триной есть навес. Опустишь его, и все. -- Bordel de dieu! [Черт возьми! (франц.)] Я круто обернулся и напряг ясновидение. Оказалось, аура хорошо мне знакома, только внутри неЕ нет человека. Сколько лет, сколько зим, Роги, промолвил Фамильный Призрак. Я должен был лично убедиться, что ты остановишь свой выбор именно на этом месте. -- Ah, la vache! [Проклятье! (франц.)] И как я сразу не догадался! -- Я с облегчением вздохнул, опершись одной рукой о стену. -- Так это ты посещаешь заведение? Прежний владелец не хотел освобождать, пришлось его малость подтолкнуть, чтобы обеспечить тебе аренду. Иногда нелегко заранее определить, какие именно случаи потребуют моего непосредственного вмешательства. Обзор вероятностных решеток далеко не всеобъемлющ, да и другие мои метафункции поистощились за столько-то лет. -- Стало быть, я должен снять этот дом, хотя он мне не годится. Мои бедные "Красноречивые страницы" пусть прогорают, лишь бы твои прихоти были удовлетворены. Чепуха! Дело твое будет процветать, если ты не станешь гнаться за дешевыми бестселлерами, а сосредоточишься на старой хорошей литературе. От покупателей, готовых заплатить самую высокую цену за твои раритеты, отбоя не будет. Кроме того, можно организовать рассылку книг по почте наложенным платежом... Но как бы там ни было, коммерция совсем не твоя стихия и не твое предназначение. -- Вот спасибо вашей бесовской милости за добрые вести! Мало мне, что на пятом десятке я должен менять профессию, становиться подопытным кроликом у одного племянника и ожидать удара в спину от другого! О Викторе можешь не беспокоиться. У него теперь другие интересы. -- Да? Ну, смотри, как бы он с них не переключился. Я не могу напрямую влиять на Виктора и на кого-либо другого из Ремилардов. Это нарушило бы целостность решеток. Влияние может осуществляться лишь через тебя, Роги, поскольку ты -- мой агент. Жить и работать ты будешь здесь, в двух шагах от дома номер пятнадцать по Ист-Саут-стрит. Он меня заинтриговал. -- А там кто живет? В настоящее время никто из представляющих для тебя интерес. -- Ну хватит! -- прорычал я, тыча пальцем в пространство, излучающее ауру Фамильного Призрака. -- Не надейся, что я стану беспрекословно выполнять таинственные инструкции с горы Синай! Либо ты мне все растолкуешь, почему я должен арендовать именно это помещение, либо ищи себе другого болвана. После недолгой паузы он сказал: Пойдем со мной. Входная дверь отворилась, и меня буквально вынесло на тротуар. Я слышал, как щелкнул замок. Несколько студенток, сидевших за столиком открытого кафе напротив, изумленно воззрились на меня. Я позволил Призраку довести меня до угла. Он распорядился: Ступай на восток, по Саут-стрит. -- Ладно, ладно! -- огрызнулся я. -- Ради Христа, не выставляй меня на всеобщее посмешище! Я (или, вернее сказать, мы) двинулись по боковой тихой улочке. Она была длиной всего в два квартала и выходила на оживленную часть Мэн-стрит. Движения по ней почти никакого, пешеходов тоже мало, поэтому я шагал прямо посреди мостовой, мимо автомобильных стоянок и респектабельных особняков. За современным зданием публичной библиотеки Хановера (из красного кирпича, густо увитым зеленью) я увидел большой, обшитый белой вагонкой дом с темно-зелеными ставнями и мансардой. Он примостился в тени раскидистых деревьев. Позади него начинался крутой овраг. На невыкошенной лужайке валялся трехколесный велосипед, а возле крыльца я заметил футбольный мяч, игрушечный бульдозер и пушистого спящего кота. Два куста гортензии, обрамлявшие крыльцо, были усыпаны розовыми, похожими на бумажные цветами. Людей поблизости не было. Я встал под старым косматым вязом и принялся разглядывать дом, который в будущем прославится на всю галактику. Видишь, как удобно, заметил Призрак. Совсем рядом с твоей лавкой. Через шесть лет, продолжал он, Дени купит этот дом для своей семьи. А много лет спустя он станет домом Поля. -- Поля? -- переспросил я вслух. -- Это ещЕ кто такой? Младший сын Дени и Люсиль. Отец Марка и Джона. Человек, Который Продал Нью-Гемпшир. Первый представитель землян в галактическом Консилиуме. Скворцы перекликались в ветвях вяза, лучи осеннего солнца золотили асфальтированную площадку и наполняли воздух пряным ароматом. Хороший дом -- прочный, уютный, самый типичный образец нью-гемпширской архитектуры, -- казалось, дремал в предвечернем покое университетского городка. Я тупо глядел на него, в то время как мой мозг медленно переваривал сообщение Призрака. "Галактический" аспект мне явно не по зубам, потому я ухватился за более земную невероятность. -- Люсиль выйдет за Дени?! Ты что, шутишь? Нет. -- Согласен, она, пожалуй, самая одаренная из его сотрудников. Но они совершенно несовместимы -- лед и пламень. Кроме того, мне случайно известно, что у неЕ роман с Биллом, психиатром из больницы