то подобное. Похоже на оружие шивов, но не совсем. -- Казалось, рука его дрогнула, когда он возвращал мне копье. -- Тогда что это? -- спросил я нетерпеливо. -- Это... И тут раздался этот звук. Высокий звук, от которого останавливалась в жилах кровь, -- противоестественный шепот, отозвавшийся в комнатах эхом. Он звучал вокруг нас, во всем этом подземном мире. Это был самый жуткий звук из всех, какие я слышал в своей жизни. Казалось, он подтверждал полубезумное предположение Бака Пури о том, что здесь живут существа сверхъестественные. Внезапно из убежища, обещавшего спасение, подземная комната превратилась в источник безотчетного, неконтролируемого ужаса. Первым побуждением было бежать. И Бак Пури действительно сделал шаг к двери, чтобы вернуться в первую комнату. Остальные не двигались, но было видно, что они с трудом удерживают себя. Я рассмеялся, точнее, попытался рассмеяться -- в результате у меня получилось какое-то безрадостное кряхтение, -- и сказал: -- Спокойно. Это очень древнее место. Звук могли издать животные, поселившиеся в руинах, он может исходить от машин, наконец, он мог быть вызван ветром, проходящим через комнаты. Я не верил ни единому своему слову, и они тоже. Я попробовал другое средство. -- Хорошо, -- сказал я, поежившись. -- Что будем делать? Рискнем там, где, может быть, никакого риска и нет, или пойдем на верную смерть в пустыне -- смерть медленную, мучительную? Бак Пури остановился; должно быть, ему на помощь пришли остатки его некогда сильного характера. Он расправил плечи и присоединился к нам. Я миновал скелет и, приблизившись к панели с кнопками, открыл следующую дверь. Эта дверь открылась легко, и я быстро нашел кнопку, чтобы осветить третью комнату, которая была больше, чем предыдущая. В какой-то степени в этой комнате я почувствовал себя лучше: здесь было больше всякого оборудования. Конечно, я не знал его назначения, но меня успокаивала мысль о каком-то высоком интеллекте, создавшем все это. Как ученый, я оценил труд и изобретательность этого интеллекта. И еще я увидел, что оборудование создано живым мыслящим существом, а не какой-то сверхъестественной силой. Если эти пчелиные соты комнат все еще были обитаемы, значит, жили здесь люди, которые мыслят логически и действия которых можно расценивать с позиций элементарной логики. Конечно, не было гарантии, что они не отнесутся к нам враждебно или не будут угрожать нам каким-нибудь опасным оружием, но я почему-то был уверен, что в конечном итоге с ними можно будет найти общий язык. Так я думал. Мне следовало понять, что в моих рассуждениях, которые я выстраивал так тщательно, чтобы успокоить свою тревогу, был серьезный просчет. Мне следовало понять, что услышанный нами звук по природе был животным, а по настроению -- очень злобным. В нем не было ничего, освященного истинным интеллектом. Мы пошли вперед, минуя комнату за комнатой, обнаруживая новую технику и материалы: ткань, немного похожую на парашютный шелк, контейнеры с газом и химикатами, мотки шнура, похожего на нейлоновый, только гораздо крепче, химическое оборудование, приборы для опытов по электронике, части каких-то аппаратов, в том числе электрических генераторов. Чем дальше продвигались мы по этому лабиринту комнат, тем более беспорядочно были расположены в комнатах предметы. В первых комнатах царил порядок, а в последующих вещи были перевернуты, шкафы, где все это хранилось, открыты, их содержимое выворочено наружу. Это были следы посещения грабителей, труп одного из которых мы нашли во второй комнате? Не знаю, какая это была комната по счету, может, тридцатая. Я открыл ее обычным путем и протянул руку, чтобы включить свет, и тут моей кожи коснулось что-то мягкое и влажное. О, это было ужасное прикосновение! Вскрикнув, я убрал руку и повернулся к своим товарищам, чтобы рассказать, что случилось. Первое, что я увидел, было лицо Бака Пури с глазами, в которых застыл ужас. Он показал рукой на комнату. Из горла вырвался сдавленный звук. Он опустил руку и потянулся к мечу. Другие сделали то же самое. Я посмотрел в дверной проем и увидел их. Белые фигуры. Вероятно, они когда-то были людьми. Теперь это были уже не люди. С ужасом и отчаянием я тоже вытащил меч, чувствуя, что нет, наверное, такого оружия, которое могло бы защитить нас от призраков, надвигающихся из темноты. Глава 6 Те, что некогда были людьми На этот раз Бак Пури не бросился убегать. На его лице отразилась сложная гамма чувств. Он сделал полшага назад и прежде, чем мы успели его остановить, кинулся в темную комнату, прямо на эти мертвенно-белые существа. Они что-то забормотали и на мгновение отшатнулись. При этом раздался какой-то шелестящий шум, как будто тысячи летучих мышей одновременно вспорхнули с места, и этот шум эхом пролетел по всему лабиринту комнат. Бак Пури посылал свой меч направо