ожения на верху купола он ничего не может сделать, хотя для стрельбы по щитам это была идеальная позиция. Жалеет ли он, что потратил много зарядов для стрельбы по мне? Чтобы причинить дальнейший вред, он должен спуститься и перейти к щитам по другую сторону купола, но для этого ему нужно миновать меня, а я решил не позволить ему этого. Медленно я поднимался по мостику, избегая поврежденных ступеней. Сарм, казалось, не торопится. Он ждет меня. Я видел, как он отшвырнул свою серебряную трубу, видел, как она упала в одно из отверстий в куполе прямо в огненное бушующее море внизу. И вот я стою не более чем в десяти ярдах от царя-жреца. Сарм смотрел, как я приближаюсь, теперь он нацелил на меня свои антенны и выпрямился во весь свой золотой рост. - Я знал, что ты придешь, - сказал он. Каменная стена слева треснула, отдельные ее камни полетели с грохотом вниз. Туча пыли на мгновение скрыла фигуру Сарма. - Я уничтожаю планету, - сказал он. - Она выполнила свое назначение. - Он смотрел на меня. - Она дала убежище рою царей-жрецов. Но больше царей-жрецов нет, остался только я, Сарм. - В рое еще много царей-жрецов, - ответил я. - Нет, - возразил он, - есть только один царь-жрец, перворожденный, Сарм, тот, что не предаст рой, кого любила Мать, который хранил древние законы своего народа. Подобная лезвию фигура царя-жреца, казалось, дрожит на мостике, его антенны будто развеваются на ветру. С потолка падало все больше камней, оно стучали о голубую поверхность внутреннего купола. - Ты уничтожил рой, - сказал Сарм, глядя на меня. Я ничего не ответил. Даже не доставал меч. - Теперь я уничтожу тебя, - сказал Сарм. Меч покинул ножны. Сарм взялся за стальные перила слева от себя и с невероятной силой царя-жреца одним рывком вырвал стальной прут восемнадцати футов длиной. Легко, как деревянной палочкой, взмахнул им. Этот прут - страшное оружие, он легко может ударить меня, отбросить на двести футов к противоположной стене, прежде чем я приближусь к нему. Я отступил, Сарм начал приближаться. - Примитивно, - сказал Сарм, разглядывая свою стальную дубину, потом снова взглянул на меня, антенны его свернулись. - Ничего, подойдет. Я знал, что не смогу отступать долго, Сарм гораздо быстрее, он догонит меня, прежде чем я смогу повернуться. Я не могу прыгнуть в сторону: там только гладкий крутой изгиб стены купола, я скользну к смерти и упаду, как те камни с крыши, в дымный огненный рокот внизу. А передо мной Сарм, с дубиной наготове. Если он первым ударом промахнется, может быть, я смогу подобраться ближе, но мне казалось маловероятным, что он промахнется. Не очень подходящее место для смерти. Если бы только я мог отвести взгляд от Сарма и в последний раз взглянуть на чудесный рой и на разрушение, которому он подвергается. В воздухе висели тучи пыли, внизу слышали удары падающих камней, стены дрожали, купол и мостик, прикрепленный к нему, вздрагивали и корчились. Я представил себе, как вздымаются волны далекой Тассы, как в нее рушатся утесы Сардара, Вольтая и Тентиса; рушатся горы и воздвигаются новые, обширные поля Са-Тарна раскалываются, падают башни городов, ограда из черных бревен, окружающая Сардар, разрывается в сотнях мест. Я представлял себе панику в городах Гора, раскачивающиеся корабли в море, паническое бегство диких животных, и из всех людей только я нахожусь в месте, где началось все это опустошение, только я смотрю на виновника этих разрушений, золотого разрушителя планеты. - Бей, - сказал я. - И покончим с этим. Сарм поднял стальной стержень, и я ощутил в его позе смертоносную решимость, все золотые волоски застыли неподвижно, сейчас длинные стержень свистнет и обрушится на мое тело. Я скорчился с мечом в руке и ждал удара. Но Сарм не ударил. К моему удивлению, он опустил стержень и застыл, будто напряженно к чему-то прислушивался. Антенны его дрогнули и напряглись, но не застыли, все чувствительные волоски заколебались. Тело его неожиданно расслабилось. - Убей его, - сказал он. - Убей его. Я подумал, что это он себе, чтобы покончить со мной, но почему-то тут же понял, что это не так. Потом тоже почувствовал что-то и обернулся. За мной, поднимаясь по узкому мостику, перебирая своими шестью маленькими конечностями, медленно переваливая золотым куполообразным телом со ступеньки на ступеньку, двигался золотой жук, которого я видел внизу. Грива на его спине поднялась, как антенны, ее волоски странно, мягко шевелились, как шевелятся подводные растения в холодных течениях моря. До меня донесся наркотический запах от этой поднятой извивающейся гривы, хотя я стоял высоко в свежем воздухе, на вершине купола. Стальной прут выпал из конечности Сарма, скользнул по выпуклой стене купола и с грохотом упал далеко внизу. - Убей его, Кабот, - послышалось из переводчика