Хичкока. Сейчас они не могут пожениться, это неудобно, поскольку он проводит с ней курс психоанализа. Но как только закончит -- сразу под венец. Ничего подобного! Люсиль должна выйти замуж за Дени и родить от него детей. У них обоих супержизнеспособные аллели для воспроизводства высших метафункций. -- Tu parles d'une idee a la con! [Что за бредовые у тебя идеи! (франц.)] Они даже не нравятся друг другу... И потом, как же быть с беднягой Сампсоном? Ничего не поделаешь -- издержки умственной эволюции. Сампсон переживет. А ты сделаешь все, чтобы разлучить их. Это твоя задача на ближайшее будущее. Как только у Люсиль будут развязаны руки, она поймет все духовные и генетические преимущества союза с умственной ровней и естественным образом потянется к Дени. А если нет -- ты ненавязчиво подтолкнешь еЕ. -- Я?.. Я?! -- Опять он меня огорошил своей потрясающей наглостью. -- По-твоему, девушка -- что-то вроде компьютера, в который можно заложить какую угодно программу? Найдешь способ, обязан найти. Сампсон с его безнадежной латентностью абсолютно неподходящая партия для молодой женщины, одаренной такими мощными метафункциями. К сожалению, в одном ты прав: по темпераменту они с твоим племянником диаметрально противоположны, но для продуктивного брака это не является непреодолимой преградой. Кроме того, Люсиль в профессиональном плане -- идеальная спутница для Дени. Ее целеустремленность и здравый смысл станут противовесом его извечным сомнениям и созерцательности. Но твое присутствие, твоя поддержка помогут благополучно преодолеть их. -- Я что, всю жизнь должен по твоей милости вмешиваться в чужие дела? Даже в дела тех, кто ещЕ не родился! Нет, надо держать себя в руках. Улица кажется пустынной, но, возможно, кто-то наблюдает из окна, как старый псих обращается со страстными речами к узловатому стволу вяза. Я прошел чуть дальше, туда, где начинался лес, обступавший католическую церковь. И, с трудом овладев собой, снова напустился на Призрака, правда, уже в уме: Выходит, я фискал, провокатор, манипулирующий молодым поколением, наподобие беса из русского романа! Завидную роль ты мне уготовил, нечего сказать! Не глупи, твое вмешательство пойдет всем на пользу. Будешь постоянно чувствовать себя нужным, разве плохо? Мне твои сомнения понятны, но они рассеются, едва ты увидишь результаты своих трудов. А если я откажусь?.. Я не могу тебя принудить. Твое умственное наставничество должно быть добровольным, чтобы принести плоды. Но помни: ты нужен будущим Ремилардам, а поскольку они существа необычные, то все твои жертвы, принесенные ради них, будут иметь далеко идущие последствия. Как далеко?.. Роги, vieux pote [Дружище (франц.).], я ведь уже тебе сказал, а ты нарочно пропустил мимо ушей. Так и быть, повторю открытым текстом, чтобы ты усвоил, как много от тебя зависит. Тебе посчастливилось стать членом выдающейся семьи, со временем Ремиларды станут главными людьми на Земле. Дети и внуки Дени и Люсиль будут магнатами -- то есть лидерами -- Конфедерации Землян в Консилиуме Галактического Содружества. -- C'est du tonnerre! [Вот это да! (франц.)] -- воскликнул я и вновь приступил к телепатическим расспросам: Уж не хочешь ли ты сказать, что мы... наша планета... станет частью галактической общности ещЕ при моей жизни? Я вздрогнул от пронзительного автомобильного гудка. -- Эй, друг! -- раздался вслед за ним сердитый окрик -- Ты что, в землю врос? В двух шагах от меня резко затормозил фургон прачечной. Видно, что-то в моем лице заставило водителя встревожиться. -- Э-э, ты, случаем, не того... С тобой все в порядке? Я поспешно передвинулся на тротуар. -- Все о'кей. Прошу прощения. Шофер с сомнением поглядел на меня. Пожал плечами и проехал. Дурья башка! -- ласково сказал Призрак. Мои возможные читатели наверняка подумают обо мне то же самое. Разве не говорил мне Призрак давным-давно, ещЕ в самом начале, что он явился с другой звезды, что у него самые благие намерения, что в их осуществлении нашей семье отводится решающая роль? Человек, наделенный крупицей разума, не мог не усмотреть некоего знака судьбы в подозрительных проделках небесного кукловода и непременно сообразил бы, что он не просто плод моего воображения. Я попытался как-то собрать свои раскоряченные мозги. -- И когда... Когда нас захватит твоя внеземная цивилизация? Никогда, Роги, тебе причитается первая премия за глупость! Le roi des consl [Король идиотов! (франц.)] Ну с какой стати нам захватывать ваш ничтожный маленький мир? Наши владения безграничны, как и наша ответственность. Мы являемся на какую-либо из планет Вселенной только по еЕ зову. -- Так ведь Элен со своими эфирианцами звала вас, -- пробормотал я с горечью и тут же переключился на телепатическую речь, заметив рабочего, подстригающего лужайку перед церковью. Отчего ж ты не откликнулся на еЕ призыв, mon