ый, Джек. - Его шатнуло, лицо покрылось испариной, и, тряхнув головой, он хрипло осведомился: - Бокор Ходжа, выжил он или нет? После недолгих поисков, искромсанное тело бокора нашли наполовину свесившимся в трюм. - Мертв, Фил, - сказал кто-то сквозь зубы. - Что ж, отыщите тогда, где он прятал свои снадобья, и тащите сюда, ко мне, а заодно и тяжелораненых. - Дэвис повернулся к Шэнди и вполголоса пояснил: - Сушеная печень, копченое мясо да изюм - их постоянный рацион, особенно когда они имеют дело с серьезной магией. А мне пришлось сегодня изрядно выложиться. Эти духи огня были ненасытны. - Да, видел. А почему печень, мясо и изюм? - Представления не имею. Утверждают, что это делает десны красными, но у всех бокоров все равно белесые десны. - Дэвис вздохнул, помолчал и легонько хлопнул Шэнди по спине. - Совсем забыл. Там ром, где-то на носу. Мне он понадобится, чтобы пробудить духа-покровителя. Пора о ране позаботиться - да и ты, думаю, не против пропустить глоток-другой. - О да! - с горячностью ответил Шэнди. - Ходж выжил? - поинтересовался Дэвис у одного из пиратов. - Нет, Фил, он получил пулю в живот, когда мы прыгали за борт, и пошел ко дну. - Ладно, все равно я здесь. Держать курс на юго-запад! - приказал Дэвис приунывшей команде, - Тем, кто ранен слишком тяжело, чтобы работать, - чинить паруса, сращивать канаты. Нам придется плыть день и ночь, чтобы вовремя поспеть во Флориду. - А, черт побери, Фил, - возразил старый поджарый пират. - "Дженни" слишком разбита. Никто нас не обвинит, если мы поворотим обратно, на Нью-Провиденс. Дэвис по-волчьи осклабился: - С каких это пор нас стало заботить, кто чего скажет, а? "Кармайкл" - мой корабль, и я хочу его вернуть. Уверен, что Эд Тэтч скоро станет королем Вест-Индии, и когда все это утрясется, я хочу быть рядом. Плохо, что кое-кто из вас, стариков, еще помнит мирные корсарские деньки, потому что те времена безвозвратно миновали. Зарубите себе на носу: лето прошло, наступает сезон империи. Через несколько лет, вероятно, нигде в Карибском море нельзя будет тихо посиживать где-нибудь, греясь на солнышке, и поджаривать захваченную испанскую скотинку на костре. Грядет новый мир, нужно только протянуть руку и взять его, и мы - те самые, кто знает, как жить в нем, в этом новом мире, не притворяясь, будто это часть Англии, Франции или там Испании. И единственное, что нам может помешать, так это наша собственная лень. - Ну, Фил! - отозвался пират, немало озадаченный цветистой тирадой. - Лениться я умею лучше всего. Дэвис отмахнулся: - Тогда выполняй приказы. Держись меня и будешь есть и пить до отвала, а погибнешь, так тогда тебе без разницы. Он потянул Шэнди вперед, к раскачивавшемуся носу корабля, и когда они туда добрались, пошарил под грудой парусины и с возгласом радости вытащил бутылку. Дэвис зубами выдернул пробку и сунул бутылку в руки Шэнди. Тот сделал несколько глотков нагретого солнцем напитка. Ром был наполовину жидким, наполовину газообразным. И когда Шэнди вдохнул, передавая бутылку, то почувствовал, будто сделал еще один лишний глоток. - А теперь объясни мне, - сказал Дэвис, пропустив добрую порцию, - почему ты застрелил Уилсона? Шэнди развел руками: - Он собирался выстрелить в тебя. Как сказал тот мичман, это было бы убийством. Дэвис пристально посмотрел ему в глаза: - Да? И причина только в этом и больше ни в чем? Шэнди кивнул: - Именно, да поможет мне Бог. - А когда ты переоделся и заявил, что тебя заставили присоединиться к нам, что ты вовсе не пират, это было искренне? Шэнди с тоской вздохнул: - Да. Дэвис удивленно покачал головой и отхлебнул рома. - Э-э, Фил... а кто этот Пичи Бандер? - М-м? - Дай-ка мне хлебнуть. - Шэнди сделал несколько глотков и вернул бутылку. - Перчер Бандер, - повторил он несколько невнятно, голова кружилась от выпитого. - Ну знаешь, тот самый, который рассказал тебе о капитане Уилсоне. Это все правда? - А-а-а... - расхохотался Дэвис. - Панда Бичер! Он торговал, да и сейчас, наверное, торгует пряностями, и он всегда норовил пользоваться услугами капитанов военного флота для перевозки своего добра. Это незаконно, но большинство торговцев охотно идут на это. Они платят капитанам вполне достаточно, и в то же время это обходится им куда дешевле, чем услуги торгового флота с необходимостью оплачивать страховку и военный эскорт, который убережет их от пиратов. Я сам оттрубил в королевском флоте двадцать четыре года и знаю, что почти все капитаны зарабатывают прибавку к жалованью, обслуживая Панду и ему подобных, хотя в случае поимки им и грозит трибунал. Имя капитана корвета я узнал из разговоров на шлюпке, а потом притворился, будто знаю его. Шанс, что он окажется ни в чем не замешан, был невелик. Вдобавок в девяностых годах Панда владел парочкой публичных домов, которые специализировались на обслуживании королевских офицеров. Я слышал, что... тяготы