и налево, вверх и вниз, отрубая им конечности, пронзая непривычно мягкие, какие-то вязкие тела. И вдруг он превратился, словно по волшебству, в комочек плоти с торчащими из него во все стороны пиками. Он кричал от боли и ужаса, а пики, похожие на те, что мы уже видели рядом со скелетом, пронзали его тело одна за другой, пока под ними уже невозможно стало различить человека. Он рухнул на пол. Убедившись, что наводящие ужас существа можно было по крайней мере ранить или убить, я решил, что нужно воспользоваться безумной атакой Бака Пури, и, размахивая мечом, я бросился в комнату с криком: -- Вперед -- они смертны! Они и вправду были смертны, но легко ускользали; к тому же их вид и прикосновение к их телам вызывали физическое отвращение. Я слышал, как за мной последовали остальные. Это прибавило мне силы, и вскоре я уже сражался с окружившими меня врагами, нанося удары наугад по сплошной стене белой мягкой плоти, одной плоти, без костей. А лица! Они были злобной пародией на лица людей. Опять мне на память пришли летучие мыши с Земли, мыши-вампиры: плоское лицо с едва выступающими огромными ноздрями и кривой разрез рта, полного острых маленьких зубов, полуслепые глаза -- темные, бездушные, беспощадные. Я отражал удары их лап и копий, стараясь избежать укусов их острых зубов, а они сновали вокруг, что-то бормоча и глухо вскрикивая. Я неверно судил о них. В их лицах не было ни малейшего признака здравого рассудка. На них была написана жажда крови, темная нерассуждающая злоба, злоба, которая лишь ненавидит. Мои спутники и я стояли плечо к плечу, спина к спине, пытаясь сопротивляться этой безликой злобной силе. Когда мы увидели, что они уязвимы, что от наших тяжелых мечей уже пали около десятка чудовищных существ, мы воспрянули духом. Мы продолжали сражаться, и наконец призраки обратились в бегство, оставляя после себе убитых и раненых, которые метались по полу. Мы добили их. А что оставалось делать? Мы попытались преследовать их, но дверь быстро закрылась. Когда же мы ее распахнули, призраки уже скрылись за следующей дверью. Включив свет в комнате, где мы только что сражались, мы смогли получше разглядеть противников. Своим безумием Бак Пури несомненно помог нам спастись. Атакуя призраков, он принял на себя основной удар -- и основную массу их смертоносных копий. Обитатели подземных комнат были немного ниже меня ростом и казалось, как это ни было невероятно, совсем не имели скелета. Наши мечи проходили через плоть и мускулы, вызывая кровь -- если можно назвать кровью желтую жиденькую водицу, в которой были испачканы лезвия наших клинков. Но они ни разу не наткнулись на кости. Сделав над собой неимоверное усилие, я нагнулся, чтобы рассмотреть тела, и увидел, что кости у них все же были, но настолько тоненькие и хрупкие, что напоминали палочки из слоновой кости. Каким образом вырос на древе эволюции этот уродливый, аномальный отросток? Я повернулся к Гулу Хаджи. -- Что это за племя? -- спросил я. -- Думаю, ты уже давно догадался. -- Это не шивы, -- сказал он, криво усмехнувшись. -- И не якши, как я думал до того, как их увидел. Эти жалкие существа не представляют никакой реальной угрозы, ну разве что для нашего рассудка. -- Ты думал, что это якши. Почему? -- Я узнал буквы на пиках и шкафах в комнатах, через которые мы прошли. Это письменность якшей. -- А кто такие якши? Помню, ты упоминал о них. -- Ты хочешь знать, кто были якши? Сейчас они живут только в слухах и суеверных рассказах. Это родственники шивов. Помнишь, когда мы только встретились, я тебе о них рассказывал? Теперь я вспомнил. Ну конечно, древнее племя, позвавшее аргзунов за собой из Мендишарии во время марсианской войны, называемой Величайшей войной. -- Думаю, однако, что эти привидения -- потомки якшей, -- продолжал Гул Хаджи, -- на которых они и похожи -- если, конечно, я правильно представляю себе якшей. Призраки жили здесь, наверное, веками, и все это время они почему-то -- видимо, как бы соблюдая ритуал -- продолжали ухаживать за оборудованием, поддерживая его в рабочем состоянии, и защищать свое жилище от вторжений извне. Постепенно они утратили весь свой интеллект и привыкли находиться во мраке, хотя могли бы жить со светом. Что ж, остатки такого разрушительного и злобного племени, как это, вполне заслужили свою судьбу. Я вздрогнул. По-своему, мне было жаль этих существ, которые когда-то были людьми. И тут мне в голову пришла замечательная мысль. -- Что же, -- сказал я веселым голосом, -- люди они или животные, наверняка, они не могли бы прожить без воды. Значит, вода где-то рядом, и мы ее скоро найдем. Казалось, когда мы только вошли в подземные комнаты, то на время забыли о жажде, но после изнурительного боя пить захотелось с новой силой -- чтобы восстановить израсходованную энергию. Мы очень устали, но теперь чувствовали