fantфme. Вся еЕ группа вас просила сжалиться над нами, вмешаться, пока мы не погубили себя ядерным взрывом. Это ли не основание проявить благотворительность? Содружество не может вступать в контакт с цивилизацией, находящейся на ранней стадии умственного развития. Планетарный Разум должен созреть. Преждевременное Вторжение опасно. Для кого? Для планеты... и для Содружества. Ох, что-то вы больно тянете! Разрядка пошла псу под хвост, у самой дикой нации Третьего мира теперь имеется атомная бомба, чтобы отстоять свою независимость. Помяни мое слово, вы дождетесь, что ваши летающие тарелки приземлятся в кучу радиоактивных отбросов! Да, к несчастью, вероятность нанесения ядерного удара какой-нибудь мелкой нацией очень велика. Но перспектива глобальной войны, развязанной великими державами, в настоящий момент вам едва ли грозит. С течением времени опасность усилится, но, по моим прогнозам, Великое Вторжение произойдет прежде, чем ваша цивилизация себя погубит. Так когда оке вы все-таки приземлитесь?! Когда высшие силы ума получат мировое признание и будут использоваться сравнительно ограниченным числом человеческих особей во благо всех остальных. Ты имеешь в виду программу, над которой работает Дени? Дени и многие другие. Метапсихическая оперантность -- ключ к прочному миру и доброй воле в отношениях между отдельными существами как человеческого, так и какого-либо иного происхождения. Чтобы глубоко познать ум ближнего, необходимо понимать, уважать и, наконец, любить его. Значит, все граждане вашего Содружества обладают высшими силами, такими, как телепатия, психокинез и прочее? Степень развития неодинакова даже в пределах одной расы. Однако все умы Галактического Содружества пользуются телепатической связью, а руководство обладает вдобавок дальним ясновидением. В вопросах первостепенной важности между нами не может быть двуличия, непонимания, иррационального страха или подозрительности. И войн тоже? В нашей практике не было межпланетных агрессий. Конечно, Содружество далеко не совершенно, однако его граждане застрахованы от несправедливости и эксплуатации, возведенных в закон. Ни одна личность или группировка не может игнорировать волю Консилиума. Каждый гражданин трудится во имя общего блага, что позволяет ему реализовать себя как личность. Наша конечная цель -- добиться Единства, к коему стремится всякий индивидуум, чья жизнь ограничена во времени. -- Grand dieu [Великий Боже! (франц.)]! -- прошептал я. -- Ga, c'est la meilleure! [Вот было бы здорово! (франц.)] Я не заметил, как очутился на главной городской магистрали. Душа моя воспарила, словно у шестилетнего ребенка в рождественское утро. Я отбросил все сомнения относительно ирреальности Призрака. Даже если он фикция -- все равно подобное заблуждение весьма утешительно. И сколько же планет входит в Содружество? Тысячи. Население в целом насчитывает примерно двести миллиардов, но всего пять рас. Галактика ещЕ очень молода. Рано или поздно все разумные существа, пережившие опасное восхождение по лестнице технического прогресса, воссоединятся с нами. Моей расе, которая первой достигла сопричастности (то есть этапа умственного развития, непосредственно ведущего к Единству), выпала честь привести другие народы к великому братству Разума. Почти четверть миллиона юных рас находится под нашим наблюдением, и лишь шесть тысяч из них достигли приемлемого уровня цивилизации. Среди кандидатов на приобщение числятся и люди. Господи Иисусе! Вот бы рассказать Дени... Никому ты не расскажешь, тем более -- Дени. Я открылся тебе только для того, чтобы заручиться твоим добровольным содействием. А Дени?.. Он что, не заслужил твоего доверия? Ему нельзя отвлекаться от его огромной работы. Пока пусть идет своим путем, с твоей негласной помощью. А выпавшие на его долю испытания (их будет немало) послужат ему стимулом. Чертов ублюдок! Что, если я тебя не послушаю и скажу ему? Он тебе не поверит. Ох, Роги, до чего ж ты глуп! А твое упрямство меня ужасно утомляет. Я ухмыльнулся с каким-то мстительным удовлетворением. Порой меня оно тоже утомляет. Несчастный Призрак! Ты подобрал слишком непрочное дерево для вытачивания своих космических пешек. Я как будто наяву услыхал его смешок. У меня тоже бывают взлеты и падения... Ну вот мы и пришли. Не забыл? Миссис Мэллори ждет твоего решения. Я нащупал в кармане брюк два ключа -- один от лавки, другой от квартиры наверху. Два латунных брусочка приятно холодили руку. Кто знает, какие дверцы будущего им суждено открыть. У меня есть для тебя небольшой подарок, сказал Призрак. Поищи вон там, в канаве. Я пошарил среди опавших листьев, камушков, оберток от жвачки и выудил маленький красный брелок на серебряной цепочке. Шарик из мраморовидного стекла загадочно поблескивал сквозь проволочную оплетку, напоминая амулет. Ну, чего ты ждешь? Не погоняй, не взнузданный! огрызнулся я. Потом открыл дверь конторы и пошел подписывать договор об аренде дома с привидениями. 