двое сходили с помоста, здравицы тану звучали громче, людские - тише, ропот фирвулагов стал еще более язвительным. - Глава Гильдии Принудителей лорд Себи Гомнол! Шум толпы резко оборвался. Сверкая доспехами, с трона поднялся Тагдал. - Поскольку наш любимый сын Себи Гомнол призван в объятия Таны, объявляем пост главы Гильдии Принудителей вакантным и призываем претендентов на его замещение показать свою силу! Сапфировый титан Имидол взобрался на помост под радостные приветствия тану. За ним вышла еще одна высокая фигура; голубые доспехи и шлем были закутаны в плащ и капюшон из темно-бронзовой парчи. Маршал Спорта откашлялся. - Великий король и отец! Благородное воинство тану! Перед вами кандидат лорд Имидол... Крики, рукоплескания. - А также изгнанник Лейр, предшественник Себи Гомнола на посту главы Гильдии Принудителей! Под единый вздох толпы бронзовая накидка была отброшена. И низложенный лорд Принудитель предстал во всем великолепии рядом со своим грозным юным соперником. Тагдал долго молчал. Конечно, он чувствовал, что носится в воздухе. Тысячи лет назад другой низложенный, изгнанный повелитель дерзнул вновь заявить свои права, так что прецедент уже имелся. Наконец король обратился к кандидатам: - Продемонстрируете ли вы свою силу здесь или сразитесь на поединке? По праву рыцаря Высокого Стола ему ответил Имидол: - Мы будет сражаться в смертном бою в тот момент Главного Турнира, какой укажет Богиня. Раздались жидкие аплодисменты тану, в то время как фирвулаги завопили и засвистели при виде явного замешательства врага. Принудители в голубых доспехах сошли со сцены. - Глава Гильдии Творцов Властелин Ремесел Алутейн! Старый толстяк в расшитом кафтане выступил вперед, и Маршал стал выкликать желающих бросить вызов. В воцарившейся тишине слышались хриплые крики чаек. Легкий восточный бриз вздувал серебристые волосы Алутейна и длинные усы, свисавшие с окаменевшего лица. Он глянул через головы толпы, словно бы созерцая бледную лагуну, пока еще безобидно подступавшую к Серебристо-Белой равнине. - Я вызываю его, - сказала Мерси. Толпа расступилась перед ней. Она вышла и повернулась лицом к Алутейну; на ней были облегающие парадные доспехи тонкой выделки из серебристого стекла, инкрустированного изумрудами. Голова Мерси была непокрыта, лишь узенькая изумрудная диадема венчала развевающуюся золотистую гриву. - Великий Властитель! Лорд Творец! Благородные рыцари! - выкрикнул Маршал. - Перед вами кандидат Мерси-Розмар, леди Гории, супруга Ноданна Стратега. - Демонстрация или поединок? - спросил Тагдал. - Демонстрация, - заявил Властелин Ремесел. - Пусть принесут Крааль. Обслуживающий персонал Гильдии Творцов поставил между Мерси и Алутейном ритуальный котел. Толпа фирвулагов, не в силах сдержать любопытство, придвинулась поближе к платформе и лихорадочно, в нарастающем ритме, жужжала, делая странные тональные паузы. Звенела стеклянная цепь, безуспешно пытаясь восстановить порядок. Наконец Мерси дали возможность высказаться: - Я, Мерси-Розмар, призываю лорда Алутейна на ваших глазах разрушить мое творение. Юная нимфа и старый фавн скрестили взгляды поверх огромного котла. Легкое радужное сияние заструилось из обтянутых перчатками пальцев Мерси. В ответ из ладоней Властелина Ремесел потекла чернота, окутавшая не только разноцветную дугу Мерси, но и весь котел. У зрителей тану вырвался торжествующий клич. Люди в торквесах и фирвулаги разочарованно заверещали. Чернильная амеба достигла края платформы в опасной близости от фирвулагов, и мрамор зашипел, задымился, точно под воздействием экзоплазматической кислоты. Маленький народ разом отпрянул; психокинетики приняли оборонительную стойку. Алутейн засмеялся. Но что-то вдруг сверкнуло среди темной массы, словно редкостная зеленоватая звезда, прорезающая угольную туманность. Чернота рассеялась. В клубах пара над растворяющимся мрамором помоста все вновь увидели Мерси. Улыбка ее стала еще лучезарнее. Радужный вихрь устремился в недра Крааля, и оттуда полетели искры и звон. Черная волна отхлынула, угрожая своему создателю. Властелин Ремесел вскрикнул. Здоровенный молот угрожающе навис над Мерси и Краалем. Но и это творение Алутейна оказалось бессильным. Разноцветный торнадо Мерси, вчетверо превышающий рост самого высокого тану, вставал из котла. От него полетели такие же радужные сгустки. Алутейн ловил их огромной черной сетью, бомбил психоэнергетическими разрядами, загоняя обратно в котел или пытаясь обрушить на женщину. Но радуга ускользала от него и все ширилась, набирала силу, нависая над толпой... На тану, фирвулагов, людей посыпалась манна, дождь ярких пузырей; их ловили, вскрикивали, находя внутри леденцы, охлажденные фрукты, маленькие восхитительные пирожные и прочие яства, как из рога изобилия сыпавшиеся на голодных ликующих зрителей