трану и стал шпионить на британское правительство. Как ни странно, но они вдвоем часто сиживали в гостинице за шашками или шахматами. Каждый из них когда-то имел многообещающую карьеру, занимал высокие посты, пользовался уважением. Однако оба заслужили неприятие, которое стоило им репутации и средств к существованию. Арнольд, когда его раскрыли, вернулся в Англию и обнаружил, что его не ждут никакие посты в военном министерстве. К нему относились с презрением и не желали принимать в обществе. Этим и объяснялось то незавидное положение, в котором нашел его Талейран. Хотя Арнольд и не мог дать ему рекомендательных писем к высокопоставленным американцам, зато он мог рассказать много полезного о стране, куда Талейрану предстояло отправиться. Неделями Морис забрасывал корабельного плотника вопросами. И теперь, накануне отплытия в Новый Свет, Талейран продолжал за игрой в шахматы расспрашивать своего знакомца. - Чем занимается в Америке общество? - спрашивал Талейран. - У них есть салоны, как в Англии или Франции? - За пределами Филадельфии или Нью-Йорка, в которых полно иммигрантов из Европы, нет почти ничего, кроме городишек на границе цивилизации. Люди сидят у камина и читают книги или играют в шахматы, как мы сейчас. На восточном побережье мало чем можно заняться. Шахматы там чуть ли не национальная игра. Говорят, даже трапперы-охотники носят с собой маленькие шахматы. - В самом деле? - удивился Талейран. - Кто бы мог подумать, что в колониях, которые до недавнего времени были оторваны от мира, люди так высоко ценят разум! - Не разум, а мораль, - ответил Арнольд. - Во всяком случае, они это понимают именно так. Возможно, вы читали работу Бена Франклина, которая так популярна в Америке? Она называется "Этика шахмат", и в ней говорится о том, как много жизненных уроков можно почерпнуть, изучая игру в шахматы. - Он издал сухой смешок и посмотрел в глаза Талейрану. - Знаете, Франклин просто помешался на загадке шахмат Монглана. Талейран бросил на него испытующий взгляд. - Боже правый, вы серьезно? - спросил он. - Хотите сказать, что эта смешная легенда обсуждается даже на том берегу Атлантики? - Смешная или нет, - заметил Арнольд с усмешкой, смысл которой остался для Талейрана загадкой, - но говорят, старый Бен Франклин всю свою жизнь пытался разгадать ее тайну. Даже ездил в Монглан, когда был послом во Франции. Монглан - это такое местечко на юге Франции. - Я знаю, где это, - фыркнул Талейран. - Что же он искал? - Конечно же, шахматы Карла Великого. Я думал, здесь об этом каждый знает. Говорят, они были спрятаны в Монглане. Бенджамин Франклин был прекрасным математиком и шахматистом. Он рассчитал формулу прохода коня и утверждал, что в этой формуле заключено его представление о том, как должны быть расставлены шахматы Монглана. - Расставлены? - спросил Талейран. Он содрогнулся, осознав, что означают слова Арнольда: даже в Америке, за тысячи миль от ужасов Европы, он не будет чувствовать себя в безопасности от хватки этих проклятых шахмат, которые перевернули всю его жизнь. - Да, - сказал Арнольд, переставляя на доске фигуру. - Вы должны познакомиться с Александром Гамильтоном, он масон. Говорят, Франклин расшифровал часть формулы и перед смертью передал ее масонам... Восьмая линия - Наконец-то восьмая линия! - воскликнула Алиса, прыгнула через ручеек и бросилась ничком на мягкую, как мох, лужайку, на которой пестрели цветы. - Ах, как я рада, что я наконец здесь! Но что это у меня на голове? - воскликнула она и в страхе схватилась за что-то тяжелое, охватившее обручем голову. - И как оно сюда попало без моего ведома? - спросила Алиса, сняла с головы загадочный предмет и положила к себе на колени, чтобы получше разглядеть. Это была золотая корона. Льюис Кэрролл. Алиса в Зазеркалье. Перевод Н. Демуровой Когда я с горем пополам выбралась на полоску галечного пляжа, меня едва не стошнило соленой водой. Но я была жива. И благодарить за это следовало шахматы Монглана. Тяжесть фигур потянула меня на дно сразу же, едва я упала в воду, и это спасло меня от пуль, выпущенных прихвостнями Шарифа. Поскольку глубина здесь была всего десять футов, я благополучно выбралась на мелководье и, прячась за бортами лодок, рискнула высунуть нос, чтобы глотнуть воздуха. Вот так, используя рыбацкие корыта для маскировки, а сумку в качестве якоря, я и стала пробираться вдоль берега подальше от злополучного причала. Выйдя наконец на берег, я протерла глаза и огляделась, пытаясь понять, куда меня занесло. Хотя было уже девять вечера и почти совсем стемнело, мне удалось рассмотреть вдалеке дрожащее марево электрических фонарей - вполне возможно, это был порт в Сиди-Фрейдж. До него было не больше двух миль, и я могла бы добраться туда пешком, если, конечно, меня не схватят по дороге. Однако куда же подевалась Лили? Я порылась в своей насквозь мокрой сумке. Фигуры