14 Хановер, Нью-Гемпшир, Земля 22 декабря 1990 года В звуконепроницаемой испытательной камере был создан микроклимат и установлена двойная защита от электромагнитных излучений. Рыжий котенок в слабом голубоватом освещении превратился в седовато-серого, а янтарные глаза приобрели оттенок дымчатого топаза. Видеокамеры и прочие мониторы, вмонтированные в потолок, были направлены на котенка и на Люсиль Картье. Молодая женщина, вся опутанная проводами, сидела перед мраморной подъемной плитой. На противоположном еЕ краю примостилась кошечка Мину; прикрепленные позади ушек парные датчики ЭЭГ, каждый диаметром два миллиметра, утонули в пушистой шерстке. Между Люсилью и котенком стояло герметично запаянное сверхчувствительное устройство, регистрирующее электрические колебания, -- нечто вроде небольшой сырной доски, накрытой стеклянным колпаком. Готова, Люсиль? -- мысленно окликнула еЕ Вигдис Скаут-стад. Мы обе готовы. Поиграем? -- спросила киска. Потом, отозвалась Люсиль. Потерпи, будь умницей. Системы работают нормально, сообщила Вигдис. Под колпаком вспыхнуло белое пятнышко. Голубое свечение тут же погасло, и камера погрузилась в темноту. Люсиль принялась напевать себе под нос, концентрируя пока ещЕ несовершенные творческие силы и добиваясь соответствующего понижения внутрицеребрального градиента. Глядя на мерцающее пятнышко, она пыталась отрешиться от осознанных желаний и заставить работать подсознательные импульсы. Вот так первобытные люди творили чудеса, призывая богов, достигали трансцендентности и даже оказывали влияние на природу путем сплава сознания с подсознанием. Впоследствии их инстинктивные навыки были утрачены человечеством. Словесно выраженная речь, входящая в функции левого полушария, породила человеческую цивилизацию, но какой ценой!.. Исконное творчество, вдохновение, что некогда струилось из глубины души почти помимо воли, сохранилось главным образом в архитипическом обличье муз. И древние магические аспекты творчества, способность управлять не только своим умом, но и полями, порождающими пространство, время, материю, энергию, отошли у большинства в область снов. Так было и у Люсиль ещЕ четыре месяца назад. Но затем она вняла настойчивым советам своего психоаналитика и согласилась пройти тренинг в Дартмутской парапсихологической лаборатории, что позволило ей вывести латентные силы ума на уровень оперантности. -- Эти силы -- частица тебя, -- сказал ей Билл Сампсон. -- Ты должна принимать их как данность и научиться управлять ими, иначе они будут управлять тобой. Так она вошла наконец в ненавистное серое здание. И с облегчением вздохнула, когда Ремилард приставил к ней удивительно чуткого ментора, от которого она не чувствовала никакой угрозы. Тридцатишестилетняя Вигдис Скаугстад, специалист по психотворчеству, приехала в Хановер на стажировку из университета Осло. Розовощекая, с вздернутым носиком и длинными льняными волосами, заплетенными в косы и уложенными венцом вокруг головы, Вигдис не обладала исключительными талантами, зато была хорошим преподавателем, а еЕ неизменный такт и доброжелательность помогли дебютантке преодолеть если не застарелую неприязнь к руководителю лаборатории, то по крайней мере отвращение к программе его исследований. Работая с Вигдис, Люсиль почти мгновенно обучилась телепатии -- самой непосредственной из внешних сил, что быстрее других проявляется в мозгу одаренных людей. Второму же дару Люсиль -- творчеству -- ещЕ не хватало отточенности и надежности. Почти каждый день Люсиль тренировалась под руководством Вигдис и одновременно готовилась к защите диссертации по психологии. Личных контактов с остальным персоналом лаборатории она упорно избегала, зато крепко сдружилась с подопытными кошками. Длинношерстные животные участвовали во многих экспериментах и жили в специально оборудованной комнате. Особенная близость Люсиль с кошками вызвала немало насмешек, однако всем пришлось придержать языки, когда она установила настоящий телепатический, а потом и творческий контакт с одним котенком. Последний и надлежало сегодня проверить в экспериментальных условиях. -- Мину-у-у, девочка моя! -- вслух ворковала Люсиль, а про себя внушала своей любимице: Повтори ещЕ раз, хорошо, малышка. Поработаем вместе! Кошечка навострила уши, раздула ноздри и зачарованно уставилась на стеклянный колпак Люсиль поняла, что животное схватило еЕ умственный образ и готово сотрудничать. -- Мину, Мину-у-у! -- тихонько напевала она. Кошка абиссинской породы выжидательно прищурилась. Усы еЕ топорщились, хвост с черным кончиком возбужденно дрожал, из глотки вырвался негромкий охотничий клич. Ни дать ни взять пума в миниатюре, если б не относительно большие уши и