всех трех рас. - Сланшл, Розмар! Сланшл, благородная леди Творец! Сланшл! Она стояла, опустив очи долу, полностью восстановив попорченный помост и одной серебряной рукой держась за край пустого котла. А толпа не унималась: ведь никогда прежде ни один творец не предъявил публике осязаемую органическую материю, которая и не думала исчезать. Астральные закуски Мерси были далеко не иллюзорны, это могли засвидетельствовать желудки тысяч зрителей! Поэтому талант неофитки был встречен восторженно не только в силу его новизны, но и в силу практической ценности. - Поручаю лорду Велтейну отстоять честь нашей Гильдии на Великой Битве! - высоким чистым голосом воскликнула Мерси. Тану устроили такой тарарам, улюлюкая отверженному лорду Творцу, что лишь немногие услышали вторую часть речи Розмар: - Призываю Алутейна, бывшего главу Гильдии Творцов, выбрать между изгнанием из нашего благородного общества и закланием во славу нашей милосердной Богини. - Заклание! - гордо ответил Алутейн. Но от него уже все отвернулись, и он без эскорта проследовал к Великой Реторте и присоединился к ожидающим внутри приговоренным. Вперед вышла Мейвар - Создательница Королей. Ей никто не бросил вызова как главе Гильдии Экстрасенсов, более того - никто не удивился, когда она назначила Эйкена во главе борцов Гильдии, кроме разве наместницы от потомства Риганоны. Наконец Верховный Властитель Тагдал провозгласил Ноданна Стратегом тану, и на этом манифестация закончилась. С последним громовым приветствием толпа разбрелась по двум палаточным городкам, выросшим по обе стороны равнины. Остаток дня и часть ночи они проведут в пиршествах и развлечениях, пока рассвет не возвестит новый, третий день Великой Битвы - открытую схватку древней войны. В каких-нибудь восьмистах километрах к западу от Серебристо-Белой равнины пауки, скорпионы и муравьи, обитатели Альборанского бассейна, миллионами захлебнулись в воде. Маленькие летучие хищники, такие, как осы и мухи, прожили дольше, улепетывая от подступающей соленой воды до тех пор, пока ночная влага не пропитала крылышки и не погрузила бедных насекомых в бушующую пучину. 7 До рассвета оставались минуты. Противоборствующие армии выстроились друг против друга в полной боевой готовности. Превосходящие числом фирвулаги, как всегда, пешие, танцевали и подпрыгивали, сбившись в беспорядочные кучки вокруг своих капитанов, и напоминали стаи черных броненосцев. Таинственные штандарты с фестонами из позолоченных черепов трепетали на ветру, словно бросая вызов врагу, ибо победа в Битве определялась по числу захваченных знамен и слетевших голов. Маленький народ вооружился сверкающими мечами, остроконечными дубинками, цепями и алебардами самых причудливых форм. У фирвулагов не было луков, стрел и метательного оружия: оно, как и боевые халикотерии, противоречило их воинским традициям. У многих, правда, имелись копья, но фирвулаги не столько метали их, сколько пронзали уже поверженного противника, потому копья в прошлом не наносили большого ущерба иноходцам и тяжело вооруженным всадникам. Немногие фирвулаги в преддверии Турнира сумели удержаться от ткачества иллюзий. Призрачный крылатый змей взмыл над когортой, возглавляемой Карбри Дракононодобным. На другом конце поля зловонный взрыв сопутствовал появлению чудовищного циклопа, расплескивающего соль и гной под непристойные протесты товарищей по оружию. Возле берега катилась бесформенная зеленовато-желтая студенистая масса, изрыгая безумные вопли. Силы тану встретили эту свалку с гордым и невозмутимым достоинством. В первых рядах стояли отряды кавалерии - серые, вооруженные луками, копьями, мечами, в бронзовых и стеклянных доспехах, с развевающимися плюмажами на шлемах, послушные умственным командам офицеров в золотых торквесах. За ними тянулись эскадроны пяти метапсихических Гильдий: как иноходцы, так и всадники ослепляли всех фосфоресцентным сиянием своих лат. Принудители и психокинетики составляли самый многочисленный отряд, творцов было поменьше, экстрасенсов и целителей - еще меньше, поскольку основная часть их на этом этапе Великой Битвы выполняла обслуживающие функции. За Гильдиями следовали контингенты из различных городов - у каждого свой прославленный чемпион и свое знамя, которое ни в коем случае нельзя уступать врагу. Позже, когда Битва разгорится вовсю, как региональная, так и гильдийная сегрегация будет забыта, и бойцы станут стекаться под знамена самых отважных, самых ловких, умеющих не только нападать, но и обороняться. Небо над Большой лагуной отливало золотом. Едва показался нимб солнца, от него полилось ярко-зеленое сияние, лишь секунд через двадцать сменившееся белым. - Знак! Знак! - завизжала орда фирвулагов и бросилась вперед. От топота обсидиановых ног зазвенели, задрожали соляные пустоши. Тану ожидали врага, вытянувшись