меч и бросился вперед. С ревом и бранью он выбежал на поляну - и остановился как вкопанный. - Ты! Что ты тут делаешь? - Рыбу жарю, - ответил нахальный мальчишка, сидящий у костра. - Хочешь? - Но как ты сюда попал? Украл лошадь? - Приехал в повозке человека, который привез барашков к столу лорда Эшфорда. - Так пойди поищи себе обратную повозку. Ты мне здесь не нужен. - Никуда я не пойду. Надоела мне эта гостиница. - Довольно с меня твоей наглости. Сейчас перекину тебя через седло и отвезу домой. - Тебе пришлось бы ехать до самой Королевской Гавани. Пропустишь турнир. Королевская Гавань... На миг Дунку показалось, что мальчишка смеется над ним, но не мог же тот знать, что и Дунк оттуда родом. Еще один бедолага из Блошиной Ямы - и кто упрекнет его за то, что он захотел выбраться оттуда? Дунк почувствовал себя глупо, стоя с мечом в руке над восьмилетним сиротой. Он убрал клинок и свирепо глянул на мальчишку, давая понять, что никаких глупостей не потерпит. Надо бы задать паршивцу хорошую трепку - но малец имел такой жалкий вид, что у Дунка рука не поднималась побить его. Огонь весело трещал, обложенный камнями, лошади были вычищены, одежда сохла над костром на ветке вяза. - Что это тут за тряпки? - Я их постирал. И вычистил коней, и развел костер, и поймал эту рыбу. Я бы и шатер поставил, да не нашел его. - Вот мой шатер. - Дунк указал вверх, где простиралась крона вяза. - Это просто дерево, - хмыкнул мальчуган. - Истинный рыцарь в ином шатре не нуждается. Уж лучше спать под звездами, чем в пропахшей дымом палатке. - А если дождь пойдет? - Дерево защитит меня. - Они протекают, деревья-то. - Верно, - засмеялся Дунк. - По правде сказать, мне не на что приобрести шатер. Ты бы перевернул свою рыбу, иначе она подгорит с одной стороны и останется сырой с другой. Повара из тебя никогда не выйдет. - Выйдет, если я захочу, - возразил мальчишка, но рыбу перевернул. - Что это у тебя с головой? - спросил Дунк. - Лекари обрили меня. - И мальчик, вдруг засмущавшись, натянул на голову капюшон своего темно-бурого плаща. Дунк слышал, что так иногда делают от вшей или некоторых болезней. - Стало быть, ты болел? - Нет. Как тебя зовут? - Дунк. Мальчишка залился хохотом, точно в жизни не слыхал ничего смешнее. - Дунк! Сьер Дунк? Это имя не для рыцаря. Может, это уменьшительное от "Дункан"? - Может, и так. Старик все время звал его Дунком, а свою прошлую жизнь он помнил не слишком хорошо. - Пожалуй. Сьер Дункан из... - У Дунка не было родового имени, не было дома. Сьер Арлан подобрал его в закоулках Блошиной Ямы, и он не знал ни отца, ни матери. Как же назваться? "Сьер Дункан из Блошиной Ямы" звучит не слишком по-рыцарски. Можно сказать, что он из Пеннитри, но что, если его спросят, где это? Сам Дунк никогда не бывал в Пеннитри, а старик о доме почти не рассказывал. Дунк нахмурился и выпалил: - Сьер Дункан Высокий. - Никто не станет оспаривать, что он высок, и это достойное имя. Но маленький нахал, видимо, был иного мнения. - Никогда не слышал о сьере Дункане Высоком. - Ты что, знаешь всех рыцарей в Семи Королевствах? - Хороших знаю. - Я не хуже других. После турнира все в этом убедятся. Ну а тебя как звать, воришка? Мальчик помедлил и сказал: - Эг <От англ. egg - яйцо.