адиоприемник для будущего семейного очага. При этом лейтенант отпускал шуточки, которые Чарли не всегда понимал, но которые неизменно вызывали смущенный смех у жениха и румянец у невесты. Чарли заметил, что Пегги Сью с энтузиазмом аплодирует каждой новой паре. - Мистер Керуак, - обратилась она к Джеку через Чарли, от чего тот опять почувствовал себя неловко, - правда же, это здорово. Вы женаты, мистер Керуак? - Нет, цыпленочек. В данный момент не женат. Никакая леди, если она в своем уме, не посмотрит второй раз на такого оборванца, как я. К тому же, я не слишком жажду заполучить приемник, по которому весь день передают пропаганду - и всю ночь тоже. - Вы случайно не рецидивист? - спросила она наполовину в шутку, наполовину всерьез. - Я, как говорится, просто верю в свободу и равные права для всех. А также в то, что по радио нужно передавать клевую музыку, крошка. Джаз там или что. Па-ра-бом-та-та-та. Пегги Сью рассмеялась. К микрофону вернулся Паттон, тоже, судя по всему, малость перебравший. Галстук у него съехал в сторону, верхняя пуговица гимнастерки была расстегнута, а из-под каски просачивались струйки пота. Генерал был похож на коварных буржуйских агентов из кинолент, которые так любил финансировать Дж.Эдгар Гувер: вроде боевиков "Как я был капиталистом по заданию ФБР" или "Я вышла замуж за капиталиста". Из уголка рта генерала торчала знакомая всей стране наполовину выкуренная сигара, когда он потребовал на трибуну Осгуда Янделля. - Товарищ председатель, - начал высокий гость, - мне выпала честь передать жителям Роузвилла личный дар товарища генерального секретаря Каноне. Под восторженные крики публики он сорвал коричневую оберточную бумагу с какого-то прямоугольного объекта. Даром оказалась цветная литография в рамке, изображавшая материнского вида женщину, одетую по моде начала века. Дама стояла у борта корабля и держала на руках младенца, показывая ему возникший на горизонте силуэт статуи Свободы. Это была репродукция с известной картины Нормана Рокуэлла, изображавшая прибытие малолетнего Капоне в Новый Свет. Паттон вручил литографию Янделлю. Тот произнес краткую благодарственную речь и пообещал, что бесценная реликвия займет почетное место на стене городской мэрии. Потом он объявил о начале праздничного вечера. Оркестр, ждавший лишь его разрешения, заиграл вальс. - Пойдем, Чарли, и вы тоже, мистер Керуак, - сказала Пегги Сью, увлекая мужчин за собой. - Мама напекла своих фирменных пирожков. Она привела Чарли и Джека к уставленному едой столу, за которым собрались представители роузвиллского пролетариата. На другом конце поля партийные чиновники и их семьи пожирали зажаренного быка. Чарли, Джек и Пегги Сью принялись подкрепляться яблочным пирогом и сливками, когда на стол упала тень. - Ага, вот где ты, ас. Что скажешь? - произнес голос владельца тени. Они оглянулись. Это оказался Хоуви. - Хоуви, глубокоуважаемый котика. Как я вижу, ты сделал ноги из каталажки. Должен тебя огорчить: бутылку я прикончил. - Дерьмо, - сказал Хоуви, не замечая присутствия дамы. - Придется, видно, ублажать себя этим богомерзким сидром. Черт, как эта гадость сажает печенку. - Так каким же образом тебе удалось выбраться из-за решетки? - спросил Джек. - Проще пареной репы. Меня караулили сержант-водитель и несколько солдатиков. Поразительные олухи. Я обул их в покер, поставив на кон свою свободу. - Хоуви, разреши представить тебе mes amis. Вот этот цыпленочек - Пегги Сью. Сегодня утром ты уже встречался с ее сестричкой, помнишь? А это - наш Чарли-кот, самый бравый пионер штата Канзас. - Очень приятно, братья-пилигримы. Пойду добуду себе что-нибудь и заодно попробую отрезать кусочек быка на палочке, которого зажарили для начальства. Как вы думаете, сойду я за партийного чиновника? Хоуви ухмыльнулся, продемонстрировав неровные зубы. От него Несло перегаром и авиационным горючим. Вблизи этот тощий хулиган с неопрятной седой шевелюрой меньше всего напоминал партийного функционера. Если бы старик был одет получше, решил Чарли, он мог бы устроиться работать пугалом. - Почему бы и нет, товарищ комэск? - сказал Джек. - Только поосторожней. Паттон все еще где-то поблизости и, по-моему, так и не расстался с мыслью тебя прикончить. - Паттон? Пошел он на хуй - пардон за французский, мадам. Хоуви прочистил горло и послал на траву обильный, желтый от табака плевок. - Что, парень, - обратился он к Чарли. - Ты, небось, считаешь, что эти "асы" - что-то особенное? - Конечно, - ответил Чарли. - Они, на сегодняшний день, лучшие пилоты Америки. Может быть, даже мира. - Как же - лучшие в мире! Чушь собачья. Эти старые пердуны вообще не умеют летать. То есть, конечно, водить самолет они в состоянии, но это и дураку по силам. Я бы не поставил ни на одного из них просроченную продуктовую карточку. Разве что на Линдберга. У этого пижона когда-то был дар, только он его просвистел... - Но как