были на месте. Возможно, пока я тащила сумку по донному песку, оттуда что-нибудь и выпало, но рукопись двухсотлетней давности тоже уцелела. К счастью, дневник лежал в водонепроницаемой косметичке на молнии. Только бы она не протекла! Пока я обдумывала, что делать дальше, в нескольких ярдах от меня на прибрежную гальку выползло мокрое до нитки создание. В лучах догорающего заката существо здорово смахивало на только что вылупившегося цыпленка, но когда оно коротко тявкнуло и попыталось вскарабкаться ко мне на колени, стало ясно, что это просто-напросто мокрый и грязный Кариока. Вытереть беднягу мне было нечем, на мне и самой не осталось ни единой сухой нитки. Так что я просто встала и, засунув пса под мышку, направилась в сосновый лес, через который рассчитывала срезать путь домой. Во время блужданий под водой я потеряла одну туфлю, так что теперь я сбросила последнюю уцелевшую обувку и пошла босиком, ступая по ковру из сосновых иголок. Минут пятнадцать я шла наугад, положившись на свое чувство направления, когда услышала, как где-то рядом хрустнула ветка. Застыв на месте, я прижала к себе дрожащего Кариоку, моля Бога, чтобы пес не устроил такой же концерт, как в пещере с летучими мышами. Однако вскоре это стало уже не важно. Мгновение спустя в лицо мне ударил сноп света. Я замерла, затаив дыхание и зажмурившись. Затем в луче света появился солдат в хаки и шагнул ко мне. В руках у него был пулемет, сбоку зловеще свешивалась лента с патронами. Дуло пулемета смотрело мне в живот. - Стоять! - закричал он, хотя я и не думала двигаться с места. - Кто вы? Говорите! Что вы здесь делаете? - Я водила купаться свою собаку, - ответила я и подняла повыше Кариоку в качестве доказательства. - Я Кэтрин Велис. У меня есть документы... Тут я спохватилась, что мои бумаги, которые я собиралась показывать, промокли, а мне совсем не хотелось, чтобы военный обыскивал мою сумку, Я быстро затараторила: - Понимаете, я прогуливала свою собаку по Сиди-Фрейдж, и она свалилась с пирса в воду. Я прыгнула следом, чтобы спасти ее, потом нас подхватило течение...- Господи, что я несу! В Средиземном море нет никаких течений! Я заторопилась дальше. - Я работаю на ОПЕК, на министра Кадыра. Он может поручиться за меня. Я живу неподалеку, вон там... Я подняла руку, чтобы показать, и солдат дернул стволом пулемета вверх, направив его мне в лицо. Тогда я решила попробовать другую тактику - изобразить сварливую американку. - Говорю же вам, мне надо видеть министра Кадыра, - властным тоном заявила я, расправив плечи, хотя попытка принять горделивую позу, будучи мокрой как мышь, со стороны выглядела, наверное, смехотворно. - Да вы представляете, кто я? Солдат оглянулся на своего напарника, который стоял позади прожектора и потому оставался для меня невидимым. - Вы прибыли на конференцию? - спросил он, снова оборачиваясь ко мне. Ну конечно! Вот почему эти солдаты патрулировали лес. Вот почему на дорогах были проверки. Вот почему Камиль так настаивал, чтобы я вернулась к концу недели. Началась конференция стран - членов ОПЕК. - Именно! - заверила я патрульного. - У меня важный доклад. Меня непременно хватятся! Солдат удалился в темноту и заговорил со своим напарником по-арабски. Через несколько минут свет погас. Старший патрульный произнес извиняющимся тоном: - Мадам, мы проводим вас к вашей группе. Как раз сейчас делегаты собрались в ресторане "Дю Пор". Но вы, наверное, предпочитаете сначала заехать домой и переодеться? Именно это я и предпочла. Полчаса спустя я в сопровождении патрульного добралась до своей квартиры. Мой страж ждал снаружи, пока я быстро переоделась, высушила волосы феном и даже по возможности привела в порядок шерсть Кариоки. Оставлять фигуры в квартире явно не стоило, так что я раскопала в гардеробной шерстяной рюкзак и засунула внутрь шахматы, а сверху - Кариоку. Книга, которую дала мне Минни, немного подмокла, но благодаря водонепроницаемой косметичке не очень пострадала. Перелистав страницы, я слегка просушила их феном, после чего сунула дневник Мирей в рюкзак и вышла на лестницу, где меня ждал солдат. Ресторан "Дю Пор" занимал массивное здание с высокими потолками и мраморными полами, я часто обедала там, еще когда жила в "Эль-Рияде". От площади рядом с портом к нему шла дорожка, обрамленная двумя рядами изящных арок. Миновав ее, мы поднялись по широким ступеням, которые начинались у самой воды и вели к ярко освещенным стеклянным стенам ресторана. На лестнице через каждые тридцать ступеней, заложив руки за спину, стояли солдаты с винтовками за плечами. Мы добрались до входа, и я попыталась высмотреть через стеклянные стены Камиля. Столы в ресторанном зале были сдвинуты в пять рядов в сотню футов каждый. В центре, на П-образном возвышении, огороженном перильцами, восседали наиболее высокопоставленные особы. Даже издалека состав участников