Весь С'атлэм хочет все о вас знать. Конечно, если вы не хотите давать интервью, репортеры не посмеют нарушить ваше уединение. Профессиональная этика... - Соблюдается в точности, - закончил за него Хэвиланд Таф. - Должен признать, что они держатся на расстоянии. Тем не менее каждый вечер, когда я возвращаюсь в этот недостаточно вместительный номер и включаю программу новостей, я вижу, как я сам, собственной персоной, осматриваю город, жую безвкусную пищу и посещаю уборные. Сознаюсь, тщеславие - один из моих главных недостатков, но тем не менее удовольствие от такой славы быстро прошло. Кроме того, большинство снимают меня в ракурсе до крайности нелепом, а юмор комментаторов граничит с оскорблением. - Все это легко разрешимо, - сказал хозяин гостиницы. - Вам бы надо было раньше ко мне обратиться. Мы можем дать вам напрокат щиток уединения. Он закрепляется на поясе, и когда какой-нибудь репортер подходит ближе чем на двадцать метров, он блокирует его "третий глаз" и посылает сильный импульс головной боли. - Не так легко разрешимо, - бесстрастно продолжал Таф, - полное отсутствие животных. - Вредителей? - испуганно переспросил хозяин. - Вам не нравится, что у нас нет вредителей? - Не все животные вредители, - ответил Хэвиланд Таф. - Во многих мирах сохраняются и лелеются птицы, собаки и другие животные. Сам я люблю кошек. Истинно цивилизованный мир оставляет место для кошек, но с'атлэмцы, похоже, не способны отличить их от грызунов или мотыля. Когда я договаривался о поездке сюда, Начальник поста Мьюн заверила меня, что ее бригада позаботится о моих кошках, и я положился на ее слово. Но если никто из с'атлэмцев никогда не видел никаких животных, кроме человека, у меня есть все основания сомневаться в качестве этой заботы. - У нас есть животные, - возразил хозяин. - В сельскохозяйственных зонах. Много животных - я видел записи. - Не сомневаюсь, - сказал Таф. - Однако кошка и фильм о кошке - это немного разные вещи, и требуют они разного обращения. Пленку можно хранить на полке. Кошек нельзя. Но это не главное. Как я уже упоминал, проблема не в качествах с'атлэмцев, а в их количестве. Слишком много народа, сэр. Меня постоянно толкают. В ресторанах столы стоят слишком близко друг к другу, стулья малы для меня, а иногда рядом садится незнакомые леди и толкаются локтями. Сиденья в театрах и сенсориях узкие и тесные. На тротуарах толпы, в вестибюлях толпы, в трубоходах толпы - везде полно людей, которые трутся о меня без моего на то согласия. Хозяин изобразил на лице слащавую профессиональную улыбку: - О, человеческое племя! - сказал он, вдруг обретя красноречие. - Слава С'атлэма! Массы народа, море лиц, бесконечные процессии, драма жизни! Ни что так не придает бодрости, как ощущение плеча своего собрата! - Возможно, - бесстрастно отозвался Хэвиланд Таф. - Однако я взбодрился уж достаточно. Кстати, позвольте заметить, что средний с'атлэмец не достает мне до плеча и поэтому довольствуется ощущением моих рук, ног или живота. Улыбка исчезла с лица хозяина. - У вас неверный подход, сэр. Чтобы как следует оценить наш мир, вы должны научиться видеть его глазами с'атлэмцев. - Я не собираюсь ползать на четвереньках, - сказал Хэвиланд Таф. - Вы случайно не сторонник антижизни? - Ни в коей мере, - ответил Таф. - Жизнь для меня всегда предпочтительнее, нежели ее противоположность. Однако я знаю по своему опыту, что все хорошее можно довести до крайности. Мне кажется, на С'атлэме дело обстоит именно так. Он поднял руку, чтобы хозяин его не перебивал: - Если говорить конкретнее, у меня возникло что-то вроде антипатии, несомненно, поспешной и необоснованной по отношению к отдельным, так сказать, представителям жизни на С'атлэме, с которыми я случайно встречался. Некоторые из них открыто выражали враждебность, награждая меня эпитетами, явно имеющими отношение к моим размерам и массе. - Ну, - сказал хозяин, краснея, - мне очень жаль, но вы, гм, мужчина крупный, а на С'атлэме, гм, не принято иметь лишний вес. - Вес, сэр, это всего лишь функция гравитации и, следовательно, величина переменная. Кроме того, я не признаю за вами права судить о том, лишний ли у меня вес или нормальный, поскольку это критерий субъективный. Эстетические взгляды в разных мирах не одинаковы, так же как и генотипы и наследственная предрасположенность. Я вполне доволен своей нынешней массой, сэр. Но вернемся к делу. Я хочу немедленно покинуть вашу гостиницу. - Очень хорошо, - ответил хозяин. - Я закажу вам место на первом же трубоходе завтра утром. - Это меня не устраивает. Я хочу уехать сейчас же. Я изучил расписание и знаю, что один трубоход отходит через три стандарт-часа. - Там остались только места второго и третьего класса. - Я потерплю, - сказал Хэвиланд Таф. - Несомненно, когда я выйду из поезда, от такого тесного контакта с человечеством