полукругом, высоко подняв знамена и удерживая в узде иноходцев. Солнце набирало силу. Ноданн Стратег взлетел на своем закованном в латы скакуне и сверкнул перед противником, будто солнечный диск. Умственному кличу вторил громовой голос на древнем языке тану: - На бардито! Стеклянные трубы в руках у воительниц заблестели. Семь тысяч усыпанных каменьями щитов зазвонили, словно колокола, когда в них ударили плашмя стеклянные мечи. Дикие вопли фирвулагов перекрыл подхваченный рыцарями тану и их человеческими союзниками клич: - На бардито! На бардито тайнел о погеконе! (Вперед, бойцы Многоцветной Земли!) Два войска схлестнулись, и началась трехдневная схватка умов и оружия. Имеющие уши да услышат гром Битвы высоко на склоне Горы Героев. - В этом году все будет по-другому, - посулил Шарн-Мес Пейлолу. Стратег фирвулагов в обличье черной шестиногой выдры с горящими клыками и когтями не отозвался; только опал размером с обеденную тарелку, прикрывающий его глаз, излучал недоверие. Ну конечно, он же не был в Финии! Молодой и старый генералы, окруженные адъютантами, из-под маски своих иллюзий смотрели, как разворачиваются первые стычки. Но спустя час даже Пейлол вынужден был признать, что маленький народ держится на удивление отважно - словно бы новая, живая струя влилась в его кровь. Победа над Финией не только подняла боевой дух фирвулагов, но и заразила их новыми идеями. Шарн в обличье трехметрового скорпиона-альбиноса, весь прозрачно-восковой, со светящимися в полостях внутренними органами, мысленно указал на приближающихся всадников. "Гляди, Стратег! Никаких больше тактических отступлений! Смотри, что сейчас будет!" Эскадрон серых летел быстрее ветра на отряд из шестидесяти с лишним фирвулагов, а те, видимо, приготовились, по обыкновению упрямо и безнадежно, стоять до конца. Однако за секунду до того, как копыта втоптали в землю черные щиты, пехота вдруг рассыпалась и пошла пороть ножами незащищенные животы иноходцев и перерубать топорами уязвимые коленные сухожилия. - Будь я проклят! - вскричал Пейлол. Серая конница была вмиг опрокинута. Смертельно раненные животные сбрасывали всадников, отчаянно ржали и валились наземь с выпущенными кишками. У тану оставалась в резерве людская пехота, но маленький народ числом одерживал перевес в рукопашном бою, хотя серые были подчас физически сильнее и повиновались умственным приказам знаменосцев драться, не щадя жизни. Призрачные видения и прочая дьявольская нечисть то и дело врезались в гущу схватки. Воздух сотрясался от умственной пальбы. Офицер в золотом торквесе и голубых доспехах принудителя ухитрился свалить полдюжины фирвулагов, пока его не накрыла груда тел. Какие бы чудеса храбрости ни показывали тану, за фирвулагами оставалось явное превосходство. - А эта задумка с конницей не так уж плоха, - признал Пейлол. - Мы переняли ее у людей в Финии, - пояснил Шарн. - Один ремесленник из первобытных сказал, что такая тактика в традициях его этнической группы... А подсекать сухожилия предложила их монахиня - ты только представь! Она видела, как Моригель таким манером порешила Эпону. - Моригель? Ворон? А-а, женщина-монстр, Фелиция! - Пейлол тряхнул страшной хищной головой. - Благодарение Тэ, она сошла со сцены. Ходят слухи, что вырвалась из объятий красавца Кулла и улетела на большом шаре, наполненном горячей кровью. Ох уж эти дешевые эффекты! Пускай бы только подольше оставалась там, куда ее черт унес. Фирвулаги уже нацепили на пики тридцать отсеченных голов. Одну, в шлеме из голубого стекла с золотистым плюмажем, насадили на штандарт ее владельца. Забрало шлема было открыто, и мертвые глаза с легким удивлением уставились на перепачканное кровью голубое знамя. Группа фирвулагов подбежала к командующему. - Что скажешь, Стратег? - рявкнул карлик, приплясывая вокруг Пейлола. - Яви нам свое искусство, как в старые добрые времена! - Спасибо, братцы, не подкачали! - прохрипела ужасающая выдра, проглотив ком в горле. - Я горжусь вами! Пейлол сдвинул опаловый заслон с левого глаза и пронзил взглядом сразу несколько голов. Черепа сорвались, закружились, словно метеоры, над пиками воинов, затем упали наземь, сложившись пирамидой, на верху которой красовалась посрамленная эмблема. Каждый из черепов был облит золотом и представлял собой готовый трофей. - Слитсал, Пейлол! - взревели фирвулаги и, размахивая оружием, бросились искать новой встречи с врагом. Меж двух карликовых трупов лежал человек и притворялся мертвым в надежде, что ему удастся продержаться до заката, а потом улизнуть. С превеликой осторожностью Раймо Хаккинен пощупал свой задранный кверху крестец. Стеклянная рукавица со звоном наткнулась на юбочку из набедренников, прикрывавшую его тыл. Черт! Дырявая башка! Нет у него заднего кармана. И его доброй фляжки "Демерары" с Гудзонова залива