производил немалое впечатление. Собрались не только министры нефтяной промышленности, но и правители всех стран ОПЕК. Пестрота нарядов поражала воображение: здесь были и парадные мундиры с золотыми галунами, и расшитые балахоны, дополненные леопардовыми шапочками-"таблетками", и белые хламиды жителей пустыни, и черные деловые костюмы. Угрюмый охранник, стоявший перед дверью, отобрал у моего провожатого оружие и жестом показал на мраморное возвышение. Солдат зашагал передо мной между рядами столов, накрытых белыми скатертями, к короткой лестнице в центре. Уже с тридцати футов я смогла разглядеть на лице Камиля выражение ужаса. Я поднялась по лесенке, солдат щелкнул каблуками, Камиль встал. - Мадемуазель Велис! - сказал он и повернулся к военному. - Спасибо, что привели сюда нашего уважаемого сотрудника, офицер. Она сбилась с дороги? Краем глаза он следил за мной. Видно, скоро Камиль потребует от меня объяснений. - В сосновом лесу, министр, - ответил солдат. - Пес мадемуазель чуть не утонул. Мы так поняли, что она приглашена... Он глянул на стол. Места за ним были полностью заняты, Для меня места не было. - Вы правильно все сделали, офицер, - сказал Камиль, - Можете вернуться на свой пост. Ваше рвение не останется незамеченным. Солдат снова щелкнул каблуками и ушел. Камиль знаком подозвал официанта и попросил его поставить на стол еще один прибор. Он продолжал стоять, пока не принесли стул, только после этого мы с ним оба сели. - Министр Ямини, - произнес Камиль, представляя мне пухлого и розового министра Саудовской Аравии, сидевшего справа. Тот вежливо кивнул мне и слегка привстал. - Мадемуазель Велис - наш приглашенный специалист из Америки, это она создала ту великолепную компьютерную модель для анализа данных, о которой я говорил на встрече сегодня утром. Министр Ямини поднял бровь - по-видимому, это у него означало восхищение. - Полагаю, вы знаете министра Белейда, - продолжил Камиль. Абдельсалам Белейд, который подписал мой контракт, встал и пожал мне руку, украдкой подмигнув. Он чем-то походил на элегантного мафиозо: смуглая гладкая кожа, посеребренные сединой виски и блестящая лысина на макушке. Министр Белейд повернулся к мужчине, сидевшему от него справа, - тот увлеченно беседовал о чем-то с другим соседом по столу. Двое мужчин прервали разговор и посмотрели на Белейда. Только тут я поняла, кто они, и на меня накатила тошнотворная слабость. - Мадемуазель Кэтрин Велис, наш эксперт по компьютерам, - произнес Белейд. Длинное вытянутое лицо президента Алжира Хуари Бумедьена повернулось ко мне, а затем к министру. Во взгляде президента отчетливо читался вопрос, какого черта я делаю на этом приеме. Белейд неопределенно улыбнулся и пожал плечами. - Enchante [Здесь: рад вас видеть (фр.)], - сказал президент. - Король Саудовской Аравии Фейсал, - продолжил Белейд, указывая на серьезного, похожего на хищную птицу человека, который пристально смотрел на меня из-под белоснежного платка. Король не улыбнулся, но удостоил меня едва заметного кивка. Я подняла бокал с вином и сделала изрядный глоток. Как же мне рассказать Камилю, что происходит, и как мне убраться отсюда, чтобы спасти Лили? В таком обществе, как это, нельзя просто извиниться и улизнуть из-за стола, тут даже в туалет отлучиться - целое мероприятие. Внезапно в зале поднялась какая-то суета. Все заинтересованно завертели головами. Народу было много, не меньше шестисот человек, и все сидели за столами, кроме официантов, которые метались взад-вперед с корзинами хлеба, блюдами сладостей и графинами с вином и водой. Но вот в зал вошел высокий смуглый человек в длинном белом балахоне. С выражением ледяной ярости на красивом лице он вышагивал между длинными рядами столов, размахивая плеткой для верховой езды. Официанты сбились в кучу и не делали ни малейшей попытки остановить его. Не веря своим глазам, я смотрела, как он сшибает со столов винные бутылки. Люди за столами замерли, в зале повисла тишина, а он шел, круша бутылки направо и налево. Вздохнув, Бумедьен встал и быстро заговорил с услужливо подскочившим к нему мажордомом. Затем президент Алжира спустился вниз, где и стал дожидаться, когда разъяренный красавец, размашисто шагающий между столов, приблизится к нему. - Кто этот парень? - прошептала я Камилю. - Муаммар Каддафи, ливиец, - спокойно объяснил Камиль. - Сегодня на конференции он произнес речь о том, что последователям ислама не должно пить вина. Вижу, слова с делом у него не расходятся. Он просто сумасшедший. Говорят, он оплачивает покушения на известных министров ОПЕК в Европе. - Знаю, - сказал Ямини с ангельской улыбкой. - Мое имя в первых строках его списка. Кажется, это не слишком его беспокоило. Он взял веточку сельдерея и принялся с самодовольной миной жевать ее. - Но почему? -шепотом спросила я Камиля. - Только из-за того, что они пьют вино? - Потому что