я буду просто до краев исполнен бодрости. Толли Мьюн парила в центре своего кабинета в позе лотоса и смотрела на Хэвиланда Тафа сверху вниз. У нее было специальное кресло для "мух" и "земляных червяков", не привычных к невесомости. В целом кресло было довольно неудобным, но надежно привинчено к полу и снабжено ремнями, которые удерживали сидящего на месте. Таф неуклюже, но с достоинством добрался до него и застегнул ремни. Она же, удобно устроившись, парила прямо перед ним примерно на уровне его головы. Для человека такого роста как Таф вряд ли было привычно в разговоре смотреть на собеседника снизу вверх; Толли Мьюн посчитала, что это даст ей определенное психологическое превосходство. - Начальник порта Мьюн, - сказал Таф, похоже, ничуть не обескураженный своим приниженным положением. - Я протестую. Я понимаю, что это постоянное обращение к моей персоне как к "мухе" всего лишь пример колоритного местного жаргона, в котором нет и тени оскорбления. Но я не могу не обижаться на эту явную попытку, скажем так, оборвать мне крылышки. Толли Мьюн криво улыбнулась: - Извините, Таф, но наша цена твердая. - Несомненно, - сказал Таф. - Твердая. Интересное слово. Если бы я не испытывал благоговейного страха от одного лишь присутствия такой многоуважаемой персоны, как вы, я мог бы даже предположить, что эта твердость граничит с жестокостью. Вежливость не позволяет мне произносить такие слова как жадность, алчность, космическое пиратство, чтобы добиться своих целей на этих трудных переговорах. Однако я должен отметить, что сумма пятьдесят миллионов стандартов в несколько раз превышает валовой планетарный продукт многих миров. - Маленьких миров, - возразила Толли Мьюн, - а работа большая. Это ваш корабль просто чертовски громаден. Таф по-прежнему был бесстрастен. - Я признаю, что "Ковчег" действительно большой корабль, но боюсь, это мало относится к делу, если только у вас не принято начислять плату за квадратные метры, а не за отработанные часы. Толли Мьюн рассмеялась. - Но ведь это не то же самое, что оснастить какой-нибудь старый грузовик несколькими импульсными кольцами или перепрограммировать вашу навигационную систему. Здесь речь идет о тысячах рабочих часов, даже если три полных бригады "паучков" будут трудиться в три смены, об огромных системах, которые должны сделать наши лучшие киберы, об изготовлении новых деталей, и это только для начала. Мы должны прежде всего исследовать этот ваш чертов музей, а уж потом только разбирать его на части, иначе нам потом его не собрать. Нам придется привлечь лучших специалистов снизу, может быть, даже с других планет. Подумайте, сколько это времени, энергии, калорий. Да одна только плата за стоянку - ведь в этой штуке тридцать километров, Таф. Ее нельзя поставить в "паутине". Нам придется построить вокруг корабля специальный док. И даже тогда он будет занимать место, которое мы могли бы отдать сотни под три обычных звездолетов. Вы не хотите знать сколько это будет стоить? Она быстро подсчитала на своем нагрудном компьютере и покачала головой: - Если вы пробудете здесь один месяц по местному времени, то это обойдется почти в миллион калорий только за стоянку. Больше трехсот тысяч стандартов вашими деньгами. - Несомненно, так, - ответил Хэвиланд Таф. Толли Мьюн развела руками: - Если наша цена вас не устраивает, можете, конечно, обратиться куда-нибудь еще. - Это предложение невыполнимо, - сказал Хэвиланд Таф. - К сожалению, хотя мои запросы так скромны, похоже, их могут выполнить только на нескольких планетах - печальное наблюдение о нынешнем уровне технического развития человечества. - Только на нескольких? - Толли Мьюн скептически улыбнулась. - Наверно, мы слишком низко оценили свои услуги. - Мадам, - сказал Хэвиланд Таф, - надеюсь, вы не воспользуетесь моей наивной откровенностью. - Нет, - ответила она. - Я же говорила, наша цена твердая. - Похоже мы зашли в тупик. Вы назвали сумму. У меня, к сожалению, ее нет. - Я и подумать об этом не могла. Я считала, что в таком большом корабле должно быть достаточно калорий. - Разумеется, в скором времени я займусь прибыльным делом экологической инженерии, - сказал Таф. - К сожалению, я еще не начал практиковать, а в своей прежней торговой деятельности я недавно потерпел ряд неудач. Может быть, вас заинтересуют пластиковые репродукции куглийских масок для оргий? Из них получаются необычные, возбуждающие стенные украшения и, говорят, они обладают мистическим свойством усиливать половые чувства. - Боюсь, что нет, - ответила Толли Мьюн. - Знаете что, Таф? Сегодня у вас счастливый день. - Вы шутите, - сказал Хэвиланд Таф. - Даже если вы хотите сообщить мне, что снижаете цену вдвое, я вряд ли смогу воспользоваться вашей добротой. Я скажу вам горькую правду, Начальник порта Мьюн. В данный момент я испытываю временный недостаток