уверенность в том, что сможем справиться с белыми привидениями, если они снова захотят напасть. Мы продолжали идти вперед и скоро оказались в большой комнате, слегка освещенной -- на этот раз естественным светом. Взглянув вверх, я увидел, что свет проходит через куполообразную крышу, расположенную выше, чем крыши в других комнатах. Через щели и трещины в куполе проникал песок, но пол был покрыт лишь очень тонким его слоем. И тут я услышал этот звук! Журчание, плеск. Сначала я решил, что у меня от жажды начали галлюцинации, но когда глаза мои привыкли к полумраку комнаты, я увидел его -- я увидел фонтанчик в центре. Целый маленький водоем, наполненный водой. Мы подошли поближе и осторожно попробовали, вода ли это. Вода, чистая и свежая! Захлебываясь, мы пили и пили и не могли напиться, мы мочили тела и одежду. Но мы не забывали и о возможной атаке "местных жителей", поэтому по очереди стояли на карауле. С новыми силами, в хорошем настроении, мы наполнили водой фляги, висевшие на поясе. Пробка моей фляги застряла, и чтобы вытащить ее, мне пришлось воспользоваться маленьким ножичком, который есть у каждого синего великана. Он спрятан в доспехах так, что если воина захватывают в плен, враги могут и не заметить этот ножик, и у пленного будет шанс сбежать. Я достал пробку и снова убрал ножик в ножны, скрытые в моих доспехах. Что теперь? У нас не было никакого желания исследовать оставшиеся комнаты. Впечатлений и так хватало. Мы, однако, позаботились о том, чтобы забаррикадировать дальнюю дверь, через которую бежали белые призраки: мы навалили туда песок и щепки. Потом я нашел лестницу, состоящую из ступенек, закрепленных в стене. Она вела наверх, в узкую галерею, которая шла по периметру всей комнаты в том месте, где начинался купол. Я взобрался по лестнице на галерею. Она была узкой: вероятно, предназначалась она для рабочих, которые чинили и красили купол комнаты. Он не был сделан из того- же самого долговечного синтетического материала, что вся башня. Я увидел пролом в крыше и, когда выглянул, моим глазам открылась черная пустыня, сверкавшая сейчас в лучах палящего солнца. Купол был почти наполовину засыпан песком, и поэтому снаружи его было почти не видно. Я взялся за край этого пролома, но в руках у меня остались только крошки: материал, из которого был сделан купол, разрушился под действием коррозии. Он был прозрачен -- через него должен был проникать свет снаружи в комнату с фонтаном. Возможно, когда якши были в здравом рассудке и еще не опустились до полуживотного состояния, они любили отдыхать в главном зале своего подземного дворца. Крыша была сделана в виде купола исключительно в эстетических целях, ибо никакого практического значения такая ее форма не имела. Поэтому крыше и суждено было обвалиться окончательно. Когда это случится, песок забьет фонтан, и я не уверен, что у обитателей этого подземного дворца -- или города? -- хватит сообразительности расчистить его или починить крышу. Купол раньше чинили, но, вероятно, это делали далекие, еще разумные предки теперешних бледных привидений. Я спустился вниз, на пол, уже обдумывая свою новую идею. В диаметре купол был футов тридцать -- через него мог бы пройти достаточно большой предмет. -- О чем ты задумался, друг мой? -- спросил Гул Хаджи. -- Кажется, я знаю, как отсюда выбраться, -- сказал я. -- Отсюда? Вернемся назад, и все. -- Или сломаем крышу, -- сказал я, указывая наверх. -- Она очень непрочная, разрушенная снаружи песком. Но я имел в виду не только это. Мы сможем выбраться из пустыни. -- Ты где-нибудь нашел карту? -- Нет, но я нашел много других вещей. То, что осталось от прежней высоконаучной цивилизации: плотная, прочная, непроницаемая для воздуха ткань, шнур, газовые контейнеры. Надеюсь, что газ в них еще есть и что это именно тот газ, который мне нужен. Гул Хаджи был явно сбит с толку. Я улыбнулся, а все смотрели на меня, как будто я вслед за Баком Пури стал сходить с ума. -- Меня натолкнул на эту мысль купол, хотя и не знаю, почему, -- сказал я. -- Мне вдруг пришло в голову, что, если бы у нас был летающий корабль, мы могли бы пересечь пустыню очень быстро. -- Летающий корабль?! Я слышал о таких. На юге до сих пор их используют, но их осталось очень мало, -- сказал Джил Диэра. -- Ты нашел летающий корабль? -- Нет. -- Я покачал головой, все еще не в состоянии оторваться от своих размышлений. -- Зачем же тогда об этом говорить? -- резко спросил Вас Оола. -- Потому что мы можем сделать его. -- Сделать? -- Гул Хаджи улыбнулся. -- Нет, нам не хватит знаний этих древних наций. Это невозможно. -- Хотя я не претендую на то, чтобы считаться таким же могущественным ученым, как ученые этих погибших народов, -- сказал я, -- на это моих знаний должно хватить. Я не собираюсь строить летающий корабль такой же сложный, какие были у них. -- Тогда