мы настаиваем, чтобы эмбарго было скорее экономическим, чем политическим, - ответил он. Понизив голос, Камиль произнес сквозь стиснутые зубы: - Пока у нас есть одна минута, скажите, что все-таки происходит? Где вы были? Шариф перевернул вверх тормашками всю страну, разыскивая вас. Едва ли он решится арестовать вас здесь, но у вас серьезные неприятности. - Знаю, - прошептала я ему, глядя на Бумедьена. Президент спокойно разговаривал с Каддафи, но выражения его лица мне разглядеть не удалось. Сидевшие за столами люди передавали разбитые бутылки официантам, которые немедленно заменяли их на новые. - Мне надо поговорить с вами наедине, - прошептала я. - Ваш персидский приятель захватил мою подругу. Я всего полчаса как выбралась на сушу. В моем рюкзаке мокрая собака и еще кое-что интересное. Мне надо убраться отсюда... - О Аллах! - тихо охнул Камиль. - Они действительно у вас? Здесь? Он оглядел присутствующих, пытаясь спрятать панику под натянутой улыбкой. - Значит, вы все-таки в Игре! - тихонько усмехнулась я. - А иначе с чего бы я позволил вам сесть за стол? - прошептал в ответ Камиль. - Мне было чертовски нелегко выкрутиться, когда вы исчезли перед самой конференцией. - Мы можем обсудить все это позже. А сейчас мне надо выбраться отсюда и спасти Лили. - Оставьте это мне, мы что-нибудь придумаем. Где она? - В Ла-Мадраж, - едва шевеля губами, пробормотала я. Камиль изумленно уставился на меня, но как раз в этот момент Хуари Бумедьен сел за стол. Все улыбнулись президенту, а король Фейсал заговорил на английском: - Наш полковник Каддафи совсем не такой глупец, каким хочет казаться. - Его большие, влажные, как у сокола, глаза остановились на президенте Алжира. - Помните, на встрече неприсоединившихся стран кто-то пожаловался на присутствие Кастро. Что он тогда сказал? - Король повернулся к министру Ямини, сидевшему справа от меня. - Полковник Каддафи сказал, что если какая-нибудь страна третьего мира будет исключена из состава участников только потому, что получает деньги у двух сверхдержав, то нам всем следует паковать чемоданы и отправляться домой. И напоследок зачитал список источников финансирования и вооружения половины стран, которые присутствовали, - совершенно спокойно, должен добавить. Я бы не стал сбрасывать его со счетов как религиозного фанатика. Отнюдь нет. Бумедьен теперь смотрел на меня. Президент Алжира был человеком-загадкой. Никто не знал ни его возраста, ни его прошлого, ни даже места, где он родился. С тех пор как десять лет назад он с успехом возглавил революцию и группу военных, которые помогли ему удержаться у власти, он сделал Алжир одной из наиболее значимых стран ОПЕК и Швейцарией третьего мира. - Мадемуазель Велис, - произнес он, впервые адресуясь прямо ко мне. - Доводилось ли вам сталкиваться с полковником Каддафи в ходе вашей работы на ОПЕК? - Ни разу, - ответила я. - Странно, - сказал Бумедьен. - Поскольку, когда мы с ним разговаривали, он заметил вас за нашим столом и сказал нечто интересное. Я почувствовала, как Камиль рядом со мной напрягся. Он схватил под столом мою руку и крепко сжал ее. - Правда? - осторожно произнес он. - И что же он сказал, господин президент? - Думаю, он обознался, - сказал президент, глядя на Камиля большими темными глазами. - Он спросил, неужели это та самая женщина. - Та самая? - удивился министр Белейд. - Что он имел в виду? - Полагаю, - осторожно заметил президент, - он имел в виду женщину, подготовившую компьютерные расчеты, о которых мы все так много слышали от Камиля Кадыра. Сказав это, он отвернулся. Я открыла было рот, чтобы спросить Камиля, но он покачал головой и повернулся к своему начальнику Белейду. - Нам с Кэтрин стоит еще раз проверить цифры, прежде чем завтра их огласят во всеуслышание. Может быть, нам будет позволено принести извинения и покинуть банкет? Иначе, боюсь, нам придется работать всю ночь. Белейд явно не поверил ни единому его слову, и это было отчетливо написано у него на лице. - Сначала мне хотелось бы перекинуться с вами несколькими словами. Он встал и отвел Камиля в сторонку. Я тоже встала, нервно теребя в руках салфетку. Ямини подался вперед. - Было приятно посидеть с вами за одним столом, - заверил он меня. - Жаль, что вы так быстро нас покидаете. Когда он улыбался, на щеках у него появлялись ямочки. Белейд и Камиль стояли у стены и о чем-то шептались. Тем временем официанты устремились к столам и стали разносить дымящиеся блюда. Когда я приблизилась, министр произнес: - Мадемуазель, мы благодарны вам за все, что вы для нас сделали. Не задерживайте Камиля Кадыра надолго, ему нужно выспаться. И он отправился на свое место. - Теперь мы можем улизнуть? - шепотом спросила я у Камиля. - Да, и мешкать не стоит. - Он взял меня под руку, и мы стали торопливо спускаться по лестнице. - Абдельсаламу сообщили из тайной полиции, что они разыскивают