давно след простыл. Даже воды не напьешься. Нечем утолить жажду, ежели, конечно, ты не вампир! Из прорези стеклянного розового забрала донесся всхлип. Но в грохоте кипевшей вокруг Битвы никто этого не услышал. Ясное дело, они его принудили. Хохочущие танусские гиены утащили его с банкета, раздели до нитки и подобрали для его исхудалого тела подходящую психокинетическую сбрую. Серый лакей фыркал, натягивая на него исподнее: сперва хлопковую нательную рубаху и подштанники, затем прекрасно скроенный комбинезон из плотной газовой ткани, укрепленной плексигласовыми шариками размером с горошину, - хорошая штука, воздушная, непробиваемая, и весит всего несколько граммов. Шесть танусок сами обрядили его в доспехи из розово-золотистого стекла и наказали храбро сражаться и заслужить себе славу на Серебристо-Белой равнине. После чего он с непокрытой головой принужден был опуститься на одно колено, принять из их рук меч из розового небьющегося стекла и по очереди ублажить дам единственно доступным при таком облачении способом. Пройдя через подобное унижение, "лорд Раймо" (как они ласково его называли) дал нахлобучить на себя великолепный шлем с козырьком, чем-то напоминающий зюйдвестку, вложил меч в болтающиеся сбоку ножны и, подталкиваемый в спину, поплелся к взнузданному иноходцу, который, судя по всему, так и рвался в бой. Попона на нем была выкрашена в ядовитый цвет фуксии с канареечными, вышитыми конским волосом узорами (пародия на геральдические цвета Гильдии). Не успел Раймо и глазом моргнуть, как очутился в седле и огромный скакун взял с места в карьер, так что бедолага едва не шмякнулся оземь и не отшиб свой чайник. Но чудом ему удалось удержаться в седле, и в награду цепочки наслаждения отозвались шестью раздельными чмоканьями. По освещенной факелами и украшенной знаменами улице, среди разряженных воинов и болельщиков, Раймо доехал до Серебристо-Белой равнины. Занимался серый рассвет. Дамы негромко и мелодично наигрывали на струнах его души, приводя в состояние эйфории. Но едва он достиг арены, из торквеса грянула бурная эпиталама и адреналин, впрыснутый в сердце, наполнил его дикой злобой против врагов-фирвулагов, чьи полки маячили в предрассветных сумерках. Дрожа от азарта, Раймо влился в батальон серебряных психокинетиков. Но войско целый час провело в ожидании. Оставшись без внимания дам, Раймо растерял весь боевой пыл, и в мозгу его восторжествовали остатки разума. Он очень скоро обнаружил, что за ним не следят, никто его больше не принуждает: видно, ведьмы забыли передать контроль над своей человеческой игрушкой Кугалу, Фиану либо еще кому-нибудь из офицеров. Когда прозвучал сигнал "к бою", он сорвался с места, размахивая мечом и вопя в два голоса, но изнутри младенческий ум был холоден и одержим страхом. Сперва его спас халикотерий. Хорошо обученное, хотя и норовистое животное довольно успешно уворачивалось от коварных фирвулагов и наконец вынесло его в арьергард пехоты. К тому времени атмосфера уже пропиталась пылью и миражами, и никто из соратников не обратил на него внимания. Настал момент подумать о бегстве. Раймо боязливо озирался, нахлестывая мечом воздух и прикрываясь щитом от чудовищных порождений дьявола, колеблющихся в лучах солнца. Он метался среди кошмарной сумятицы; бойцы обеих армий появлялись перед ним и исчезали, словно на экране проектора. Лишь один аспект войны в какой-то мере сохранял приметы реальности - безголовые тела людей, тану, фирвулагов и животные, обильно удобряющие землю густой алой кровью и дымящимся навозом. Один раз он приподнял забрало своего шлема и очень аккуратно, дабы не испугать халика, сблевал. Высокорослое животное пробиралось среди трупов, а он потихоньку направлял его к белому туманному диску восходящего над лагуной солнца. Там, на побережье, ему, может быть, удастся завладеть судном фирвулагов и найти в своем основательно потрепанном психокинетическом потенциале хоть несколько ватт, чтобы прорваться к острову Керсик. Ну хоть немного везения! Господи! Разве он не заслужил этого после стольких адских мук? Надо же, как наскакивают, проклятые коротышки! Держись, милый, держись! Халик держался стойко. А фирвулаги, по счастью, не пускали стрелы и дротики, лишь орудовали копьями, потому он за своим щитом, в высоком седле, чувствовал себя довольно уверенно... До тех пор, пока гигантский фиолетовый паук не выплыл из тумана и не забрался к нему на спину. Одна из лап пролезла под пластину, прикрывающую круп халика со стороны хвоста. Животное испустило душераздирающий вопль и ткнулось мордой в пыль, пронзенное длинным лезвием. Раймо вылетел из седла и приземлился со звуком разбитого ксилофона. Он увидел, как паук, пошатнувшись, растворился, а вместо него вокруг бывшего лесоруба запрыгал, завизжал фальцетом фирвулаг в заляпанной кровью кирасе - точь-в-точь сварливый гном из диснеевского шедевра. - Ага, попался! Попался! - ликовал фирвулаг, размахивая у него перед носом черным, остро заточенным ножом. - На помощь! - заголосил Раймо и приготовился дать деру. Но перед ним бился в предсмертных судорогах халик, не давая ему прохода мелькающими ногами. "Помогитепомогитепомогитепомогите!" "О силы небесные, дровосек! Ты ли это?" "Эйк! Эйк, ради Христа!" К нему откуда-то протянулся пыльный луч, словно от карманного фонарика: безобидно скользнул по розовым доспехам, а когда перекинулся на фирвулага, то как-то сконцентрировался. Конечности карлика судорожно дернулись, обсидиановый нож отлетел в сторону. Оранжево-желтый луч лизнул тело гуманоида, расплавил кирасу, и на теле остался страшный ожог. Фирвулаг пронзительно визжал. Из тумана послышался удовлетворенный голос: - Недурно сработано. - И астральный луч уперся прямо в разверстую пасть карлика. Последовал негромкий взрыв; за ним распространилось зловоние. - Да открой гляделки-то, дровосек. Твой сиятельный рыцарь пришел к тебе на помощь. Все еще оглушенный, Раймо трясущимися пальцами приподнял забрало. Огромный черный иноходец в золотых латах добродушно глядел на него из-под золотого султана. А еще во лбу его торчал граненый аметистовый шип, как у единорога. В седле восседала миниатюрная сверкающая фигурка, казалось, излучавшая неудержимую силу. Ни оружия, ни щита Раймо не разглядел, в руке у человечка было фиолетовое знамя с эмблемой, показывающей фигу миру изгнания. Черный плащ с фиолетовой каймой во всем незапятнанном блеске прикрывал подбитые золотом доспехи Эйкена Драма. Он усмехнулся и, не шевельнув пальцем, поднял Раймо на ноги. - Ну вот, дровосек. Ты опять как новенький. Ступай обратно в ад, свидимся позже! - Погоди... - взмолился бывший лесоруб. Но Сиятельного уже и след простыл. Шум битвы сгущался вместе с облаками дыма и пыли. С минуты на минуту он вновь попадет в какую-нибудь передрягу. Раймо, пошарив вокруг, нашел свой меч. Обогнув издыхающего иноходца и жуткую массу, в которую превратился карлик, он поспешил в противоположную от психокреативных взрывов сторону, подальше от бряцания стекла и бронзы, от хора человеческих и нечеловеческих воплей, наполнивших его слух и ум. Но, сделав несколько шагов, застыл на месте: ничего не видно, куда ж идти? - Что делать, что делать? - скулил он. Продержись до заката, посоветовал ему внутренний голос, у тебя будет по меньшей мере три часа, пока поле очищают от трупов и раненых. Легко сказать - продержись! Тут и спрятаться-то негде... Он споткнулся о тела двух обезглавленных фирвулагов и сказал себе: дальше бежать бессмысленно. Ты знаешь, что тебе не найти на равнине ни одного естественного укрытия - так почему бы и нет?.. Он повалился наземь и заполз под черные раскинутые конечности. Затем, как учил Эйкен, когда бабы чуть не свели его с ума, загнал свой ум в маленький спасительный закуток. Если кто-нибудь не направит на него прожектор мысли, то он спасен. Весь в предвкушении блаженного отдыха, почти не чувствуя боли, Раймо Хаккинен стал ждать. Солнце поднялось высоко, опалило зноем Серебристо-Белую равнину, и раскаленные воздушные потоки подняли завесу пыли к небу. Военные действия возобновились. Героических деяний насчитывалось немало в обоих станах, но серых рекрутов косила новая тактика маленького народа, что было чревато большими опасностями для воинства тану. Раймо лежал неподвижно, хотя подчас схватки разгорались буквально в нескольких метрах от него. Его мучили жара и жажда, затекли руки и ноги. Тучи мух устроили кровавое пиршество в мертвой плоти фирвулагов, несколько насекомых заползло и ему под шлем. Опомнившись от потрясения, он пустил в ход свой психокинез и раздавил их о забрало. Время от времени он погружался в тяжелую дрему. Желтые и розовые перья на его шлеме создавали относительную тень, но Раймо все равно кипел в замкнутой раковине из розового стекла. Наконец закатное солнце окрасило гребень Авена в кровавый цвет и скрылось. Один-единственный горн вывел серебряную ноту, которая эхом прокатилась в усталом мозгу. Шум Битвы стихал. Повеяло блаженной прохладой. Войска удалились на короткий отдых. Теперь уж скоро, подумал Раймо. Как только стемнеет. Он не спал, но ни разу не позволил себе пошевелиться. Его укрытие, как на грех, оказалось в опасной близости от палаточного лагеря тану. Целители и ясновидцы высыпали на Серебристо-Белую равнину с миссией милосердия. Да и военачальники не дремали: поменяв коней, выезжали оценивать результаты дневной баталии. Не дай Бог, кто-нибудь его заметит!.. Он изо всех сил сдерживал мысли, снова углубившись в маленький черепной закуток. "Я мертв, оставьте меня в мертвых, я покойник, не обращайте внимания, проходите, проходите!" - Может, все-таки не совсем покойник? - прозвенел