же их подвиги во время войны... - возмущенно начал Чарли. Хоуви только цинично ухмыльнулся. - Насчет Линдберга - ладно, могу поверить. А остальные только вешают всем лапшу на уши, парень, особенно Лафайет Хаббард... Черт с ними, сейчас мне не до подвигов. Пойду добывать жратву и выпивку. Посмеиваясь про себя, он начал поворачиваться. - Да, кстати, - добавил он, - пока я вас разыскивал, прошел мимо эстрады и споткнулся. Кошмар - наступил прямо на картинку с какой-то бабой и карапузом, глазевшими на мисс Свободу. Вместо лица у маленького засранца теперь дырка. У меня ощущение, что картина вроде как ценная, так что, если кто спросит, я тут ни при чем, ладно? - Я не могу в точности воссоздать чувства, которые тогда испытывал. По прошествии времени старая любовь вспоминается как песня - остается лишь "сладость встреч", а "горечь расставаний" и боль забываются. Джек мне нравился, но в нем угадывалось и что-то беспокойное и пугающее. Он, конечно, был слегка ненормальным, но зато честно говорил то, что думал, в отличие от очень многих "нормальных", с которыми мне приходилось сталкиваться. Мне даже, в каком-то смысле, нравилось быть "Чарли-котом". Это, по крайней мере, звучало приятней, чем "юный пионер Холли", а уж с "техасским червяком" и сравнивать было нечего. Вот Хоуви, тот был настоящим сумасшедшим, притом опасным. Если его фамилии не было в списках Маккарти, ее несомненно следовало туда внести. Не забывайте, мистер Лоу, что за высказывания, которые Хоуви позволял себе на каждом шагу, его запросто могли расстрелять. А заодно и меня с Пегги Сью - просто за то, что мы его слушали. В лучшем случае, мы отделались бы лагерем. - Через некоторое время появилась Пэтси. Она с опаской поглядывала на Хоуви и старалась держаться от него подальше, однако Джек-Весельчак пришелся техасской красавице по душе. Если Пегги Сью еще только зарабатывала нашивку за искусство строить глазки, то Пэтси в этой области являлась признанной чемпионкой трех графств. Джек же, в роли дамского угодника, мог потягаться хоть с самим Вьяттом Эрпом. Просто наблюдать за тем, как он ухаживает, стоило университетского курса. К тому же, пользы от такого курса было бы куда больше, чем от "Распознавания силуэтов вражеских самолетов". Когда Джек увел Пэтси танцевать, я тоже, наконец, набрался храбрости и пригласил Пегги Сью последовать их примеру. У меня имелась нашивка за искусство танца. Через несколько минут Джек на время оставил свою партнершу и подошел к дирижеру оркестра, темнокожему пареньку из Форт Бакстера. Под его управлением находились и белые, и цветные, но поскольку в армии в то время еще официально действовало правило расовой сегрегации, неграм приходилось сидеть отдельно. Джек и дирижер увлеченно побеседовали о чем-то, быстро договорились и ударили по рукам. Возвращаясь, Джек хитро ухмылялся во весь рот, а оказавшись рядом с Пэтси, сразу обнял ее за талию, не дожидаясь, пока дирижер закончит давать новые указания музыкантам. Двое белых с медными духовыми поставили инструменты на пол, негр-контрабасист избавился от смычка. Затем оркестр заиграл музыку, которую никогда не передавали по радио. Джек показал Пэтси, как под нее танцуют. Сначала остальные не могли приспособиться к ритму, но никому не пришло в голову возмущаться: пары лишь столпились вокруг Пэтси и Джека и наблюдали, как тот демонстрирует танцевальные фигуры. Потом все - включая Пегги Сью и меня - начали танцевать. Вообще говоря, этот импровизированный джаз был не совсем в моем вкусе, но он звучал иначе, чем привычная музыка. И он возбуждал. Как-то незаметно медаль Американской молодежной славы поблекла в моих глазах... Чарли получал огромное удовольствие и знал, что Пегги Сью танец нравится ничуть не меньше. Когда взмыленные музыканты закончили играть, он галантно поклонился и поцеловал руку партнерши, в точности подражая Кларку Гейблу из "Унесенных ветром". - О, Чарли, - хихикнула девушка, - ты становишься сентиментальным. Чарли смотрел на очаровательно раскрасневшееся личико девушки и старался, чтобы это было не слишком заметно ей и окружающим. Она обмахивалась платочком. Была ли она красивой? Безусловно. Был ли он влюблен в нее? Сложный вопрос. Не ступил ли он на скользкую дорожку, ведущую к зияющей пропасти сексуальной невоздержанности? Нет. То есть... - Де-е-етка! - раздался хриплый голос сзади. - Как насчет того, чтоб повеселиться с ВВС? Попляшем под этот обезьяний "бим-бом-бом"? Буржуйская декадентская дрянь, конечно, но кровь разгоняет. Пегги Сью повернула голову и испуганно отшатнулась, увидев в нескольких сантиметрах от себя лицо разомлевшего майора Маккарти. Тот грубо схватил девушку за талию, сложил губы трубочкой и потянулся к ее лицу. Чарли не знал, что ему делать. Левая рука Маккарти сползла на попку Пегги Сью, пальцы принялись жадно мять то, что находилось под платьем. - Чарли... - слабо позвала на помощь