вас. Они утверждают, что вы сбежали при попытке задержания в Ла-Мадраж. Он узнал об этом во время обеда, но вместо того, чтобы сдать вас, согласился отпустить под мою ответственность. Надеюсь, вы понимаете, в какое положение поставите меня, если исчезнете снова? - Ради бога! - зашипела я на него. Мы все еще пробирались между столами. - Вы знаете, почему я отправилась в пустыню. И вы знаете, куда мы идем сейчас! Это я хотела бы услышать от вас объяснения. Почему вы не сказали мне, что вы в Игре? Белейд тоже игрок? А Тереза? И этот мусульманский крестоносец из Ливии, который сказал, что знает меня, - что все это значит? - Если бы я знал, - хмуро отозвался Камиль. Он небрежно кивнул охраннику, который склонился в низком поклоне. - Мы возьмем мою машину и отправимся в Ла-Мадраж. Вы должны рассказать мне обо всем, что произошло, только тогда мы сможем помочь вашей подруге. Мы сели в его машину, стоявшую на освещенной тусклым светом стоянке. Камиль повернулся ко мне, но в темноте я видела лишь отблески света уличных фонарей в его глазах. Я быстро поведала ему о незавидном положении Лили и спросила его о Минни Ренселаас. - Я знаю Мокфи Мохтар с детства, - сказал он. - Она выбрала моего отца для особой миссии - заключить союз с Эль-Марадом и проникнуть на территорию белых. Эта миссия стоила ему жизни. Тереза помогала моему отцу. Сейчас, хотя она и работает на Центральном почтамте, в действительности она служит Мокфи Мохтар, так же как и ее дети. - Ее дети? - спросила я, стараясь представить себе эту взбалмошную телефонистку в качестве матери. - Валери и Мишель, - сказал Камиль. - С Мишелем вы, наверное, знакомы. Он называет себя Вахадом. Значит, Вахад - сын Терезы! Да уж, интрига получалась тугой, как морской узел. И поскольку я больше не верила в совпадения, мне тут же вспомнилось, что домработницу Гарри Рэда тоже звали Валери. Однако разбираться с пешками было некогда - рядом плавала рыбка покрупнее. - Не понимаю, - перебила я. - Если ваш отец был послан с такой миссией и провалился, следовательно, фигуры, за которыми он отправился, достались белым, верно? Так когда же эта Игра закончится? Когда кто-нибудь соберет все фигуры? - Иногда мне кажется, что Игра будет длиться вечно, - горько сказал Камиль, поворачивая ключ зажигания; "ситроен" вырулил на длинную дорогу, которая тянулась между рядов кактусов до самого Сиди-Фрейдж. - А вот жизнь вашей подруги может и закончиться, если мы быстро не доберемся до Ла-Мадраж. - Вы способны впорхнуть в их логово и забрать ее у них? На лице Камиля появилась холодная улыбка, отразившаяся в свете огоньков на приборной доске. Мы приближались к блокпосту, через который мы с Лили не проехали. Камиль высунул в окно свой паспорт, и стражник сделал ему знак проезжать. - Единственное, на что Эль-Марад может обменять вашу подругу, так это на то, что лежит в вашем мешке. Я не имею в виду собаку. Как вы думаете, это хорошая сделка? - Вы хотите отдать ему фигуры в обмен на Лили? - потрясенно спросила я. Затем до меня дошло, что это единственный способ войти и выйти оттуда живыми. - А может быть, поменяем только одну фигуру? - предложила я. Камиль рассмеялся, затем схватил меня за плечо. - Как только Эль-Марад узнает, что они все у вас, - сказал он, - он уберет нас с доски. Почему мы не захватили с собой взвода солдат или хотя бы нескольких делегатов ОПЕК? Мне бы сейчас очень пригодился Каддафи с его плеткой, хлещущий врагов, словно монгольская орда в одном лице. Вместо этого со мной рядом милашка Камиль, готовый без колебаний с честью броситься навстречу гибели, как, возможно, поступил десять лет назад его отец. Не останавливаясь перед освещенной пивной, где так и стояла машина, которую мы с Лили взяли напрокат, Камиль проехал дальше по безлюдной улочке. Она упиралась в лестницу, ведущую на вершину прибрежной скалы. Вокруг не было ни души, ветер гнал по небу рваные облака, и огромная луна то исчезала, то появлялась вновь. Мы вышли из машины, и Камиль показал мне на вершину скалы - там, среди зарослей ледяника, стоял маленький, но очень милый домик. Скала, уступами поднимающаяся с нашей стороны, отвесно обрывалась в море. - Летний дом Эль-Марада, - тихо сказал Камиль. Дом светился огнями, и мы начали восхождение по скрипучей деревянной лестнице. Из дома доносился шум, звуки эхом отдавались от скал. Я различила голос Лили, который перекрикивал шум волн. - Ах ты, шваль помойная, мерзкий наемник, убийца собак! - вопила она. - Только тронь меня пальцем - и считай, что ты труп! Камиль взглянул на меня при свете луны и улыбнулся: - Возможно, наша помощь ей не нужна. - Она разговаривает с Шарифом, - сказала я. - Это он швырнул собаку в воду. Кариока уже потявкивал у меня в рюкзаке - рвался на свободу. Я почесала его за ухом. - Делай свои дела, пушистик, - сказала я, выпуская Кариоку из мешка. - Думаю, вам надо отправиться