льбу, Шанданьяк определить не мог. Наверху с треском лопнули канаты, и тяжелый обломок реи рухнул на палубу, сметя часть ограждения борта. Тут же с глухим стуком ударился о палубу упавший с мачты матрос. Но не это вывело Шанданьяка из состояния оцепенения - а абордажный крюк, перелетевший через леер и намертво вцепившийся в дерево. Матрос по соседству кинулся вперед, спеша вырвать его, пока никто не успел натянуть прикрепленную к нему веревку, и Шанданьяк за ним, но выстрел сзади сразил матроса, и Шанданьяк, не удержавшись, полетел кубарем через него. Он тут же вскочил на ноги и, пригибаясь, стал озираться по сторонам, уверенный, что стрелял Харвуд, но тут очередная пуля расщепила доску палубы прямо перед ним, и, глянув в сторону, откуда стреляли, Шанданьяк увидел Лео Френда, толстого и щеголеватого врача Бет. Тот, стоя на полубаке в десяти ярдах, целился в него из пистолета. Шанданьяк нырнул в сторону, и пуля врезалась в планшир как раз там, где он только что был. Вскочив на ноги, Шанданьяк, пригибаясь, бросился бежать к правому борту, лавируя между матросами. Рядом ничком лежал моряк в расплывающейся под ним луже крови. Шанданьяк поспешно перевернул его на бок, заметив у того за поясом рукояти двух заряженных пистолетов. Моряк еще был жив и попытался что-то сказать разбитыми губами, но Шанданьяку было не до него. Кивнув умирающему, он выхватил пистолеты у того из-за пояса и повернулся к полубаку. Он нашел Лео Френда не сразу: потерявший управление корабль развернулся бортом к волне и так сильно накренился, что Шанданьяку приходилось балансировать, чтобы устоять на ногах. Наконец он обнаружил толстяка-врача, для устойчивости всем телом навалившегося на ограждение полубака. Одной рукой он прижимал к себе ящик, из которого методично, после каждого выстрела, доставал новый пистолет. Шанданьяк заставил себя успокоиться. Он слегка присел, чтобы лучше сохранять равновесие, и дождавшись момента, когда корабль замер на гребне волны, прицелился, прищурившись, в толстый живот Френда и нажал на курок. Раздался выстрел, и отдачей чуть было не вывихнуло руку, но когда едкий дым рассеялся, толстяк-врач все так же стоял на полубаке, методично расстреливая матросов на нижней палубе. Шанданьяк отшвырнул прочь разряженный пистолет, сжал оставшийся обеими руками, и не сознавая, что делает, пересек палубу и с расстояния не более пятнадцати футов выстрелил Френду в живот. Невредимый толстяк лишь презрительно покосился на Шанданьяка сверху, достал очередной пистолет и выстрелил в новую жертву среди экипажа на палубе. И вновь сквозь запахи порохового дыма, пота перепуганных людей, горящего дерева Шанданьяка обдало запахом раскаленного металла. Мгновением позже Френд опустил пистолет. Сражение было окончено. Дюжина пиратов уже рассыпалась по палубе, и еще столько же лезли через борт. Уцелевшие матросы сложили оружие. Шанданьяк выронил свой пистолет и попятился назад, к правому борту, неверящими глазами глядя на пиратов. Они веселились, их желтые зубы и возбужденные глаза блестели. Лица, если бы они не гримасничали, можно было бы счесть вырезанными из красного дерева. Некоторые все еще горланили на мотив той мелодии, с которой они вступили в бой. Они походили, отрешенно подумал Шанданьяк, на детей, напяливших на себя одежду из театральной костюмерной. Несмотря на их явно бывшие в употреблении пистолеты и ножи, несмотря на шрамы, покрывающие лица и тела, они казались Шанданьяку невинными дикарями, детьми природы - вроде хищных птиц - по сравнению с холодно-деловитыми Харвудом и Фрейдом. Один из пиратов вышел вперед и одним прыжком оказался на полуюте; Шанданьяк был поражен, увидев, когда тот сдвинул треуголку на затылок, глубокие морщины на лице и седину во всклокоченных волосах. Пират оглядел побежденных противников и усмехнулся, прищурив глаза и оскалив зубы. - Пленники, - заговорил он, и его резкий голос перекрыл возбужденный шепот. - Меня зовут Филли Дэвис, и я новый капитан этого корабля. Всем собраться вокруг грот-мачты - мои ребята обыщут вас... вдруг кто-то припрятал оружие, э? Скэнк, ты, Бартоломью и еще кто-нибудь, живо пошарьте внизу - нет ли там кого. Да осторожнее, крови сегодня и так пролито достаточно. Восемь уцелевших членов команды понуро сгрудились вокруг мачты. Шанданьяк присоединился к ним и оперся плечом о нагретое солнцем дерево, надеясь, что его неустойчивую походку припишут качке, а не страху. Глянув мимо предводителя пиратов, Шанданьяк заметил, как чайка, очевидно, успокоившаяся после прекращения стрельбы, спикировала вниз и уселась на корме. Невозможно было поверить, что всего полчаса назад он и Бет Харвуд мирно кормили птицу морскими сухарями. - Мистер Харвуд, - позвал Дэвис. - Мистер Харвуд, я знаю, что вы не убиты. Где же вы? - Да... - послышался слабый голос из-за груды трупов у трапа, - ...