Сарма. - Убей его, Кабот, пожалуйста. - Царь-жрец не мог пошевелиться. - Ты человек, - доносилось из переводчика. - Ты можешь его убить. Убей его, Кабот, прошу тебя. Я отстранился, вцепившись в перила. - Нельзя, - сказал я Сарму. - Великий грех убивать золотого жука. Мимо меня медленно протиснулось большое куполообразное тело под сросшимися крыльями, вытягивая к Сарму антенны, открывая трубчатые челюсти. - Кабот, - послышалось из переводчика. - Так люди используют инстинкты царей-жрецов против них самих, - сказал я. - Кабот... Кабот... Кабот... - из преобразователя. И тут, к моему изумлению, когда золотой жук приблизился к Сарму, царь-жрец опустился на все конечности, будто встал на колени, и неожиданно погрузил лицо и антенны в извивающуюся гриву золотого жука. Я видел, как трубчатые челюсти пронзили грудь царя-жреца. Облако пыли повисло между мной и этой парой, застывшей в объятиях смерти. О купол ударялись камни и с грохотом обрушивались вниз. Весь купол и мостик, казалось, приподнимаются и вздрагивают, но вцепившиеся друг в друга существа не обращали на это внимание. Антенны Сарма погрузились в гриву золотого жука, его хватательные крючки гладили золотистые волоски гривы, он даже пытался слизывать их выделения. - Радость, - донеслось из переводчика Сарма. - Радость, радость. Я не мог не слышать звуков всасывания. Это работали челюсти золотого жука. Я понял, почему золотым жукам разрешалось жить в рое, почему цари-жрецы не уничтожили их, хотя это и означало их собственную смерть. Должно быть, волоски золотого жука, покрытые наркотическими выделениями, давали царям-жрецам достойную компенсацию за тысячелетия аскетических поисков разгадок научных тайн, приводили к прекрасной кульминации эти долгие-долгие жизни, посвященные рою, его законам, обязанностям и усилению его могущества. Я знал, что у царей-жрецов мало радостей, и теперь понял, что самая большая среди них - это смерть. Один раз Сарм, великий царь-жрец, невероятным усилием воли оторвал голову от золотых волосков и посмотрел на меня. - Кабот, - донеслось из переводчика. - Умри, царь-жрец, - негромко сказал я. Последнее, что я услышал из транслятора Сарма, было слово "радость". В последней смертельной судороге Сарм вырвался из объятий золотого жука, тело его распрямилось на все великолепные двадцать футов роста. Так он стоял на мостике на вершине большого купола, а под ним ревел и гудел энергетический центр царей-жрецов. В последний раз Сарм огляделся, антенны его обозревали величие роя, потом он покачнулся, сорвался с мостика, упал на поверхность купола и скользнул на обломки внизу. Раздувшийся медлительный жук медленно повернулся ко мне. Одним ударом меча я разрубил его голову. Ногой столкнул его тело с мостика и смотрел, как оно скользит по стене купола и, как тело Сарма, падает вниз. Я стоял на вершине купола и смотрел на гибнущий рой. Далеко внизу у входа я видел золотые фигуры царей-жрецов. Среди них был и Миск. Я повернулся и начал спускаться. 32. НА ПОВЕРХНОСТЬ - Это конец, - сказал Миск. Он лихорадочно работал у контрольных приборов, его антенны напрягались, читая показания стрелок запахов. Рядом работали другие цари-жрецы. Я посмотрел на разбитое золотое тело Сарма, лежавшее среди обломков на полу, полускрытое тучами пыли. Услышал, как подавилась рядом девушка, и обнял плечи Вики из Трева. - Нам потребовалось время, чтобы пробиться к тебе, - сказал Миск. - Но теперь уже поздно. - Планета? - спросил я. - Рой... мир... - ответил Миск. Пузырящаяся масса под куполом начала прожигать его, послышался треск, полились ручейки густого шипящего вещества, они, как голубая лава, протискивались в трещины купола. На внешней поверхности купола образовывались капли того же вещества. - Мы должны уходить отсюда, - сказал Миск, - купол расколется. Он указал на стрелку показателя запахов; я, конечно, ничего не смог понять. - Пошли, - послышалось из переводчика Миска. Я поднял Вику и понес ее из рушащегося помещения, за нами торопились цари-жрецы и сопровождавшие их люди. Я повернулся только один раз и увидел, как Миск склонился к телу Сарма, лежащему среди обломков. Послышался громкий треск, стена купола раскололась, и оттуда полился поток густой раскаленной жидкости. А Миск по-прежнему возился у тела Сарма. Пурпурная масса приближалась к царю-жрецу. - Быстрее! - закричал я ему. Но царь-жрец не обращал на это внимания, пытаясь сдвинуть большой каменный блок, прижавший одну из конечностей мертвого Сарма. Я опустил Вику за груду камней и побежал к Миску. - Идем! - Я постучал кулаком по его груди. - Быстрее! - Нет, - ответил Миск. - Ом мертв! Оставь его! - Он царь-жрец, - сказал Миск. Голубая лава приближалась с шипением. Мы вдвоем подняли камень, Миск нежно поднял разбитое тело Сарма, и мы заторопились