а тонуть. Вода стремительно поднималась, прижимая его к потолку каюты, и последнее, что он успел еще сделать в жизни, - тщетно потянуться к одному из мешочков с бриллиантами, который пронесся мимо, прежде чем кануть в пучине. В бактериологических лабораториях день и ночь шла неистовая работа. Лаборанты высевали культуру мутанта-59 в плоские чашки, дно которых покрывал тонкий слой застывшего питательного бульона. Работать им было крайне неудобно - попробуйте повозиться с чашками и препаратами в резиновых перчатках, намертво впаянных в стенки герметического шкафа. Изнутри шкафы заливал резкий свет ультрафиолетовых ламп. Чашки с высеянной культурой складывали стопками. Раз в несколько минут приходил еще один лаборант, открывал сбоку шкафа особую дверцу, вынимал очередную стопку и перемещал ее в термостат, после чего неизменно делал пометку в блокноте, подвешенном подле термостата. Усталые и небритые ученые сосредоточенно таращились в бинокулярные микроскопы. Осмотр очередного стеклышка, запись в блокноте, и стеклышко отправлялось в ведро с дезинфицирующим раствором. Тут же проводились опыты на чувствительность бактерий к антибиотикам. Чашки, используемые для этой цели, отличались тем, что поверх ровного слоя желе с выращенными в термостате бактериями накладывались кружочки из фильтровальной бумаги. На каждый кружочек наносилась капля какого-то определенного антибиотика, так что любое замедление роста бактерий, вызванное антибиотиком, выглядело бы как прозрачное колечко вокруг накладки. В иммунологическом отделении три женщины в белых халатах сидели у вытяжных шкафов, за самодельными экранными фильтрами, и разносили по сотням стеклянных пробирочек, установленных на штативы, капельки чистой сыворотки. Как только штативы наполнялись, их забирали в расположенную по соседству водяную баню, где они медленно подогревались до температуры человеческого тела. Надо всей этой кипучей деятельностью висел несвежий суповой запах питательных сред. Воздух был пропитан сыростью - в соседней комнате располагались паровые стерилизационные печи. По запотевшим окнам струйками сбегала влага. В углу главной лаборатории стеклянными стенами был отгорожен отсек. Здесь было сухо и прохладно, сюда не проникало тропическое лабораторное зловоние. За столом сидел профессор Кенделл. Он был худ и похож на птицу, голову его покрывали мягкие седые волосики. Пока он присматривался к остальным, предоставляя им возможность оживленно спорить. Райт присел на краешке стола. Джеррард тяжело опустился в кресло. Потом вошел и Скэнлон - он оседлал жесткий стул рядом с Кенделлом. - Если быть совершенно честными, - произнес профессор, дотошно выговаривая каждый звук, - то мы потерпели почти полное фиаско. Учтите - мы уже перепробовали все известные антибиотики. Из всех из них бактерии сколько-нибудь чувствительны лишь к одному - к неомицину "Д". - Так почему же мы его не используем? - вмешался Райт. - Потому что, дорогой мой доктор Райт, в целом мире неомицина хватит лишь на то, чтобы стерилизовать несколько квадратных метров. Боюсь, от нас потребуется куда большая изобретательность. Нет, нет, здесь мы потерпели неудачу и, увы, должны это признать. - Уверен, что развитие мутанта связано с полимером, который был использован для самораспадающихся бутылок, - сказал Джеррард. - На заброшенной станции метро мы убедились в этом своими глазами: вокруг каждого кусочка бутылки наблюдалась повышенная активность микробов. Я доставил вам образцы, вы их видели. - Ну, и что из того? - ответил Райт. - Если мутанту нравятся наши бутылки, это еще не значит, что в них и есть причина всех зол... - Я этого и не утверждал, - парировал Джеррард. - Я сказал лишь, что тут есть какая-то связь. - Что вы предлагаете? - мягко спросил