тщетно пытавшаяся вырваться Пегги Сью. Чарли вежливо похлопал майора по плечу. - Извините, сэр... Маккарти обернулся и посмотрел на него налитыми кровью глазами. - Вали отсюда, парень! Не видишь, твою мать, что я занят государственным делом особой важности? - Прошу прощения, товарищ майор Маккарти, сэр, - не отступил Чарли, - но, по-моему, эта молодая леди не хочет иметь дела с вами. Больше того, сэр, ей пятнадцать лет. - А кто тебя о чем-нибудь спрашивал, парень? - Маккарти отпустил Пегги Сью и приблизил лицо к Чарли. От него страшно несло перегаром. - Что-то ты мне напоминаешь поганого буржуя... - Меня никто не спрашивал, сэр. Но, при всем уважении к вам, я не заметил, чтобы вы спросили у молодой леди, хочет ли она... э-е... танцевать с вами. Маккарти затрясся, будто вулкан перед извержением. - Ты, хуй в очках, я - герой войны и могу делать все, что захочу. Без всякого предупреждения он широко размахнулся и заехал Чарли кулаком в лицо. Тот упал навзничь, ощутив во рту привкус крови. В момент удара он потерял очки и перестал что-либо видеть. Маккарти истошно орал, выкрикивая нецензурную брань. Пока Чарли шарил по земле в поисках очков, все вокруг затихли: сначала танцующие, а потом и оркестр. Пегги Сью рыдала, будто потерянный ребенок. - Ну, вставай, ревизионистская сволочь! Вставай, ублюдок, и попробуй на своей шкуре, что значит схлестнуться с Бомбардировщиком Джо... Кто-то помог Чарли подняться на ноги. Неожиданно фигуру Маккарти закрыла от него спина Джека. Молодой пилот нанес майору несколько коротких и мощных ударов в лицо. Тот взревел, но не мог ни увернуться, ни нанести ответный удар, а лишь молотил кулаками по воздуху и страшно сквернословил. Потом вдруг осел на землю, поверженный сочетанием апперкотов Джека и изрядной дозы пунша. Из носа майора закапала густая темная кровь. Сквозь собравшуюся толпу протиснулись люди в форме. Хаббард и Моррисон схватили Джека и заломили ему руки за спину. Он не сопротивлялся. Подошел Паттон, за которым семенил перепуганный Осгуд Янделль. - Что это за чертовщина? - спокойно спросил генерал, вынимая изо рта сигару и сплевывая табачную крошку. - Я могу все объяснить, товарищ генерал, сэр, - вызвался Чарли. - Майор Маккарти схватил вот эту молодую леди. Ей это не понравилось, и я попросил майора отпустить ее. Он ударил меня. Тогда вот этот товарищ... - Это так, товарищ майор? - спросил Паттон. Тот все еще сидел на земле, пытаясь остановить кровотечение. Когда он полез в карман за носовым платком, там оказался лишь список затаившихся буржуев. Теперь документ был безнадежно замаран кровью. Прежде чем Маккарти успел ответить, в толпе опять началось движение. - Пропустите ветерана войны. Дорогу ветерану, я говорю! - Хоуви направлялся к Джеку, не замечая никого, кроме своего друга. - Ну что, ас? Добыл я для нас кусок этой жженой коровы. Пришлось сказать, что я переодетый агент ФБР. И выпивкой тоже разжился в палатке для начальства... О, черт... Добрый вечер, товарищ генерал Паттон, сэр. Выпить хотите? Кстати, не поделитесь со мной одной из этих ваших сигарок?" Паттон, не раздумывая, выхватил роскошные револьверы, подаренные ему Капоне. Хоуви продолжал ухмыляться, а генерал прицелился и спустил курки. Оба револьвера одновременно дали осечку, слабо пыхнув дымом. Хоуви хохотнул. - Хаббард, - прорычал красный, как рак, Паттон, - Сбегай за патрульными. Если не найдешь, принеси мне пистолет. Любой пистолет. Понятно? - Так точно, сэр! - Хаббард козырнул и удалился, оставив Джека на попечение Моррисона. - Минутку, товарищ генерал, - сказал Хоуви. - Я не сбежал и ничего не нарушил. Я честно заработал свою свободу. А кроме того, если вы собираетесь меня расстрелять - на что, несомненно, имеете полное право, - то разве для этого не существует должных процедур, предусмотренных нашим справедливым социалистическим законодательством? - Если ты еще не понял, - ответил Паттон, - то мы и есть социалистическое законодательство. И как только этот болван вернется с пистолетом, я расстреляю тебя без всякой волокиты. Лично. Чарли тщетно высматривал Линдберга, надеясь, что тому удастся успокоить генерала. Хоуви откусил здоровенный кусок жареного мяса. - В таком случае, - начал он с набитым ртом, - вы, конечно, позволите приговоренному высказать последнее желание? Паттон беспокойно огляделся, не зная, как при стольких свидетелях отказать смертнику в последнем желании. - Безусловно, не откажу, - ответил он нарочито громко. - Никто не посмеет утверждать, что Американская Коммунистическая партия негуманна. Что у вас за желание? - Я хочу, чтобы мне дали возможность высказаться и не прерывали всего несколько минут. Чарли посмотрел на Джека, но лицо молодого пилота ничего не выражало. Шутки давно кончились. - Видите ли, товарищ генерал, сэр, дело в том, что я - тоже летчик. Правда, у меня нет таких сказочных птичек, как у вас, и мою машину не