глаза. -- Мину-у, Мин-у. (Вот она, вот она, видишь?..) Хищный кошачий азарт. В центре керамической подставки образовался неясный сгусток, постепенно приобретавший овальную форму яйца, спереди заостренную, сзади приплюснутую. -- Мину-у-у! (ПРЫЖОК!) Мину прыгнула и наткнулась на стеклянный колпак. На миг женщина и кошка разорвали телепатическую связь, но тут же воссоединились, отчего психокреативный образ стал ещЕ отчетливее. -- Ах, Мину, озорница! (Хорошая девочка, хорошая, сиди смирно, работай со мной, помоги мне еЕ СЛЕПИТЬ, потерпи, ОНА скоро будет здесь, будь умницей, работай.) (Мышь!) Да. (МЫШЬ!) Прозрачная форма находилась на том раннем этапе материализации, который Вигдис Скаугстад называла "эктоплазменное тесто", но очертания мыши с каждой секундой прояснялись. Длинный змеевидный хвост. Глазки-бусинки. Крошечные ушки и усики пока ещЕ расплывчаты, но все на своих местах. (Сколько часов проторчала Люсиль у вольера грызунов Джилмановского биомедицинского центра, запечатлевая в памяти самые незначительные анатомические детали! Теперь она могла воспроизвести их в любое время дня и ночи...) Образ стал матовым и шевелился на подставке под колпаком. Четыре лапки с когтями, шкурка, отливающая глянцем в ярком свете направленного луча. (Тепло МЫШИ, запах МЫШИ, семенящий бег МЫШИ!) Котенок изогнул спину и уперся на задние лапки, снова изготовившись к прыжку... -- Не-ет, Мину-у. (Рано, малышка, под стеклом еЕ не достанешь, уже скоро, скоро...) Стрелка на шкале электроизмерителя подскочила с нуля до 0, 061. Мышь сверкнула глазками, принюхалась, беспокойно забегала по керамической подставке и, пройдя сквозь толстое стекло, бросилась к краю мраморной доски. Мину отчаянно мяукнула. (Ага, попалась!) Но психокреативная мышка уже исчезла. Люсиль Картье откинулась на спинку стула и вздохнула. Освещение вновь сделалось ровным и тусклым. Абиссинская кошка растерянно озиралась в поисках ускользнувшей добычи. Дверь камеры открылась; вошла сияющая Вигдис Скаугстад. -- Великолепно, Люсиль! Ты заметила увеличение массы? -- Да нет, не обратила внимания. Мне надо было заставить мышку пищать, Мину ведь не проведешь. Люсиль порылась в кармане фланелевой юбки, вытащила маленький прозрачный шарик с колокольчиком внутри и бросила его котенку. Лицо у неЕ было усталое, в глазах и в уме туман. Вигдис принялась освобождать еЕ от электродов. Мину мгновенно забыла про шарик и стала играть с проводами. -- Эй, киска! -- строго сказала Вигдис. -- Веди себя как следует, а то и тебя так же опутаю. -- Тогда Мину не станет работать, -- возразила Люсиль, выдирая провода из крохотных коготков. -- Ей забава нужна, а не ваши эксперименты. Я бы с удовольствием с ней поменялась! -- Что, тяжело было? -- В фарфоровых глазах Вигдис отразилось удивление. -- Но ведь ты говорила, что это развлечение для вас обеих. Твой сердечный ритм и дыхание лишь совсем чуть-чуть участились. Люсиль пожала плечами. -- И все же это перестало быть игрой. Теперь моя мышка -- объект научного эксперимента с записью данных для последующего анализа. -- Очень удачного эксперимента! -- подчеркнула Вигдис. -- И важна не столько материализация -- хотя так хорошо она у тебя ещЕ не выходила, -- сколько сам факт метаконцерта! Первое экспериментальное подтверждение двух творческих умов, работающих в связке. ЭЭГ твоя и котенка звучали в унисон! Я напишу статью "Проявления ментальной синергии в психокреативном метаконцерте человека и животного". -- Метаконцерт?.. Это что, новый термин? -- Дени придумал. Гораздо изящнее, чем умственная связка, или мыслительный тандем, или психокомбинация, или прочие обожаемые американцами варваризмы. Не находишь? Люсиль что-то пробурчала и, поднявшись, посадила кошечку к себе на плечо. -- Проведем серию подобных экспериментов... -- мечтательно проговорила Вигдис. -- А вскоре можно будет попробовать метаконцерт между тобой и сильным человеческим оперантом... типа Дени. Люсиль, стоя уже у двери, круто обернулась. -- Ни за что на свете! -- Но он больше всех подходит... -- с мягким укором сказала Вигдис. -- Нет! Кто угодно, только не он! -- О, дорогая! Ну как мне сломать твою безрассудную враждебность к Дени! Между вами явное недоразумение. Неужели ты все ещЕ не поняла, что заблуждалась, когда думала, будто он пытался тебя принудить? -- Я глубоко уважаю профессора, -- пробормотала Люсиль, выходя в коридор. -- У него блестящий ум. Его новая книга -- просто шедевр, а ещЕ я очень ценю то, что у него хватает такта не приходить сюда, когда я работаю. На этом давай и остановимся... Теперь я отнесу Мину домой и пойду покупать рождественские подарки. Люсиль направилась к кошачьему жилищу -- хорошо оборудованной игровой комнате, где животные свободно бегали и резвились. Вигдис не отставала от неЕ ни на шаг. -- Извини, Люсиль, есть ещЕ одно дело. Я не хотела тебя