я не был убит. Но хотел бы я, чтобы у меня было заклинание от ушибов. Харвуд с усилием поднялся и сел. Парик он потерял, элегантная одежда была в беспорядке. - У вас же есть дух-покровитель, который заботится о вас, - без всякого сочувствия заметил Дэвис и обвел рукой усеянную трупами и ранеными палубу. - Из этих парней никто не может этим похвастаться. Надеюсь, вы не сильно ушиблись. - Дочь моя внизу, - взволнованно заговорил Харвуд, понемногу приходя в себя. - Я принял меры, но вели своим людям... - Ее не тронут, - пообещал предводитель пиратов и, щурясь, обвел корабль оценивающим взглядом. - А неплохое суденышко вы нам привели, Харвуд. Вижу, вы хорошо все запомнили. Эй, вы! Пэйн, Рич! Ну-ка все наверх, за работу. Обрезать все обломки, ставить паруса. Попробуем переползти через Великую отмель Багам. - Сделаем, Фил, - заверил его нестройный хор голосов, и пираты деловито принялись карабкаться вверх по вантам. Дэвис спустился с мостика на ют и некоторое время созерцал кучку обезоруженных моряков подле грот-мачты. Улыбка все еще играла на его губах. - Четверо моих парней погибли во время абордажной атаки, - заметил он вкрадчиво-тихим тоном. - Господи, - прошептал сосед Шанданьяка, закрывая глаза. - Однако, - продолжил Дэвис, - из вашей команды убито больше половины, так что можно считать, что мы квиты. Все хранили молчание. Лишь кто-то шумно втянул воздух да послышалось шарканье подошв о палубу. Шанданьяк с запозданием сообразил, что решалась и его собственная участь. - Вы вольны покинуть корабль на шлюпке, - закончил Дэвис. - Эспаньола лежит прямо на восток, Куба к северу, Ямайка на юго-востоке. Вам дадут провизию, воду, карты, секстант и компас. Кстати, - добавил он весело, - те из вас, кто желает присоединиться к нам, могут остаться. Жизнь у нас полегче, чем у других моряков, а еще доля в добыче плюс право покинуть нас после каждого плавания. Нет уж, благодарю, подумал Шанданьяк. Как покончу с делами в Порт-о-Пренсе, так сразу же домой, и никогда в жизни не пожелаю я больше видеть проклятого моря. Старый Чаворт вот уже несколько минут потерянно озирался по сторонам, и Шанданьяк понял, что, хотя капитан и примирился с потерей груза, до него только теперь дошло, что и корабль он тоже теряет. Ведь пираты, как правило, предпочитали суда с мелкой осадкой, дающие возможность в случае опасности оторваться от погони по мелководью. Крупный корабль, предназначенный для океанских просторов, как "Кармайкл", им был бы так же полезен, как разбойникам с большой дороги осадное орудие. Старик-капитан посерел лицом. Шанданьяк сообразил, что с потерей груза Чаворту еще не грозила долговая тюрьма. Не лишись он "Кармайкла", он мог бы продать корабль, и после расплаты с акционерами или совладельцами у него еще остались бы деньги на уплату страховки за груз. Это, без сомнения, оставило бы его без гроша, но по крайней мере позволило сохранить секрет, насчет которого он однажды спьяну проболтался Шанданьяку: поскольку стоимость страховки выше, чем вся прибыль, на которую он мог рассчитывать, он взял с владельцев груза деньги на страховку, а документы оформлять не стал... На палубу поднялся один из пиратов, посланных вниз Дэвисом, и, глядя назад, поманил кого-то рукой с зажатым в ней пистолетом. На солнечный свет сначала, шатаясь, выбрался корабельный кок, который явно последовал освященной временем традиции встречать опасность, упившись, что называется, до положения риз, затем появились двое мальчишек-юнг и Бет Харвуд. Девушка была бледна и напряжена, но сохраняла видимое спокойствие, пока не увидела растрепанного отца. - Папа! - крикнула она, бросаясь к нему. - Тебе больно? Тебя ранили? Не дожидаясь ответа, она сердито обернулась к Дэвису: - Вы уже причинили ему достаточно горя. Встреча с пиратом Черная Борода стоила ему руки. Что бы он ни сделал вашим людям сегодня... - ...является предметом их глубокой благодарности, мисс, - улыбаясь во весь рот, заявил Дэвис. - Согласно договору, который он с Тэтчем - Черной Бородой, если хотите, - заключили в прошлом году, ваш папочка доставил нам этот прекрасный корабль. - Да о чем вы?.. - начала Бет, но договорить не успела. Чаворт взревел, вырвал у ближайшего пирата саблю, оттолкнул его и занес саблю над Дэвисом. - Нет! - крикнул Шанданьяк, рванувшись вперед. - Чаворт, не надо!.. Дэвис спокойно достал пистолет из-за своего яркого пояса, взвел курок и выстрелил Чаворту в грудь. Пуля пятидесятого калибра с такой силой ударила капитана, что на какое-то мгновение он, перевернувшись в воздухе, почти встал на голову и только потом рухнул на палубу безжизненной грудой. Шанданьяк почувствовал головокружение и никак не мог набрать в легкие достаточно воздуха. Время словно остановилось... нет, скорее теперь каждый момент существовал сам по себе, не связанный с общим ходом событий. Бет вскрикнула. Из дула пистолета вырвался клуб дыма. Морская чайка в