к машине и завести ее, - прошептал Камиль и вложил мне в руку ключи от машины. - А прочее предоставьте мне. - Ни за что в жизни, - ответила я. Из домика доносилась приглушенная возня, и чем дольше я вслушивалась в эти звуки, тем больше меня охватывала злость. - Давайте застанем их врасплох. Я опустила Кариоку на ступени, и он поскакал наверх, словно сбрендивший мячик от пинг-понга. Мы с Камилем кинулись вдогонку. У меня в руках были ключи от машины. Та стена, что выходила на море, сплошь состояла из огромных окон от пола до потолка. Через них же и попадали в дом. Тропинка, которая вела туда, шла вдоль самой кромки обрыва, от пропасти ее отделял только невысокий каменный парапет, обсаженный настурциями. Это могло сыграть нам на руку. Кариока уже скребся в стеклянную дверь, когда я оказалась с ним рядом и быстро заглянула внутрь, чтобы оценить обстановку. У левой стены стояли трое громил, их пиджаки были расстегнуты, наплечные кобуры выставлены на всеобщее обозрение. Пол, выложенный голубой с золотом плиткой, казался очень скользким на вид. Лили сидела на стуле посреди комнаты, над ней угрожающе нависал Шариф. Услышав царапанье когтей Кариоки, она вскочила было на ноги, но Шариф силой заставил ее снова сесть. Похоже, на щеке у Лили был синяк. В дальнем углу на груде подушек сидел Эль-Марад и лениво переставлял фигуры на шахматной доске, лежащей на низком медном столике. Шариф повернулся к окну, где в ярком лунном свете стояли мы с Камилем. Я сглотнула тугой ком в горле и прижалась к стеклу лицом, чтобы он увидел меня. - Их пятеро, нас - трое с половиной, - прошептала я Камилю, который молча стоял рядом со мной, пока Шариф шел к дверям, дав знак своим бандитам приготовить оружие. - Вы берете на себя его парней, а я - самого Эль-Марада. Думаю, Кариока уже выбрал себе жертву, - добавила я, когда Шариф со скрипом распахнул двери. Увидев у наших ног своего заклятого маленького врага, Шариф сказал: - Вы входите, а эта тварь пусть остается здесь. Я отпихнула Кариоку с дороги. - Ты спасла его! - завопила Лили, посылая мне лучезарную улыбку. Она с усмешкой посмотрела на Шарифа и заявила: - Те, кто бьет беззащитных животных, часто пытаются таким образом скрыть импотенцию... Шеф тайной полиции рванулся к Лили с намерением снова ударить ее, но тут из дальнего угла донесся голос Эль-Марада, - Мадемуазель Велис, - сказал торговец коврами, снисходительно улыбнувшись. - Как удачно, что вы вернулись, да еще и с эскортом. Кто бы мог подумать, что Камиль Кадыр будет настолько неразумен, что приведет вас ко мне вторично! Однако теперь, когда мы все здесь... - Оставьте свои любезности, - заявила я, направляясь к нему. Проходя мимо Лили, я украдкой передала ей ключи от машины и прошептала: - К двери, быстро. - И, не сбавляя шага, громко сказала Эль-Мараду; - Вы знаете, зачем мы пришли. - А вы знаете, что мне нужно, - ответил он. - Может, договоримся о сделке? Я остановилась перед его низеньким столиком и оглянулась. Камиль занял позицию рядом с верзилами и попросил одного из них дать ему огня зажечь сигарету, которую держал в руках. Лили сидела на корточках у окна, за спиной у нее маячил Шариф. Она постукивала по стеклу своими длинными ярко-красными ногтями, а Кариока пытался лизнуть ее через стекло. Все мы заняли позиции. Теперь - или никогда! - Мой друг министр предупредил меня, что вы не слишком-то честно соблюдаете условия сделок, - сказала я торговцу. Он хотел что-то ответить, однако я не дала ему и рта раскрыть. - Если вам нужны фигуры, то вот они! Я сдернула с плеча рюкзак, отвела руку назад, размахнулась как следует - и обрушила весь немалый вес фигур шахмат Монглана на голову Эль-Марада. Глаза торговца закатились, и он стал медленно заваливаться набок, но прежде, чем он шлепнулся на ковер, я уже развернулась к хаосу, творившемуся у меня за спиной. Лили открыла стеклянные створки, Кариока пулей влетел в комнату, и я ринулась к громилам Шарифа, раскручивая рюкзак над головой, как пращу. Первый головорез успел только дотянуться до кобуры - и получил рюкзаком. Второму досталось кулаком в живот от Камиля. Мы образовали на полу кучу-малу, но тут третий амбал выхватил пистолет и направил его на меня. - Сюда, кретин! - заорал Шариф. Он скакал как сумасшедший, пытаясь отлягаться от Кариоки, а Лили тем временем выскочила за дверь и бежала прочь, только комья земли из-под каблуков летели. Громила прицелился ей в спину и нажал на спусковой крючок - в тот самый миг, когда на него сбоку налетел Камиль. Головорез влепился в стену, и пуля, предназначавшаяся Лили, досталась Шарифу. Шариф тоненько заверещал, прижимая сложенную чашечкой ладонь к раненому плечу. Кариока вертелся у него под ногами, выгадывая удобный момент, чтобы укусить. У меня за спиной Камиль боролся с горе-стрелком, пытаясь отобрать у него пистолет, а один из двух уложенных чуть раньше