и заботы службы в Карибском море заставляли молодых офицеров предпочитать экзотику: мальчиков, понимаешь, плетки, восточные вариации. И вполне могло статься, что Уилсон принадлежал к числу клиентов Панды. Шэнди осоловело кивнул. - И ты потому задал такой вопрос, чтобы казалось, будто он относится и к тому, и к другому, да? - Именно. Так или иначе мой вопрос попал в точку, верно ведь? Хотя теперь-то мы уже никогда не узнаем, что именно задело капитана. Появился Скэнк, сунул Дэвису вонючий парусиновый мешок и заторопился прочь, вытирая руки о штаны. Дэвис вытащил почерневший кусок мяса и без всякого удовольствия откусил. - Видишь ли, - продолжил он, набивая рот колбасой и старательно ее прожевывая, - после проклятого Утрехского договора, оставившего без работы экипажи каперов, превратившего матросов в обыкновенных батраков, в результате чего я стал пиратом, я дал себе клятву, что меня не повесят. За свою жизнь я насмотрелся, как людей вешают... так что, - он запил ромом мясо, - я был чертовски рад, что вовремя припомнил Панду Бичера... ну как может быть доволен человек, оказавшийся на крохотном необитаемом островке с оружием в руках. Шэнди сдвинул брови, пытаясь понять мысль собеседника, потом понимающе кивнул. - Это было самоубийство! - крикнул он, слишком пьяный, чтобы проявлять такт. - Ты хотел, чтобы он тебя убил? - Предпочитал, давай скажем так, предпочитал суду и неизбежной петле. Да. - Он снова покачал головой, явно все еще пораженный поведением Шэнди. - И все из-за того, что это выглядело бы как убийство? Шэнди махнул рукой в сторону остальных пиратов. - Любой из них поступил бы так же. - Уже обеспечив себе безопасность? - Дэвис рассмеялся. - Да никогда! Ни за что на свете, ни один из них. Ты помнишь Лота? - Прошу прощения? - Лот, Лот... ну тот парень из Библии с женой, которая была сделана из соляной глыбы... - Ах, этот Лот, - Шэнди кивнул, - да, конечно. - Помнишь, как Яхве зашел к нему? Шэнди наморщил лоб. - Нет. - Ну, в общем, Яхве сказал ему, что собирается разрушить город, потому что все кругом сущие подонки, так Лот ему в ответ: постой, постой, а если я найду десять порядочных парней, ты оставишь город в покое? Яхве пыхтел, вилял, но в конце концов согласился, что да, найдись десять добродетельных мужей, то не станет он приканчивать городишко. Тогда Лот, хитрюга, понимаешь ли, говорит: ну а как быть, если, например, только трое? Яхве вскакивает, начинает бегать туда-сюда, думает, а потом говорит: ладно, сойдут и трое. И тут Лот спрашивает, а как тогда насчет одного? Яхве совсем сбит с толку, так ему хотелось разнести городишко, но все ж соглашается, что и один тоже годится. Да только Лот так и не смог найти ни одного порядочного человека. Вот Яхве и разрушил город. Дэвис махнул рукой в сторону остальных - жестом, который включал и "Кармайкл", и остров Нью-Прови-денс, да и, пожалуй, все Карибское море. - Не вздумай, Джек, совершить такую же глупость и подумать, будто сможешь найти среди них хоть одного порядочного человека.  * КНИГА ВТОРАЯ *  Пасынки родины, изгнаны ею, В новой земле не нашли мы поживы: Все захватили тут те, кто умнее, Мы же, тупицы, и здесь еле живы. Так встанем же, братья, так сдвинем же кружки, Помянем погибших - что нам остается? Стоять кто не может - поможем друг дружке И выпьем за тех, кому смерть улыбнется. Бартоломью Даулинг ГЛАВА 9 С моря дул ровный вечерний бриз, раскачивая три корабля, стоявших на якоре борт о борт. Он подхватывал искры костров на берегу и уносил их в сумеречную темноту кипарисовых болот Флориды. Бет Харвуд выглянула из хижины на сваях, которую пираты выстроили на невысоком песчаном взгорке, окинула взглядом небо и море и вдохнула полную грудь морского свежего воздуха, молясь, чтобы этот чистый бриз не утихал до утра. Ей не хотелось провести третью ночь подряд в душном "противомоскитнике" - тесном ящике с полотняными стенками, который ее отец заставил пиратов сколотить. Она никогда не думала, что будет с сожалением вспоминать те два с половиной года, что провела в монастыре в Шотландии. Но теперь она оплакивала тот день, когда отец забрал ее оттуда. Бледные безмолвные монахини в рясах и капюшонах, голые каменные стены, неизменная овсянка с кусочками жухлых овощей и ни одной книги во всем монастыре, даже Библии. По правде говоря, она так никогда и не узнала, ни к какому ордену принадлежали монахини, ни даже какой веры они придерживались. В монастыре не было ни картин, ни статуй, ни распятий; его обитатели могли оказаться кем угодно, хоть магометанами. Но по крайней мере они оставляли ее в покое и ничем не стесняли, и она была вольна прогуливаться по саду, кормить птиц, либо взбираться на окружающую монастырь стену и наблюдать за дорогой, петлявшей по вересковым пустошам, в надежде увидеть хоть кого-нибудь. Иногда ей удавалось заметить фермера на телеге, охотника с