собирали на заводах Америкэн Моторз или Прогресс Дайнемикс. Я сам спроектировал Х-1 и слепил ее из старых запчастей и бросовой фанеры. Я просто бродяга с крыльями, но это не помешает мне перелетать любого из вас с закрытыми глазами, в любой день недели и в любом сочетании. - Ха! - гаркнул Моррисон, отпуская Джека и делая шаг к Хоуви. Он высился над стариком, как башня. - Вот это был бы день! - Да уж, черт возьми, был бы, Дюк, - согласился Хоуви, без страха посмотрев в глаза великану. - Я не боюсь вас, ребята. Потому что, если разобраться, кроме дерьма и громких слов, в вас больше ничего нет. А ваши военные подвиги это вообще фикция. Снять с вас форму - и останется пустое место. Я, может быть, был лучшим пилотом-истребителем в ВМС и ВВС вместе взятых, но когда началась война, мне заявили, что я слишком стар и "политически безграмотен". Я говорил этим олухам, что в бою это не имеет значения, но нет - истребитель мне не доверили. Пришлось гонять старые грузовые корыта на Тихом океане. Потом я выбрасывал диверсионные группы за линией фронта в Европе. Но это было хоть _что-то_, я служил своей стране... Он повысил голос, обращаясь уже не только к Паттону, а ко всей толпе: - А хотите узнать кое-что, леди и джентльмены? За все то время, что я провел на фронте, я ни разу не слышал ни об одном из этих вот "асов". Всех настоящих героев я встречал: и Дика Бонга, и Джимми Стюарта, и Дулиттла. Только они почему-то не знали никого из этих. За исключением генерала Паттона, конечно. Кто же не слышал о старине "Крови, Поте и Славе". Ведь он лично сократил войну, по меньшей мере, на полгода, когда запрыгнул в чужой самолет и полетел утюжить дивизию СС "Смерть". Он умудрился обогнать собственные войска и спас их, заодно с мирным населением, от орд обезумевших нацистов, поклявшихся стоять до последнего человека. Я сам видел генерала в Германии в сорок пятом. Он только что провел целый день за штурвалом "Боинга", сбрасывая зажигалки на Берлин. Его снимали парни из кинохроники, а я в это время поболтал с экипажем. Странные люди, они почему-то недовольны, что какой-то сухопутный псих высадил из самолета их настоящего командира. Ко всему прочему, сбрасывая бомбы, генерал проявил куда больше энтузиазма, чем точности. По военным укреплениям, которые были его главной целью, он, похоже, не попал, зато сжег госпиталь, церковь и детскую площадку. Понятное дело, все эти больные, монахини и детишки могли записаться в фольксштурм и надолго затянуть войну. Дивизия СС? А ее и в помине не было. Фрицы ее просто придумали, надеясь, что мы испугаемся и приостановим наступление. Паттон только смотрел, играя желваками. - А что же остальные? - продолжал Хоуви. - Насколько мне известно, Маккарти провел почти всю войну в Канаде, ухаживая за внезапно заболевшей мамочкой. Дюк, правда, действительно побывал на всех основных театрах военных действий: с группами кинохроники - после того, как фронт уходил далеко вперед. Ну, а подвиги _Тоскливого Лафайета_ - это сюжет для комедии. За всю войну он потопил один-единственный буксир. Наш, между прочим. Он решил, что на Каталину напали японцы и выпустил по "захватчикам" полный боекомплект. После этого ему доверяли только писать приключенческие рассказы для "Лэзернека". Кстати, это газета корпуса морской пехоты. ВМС так и не решились пустить его на страницы какого-нибудь своего органа... - Товарищ генерал, я принес пистолет, - раздался голос Хаббарда. Лейтенант пробирался сквозь толпу в сопровождении полковника Холла. - Вы расстреляете негодяя прямо сейчас? - Лейтенант Хаббард! - обрадовался Хоуви. - А мы как раз о вас говорили. - Теперь вы видите, в каком положении оказался Паттон. Если бы генерал сразу расстрелял обидчика, все решили бы, что старый бродяга рассказал правду об их военных подвигах. Делать было нечего, и Паттон, скрепя сердце, вызвал Хоуви на воздушное состязание, назначив его на следующее утро. План у него был такой: перелетать наглого хвастуна по всем статьям, а потом расстрелять. Хоуви не имел ничего против. После того, как он продемонстрирует всему Роузвиллу, из каких же, на самом деле, долбоебов состоит прославленная ЭРС, они могли делать с ним все, что душе угодно. В это время появился Линдберг. Я стоял рядом и слышал, как мигом протрезвевший Маккарти рассказывал ему о случившемся. Линдберг чуть не сел. Маккарти был всей душой за поединок и пытался убедить полковника, что они повеселятся на славу, но тот заявил, что они слишком рискуют. Им грозила потеря привилегий, а в случае, если они осрамятся, их и вовсе могли сослать на аляскинские буровые. Он не желал иметь ничего общего с этой авантюрой. Однако остальные горели желанием посрамить клеветника и восстановить свою репутацию. В общем, Хоуви формально принял вызов... - Джек, Хоуви что - сумасшедший? - спросил Чарли. Джек, Пэтси, Пегги Сью и Чарли сидели на лавочке и любовались луной