в ушах голос, но Раймо не открыл глаз. Смех. - Вставай, брат-психокинетик. Не так уж и тяжело ты ранен. Тела фирвулагов - спасительное прикрытие - сползли с него. Он по-пластунски заскользил по солончакам, но кто-то ухватил его за голову, заставил выглянуть из-под забрала. Две тануски - одна в фиолетовом, другая в красно-серебряном. А за ними двое дюжих голошеих с носилками. Рядом, как безголовые манекены, лежали фирвулаги. - Да он вовсе не ранен, сестра, - сказала ясновидящая. Ее глубокие глаза зловеще сверкали из-под фиолетового капюшонах. - И верно, - подтвердила целительница. - Ум тоже не тронут врагом. Он симулянт. Дезертир! Охваченный ужасом, Раймо поднялся на ноги. Занемевшие ноги отказывались держать его. Он пошатнулся, и с обеих сторон его подхватили умы обеих дам. Он вытянулся и застыл неподвижно, точно статуя в розовых, забрызганных чужой кровью доспехах. - Знаешь, что бывает за трусость, первобытный? - спросила ясновидящая. - Да, высокочтимая леди, - поневоле ответил Раймо. - Тогда ступай туда, где твое место! Он опустил голову и понуро поплелся через поле к Великой Реторте. На семьсот километров западнее вытянулось на склоне Альборана тело юного плезиозавра. Не ведая об опасности, он охотился на тунца в водах Атлантики. А сами тунцы гонялись за головоногими, а головоногие преследовали стаю серебристых сардинок, которые в свою очередь нацелились на микроскопические организмы океанского планктона. Нежданная волна подхватила больших и малых тварей и всосала в Гибралтарский рифт. В течение адской четверти часа все они кружились в водовороте, увлекаемые к гигантскому водопаду. Изящную шею юного плезиозавра сломал пенистый вал нового Средиземного моря. Он умер мгновенно. Разбитые, разорванные о зубья подводных скал тунцы протянули ненамного дольше головоногих. Благодаря малым размерам сардинки ухитрились скатиться по водяной горе без физических повреждений. Немного опомнившись, они уже хотели вернуться к прежнему образу жизни, но в омут Альборанского бассейна нанесло столько ила, что крохотные тельца увязли, и рыбешки задохнулись. Из всех живых существ, волею судеб попавших в новорожденный пролив, уцелел только планктон. Плезиозавра выбросило на склон вулкана, что прежде высился шестисотметровой громадой над прилегающим бассейном. Чайки и стервятники лакомились мертвечиной до тех пор, пока море не отобрало у них добычу и не понесло на восток в туманной мгле. 8 Ноданн с Имидолом, Кугалом и Куллукетом летал над опустевшим полем битвы, обозревая печальные последствия первого раунда Главного Турнира. Всходила почти полная луна, тускло поблескивали звезды. Стараясь сохранить душевное равновесие, четверо братьев приглушили метапсихический огонь и двигались по небу, точно призраки. Медики фирвулагов со светлячками в руках копошились в грудах темных тел. В их лагере ярко горели костры - знак вечерней трапезы. Под аккомпанемент барабанов маленький народ распевал залихватскую песню. - Такой я вроде не слыхал, - заметил Имидол. - Их боевая песня, - кисло отозвался Кугал. - Они пели ее еще в те времена, когда ты цеплялся за мамкину юбку и подчинял своей воле божьих коровок. Собственно, это даже не песня, а победная лэ. Будем надеяться, что она преждевременна. - Но как они вообще отважились ее запеть?! - Лицо Куллукета исказилось от гнева. - Мы им даже по числу знамен не уступаем, - подхватил Имидол. - Велтейн, конечно, сел в лужу, но Селадейр Афалийский вполне может возглавить батальон творцов. - То, что от него осталось, - уточнил Кугал. Стратег до сих пор хранил молчание. Он спустился чуть ниже, к площадке, где мелькали красные и фиолетовые балахоны сестер милосердия. - Велтейн сам виноват - недооценил Пейлола, - произнес он наконец. - Ведь уже был научен горьким опытом. И не надо принижать значение катастрофы, младший брат. Ряды творцов поредели, от них осталась в лучшем случае одна четверть... А Селадейр... он не из потомства. Куллукет проговорил каким-то слишком уж нейтральным тоном: - Так ведь то была твоя идея... Ты велел Мерси объявить Вела вторым творцом. Вспомни, я не раз указывал тебе на его примиренческие взгляды. - А теперь, - язвительно отметил Кугал, - наш покойный брат из Финии своими налитыми золотом гляделками обозревает фирвулагские пирушки! - Впереди еще два раунда, - заявил оптимист Имидол. - Фиаско с кавалерией серых - простая случайность. Мы наверстаем, вот увидите. - Реабилитационные павильоны переполнены, - предупредил Куллукет. - Я это учел, - отрезал Ноданн. - Тяжелораненые тану и золотые люди будут переправлены в Гильдию Корректоров, чтобы полевые врачи могли заняться годными к строевой. И еще одно новшество. Куллукет, вызови на связь лорда Целителя и проинструктируй его, чтобы лучших серых бойцов помещали в Кожу. А небоеспособные тану пусть подождут. В