собаками, но странное дело, когда она махала им, они всегда торопились прочь, будто опасались этого места. И тем не менее она чувствовала себя куда более близкой к этим далеким, торопящимся прочь фигуркам, чем к ушедшим в себя монахиням. В конце концов в ее жизни все были чужими и далекими. Ее мать умерла, когда Бет исполнилось тринадцать, и в это же время отец тоже отдалился. Он оставил свой преподавательский пост в Оксфорде, отдал дочь на попечение родственников и надолго исчез из ее жизни - занятый "независимыми изысканиями", как он это называл. И ей было пятнадцать, когда он повстречался с Лео Фрейдом... Хруст песка под сапогами заставил ее посмотреть вниз. Она с облегчением увидела, что приближался по крайней мере не Френд, а кто-то другой. Щурясь против закатного солнца, она не сразу узнала гостя, пока он не поднялся по ступеням и не вошел в хижину, наклонив голову в низкой двери. И тогда ее губы тронула легкая улыбка, ибо это был всего лишь старина Стид Боннет. Он прибыл вчера на своем корабле "Возмездие", и несмотря на то, что был пиратским капитаном и партнером Тэтча Черной Бороды, он был человеком благовоспитанным и в нем отсутствовали издевательская сардоническая насмешливость Фила Дэвиса и варварская одержимость ее отца. Бет не раз гадала, что же все-таки заставило его стать пиратом. - О, простите, - пробормотал он, поспешно стаскивая с головы шляпу, - я, право, не думал... - Ничего, ничего, мистер Боннет, - она махнула рукой в сторону бревна, служившего лавкой, - прошу вас, присаживайтесь. - Благодарю вас, - сказал он, садясь. В этот момент из зарослей взлетела какая-то птица с длинной шеей, резко закричала и пронеслась над самыми головами людей. Боннет от неожиданности подскочил и подозрительно покосился в сторону болот. - Вы сегодня, похоже, чем-то расстроены, мистер Боннет, - попыталась завязать разговор Бет. Он взглянул на нее и, казалось, только сейчас по-настоящему увидел девушку. Боннет облизнул губы и рассеянно улыбнулся, но уже через мгновение снова нахмурился и отвел глаза. - Озабочен? Хм, я постоянно лезу на рожон после этого спектакля в Чарлстоне... перед тем как Тэтч потребовал выкуп, они всерьез поверили, что мы намерены штурмовать город... Я видел - в подзорную трубу, знаете ли, - женщины, дети рыдали, метались по улицам города... Боже мой, и все ради чего?! Ящика черного медицинского табака, чтобы он мог спокойно заглянуть в бухту Окракок. Вдобавок иногда я говорю совсем не то, что хотел бы, и поступаю совсем не свойственным мне образом. Странно, гм! Даже сны... и те мне больше не принадлежат. Бриз с моря слегка изменил направление, кинул в лицо Бет длинную каштановую прядь волос, и она с опозданием ощутила исходящий от Боннета густой аромат бренди. У нее вдруг возникла мысль, но, боясь разочарования, она тут же подавила радостную надежду. Бет прикусила нижнюю губу. Следует соблюдать осторожность... - Откуда вы родом? - спросила она. Он долго молчал, и Бет усомнилась, слышал ли Боннет ее вопрос и собирается ли отвечать. "Мне надо выбраться отсюда, - думала она, - выбраться любым способом. Я хочу убедиться, что где-то там, вдали от Фрейда и отца, мой рассудок перестанет казаться мне чем-то хрупким и зыбким". - Барбадос, - наконец прошептал он хрипло. - Я... владел плантациями сахарного тростника. - А-а, так вы разорились? - Ничего подобного, все шло как нельзя лучше, - буркнул он угрюмо. - Я - армейский майор в отставке... рабы, конюшни, все такое... плантации процветали... Я был джентльменом, да. Бет подавила желание задать вопрос, который так и вертелся на языке: если это все правда, то почему же он тогда стал пиратом. Но вместо этого спросила совсем другое: - Вы хотели бы вернуться? Снова Боннет внимательно посмотрел на нее: - Да. Но я не могу. Меня повесят. - А если воспользоваться королевской амнистией? - Я... - Боннет нервно принялся грызть заусеницу на пальце. - Тэтч мне этого никогда не позволит. Сердце Бет бешено колотилось в груди. - Мы могли бы тайком ускользнуть сегодня ночью: я и вы. Сейчас все озабочены только тем, что собираются делать там, вверх по реке. - И глянув направо, она уже в который раз подивилась, почему эта болотная топь называется рекой. Боннет нервно улыбнулся, облизнув сухие губы и снова обдав Бет запахом бренди. - Вы и я, - сказал он, протягивая пухлую руку. - Да, - ответила она, делая шаг назад. - Бежать. Сегодня же в ночь. Когда хунзи канцо будет занят на реке. Упоминание Тэтча мигом протрезвило Боннета. Он скорчил гримасу и опять принялся грызть заусеницу. Не желая, чтобы он заметил в ее глазах отчаянную надежду, Бет Харвуд отвернулась к болотам. Возможно, подумала она, их потому и называют рекой, что вода в этих маленьких болотцах медленно перетекает из одного в другое. Вся вода здесь текла на запад, но так медленно, что это напоминало пропитку бисквита ромом, вечерние