испуге взмыла в воздух. Выроненная Чавортом сабля заскользила и завращалась по палубе, задев эфесом ногу Шанданьяка. Он нагнулся и поднял оружие. И тут, без всякого участия сознания, он кинулся на предводителя пиратов. И хотя палуба под ногами отдает гулким эхом и рука устремлена вперед, держа зажатую в ладони тяжелую саблю, мысленно он вновь за ширмой, искусно дергает за веревочки, и марионетка Меркуцио прыгает навстречу марионетке Тибальду в движении, которое отец всегда называл coupe-et-fleche. Удивленный Дэвис улыбнулся, кинул разряженный пистолет кому-то из пиратов и обнажил свою рапиру, принимая классическую стойку en garde(2). С последним шагом - Шанданьяк буквально ощутил рывок веревочки вверх - он острием сабли отвел рапиру Дэвиса и, привыкнув к тому, что Тибальд отбирает атаку движением шпаги вбок, сделал выпад - почти слишком быстро; однако в реальной, неотрепетированной ситуации Дэвис принял все за чистую монету и парировал - впустую. Его бок оказался незащищен, и Шанданьяк с разбегу вонзил в него саблю. Эфес тут же оказался вырван из неопытной руки. Сабля зазвенела, упав на палубу, и на одно долгое мгновение все замерло. Дэвис, развернувшись по инерции и все еще стоя на ногах, смотрел удивленно на Шанданьяка, а Шанданьяк напряженно застыл, ожидая, что в любой момент и откуда угодно раздастся выстрел, беспомощно глядя в глаза раненому пирату. Наконец Дэвис медленно вложил рапиру в ножны и так же медленно опустился на колени. Тишина царила невероятная, слышно было, как падают на палубу капли крови. - Убейте его, - отчетливо произнес Дэвис. Шанданьяк повернулся было к борту, намереваясь прыгнуть в воду и попытаться доплыть до Эспаньолы, когда тишину прорезал чей-то насмешливый голос: - Убить за то. Фил, что он оказался искуснее тебя в фехтовании? Вот уж верный способ подтвердить свое превосходство. Эти слова вызвали глухой ропот среди пиратов, и Шанданьяк замер, покосившись на Дэвиса. В душе он молился, чтобы тот истек кровью и не повторял приказа. Но Дэвис глядел на пирата, который только что высказался. Он по-волчьи осклабился и показал на рану: - А, Веннер, ты всерьез считаешь это раной? Этот порез? Дэвис оперся руками о палубу, согнув сначала одну ногу, приподнялся, все еще улыбаясь, глянул опять на Веннера и медленно-медленно встал. Улыбка не сходила с его лица, хотя он сильно побледнел под загаром и по вискам струился пот. - Ты... ты новичок, Веннер, - хрипло сказал Дэвис. - При случае спроси Эбботта или Гарднера. какой должна быть рана, чтобы вывести меня из строя. Он сделал глубокий вдох, пошатнулся и какое-то время созерцал палубу. Штанину по всей длине окрасило кровью. Через секунду он поднял голову и неуверенно сделал шаг назад, вынимая рапиру опять. - Или... Веннер, ты и сам не прочь... проверить, насколько эта царапина вывела меня из строя?.. Веннер оказался низеньким крепышом с лицом, изъеденным оспой. С полуулыбкой на губах он какое-то время молча разглядывал своего капитана, словно противника за игорным столом, который либо притворяется пьяным, либо нарочно преувеличивает степень опьянения. Наконец он просто развел руками. - Дьявол меня побери, Фил, - весело сказал он. - Ты же знаешь, нам с тобой делить нечего. Дэвис кивнул и позволил себе на мгновение прикрыть глаза. - Да, конечно. Засовывая рапиру в ножны, он повернулся к Шанданьяку. - Веннер, однако, прав, - проскрипел он. - Я чертовски рад, что никто не убил тебя... по крайней мере пока я не смогу научиться этому финту. - Он позволил себе прислониться к стене кубрика. - Но Боже милостивый! - воскликнул он с ноткой искреннего изумления. - Откуда ты знаешь такой славный трюк, хотя двигаешься хуже утки и саблю держишь, как кок сковороду! Шанданьяк не смог сразу выдумать правдоподобной лжи и неуверенно признался: - Мой отец был хозяином кукольного театра, и я... я всю жизнь управлял марионетками. Мы выступали... по всей Европе, и когда по ходу пьесы требовались поединки - а в наш репертуар входили и пьесы Шекспира, - он специально справлялся у мастеров фехтования, чтобы все было как можно более реалистично. Так... я научился многим приемам и повторял их сотни раз, но только с куклами. Держась за бок, Дэвис вытаращил на него глаза. - Куклы, - наконец выдавил он. - Что ж, я... Надо же, куклы! - Скользя по стене, он осел на палубу. - Черт, куда подевался Хансон?! - Я здесь, Фил! - заторопился к нему один из пиратов, на ходу раскрывая складной нож. - Тебе бы надо прилечь, слышишь. Дэвис покорно лег, но оперся на локоть, чтобы видеть Шанданьяка, пока Хансон, очевидно, бывший у пиратов за хирурга, разрезал одежду. - Что ж, - повторил Дэвис, - Веннер намекнул, что я был слишком... суров, отдавая приказ убить тебя, и наше братство мы... ай... дьявол, Хансон, поаккуратнее же, черт побери! - Он прикрыл глаза и, собравшись с силами, продолжил: - ...