>. Дунк не стал смеяться. Голова у мальчишки и правда как яйцо. Дети бывают жестоки, да и взрослые тоже. - Эг, мне следовало бы всыпать тебе как следует и отправить назад, но у меня и оруженосца нет, не только шатра. Если поклянешься делать то, что я велю, я разрешу тебе послужить мне на турнире - а там видно будет. Если я решу, что ты чего-то стоишь, то буду кормить тебя и одевать. Одежда, правда, будет домотканая, а есть мы будем соленую рыбу и говядину да изредка оленину, когда лесника поблизости не окажется, но голода можешь не опасаться. И я обещаю не бить тебя без причины. - Да, ваша милость, - улыбнулся Эг. - Сьер, - поправил Дунк. - Я всего лишь межевой рыцарь. - Хотелось бы ему знать, смотрит на него сейчас старик или нет. Я обучу его боевому искусству, как ты учил меня, сьер. Парень он вроде смышленый - глядишь, и из него получится рыцарь. Рыба оказалось все-таки малость сыровата внутри, и Эг вынул из нее не все кости, однако она была неизмеримо вкуснее жесткой солонины. Эг скоро уснул у догорающего огня. Дунк лег на спину, заложив свои большие руки под голову и глядя в ночное небо. С турнирного поля в полумиле от него слышалась далекая музыка. Вверху мерцали тысячи звезд. Вот одна из них ярко-зеленой чертой пересекла небо и пропала. "Упавшая звезда приносит удачу тем, кто ее видит, - пришло в голову Дунку. - Но все остальные сейчас в шатрах, и над ними шелк, а не звездное небо. Стало быть, вся удача достанется мне одному". Утром его разбудило пение петуха. Эг еще спал, свернувшись под вторым по нарядности плащом старика. Не сбежал, выходит, ночью - и то хорошо. Дунк ткнул его ногой. - Поднимайся, дело есть. - Мальчишка довольно быстро сел и протер глаза. - Помоги мне оседлать Легконогую. - А завтрак как же? - Поедим солонины, как управимся. - Уж лучше я съем лошадь.., сьер. - Отведаешь моего кулака, если не будешь делать, что велят. Доставай скребницы - они в седельной сумке. Да, в этой самой. Вместе они расчесали гнедую шерсть Легконогой и водрузили ей на спину лучшее седло сьера Арлана. Дунк заметил, что Эг работает на совесть, когда хочет. - Думаю, меня не будет почти весь день, - сказал он мальчику, садясь на лошадь. - Останешься здесь и приберешься в лагере. Да смотри, чтобы другие ворюги не совали сюда нос. - Может, оставите мне меч, чтобы я отгонял их? - Синие глаза Эга, очень темные, почти лиловые, из-за бритой головы казались необычайно большими. - Довольно будет и ножа. И будь на месте, когда я вернусь, слышишь? Если украдешь что-нибудь и сбежишь, я сыщу тебя с собаками. - Так ведь у вас нет собак. - Ничего, для такого случая достану. - Дунк обратил Легконогую к лугу и поехал легкой рысью, надеясь, что его угроза заставит мальчишку вести себя прилично. В лагере осталось все, чем Дунк владел в этом мире, кроме одежды на нем, лошади под ним и старых доспехов в мешке. Дурак я, что так доверился мальчишке - но ведь старик тоже поверил мне, размышлял Дунк. Не иначе как сама Матерь послала парня ко мне, чтобы я мог уплатить свой долг. Пересекая поле, он услышал стук молотков со стороны реки - плотники ставили там барьеры для турнира и воздвигали большой павильон для зрителей. На лугу прибавилось несколько шатров, а рыцари, прибывшие ранее, отсыпались после ночной попойки или закусывали у костров. Пахло дымом и ветчиной. К северу от луга протекала река Кокльсвент, приток могучего Мандора. За бродом располагались город и замок. Дунк, путешествуя со стариком, повидал много рыночных городов, и этот казался красивее многих других: побеленные дома под соломенными крышами смотрели очень приветливо. Когда Дунк был поменьше, он все, бывало, думал, каково это - жить в таком месте: спать каждую ночь под крышей и каждый раз просыпаться в тех же стенах. Может, скоро я и узнаю, что это за жизнь. И Эг тоже. Все может статься. На свете и не такое бывает. Эшфордский замок имел вид треугольника с округлыми башнями тридцатифутовой вышины на каждом углу и зубчатыми стенами между ними. Над ним реяли оранжевые флаги с белым знаком солнца и шеврона, девизом владельца замка. Стражники в оранжево-белых камзолах стояли с алебардами у ворот - видно было, что им больше по душе шутить с хорошенькими молочницами, чем не пускать кого-то. Дунк остановился перед бородатым коротышкой - судя по всему, капитаном - и спросил, где найти распорядителя турнира. - Это Пламмер, здешний управляющий. Я покажу где. Во дворе конюх принял у Дунка лошадь. Дунк закинул потертый щит сьера Арлана за плечо и прошел за капитаном в зубчатую башенку. Крутые каменные ступени вывели их на стену. - Хочешь записать своего господина? - спросил капитан. - Я сам себе господин. - Вон как? - Дунку показалось, что капитан ухмыляется. - Вот в эту дверь. Я должен вернуться на свой пост. Управляющий сидел за столом и писал что-то на листе пергамента - узколицый, с редкими седеющими волосами. Он поднял голову и спросил: - Чего тебе? Дунк прикрыл за собой дверь. - Это вы - Пламмер-управитель? Я пришел, чтобы записаться на турнир. - На турнир моего лорда принимаются только рыцари, - поджал губы Пламмер. - Вы рыцарь? Дунк кивнул, боясь, не покраснели ли у него уши. - Полагаю, у вас и имя есть? - Дунк. - Ах, угораздило же ляпнуть такое! - Сьер Дункан. Высокий. - Откуда же вы будете, сьер Дункан Высокий? - Ниоткуда. Я служил оруженосцем у сьера Арлана из Пеннитри с пяти или шести лет. Вот его щит. Он ехал на турнир, но простудился и умер, и я приехал вместо него. Перед смертью он посвятил меня в рыцари вот этим самым мечом. - Дунк вынул меч и положил на поцарапанный стол. Распорядитель удостоил клинок лишь самого беглого взгляда. - Да, я вижу, что это меч. Но я никогда не слыхал и о сьере Арлане из Пеннитри. Вы говорите, что были его оруженосцем? - Он всегда хотел, чтобы я стал рыцарем. Умирая, он попросил подать ему меч, велел мне стать на колени, коснуться сперва моего правого плеча, затем левого, произнес нужные слова и сказал, что теперь я рыцарь. - Гм-м. - Пламмер потер себе нос. - Это верно, что каждый рыцарь может посвятить в рыцари другого человека - правда, обычно этому предшествует исповедь у священника и бдение. Присутствовали ли при этом какие-нибудь свидетели? - Только щегол на ветке. Но я помню то, что говорил старик. Он обязал меня быть истинным рыцарем, чтить семерых богов, защищать слабых и невинных, преданно служить моему господину и сражаться за свою страну. Я поклялся во всем этом. - Не сомневаюсь. - Дунк не мог не заметить, что Пламмер ни разу не назвал его сьером. - Мне нужно посоветоваться с лордом Эшфордом. Быть может, кто-то из славных рыцарей, собравшихся здесь, знал вашего покойного господина? - Мне помнится, я видел знамя Дондаррионов - пурпурную молнию на черном поле. - Да, это знамя сьера Манфреда. - Сьер Арлан служил у его отца в Донре три года назад. Может быть, сьер Манфред вспомнит меня. - Советую вам поговорить с ним. Если он согласится поручиться за вас, приведите его сюда завтра, в это же время. - Как вам будет угодно. - Дунк пошел к двери. - Сьер Дункан, - позвал его Пламмер, и он обернулся. - Вам известно, что побежденный на турнире отдает победителю оружие, доспехи и коня и должен заплатить за все это выкуп? - Известно. - А можете ли вы заплатить такой выкуп? Теперь уши у Дунка уж точно покраснели. - Мне платить не придется. - Он молился, чтобы это было правдой. Все, что мне нужно, - это одна победа. Если я выиграю свой первый бой, то получу доспехи и коня побежденного или его золото, а тогда уж пусть и меня побеждают. Он медленно сошел вниз - ему не хотелось делать то, что он задумал. Во дворе он поймал за шиворот одного из конюхов. - Мне нужен главный конюший лорда Эшфорда. - Сейчас отыщу его. В конюшнях царили полумрак и прохлада. Чей-то норовистый серый жеребец попытался куснуть Дунка, а Легконогая тихонько заржала и ткнулась носом в его протянутую руку. - Умница моя. - Старик говорил, что рыцарь не должен слишком привязываться к лошади, ибо далеко не одной суждено погибнуть под ним, но сам не слишком придерживался этого правила. Часто