туманы тоже двигались в этом направлении; попав в них, можно было вымокнуть, как в настоящей реке. Она закрыла глаза. Называть эту трясину рекой - как это типично для всего ненавистного Нового Света: все здесь сырое, несформировавшееся, лишь отдаленно напоминает упорядоченное, цивилизованное восточное полушарие. Она услышала, как за спиной зашевелился Боннет, и перед тем как повернуться к нему, Бет успела подумать: быть может, именно первозданность здешней природы - причина стремления сюда ее отца, причина, заставившая его взять ее с собой. Боннет наклонился к ней, и в ранних сумерках она различила твердую решимость на его пухлом старческом лице. - Я так и сделаю, - сказал он полушепотом. - Думаю, я должен. Думаю, если я отправлюсь вверх по реке, меня ждет конец... Хотя, без сомнения, мое тело еще будет дышать, ходить, и говорить, и выполнять приказы Тэтча. - На борту вашего корабля хватит матросов, чтобы поднять паруса? - спросила Бет, так порывисто поднимаясь на ноги, что хижина зашаталась на своих опорах. Боннет прищурился: - "Возмездие"? Нет, нет, воспользоваться им мы не можем. Уж не воображаете ли вы, мисс, что никто ничего не увидит и не услышит, когда мы поднимем якорь, поставим паруса и покинем стоянку?! Нет, мы раздобудем шлюпку, что-нибудь, из чего можно будет соорудить мачту и парус, обернем уключины тряпками и на веслах пойдем вдоль берега, а там положимся на судьбу в открытом море. Господь более милостив, чем Тэтч. - Он внезапно ахнул и схватил ее за запястье. - Черт меня подери! Это ловушка? Тэтч подослал вас, чтобы проверить меня?.. Я же совсем забыл, ваш отец его компаньон... - Нет, - резко ответила Бет. - Это не ловушка, я действительно хочу бежать отсюда. Давайте же немедленно займемся этой шлюпкой! Боннет отпустил руку Бет, хотя, казалось, ее слова не слишком убедили его. - Но ведь, как я слышал, вы с ними уже месяц. Почему же вы до сих пор не бежали? Мне кажется, что это куда легче было сделать на Нью-Провиденс. Бет вздохнула. - Это ни при каких обстоятельствах не было бы легко, но... Еще одна птица захлопала крыльями рядом, и они оба нервно вздрогнули. - И к тому же, пока мы не прибыли сюда, я не думала, что отец замышляет зло против меня, но теперь... в общем, он не замышляет ничего плохого, но... вот позавчера хотя бы, когда мы высаживались на берег, я порезалась. Мой отец был прямо вне себя от волнения, что моя рана может загноиться и вызвать лихорадку. Он сказал Лео Френду, что защитная магия карибов, - она с отвращением произнесла эти слова, - здесь не очень действенна, и им надо не спускать с меня глаз ни на минуту и оберегать... Только его обеспокоенность была какой-то отстраненной, обезличенной, это было не беспокойство отца о здоровье дочери, а скорее... ну не знаю, как выразить, ну может, беспокойство капитана за судно, от которого зависит его жизнь. Боннет не слишком внимательно вслушивался в сбивчивую речь Бет. Он поправил букли парика, вновь облизнул губы, затем поднялся и приблизился к ней. На его пухлом лице появилась робкая улыбка, которой он пытался придать игривость. Голос его стал хриплым: - Скажите мне, у вас есть кто-нибудь?.. Бет, стараясь не смотреть ему в лицо, с печальной улыбкой ответила: - Да. Глупость, конечно, но... Я сама ничего не понимала до вторника, когда он погиб... он был на борту того шлюпа, "Дженни", и Френд говорит, что никто не мог там выжить после бортового залпа в упор... Я, право, не хотела бежать без... в общем, вы никогда не встречали его. Это человек, который был пассажиром на "Кармайкле"... Боннет вытянул губы дудочкой и сделал шаг назад, снова расслабив толстый живот. - Знаете ли, у меня нет никакой необходимости брать вас, - отрезал он. Бет моргнула удивленно и обернулась: - Что? Конечно, я вам нужна. Если вы меня не возьмете, то я могу просто поднять тревогу. - Она вдруг вспомнила, что, несмотря на обходительные манеры, перед ней все же пират, и поспешно добавила: - В любом случае ваше дело в глазах официальных лиц только выиграет, если вы не просто раскаетесь, но и сможете представить вдобавок освобожденную вами пленницу Черной Бороды. - Да, в этом что-то есть, согласен, - буркнул Боннет. - Ну что ж, тогда слушайте: прямо сейчас мы порознь спустимся на берег. Там на песке одна из шлюпок "Возмездия". Вы меня увидите подле нее... Вы заберетесь в нее и спрячетесь, там есть старая парусина... Прилив уже начался, так что мне будет не трудно столкнуть шлюпку в воду. Затем я подгребу к своему кораблю, загружу как можно больше провизии и всего необходимого - сколько смогу, конечно, не вызывая подозрений своего ненадежного экипажа, а затем погребу на юг вдоль берега. Кстати, вы умеете править по звездам? - Нет, - сказала Бет. - Но вы ведь умеете? - Да, конечно, - поспешно согласился Боннет. - Я просто... э-э-э... я думал о тех моментах, когда я буду спать. Но в