а у нас принято обсуждать любой приказ, кроме как в бою. Тем не менее ты ранил меня, и я не могу просто взять и... позволить тебе отплыть вместе со всеми на шлюпке. - Дэвис оглядел остальных. - Я предлагаю предоставить ему выбор. Пираты закивали и криками выразили свое одобрение. Дэвис взглянул на Шанданьяка: - Итак, присоединяйся к нам и поклянись разделять наши цели либо прими смерть, здесь и сейчас. Шанданьяк оглянулся на Бет Харвуд, но та что-то шептала своему отцу, который, впрочем, не обращал на нее никакого внимания. За ними высилась массивная фигура Лео Френда. Его лицо кривилось в недовольной гримасе, видимо, он был разочарован тем, что Шанданьяк до сих пор жив. Никогда прежде Шанданьяк не чувствовал себя столь одиноким и беззащитным. Неожиданно он ощутил, как ужасно ему не хватает отца. Он обернулся к Дэвису: - Я с вами. Дэвис рассудительно кивнул: - Что ж, ответ обычно таков, хоть я и засомневался было немного. Хансон поднялся и с сомнением посмотрел на сооруженный им бандаж. - Пожалуй, это все, что я могу сделать для тебя, Фил, - буркнул он. - Проследи, чтобы его милость Харвуд остановил кровь и не дал ране воспалиться. Шанданьяк с изумлением посмотрел на Хансона. Тот, наверное, оговорился. Он, должно быть, имел в виду Френда, ведь философия вряд ли способна залечивать раны. Услышав свое имя, Харвуд наконец вышел из задумчивости и поднял голову. - Где Тэтч? - громко спросил он. - Он должен быть здесь. Где же он? - Ему времени не хватило, - бросил Дэвис, не поворачиваясь. - Как раз сейчас он добывает в Чарльстоне припасы, которые вы просили. Мы встретимся с ним уже во Флориде. А теперь подойдите сюда и позаботьтесь, чтобы я не подох от этой раны. Бет хотела было заговорить, но отец жестом остановил ее. - Он передал вам проводника? - недовольно поинтересовался Харвуд. Дэвис поморщился: - Мумифицированную собачью голову? Да, конечно. И она вчера вечером принялась хрипеть и вертеться в своей банке с ромом, а около полудня застыла, повернувшись на юго-восток. С тех пор она двигалась, только когда мы меняли курс. Так что мы направились туда, куда она указывала. - Он осторожно пожал плечами. - Она точно помогла выйти на вас, но отвратительнее отброса еще поискать. Мне пришлось потрудиться, чтобы не дать крысам ее сожрать. - Черт бы побрал этого Тэтча! - взорвался профессор. - Доверить невежественным бандитам сложнейшее приспособление! Если крысы хоть коснутся головы, они сожрут тебя самого, Дэвис, обещаю. Легкомысленный глупец! Часто ли появляются на свет двухголовые псы?! Немедленно пошли кого-нибудь за ней. Дэвис слабо улыбнулся и откинулся навзничь. - Ну уж нет, - сказал он. - Вы получите вторую половину своей отвратительной парочки лишь тогда, когда я сойду на берег Нью-Провиденс живым и здоровым, каким я был час назад. В противном случае мои парни сожгут проклятое чучело. Так, парни? - Как скажешь, Фил! - отозвался кто-то; остальные одобрительно закивали. Харвуд негодующе глянул по сторонам, но все же подошел и опустился на колени рядом с Дэвисом. Он оглядел повязку, сдвинул ее и взглянул на рану. - Проклятие, ты прекрасно мог бы, пожалуй, поправиться и без моей помощи, - буркнул он, - но ради вящей безопасности моего проводника я позабочусь об этом. С этими словами Харвуд принялся рыться в глубоких карманах кафтана. Шанданьяк оглянулся. Взгляд его упал на труп Чаворта. Морская качка перекатывала мертвеца с боку на бок, и далеко откинутая рука то поворачивалась ладонью вверх, то ложилась вновь на палубу жестом, странно полным философского смысла. Все приходит и уходит, казалось, говорил этот жест, радость и горе, жизнь и смерть, хорошее и плохое, и ничто не должно удивлять. Зрелище почему-то показалось Шанданьяку постыдным, словно бы у мертвеца остались спущены штаны. Ему страстно хотелось, чтобы кто-нибудь придал руке пристойное положение. Шанданьяк отвел глаза... Ему еще не приходилось видеть, как врач, каким, по-видимому, был Харвуд, обрабатывает рану, и ему захотелось посмотреть, как это делается. На какое-то сумасшедшее мгновение ему показалось, что Харвуд собирается начать с приведения в порядок внешности Дэвиса, потому что достал он из кармана нечто, похожее на кисточку для бритья. - Этот бычий хвост, - лекторским тоном объявил Харвуд, - был особым образом подготовлен для того, чтобы привлекать нечто, которое вы зовете духом-покровителем. Будь оно более могущественным, то могло бы приглядеть за всеми людьми на борту сразу, а так оно способно уделить внимание лишь одному-двум. В этой недавней стычке он заботился обо мне и мистере Фрейде. Поскольку опасность для нас миновала, я препоручаю тебя его вниманию. - Харвуд засунул колючий хвост за ворот зеленой рубахи Дэвиса и принялся опять рыться в карманах. - Так, а теперь... Вот оно! - Он достал маленький полотняный мешочек. - Это дрогу, благодаря ему все органы работают как