расстраивать перед опытом, но, прежде чем уедешь на каникулы, ты должна поговорить с Дени. Он ждет в баре. -- Вигдис! -- Это очень важно, Люсиль, пойми! -- Если он опять решил "по-дружески" предостеречь меня насчет Билла, то я так его отделаю, что он забудет Рождество встретить! -- взорвалась Люсиль. -- Мало мне дома нервотрепки, чтоб ещЕ он в мои дела совался! -- Нет-нет, речь вовсе не о докторе Сампсоне. Это совсем по другому поводу. -- Ладно! -- рявкнула Люсиль. Но, увидев обиженное выражение норвежки в ответ на свою резкость, бросилась извиняться: -- Не обращай внимания, Вигдис, я все ещЕ на взводе после опыта... Я говорила, что Билл хотел подарить мне на Рождество обручальное кольцо его покойной матери?.. Я отказалась. Пока я его пациентка, между нами не должно быть и намека на помолвку. Но курс почти закончен. Она открыла дверь кошачьего домика и присела, чтобы впустить туда Мину. В комнате находились пять кошек енотовой породы, две сиамские и ещЕ две абиссинки, как и Мину, -- все длинношерстые, кроме сиамских, и все без исключения славятся метапсихической активностью. Животные разлеглись на устланных коврами скамейках, на ворсистых лежанках, устроились в корзинках; некоторые карабкались по гимнастическим снарядам, сделанным специально для кошек, или копошились среди общипанных комнатных растений. Мину, не удостоив взглядом кошачью компанию, направилась прямо к своей мисочке. -- Ты так нервничаешь, потому что твои родные не одобряют доктора Сампсона? -- спросила Вигдис, почесав между ушек ластившуюся к ней сиамскую кошку. -- Ты себе не представляешь, какие они идиоты! Я думала, хотя бы мать будет счастлива, что Билл сделал мне предложение. -- Быть может, из чисто этических соображений... -- пробормотала Вигдис. -- Все-таки психиатр и его пациентка... -- Черта с два! Думаешь, это бесит моих дорогих родителей? Нет, они, видите ли, считают, что я не должна выходить замуж "абы за кого". У них на уме только их дурацкие страхи. Они говорят: раз Билл -- доктор, он должен был излечить меня, сделать нормальной, такой, как они, а вместо этого он меня полюбил! Не могут смириться с тем, что меня, оказывается, можно полюбить, что они остались в дураках. Жалеют Билла, ненавидят и боятся меня, потому что я даю им почувствовать их ничтожность, заставляю сгорать со стыда, сгорать, сгорать, сгорать, СГОРАТЬ СО СТЫДА... Кошачья комната вдруг взорвалась отчаянным визгом, воем, ревом. Женщины выскочили и захлопнули за собой дверь. -- Уфф! -- выдохнула Вигдис. Люсиль мертвенно побелела. -- Ой, прости меня! Бедняжки! Боже, неужели я никогда не научусь управлять собой? Норвежка обхватила еЕ дрожащие плечи. -- Все в порядке, Люсиль. Просто твои психокреативные импульсы перенапряжены. Ничего удивительного, такое иногда происходит от усталости или огорчения. А кошки просто испугались. -- Прости, прости! -- растерянно повторяла Люсиль. -- Я виновата, что у меня извращенный ум, что моим старикам не нравится. Билл, что они боятся меня... А он?.. Родители меня не любят, ну и пусть, главное, чтобы он меня любил... Конечно, кому же не хочется быть любимой! А вдруг... вдруг он боится? Может. Ты должна быть к этому готова. Ведь твой Билл... нормален. Он понимает! Он вдвое старше тебя, к тому же опытный врач, да, скорее всего, он понимает и, я уверена, очень любит тебя. Но его латентность!.. Твои родители, быть может, в глубине души это чувствуют и любят тебя гораздо больше, чем ты думаешь. Ох, Люсиль, дитя мое! Я должна, должна тебе сказать, только не знаю -- как... Что сказать? Я тоже любила нормального человека. Мы поженились, прежде чем профессор Макгрегор сделал из меня операнта. Я не хотела верить тому, о чем меня предупреждали другие, я не сомневалась, что моя любовь все выдержит, а она не выдержала... Эгил не выдержал нашей разницы и оставил меня. Вот цена, которую приходится платить за метафункции. Я не верю! Но это правда. Нет, не может быть... Билл меня любит! Он все обо мне знает, но любит, несмотря ни на что. Не все он знает. Твой ум для него закрыт. Твое "я" всегда будет для него загадкой, а ты не сможешь все время лгать ему. -- Не верю! -- повторила вслух Люсиль. Кошки притихли, и стало слышно, как поскрипывает на ветру старое здание. В чьем-то пустом кабинете пять раз прозвонил телефон. -- Уже шесть, -- сказала Вигдис, заслоняясь от вызова, брошенного Люсиль. -- Мне надо закончить работу. Не забудь, пожалуйста, перед уходом заглянуть к Дени. Вигдис поспешно ушла, а Люсиль ещЕ постояла, пытаясь унять дрожь негодования, потом спустилась на первый этаж в помещение, где некогда была кухня, а теперь тут устроили бар для сотрудников лаборатории. В честь предстоящего Рождества перед окном поставили небольшую елочку, украсив еЕ разноцветными лампочками. Дени Ремилард стоял возле деревца, держа в руках две чашки