любом случае, если мы отправимся на юг, то довольно скоро окажемся на торговых путях, и тогда, - добавил он, поворачиваясь к выходу, - если я успею убраться подальше, прежде чем он узнает, что я сбежал, может, ему и не удастся вернуть меня назад. Это не успокоило страхов Бет, но она все же спустилась следом за ним по лестнице и двинулась в противоположную сторону. Она собиралась обогнуть все три костра, а затем спуститься к берегу, скрывшись таким образом от всевидящего ока Лео Френда. Медленно, о чем-то глубоко задумавшись, Стад Боннет двигался навстречу кострам, грузно ступая по рыхлому песку. Выражение грусти почти облагораживало его дряблое лицо. Редкие пучки травы, попадавшиеся под ноги, хрустели и шуршали под толстыми подошвами сапог. Говорить о побеге с дочерью Харвуда... даже позволить себе увлечься ею, глупо и наивно надеяться на взаимность - все это с пугающей ясностью вернуло к воспоминаниям о той жизни, которую он вел еще три месяца назад. Конечно, даже если он и сумеет вырваться из цепкой хватки Тэтча и получит помилование, то едва ли сможет вернуться на Барбадос к жене. И в этом было хоть какие-то утешение. Быть может, где-нибудь в другой стране, под другим именем, он сможет начать все заново. В конце концов ему исполнилось лишь пятьдесят восемь. Если следить за собой, то еще лет десять можно не беспокоиться о примирении с Богом, и найдется немало молодых женщин, достойных его внимания. На мгновение улыбка тронула его лицо, руки невольно шевельнулись, оглаживая воображаемые округлости, и он ощутил прилив былой уверенности в себе. Женщина, на которой он женился четыре года назад, лишила его веры в собственные силы, превратила прежде сурового, непреклонного офицера в никчемного, жалкого человечка. И лишь после встреч с девицами из "Рамоны" к нему все вернулось опять. Но эта мысль вызвала воспоминание о том, в каком ужасном состоянии он оставил последнюю из этих девиц, и это воспоминание вернуло его в реальность, в тот кошмар, в котором он жил все эти последние три месяца. Морщинистые руки старика бессильно упали. На залитой багрянцем заката глади океана, словно черный скелет доисторического чудовища, стояло на якоре судно Тэтча "Возмездие королевы Анны". Боннет отвел глаза, опасаясь, что Тэтч способен прочесть его мысли даже по одному-единственному взгляду. Побег должен непременно удаться, размышлял Боннет, ступая по болотистой почве. Слава Богу, что король обещал полную амнистию. Ни в чем из происшедшего не было моей вины, но ведь ни один суд не поверит в это. Ну какой законник способен понять, как хунзи канцо способен использовать твою кровь, чтобы отделить разум от тела? Я не снаряжал "Возмездие", я даже не уверен, что это именно я убил ту девицу из "Рамоны", хотя готов признать, что именно моя рука нанесла удар ножкой табурета... и снова, и снова, и снова... так что, хотя я не помню этого, мое плечо ныло несколько дней, и даже если это сделал я, то я был опоен... И кто, вы полагаете, выбрал именно эту девицу для меня, именно с такими чертами лица, кто подбил ее воспользоваться таким тоном и сказать именно те слова?.. Ужасная мысль точно громом поразила его. Он остановился как вкопанный, но грузное тело по инерции подалось вперед, и он чуть не упал. А почему, собственно, он полагает, что Тэтч впервые заметил его у "Рамоны"? И только тогда решил, что денежный плантатор, бывший военный окажется полезным партнером? Что, если - несмотря на то, что сейчас ему следовало бы больше беспокоиться об угрожающих ему опасностях, лицо Боннета залилось краской унижения, - что, если он был на примете у Тэтча задолго до этого? И все происшедшее с ним было заранее подстроено? Что, если та первая девица лишь притворялась, будто подвернула ногу, а на самом деле просто была выбрана за свою худобу, чтобы он смог поднять ее и отнести в дом, на кровать. Она, да и другие девицы отказывались принимать плату от него во время последующих визитов, уверяя, что его уникальные мужские дарования были им достаточной наградой, лучшим средством от всякого рода недомоганий, обмороков и мигреней... Но что, если Тэтч платил им за услуги?! И платил дорого, поскольку к их обычным обязанностям добавлялась необходимость играть роль. Он вновь бросил взгляд на темное судно Тэтча, взгляд, полный ненависти. "Так все, должно быть, и было, - подумал он. - Тэтч хотел накрепко привязать меня к себе, он наблюдал за мной, чтобы найти самый легкий, самый верный способ вырвать меня из привычного окружения. Если бы я не был женат на этой стерве, он нашел бы другой рычаг... Интересно, какой именно?.. Он мог бы подстроить запрещенную законом дуэль, от которой по законам чести было бы невозможно уклониться. А может, сыграл бы на моей честности? Загнал бы в такую ситуацию, когда пришлось бы разориться, заплатив долги собственной жены... Ну конечно, я облегчил ему