Кенделл. - Мне еще самому неясно, - ответил Джеррард рассеянно. - Есть какая-то смутная догадка, что-то такое бродит в голове, но что? - Он задумался. - Почему, собственно, не помогают обычные дезинфицирующие препараты? - До известной степени помогают, - ответил Кенделл. - Дезинфекционные команды в настоящее время ничем другим и не пользуются. Беда в том, что все эти препараты оказывают лишь поверхностное воздействие. А нам нужно что-то более радикальное. Нужен метод, добирающийся до корней проблемы. Чтобы добиться успеха с помощью лишь дезинфицирующих препаратов, пришлось бы буквально залить центр Лондона лизолем или чем-то в этом роде. Нет, надо найти специфический метод, который исходил бы из свойств самого мутанта... - Предположим, что я прав, - продолжал Джеррард. - Предположим, что в пластмассе, использованной при изготовлении бутылок, действительно есть что-то особенное. - Он повернулся к Райту: - Когда вы впервые задумались над строением молекулы дегрона, каковы были ваши посылки? Каким путем вы пришли к окончательному решению? - Главное требование, - ответил Райт, - заключалось в том, чтобы создать длинную полимерную цепь с нестабильными связями. Использовать светочувствительность отдельных звеньев таким образом, чтобы воздействие света размыкало прежние связи и связывало оставшиеся валентности с кислородом... - Извините, я что-то не совсем понимаю, - вставил Кенделл. Джеррард пояснил: - Длинные молекулярные цепи дегрона под воздействием света и кислорода распадаются. - Весьма изобретательно, - пробормотал профессор. - А вы могли бы нарисовать нам эту молекулу? - обратился Джеррард к Райту. - Разумеется. - Райт взял фломастер и начал быстро водить им по листу бумаги. - Основная цепь выглядит вот так. Здесь расположены аминокислотные остатки, - на листе росла сеть линий, точек и символов, - здесь оксифенил, а здесь хинонное кольцо. Вот эти связи, как видите, нестабильны, и если часть цепи разрывается, это сразу же приводит к образованию чрезвычайно активных радикалов. Достаточно буквально нескольких квантов света... - И что тогда? - спросил Джеррард. Райт не сдержал удивления: - Ну, неужели вы не понимаете? Тогда молекула распадается на четыре составляющие. Вот, вот, вот и вот. - Он указал на рисунок. - Затем эти составляющие становятся добычей обыкновенных бактерий. - Но почему? - упорствовал Джеррард. Райт начал терять терпение. - Послушайте, мы с вами обсуждали это добрую сотню раз... - Прекрасно! И все-таки, пожалуйста, объясните еще раз. Где-то тут и таится то самое, в чем я пытаюсь разобраться. Расскажите мне снова, какие свойства молекул делают их добычей обыкновенных бактерий. - Но это отнюдь не обыкновенные бактерии! - прервал его Кенделл. - На всей планете нет больше ничего подобного. Это совершенно новый вид... - Ну хорошо, - согласился Райт. - Получив молекулу, которая под воздействием света распадается на более мелкие части, мы постарались придать этим частям возможно большее сходство с полипептидами... - С полипептидами? Извините, я опять не... - начал Кенделл. Джеррарду пришлось вмешаться снова: - Полипептиды - молекулы среднего размера, которые составляют основу белков. - Ясно! - отозвался профессор. - Вы хотели, чтобы остаток пластмассы был похож на белок. - Совершенно верно, - согласился Райт. - Нашей целью было создать пластмассу, половинчатую по своей структуре: вначале вполне надежный материал для отливки сосудов, но как только отрывной полоски не стало и на пластмассу попал свет, она превращается в вещество, разлагающееся самым естественным образом, в нечто такое, что можно бросить в кучу удобрений... - Действительно, остроумная идея, - заявил Кенделл. - Но вы не приняли во внимание мутанта, так, что ли? - А как мы могли