к отверстию, а голубая шипящая раскаленная жидкость поглотила то место, где мы только что стояли. Миск, несущий Сарма, остальные цари-жрецы и люди, включая нас с Викой, выбрались из энергетического центра и направились к комплексу в середине прежней территории Сарма. - Почему? - спросил я Миска. - Потому что он царь-жрец. - Он предатель, - сказал я, - он изменил рою, он коварно убил бы тебя а теперь он уничтожил ваш рой и всю планету. - Все равно он царь-жрец, - ответил Миск и нежно коснулся антеннами разбитого тела Сарма. - И он перворожденный. И его любила Мать. Сзади раздался сильный взрыв, и я понял, что купол не выдержал, и теперь весь энергетический центр разрушен. Туннель, по которому мы шли, подпрыгнул и изогнулся у нас под ногами. Мы подошли к проходу, который Миск, цари-жрецы и люди прорубили сквозь обломки, прошли по нему и оказались в одном из больших комплексов. Было холодно, и все люди, включая меня, дрожали в своих коротких пластиковых одеяниях. - Смотри! - крикнула Вика, указывая вперед. И мы все увидели высоко вверху, наверно, в миле над нами, открытое голубое небо Гора. Большая щель, с краев которой все еще падали камни, появилась в потолке роя, прорезала многочисленные пласты над ним, пока сквозь отверстие не стало видно прекрасное голубое небо мира наверху. Многие люди громко закричали от удивления: они никогда не видели неба. Цари-жреца заслонили свои антенны от яркого солнечного света. И мне вдруг пришло в голову, почему цари-жрецы так зависят от людей, так нуждаются в них. Они не выносят солнечных лучей! Я посмотрел на небо. И понял, какой была боль и радость ночного полета. Его крылья, сказала Мать, как потоки золота. - Как оно прекрасно! - воскликнула Вика. - Да, прекрасно, - согласился я. Я вспомнил, что уже девять лет девушка не видела неба. Обнял ее за плечи и держал, а она плакала, обратив лицо к далекому небу. В этот момент из-за угла ближайшего здания показался один из кораблей Миска. На нем был Ал-Ка в сопровождении своей женщины. Корабль приземлился рядом с нами. Через мгновение появился второй - с Ба-Та. С ним тоже была женщина. - Пришло время каждому выбирать место смерти, - сказал Миск. Цари-жрецы, конечно, не покинут рой. К моему удивлению, большинство людей, в основном те, кто вырос в рое и считает его своим домом, тоже пожелали остаться. Другие, однако, охотно садились на корабли, чтобы улететь в отверстие вверху. - Мы уже вылетали много раз, - сказал Ал-Ка, - и другие корабли тоже, потому что рой в десятке мест разбит и открыт под небом. - Где ты хочешь умереть? - спросил я Вику из Трева. - Рядом с тобой, - просто ответила она. Ал-Ка и Ба-Та, как я и ожидал, передали свои корабли другим пилотам, потому что намерены были остаться в рое. Их женщины, к моему удивлению, добровольно решили остаться рядом с мужчинами, которые надели им на шеи золотые ошейники. Я увидел вдали Куска. Ал-Ка и Ба-Та в сопровождении своих женщин пошли к нему. Они встретились в ста ярдах от меня, и я видел, как царь-жрец положил передние конечности на плечи людей, и они стояли и ждали конца роя. - Наверху нет безопасности, - сказал Миск. - Здесь тоже, - ответил я. - Верно, - согласился Миск. В удалении раздался глухой взрыв, мы услышали грохот обвала. - Гибнет весь рой, - сказал Миск. Я увидел слезы на глазах людей. - Неужели мы ничего не можем сделать? - спросил я. - Ничего, - ответил Миск. Вика посмотрела на меня. - А ты где хочешь умереть, Кабот? Я увидел, что последний корабль готовится к полету вверх, в отверстие в крыше комплекса. Хорошо бы выбраться на поверхность, под голубое небо, взглянуть на зеленые поля за черным Сардаром. Но я сказал: - Я решил остаться с Миском, моим другом. - Хорошо, - сказала Вика, прижимаясь головой к моему плечу. - Я тоже остаюсь. - Кое-что из твоих слов не переводится, - заметил Миск, нацелив на меня антенны. Я посмотрел в большие золотые глаза Миска, на левом виднелся беловатый шрам - сюда попало лезвие Сарма в битве в помещениях Матери. Я даже не мог сказать ему, что чувствую, потому что в его языке нет нужных слов. - Я сказал, что хочу остаться с тобой. Между нами роевая правда. - Понимаю, - сказал Миск и легко притронулся ко мне антеннами. Правой рукой я слегка сжал чувствительный отросток, лежавший на моем левом плече. Мы вместе смотрели, как медленно поднимается последний корабль, как он белой звездочкой исчезает в голубизне снаружи. Куск, Ал-Ка, Ба-Та и их женщины пошли к нам через обломки. Мы стояли на неровных сдвинувшихся камнях площади. Справа на одной стене в каскадах искр взорвалось несколько шаров-ламп; искры летели вниз и гасли, не коснувшись пола. Несколько камней обрушилось сверху, они падали на крыши зданий и пробивали их, разбивались на улицах. Пыль затянула комплекс, и я полой