и звездами. - Понятия не имею, Чарли-кот. Почему бы тебе не спросить у него самого? - Я бы спросил, но мы же не знаем, куда он делся. - Ты думаешь, его посадили, Джек? - спросила Пэтси. - Нет, Гроза Сердец, вряд ли они осмелятся. Родители Чарли видели все, что происходило на танцплощадке. Когда крики утихли, папа подошел и приказал ему идти домой. Маме, которая тоже появилась откуда-то, сразу понравился Джек, и она пригласила его, Пегги Сью и Пэтси ужинать, а дома набросилась на Джека с вопросами о том, что происходило в других частях Америки. Папа не испытывал особого восторга по поводу присутствия в их доме обаятельного рецидивиста, справедливо полагая, что впоследствии у них могут быть неприятности из-за него. Однако главой этой семьи являлся не мистер Холли. - Джек, а почему они не осмелятся посадить его? Или тебя? - Потому что они хотят, чтобы мы потихоньку улизнули, не дожидаясь завтрашнего цирка. Они ведь просто партийные шишки, а не прирожденные пилоты, как Хоуви. Вот они и надеются, что старик испугается смерти и сделает ноги. Конечно, при этом им не удастся получить морального удовлетворения от его расстрела, но зато они полностью обезопасят себя от возможного унизительного поражения. К тому же, в этом случае им будет легче внушить местным котам мысль, что Хоуви - обычный пустобрех и все наврал. Самое занятное во всей этой истории то, что Хоуви, скорее всего, действительно может запросто перелетать любого из них. Вжик-вжик. - Но тебе же необязательно лететь с ним, правда? - сказала Пэтси. - Хоуви нужен бомбардир, и он на меня надеется. Так что - это и мое представление тоже. - А вам не страшно, мистер Джек? - спросила Пегги Сью. - Конечно, страшно. Но мне становится страшно каждый раз, когда приходится забираться в Гусыню-Щеголиху с этим старым пиратом. Это же не биплан, а бам-план. У дамочки свой характер, и она не стесняется его показывать. Только чем же еще может заняться такой бесполезный член социалистического общества, как я? Есть предложения? - Вы могли бы стать настоящим писателем, - сказала Пегги Сью. - Или журналистом - это почти то же самое, что писать книги, - добавила Пэтси. Джек рассмеялся. - Конечно, я мог бы писать то, что дозволяет партия. Или стать мусорщиком, или колхозником, или поваром в столовой, или солдатом... Мало ли, кем еще. Вот только, понимаешь, ощущать, что я на своем месте, я смог бы лишь занимаясь тем, чем занимаюсь. Очень может быть, что когда-нибудь я повзрослею. Однако люди, чаще всего, успевают прожить целую жизнь, так и не определив своего призвания. - Я знаю, какое у меня призвание, - сказал Чарли. - Я буду летчиком. - Таким же, как Хоуви? - хихикнула Пэтси. - Надеюсь, таким, как полковник Линдберг, - улыбнулся Чарли. - Даже Хоуви считает, что с Линди все в порядке. - Главное качество Хоуви в том, - сказал Джек, - что он куда более достойный кот, чем я. Он, может быть, и сумасшедший, но зато верен своей мечте. Единственное, что он умеет делать хорошо, - это летать. За что бы другое он ни брался, все получается шиворот-навыворот. Но пока он может летать, это не имеет значения. Это и есть его мечта. Каждый рождается с каким-то своим, особым биением сердца, которое подсказывает ему, что делать. Кому-то оно выстукивает: "стань президентом ССША". У другого - сердце бродяги. Какое конкретно у тебя призвание - не имеет значения, главное - всегда ему следовать. - Я буду следовать своему, - сказал Чарли, расставив руки на манер крыльев. - А ты железно уверен, что должен заниматься именно этим? - спросил Джек. - Ну да, на все сто. То есть, я так думаю. Джек взял гитару и спел несколько народных песен, которые запомнились ему во время скитаний по стране. После баллады о гибели ста шахтеров, попавших в обвал на руднике, он решил немного поднять настроение слушателей и начал импровизировать, подбирая текст к случайным аккордам... - Сердце мое, - мяукнул он, глядя на Пэтси, - почему ты замираешь, когда милая рядом?.. Он попробовал подобрать мотив, но вышло не слишком удачно. - Я больше по части слов, - сказал он. - Музыка - не моя стихия. - Сердце мое, - повторил Чарли, в ушах которого начинала звучать мелодия. - Знаешь, - сказала Пегги Сью, - почти у каждой девчонки в классе есть своя песня. И у Клементины Картер, и у Сюзанны Хиклинг, у Женевьевы Дидонне, у Аделины Уильямс - у всех. Только песни Пегги Сью нет. - О, мой ангел, Пегги Сью, - предложила начало Пэтси и рассмеялась. - О, Пегги Сью, души моей услада, - пропел Джек, однако слова никак не ложились на ритм аккордов. - Пегги Сью, - промурлыкал Чарли на мотивчик, который рождался сам собой, - когда б ты знала... Джек потянулся к Пэтси, обвил рукой ее шею, и их губы слились. У Чарли кончились слова. Джек демонстрировал Пэтси одно из восемнадцати применений своего рта, и та нисколько не возражала. Чарли и Пегги Сью оказались третьим и четвертым лишними. Пегги