какой? -- Я думаю, очень простой, примитивный летающий корабль все же можно соорудить. -- Трое синих великанов смотрели на меня молча, все еще с подозрением или, скорее, с сомнением. В марсианском языке не было слова, чтобы назвать этот корабль. Пришлось использовать слово из моего родного языка. -- Мы назовем его воздушным шаром, -- сказал я. Я начал чертить на песке план, объясняя принцип действия воздушного шара. -- Из материала, который мы здесь уже видели, мы сделаем огромный мешок и наполним его газом, -- сказал я. -- Конечно, это будет непросто -- мешок не должен пропускать газ. От него мы протянем веревки и закрепим на них корзину, в которой мы будем путешествовать, -- нашу кабину. К тому времени, как я закончил чертить и объяснять, мендишары мне поверили и в общих чертах все поняли, что свидетельствовало об их остром уме, ведь у их народа наука была довольно слабо развита. Еще раз я столкнулся со способностью марсиан с готовностью воспринимать новые идеи и откликаться на них. Действительно, им можно было быстро объяснить любую достаточно сложную концепцию, если пользоваться понятными и логичными категориями. За долгую историю существования своей нации на примере погибших высокоразвитых цивилизаций они могли убедиться -- то, что кажется невозможным, не всегда таковым является. В отличном настроении мы вернулись, чтобы взять все необходимое для воздушного шара. Я не был уверен, что в контейнерах, занимавших несколько комнат, содержался нужный нам газ. У меня не оставалось другого выхода, пришлось рискнуть жизнью, чтобы найти его. У контейнеров были клапаны, которые все еще работали исправно. Некоторые газы я узнать не мог, но кажется, ни один из них не был ядовитым, хотя от некоторых у меня начинала кружиться голова. Наконец я нашел комнату, в которой хранились нужные мне контейнеры с газом, атомный номер которого -- 2, символ -- Не, атомный вес -- 4,0026. Этот газ, названный греческим словом, обозначавшим солнце -- гелий, -- был инертным, невоспламеняемым легким газом, который я искал, газом, который был нужен, чтобы наполнить наш воздушный шар. Итак, мы нашли то, что нам было необходимо: легкую прочную ткань, газ, веревки. Потом мы стали обследовать моторы, которые попались нам на глаза во время поисков. Я не стал разбирать их, так как предполагал, что они работают на атомной энергии, вырабатываемой крошечным атомным реактором. Но я все же понял, как они работают, и мог бы приспособить их для наших нужд, привязав к пропеллерам. Но пропеллеров не было, как не было ничего, что могло бы их заменить. Их нужно было как-то сделать. И тут мы обнаружили великолепный агрегат. С его помощью можно было получать предметы из легкого прочного синтетического материала, из которого было построено почти все вокруг. Этот агрегат был большим; кажется, он был связан с каким-то невидимым резервуаром. Это было неожиданно ниспосланным нам счастьем. На передней панели был нарисован план агрегата с трех точек: сбоку, сверху, спереди. Мы выбрали нужный нам размер и, нажав кнопку, запустили механизм. Через несколько минут из аппарата появился первый блок. Теперь мы могли сделать столько пропеллеров, сколько нам было нужно, а также кабину. Мне было жаль, что приходилось так быстро покидать подземный город. Как хотелось остаться и посмотреть, как работал этот аппарат, из каких исходных элементов и по какой технологии получалась такая сверхпрочная пластмасса. Я решил вернуться, как только представится возможность, и привести с собой людей, которые будут готовы, то есть соответствующим образом обучены, помочь мне достичь глобальной цели: исследовать все тайны подземного города, отыскать все приборы и аппараты, которые можно было бы применить в дальнейшем, научиться производить новые материалы, воспользовавшись информацией этой древней цивилизации. Когда это случится, на Марсе настанет новая жизнь. Мы трудились не покладая рук, перенося все необходимое в зал с купольной крышей, где, кроме всего прочего, мы находились около самого ценного в пустыне -- воды. В одной из комнат мы нашли герметично закрытые контейнеры со специально приготовленной обезвоженной пищей, которая была безвкусной, но очень питательной. По мере того, как становилось видно, что воздушный шар приобретает конкретные формы, настроение улучшалось все больше и больше. У нас появилась свободная минутка, и мы решили заняться своим внешним видом. Мне нужно было побриться -- и вообще я старался это делать регулярно. Трудность была в том, что я не мог нигде найти хоть какое-нибудь зеркало. Тут в одной из комнат я увидел какой-то металлический шкаф с ярко начищенной блестящей дверцей. Я перетащил его в комнату с куполом просто потому, что очень хотелось побриться и он был нужен как зеркало! Чтобы обитатели подземных комнат могли продолжать жить -- если, конечно, это можно назвать жизнью, -- мы соорудили вместо разрушающегося купола прочную крышу, чтобы песок не сыпался внутрь и не забивал фонтан. Мы приладили баллоны с газом к отверстию в будущем шаре, а пока еще бесформенной груде тряпья, и с радостью наблюдали, как постепенно на наших глазах вырастает крутобокая сфера. Нужно было приладить ремни к двигателю и установить пропеллеры, но в остальном шар был готов. По всем существенным признакам был похож на простейший самолет, и хотя он был уязвимее и медленнее, чем марсианские самолеты, на которых мне доводилось путешествовать, я считал, что мы неплохо потрудились. Шар наполнился воздухом и поднялся, удерживаемый туго натянутыми веревками. Казалось, он мог спокойно нести человек сто таких, как мы. Мы начали смеяться и хлопать друг друга по спине -- можете себе представить, как выглядел в этой ситуации я: у нас получилось! С крепких веревок, проходящих поверх шара, свисала кабина, сделанная из больших пластмассовых пластин. Мы устроили в ней иллюминаторы. К сожалению, мы не нашли никакого прозрачного материала, чтобы вставить в эти иллюминаторы, и пришлось сделать что-то вроде ставней. В кабину мы положили фляги с водой, запасные контейнеры с газом, контейнеры с пищей. Мы очень гордились нашим воздушным кораблем. Может, он казался грубым и топорно сделанным, но он был очень надежен. Когда мы выпустим его через крышу над поверхностью земли и приладим ремни к двигателям, можно будет стартовать в любую минуту. Как сказал Гул Хаджи, эффектное появление в Мендишарии вождя, которого все считали мертвым или изгнанным из страны, да еще на летающем корабле, воодушевит народ, то есть вернет им надежду, утраченную во время несчастной атаки приозов на деревню. Гул Хаджи и двое других мендишаров всерьез обсуждали эту возможность, когда дальняя дверь -- та самая, которую мы забаррикадировали на случай атаки белых призраков, -- начала таять. Материал, который я считал способным выдержать действие любой разрушительной силы, пузырился и струился вниз, как дешевая пластмасса в огне. От двери пошел отвратительный запах -- одновременно приторный и едкий. Я не знал, в чем было дело, но сразу начал действовать. -- Быстрее! -- завопил я. -- В кабину! Я толкал своих спутников, помогая им забраться в кабину. Когда я развернулся в сторону двери, ее уже не было, а в проеме стояли белые призраки. У них в руках был какой-то аппарат. Они, естественно, не соображали, что это было, но зато хорошо помнили, как эту штуку наводить и куда нажимать, чтобы выстрелить. Ирония судьбы: передовое приспособление в руках слабоумных. Аппарат испускал лучи, и один из них только что коснулся стены за моей спиной, чудом миновав меня и наш воздушный шар. Несомненно, это был тепловой луч. Лазер! Тут я понял вдруг, что наш воздушный шар все еще был привязан к полу, так как никто не обрубил веревки. Я бросился к ним с мечом. Ведь я же знал, что предки этих привидений умели делать лазерные пистолеты. Почему я не вспомнил об этом раньше и не приготовился к такому повороту событий? В нерассуждающей слепой ярости эти потомки якшей, движимые какой-то непостижимой генетической памятью, отыскали прибор, вырабатывающий лазерные лучи, и пришли с его помощью расправиться с обидчиками -- с теми, кто вторгся в их владения. Как бы то ни было, скоро мы все умрем, если я не успею обрубить веревки. Гул Хаджи закричал мне из кабины, когда увидел, что я делаю. Легко проходя через отверстие в куполе, как раз достаточное для него, шар стал подниматься. Скоро его подхватит ветер, и мои друзья будут в безопасности. Привидения навели лазер на меня. Сейчас я умру. Смертоносный луч расплавлял или резал на кусочки все, что оказывалось на его пути. И тут у меня появилась идея! Глава 7 Город Пауков Луч проходил то справа, то слева от меня, все ближе и ближе: эти идиоты стреляли наугад. И тут я увидел огромную блестящую дверцу шкафа, которую я использовал как зеркало, когда брился. Это же был мощный отражатель! Он должен был меня выручить. Я бросился к шкафу и спрятался позади него. Лазер срезал верхушку фонтана, и вода с плеском упала в водоем. Через несколько мгновений фонтан пробился снова. Луч ударил совсем близко -- и выплавил целый кусок стены, за которой показалась следующая комната. Белые привидения подходили все ближе и ближе, не выпуская оружия из своих липких, мягких, почти лишенных костей рук. И тут луч ударил в блестящую дверцу -- мое "зеркало". Лазерные лучи -- это концентрированный свет. Зеркало отражает свет. Крепкое зеркало может отразить мощный луч света. Это "зеркало" отразило лазерный луч. Сначала луч как бы согнуло на несколько секунд и, развернув, направило его в то место, откуда он был послан. Большинство привидений исчезло в тот же миг, остальные завопили от ужаса, метнувшись назад, а потом