платья закрыл лицо Вики, чтобы защитить его. Тело Миска было покрыто пылью, пыль набилась мне в глаза и в горло. Я улыбнулся про себя: Миск занялся очисткой. Мир может рушиться вокруг, но он не забудет о необходимости причесаться. Вероятно, пыль очень мешает ему, действует на чувствительные волоски. - К несчастью, - сказал мне Ал-Ка, - вторая энергетическая установка еще не завершена. Миск прекратил причесываться, Куск тоже уставил антенны на Ал-Ка. - Что за вторая установка? - спросил я. - Установка мулов, - ответил Ал-Ка, - ее строили пятьсот лет, готовя восстание против царей-жрецов. - Да, - подтвердил Ба-Та, - ее построили инженеры мулы, выучившиеся у царей-жрецов, они в течение столетий собирали ее из украденных деталей в далеком районе старого роя. - Я об этом не знал, - сказал Миск. - Цари-жрецы недооценивали мулов, - заметил Ал-Ка. - Я горжусь своими детьми, - сказал Куск. - Мы не инженеры, - ответил Ал-Ка. - Да, - согласился Куск, - но вы люди. - Очень немногие из мулов знали об этой установке, - сказал Ба-Та. - Мы сами об этом не знали, пока к нам в войне не присоединилось несколько техников. - А где эти техники сейчас? - спросил я. - Работают, - ответил Ал-Ка. Я схватил его за плечи. - Можно ли ввести установку в действие? - Нет, - сказал Ал-Ка. - Тогда почему они работают? - спросил Миск. - Это по-человечески, - ответил Ба-Та. - Глупо, - заметил Миск. - Но по-человечески, - повторил Ба-Та. - Да, глупо, - снова сказал Миск, и антенны его согнулись, но потом он мягко коснулся ими плеча Ба-Та, желая показать, что не хотел его обидеть. - А что нужно? - спросил я. - Я не инженер, - ответил Ал-Ка. - Не знаю. - Он посмотрел ан меня. - Но это имеет какое-то отношение к силам ура. - Эта тайна хорошо охранялась царями-жрецами, - сказал Ба-Та. Миск задумчиво поднял антенны. - У нас есть деструктор ура, который я соорудил в ходе войны, - послышалось из его переводчика. Они с Куском быстро соприкоснулись антеннами и мгновение держали их вместе. Потом разъединили. - Компоненты деструктора можно переналадить, - продолжал Миск, - но маловероятно, чтобы силовая петля замкнулась удовлетворительно. - Почему? - спросил я. - Во-первых, - сказал Миск, - энергетическая установка, сооруженная мулами, вероятно, чрезвычайно неэффективна; во-вторых, она сооружалась из частей, которые крали много столетий, и поэтому вряд ли их удастся совместить с частями деструктора. - Да, - согласился Куск, и его антенны угнетенно обвисли, - вероятность не в нашу пользу. Огромный камень упал с крыши и, как большой резиновый мяч, проскакал мимо нас. Вика закричала и теснее прижалась ко мне. Миск и Куск больше, чем когда-либо, начали раздражать меня. - Есть ли хоть какой-нибудь шанс? - спросил я у Миска. - Может быть, - ответил Миск, - потому что я сам не видел их установку. - Но по теории вероятности, - подхватил Куск, - шансов нет. - Шанс есть, но исключительно малый, - размышлял Миск, расчесывая чувствительные волоски. - Согласен, - признал Куск. Я схватил Миска, чтобы остановить это бесконечное расчесывание. - Если есть хоть какой-то шанс, - закричал я, - нужно попробовать! Миск посмотрел на меня, и его антенны удивленно приподнялись. - Я царь-жрец, - сказал он. - Вероятность такова, что царь-жрец, как разумное существо, за это не возьмется. - Но ты должен взяться! - закричал я. Еще один камень упал в ста ярдах от нас и проскакал мимо. - Я хочу умереть с достоинством, - сказал Миск, мягко отбирая у меня переднюю конечность и возобновляя расчесывание. - Царю-жрецу не полагается суетиться, как человеку, бороться, когда нет никакой надежды на успех. - Если не ради тебя самого, - сказал я, - то ради людей - в рое и за его пределами. У нас единственная надежда на вас. Миск перестал расчесывать волоски и посмотрел на меня. - Ты этого хочешь, Тарл Кабот? - спросил он. - Да, - ответил я. А Куск посмотрел на Ал-Ка и Ба-Та. - Вы тоже этого хотите? - Да, - сказали Ал-Ка и Ба-Та. И в этот момент в облаках пыли я увидел в пятидесяти ярдах от нас круглое куполообразное тело одного из золотых жуков. Почти одновременно Миск и Куск подняли свои антенны и задрожали. - Нам повезло, - послышалось из преобразователя Куска. - Да, - согласился Миск, - теперь не нужно отыскивать золотого жука. - Вы не должны сдаваться золотому жуку! - закричал я. Я видел, как антенны Миска и Куска повернулись в сторону золотого жука, видел, как жук остановился, как начала подниматься его грива. И ощутил странный наркотический запах. Я выхватил меч, но Миск мягко схватил меня за руку и не позволил наброситься на золотого жука и убить его. - Нет, - сказал он. Жук подполз ближе, и я увидел, что его грива развевается, как подводное растение, захваченное течением. - Ты должен сопротивляться, - сказал я Миску. - Я