должно. Сейчас ты в большей опасности, чем я, поэтому передаю тебе амулет, но помни - с возвратом. - Он снял треуголку с головы Дэвиса, положил на макушку мешочек и вновь прикрыл треуголкой. - На этом все, - объявил он, поднимаясь с колен. - Довольно терять время. Сажайте в шлюпку пленников и пусть они отправляются. Новые хозяева "Кармайкла" небрежно спустили на воду одну из лодок и сбросили вниз веревочную лестницу, чтобы пленники могли спуститься. Из-за качки шлюпка ударилась о борт судна и тут же зачерпнула воды. Дэвис утомленно отдал необходимые распоряжения, корабль развернулся, и качка прекратилась. Дэвис поднялся на ноги, раздраженно поморщившись. - Все по местам, - рявкнул он. Со смешанным чувством Шанданьяк наблюдал, как матросы старого экипажа, поддерживая раненых товарищей, перелезают через борт. Бет Харвуд, спрятав медные кудри под черным капюшоном, шагнула вперед и, повернувшись, позвала: - Отец! Жду тебя в лодке. Харвуд посмотрел на нее и издал смешок, похожий на скрежет несмазанных шестерен. - Как бы они были рады этому там, внизу. Ведь добрая половина убитых погибла от моей руки! Нет, моя дорогая, я остаюсь, и ты тоже. Слова отца ошеломили ее. Не говоря ни слова, она повернулась и пошла к борту. - Эй, вы там, остановить ее, - нетерпеливо скомандовал Харвуд. Дэвис кивнул, и двое ухмылявшихся пиратов заступили ей дорогу. Харвуд еще раз хохотнул, но смех тут же перешел в надсадный кашель. Через силу он выдавил: - Поднимайте паруса. - Верно, - отозвался Дэвис. - Эй вы, тупицы! Кидайте трупы за борт, да смотрите шлюпку не заденьте. Он задрал голову наверх: - Как дела, Рич? - Мы не можем маневрировать без половины парусов, но при попутном ветре дойдем, если ты отправишь всех ребят тянуть шкоты. - Отлично. Эллиот, возьми двоих. Отведешь шлюп домой. - Есть, Фил. Бет Харвуд перевела взгляд с отца на Лео Френда, который тут же заулыбался и шагнул к ней - Шанданьяк впервые заметил, что щегольской наряд Френда включал в себя и модные туфли с высокими красными каблуками и лентами, завязанными бантом "ветряная мельница", - предлагая руку, похожую на расшитый и слишком туго набитый валик. Однако Бет молча отвернулась, прошла и встала рядом с Шанданьяком. Ее губы были плотно сжаты, но Шанданьяк заметил набежавшие на глаза слезы, которые Бет промокнула манжетой. - Проводить вас вниз? - предложил он тихо. Она покачала головой: - Я там просто не выдержу. Дэвис глянул в их сторону. - У вас пока нет обязанностей, - обратился он к Шанданьяку. - Уведите ее куда-нибудь на нос, чтобы не путалась под ногами. Можете к тому же принести ей рома. - Я не думаю... - начал было Шанданьяк, но Элизабет перебила его: - О ради Бога, конечно. Дэвис усмехнулся и поторопил их размашистым жестом. Через несколько минут они уже стояли на полубаке у правого борта, где паруса грот-мачты защищали их от ветра. По пути Шанданьяк успел заглянуть на камбуз и, наполнив глиняные кружки ромом, протянул одну Бет. Канаты, скрипя, ползли через блоки, заскрипел такелаж, паруса развернулись под ветром, и корабль, описав широкую дугу, пошел на северо-восток. Шанданьяк потерянно созерцал, как переполненная шлюпка постепенно отдаляется от корабля, пока совсем не скрылась из виду за кормой. По левому борту за "Кармайклом" не отставая следовал пиратский шлюп. Со своего места, где он, облокотившись о перила, прихлебывал тепловатый ром, Шанданьяк видел только мачту и паруса маленького суденышка. По мере того как корабль набирал скорость, шлюп уходил все дальше, и теперь Шанданьяк видел весь длинный, с низкой посадкой, корпус. Он слегка покачал головой, словно все еще не веря в случившееся. - Что ж, могло быть и хуже, - сказал он вполголоса Бет, пытаясь убедить в этом не только ее, но и себя. - Мне, по-видимому, простили нападение на их предводителя, а вы защищены от этих существ... положением вашего отца. По палубе, ниже того места, где они стояли, сновал, насвистывая себе под нос, один из пиратов, присыпая песком лужицы и пятна крови. Шанданьяк поспешно отвернулся и продолжил: - И когда мы наконец выберемся из этой передряги, то все матросы, уплывшие на шлюпке, засвидетельствуют, что мы с вами остались здесь не по своей воле. Шанданьяк ощутил гордость тем, что голос его прозвучал спокойно и ровно. Он торопливо отхлебнул рому, пытаясь унять нервную дрожь в руках и ногах, которая появилась теперь, когда кризис миновал. - Боже мой, - ошеломленно пробормотала Бет, - мне остается только надеяться, что он погибнет здесь. Он никогда теперь не сможет вернуться домой. Его даже не отправят в сумасшедший дом - его повесят! Шанданьяк кивнул, думая о том, что даже и такая казнь слишком мягка после всего, что натворил ее отец. - Я должна была заметить признаки надвигающегося безумия, - продолжала Бет. - Я же видела, что он стал... эксцентричен, в последнее время он занимался такими странными