мордоворотов начал подниматься с пола. Я размахнулась рюкзаком и ударила непоседливого громилу вторично. На этот раз он остался лежать. Затем я прицелилась получше и от души врезала по голове противнику Камиля. Тот повалился на пол, а в руках у Камиля остался пистолет. Мы со всех ног кинулись к двери, но на пороге чья-то рука вдруг схватила меня за плечо и потянула обратно. Это был Шариф. В его лодыжку вцепился Кариока, из раны в плече текла кровь, он хромал, но упорно висел на мне. Так, вместе, мы и вышли из дома. Тем временем двое из его подручных очухались и побежали за нами. И тут я рванулась - но не к лестнице, а к обрыву. Камиль уже спустился до середины лестницы и в тревоге оглядывался на меня. А в самом низу, у подножия скалы, в лунном свете я разглядела Лили, которая неслась к машине Камиля. Не раздумывая, я перепрыгнула через низкий парапет и распласталась на узком карнизе, пока Шариф со своими приспешниками бежали к лестнице в обход дома. Рука у меня ныла, огромный вес шахмат Монглана тянул в пропасть. Я чуть не выронила рюкзак. Рядом со мной была пропасть глубиной в сотню футов, я слышала, как далеко внизу о скалу бьются волны. Ветер крепчал. Я затаила дыхание и что было силы вцепилась в лямку рюкзака. - Машина! - раздался вопль Шарифа. - Они бегут к машине! Я услышала, как они топочут по скрипучей лестнице, выждала немного и решилась выглянуть. Совсем рядом раздался какой-то хруст. Я приподнялась на руках, высунулась из-за парапета, оглядывая окрестности в бледном свете затянутой облаками луны, и мое лицо тут же облизал длинный язык Кариоки. Я уже хотела вскочить на ноги, когда луна вышла из-за туч и я видела третьего громилу. А мне-то казалось, что я его надолго вырубила! Он шел прямо на меня, потирая шишку на голове. Я спряталась снова, но слишком поздно. Он рванулся ко мне и, с силой оттолкнувшись от земли, перепрыгнул через парапет. Я распласталась ничком, прижимаясь к камням... и тут он заорал. Опасливо приподняв голову, я увидела прямо перед своим носом мужской ботинок. Громила отчаянно пытался удержать равновесие, балансируя над пропастью на одной ноге. Ему это не удалось. Не теряя больше ни секунды, я перелезла обратно, схватила Кариоку и бросилась к лестнице. Поднялся сильный ветер - похоже, надвигался шторм. К своему ужасу, я увидела, как автомобиль Камиля сорвался с места, подняв облако пыли. Шариф и двое его подручных кинулись вдогонку, стреляя по шинам. Затем, к моему изумлению, "ситроен" резко затормозил, включил фары и дал задний ход. Трое злодеев поспешно отскочили с дороги, и автомобиль пронесся мимо них. Лили и Камиль возвращались за мной. Я со всех ног кинулась вниз, перепрыгивая сразу через четыре ступеньки. В одной руке у меня был Кариока, а в другой - мешок с фигурами. Я оказалась внизу одновременно с машиной. "Ситроен" затормозил, подняв облако пыли, дверь распахнулась, и я запрыгнула внутрь. Лили нажала на газ, когда я еще даже не успела закрыть дверь. Камиль сидел на заднем сиденье, высунув руку с пистолетом в окно. От грохота выстрелов можно было оглохнуть. Пока я пыталась закрыть дверь, я видела, как Шариф со своими людьми бегут следом за нами, - их машина стояла дальше по дороге, на краю порта. Когда мы проезжали мимо, Камиль начинил ее свинцом. Лили и в лучшие времена не была сдержанным водителем, а сейчас она вела машину так, словно у нее была лицензия на убийство. Одолев на всех парах грунтовку, мы выехали на автостраду. Все молчали, затаив дыхание, Камиль беспрестанно оглядывался назад. Лили разогнала машину до скорости восемьдесят миль в час, затем девяносто. Когда она собралась перевалить за сто миль в час, впереди показался кордон. Лили ударила по тормозам. - Красная кнопка на приборной доске! - заорал Камиль, стараясь перекричать визг шин. Я потянулась и нажала упомянутую кнопку. По ушам ударил визг сирены, а на панели замерцала маленькая красная лампочка. - Прекрасное оборудование! - бросила я через плечо Камилю, когда мы промчались мимо бросившихся врассыпную людей в форме. Лили, отчаянно лавируя на большой скорости, преодолела кордон. Мелькнули и исчезли бледные лица с удивленно вытаращенными глазами. - Пост министра дает некоторые преимущества, - скромно заметил Камиль. - Однако с другой стороны Сиди-Фрейдж стоит еще один кордон. - Торпеды к бою, машина - полный вперед!!! - закричала Лили, снова вдавив педаль газа в пол, и "ситроен" понесся по шоссе, словно вышел на финишную прямую. Второй кордон мы преодолели как и первый, оставив стражей порядка в облаке пыли. - Кстати, - сказала Лили, покосившись на Камиля в салонное зеркало, - мы ведь толком не знакомы. Я Лили Рэд. Слышала, вы знаете моего деда. - Следи за дорогой, - рявкнула я, когда машина неожиданно завиляла на крутом спуске. Мы ехали вдоль берега, и ветер был такой, что нас едва не сдувало. - Мордехай с моим отцом были очень близкими друзьями, - сказал Камиль. - Возможно, мы с вашим дедом еще когда-нибудь встретимся. Пожалуйста, передавайте ему от меня самые лучшие пожелания. Тут Камиль обернулся и уставился в заднее окно. Нас быстро догоняли фары какого-то автомобиля. - Прибавь газу! - велела я Лили. - Настало время поразить нас своим водительским мастерством. Камиль что-то пробормотал, держа под прицелом машину позади нас, которая тоже включила сигнальную сирену. Он пытался рассмотреть ее сквозь порывы ветра и пыли. - Иисусе! Это копы...