умру, - ответил Миск, - не отравляй мне эту радость. Куск сделал шаг к жуку. - Ты должен бороться до конца! - крикнул я. - Это конец, - послышалось из переводчика Миска. - Я старался. А теперь я устал. Прости меня, Тарл Кабот. - Так хочет умереть наш отец? - спросил Ал-Ка у Куска. - Вы не понимаете, дети мои, - ответил Куск, - что значит золотой жук для царей-жрецов. - Мне кажется, я понимаю, - воскликнул я, - но вы должны сопротивляться! - Неужели ты хочешь, чтобы мы погибли, занятые бесполезной работой, умерли глупцами, лишенными последних радостей золотого жука? - спросил Миск. - Да! - воскликнул я. - Так не поступают цари-жрецы. - Так пусть отныне они так поступают! - крикнул я. Миск распрямился, его антенны развевались, все тело дрожало. Он стоял дрожа, в облаке пыли, среди падающих обломков. Смотрел на собравшихся вокруг людей, на приближающегося золотого жука. - Прогони его, - послышалось из транслятора Миска. С криком радости я устремился к золотому жуку, и Вика, Ал-Ка, Ба-Та и их женщины присоединились ко мне; мы пинали жука, толкали его, отскакивали от его трубчатых челюстей, бросали в него камни и наконец отогнали. Потом вернулись к Миску и Куску, которые стояли, соединив антенны. - Отведите нас к установке мулов, - сказал Миск. - Я вам покажу, - воскликнул Ал-Ка. Миск снова повернулся ко мне. - Я желаю тебе добра, Тарл Кабот, человек, - сказал он. - Подожди, - ответил я, - я пойду с вами. - Ты ничем не можешь помочь, - сказал он. Антенны Миска наклонились ко мне. - Стой на ветру и снова взгляни на небо и солнце. Я поднял руки, и Миск осторожно коснулся моих ладоней антеннами. - Желаю тебе добра, Миск, царь-жрец, - сказал я. Миск повернулся и ушел в сопровождении Куска и остальных. Мы с Викой остались одни в разрушающемся комплексе. На мгновение показалось, что вся крыша над нами раскололась и обвисла. Я схватил Вику на руки и побежал. С невероятной легкостью мы как будто плыли по направлению к туннелю, и, оглянувшись, я увидел, что крыша медленно обваливается, как каменный снегопад. Я ощущал изменение в силе тяжести планеты. Может быть, скоро она расколется, превратится в пылевой пояс в нашей системе, а пояс этот изогнется и гигантской спиралью, как падающая птица, ринется в недра пылающего солнца. Вика у меня на руках потеряла сознание. Я бежал по туннелям, не представляя себе, что делать дальше. И оказался в первом комплексе, из которого впервые бросил взгляд на рой царей-жрецов. Двигаясь как во сне, касаясь пола через тридцать-сорок ярдов, я по рампе поднимался к лифту. И увидел только темную открытую шахту. Дверь была сломана, и в шахте валялся мусор. Висячих тросов не было, и в полусотне футов ниже я видел разбитую крышу лифта. Похоже, мы застряли в рое. И тут я увидел в пятидесяти ярдах еще одну дверь, только меньшую. Одним медленным долгим прыжком я оказался у этой двери и нажал кнопку сбоку от нее. Дверь открылась, я влетел внутрь и нажал самую верхнюю кнопку в ряду. Дверь закрылась, и лифт быстро пошел вверх. Когда она снова открылась, я увидел зал царей-жрецов, хотя огромный купол над ним теперь был разбит и части его упали на пол. Я нашел лифт, которым пользовался Парп, врач из Трева, мой хозяин в первые часы пребывания в рое царей-жрецов. Я вспомнил, что Парп вместе с Куском отказался подвергать меня имплантации и вступил в подпольную организацию сопротивления Сарму. Когда он в первый раз разговаривал со мной, как я теперь понял, он находился под контролем царей-жрецов, его контрольная сеть была активирована и слова и действия диктовались, по крайней мере в основном, из смотровой комнаты, но теперь смотровая комната, подобно большей части роя, разрушена, и даже если бы она была цела, теперь некому активировать сеть. Отныне Парп будет собственным хозяином. Вика по-прежнему без сознания лежала у меня на руках, и я укутал ее в полы одежды, чтобы защитить лицо, глаза и горло от пыли. Я направился к трону царей-жрецов. - Приветствую тебя, Кабот, - произнес голос. Я поднял голову и увидел Парпа, который спокойно сидел на троне, попыхивая трубкой. - Ты не должен здесь оставаться, - сказал я ему, с беспокойством поглядывая на обломки купола. - Мне некуда идти, - ответил Парп, удовлетворенно пыхтя трубкой. Он откинулся назад. Клуб дыма вырвался из трубки, но не поплыл, а буквально устремился вверх. - Хочу насладиться последними затяжками, - сказал Парп. Он благосклонно взглянул на меня, проплыл две или три ступени и встал рядом. Поднял край покрова, который я натянул на лицо Вики. - Она прекрасна, - сказал Парп. - Очень похожа на мать. - Да, - согласился я. - Хотел бы я знать ее получше. - Парп улыбнулся. - Я недостойный отец для такой девушки. - Ты очень хороший и храбрый человек, - возразил я. - Я маленький, некрасивый и