принять его во внимание? Его же никогда не существовало! Согласно всем учебникам, этого треклятого мутанта не было и нет... - Откуда нам знать, быть может, именно наши бутылки и помогли ему развиться? - заметил Джеррард. - Какие у вас доказательства? - воскликнул Райт. - Но ведь такая возможность не исключается. - Ради бога! - взмолился Райт. - Не исключается и возможность, что мутант свалился с Луны!.. - Он бросил на Джеррарда насмешливый взгляд. - Давайте лучше придерживаться твердо установленных фактов. - Уверен, что между мутантом и нашей пластмассой существует прямая связь, - настаивал Джеррард. - Я же говорил вам: вокруг каждого обнаруженного огрызка бутылки бактерии росли прямо-таки с удвоенной скоростью! - Это ровным счетом ничего не доказывает!.. Райт уже не скрывал своей враждебности. Джеррард окинул его пристальным взглядом. - Вы попросту не хотите вовлекать агентство в эту историю, только и всего. Хотите во что бы то ни стало реабилитировать нашу бутылку, и чтобы нас никто ни в чем не обвинил... - Даже если в ваших утверждениях есть капля здравого смысла, в чем я лично очень сомневаюсь, мы все равно никакой ответственности не несем. Корень вопроса в мутанте, отнюдь не в свойствах пластмассы! - Ничего подобного! Если ответственность за все это бедствие хоть отчасти на нашей совести, мы обязаны признать свою вину... Райт неприязненно расхохотался. - Совершенно не понимаю вашей логики. Допустим, мы выпускаем горючее. Потом мы его продаем, и кто-то на нем подрывается и сгорает заживо. Что же, по-вашему, мы в ответе за эту смерть лишь потому, что выпускаем горючее? - Тут огромная разница, - возразил Джеррард. - Прежде всего мы знали, что выпускаем вещество, распадающееся под действием бактерий, что тем самым передразниваем естественный процесс. Мы знали также, что... - Ради бога!.. - воскликнул Райт. - Ничего мы об этом мутанте не знали и знать не могли. Что же, по-вашему, мы должны были сказать себе: нет, мы не станем пускать бутылки в обращение, потому что вдруг появится новый штамм, а потом, быть может, возникнут мутации... И ведь вся идея ваша чисто умозрительна, у вас нет абсолютно никаких доказательств, и тем не менее вы требуете от нас, чтобы мы смиренно вышли на улицу и воскликнули: mea culра! [моя вина (лат.)] Знаете, мне, кажется, вы просто жаждете признать себя виновным. Вы жертва, ищущая повода, чтобы быть обезглавленной... Кенделл, встревоженный ссорой, вставил: - Джентльмены, по-моему, мы могли бы... Джеррард жестом попросил его помолчать. - Согласен, меня захлестывает чувство вины, ну, и что из того? Вы же пальцем не хотите пошевелить... - Докажите мне необходимость каких-то действий, и я буду действовать, - опять парировал Райт. - Хорошо. Во-первых, мы имеем микроорганизм, пожирающий пластмассу. Во-вторых, мы имеем пластмассу, которая под влиянием света и кислорода разлагается на белковоподобные вещества. Оставим на время вопрос, откуда взялись эти бактерии, но мы знаем, что они взаимодействуют... - Ничего мы не знаем. Вы гадаете, не имея никаких доказательств. - Пусть даже так. Но если они взаимодействуют, почему бы не воспользоваться этим? - Не понимаю, - снова начал Кенделл. Джеррард выступал с каждым словом все увереннее. - Да, вот именно, почему бы и нет? - Он опять обратился к Райту: - Можно ли видоизменить молекулярную структуру дегрона? - Зависит от того, что именно вы хотите с ней сделать, - ответил химик осмотрительно. - Ничего сверхъестественного. Сложно ли, скажем, заместить в ней один из аминокислотных остатков? - Легче легкого. Подвергните вещество гидролизу, и... - Методика неважна, - возбужденно перебил Джеррард. - Важно, быстро ли это произойдет. - Да. Я сказал бы, да, - Райт снова начал раздражаться. - Но я не вижу... - Можно ли ввести в состав цепи дегрона азидную или цианидную группу? - Разумеется, можно. Я пробовал это в одном из ранних экспериментов. Ничего не вышло - пластмасса стала дьявольски ядовитой. - Вот именно! - воскликнул Джеррард. Кенделл так и подпрыгнул. - Понял! Изменить строение пластмассы с тем расчетом, чтобы она... - ...