на глазах у Дунка он тратил последний грош на яблоко для старой Каштанки или овес для Легконогой и Грома. На Легконогой сьер Арлан проделал многие тысячи миль по всем Семи Королевствам. Дунку казалось, что он предает своего старого друга, но что ему оставалось? Каштанка стара, и за нее много не выручишь, а Гром нужен ему для турнира. Шло время, а главный конюший все не появлялся. Между тем на стене зазвучали трубы и во дворе поднялся крик. Дунк подвел Легконогую к дверям посмотреть, что там творится. Большой отряд рыцарей и конных лучников въезжал в ворота - их было не меньше сотни, и Дунк никогда еще не видывал таких великолепных коней. Какой-то важный господин приехал, подумал Дунк, и поймал пробегавшего мимо конюха. - Кто они такие? - Вы что, знамен не видите? - огрызнулся мальчишка, вывернулся и убежал. Знамена... Как раз в этот миг ветер развернул черный шелковый стяг на длинном древке, и трехглавый дракон дома Таргариенов словно расправил крылья, выдыхая алое пламя. Знамя держал высокий рыцарь в чешуйчатой, белой с золотом броне, и белоснежный плащ ниспадал с его плеч. Двое других всадников тоже были в белом с головы до ног. Королевские гвардейцы и флаг королевский. Вот и лорд Эшфорд с сыновьями выбегает из дверей замка, тут же и дочь, королева турнира, маленькая, с желтыми волосами и круглым розовым личиком. Не такая уж и красавица - кукольница была лучше. - Брось-ка эту клячу, парень, и займись моей лошадью. Какой-то всадник спешился перед конюшней, и Дунк понял, что тот обращается к нему. - Я не конюх, ваша милость. - Что, недостаточно умен для такой должности? - На всаднике был черный плащ с алой атласной каймой, а одежда внизу переливалась красным, желтым и золотым, как пламя. Среднего роста, но стройный, как клинок, он казался ровесником Дунка. Серебристо-золотые локоны обрамляли точеное, властное лицо: высокий лоб, четкие скулы, прямой нос, бледная, безупречно чистая кожа, густо-лиловые глаза. - Если ты не способен управиться с лошадью, принеси мне вина и приведи бабенку посмазливее. - Простите, ваша милость, но я не слуга. Я имею честь быть рыцарем. - Печальные же времена переживает рыцарство. - Но тут подоспели конюхи, и принц отдал им поводья своей кобылы, великолепной гнедой чистокровки. О Дунке он и думать забыл. Тот с большим облегчением улизнул обратно в конюшню. Он и среди рыцарских шатров чувствовал себя достаточно неловко - недоставало еще с принцами беседовать. В том, что этот красавчик принц, Дунк нимало не сомневался. В Таргариенах течет кровь погибшей Валирии, что далеко за морями, и их сразу можно узнать по серебристо-золотым волосам и лиловым глазам. Принц Баэлор, конечно, гораздо старше, но этот юнец вполне мог быть одним из его сыновей: Валарром, которого часто зовут "молодым принцем" в отличие от отца, или Матарисом, "совсем молодым принцем", как пошутил однажды дурак лорда Свана. Были и другие принцы, кузены Валарра и Матариса. У доброго короля Даэрона четверо взрослых сыновей, и у троих есть свои сыновья. Некоторое время назад династия королей-драконов едва не вымерла, но похоже, что Даэрон со своими сынами обеспечил ей вечное благополучие. - Эй, это ты меня спрашивал? - Главный конюший лорда Эшфорда казался еще краснее из-за своего оранжевого камзола и говорил отрывисто. - В чем дело? Мне недосуг... - Хочу продать вот эту кобылку, - поспешно молвил Дунк. - Хорошая лошадка, крепкая на ногу... - Говорю тебе - мне недосуг. - Конюший едва удостоил Легконогую взглядом. - Лорду Эшфорду такие не надобны. Сведи ее в город, - может, Хенли даст тебе пару серебряных монет. - И он отвернулся. - Спасибо, ваша милость, - сказал Дунк, прежде чем тот ушел. - Скажите, это король приехал? - Хвала богам, нет, - засмеялся конюший. - До