слабый, - ответил он, - и правильно моя дочь меня презирала. - Я думаю, сейчас она бы не стала тебя презирать. Он улыбнулся и снова закрыл ее лицо. - Не говори ей, что я ее видел. Пусть забудет глупого Парпа. Как мячик, он подпрыгнул, взлетел вверх и снова уселся на троне. Ударил по ручкам трона и от этого движения чуть не полетел вверх. - Зачем ты сюда вернулся? - спросил я. - Чтобы еще раз посидеть на троне царей-жрецов, - с усмешкой ответил Парп. - Но зачем? - Может, тщеславие, - сказал Парп. - А может, воспоминания. - Он снова хихикнул, и глаза его с усмешкой устремились на меня. - Но главным образом, потому что я считаю это самым удобным сидением во всем Сардаре. Я рассмеялся. Потом посмотрел на него. - Ты ведь с Земли? - Очень, очень давно, - ответил он. - Так и не привык сидеть на полу. - Он снова захихикал. - Колени не сгибаются. - Ты англичанин. - Да, - с улыбкой сказал он. - Привезен в путешествии приобретения? - Конечно. Парп с раздражением рассматривал свою трубку. Она погасла. Он начал рыться в мешочке с табаком, который висел у него на поясе. - И как давно? - спросил я. Он начал набивать трубку табаком. С уменьшением тяготения это стало нелегкой задачей. - А что ты об этом знаешь? - спросил Парп, не глядя на меня. - Я знаю о стабилизирующей сыворотке. Парп посмотрел на меня, придерживая пальцем табак в трубке, чтобы он не улетел. - Триста лет, - сказал он и снова обратил все внимание на трубку. Он пытался затолкать в нее табак, но получалось плохо, потому что маленькие коричневые частички все время отделялись и всплывали над трубкой. Наконец ему удалось набить достаточно, чтобы они держали друг друга, и он пустил струю пламени из серебряной зажигалки. - Где ты взял табак и трубку? - спросил я, потому что на Горе ничего подобного нет. - Как ты понимаешь, - ответил Парп, - эту привычку я приобрел на Земле, и так как я несколько раз в качестве агента царей-жрецов возвращался на Землю, мне удавалось потакать ей. С другой стороны, в последнее время я стал выращивать собственный табак внизу в рое под лампами. Пол у меня под ногами подскочил. Трон накренился, потом встал на место. Парпа, казалось, больше беспокоит трубка, которая грозила снова потухнуть, чем раскалывающийся рядом мир. Наконец ему удалось справиться с трубкой. - А ты знаешь, - спросил он меня, - что это Вика отогнала золотых жуков, когда Сарм послал их на армию Миска? - Нет, - ответил я, - не знал. - Смелая девочка. - Это я знаю, - сказал я. - Действительно замечательная и красивая женщина. Парпу как будто понравились мои слова. - Да, я тоже так считаю, - сказал он. И печально добавил: - И мать у нее была такая же. Вика зашевелилась у меня на руках. - Быстрее, - сказал Парп, будто чего-то испугался, - унеси ее отсюда, пока она не пришла в себя. Она не должна меня видеть! - Почему? - Потому что она меня презирает, а я не вынесу ее презрения. - Думаю, нет. - Иди, - просил он, - иди! - Покажи мне дорогу. Парп торопливо выбил трубку о ручку трона. Пепел и невыкуренные крошки табака повисли в воздухе, как дым, а потом разлетелись. Парп сунул трубку в сумку. Он проплыл с трона на пол и, касаясь поверхности через каждые двадцать ярдов, направился к выходу. - Иди за мной, - сказал он. Держа Вику на руках, я последовал за Парпом, чья одежда вздымалась и опадала на ходу, как будто он плывет в воде. Скоро мы достигли стальной двери, Парп повернул ручку, и дверь поднялась. Я увидел, как снаружи два снежных ларла повернулись мордами к входу. Цепей на них не было. Глаза Парпа расширились от ужаса. - Я думал, они уйдут, - сказал он. - Я их освободил, чтобы они не погибли в цепях. Парп снова повернул ручку, дверь начала опускаться, но один из ларлов с диким ревом бросился к ней и успел просунуть половину тела и одну длинную когтистую лапу. Мы отскочили. Дверь прижала ларла, а он, испуганный, нажал на нее, и она погнулась. Ларл попятился, но дверь, несмотря на усилия Парпа, не закрывалась. - Ты был добр, - сказал я. - Я был дурак, - ответил Парп. - Всегда был! - Но ты ведь не мог знать. Вика откинула одежду с лица и попыталась встать. Я поставил ее, а Парп отвернулся, торопливо закрывая лицо одеждой. Я стоял у двери с мечом в руке, чтобы отогнать ларлов, если они попытаются войти. Вика стояла чуть за мной, глядя на заклиненную дверь и на двух зверей за ней. Но тут она заметила Парпа, негромко вскрикнула, посмотрела на ларлов и снова на Парпа. Краем глаза я видел, как она протянула руку и направилась к Парпу. Отвела его одежду и коснулась лица. Его глаза наполнились слезами. - Отец! - заплакала она. - Дочь моя! - ответил он и нежно обнял девушку. - Я люблю тебя, отец. И Парп зарыдал, опустив голову на плечо дочери. Один из ларлов заревел, такой голодный рев обычно предшествует нападению. Я хорошо