задачу. Единственное, что от него требовалось, так это оплатить услуги девиц из "Рамоны", которые вернули мне то, что отняла у меня моя жена. А потом в конце концов опоить меня и подослать девицу, которая была абсолютной копией моей жены: и внешностью, и ненавистными манерами... И когда потом мой организм избавился от наркотика, когда я с ужасом смотрел на эту мертвую девицу, которая больше ни на кого не была похожа... И вот тогда этот ужасный великан вдруг появляется в комнате с улыбкой на лице, холодном как гранитная скала, и предлагает мне выбор. Так называемый выбор..." ГЛАВА 10 Справа от Бет Харвуд тянулось обширное болото, которое, по словам пиратов, уходило далеко в глубь страны - место, где вода и земля сливались друг с другом, становились практически неразличимыми; где в озерцах плавали змеи, а вдоль берегов по скользкой илистой траве ползали рыбы; где сами контуры этого дьявольского лабиринта постоянно менялись, делая карты не более надежным ориентиром, чем облака в небе. Неподвижный воздух здесь напоминал стоячую воду болот, да и вся атмосфера, наполненная миазмами, была такой густой и тягучей, что даже крупные насекомые, в других местах вовсе не способные оторваться от земли, здесь летали и кружили над головами. Бет бросила взгляд в сторону болот, и там, далеко, в глубине проток, неожиданно всплыл мерцающий огонек из тех, которые пираты называли блуждающими духами. Фосфоресцирующий шар поднялся над прядями ночного тумана, неуверенно поколебался меж кипарисов и свисающего космами испанского мха, а потом так же медленно, как и появился, погрузился в разлив ночного тумана. Яркое сияние его стало призрачным, а потом и совсем погасло. Она посмотрела на море, чья поверхность теперь, в ночи, отливала сталью. Полчаса назад солнце зашло, оставив после себя такое багровое полыхающее зарево, что высокие облачка далеко в небе до сих пор отливали розовым. И благодаря тому, что она находилась выше по склону и глаза ее не были ослеплены отблеском костра, Бет Харвуд разглядела появившийся на горизонте парус мгновением раньше, чем пираты. Вначале с одного из кораблей по воде донесся слабый неразборчивый крик, а потом один из пиратов у костра вскочил и заорал: - Парус! Весь берег наполнился бегущими фигурами - пираты спешно грузились в шлюпки, инстинктивно предпочитая находиться на воде, если вдруг нагрянет опасность. Бет застыла в нерешительности. Если парус - такой крохотный и одинокий - принадлежал кораблю королевского флота, то она уж точно не хотела быть на борту любого судна, которое попытается скрыться. Однако, если она спрячется, останется на берегу, станет ли капитан королевского корабля высаживать на берег матросов, чтобы поймать скрывающихся пиратов? И в этот момент рядом раздался чей-то смешок. Бет от неожиданности подпрыгнула, с трудом удержавшись от крика. Из-за купы скрюченных кленовых деревьев появился Лео Френд. - Ночной променад, моя д-д... Элизабет? Бет обратила внимание на то, что глаза его выкачены, а улыбка на лице появляется и исчезает, как тень под порывами ветра. - Э-э... да, - выдавила она, лихорадочно соображая, как бы получше избавиться от него. - Что там за парус, как вы думаете? - Не имеет значения, - сказал Френд голосом более визгливым, чем обычно. - Королевский флот, пираты-конкуренты - теперь уже поздно, нас не остановишь. - Улыбка появилась на его толстых губах и снова исчезла. - И з-завтра м-мы... з-завтра отплываем отс-с... проклятие!.. отсюда. - Он вытянул из рукава кружевной платочек и промокнул влажный лоб. - А пока я прогуляюсь вместе с вами. - Я хочу спуститься к кострам и посмотреть, что происходит. - Бет прекрасно знала, что с того момента, как Лео подстрелил Дэвиса, он, несмотря на все свои многочисленные амулеты, с большой неохотой появляется в компании пиратов, справедливо опасаясь за свою жизнь. - Твой приятель корсар м-мертв, Элизабет, - отрезал Френд, стряхивая с себя напускное благодушие, - и по меньшей мере недостаток воображения подыскивать ему замену среди такого же сброда. Бет ничего не ответила и легкими шагами сбежала с откоса. К своему ужасу, она услышала тяжелые шаги Лео Фрейда за своей спиной. Она заторопилась, лихорадочно соображая, как же избавиться от Лео Френда и отыскать Боннета. Пират на "Кармайкле" прокричал что-то, чего Бет не расслышала, но его сообщение эхом пролетело по всему берегу. - Это же, тысяча чертей, "Дженни"! - послышался удивленный возглас где-то совсем неподалеку. - "Дженни" улизнула от корвета! И без всякого перехода паника переросла в ликование. Забили в колокола на "Кармайкле" и на "Возмездии" капитана Боннета - хотя корабль Тэтча остался безмолвен, - палили из мушкетов в потемневшее небо, и музыканты поспешно похватали свои инструменты и начали весело играть. Довольная теперь, что это не корабль королевского флота. Бет Харвуд почти бегом устремилась