стала ядовитой, - докончил Джеррард, дрожа от возбуждения. - И подкинуть ее бактериям, как крысиную отраву. Они поглотят ее и погибнут... - Боже праведный! - взорвался Кенделл. - Блистательная идея! Положительно, она мне нравится. Хотя что выйдет дальше?.. - Да ничего не выйдет. Пустая трата времени, - заявил Райт. Джеррард игнорировал его заявление. - Опытная установка у вас в лаборатории? Она не демонтирована? - Райт опять попытался что-то возразить. - Да или нет?! Канадец двинулся на Райта едва ли не с кулаками. Химик поднял глаза - Джеррард возвышался над ним как башня. - Да, она в лаборатории и в общем-то на ходу. Еще на прошлой неделе на ней работал Скэнлон. Он хотел... - Вы можете запустить ее? - Могу, только это, повторяю, потеря времени. Кроме того... - Вы запустите установку? Джеррард почти кричал. Райт уставился на него с откровенной неприязнью. Потом он вдруг отвел взгляд в сторону. - Ладно, - произнес он безжизненно. - Я ото сделаю. Морозный зимний воздух над опустевшими улицами был пропитан стойким смрадом бацилл Эйнсли. Густо падал снег, и тишину нарушали лишь дезинфекционные команды - солдаты в своем защитном обмундировании шагали по вымершим улицам, как космонавты, исследующие незнакомую планету. Тяжелые их ботинки с хрустом давили снег. Вокруг зоны оцепления, у выходов и дезинфекционных станций, сгрудились фургоны передвижных телепередатчиков. Пылали дуговые лампы, репортеры приставали к ошалевшим людям, которые вываливались из зоны, одетые в какие-то немыслимые халаты, в платье с чужого плеча. Озабоченные родственники топтались у выходов в надежде узнать что-то о своих близких. По пустынной Трафальгар-сквер юзом скользнула карета скорой помощи и, мигая синим фонарем на крыше, умчалась вверх по Черинг-кросс-роуд. Нетронутый снег вздымался из-под колес нарядными белыми облачками. Невысоко над крышами прошел вертолет. Кинооператор с риском для жизни свесился из раскрытой двери, запечатлевая на пленку уникальные кадры. Мутант-59, созданный Эйнсли, в поисках пищи осваивал все новые и новые районы. Одни колонии погибали на металлических и каменных плоскостях, другие находили возможности продолжения рода в пластмассовых кабелях и проводах под землей. Медленно и неуклонно бактерии выедали у города его сердце. С лицом, посеревшим от усталости, Джеррард стоял у доски, исписанной многоэтажными формулами, и проверял их на настольной счетной машине, которая, жужжа, выстукивала свои ответы по мере того, как заглатывала перфорированную ленту с заданием. Было три часа утра. Райт, Скэнлон и Бьюкен склонились над громоздким аппаратом, который состоял из переплетения стеклянных трубок, опирающихся на ненадежные металлические подпорки. По трубкам и сочленениям переливались цветные струйки, и в конце концов получалась тягучая бурая жидкость, медленно капавшая в коническую колбу. Райт завернул стеклянную втулку, взял колбу, перенес ее на стол к Джеррарду и изнуренно опустился на стул. Потом сказал вяло и небрежно: - Должно быть, это он. Полиаминостирен с ядовитыми клыками... Джеррард оторвался от счетной машины: - Вы совершенно уверены? - Конечно, уверен. Впрочем, мы проведем проверку на хроматографе. Должно было произойти замещение нитрозаминной группы в четвертой боковой цепочке радикалом циана. - А будет он действовать? Вы случайно не сгладили его свойства? - Химия у нас на высоте, не беспокойтесь, - раздраженно ответил