дымящегося кофе. Наверняка ему не составило труда выяснить с точностью до минуты, когда она пожалует. -- Добрый вечер, профессор, -- сухо проговорила Люсиль. -- Доктор Скаугстад сказала, что вы хотите меня видеть. -- Сахар? -- Дени чуть приподнял одну чашку. -- К сожалению, цельное молоко все вышло. -- Я пью черный, -- ответила она, а про себя добавила: Как будто не знаете! Ум его был, по обыкновению, непроницаем под маской светской любезности. Оделся он по погоде: в красную шерстяную куртку, вельветовые брюки и высокие сапоги, -- Люсиль всегда раздражал этот неуместный мальчишеский вид. Хотя он с непринужденной улыбкой протягивал ей кофе, пронзительные голубые глаза уже не смотрели на нее, а уставились на снег за окном. -- Говорят, завтра ещЕ на восемь дюймов нападает. Думаю, на дорогах будут заносы. -- Да. -- Поздравляю вас с удачным экспериментом. Увеличение массы воображаемого тела едва не интереснее самого метаконцерта. -- Но Вигдис занята главным образом эффектами метаконцерта, -- елейным голосом заметила Люсиль. -- Так что следить за массой придется вам. Дени кивнул, не отрывая взгляда от окна. -- Советую вам прочитать статью в последнем номере "Природы". Научный сотрудник Кембриджской лаборатории предлагает механизм психофизической передачи энергии на основе теории динамического поля Сюн Пиньюна. -- Надеюсь, в свое время этот китайский Эйнштейн найдет какую-либо связь между реальностью и нами, умственными выродками. Но, как ни жаль вас огорчать, мои мозги сейчас не настроены на теорию вероятностей. -- Она поставила чашку на столик, даже не пригубив кофе. -- Так зачем вы меня вызвали, профессор? -- Есть одна проблема. -- Дени говорил неторопливо и спокойно. -- Дело в том, что сотрудникам парапсихологических лабораторий в Калифорнии, Нью-Йорке, Виргинии, Пенсильвании предлагают большие деньги за участие в разработке программы Умственных Войн, которой занимается Абердинский военный центр Мэриленда. На тех, кто не соглашается -- по нашим сведениям, таких большинство, -- Пентагон оказывает нажим. Были даже случаи прямого шантажа, и не все сумели устоять. Главным образом военных интересуют внетелесные экскурсы, дальнее принуждение и психокреативные манипуляции с электрической энергией. -- Сволочи! -- выпалила Люсиль. -- Опять гонка вооружений! Значит, они нас используют, независимо от нашего желания? -- Ничего у них не выйдет. Она ошарашенно уставилась на него. Дени медленно отвернулся от окна, и Люсиль наткнулась на взгляд змеи, гипнотизирующей кролика. Он тут же отвел глаза, но еЕ все равно пробрала дрожь. -- Человеческий мозг -- не машина, в особенности мозг операнта-метапсихолога. Возможно, когда-нибудь мы научимся маскироваться даже друг от друга. Но это время, слава Богу, ещЕ не пришло. Пока что мы имеем возможность не допустить в свои ряды оперантов, сочувствующих бредовой идее Умственных Войн. -- Иными словами, вы уверены, что никто из вашей лаборатории не переметнулся. -- Почти уверен. Однако если самые рьяные вояки пронюхают, как близко мы подошли к психологическим открытиям глобального значения, то нас едва ли оставят в покое. Ведь одни только внетелесные экскурсы или, как мы сокращенно их называем, ВЭ, способны поставить на уши всю внешнюю политику... Перед лицом такой угрозы нельзя проявлять пассивность. Ученые в Стэндфорде уже решили звонить во все колокола. Не сегодня-завтра грянет настоящий скандал с привлечением средств массовой информации и независимых экспертов Конгресса. Гласность выроет могилу планам военных. -- Тогда мы будем в безопасности? -- Боюсь, что нет. Пентагон и ЦРУ, несмотря ни на что, будут стремиться проникнуть в наши исследовательские структуры. И все же я намерен воспрепятствовать этому здесь, в Дартмуте, где собралось так много мощных оперантов. Пока нам вроде бы ничто не грозит. Администрация колледжа имеет лишь смутное представление о том, чем мы в действительности занимаемся, а из штата лаборатории и подопытных оперантов до сих пор никто не попался на глаза охотникам за черепами. Я лично обследовал всех... кроме вас. -- Меня тоже не пытались подкупить или запугать. Пусть только сунутся! -- Я должен быть в этом уверен, -- сказал Дени. -- Что?! Он снова завладел еЕ взглядом. -- Я должен быть уверен на сто процентов. Поставив чашку на столик под елкой, он стремительно сократил расстояние между ними. Его умственный заслон -- нерушимая стена черного льда -- быстро таял, и Люсиль впервые открылись тайные глубины. Все оказалось хуже, чем она предполагала. Его принуждению, холодному, неумолимому, как северо-восточный ветер, нагоняющий снежные бураны, совершенно невозможно сопротивляться. А она-то, дура, решила, что он раньше оказывал принудительное воздействие! Да ничего подобного! Он только пытался еЕ убедить, предоставив ей полную свободу выбора. Теперь