средств. - Я знаю, как вам помочь, - сказала Толли Мьюн. - Несомненно, так, - отозвался Таф. - Вы же торговец, Таф. Вам ведь не нужен такой большой кораблю, как "Ковчег", да? И вы ни черта не смыслите в экоинженерии. Это старье вам совершенно не нужно. Но оно имеет определенную ценность как утиль, - она тепло улыбнулась. - Я говорила кое с кем внизу. Высший Совет считает, что в ваших интересах продать нам вашу находку. - Трогательная забота, - заметил Хэвиланд Таф. - Мы заплатим вам щедрое вознаграждение, - сказала она. - Тридцать процентов примерной стоимости корабля. - Расчет будете делать вы, - спокойно сказал Таф. - Да, но это не все. Сверх этой платы мы накинем еще миллион стандартов наличными и дадим вам новый корабль. Абсолютно новенький звездолет класса "Дальний Рейс Девять". Это самый большой грузовой корабль, который мы производим. На нем полностью автоматизированная кухня, каюты на шесть пассажиров, гравитационная установка, два челнока и такой огромный грузовой трюм, что в нем могут поместиться рядом два самых больших торговых судна с Авалона и Кимдисса. Корабль оснащен новейшими компьютерами серии "Смарталек", работающими с голоса, имеет все с тройным запасом и, кроме того, если захотите, на нем можно смонтировать оружие. Вы будете оснащены лучше, чем любой независимый торговец в нашем секторе. - Я отнюдь не хотел бы осуждать такую щедрость, - сказал Таф. - Самая мысль о подобном предложении наводит на меня желание упасть в обморок. Но все же, хотя мне, несомненно, было бы гораздо удобнее на красивом новом корабле, который вы мне предлагаете, я испытываю довольно нелепую сентиментальную привязанность к "Ковчегу". Хотя он сейчас поломан и бесполезен, все-таки это последний уцелевший биозвездолет Инженерно-Экологического Корпуса, живой кусочек истории, памятник гению и героизму, который к тому же еще можно как-то использовать. Однажды, когда я совершал одинокое путешествие по космосу, у меня возникла прихоть остановить полную неизвестности профессию торговца и заняться вместо этого экоинженерией. Каким бы нелогичным и глупым это решение ни было, оно еще не утратило для меня привлекательности, а упрямство - один из самых больших моих пороков. Поэтому, Начальник порта Мьюн, я с глубочайшим сожалением вынужден отказаться от вашего предложения. Я оставляю "Ковчег" себе. Толли Мьюн подскочила, легко перекувырнулась в воздухе, оттолкнулась от потолка и опустилась перед Тафом, лицом к лицу. Она поднесла к его лицу палец. - К черту! - воскликнула она. - Я не могу торговаться из-за каждой паршивой калории. Таф, я деловая женщина, и у меня нет ни времени, ни сил на эти ваши торгашеские штучки. Вы продадите - я это знаю и вы знаете - так что давайте лучше покончим с этим делом. Назовите свою цену. Кончиком пальца она слегка коснулась его носа. - Назовите, - касание, - свою, - касание, - цену, - касание. Хэвиланд Таф расстегнул ремни и оттолкнулся от пола. Он был так огромен, что она почувствовала себя маленькой - она, которую всю жизнь звали великаншей. - Прошу вас прекратить это нападение, - сказал он. - Оно не изменит мое решение. Боюсь, вы неправильно меня поняли, Начальник порта Мьюн. Да, я был торговцем, но плохим - может быть, потому, что никогда не умел торговаться, в чем вы меня ошибочно обвинили. Я четко изложил свою позицию. "Ковчег" не продается. - Я испытываю к тебе определенную привязанность, поскольку работал там, наверху, - решительно говорил Джозен Раэл по секретной линии связи, - и не могу отрицать, что твоя работа как Начальника порта достойна подражания. Иначе я бы уволил тебе прямо сейчас. Ты позволила ему вернуться на корабль? Как ты могла?! Я думал, ты умнее. - А я думала, что ты политик, - ответила Толли Мьюн с некоторой долей презрения в голосе. - Джозен, подумай, какие могли быть последствия, если бы служба безопасности схватила его посреди "Паучьего Гнезда". Тафа трудно не узнать, даже если он надевает свой дурацкий парик и пытается быть неузнанным. Здесь полно вандинцев, джазбойцев, генрийцев и так далее, все они наблюдают за Тафом и за "Ковчегом", ждут, что мы предпримем. К нему уже подходил агент с Вандина. Их видели беседующими в трубоходе. - Я знаю, - уныло сказал Советник. - И все-таки надо было что-нибудь... вы могли бы взять его тайно. - А потом что мне к ним делать? - поинтересовалась Толли Мьюн. - Убить и выбросить через тамбур? Я этого не сделаю, Джозен, даже и не думай, и никто для меня этого не сделает. Если ты только попробуешь, я разоблачу тебя в новостях. Джозен Раэл промокнул платком пот. - Не только у тебя есть принципы, - сказал он, защищаясь. - Ничего такого я не предлагал. И все же, мы должны получить этот корабль, а сейчас, когда Таф туда вернулся, наша задача намного усложнилась. У "Ковчега" все еще имеется сильная система защиты. Я