Сью повернулась к Чарли, и в темноте ее глаза показались ему огромными и таинственными. - Наверное, мне пора домой, - сказала она. - Проводишь меня, Чарли? - Проводить тебя? Но ты же живешь в соседнем доме. Глаза девушки сузились, и Чарли решил, что лучше ей не перечить. Каким-то образом путь до соседнего дома оказался на удивление долгим. Когда они неторопливо удалялись от Джека и Пэтси в сторону слабо освещенных бараков, ладонь Пегги Сью скользнула в руку Чарли. Маленькая ручка девушки была мозолистой, почти как у ковбоя, поскольку по воскресеньям она подрабатывала в утреннюю смену на тракторном заводе. Чарли был не в состоянии забыть ни музыку, которую играл оркестр на танцплощадке, ни аккордов Джека. Пегги Сью, Пегги Сью, когда бы ты знала... - Ну... - сказала Пегги Сью, когда они подошли к ее калитке. - Завтра увидимся? - спросил Чарли. - Да. Завтра. Увидимся завтра, - сказала она, глядя ему в лицо и улыбаясь. Чарли занервничал. Ему не хотелось уходить. По крайней мере, сразу. А в следующее мгновение он целовал ее. Или она его. Это было не детское чмоканье в щечку, которым он развлекался под наблюдением мамы во время детских игр, а нечто из высшей лиги. Они прижимались друг к другу изо всех сил и жадно пили губы губами, будто в одном из тех кинофильмов, которые, на самом деле, не очень нравились Чарли, - или как Джек и Пэтси, оставшиеся на скамейке. Они ничего не говорили. Лишь изредка прерывались, чтобы набрать воздуха в легкие и посмотреть друг на друга, и снова целовались, забыв обо всем. Наконец: - Пегги Сью... э-е, малышка... я хотел спросить у тебя... Пегги Сью улыбнулась, ожидая. И тут они услышали крик девушки. И момент был упущен. Они побежали к дому Чарли и увидели на-заднем дворе освещенные луной фигуры дерущихся. Девушка снова закричала. Это была Пэтси. - Оставайся здесь, Пегги Сью, - приказал Чарли, устремляясь к темным фигурам. - Сам оставайся! - крикнула она, не отставая от него. - Это на мою сестру напали. Однако, приблизившись, они обнаружили, что напали вовсе не на Пэтси. Трое мужчин, не то с палками, не то с бейсбольными битами жестоко избивали четвертого, который валялся на земле, подтянув ноги к груди и прикрывая голову руками. Это был Джек. Чарли сдернул очки и передал их Пегги Сью. - Подержи, - сказал он. - И не подходи больше ни на шаг. "Черт, - подумал он, пока ноги несли его к месту драки, - трое, да еще с дубьем: они меня просто прикончат. - Но он бежал, несмотря ни на что..." Без очков он плохо видел, но ему все же удалось разглядеть нападавших. Чик Уиллис, Филли Уинспер, Мелвин Янделль. Можно было и не сомневаться. Если в Роузвилле избивали кого-то, на роль главных исполнителей неизменно претендовали "Амбал" Мелвин и его дружки. - Пэтси! - крикнул Чарли. - Уйди отсюда, пока эти ублюдки не набросились на тебя. Мелвин на время оставил Джека и обернулся. - Вы только посмотрите, кто это, парни! Шоколадный солдатик Чарли. Хочешь поучаствовать, техасский недоносок? Чарли остановился. Он знал, что сейчас его убьют. Он сделал глубокий вдох, попытался припомнить какой-нибудь из приемов пионерской самообороны без оружия - и бросился на Мелвина. Но не сдвинулся с места. Одурманенный адреналином, он не сразу понял, что кто-то держит его. Он забился, отчаянно пытаясь вырваться, но безуспешно. Мелвин захохотал, повернулся к Джеку, нанес ему прощальный удар дубиной и спокойно двинулся прочь. Уиллис и Уинспер еще несколько раз пнули лежащего и припустили за своим главарем, торжествующе улюлюкая. Чьи-то руки продолжали удерживать Чарли. К Пэтси присоединилась Пегги Сью, и обе девушки склонились над Джеком, который продолжал лежать, постанывая и бормоча по-французски: - Pauvre Ti-jack, pauvre... Чарли попытался повернуть голову, чтобы увидеть, кто его держит, но у него ничего не вышло. Тогда он посмотрел на державшие его руки. Три полковничьи полосы на обшлаге форменного рукава поблескивали в лунном свете. Чарли точно знал, кто это. - Чего вы так испугались, полковник Линдберг? - выкрикнул он. - Что партийные сынки, которых вы наняли избить Джека, изобьют и меня тоже? Линдберг отпустил его, повернулся и молча пошел в сторону города. Чарли некоторое время смотрел, как удаляется _Одинокий Орел_, потом плюнул ему вслед. - Трус! - крикнул он вдогонку полковнику. Джек стонал, склонившиеся над ним девушки причитали. Из темноты выступил еще кто-то. Джек приготовился отбить новое нападение, но его не последовало. - Ага, вот вы где, черти, - сказал Хоуви. - А я уж обыскался... Го-о-осподи! Кто это так отделал моего бомбардира? - Столько произошло событий, мистер Лоу, и всего за каких-нибудь два дня. Я встретил Джека и Хоуви, страшно интересных людей, оказавших куда большее влияние на мою жизнь, чем я тогда подозревал. Во-вторых, я впервые в жизни поцеловал девушку. В-третьих, величайший герой и кумир моего детства на поверку оказался жалким