вниз, а Френд, видя, что судно не из тех, на котором она могла бы бежать, с оскорбленным видом замедлил шаг. Обладая значительно меньшей осадкой, чем остальные три корабля, "Дженни" подошла совсем близко к берегу, прежде чем встать на якорь, и лязг якорной цепи потерялся в общем гвалте радости на берегу. Несколько человек на борту не стали дожидаться, пока спустят шлюпки, а, разбежавшись, попрыгали в воду, рассчитывая, что там окажется достаточно мелко. Мало кто из пиратов умел плавать, но кто умел, воспользовался случаем показать себя. Они отфыркивались, как дельфины, били по воде руками, кувыркались в воде. Однако один из них, не тратя времени попусту, кролем добрался до берега и первым выбрался на сушу, уловив момент между двумя накатами волн. - Ну, слава святым, кок наш уцелел! - заорал кто-то на берегу. - Состряпай нам обед, Шэнди, пока капитаны не двинулись в болота, - подхватил другой пират. К этому времени и остальные моряки начали выбираться на берег, и Джек сумел уклониться от особенно горячей встречи. Он огляделся, защищая глаза от света костров, и его бородатое лицо озарила улыбка, когда он увидел появившуюся из темноты гибкую фигурку Бет Харвуд. Она заторопилась к нему, Шэнди к ней, и когда они встретились, Бет показалось совершенно естественным броситься ему на шею. - Все говорили, что вы все погибли от этого залпа, - задыхаясь, прошептала она. - Многие и в самом деле погибли, - ответил он. - Послушайте, последние пять дней мы много говорили с Дэвисом, и... - Нет, это вы слушайте, Стид Боннет и я собираемся украсть лодку и бежать сегодня ночью. Я уверена, что и для вас найдется место. С прибытием "Дженни" нам придется побег немного отложить, но, с другой стороны, суматоха наверняка отвлечет их внимание. Вот что вы должны сделать: походите по берегу, дождитесь, пока Боннет выберет шлюпку, и тогда следите за мной, я... - Шэнди! - донесся крик из толпы у костров. - Джек! Да где ж ты, черт бы тебя побрал?! - Проклятие, - выругался Шэнди. - Я скоро вернусь. И он размашистыми шагами направился к кострам. - А, вот он! - вскричал Дэвис. - Разрешите представить, джентльмены, моего нового старшину-рулевого! Ответом ему были редкие возгласы одобрения. Дэвис продолжал: - Знаю, знаю, вы все считаете, что он лучше всего умеет показывать представления да готовить. И я так думал, но оказалось, что настоящих качеств в нем хоть отбавляй: мужество, хитрость, умение обращаться с пистолетом. Хотите знать, как нам удалось разделаться с корветом? Пираты завопили. Бет Харвуд сделала несколько шагов назад, с окаменевшим лицом следя за толпой. Шэнди оглянулся на нее, желая что-то сказать, но множество рук выпихнули его на свободное место рядом с Дэвисом. Предводитель пиратов весело ухмыльнулся. Хотя последние пять дней Дэвис и крыл на чем свет стоит отсутствующего бокора, он сам сумел все же "разбудить духа-покровителя" и заставил его на себя поработать, так что теперь раненые на "Дженни" поправлялись, а плечо Дэвиса и вовсе зажило. - После того как я с раной в плече свалился с "Кармайкла", - громко проговорил Дэвис, - обстоятельство, которым я в ближайшем будущем непременно займусь, - меня подобрали моряки флота Его Величества. "Дженни" была подбита и захвачена, весь уцелевший экипаж под вооруженной охраной, за исключением нашего приятеля Шэнди, который сказал капитану корвета так: "О Боже мой, сэр, я не пират, я не имею ничего общего с этим вонючим вшивым сбродом, меня силой заставили присоединиться к ним. Я с радостью готов выступить против них свидетелем на суде". Прибывшие с "Дженни" матросы восхищенно заорали: - Вот-вот, так оно и было, Фил! Невинен, как какой-нибудь проклятый ягненок, подумал капитан про нашего Джека! - Но, - продолжил Дэвис, - когда никто не видел, он мне подмигнул, я сразу смекнул, что здесь что-то неспроста. Жду. И тут Джек убедил капитана, что меня, мол, надо непременно допросить с глазу на глаз, в кают-компании, и только они все там собрались: капитан, трое офицеров да нас двое - только дверь закрылась, как Джек выхватывает пистолет и первым же выстрелом отправляет капитана на тот свет! На этот раз не отдельные крики, а рев пронесся над собравшейся толпой. Все ликовали. Несмотря на сопротивление, Шэнди подхватили и пронесли на руках вокруг костров. Бет сделала еще шаг назад, потом повернулась и кинулась бежать в темноту, не слушая больше, как Дэвис расписывает подвиги Шэнди. Она нашла Боннета. Тот стоял на песке, глядя куда-то в море, но по наклону широкополой шляпы она поняла, что смотрит он на звезды. - Отправляемся быстрее, - выдохнула запыхавшаяся Бет. - Боюсь, что я выдала наши планы человеку, который может предать нас. Но если мы будем действовать быстро, то это уже не будет иметь никакого значения. Мы можем использовать прибытие "Дженни" в своих интересах. Притворитесь, что провизия в шлюпке нужна для