попросил провести анализ, и результаты его таковы, что "Ковчег", возможно, способен противостоять атаке всей нашей флотилии планетарной обороны. - Ах, черт, он стоит всего в пяти километрах от девятой трубы, Джозен. Даже слабенькая атака может уничтожить порт и обрушить лифт на твою паршивую башку! Лучше помалкивай и дай мне самой все сделать. Я заставлю его продать, и сделаю это по закону. - Очень хорошо, - ответил Советник. - Я дам тебе еще время. Но предупреждаю, что Высший Совет внимательно следит за этим делом и не хочет долго ждать. Даю тебе три дня. Если за это время Таф не согласится, я буду действовать силой. - Не беспокойся, - заверила Толли Мьюн. - У меня есть план. Залом связи "Ковчега" была длинная узкая комната, на ее стенах темнели ряды не работающих телеэкранов. Хэвиланд Таф удобно устроился в кресле со своими кошками. Паника, озорная черно-белая кошка, свернулась калачиком у него в ногах и заснула. Пушистый Хаос, еще почти котенок, расхаживал туда-сюда по широким плечам Тафа, терся о его шею и громко мурлыкал. Таф, сложив руки на животе, терпеливо ждал, пока различные компьютеры принимали его запрос, рассматривали, передавали, проверяли и индексировали. Наконец геометрическая павана на экране расчистилась, и он увидел типично острые черты лица пожилой с'атлэмской женщины. - Хранитель банка данных Совета, - представилась она. - Я Хэвиланд Таф со звездолета "Ковчег". Женщина улыбнулась: - Я вас узнала. Видела вас в новостях. Чем могу быть полезна? - она моргнула. - Ой, у вас что-то на шее. - Котенок, мадам, - сказал Таф, - и очень ласковый. Он поднял руку и почесал Хаоса под подбородком. - Мне нужна ваша помощь в одном небольшом деле. Поскольку я неисправимый раб собственного любопытства и всегда жажду пополнить свой скудный запас знаний, я последнее время занимаюсь изучением вашего мира - его истории, обычаев, фольклора, социальных моделей и так далее. Разумеется, я воспользовался всеми стандартными текстами и общественными информационными службами, но есть одна конкретная информация, которую я до сих пор не смог получить. Это сущая безделица, найти ее, разумеется, до смешного легко, если бы только я знал, где искать, но тем не менее, ее нет ни в одном источнике, к которым я обращался. В поисках этой безделицы я связался с с'атлэмским Образовательным центром обработки данных и с самой большой библиотекой вашей планеты, и они отослали меня к вам. Вот почему я к вам обратился. Лицо Хранителя стало серьезным. - Понятно. Банки данных Совета, как правило, закрыты для публики, но, может быть, для вас я смогу сделать исключение. Что вас интересует? Таф поднял палец: - Сущая безделица, как я уже сказал, но я буду у вас в долгу, если вы будете столь любезны ответить на мой вопрос и удовлетворить мое любопытство. А именно, какова численность населения С'атлэма на сегодняшний день? Лицо женщины сделалось холодным и непроницаемым. - Это секретная информация, - бесстрастно сказала она. Экран погас. Хэвиланд Таф минуту подождал, а потом снова подключился к информационной службе, с которой он работал до того. - Меня интересует общий обзор с'атлэмской религии, - сказал он поисковой программе. - И особенно описание вероучений и этических систем Церкви Эволюционирующей Жизни. Спустя несколько часов, когда позвонила Толли Мьюн, Таф был глубоко погружен в чтение текста. Он рассеянно поигрывал с Паникой, которая после сна была бодра и голодна. Таф ввел информацию, которую просматривал, в память, и вызвал изображение Толли Мьюн на другом экране. - Начальник порта, - приветствовал он. - Я слышала, что вы пытались вынюхать секреты планеты, Таф, - сказала она, улыбаясь. - Уверяю вас, что это не входило в мои намерения, - ответил Таф. - Но в любом случае, из меня вышел плохой шпион, так как эта попытка была неудачной. - Давайте вместе пообедаем, - предложила Толли Мьюн, - и, может быть, я сумею ответить на ваш маленький вопрос. - Несомненно, так, - сказал Хэвиланд Таф. - В таком случае, Начальник порта, позвольте мне пригласить вас пообедать на борту "Ковчега". Моя кухня, хотя и не изысканная, все же более вкусная и куда более разнообразная, чем то, что подают в вашем порту. - Боюсь, я не смогу, - сказала Толли Мьюн. - Слишком много дел, Таф, я не могу покидать эту чертову станцию. Что же касается вашего желудка, он может не волноваться. С Кладовых только что прибыл большой грузовой корабль. Кладовые - это наши сельскохозяйственные астероиды, чертовски плодородные. Первым руку в калории запускает Начальник порта. Свежие салаты из неотравы, ветчина в коричневом сахарном соусе, пряные стручки, грибной хлеб, желейные фрукты с настоящими взбитыми сливками и пиво, - она улыбнулась, - импортное пиво. - Грибной хлеб? - переспросил Хэвиланд Таф. - Я не ем мяса животных, но в остальном ваше меню выглядит весьма