разгар Битвы мы не можем тратить время на славных немощных ветеранов. - Ну ты даешь, братец! - воскликнул Кугал. - Отец не простит тебе такого нарушения древних обычаев! Но Стратег был непреклонен. - Пришло время пересмотреть кое-какие обычаи. У нас немало забот, помимо уязвленной гордости традиционалистов и даже чести короля. Я признаю, что ошибся, назначив Велтейна на командный пост. Меня тронула его скорбь, кроме того, многие одобрили это назначение. - Селадейр хороший вожак, хоть и не из потомства, - сказал Кугал. - Но в лице Велтейна мы потеряли верного кандидата в рыцари Высокого Стола и отныне должны будем ох как остерегаться... Это я тебе говорю, младший брат! - Ты что, насчет Лейра? - взревел Имидол. - Я его приложу, дайте срок. А ты, братец, лучше побереги свою психокинетическую задницу! Небо на востоке сделалось густо-фиолетовым. Над стальной гладью лагуны сияла Венера. - Не кипятись, Имидол. Кугал прав, - хмуро бросил Ноданн. - Завтра мы должны быть крайне осмотрительны. Батальоны рассыплются, и фирвулаги наверняка отдадут приказ охотиться на капитанов. Теперь, когда мы лишились стольких творцов и серых, численное превосходство врага ляжет на нас еще более тяжелым бременем. Так что надо полагаться только на умственный перевес. Когда выйдете на поле, не допустите ошибки покойного Велтейна. Знаете, в чем он просчитался? Хотел собрать как можно больше бойцов под свое знамя. И поторопился, применил эффектную, но недальновидную тактику. Позвольте вам напомнить: в наших рядах сражается еще один любитель блефа... причем играет он на высочайшем уровне, делает самые высокие ставки. Четверо братьев еще некоторое время обсуждали тактические и технические аспекты Битвы, пустив коней шагом. Равнину почти расчистили. Мертвых фирвулагов грузили на специальные плетеные понтоны на берегу лагуны, с тем чтобы на обратном пути сбросить в воду. Обезглавленные тела тану и людей складывали штабелями возле Великой Реторты: на исходе Битвы, в момент заклания, их прогонят через этот змеевик. Годами яйца морских креветок и споры мельчайших водорослей ждут дождя. Надежно укрытые соляной коркой на побережье, они уберегают крохотные капельки жизненной силы от жары, засухи, вредных химических реакций в ожидании векового ливня, смывающего весь налет с плиоценовых Кордильер и заполняющего Большое Гнилое болото. Тогда в течение нескольких недель тысячи квадратных километров высохших озер в границах болота и сухое ложе Альборанского бассейна становятся свидетелями бурного всплеска жизни. Морские креветки, водоросли и другие простейшие водные организмы плодятся до тех пор, пока воды не иссякнут, не испарятся, оставив на их месте свежие яички и споры, погребенные под соляными отложениями до нового Шторма Века. Но дождь не начался. Плиоценовое небо в первых числах ноября было чистым, а с горных высот в Средиземноморский бассейн по-прежнему стекала лишь жалкая струйка. Однако же побережье наполнилось водой. Невероятными потоками она поступала неизвестно откуда. Биллионы креветок вылупились из яичек, сожрали водоросли и поспешили отложить новые яички в более хрупкой скорлупе, учитывая увлажненную окружающую среду. Вода была грязнее, чем обычно, и принесла с собой нежелательного конкурента - океанский планктон, что вступил в борьбу с креветками за плавучую зелень и даже начал охотиться на самих ракообразных. Но безмозглые твари не сознавали ни этой агрессии, ни того, что им уже не придется выдерживать долгую засушливую спячку. - Доверьтесь мне! - сказал Эйкен Драм, стоя среди огня, дыма, орущих умов и резни. - Если твой фокус не сработает, - возразила Воительница Бунона, - то Накалави как пить дать тебя приложит. Эйкен взметнул к небу свое дерзкое знамя. - Не боись! Настрой только как следует свои миражи и смотри, чтобы никто из шайки не ринулся на какой-нибудь рыцарский подвиг и не демаскировал засаду. Ты меня слышишь, Тагал, пупсик? - Враги так теснят нас, - сухо отозвался Меченосец, - что я подчинюсь любому, кто сулит надежду или хоть малую передышку. Даже тебе, Эйкен Драм! - Молодчина, брат-принудитель! Гляди в оба! Бывайте! Золотая фигурка на великолепном скакуне растаяла среди клубов фиолетового дыма. - Не отчаивайся, лорд Меченосец, - обратился к Тагалу лорд Дарал из Барделаска. - Эйкен не только отважен, но и умен. У нас вдвое больше трофеев, чем у коротышек, - и все благодаря тому, что мы встали под его знамя. А голову их героя Блеса Четыре Клыка кто добыл? - Не пристало нам прятаться в засадах! - проворчал Тагал. - Это путь к победе, - парировала Бунона. - От вас, старых вояк, одна головная боль!.. Тихо! Из облака пыли, окутавшего шесть потрепанных батальонов тану, донесся низкий звук - разъяренный рев тысячи глоток - и с ним вместе свист, напомнивший человеческим бойцам сигнал исполинской