знал этот звук. - Отойди в сторону, - сказал Парп, и я едва узнал его голос. Но отошел. Парп стоял в дверях, держа в руках крошечный серебряный цилиндр. Я тысячу раз видел, как он прикуривал от него трубку. Когда-то я принял его за оружие. Парп повернул зажигалку и направил ее в грудь ближайшего ларла. Нажал, и неожиданно вылетела струя огня Она отбросила Парпа на пять футов назад, а ближайший ларл взревел, дико взметнул лапы, оскалил клыки, белоснежная шерсть на груди почернела, на том месте, где было сердце зверя, образовалась дыра. Ларл дернулся и упал, растянувшись на камне. Парп убрал маленькую трубку. - Можешь ударить ларла в сердце? - спросил он. Для этого нужен исключительно удачный удар мечом. - Если будет возможность, - ответил я. Второй ларл, разъярившись, присел, готовясь к прыжку. - Хорошо, - не мигнув, ответил Парп. - Иди за мной! Вика закричала, я крикнул Парпу, чтобы он остановился, но Парп бросился вперед, прямо в челюсти второго ларла, тот схватил его и начал бешено трясти, а я оказался у его лап и ударил ножом между ребер, прямо в сердце. Полуразорванное тело Парпа, с переломанной шеей, со сломанными руками и ногами, выпало из челюстей зверя. Вика со слезами кинулась к нему. Я снова и снова бил мечом, пока ларл не затих. Тогда я подошел и встал за Викой. Она стояла на коленях у тела. Повернулась, посмотрела на меня и сказала: - Он так боялся ларлов. - Я знал многих храбрецов, - ответил я, - но такого храброго человека, как Парп из Трева, не встречал. Она прижалась к изуродованному телу, шелка ее одежды покрылись кровью. - Мы закроем тело камнями, - сказал я. - И я сниму шкуры с ларлов. Идти далеко, и нас ожидают холода. Она посмотрела на меня полными слез глазами и кивнула. 33. ИЗ САРДАРА Мы с Викой, одетые в шкуры снежных ларлов, направились к воротам в мрачной черной ограде, окружающей Сардар. Путешествие было необычным, но недолгим. Мы перепрыгивали через пропасти, почти плыли в холодном воздухе, и я говорил себе, что Миск, его цари-жрецы и люди, инженеры роя, проигрывают битву, которая решает, могут ли цари-жрецы и люди, действуя вместе, спасти мир, или в конце концов Сарм, перворожденный, победит, и мир, который я так люблю, превратится в обломки, сгорающие в пламенеющем погребальном костре Солнца. Путь от ворот до владений царей-жрецов в Сардаре занял у меня четыре дня, а на обратном пути уже на утро второго дня мы с Викой увидели обломки больших ворот и ограду - теперь упавшие и переломанные бревна. Скорость возвращения объяснялась не тем, что мы спускались, хотя и это сыграло свою роль, а главным образом уменьшением силы тяжести. Я мог, держа Вику на руках, быстро продвигаться по тропе, которая в других условиях была бы опасной или совершенно непроходимой. Несколько раз я просто прыгал с одного участка тропы на сто футов вниз на другой участок; иначе мне пришлось бы пройти между этими пунктами не менее пяти пасангов. Иногда я вообще отказывался от тропы и двигался напрямик, от одного утеса к другому. Когда на утро второго дня мы увидели ворота, ослабление силы тяжести достигло максимума. - Это конец, Кабот, - сказала Вика. - Да, - согласился я, - я тоже так считаю. С того места, где мы стояли на тропе, едва держась на ногах, видна была огромная толпа, из представителей всех каст Гора. Люди толпились у остатков ограды и со страхом глядели на горы. Впереди в несколько рядов, насколько я мог видеть в обе стороны, стояли люди в белой одежде посвященных. Даже с того места, где мы стояли, слышался запах бесчисленных жертвенных костров, запах горящего мяса босков, тяжелые испарения ладана, кипящего в больших котлах, подвешенных на цепях над кострами. Мы слышали непрерывные гимны, видели, как посвященные простираются ниц, умоляя царей-жрецов о милости. Я снова взял Вику на руки и, наполовину идя, наполовину плывя, направился вниз, к развалинам ворот. Когда нас увидели, в толпе послышались громкие крики, потом все стихло, все смотрели на нас. Мне вдруг показалось, что Вика стала тяжелее, и я сказал себе, что, должно быть, начинаю уставать. Я прыгнул с тропы на дно небольшого ущелья и сильно ударился ступнями при приземлении. Очевидно, неверно рассчитал расстояние. Теперь нужно прыгнуть на другую сторону, футов на тридцать вверх. Нужен всего один прыжок. Но прыгнуть я сумел только на пятнадцать футов, задел ногой камень и услышал, как он с грохотом катится вниз. Я снова прыгнул, вложив на этот раз в прыжок все силы, перепрыгнул через край ущелья футов на десять и приземлился между ущельем и воротами. У меня возникла мысль, но я не решался прислушаться к ней. Но тут я посмотрел на развалины ограды и на упавшие ворота, а за ними - на огни бесчисленных костров, на пар от котлов с ладаном. Теперь дым не расплывался и рассеивался. Нет, он