привлекательно. Я с радостью принимаю ваше любезное приглашение. Если вы приготовите причал, я прилечу на челноке "Мантикора". - Причал номер четыре, - сказала она. - Совсем рядом с "Паучьем Гнездом". Это Паника или Хаос? - Паника, - ответил Таф. - Хаос отбыл по своим таинственным делам, как и подобает кошкам. - По правде говоря, я никогда не видела живого животного, - весело заметила Толли Мьюн. - Я возьму с собой Панику, чтобы восполнить этот пробел в вашем образовании. - До встречи. Обед происходил при гравитации в одну четверть. Хрустальный зал находился в нижней части "Паучьего Гнезда", его венчал купол из прозрачной хрустальной пластали. За почти невидимыми сводами их окружала ясная чернота космоса, россыпи холодных сверкающих звезд, сложное сплетение "паутины". Внизу видна была каменистая поверхность станции, множество пересекающихся транспортных труб, большие серебряные пузыри лабораторий, крепящиеся в узловых точках, изящные минареты и сияющие стрелы - башни отелей звездного класса, вздымающиеся в холодный мрак космоса. Прямо над головой висел огромный шар самого С'атлэма - бледно-голубой и коричневый, с завихрениями облаков. К нему поднимался орбитальный лифт, все выше и выше, пока огромная шахта не становилась тоненькой ниточкой, а потом и вовсе исчезала. Вид был ошеломляющий. Зал обычно использовался только для важных государственных мероприятий; последний раз он открывался три года назад, когда Джозен Раэл приезжал наверх, чтобы встретить одну заезжую знаменитость. Но Толли Мьюн обошла все запреты. Еду приготовил шеф-повар, которого она одолжила на вечер на одном из лайнеров Транскорпорации; пиво было реквизировано у торговца, сделавшего остановку по пути на Мир Генри; сервиз позаимствован в Музее планетарной истории; за большим столом из эбеноогненного дерева - черного, пронизанного длинными алыми прожилками, - хватило бы места для двенадцати человек; прислуживали за столом молчаливые, скромные официанты в черных с золотом ливреях. Таф вошел держа на руках кошку, бросил взгляд на роскошный стол и уставился на звезды и "паутину". - Отсюда видно "Ковчег", - сказала ему Толли Мьюн. - Вон та яркая точка влево и кверху от "паутины". Таф посмотрел, куда она показывала. - Это трехмерное изображение? - спросил он, поглаживая кошку. - Нет, черт возьми. Это все видно на самом деле, Таф. Она усмехнулась: - Не беспокойтесь, вы в безопасности. Это пласталь тройной толщины. Ни планета, ни лифт на вас не упадут, а вероятность попадания в купол метеорита астрономически мала. - Я полагаю, что здесь довольно интенсивное движение, - сказал Хэвиланд Таф. - Какова вероятность того, что в купол врежется какой-нибудь турист, взявший напрокат вакуумные сани, потерянный инструмент или прогоревшее импульсное кольцо? - Побольше, - призналась Толли Мьюн, - но в тот самый момент, как это случится, запечатаются тамбуры, завоют сирены и откроется ящик с аварийным комплектом. Это должно быть в любом помещении, граничащем с вакуумом. Портовые правила. Так что если что-то случится, а это маловероятно, у нас будут легкие скафандры, кислородные мешки и даже лазерная горелка на тот случай, если мы захотим сами заделать пробоину, пока сюда не прибудут "паучки". Но за все время, что существует порт, такое было всего раза два-три, так что можете наслаждаться зрелищем и не беспокоиться. - Мадам, - сказал Хэвиланд Таф с достоинством, - я не беспокоюсь, я просто проявляю любопытство. - Хорошо, - согласилась она. Толли Мьюн пригласила его садиться. Таф неловко втиснулся в кресло и, пока официант подавал тарелки с закусками и корзинки с горячим грибным хлебом, сидел молча, поглаживая черно-белую шкурку Паники. Закуски были трех видов: маленькие пирожки с пряным сыром и грибным паштетом и что-то типа маленьких змеек или, может быть, больших червей, запеченных в ароматном оранжевом соусе. Таф дал две змейки своей кошке, которая жадно их проглотила, потом взял пирожок, понюхал, осторожно откусил, прожевал и кивнул головой. - Превосходно, - объявил он. - Значит, это кошка, - сказала Толли Мьюн. - Несомненно, так, - ответил Таф, отрезая кусок грибного хлеба - изнутри батона поднималась струйка пара - и аккуратно намазывая его толстым слоем масла. Толли Мьюн потянулась за своим хлебом и обожгла пальцы о горячую корочку. Но она не отступила; перед Тафом не следовало показывать слабость в чем бы то ни было. - Вкусно, - сказала она, проглотив первый кусок. - Знаете, Таф, большинство с'атлэмцев не едят так хорошо. - Этот факт не остался мною не замеченным, - отозвался Таф, беря двумя пальцами еще одну змейку для Паники, которая забралась за ней ему на руку. - По правде говоря, калорийность нашего обеда примерно равна тому, что средний житель потребляет за неделю. - Судя по одним только закускам и хлебу, я осмелюсь предположить, что