трусом. Вдобавок, я начинал серьезно задумываться о музыке. Да, сэр, это был еще тот уик-энд. Вам налить?.. - Мы сумели довести Джека до моего дома и разбудили маму, которая тут же достала свою сумку первой помощи. Быстро осмотрев избитого, она объявила, что Джек будет жить. У него было легкое сотрясение мозга, несколько сломанных ребер и пальцев и трещина в правом предплечье. Мама потратила часа два, вправляя кости и накладывая самодельные шины, а потом ушла спать дальше, оставив нас - Хоуви, Джека, меня, Пегги Сью и Пэтси - пить кофе. Это было непохоже на маму. Она сказала, что Джеку необходим покой, однако не потребовала, чтобы мы не приставали к нему, не выгнала девчонок домой и не скомандовала мне "в постель, бегом - марш!". Уже гораздо позднее я понял, что она догадывалась, о чем мы будем говорить и к какому придем решению... - Завтра ты не сможешь лететь со мной, - сказал Хоуви Джеку. - Еще чего! Я же могу шевелить левой рукой. - Он прав, - сказала Пэтси. - В таком состоянии тебе нельзя лететь. Это опасно не только для тебя самого, но и для Хоуви. - Вместо тебя полечу я, - заявил Чарли. - Что?! - опешил Джек. - Non, Чарли-кот, ты же понятия не имеешь, как управляться с Гусыней, а если даже и справишься, партийная сволочь внесет тебя потом в черный список за помощь заведомому рецидивисту. Хоуви в любом случае завтра расстреляют. Что они сделают с тобой, один только Бог знает, но, поверь, по головке тебя никто гладить не станет. - Мне все равно, - сказал Чарли. - Эти люди были моими героями. Теперь я понял, какие они, в действительности, трусливые подонки. Раз Хоуви хочет выставить их в истинном свете, я с удовольствием помогу. - Черт возьми, парень, - сказал Хоуви. - Посмотри на меня. Я - старый козел, которому нечего терять, но у тебя-то вся жизнь впереди. Не разбрасывайся ею так легко. - Вам, в любом случае, нужен второй пилот и бомбардир. Я провел в воздухе почти четыреста часов: сто двадцать два с половиной на самолетах, двести пятьдесят - на планерах. У меня пионерские нашивки за отличную навигацию и бомбометание с пикирования. Если вы действительно намерены показать этим долбоебам, что значит летать, я хочу участвовать. - Чарли-кот, - вздохнул Джек, - решать, конечно, тебе. Но если ты твердо намерен лететь, могу дать тебе несколько советов. Не дрейфь, сходи перед вылетом в сортир и возьми в полет кусок кожи, чтобы было чем закусывать. - Хорошо, я не забуду. - Вот это дело, Чарли, - сказал Хоуви. - Если тебе так не терпится, чтобы тебя пинали в зад разные сволочи, что ж - твое право. Только не болтай потом, что мы не пытались тебя отговорить. Не знаю, что эти партийные крысы сделают с тобой, когда обкакаются, но гарантирую, что в полете проблем не будет. Тебе почти шестнадцать, и ты наверняка летаешь лучше Джорджа Паттона. И мне действительно нужно, чтобы кто-то сбрасывал мои бомбы, следил за обстановкой, прикуривал сигары и передавал бутылку. - Вторую ночь подряд я плохо спал. Утром я встал рано и, последовав совету Джека, провел добрых полчаса в туалете. - Потом вышел во двор и обнаружил, что там меня поджидает Пегги Сью. Она подарила мне слюнявый поцелуй и кроличью лапку на счастье, а затем спросила - не слишком романтично, как я подумал, - сходил ли я облегчиться. - Мы отправились на аэродром. К этому времени о поединке знало уже все население Роузвилла, и посмотреть на бесплатное представление собралось довольно много народу. В сущности, почти весь город. Примерно через полчаса появились мама с папой. Я старался не попадаться им на глаза, поскольку побоялся сказать им, что собираюсь быть непосредственным участником. Повсюду было полно солдат, а сержант из гаража, по слухам, принимал ставки на исход битвы между _Психом Хоуви_ на своем _Летучем Гробе_ и Эскадрильей Революционной Солидарности. Ставить на Хоуви, естественно, почти никому не приходило в голову. - Я прошел к Гусыне-Щеголихе и обнаружил, что Хоуви, копавшийся в моторе, успел порядочно набраться. Он даже предложил хлебнуть мне, сказав, что без завтрака лететь не годится. Кроме того, он поклялся на Библии, что в жизни не садился в самолет трезвым и сомневался, что в этом случае сумел бы оторвать его от земли. - Жутковатая картина, нет? Но, честное пионерское, мне не было страшно. Это был мой шанс отомстить Линдбергу, Маккарти и остальным за свои поруганные идеалы и развеянные иллюзии. И мне было в высшей степени наплевать на последствия. Я подозреваю, те, кому еще нет двадцати, твердо уверены в собственном бессмертии. Меня не волновало ни то, что могло случиться в полете, ни то, что со мной сделают потом. Хуже того, меня ни капельки не беспокоила судьба моих родителей; Пэтси и Пегги Сью. Что тут можно сказать? Я был самовлюбленным маленьким засранцем. Герои ЭРС гордо прошествовали к своим боевым машинам. Хаббард и Маккарти явно мучились похмельем. Паттон, не давший себе труда