остановились на мгновение и бросились на меня. Я рванулся к одной из веревок, который шар был прикреплен к полу. Все происходило так быстро, что он еще только начал подниматься, и мне удалось дотянуться и ухватиться за последние футы уплывавшей вверх веревки. Призраки попытались удержать меня, но безуспешно. Я стал подтягиваться по веревке вверх, к кабине. Воздушный шар уверенно поднимался в воздух. И вот, когда опасность быть убитым белыми призраками миновала, но я все еще мог погибнуть, если бы сорвался, только тогда я и сообразил, что, спеша убраться подальше от этих чудовищ, мы забыли об одной существенной детали -- о балласте для воздушного шара: он поднимался слишком быстро. Пытаясь взобраться в кабину, я дважды чуть не упал. И вот когда я уже думал, что еще немного, и мои онемевшие руки разожмутся, я увидел, как Гул Хаджи открыл люк в кабине, потянулся всем телом и, рискуя вывалиться, схватил веревку, на которой я висел. Земля -- черная, сверкающая на солнце пустыня -- была далеко внизу. Гулу Хаджи удалось вернуться в кабину, и он втащил за собой веревку. Едва переведя дух, с помощью двух других наших товарищей, он втянул внутрь и меня. Мои руки болели от напряжения, кожа была вся содрана. Еще чуть-чуть, и я бы отпустил веревку. Как раз в тот момент, когда я почувствовал, что не могу больше держаться, меня схватили огромные руки, втащили в кабину и закрыли люк. Лежа на полу, я никак не мог отдышаться и прийти в себя. Испытания последних минут совершенно измучили меня. Поднимались мы по-прежнему очень быстро и скоро должны были выскочить из марсианской атмосферы. (Правда, нужно помнить, что атмосферный слой в то время был толще, чем сейчас.) Я встал и неуверенной походкой подошел к пульту управления. Это был очень простой пульт. Если бы могли, мы бы проверили его перед стартом. Теперь придется испытывать его прямо в воздухе. Если мы просчитались, нам, конец. Я потянул за рычаг, контролирующий клапан газового контейнера. Пришлось выпустить немного газа в надежде на то, что этого будет достаточно и мы не будем так стремительно нестись к Земле. Постепенно высота выровнялась, и я понял, что этот рычаг устроен правильно. Но мы продолжали двигаться наугад, увлекаемые воздушными потоками. Придется проверить ремни на двигателях, когда приземлимся. На нашем воздушном шаре мы доберемся до Мендишарии за день, а то и меньше. Мне было жаль бесцельно тратить драгоценный гелий, но ничего не поделаешь. Медленно, понемногу я стал уменьшать высоту нашего полета. На расстоянии 2000 футов от поверхности наш воздушный шар поддала какая-то гигантская нога, и от этого толчка он словно заметался в небе. Мы все не удержались на ногах, а меня швырнуло от пульта управления. На какое-то время я, кажется, потерял сознание. Когда я пришел в себя, вокруг было темно. Уже прошло ощущение, что наш огромный воздушный шар был маленьким шариком, игрушкой великанов, несравнимо более крупных, чем мои синие спутники. Наоборот, казалось, что шар несется целенаправленно с огромной скоростью. Я встал и пошатываясь направился к иллюминатору. Когда я отодвинул ставни и взглянул вниз, я не поверил своим глазам. Мы летели над морем, на котором бушевал шторм. Наша скорость была добрых миль сто в час или даже больше. Но что же нас несло? Кажется, какая-то естественная сила. Судя по завываниям и стонам, которые До меня доносились, это был очень сильный ветер. Но как же мог ветер начаться так внезапно и развить такую скорость? Я повернулся и увидел, что Гул Хаджи начинает шевелиться. Он тоже потерял во время падения сознание. Я помог ему встать, и мы с ним привели в чувство наших спутников. -- Что это такое, Гул Хаджи? Ты знаешь? Он потер лицо рукой. -- Мне следовало внимательнее следить за календарем, -- сказал он. -- А что такое? -- Я ничего об этом не сказал, потому что понимал, что либо мы выберемся из пустыни, либо умрем, то есть так было до того, как мы обнаружили башню и подземный город. Я ничего не сказал об этом, пока мы были под землей, так как знал, что там мы в безопасности и городу ничего не грозило. -- Ты не сказал о чем? -- Прости, это моя вина. Может, потому о городе якшей ничего нигде и не сообщалось -- из-за Ревущей Смерти. -- А что такое Ревущая Смерть? -- Сильный ветер, время от времени проносящийся над пустыней. Некоторые считают, что им-то пустыня и вызвана, ведь до того, как в этих краях стала господствовать Ревущая Смерть, на месте пустыни была плодородная земля. Возможно, город якшей был построен до того, как стала приходить Ревущая Смерть. Не знаю. Ревущая Смерть царит над пустыней уже много веков, и все это время ураганы сравнивают с землей все, что встречается на их пути. -- А в каком направлении движется ветер? -- спросил я. -- Неплохо было бы это знать, раз уж он нас несет. -- На запад, -- сказал Гул