мы уже вкусили больше гастрономического удовольствия, чем средний с'атлэмец получает за всю свою жизнь, - бесстрастно отозвался Таф. Подали салат; Таф попробовал его и одобрил. Толли Мьюн ковыряла в тарелке и ждала, пока официанты не отойдут к стене. - Таф, - сказала она. - Кажется, у вас был какой-то вопрос. Хэвиланд Таф поднял глаза от тарелки и посмотрел на Толли Мьюн. На ее лице ничего не отражалось. - Вы правы, - сказал он. Паника тоже смотрела на Толли Мьюн своими узкими глазами, такими же зелеными, как неотрава в салате. - Тридцать девять миллиардов, - тихо произнесла Толли Мьюн. Таф моргнул: - Несомненно, так, - сказал он. Она улыбнулась: - И это все, что вы хотите сказать? Таф посмотрел на огромный шар С'атлэма, висевший над их головами. - Раз уж вы хотите знать мое мнение, Начальник порта, то я осмелюсь сказать, что хотя эта планета представляется весьма большой, я не могу не сомневаться, действительно ли она достаточно велика. Нисколько не осуждая ваших обычаев, культуры и цивилизации, я все же думаю, что население из тридцати девяти миллионов человек можно считать все же несколько избыточным. Толли Мьюн криво ухмыльнулась. - Вы так считаете? Она откинулась на спинку стула, позвала официанта и велела подавать напитки. Пиво было густым и темным, с толстой шапкой ароматной пены; его принесли в больших кружках из травленого стекла с двумя ручками. Толли Мьюн подняла свою кружку довольно неуклюже, наблюдая, как в ней плещется напиток. - Вот почему я никогда не привыкну к гравитации, - сказала она. - Жидкость, черт возьми, должна выжиматься из пластиковых бутылок. А с этими только и жди, что выйдет какая-нибудь неприятность. Она отпила глоток, и над губой остались усы из пены. - Однако, неплохо, - сказала она, вытирая рот тыльной стороной ладони. - Ну ладно, Таф, я думаю, хватит играть в прятки, - продолжала она, ставя кружку на стол с чрезмерной осторожностью человека, не привыкшего даже к такой слабой гравитации. - Вы, конечно же, подозревали о наших проблемах с перенаселением, иначе бы не задали такого вопроса. И к тому же, вы поглощаете всякую другую информацию. Для чего? - Любопытство - моя слабость, мадам, - ответил Таф. - И я просто хотел решить задачку С'атлэма, может быть, надеясь, что в процессе решения сумею найти какие-то средства вывести вас из тупика. - И? - произнесла Толли Мьюн. - Вы подтвердили предположение о перенаселенности, которое я вынужден был сделать. Теперь все становится ясно. Ваши огромные города поднимаются все выше и выше в небо, потому что вам надо где-то размещать свое стремительно растущее население. Вы тщетно пытаетесь бороться за сохранение своих сельскохозяйственных земель. Ваш великолепный порт работает с заметным напряжением, лифт постоянно движется, потому что вы не можете сами себя прокормить и вынуждены импортировать продовольствие с других планет. Ваши соседи вас боятся и, возможно, даже ненавидят, потому что несколько веков назад вы попытались решить свою проблему перенаселения при помощи эмиграции и захвата новых территорий, но разразилась война. Ваши люди не держат домашних животных, потому что на С'атлэме нет места для тех особей - кроме человека, - которые не являются эффективным и неотъемлемым звеном продовольственной цепочки. Средний с'атлэмец гораздо ниже, чем положено быть человеку, из-за многовекового недоедания и нормирования буквально всего, вызванного экономической необходимостью. Поэтому каждое ваше поколение становится ниже ростом и слабее предыдущего, приспосабливаясь ко все более скудному рациону. Все эти беды - прямое следствие перенаселения. - Похоже, вы не очень-то это одобряете, - заметила Толли Мьюн. - Я не собираюсь вас критиковать. У вас есть и свои достоинства. В целом, вы трудолюбивы, общительны, нравственны, цивилизованны и изобретательны, а ваше общество, ваша техника и особенно темпы интеллектуального развития просто достойны восхищения. - Наша техника, - сухо сказала Толли Мьюн, - это единственное, что спасает наши паршивые задницы. Мы импортируем тридцать четыре процента калорий. Еще около двадцати процентов мы выращиваем на тех сельскохозяйственных землях, что у нас еще остались. Остальное продовольствие производится на фабриках из нефтехимических продуктов. И этот процент с каждым годом растет. Должен расти. Только пищевые фабрики могут достаточно быстро приспосабливаться к росту населения. Но с ними тоже проблема. - У вас кончаются запасы нефти, - вставил Таф. - Да, черт возьми, - сказала Толли Мьюн. - Невозобновляемый ресурс и все такое. - Разумеется, вашим правящим органам примерно известно, когда начнется голод. - Через двадцать семь стандарт-лет, - сказала она. - Примерно. Срок постоянно меняется, потому что возникают разные факторы. До того, как наступит голод, может начаться война. Так считают некоторые