изысканиями... Но у меня даже в мыслях не было, что он когда-нибудь сделается опасен, как бешеная собака, и начнет убивать людей. Шанданьяку припомнился матрос, застреленный подле пушки, и тот, другой, кого Харвуд убил выстрелом в лицо. - Это не было припадком... безумия, мисс Харвуд, - отрывисто сказал он. - Все было проделано равнодушно и методично - так кок давит муравьев на кухонном столе, одного за другим, а потом моет руки и принимается за стряпню. А этот ваш доктор-толстяк занимался тем же на другом конце корабля. - Френд, да... - прошептала она. - В нем всегда ощущалось нечто мерзкое. Без сомнения, именно он вовлек моего бедного отца в эту отвратительную авантюру. Но мой отец все-таки безумен. Послушайте, как раз перед тем, как мы оставили Англию, он отсутствовал почти всю ночь и вернулся на рассвете, весь в грязи, без шляпы, с какой-то вонючей деревянной шкатулкой. Он не хотел говорить, что там находилось, а когда я спросила, он посмотрел на меня так, словно никогда раньше не видел. С тех самых пор он не расстается с этой шкатулкой, постоянно держит ее при себе. Она и теперь в его каюте, и, клянусь, он о чем-то шепчет ей по ночам. О Господи, ведь вы же читали его трактат! Он был таким блестящим мыслителем. Ну что еще, кроме сумасшествия, может объяснить тот факт, что он, автор "Оправдания свободы воли", вдруг начинает плести околесицу про воловьи хвосты и двухголовых псов? Шанданьяк различил в ее голосе страх и сомнение, хоть она и старалась сохранить самообладание. - Не стану спорить, - мягко согласился он. Бет допила ром. - Наверное, мне лучше спуститься вниз и... Джон, не могли бы вы помочь мне раздобыть еды? Шанданьяк оторопело уставился на нее. - Прямо сейчас? Э-э... конечно. Что вы... - Нет, не сейчас. Когда наступит время обеда. Теперь мне, наверное, будет еще труднее уклониться от диеты, которую предписал Френд, а теперь, как никогда, я должна сохранять ясность рассудка. Шанданьяк улыбнулся и снова подумал о том, что бывает, когда пожалеешь бездомную собаку. - Сделаю все, что смогу. Но Бог знает, чем эти дьяволы питаются. Может статься, что травки Френда окажутся предпочтительнее. - Вы их просто не пробовали. - Бет шагнула к трапу, но остановилась. - Это был действительно мужественный поступок, Джон, то, как вы вызвали этого пирата. - Это не было вызовом, просто сработал рефлекс. - Шанданьяк почувствовал раздражение. - Мне нравился старый Чаворт. Он мне напоминал другого старика. Ни у одного из них не было ни на грош здравого смысла. Боюсь, я тоже его лишен, иначе плыл бы сейчас в шлюпке вместе с остальными. - Он залпом допил остатки рома. - Что ж, увидимся позже. Он смотрел вперед, мимо бушприта, на голубеющий под солнцем горизонт, а когда оглянулся, она уже ушла. Только тогда Шанданьяк немного расслабился и принялся следить за работой новой команды. Пираты ловко шныряли по вантам, быстрые, точно пауки, ругаясь на английском, французском, итальянском и паре других языков, которые Шанданьяку еще не доводилось слышать. С грамматикой они были явно не в ладу, но следовало признать - по степени непристойности, богохульства и изобретательности оскорблений пираты выжимали максимум из доступных им языков. Он невольно улыбнулся и вдруг сообразил, что вся эта многоязычная и в общем-то добродушная ругань сильно напоминает то, что он привык слышать в тавернах Амстердама и Марселя, Брайтона и Венеции. В его памяти они слились в единый образ портовых кабаков, где они с отцом, бывало, грелись у жаркого огня, потягивая вино и обмениваясь новостями с другими путешественниками. Временами юному Шанданьяку казалось, что их марионетки - компания аристократов, путешествующих в сопровождении двух слуг-людей. И вот теперь, семь лет спустя, Шанданьяк вдруг понял, что куклы, пожалуй, были не такими уж и плохими хозяевами. Правда, плата была нерегулярной, но ведь великие дни кукольных театров уже закончились к 1690 году, году рождения Шанданьяка, когда правители Германии отменили наконец свой десятилетний запрет на исполнение пьес живыми актерами. И все же временами наступали и благословенные дни, когда деньги буквально шли им в руки, и тогда сытные обеды и теплые постели казались куда как приятнее в сравнении с предыдущими месяцами холодных комнат и пропущенных завтраков. Пират, посыпавший палубу песком, закончил свою работу, но, проходя мимо грот-мачты, неожиданно поскользнулся и чуть не упал. Он с вызовом огляделся - не смеется ли кто над ним, потом высыпал остатки песка на скользкое пятно и ушел. Не на крови ли Чаворта тот поскользнулся, подумал Шанданьяк. И ему припомнилась ночь в Нанте, когда его отец попытался обороняться ножом против банды бродяг, поджидавших их за винной лавкой. Франсуа Шанданьяк тогда как раз был при деньгах, но ему было уже под шестьдесят и он не питал никаких надежд на будущее. И вот вместо того, чтобы