Райт. - А уж проводить испытания - ваша забота... Джеррард устремил на противника долгий пристальный взгляд, затем ответил: - Когда мы пришли сюда, в лабораторию, я поместил культуры мутанта в термостат. Вероятно, они уже чуть не ключом кипят. Сейчас я их достану... Подойдя к термостату, он вынул оттуда три больших открытых стакана. На дно каждого из стаканов была опущена плоская чашечка Петри. Канадец бережно перенес их в главную лабораторию; Райт следовал за ним, не выпуская из рук коническую колбу с отравленной пластмассой. Джеррард взял квадратное фарфоровое блюдо, вытер его досуха, положил на стол и налил с краю немного тягучей бурой жидкости из колбы. Слегка покачал блюдо, пока жидкость не растеклась тонким слоем и не заняла половину его поверхности. Затем извлек из одного стакана чашку Петри и осторожно поднес ее к свету, ни на йоту не отклоняя от горизонтали. На свету было ясно видно, что чашка заполнена густой пузырящейся кашицей. Сняв с чашки крышечку, Джеррард не спеша вылил пенистое ее содержимое на другой конец блюда, подальше от пластмассы, сдобренной цианидом вслед за тем он вновь пошевелил блюдо, чтобы край бактериальной культуры лишь чуть-чуть не дошел до края расплеснутой пластмассы. Трое остальных без особого восторга ощутили сырой аммиачный запах. Наконец Джеррард накрыл блюдо стеклом, пустил секундомер, придвинул вплотную настольную лампу и стал ждать. Минуты шли за минутами. Все четверо сидели без движения и ели глазами линию пузырьков, которая очень медленно приближалась к границе бурой жидкости. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем они соприкоснулись. Джеррард так и подался вперед, напрягшись всем телом. Но ничего не случилось: мутант по-прежнему рос, пузыри продолжали распространяться по пластмассе, не выказывая никаких признаков недомогания. Райт бросил мимолетный взгляд на канадца, и в уголках его тонкого рта мелькнула тень улыбки. Скэнлон молчал, сосредоточенно поджав губы. Бьюкен с неизменно непроницаемым видом посасывал свою трубочку. Пена захватывала все новые участки, скорость ее движения словно бы даже нарастала. Джеррард чуть слышно выругался. Каждый из них отдавал себе отчет в том, что под стеклом перед ними решается судьба города, быть может, всего цивилизованного мира. Стекло над блюдом отбрасывало на их лица блики света, вокруг было полутемно, и это делало их похожими на средневековых алхимиков. И вдруг Джеррард воскликнул: - Замедляется! Да, да, я уверен, замедляется!.. Остальные вслед за ним стали приглядываться еще пристальнее. Пузырьки на переднем крае наступления бактерий стали мельче, само наступление затормозилось. И, наконец, к их восхищению, прямо на их глазах оно прекратилось совсем. Пузырьки лопались - а новых на том же месте не возникало. Мутант-59, попав на блюдо, объелся до смерти. В слепом своем движении, в безмозглых поисках новой пищи он поглощал молекулы полиаминостирена, всасывал их каждой клеткой. Но результат был иным, чем прежде. Как только молекулы проникали во внутреннюю структуру клетки, за дело принимался цианид и нарушал ее жизненные функции одну за другой. Биохимическое совершенство - мутант, заботливо выведенный Эйнсли, - потерпело крах. - Но у нас всего десять граммов, - сказал Райт. - А там целый город. Понадобятся тонны и тонны... Джеррард был вне себя от радости. - Это понятно. Засадим "Политад" за массовое производство. У них есть все необходимое оборудование. А потом разбросаем такую пластмассу по всему району. В тоннелях, в коллекторах - точно крысиный яд... Он упал на стул, чувствуя, как полное изнеможение овладевает каждой мышцей его тела. Скэнлон озабоченно посмотрел на него. - Надо еще провести полевые испытания. Поехать туда, где только что произошла вспышка... - Ну