эксперты. А может быть, будут и война, и голод. В любом случае, погибнет много людей. Мы цивилизованные люди, Таф, вы сами это сказали. Настолько цивилизованные, черт возьми, что просто невероятно. Общительные, нравственные, жизнеутверждающие и так далее. Но даже и это сейчас рушится. Условия жизни в подземных городах становится все хуже и хуже с каждым поколением, и некоторые наши лидеры даже говорят, что там идет обратная эволюция, люди превращаются в каких-то вредителей. Убийства, изнасилования, тяжкие преступления - с каждым днем их все больше и больше. Два случая каннибализма за последние полтора года. И в ближайшие годы будет еще хуже. Все это растет вместе с ростом населения. Вы меня понимаете, Таф? - Несомненно, так, - бесстрастно отозвался он. Официанты внесли горячее. На блюде горкой высились дымящиеся кусочки мяса, только что из духовки. К нему подали четыре вида овощей. Хэвиланд Таф позволил до краев наполнить свою тарелку пряными стручками, пюре из смаклей, сладким корнем, масляными узелками и попросил официанта отрезать для Паники несколько тоненьких кусочков ветчины. Толли Мьюн взяла толстый кусок мяса, полила его коричневым соусом, но, попробовав, обнаружила, что больше не хочет; она наблюдала, как ест Таф. - Ну, так что же? - напомнила она ему. - Может быть, я сумею оказать вам небольшую услугу в вашем затруднительном положении, - сказал Таф, ловко подцепляя вилкой пряные стручки. - Вы можете оказать нам большую услугу, - сказала Толли Мьюн. - Продайте нам "Ковчег", Таф. Это единственный выход. Вы это знаете. И я это знаю. Назовите цену. Я взываю к вашей нравственности, черт возьми! Продайте, и вы спасете миллионы жизней - может быть, миллиарды. Вы станете не только богачом, но и героем. Если хотите, мы даже назовем вашим именем свою паршивую планету! - Мысль интересная, - заметил Таф. - И все же, каким бы ни было мое тщеславие, боюсь, что вы переоцениваете возможности бывшего Инженерно-Экологического Корпуса. В любом случае, "Ковчег" не продается, как я уже сообщал вам. Может быть, я осмелюсь предположить простое решение ваших трудностей? Если оно окажется действенным, я был бы рад позволить вам назвать моим именем город или малый астероид. Толли Мьюн рассмеялась и отпила приличный глоток пива: - Продолжайте, Таф. Говорите. Расскажите мне об этом простом, банальном решении. - Нужно провести целый ряд мероприятий. Ядром этой концепции является контроль за численностью населения, осуществляемый при помощи биохимических или механических противозачаточных средств, полового воздержания и юридических ограничений. Механизмы могут быть разными, но конечный результат должен быть один. С'атлэмцы должны размножаться несколько медленнее. - Это невозможно, - сказала Толли Мьюн. - Едва ли, - возразил Таф. - Другие миры, гораздо старше С'атлэма, этого добились. - Это ничего не значит, - сказала Толли Мьюн. Она сделала резкое движение своей кружкой и пиво пролилось на стол. Она не обратила на это внимания. - Вы не оригинальны, Таф. Эта идея отнюдь не нова. У нас даже есть политическая фракция, которая отстаивает ее уже сотни лет. Нулевики - так мы их зовем. Они хотят свести рост населения к нулю. Кажется, их поддерживает семь... ну, восемь процентов с'атлэмцев. - Массовый голод, несомненно, увеличит число приверженцев этой идеи, - заметил Таф, поднося ко рту вилку с пюре. Паника одобрительно мяукнула. - Тогда будет уже поздно, и вы, черт возьми, это прекрасно знаете. Проблема в том, что там, внизу, массы людей не верят, что им грозит голод, сколько бы они ни слышали зловещих прогнозов. Это мы и раньше слыхали, говорят они, и черт меня побери, если они не правы. Еще их бабушкам и прадедушкам грозили, что вот-вот наступит голод. Но раньше на С'атлэме всегда удавалось отложить катастрофу на следующее поколение. Они всегда находили решение. Большинство горожан уверены, что они и впредь всегда его найдут. - Такие решения, о которых вы говорите, по своей природе всего лишь временные меры, - сказал Хэвиланд Таф. - Это очевидно. Единственно верное решение проблемы - это контроль за численностью населения. - Вы нас не понимаете, Таф. Ограничение рождаемости - это просто проклятие для большинства с'атлэмцев. Его никогда не поддержит такое количество людей, чтобы с ними пришлось считаться - и если они и согласятся с этой идеей, то уж не для того, чтобы избежать какой-то идиотской нереальной катастрофы, в которую все равно никто не верит. Несколько особенно глупых и особенно наивных политиков пытались это сделать - их тут же облили грязью, заклеймили как безнравственных сторонников антижизни. - Понятно, - сказал Хэвиланд Таф. - А вы, Начальник порта Мьюн, тоже человек сильных религиозных убеждений? Она нахмурилась и отпила глоток пива. - Да нет, черт возьми. Кажется, я агностик. Не знаю, я не