отдать деньги, как он благоразумно поступал раньше, когда их пару раз так же грабили, он вынул нож, которым вырезал кукол для новых представлений... Шанданьяк облокотился о так и не выстрелившую пушку и только теперь позволил себе почувствовать удовлетворение от того, как пригревает солнце спину, как по всему телу от рома разливается приятная истома и что он цел и невредим. Нож выбили сразу, точным ударом башмака, а потом были кулаки, зубы, колени, пинки, и когда бандиты наконец удалились, пересчитывая серебро в туго набитом кошельке и шумно радуясь богатой добыче, им наверняка казалось, что они оставили лежать пару трупов. В последующие годы Шанданьяк иногда жалел, что это оказалось не так: ни отец, ни он сам полностью не оправились после той ночи. В конце концов они все же добрались до своего номера в гостинице. Отец потерял передние зубы и левый глаз. Сам Джон долгое время не владел парализованной правой рукой, по которой прошелся чей-то каблук. Целый месяц он опирался при ходьбе на трость и лишь через год перестал мочиться кровью. Поврежденная рука, пусть даже потом он и научился ею пользоваться в полной мере, послужила поводом, чтобы навсегда оставить кочевой образ жизни. Ему удалось выклянчить у дальнего родственника в Англии деньги на проезд и согласие поселить его в своем доме, и к двадцати двум годам он нашел себе место бухгалтера в текстильной фирме. Отец же, здоровье которого все ухудшалось, в одиночку продолжал давать кукольные представления еще пару лет, пока не умер в Брюсселе зимой 1714 года. Он так никогда и не узнал о тех деньгах, которые могли продлить и скрасить его жизнь, о деньгах, которые так коварно присвоил его собственный младший брат Себастьян. Шанданьяк бросил взгляд через правое плечо, и ему показалось, что он различает на востоке темную полоску, которая вполне могла быть берегом Эспаньолы. "Я бы прибыл туда уже через неделю, - с тоской подумал он, - после того, как получил бы кредит в банке на Ямайке. Когда же я туда теперь попаду? Не умирай, дядя Себастьян. Не умирай, пока я до тебя не доберусь". ГЛАВА 2 Даже в сумерках, когда на берегу начинали загораться костры, на которых готовили пищу, мели, окружающие гавань, были отчетливо видны, и прибывающие лодки и корабли то и дело меняли курс, держась темной воды, на своем пути из открытого моря к поселению Нью-Провиденс. Большинство суденышек, принадлежащих жителям поселка, уже встали на ночь на якорь либо прямо в гавани, либо вдоль обветшавшей пристани, однако же большинство лодок просто вытащили на берег. В этот час запахи человеческого жилья соперничали со свежим морским бризом, ибо к обычной вони смеси смолы, серы, протухшей еды и бесчисленных гальюнов присоединялись ароматы неумелой готовки: горелых перьев, поскольку обитателям острова было лень ощипывать цыплят, жутких рагу, в которые щедрая рука накидала побольше ворованной мяты и китайской горчицы, чтобы отбить вкус несвежего мяса, а также странные пары, образовавшиеся в результате смелых и временами даже взрывоопасных экспериментов в приготовлении пунша. Бенджамен Харвуд забрал свою дочь и Лео Френда с "Кармайкла" четырьмя часами раньше, вскоре после того, как корабль после долгого лавирования все-таки вошел в гавань, и задолго до того, как пираты принялись килевать судно. Он окликнул первую же шлюпку, которая подошла к борту, и потребовал, чтобы его перевезли на берег. Ему не только повиновались, но, как показалось Шанданьяку, его узнали. И теперь "Кармайкл", завалившись на один борт, лежал на боку, удерживаемый канатами, привязанными к мачтам и продетыми под килем, привалившись всеми ста десятью футами корпуса к песчаному берегу глубокого заливчика в ста ярдах от скопления палаток и хижин, а Шанданьяк плелся туда по берегу в компании пиратов, пошатываясь не только от непривычного ощущения земной тверди под ногами, но и от усталости, поскольку пираты с детской непосредственностью посчитали, что как новый член команды он должен работать за двоих. - Ах, черт меня побери, - заметил щербатый парень, шагавший рядом с Шанданьяком, - мой нос чует свеженькую жратву. Шанданьяк уже успел узнать, что парня звали Скэнк. Заваленный набок корабль за их спинами натужно скрипел шпангоутами и канатами, а птицы - по крайней мере Шанданьяк предположил, что это птицы, - протяжно кричали и возились в сумрачных джунглях. - Свеженькая, это верно, - кивнул Шанданьяк. Судя по багровым сполохам впереди, запахам и многоголосым крикам, предстоящий обед был, по всей видимости, не просто свеженьким, но еще даже и не пойманным. Слева над кронами пальм показался округлый скальный выступ. - Форт, - ткнул пальцем в темноту щербатый спутник Шанданьяка. - Форт? - Шанданьяк прищурился и различил стены и башню, сложенные из того же камня, что и сама скала. Даже отсюда, с берега, он мог различить проломы в неровной линии стен. - Вы