выбора у неЕ нет. Теперь она может лишь проклинать свою беспомощность и в немом ужасе сознавать, что он свободно читает у неЕ в уме ответы на все свои вопросы. Одинокая, униженная, раздавленная, она не запомнила ни слова из того, о чем он еЕ спрашивал и что она отвечала. В памяти сохранилась только последняя реплика, произнесенная острым, как бритва, внутренним голосом: Спасибо, Люсиль. От меня и от всех. Я очень рад, что вы с нами... Ее магнитом тянуло к окну. Она прижалась лбом к замерзшему стеклу и в снежной круговерти разглядела, как красные габариты его "тойоты" мелькнули на выезде со стоянки и растворились в белой мгле. Здание лаборатории опустело. Струйка пара ещЕ вилась над еЕ нетронутым кофе; рядом стояла пустая чашка Дени Ремиларда. На фоне бушующей за окном метели поблескивала рождественская елка. С ними! Я сними?.. Люсиль выключила верхний свет, оставила только лампочки на маленьком деревце и пошла наверх мириться с кошками. 15 Эдинбург, Шотландия, Земля 11 апреля 1991 года Классический шотландский туман нависал над зданиями старого города, притушив и без того скудное уличное освещение. Но двое следивших за профессором Джеймсом Сомерлендом Макгрегором хорошо различали впереди нескладную фигуру, казавшуюся им сверкающим маяком. Его ярко-алую ауру то и дело пронизывали вспышки ослепительно белой ярости, а мысли выплескивались в пространство исключительно на декларативном модуле. Два миллиона фунтов! Надо же дойти до такой наглости! Он ждал чего-то в этом роде с тех пор, как работа исследовательских лабораторий перешла из области чистой теории в практическую стадию, и даже разослал своим коллегам по всему миру телепатические предостережения. Но ему и в голову не могло прийти, что эти мерзавцы начнут свою подрывную деятельность именно с него. Что они проявятся не в Америке, не в Индии и не в Западной Германии, а здесь, в Шотландии, на его собственной пяди земли, которую он так ревностно охранял! Конечно, старина Нигель объяснил субъектам из ЦРУ, куда им пойти с их двумя миллионами. А те в ответ начали сыпать оскорблениями и угрозами: дескать, больше все равно ему никто не даст, местные спецслужбы под корень подкосило недавнее сокращение бюджетных ассигнований, так что пусть хорошенько подумает, все-таки жизнь в Мэриленде куда как роскошней, чем за колючей проволокой в пустыне Негев или на подступах к большому прекрасному городу Семипалатинску! Неудивительно, что после таких заявлений Нигель не смог сдержать психокреативного порыва. Подпалив атташе-кейсы бесцеремонных янки, он пожелал им доброго пути и тут же связался с шефом. Вместе с Джейми они открыли все окна в квартире Нигеля, чтобы выветрить удушливый запах паленой кожи, залили несколькими бокалами бренди свой праведный гнев и устроили военный совет. Безопасность Эдинбургского объединения парапсихологии под угрозой, и теперь им никак нельзя придерживаться разумной осторожности, за которую ратуют операнты-консерваторы Дени Ремилард и Тамара Сахвадзе. Дени и Тамара полагают, что надо повременить с обнародованием ВЭ и другой экстрасенсорики до тех пор, пока в мире не наберется по меньшей мере тысяча практикующих оперантов. Однако заход против Нигеля со стороны ЦРУ означает только одно: не сегодня-завтра агенты других разведок будут осаждать всех сотрудников объединения. Как только милитаристы планеты пронюхают об ускоренном развитии метафункций, они, пожалуй, задействуют схему нейтрализации в драконовских масштабах -- всем хочется сохранить стратегический статус-кво. Единственный выход -- обратиться к средствам массовой информации, и как можно скорее! Со снятием секретности риск сразу уменьшится, если не исчезнет вовсе. Мировое общественное мнение защитит адептов и от попыток вербовки, и от погрома в случае их неудачи. Да... это единственный выход. Поскольку планы парапсихологических лабораторий тщательно согласованы, придется, видимо, преодолеть сопротивление Дени и Тамары. Первый, скорее всего, устранится от участия в демонстрации: он и так уже подставился, опубликовав "Метапсихологию". Ну и ладно, Джейми готов рискнуть своей шеей. Они проведут пресс-конференцию прямо в здании Эдинбургского университета. На еЕ подготовку уйдет довольно много времени -- как минимум, до осени. А пока надо позаботиться об охране; как раз сегодня юная Алана Шонавон убеждала его в этом (подумать только, совсем девочка и уже так остро ощущает опасность). Погруженный в раздумья, Джейми не замечал других прохожих, да их и было немного, учитывая, что уже перевалило за полночь, а туман все сгущался. Обычно, выходя от Нигеля, он садился на автобус, который подвозил его прямо к дому, но на сей раз решил пойти пешком, чтобы немного успокоиться и как следует обдумать свои действия. Утром он распорядится нанять телохранителей для всех сотрудников. Потом совершит в