побриться, выплюнул очередную недокуренную сигару и начал облачаться в летную форму. Последним подоспел беззаботный Моррисон. Линдберг заметил, что Чарли одевает кожаный летный шлем. - Не лезь в это дело, сынок. Это не твоя ссора. - Прошу прощения, товарищ полковник Линдберг, сэр, - возразил Чарли, - но именно моя. Вы были моим героем. Я всегда мечтал стать похожим на вас, когда вырасту. Но вчера вечером вы показали себя подлым, лицемерным и трусливым ублюдком, и даже если бы человек, которого избили по вашему наущению, не был моим другом, я все равно счел бы своим долгом принять ваш вызов. Я делаю это ради всех американских ребят, которые восхищаются вами; не подозревая, какая же вы задница, сэр. - Ох, ох! С чего это наш щенок за ночь стал таким напыщенным? - съязвил Маккарти. - Где твоя смазливая подружка, сопляк? Линдберг почувствовал сильный запах спиртного в дыхании майора, и у него потемнело лицо. - Мы еще можем отменить поединок, - сказал Одинокий Орел. - Да, сэр, - ответил Чарли. - Можем... если вы отпустите Хоуви и пообещаете не трогать его. - Черта с два! - отрезал Паттон. - Кончай ныть, Линди, и лезь в машину. Пока Паттон излагал программу состязания, в которую он включил демонстрацию элементов аэроакробатики, Хоуви кивал, со всем соглашаясь. - Заодно и развлечем людей, которые собрались посмотреть на нас, - закончил Паттон. Линдберг проворчал, что "Хеллдайверы" строили, чтобы убивать япошек, а не для высшего пилотажа, и направился к огромному голубому самолету. Перед тем, как забраться в кабину, он натянул свой фантастический комбинезон. Заднее сидение занял Моррисон. Паттон небрежно бросил Чарли две небольшие деревянные бомбочки, предназначенные для учебного бомбометания, и спросил: - Знаешь, что с ними делать, очкарик? Чарли кивнул, и Паттон с Маккарти забрались во второй "Хеллдайвер". Хаббард остался на земле, намереваясь комментировать выступление ЭРС с трибуны, что, по его словам, всегда входило в его обязанности. Для него уже был приготовлен микрофон, в который он и подул, проверяя готовность техники. - Ну, - сказал Хоуви, - теперь слов будет достаточно, чтобы надуть аэростат. Могучие моторы грозных палубных бомбардировщиков начали урчать, потом заревели на полную мощь, выплевывая из выхлопных труб клубы неестественно черного дыма. Чарли забрался в переднюю кабину Гусыни-Щеголихи и тщательно пристегнулся. "Кон-н-н-такт!", крикнул Хоуви сзади, и деревянный пропеллер Гусыни сделал пол-оборота. Двигатель несколько раз чахоточно чихнул, потом вдруг затарахтел, и самолет стал бешено трястись. Чарли испугался, как бы их машина не развалилась еще на земле. "Хеллдайверы" были снабжены четырехлопастными воздушными винтами переменного шага, диаметром превосходящими рост взрослого мужчины. Чарли оглянулся на хищно припавшие к земле боевые машины. На их фоне Х-1 выглядел немощным старичком-пенсионером рядом со здоровенными профессиональными футболистами. "Хеллдайверы" вырулили по асфальту на главную полосу, взревели моторами еще громче и спустя мгновение были уже в воздухе, убрав шасси всего в нескольких футах над землей. Хоуви отпустил тормоз и выехал на освободившееся место. Чуть позже Чарли почувствовал его руку у себя на плече. Оглянувшись, он обнаружил, что старик делает какие-то знаки. Правильно истолковав жесты напарника, он порылся под ногами и нашел полную бутылку, которую и передал назад. Хоуви ухмыльнулся, одобрительно поднял большие пальцы на обеих руках, вытащил пробку зубами и заглотил сразу полбутылки. По крайней мере, техническое превосходство противника не слишком тревожило отчаянного командира Гусыни. Биплан дернулся и пошел на взлет. За шумом мотора Чарли разобрал, что Хоуви радостно вопит, и сам подал голос, когда Гусыня-Щеголиха оторвалась от асфальта. Но умолк - после того, как она осела обратно. - Балласт за борт! - крикнул он за неимением лучших пожеланий, когда самолет решил окончательно расстаться с землей и начал набирать высоту. Обрамленная зеленью травы серая асфальтовая полоска постепенно уменьшалась. В конце ВПП виднелись три фигурки, махавшие вслед Гусыне: две женские - Пэтси и Пегги Сью - и еще одна, у которой голова была замотана посеревшим бинтом, а правая рука неподвижно висела на уровне груди. Чарли опустил летные очки и приладил их поверх обычных, ощущая себя Оди Мэрфи из "Полуденной высоты", стартующим навстречу японцам с авианосца "Юджин Дэбз". Прямо по курсу на фоне облаков виднелись "Хеллдайверы". Обе машины облетели поле на высоте пятьсот футов и, заложив широкий вираж, готовились выполнить первое задание. Самолет Паттона шел впереди. То, что это его машина, Чарли определил по желтизне на кокпите, в которую сливались золотые буквы названий японских и немецких городов, якобы уничтоженных генералом. Паттон исполнил три "мертвых петли" подряд, не потеряв скорости. Чарли представил себе, как рукоплещут