пополнения запасов "Дженни". Ради Бога, поторопитесь! Каждая секунда... Слова застряли у нее в горле, ибо, когда Боннет повернулся к ней, на лице его играла несвойственная ему саркастическая улыбка. - Ах, - сказал он тихо. - Бегство, вот как? Это объясняет его тревогу и волнение - очень заметные для того, кто чувствителен к таким вещам. - Боннет пожал плечами и не без симпатии в голосе добавил: - Мне жаль. Обе фигуры, которые вы собираетесь убрать с доски, важны именно сейчас. Бет ахнула и в отчаянии опрометью бросилась бежать обратно к кострам. Все ее сложившиеся представления об окружающем мире впервые оказались под сомнением: она точно знала, хотя и не надеялась найти этому разумное объяснение, что, хотя слова произносил Боннет, говорил с ней кто-то другой. Шенди выругался вполголоса. Он потерял Бет из виду, а ведь он так надеялся перехватить ее прежде, чем до нее дойдут досужие пересуды экипажа "Дженни" о том, как он освободил Дэвиса. Он уже собирался потребовать, чтобы пираты наконец поставили его на ноги, когда уловил уже знакомый запах раскаленного металла. Он насторожился, пытаясь припомнить кое-что из уроков, которые дал ему Дэвис за последние пять дней. Он выдохнул воздух и забормотал одно из простейших охранительных заклинаний, одновременно пытаясь извернуться так, чтобы поочередно оказаться лицом ко всем четырем сторонам света. Больше всего жжение в носу ощущалось, когда он повернулся лицом к самому дальнему костру. И на секунду приглядевшись, Шенди сумел, как ему казалось, различить коренастую, рыжеголовую фигуру Веннера. Джон тотчас вытянул руку, изобразив пальцами замысловатую комбинацию, которой его научил Дэвис. Но как только Веннер понял, что Шэнди видит его, он отвернулся, и запах тут же исчез. Шэнди со свистом втянул воздух в легкие. Пираты, которым наконец надоело это развлечение, опустили Шэнди на утоптанный песок. "Ну что ж, по крайней мере теперь известно, - подумал Шэнди, - что Веннер имеет веские возражения против моего нового назначения". Крики, вопли и хохот неожиданно стали стихать. Сначала умолкли те, кто стоял на самом берегу, а потом и остальные, только один какой-то упившийся ветеран зашелся в судорожном приступе смеха, да мистер Берд не преминул напомнить всем, что он не собака. После этого воцарилась полнейшая тишина, только со стороны моря доносилось приглушенное поскрипывание весел в уключинах. Шэнди настороженно огляделся по сторонам, не понимая, что происходит. - Что стряслось? - шепотом спросил он пирата, стоявшего рядом. - Шлюпка подваливает к берегу, что в этом особенного? Правая рука пирата вскинулась было ко лбу, а затем медленно потянулась к затылку и почесала его. Шэнди догадался, что парень сначала хотел перекреститься. - Тэтч плывет. - А. - Шэнди кивнул и повернулся к морю. На полпути между берегом и погруженной в темноту "Местью королевы Анны" показалась шлюпка. В ней можно было различить две фигуры, у одной из них - той, что повыше, - в волосах, казалось, сверкала тиара из светлячков. И Шэнди вновь с обостренной горечью ощутил сожаление по поводу того, что капитан Уилсон попытался пристрелить Дэвиса. Ему как-то разом припомнились все истории о человеке, который сейчас приближался к берегу на шлюпке. Он вдруг подумал, что Тэтч Черная Борода - самый удачливый из всех флибустьеров, сумел неплохо приспособиться к условиям западного мира. Он казался теперь такой же неотъемлемой частью Карибского моря, как Гольфстрим. Шэнди кинул взгляд на Дэвиса. Предводитель пиратов стоял, стиснув зубы и прищурившись, но, несмотря на хмурый вид и впалые щеки, Шэнди подумал, что именно так выглядел этот человек в молодости: решительным и никому не показывающим своих сомнений в выбранном курсе. Неподалеку заскрипел песок под сапогами, и, оглянувшись, Шэнди увидел рядом однорукого Бенджамена Харвуда, пристально смотревшего на приближающуюся лодку. Харвуд, похоже, тоже скрывал собственные чувства, но в противоположность Дэвису от него исходила волна возбуждения и нетерпения. Припоминая кое-что, рассказанное Дэвисом о Харвуде, Шэнди понял причину такого нетерпения. И хотя он признавался себе, что Харвуд - убийца, он знал, что, будь он на месте Харвуда, только страх, а отнюдь не добродетель, мог бы заставить его отказаться от затеянного Харвудом дела. На гребне набежавшей волны шлюпку вынесло на берег, и, улучив момент, Тэтч перешагнул через планшир и зашлепал к берегу. Его гребец - челюсть у него, с содроганием заметил Шэнди, была подвязана, - остался сидеть в лодке, он не пытался ни вытащить шлюпку на берег, ни отплыть на более глубокое место. Тэтч поднялся по пологому склону и остановился на гребне песчаной дюны. Шэнди ясно различал грузный силуэт на фоне лилового закатного неба. Его треуголка в окружении роя красноватых светляков придавала всей фигуре нечто мистическое. Тэтч напоминал вырвавшегося из а