что, выстроили здесь форт? - Не-а, испанцы. А может, англичане. Они все считают его своим собственным. Не сосчитать, сколько раз он переходил из рук в руки, но когда Дженнинг нашел этот остров и решил основать здесь пиратский городок, там отыскался один-единственный житель - выживший из ума старикан. Англичане считают, что теперь форт принадлежит им - король Георг даже присылал сюда парня с помилованием для каждого, кто перестанет пиратствовать и займется мирным трудом: земледелием или еще чем добропорядочным. Да только и это все не надолго. Они пробирались между кострами, огибая кучки людей, расположившихся на песке. Большинство из них опирались спинами на бочки и обломки мачт, воткнутых в землю. Люди выкрикивали приветствия новоприбывшим, размахивая бутылками и подгорелыми кусками мяса. Шанданьяк нервно оглядывал освещенные пламенем лица, с удивлением обнаружив, что около четверти населения острова составляли женщины. - "Дженни" стоит на якоре вон там, - сказал Скэнк, махнув в темноту. - Они уже должны были развести огонь и, если повезло, найти, что бросить в котел. Земля по-прежнему ощущалась Шанданьяком, как раскачивающаяся под ногами палуба, и, перешагивая через кучу песка, он споткнулся. Джону удалось сохранить равновесие, однако он неловко выбил куриную ножку из рук одной женщины. Господи Иисусе, в ужасе подумал он. - Простите... - пробормотал Шанданьяк. - Простите, я... Но женщина лишь пьяно расхохоталась, схватила другой кусок мяса с блюда, казавшегося сделанным из золота, и что-то неотчетливо выкрикнула на смеси французского и итальянского. Шанданьяк был почти уверен, что она пригласила его заняться любовью, однако сленг был непривычен, да и грамматика изрядно хромала. - Э-э-э, - поспешно обратился он к Скэнку, восстанавливая равновесие. - "Дженни"? - Да шлюп же, на котором мы брали ваш "Кармайкл", - пояснил молодой пират. - Ara, - добавил он, вглядываясь вперед, когда они поднялись на гребень следующей дюны, усыпанной мусором. - Они уже поставили на огонь котел с морской водой и даже успели туда что-то кинуть. Скэнк тяжело припустил рысью, меся песок. Вслед за ним устремились и остальные люди Дэвиса. Шанданьяк последовал за ними более медленно. Да, на берегу действительно пылал огонь и на поленья был водружен огромный котел, край которого доставал человеку до пояса. Шанданьяк разглядел несколько обезглавленных выпотрошенных кур, никак иначе не обработанных, их со всплеском кинули в котел. Затем из тьмы, пошатываясь, появился один из пиратов и выплеснул туда же ведро бурой жидкости с плавающими в ней комками чего-то. Усилием воли Шанданьяк подавил позыв к тошноте, а потом улыбнулся своей реакции: похоже, пиратов он боялся куда меньше, чем их еды. Какой-то коренастый старик, лысый, однако с бородой, торчащей в стороны, как крона пальмы, перегнулся через костер, запустил татуированную руку в похлебку и принялся помешивать ее. - Еще не нагрелось толком, - недовольно пробурчал он. Он вытащил мокрую курицу, отступил в сторону и впился зубами в крыло. Зрелище белых перьев, перепутавшихся с прядями бороды, поразило Шанданьяка. И даже сквозь гул всеобщей болтовни Шанданьяк ясно расслышал, как хрустнули кости курицы. - Ага, похоже, уже начинает приобретать вкус, - решил пират, швыряя тушку обратно в котел. - Давайте споем, - крикнул кто-то, - пока дожидаемся ужина. Раздались одобрительные возгласы, но тут в освещенный круг ступила ухмыляющаяся фигура. - К черту песни, - рявкнул Филип Дэвис, глядя прямо на Шанданьяка. - Давайте устроим кукольное представление. Насмешка, прозвучавшая в голосе пирата, заставила Шанданьяка вспыхнуть. Может, Дэвис и шутил, но другие пираты восприняли его слова с энтузиазмом. - Это точно! - заорал пират, единственный уцелевший глаз которого едва не выскочил из орбиты от возбуждения. - Этот парень с "Кармайкла" умеет управлять марионетками! Он покажет нам представление, правда ведь? - Он покажет, - пьяно рыгнул толстяк, сидевший у костра неподалеку. - Он покажет или... я пну его в задницу. - И он с яростью потряс кулаком, грозя пустоте. Все остальные присоединились к этому мнению и уже через секунду Шанданьяка довольно грубо выпихнули на освещенный участок перед толпой. - Что... но... - Он огляделся по сторонам. Пустая угроза пьяницы, похоже, на самом деле была совсем нешуточной, и ему живо припомнилась страшная обыденность гибели Чаворта. - Так ты показываешь или нет, парень? - с издевкой поинтересовался Дэвис. - В чем дело? Твой балаган слишком хорош для нас, да? Какой-то негр, выкатив глаза, ткнул пальцем в Шанданьяка: - Он обозвал меня собакой! - Подождите! - громко сказал Шанданьяк, вскидывая руку. - Погодите-ка. Я устрою вам представление, но мне нужны э-э-э... нитки, крепкая игла, острый нож и кусок мягкого дерева... ну, скажем, величиной с трехгаллонный кувшин Несколько пиратов вскочили с радос