стройными столбами поднимался к небу. Я закричал от радости. - В чем дело, Кабот? - воскликнула Вика. - Миск победил! - крикнул я. - Мы выиграли! Не задерживаясь, чтобы поставить ее на ноги, я длинными мягкими прыжками устремился к воротам. И только у ворот поставил Вику на землю. Передо мной была изумленная толпа. Я знал, что никогда в истории планеты человек не возвращался из Сардара. Посвященные, многие сотни, стояли склонившись перед утесами Сардара. Я видел их бритые головы, их лица казались черными на белом фоне одежд, глаза широко раскрыты и полны страха, тела в одежде их касты дрожат. Вероятно, они ожидали, что меня у них на глазах уничтожит огненная смерть. За посвященными теснились люди из сотен городов, объединившись в общем страхе и мольбе, обращенной к жителям Сардара. Я представлял себе, какой ужас и смятение привели этих людей, обычно враждующих друг с другом, сюда, к остаткам ограды, в темную тень Сардара: землетрясения, цунами, ураганы и атмосферные вихри, непонятное уменьшение силы тяжести, ослабление связи между ними и поверхностью. Я посмотрел на испуганные лица посвященных. И подумал, что, возможно, их бритые головы, традиционный древний обычай, как-то связаны с гигиенической практикой роя. Я был доволен тем, что, в отличие от посвященных, люди других каст не падали ниц. В толпе были жители Ара, Тентиса, Тарна, узнаваемые по двум желтым полоскам в поясе; из Порт-Кара, из Тора, Коса, Тироса; может быть, из Трева, родного города Вики; может быть, даже из погибшего, исчезнувшего Ко-ро-ба; и в толпе были представители всех каст, даже самых низших, таких, как крестьяне, седельщики, ткачи, козопасы, поэты и торговцы, но никто из них не пресмыкался; как странно. Я знал, что посвященные утверждают, что цари-жрецы любят их, они даже повторяют их внешность; но я знал также, что цари-жрецы никогда не стали бы пресмыкаться; похоже, что в своих усилиях походить на богов посвященные ведут себя как рабы. Один из посвященных стоял. Мне было приятно это видеть. Это был высокий человек, плотного сложения, с мягкими чертами лица, с глубоким низким голосом, который очень впечатляет в храме посвященных, построенных так, чтобы такие голоса оказывали максимальное воздействие. Глаза у него, как я заметил, в противоположность мягкому лицу, острые и проницательные. Этот человек не дурак. На левой руке, полной и мягкой, тяжелое кольцо с большим белым камнем, на камне выгравирован символ Ара. Я решил - правильно, как выяснилось позже, - что это верховный посвященный Ара, тот самый, кто занял место верховного посвященного, уничтоженного у меня на глазах огненной смертью год назад. - Я пришел из жилища царей-жрецов, - сказал я, возвышая голос, чтобы меня услышало как можно больше людей. Я не хотел разговаривать с этим человеком наедине; он потом сможет так передать содержание разговора, как ему захочется. Я заметил, как он украдкой взглянул на дым одного из костров. Дым пологой дугой уходил в небо Гора. Он знает! Он знает, что сила тяготения планеты восстанавливается. - Я хочу говорить! - воскликнул я. - Подожди, о долгожданный вестник царей-жрецов! - ответил он. Я смолк, желая узнать, что ему нужно. Человек сделал знак полной рукой, и вперед вывели белого боска, прекрасного в его длинной пушистой шерсти, с изогнутыми полированными рогами. Пушистая шерсть была расчесана, на рогах висели нити бус. Достав из сумки маленький нож, посвященный отрезал у животного прядь волос и бросил в костер. Потом сделал знак своему помощнику, и тот мечом разрезал горло животного, боск опустился на колени; кровь из горла собирал в сосуд третий посвященный. Я нетерпеливо ждал. Двое посвященных отрубили ногу боска и, в жире и крови, бросили ее в костер. - Все остальное не помогало! - воскликнул верховный посвященный, размахивая руками. Он начал быстро читать молитвы на древнем горянском; это язык, на котором посвященные разговаривают между собой и совершают свои обряды. В конце длинной, но торопливо прочитанной молитвы, рефрен которой подхватывали все посвященные, он воскликнул: - О цари-жрецы, пусть эта последняя жертва смягчит ваш гнев. Пусть запах этой жертвы будет приятен вашим ноздрям! Примите нашу жертву! Ее приносит Ом, глава всех высших посвященных Гора! - Нет! - закричали другие, верховные посвященные остальных городов. Я знал, что верховный посвященный Ара, следуя политике своего предшественника, стремится захватить власть над всеми посвященными; он заявляет, что является главой всех посвященных, но это утверждение, разумеется, отвергают верховные посвященные других городов, которые считают себя независимыми главами клана в каждом городе. Я полагал, что если Ар не завоюет остальные города и не произойдет политической реорганизации в масштабах всей планеты