Хаджи. -- Над морем? -- Точно. -- А потом куда? -- Не знаю. Я снова подошел к иллюминатору и посмотрел вниз. Под нами все еще было серое холодное штормовое море, но мне показалось, что сквозь мрак я смог различить что-то вроде земли. -- А что лежит за западным морем? -- спросил я Гула Хаджи. -- Не знаю, какая-то земля, почти совсем не исследованная, за исключением побережий. По рассказам, это земля, не приносящая добра. Мы уже почти достигли берега. -- Не приносящая добра? Откуда ты это взял? -- спросил я у друга. -- Из легенд, рассказов путешественников, а также из того, что экспедиции, посланные исследовать ее, не вернулись. В джунглях Западного континента живут дикие звери. Этот континент сильнее всего пострадал от Величайшей войны. Когда она окончилась, говорят, на континенте произошли странные изменения; природа, животные, растения, люди -- все изменилось от того, что осталось после Величайшей войны. Одни говорят, это был злой дух, другие -- какой-то газ, третьи -- машина. Но что бы то ни было, люди в здравом уме избегают Западный континент. -- По всему видно, ты говоришь об атомной войне, радиации и мутации, -- сказал я задумчиво. -- И если учесть, что война была несколько тысяч лет назад, маловероятно, что излучение до сих пор представляет собой опасность. Его не нужно больше бояться. Я использовал некоторые земные слова, поскольку, хотя эти понятия должны были каким-то образом именоваться в языке Вашу, я этих слов не знал. Ревущая Смерть стала затихать, наш полет, кажется, замедлился. Я почувствовал, что сейчас был бессилен как-либо повлиять на нашу судьбу: нас несло в глубь материка. В небе над нами появились две марсианские луны и осветили странный пейзаж: причудливые джунгли какого-то непонятного цвета. Должен заметить, мне стало не по себе от вида этой растительности, но я сказал себе, что мы в безопасности, пока находились в воздухе на большой высоте. Когда ветер перестанет управлять нашим полетом, мы сможем спокойно приземлиться, исправить моторы и потом отправиться куда нужно. Возможно, сделать это предстояло только через несколько часов. Не знаю, откуда появился ветер и куда он исчез. Может, он постоянно дул вокруг всей планеты, набирая силу по ходу движения. Не знаю, я не метеоролог. Наконец нам удалось выскользнуть из воздушного потока и направить шар к огромным деревьям, чья густая листва представлялась сверху сплошной твердой массой. Крупные сверкающие листья всевозможных оттенков черного, коричневого, темно-зеленого и красного раскачивались на причудливо изогнутых ветвях. Над джунглями висело ощущение тревоги. Нам совсем не хотелось там садиться. Но все же к утру мы нашли полянку, достаточно большую, чтобы на ней мог приземлиться воздушный шар, и стали снижаться. Мы приземлились очень аккуратно, если учесть, что мы были неопытными аэронавтами. Мы привязали воздушный корабль и проверили, нет ли в нем повреждений. Строительные материалы якшей не пострадали от ветра, который разнес бы любой другой материал в щепки. Сейчас нам хватило бы и часа, чтобы привести все в порядок и подыскать что-нибудь для балласта. Потом мы снова наполним шар гелием и -- вперед, в Мендишарию. Скоро мы включили все двигатели, и пропеллеры заработали. Все это время мы не могли избавиться от неприятного чувства, будто за нами наблюдают. Но сами мы ничего не видели, кроме темных джунглей. Деревья поднимались на несколько сот футов и переплетались, образуя нечто вроде решетки, по которой вились теплые, пахнущие плесенью растения. Не представляю, как в таких джунглях вообще могла появиться опушка, это было капризом природы. Земля на этом месте была гладкой и твердой как камень. По краям росли низкие кустарники с темными блестящими листьями, виноградные лозы, которые издали казались жирными змеями, какие-то ненормальные кусты и ползучие растения, которые совершенно покрывали разветвленные корни деревьев. Никогда я не видел, чтобы все в лесу было таким крупным. Ветки деревьев образовывали ярусы, и издали лес был похож на огромную скалу со множеством пещер. В таком месте нетрудно было почувствовать, что за вами наблюдают. Мое воображение, подстегиваемое экзотическим пейзажем, рисовало самые невероятные картины. Мы все сделали, оставалось только найти балласт. Джил Диэра предложил отрубить несколько толстых веток с деревьев. Конечно, это был не самый удачный вариант, но здесь было трудно найти что-либо более подходящее. Пока Джил Диэра и Вас Оола помогали мне закончить работу над мотором, Гул Хаджи сказал, что пойдет за бревнами. И он ушел. Мы закончили работу и стали ждать его возвращения. Нам не терпелось выбраться из этих таинственных джунглей и вернуться в Мендишарию как можно скорее. Мы стали звать Гула Хаджи, и к вечеру охрипли от криков, но он не отзывался. Ничего не оставалось делать, приходилось идти