что ж, - согласился Джеррард, - согласен. Сколько вы сможете сделать такой же отравы, скажем, за шесть часов? - осведомился он у Райта. Тот подумал минуту-другую и ответил: - На этой аппаратуре примерно граммов триста. - Трехсот граммов ни на что серьезное не хватит, - объявил Скэнлон. - Ну, положим, если развести их растворителем, а потом распылить... - возразил Джеррард. - Растворитель улетучится, а остаток - мутанту. Свяжитесь с "Политадом", - отдал он распоряжение Скэнлону, - предупредите, чтобы готовились запустить оборудование на предельную мощность. - И к Райту: - Нам понадобится все, что вы сделаете, до последнего грамма. Пожалуй, можно сообщить в центр, что мы этого мутанта прихлопнули. Только стоило бы проверить, хватит ли у нас растворителя - толуола, например, - чтобы суспензия лучше распылялась. Он на мгновение замолк и снова заглянул в блюдо, будто хотел удостовериться, что успех ему не померещился. Пузырьки исчезли с поверхности. - Черт возьми! А ведь и вправду получилось!.. Бьюкен заговорил впервые за всю ночь: - Ну, и что прикажете по этому случаю? Дать вам Нобелевскую премию?.. 18 Воздух в подземном контрольном центре был теперь гнилым и спертым. Три из четырех гигантских вентиляторов, обслуживающих весь комплекс тоннелей и бетонных спален, пришлось отключить, поскольку их заборные устройства располагались в зоне поражения и вполне могли разнести инфекцию во взвешенном состоянии но всей системе. Четвертый вентилятор, в зарешеченной башенке за пределами опасной зоны, крутился изо всех сил, но свежего воздуха, который он нагнетал, хватало лишь на то, чтобы кое-как дышать, но вовсе не на то, чтобы рассеять зловоние мутанта-59, уже проникшее сюда. Запах - аммиак с сероводородом - вызывал у всех такие приступы тошноты, что консервированная пища в столовых оставалась почти нетронутой. Кроме того, этот запах намертво пропитывал одежду и мягкую мебель. Наверху, на улицах, зловоние висело в морозном безветрии, как похоронный звон. Слейтер расположился за одним из столов, заляпанных пролитым кофе, делая вид, что заинтересованно слушает человека, который сидел напротив. Тот разглагольствовал о системе водоснабжения в районе - как она спланирована и как управляется. Слейтера это не занимало, мысли его были далеко отсюда, в тоннелях метро. Внезапно он уловил по тону собеседника, что тот закончил свое выступление, и понял, что вообще ничего не понял. Пришлось идти на риск. - Действительно, кто бы мог подумать! - сказал он, надеясь, что не попал впросак. К большому его облегчению, на лице собеседника не возникло недоуменной усмешки. - Да, представьте себе, - подхватил тот, - и ведь до сих пор не составлено даже полной подземной карты района. Это, право же... Слейтер вздрогнул и поднял глаза - в комнату ворвался Бьюкен. - Доктор Бьюкен! Вот уж не ждал! Как вы сюда попали? - Не имеет значения. Я должен с вами поговорить. - Высокий худой шотландец был просто не в состоянии сдержать себя. - Поздравьте меня, я нашел его!.. - Кого, что? - Связующее звено, общий фактор, корень зла! - Успокойтесь! - Слейтер показал на стул рядом. - Садитесь. Между прочим, это мистер Паркин, из исследовательской группы при управлении водоснабжением. Мистер Паркин, позвольте представить вам доктора Бьюкена из агентства Креймера... - Мужчины обменялись короткими кивками. - А теперь рассказывайте, в чем дело. - Так вот, - сказал Бьюкен, - помните ли вы, что в компьютере, который управлял вашей дорожной сетью, обнаружился неисправный узел? Помните ли вы о неисправности датчика топливного насоса и о катастрофе в Хитроу? - Да, конечно. - Экспертиза показала разрушение изоляции, не так ли? - Да, я прекрасно все это помню. Мы, собственно, пошли еще дальше и установили, что катастрофа