очень-то об этом задумывалась. Но я тоже за нулевой вариант, хотя внизу я бы никогда в этом не призналась. Многие "паучки" - нулевики. В маленькой замкнутой системе, такой как наш порт, последствия неограниченного размножения быстро становятся очевидными и неприятными. Внизу это не так заметно. А церковь... вам известно о Церкви Эволюционирующей Жизни? - Недавно я получил общее представление о ее заповедях, - ответил Таф. - С'атлэм колонизовали старейшины Церкви Эволюционирующей Жизни, - пояснила Толли Мьюн. - Они бежали от религиозного преследования на Таре. А преследовали их потому, что они размножались с такой скоростью, что грозили занять всю планету, что не особенно нравилось тарцам. - Вполне понятное чувство, - вставил Таф. - То же самое погубило и программу колонизации, которую несколько веков назад предприняли экспансионисты. Церковь - ну, она учит, что назначение жизни - заполнять Вселенную, что жизнь - абсолютное добро. Антижизнь - энтропия - абсолютное зло. Считается, что между жизнью и антижизнью существует что-то вроде соревнования, борьбы. Мы должны эволюционировать, учит Церковь, через все более высокие и высокие ступени чувственности и гениальности стать подобными богам и успеть предотвратить тепловую гибель Вселенной. Поскольку эволюция происходит посредством биологического механизма размножения, мы должны размножаться, должны обогащать свой генофонд, должны сеять наше семя на других звездах. Ограничивать рождаемость... это значит вмешиваться в переход к следующей ступени эволюции человечества, не дать родиться гению, будущему богу, носителю одной мутантной хромосомы, которая могла бы вывести человечество на следующую высшую ступеньку лестницы. - Кажется, я уловил суть символа веры. - Мы свободные люди, Таф, - продолжала Толли Мьюн. - Разные религии, свобода выбора и все такое. У нас есть эриканеры, старохристиане, Дети Мечтателя. У нас есть бастионы Стального Ангела, общины Мелдера, все, что хотите. Но больше восьмидесяти процентов населения все же принадлежат к Церкви Эволюционирующей Жизни, и их вера сейчас сильнее, чем когда-либо раньше. Они смотрят вокруг и видят все плоды учения церкви. Когда у вас миллиарды людей, у вас есть миллионы гениев и есть стимул, который создают яростное оплодотворение, жестокая конкуренция, невероятная нужда. Так что неудивительно, черт возьми, что С'атлэм достиг поразительного уровня технического развития. Они видят свои города, свой лифт, видят людей, которые приезжают к нам учиться с сотни планет, видят, как мы затмеваем все соседние миры. Они не видят катастрофы, а лидеры церкви говорят, что все будет хорошо, так какого же черта они должны воздерживаться?! Она с силой хлопнула ладонью по столу, обернулась к официантам. - Эй, там! - крикнула она. - Еще пива. И побыстрей! Она снова повернулась к Тафу: - Так что не нужно мне ваших наивных предложений. В нашей ситуации контроль за рождаемостью совершенно неприемлем. Это невозможно. Вы это понимаете, Таф? - В моих интеллектуальных способностях можете не сомневаться, - сказал Хэвиланд Таф. Он гладил Панику, которая, наевшись ветчины, устроилась у него на коленях. - Тяжелое положение с'атлэмцев тронуло мое сердце. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы облегчить ваши страдания. - Значит, вы продадите "Ковчег"? - резко спросила она. - Это необоснованное предположение, - ответил Таф. - И все же, прежде чем улететь на другие планеты, я, конечно, сделаю все, что смогу как инженер-эколог. Официанты внесли десерт - большие сине-зеленые желейные фрукты, плавающие в вазочках с густыми взбитыми сливками. Паника понюхала сливки издалека и вспрыгнула на стол, чтобы изучить их поближе. Толли Мьюн покачала головой. - Заберите это, - сказала она, - слишком жирно. Мне просто пива. Таф взглянул на нее и поднял палец. - Минуточку! Не стоит выбрасывать вашу порцию этого восхитительного кушанья. Паника с удовольствием им полакомиться. Начальник порта отпила глоток из новой кружки с темным пивом и нахмурилась. - Мне больше нечего сказать, Таф. У нас кризис. Мы должны получить этот корабль. Это ваш последний шанс. Продадите? Таф посмотрел на не. Паника быстро поглощала десерт. - Моя позиция неизменна. - Ну, тогда извините, - сказала Толли Мьюн. - Я этого не хотела. Она щелкнула пальцами. В возникшей тишине, когда было слышно только, как Паника лакает сливки, этот звук прозвучал, словно выстрел. Рослые предупредительные официанты, стоявшие у прозрачных хрустальных стен, сунули руки под свои аккуратные черные с золотом ливреи и достали нейропистолеты. Таф моргнул, обернулся сначала вправо, потом влево, осмотрев каждого по очереди. Паника в это время добралась до его десерта. - Предательство, - спокойно сказал он. - Я разочарован. Вы воспользовались моей доверчивостью и добродушием. - Вы сами меня заставил