- охнула Лили, слегка сбросив газ. - Гони! - сердито рявкнул Камиль через плечо. Она послушно нажала на газ, "ситроен" чуть вильнул, но тут же выровнялся. Стрелка спидометра уперлась в отметку 200 километров в час. 120 миль в час, прикинула я. По такой извилистой дороге ни мы, ни наши преследователи не смогли бы ехать быстрее. Да и порывы ветра хлестали нас со всех сторон, усложняя задачу. - Есть еще один путь в Казбах, - сказал Камиль, продолжая смотреть назад. - Он займет всего десять минут, придется срезать через Алжир. Но я знаю эти окраинные улочки гораздо лучше, чем наш друг Шариф. Эта дорога приведет нас в Казбах через... В общем, я знаю, как найти Минни, - тихо добавил он. - Это ведь дом моего отца. - Минни Ренселаас живет в доме твоего отца? - закричала я. - Ты ничего не сказал мне об этом, когда мы были в горах. - Мой отец держал дом в Казбахе для своих жен. - Жен? - переспросила я. - Минни Ренселаас - моя мачеха, - объяснил Камиль. - Мой отец был черным королем. Наша машина покатилась по одной из боковых улочек, которые образовывали лабиринт верхней части Алжира. На языке у меня вертелся миллион вопросов, но я не отрывала глаз от машины Шарифа. Разумеется, стряхнуть преследователей с хвоста нам не удалось, но они отстали, света фар их автомобиля больше не было видно. Мы выскочили из машины и ринулись в лабиринт пешком. Лили наступала на пятки Камилю, держась за его рукав, я старалась не отставать. Улочки были такие темные и узкие, что я споткнулась и чуть не упала. - Я что-то не врубаюсь, - говорила Лили громким хриплым шепотом, пока я оглядывалась на предмет погони. - Если Минни была женой голландского консула Ренселааса, как могла она выйти замуж за твоего отца? Похоже, моногамия не слишком-то популярна в этих краях... - Ренселаас умер во время революции, - ответил Камиль. - Минни было необходимо остаться в Алжире, и мой отец предложил ей свою защиту. Хотя они относились друг к другу очень тепло, по-дружески, даже любили друг друга, я подозреваю, что это был брак по расчету. Как бы там ни было, после свадьбы мой отец не прожил и года. - Если он был черным королем и его убили, почему же Игра не закончилась? - просипела Лили. - Ведь "шах-мат" означает "смерть королю"? - Игра продолжается, точно как и в жизни, - ответил Камиль, быстро шагая по улочкам. - Король умер, да здравствует король! Я взглянула на узкую полоску неба над головой - улицы становились все более тесными, мы приближались к Казбаху. Ветер шумел в вышине, но не задувал в переулки, по которым мы пробирались. Сверху на нас сыпался тонкий слой пыли, какое-то темно-красное пятно заслонило луну. Камиль посмотрел на нас. - Сирокко, - осторожно сказал он. - Он приближается, нам надо поторопиться. Надеюсь, он не нарушит наши планы. Я снова посмотрела на небо. Сирокко - это песчаная буря, одна из самых страшных на земле. Мне очень захотелось очутиться под крышей, прежде чем она начнется. Камиль остановился в маленьком тупике и достал из кармана ключ. - Опиумный притон! - прошептала Лили, вспомнив наш последний поход в Казбах. - Или это был гашиш? - Это другой путь, - сказал Камиль. - Ключ от этой двери есть только у меня. В темноте он отпер замок, пропустил вперед сначала меня, а потом Лили. Я услышала, как он снова запирает дверь за нами. Мы очутились в длинном темном коридоре, в дальнем конце которого виднелся свет. В потемках ничего не было видно, под ногами мягко пружинил ковер. Пройдя коридор до конца, мы попали в большую комнату. Пол в ней был устлан дорогим персидскими коврами, в дальнем углу на столике стоял золотой подсвечник - единственный источник света. Однако его было достаточно, чтобы мы смогли разглядеть богатую обстановку комнаты: низкие столешницы из каррарского мрамора, желтый шелк оттоманок с золотой бахромой, кушетки глубоких, ярких тонов. На пьедесталах и на столах были расставлены статуи и статуэтки. Даже я, отнюдь не великий знаток искусства, смогла оценить их великолепие. В дрожащем золотистом свете свечей комната представлялась сокровищницей, поднятой со дна древнего моря. Воздух казался мне плотнее воды, когда я, преодолевая его сопротивление, шла через комнату. Лили не отставала от меня ни на шаг. В дальнем конце комнаты в платье из золотой парчи, расшитом сияющими в свете свечей монетами, ждала нас Ми