в лес, чтобы посмотреть, не был ли наш друг ранен; может, он лежал без сознания после какого-нибудь незначительного столкновения с обитателями джунглей. Вас Оола и Джил Диэра хотели пойти со мной, но я сказал им, что для нас воздушный шар -- важнее всего, и они должны остаться и сторожить его. Мне удалось их убедить. Я нашел то место, где Гул Хаджи вошел в лес, и пошел по его следам. Это было нетрудно. Великан оставлял заметные следы. В некоторых местах он, вероятно, спотыкался, и земля там была выворочена. Лес был темным и сырым. Я ступал по гниющим, расползающимся у меня под ногами растениям, иногда проваливался в грязь. Я продолжал звать своего друга, но его нигде не было. И тут я набрел на место, где были видны следы битвы, и понял, что за нами действительно наблюдали, нам это не мерещилось. Там я нашел меч Гула Хаджи -- он был никогда с ним не расстался, если бы его не схватили -- или убили! Я кружил по лесу около этого проклятого места, безуспешно пытаясь найти, куда ушли его противники. Это меня настораживало, ибо обычно я хорошо читаю следы. Все, что я смог обнаружить, были остатки какого-то вещества, прилипшего, как шелковые нити, к окружавшей листве. Позднее я увидел следы этого вещества в другом месте и понял, что, поскольку это была единственная зацепка, мне следовало ею воспользоваться. Возможно, эти следы оставили те, кто схватил Гула Хаджи, хотя мне было непонятно, что это было за вещество и откуда оно могло у них взяться. Наступила ночь, и я с трудом осознал, что пришел к какому-то городу. Казалось, он состоял из одного-единственного здания, занимавшего огромную площадь. Город вырастал прямо из джунглей, сливался с ними, был их частью. Он был сделан из старой застывшей лавы, в трещины которой попали земля и семена, давшие жизнь небольшим деревьям и кустам. Башни и купола в сумерках сливались, и можно было подумать, что перед вами был огромный камень, который приобрел облик города. То здесь, то там были видны окна и двери, все заросшие какими-то растениями. Когда окончательно стемнело, город оказался освещенным редкими лучами марсианских лун, которые едва проникали через крышу, образуемую ветвями гигантских деревьев. Должно быть, моего друга привели сюда. Страшное место! Я очень устал, но продолжал идти вперед: я вошел в город и взобрался на кучу скользких камней в поисках хоть какого-нибудь признака того, что город обитаем, или знака того, где находился мой друг. Я карабкался по стенам домов, по крышам, снова прыгал вниз. Я искал, искал, искал. Город был погружен во мрак. Камень домов был гладким и липким на ощупь. В городе не было улиц, только какие-то впадины на крышах "домов". В отчаянии я пошел по одной из них. Слева от меня что-то соскользнуло со стены, и мне стало дурно -- это был огромный паук, крупнее, чем все, каких я когда-либо видел. А вот и другие, такие же огромные! Покрепче сжав меч Гула Хаджи, я приготовился обнажить еще и свой. Пауки были размером с футбольный мяч! Я уже собирался подняться по наклонной стене на крышу, как вдруг мне на голову и на плечи что-то упало. Я попытался стряхнуть это "что-то" мечом, но не мог, оно прилипло ко мне. Чем больше я отбивался, тем больше запутывался. Теперь я понял, почему на том месте, где схватили Гула Хаджи, не было трупов. Та штука, которую сбросили на меня, была сетью из того же тонкого липкого шелка, остатки которого я видел в лесу. Он был крепким и приставал ко всему, чего касался. Все еще пытаясь освободиться, я упал лицом вниз. Меня подняли чьи-то костлявые руки. Я взглянул на тех, кто схватил меня, и не мог поверить своим глазам: до пояса они были людьми, значительно ниже меня ростом, жилистыми и щуплыми. У них были большие глаза и тонкие губы, из-за чего рот казался просто прорезью на лице. В них еще можно было узнать людей, пока взгляд не падал вниз: у них было восемь мохнатых ног. Человеческое тело и паучьи лапы! Я попытался толкнуть их командира -- это было все, что я мог сделать со связанными руками. На его лице не было никакого выражения. Он бесстрастно указал на меня своим шестом, на конце которого оказалась игла длиной дюймов шесть. Он вонзил в меня эту иглу. Я попытался сопротивляться, но в ту же долю секунды почувствовал, как мое тело словно окаменело. Я не мог пошевелить даже пальцем, не мог даже мигнуть. Он впрыснул мне яд, это было ясно, яд, который мгновенно парализовывал. Глава 8 Великий Мишасса Двое из отвратительных человекообразных пауков взвалили меня к себе на спину и понесли вглубь этого странного города, который в свете, исходящем от каменных стен, показался мне лабиринтом, устроенным без цели и плана. Мы прошли через коридоры и комнаты, которые иногда представлялись лишь тайными ходами в огромные залы с балконами. Все больше и больше я убеждался, что этот город не мог быть делом рук пауко