ЭВМ. В одно мгновение все пять сотен рыцарей исчезли, превратились в груды расчлененных трупов, высящихся по обе стороны совершенно свободного коридора шириной примерно в тридцать метров и почти вдесятеро больше длиной. - Иллюзия надежна, - сказал Селадейр. - А теперь готовьсь! В расчищенном коридоре галопом проскакал гиппарион, маленькая, не выше осла, трехпалая лошадь эпохи плиоцена. Он был взнуздан и украшен перьями и попоной в фиолетово-золотой гамме. Стоя у него на спине, размахивал своим фиговым знаменем и смеялся, как безумный, Эйкен Драм. На нем был его золотой костюм с множеством кармашков. Следом мчался легион монстров - фирвулагских крепышей, окутанных самыми чудовищными иллюзиями, какие только можно себе вообразить; их возглавлял высокий призрак кентавра, с которого содрали кожу. Обнаженные мышцы и пазухи, красные и синие кровеносные сосуды сверкали и пульсировали; глазные яблоки выкатились из голого черепа; безгубая пасть с разбитыми клыками была разинута в ужасающем крике. Нукалави Освежеванный, один из первых фирвулагских чемпионов, преследовал маленькую фигурку на гиппарионе, метал ей вслед шаровые молнии, поражавшие какой-то невидимый метапсихический заслон вокруг летящего шута и разрывавшиеся с безобидным треском. - Эге-гей! - вопил Эйкен Драм. Гиппарион вырвался на открытое пространство. Юнец нагнулся, заглянул в проем своих расставленных ног и высунул язык Нукалави, одной рукой держась за поводья, другой сжимая лилипутское знамя. Потом он отбросил полу золотого костюма. Электронный вой Нукалави достиг ста десяти децибелов. Легион фирвулагов с двух сторон обступили трупы. Бунона, Альборан и Блейн подали хором умственную команду: "Вперед!" - Просыпайся, Брайан. Слышишь? Да просыпайся же! Чернота каверны, что поглощала его с ужасающе-сладкой неотвратимостью, стала рассеиваться. Он открыл глаза: над ним стояли Фред и Марио, его тюремщики в серых торквесах. А еще с ними был Крейн; он держал в руке маленькое золотое кадило, распространявшее струйки едкого дыма. - Со мной все в порядке, - сказал Брайан. ("Но скоро тьма снова поглотит меня.") Бездонные глаза гуманоида с плоскими синими зрачками придвинулись совсем близко. - Благодарение Тане, Брайан, мы уж беспокоились за тебя. Добрый старик Крейн заботится о нем. Но отчего _о_н_? Ведь _о_н_а_ же обещала за ним прийти. - Ты проспал трое суток, Брайан. - Ну и что такого? - Да ничего. - Целитель тану ласково улыбнулся. - Надеюсь, что ничего. Но теперь тебе надо встать и приготовиться. Марио и Фредерик помогут тебе одеться как подобает. Пришло время покинуть Гильдию Корректоров. Через час после заката начнется Вторая Передышка. Все воинство тану собирается на чрезвычайный конклав. Тебя вызывают на Серебристо-Белую равнину. Брайан выдавил из себя улыбку. - Еще один парад перед Их Величествами? Думаю, у них в эти дни есть более интересные забавы, чем я и мне подобные. - Тебя вызывает Ноданн. - Крейн вытянул костлявые, унизанные перстнями пальцы и легонько коснулся руки лежащего антрополога. - Ты не носишь торквеса, поэтому я не могу в полной мере выразить тебе свои дружеские чувства, а также не могу исцелить, даже если б мне позволили, даже если б это было возможно. Ты сам не ведаешь, что сотворил и, благодарение Тане, никогда не поймешь. А потому ступай, Брайан, получи свой последний подарок. Прощай! Удивленный взгляд Брайана проводил гуманоида до двери. После ухода Крейна Фред и Марио повели его в роскошную ванную. - Они меня не слушали! - В полной растерянности Тагдал откинулся на спинку трона. Банкетный павильон стал скопищем конфликтующих мыслей и возгласов. Никто уже не соблюдал этикета: тану вспрыгивали на столы, и каждый ораторствовал, перекрикивая другого. Между делом все поглощали героические количества спиртного, спорили и ссорились по одному-единственному поводу: чему или кому приписать заслугу вновь наметившейся победы (тану снова повели в счете). - Напротив, дорогой, по-моему, ты произнес очень милую речь, - разуверила его Нантусвель. - Отставить разногласия, сообща трудиться - что может быть логичнее? Король лишь принужденно рассмеялся и отхлебнул из своего позолоченного черепа-кубка. Затем с ужасом заглянул в утопленные карбункулы глазниц. - Помнишь того парня? Магларна Сморщенную Плоть? Последняя сволочь и дубина во всем фирвулагском племени! Я проткнул ему кишки, после того как мы три часа молотили друг друга на Поединке Героев. Вот была Битва! Никаких тебе ударов из-за угла и прочих грязных трюков. А теперь?.. Противник дерется нечестно, и мы тоже. Если не произойдет чуда, то самый грязный из мошенников станет королем Многоцветной Земли. - Здесь Ноданн, - мягко напомнила ему королева. - Он... привел кое-кого с собой. Король вскинул голову и позволил себе небольшое святотатство. - Я мог бы и дога