в Хитроу произошла по аналогичной причине, а командование флота считает, что нечто подобное, вероятно, случилось и на затонувшем "Тритоне". - Совершенно верно. Три происшествия, а причина - одна! - Вовсе нет, - покачал головой Слейтер. - Это еще ничего не доказывает. Допускаю, что разрушение изоляции - действительно общий фактор, однако... - Согласен, согласен, - перебил его Бьюкен, - но что вы скажете, если выяснится, что разрушение однотипное? - Что вы имеете в виду? - Если выяснится, что разрушилась изоляция у одной и той же детали? - Да, пожалуй, на меня это произведет впечатление. - Так вот, последние три дня я, без преувеличения, жил у телефона. Я провел собственное расследование, и, представьте себе... - Продолжайте. - Представьте себе, - Бьюкен даже руками всплеснул, - это действительно одна и та же деталь! Одна и та же! В датчике топливного насоса самолета была такая маленькая электронная штучка - логическая ячейка. В вашем компьютере та же самая штучка составляла жизненно важную часть адаптивной схемы, и, представьте, - я созвонился с военно-морским исследовательским институтом в Портсмуте - эта же ячейка была и в компьютерах дальности запуска на подлодке ее величества "Тритон"... - Прекрасно, значит, вы нашли общую деталь, но это опять-таки ничего не доказывает. С равным успехом вы могли бы заявить, что болты и гайки оказались выпущенными одной фирмой. Ну, и что из того? - Согласен. Post hoc [после этого (лат.); часть поговорки "Post hoc ergo propter hoc" - "После этого - значит вследствие этого", высмеивающей псевдопоследовательное мышление], примитивная логика и все такое прочее, - Бьюкен сегодня был явно в ударе, - но ведь дело на том не кончается! Несчастье с "Кондором-6" - вы читали о нем? - Читал. - Та же самая деталь была в командном модуле! Я проверял через НАСА. - Доктор Бьюкен, извините меня за упрямство, но это же и впрямь несущественно: сколько бы раз вы ни встретились с этой деталью, вы все равно... - Но вы готовы признать это веским косвенным доказательством? - Не слишком веским, но совпадение странное, не спорю. Бьюкен расстегнул свой портфель. - Ну, а теперь перейдем к прямым доказательствам. - Он извлек из портфеля стальную коробочку, а из коробочки - запечатанный полиэтиленовый конверт, в котором лежал крошечный пластмассовый кубик с десятью выступающими наружу проволочками, и положил все это на стол. - Вот она, логическая ячейка М-13. То есть так она выглядит, пока ее не использовали, прямо со склада. - Как это понимать - пока ее не использовали? Бьюкен коснулся крошечного электрического кубика. - Когда мне стало известно, что эта штучка принимала участие во всех трех катастрофах, я позвонил изготовителям и попросил прислать мне несколько экземпляров для исследования. Одну из них я тут же разобрал и отправил Бэрону... - Бэрону? - Моему знакомому из Института здравоохранения в Колиндейле. - При чем тут здравоохранение? - Бэрон проверил этот кубик на микроорганизмы. - Слейтер изумленно поднял брови. - И что вы думаете? В пластмассе оказались споры. Слейтер медленно откинулся назад, теперь он, не мигая, смотрел на Бьюкена. - Вот это да!.. - Вы угадали. Споры принадлежали бактериям, пожирающим пластмассу. - И все-таки вы еще ничего не доказали! - воскликнул Слейтер. - Все, что вы до сих пор сообщили мне, сводится к тому, что один электронный прибор применили в трех вышедших из строя схемах и что в отдельных экземплярах этого прибора вы обнаружили споры бактерий, разрушающих пластмассу, - ну, и что дальше? Споры подобны семенам - они должны еще прорасти. Как вы опровергнете такое возражение? Бьюкен только усмехнулся - попытки Слейтера сбросить его с седла доставляли шотландцу удовольствие. - Что нужно микробам для жизни? - Ну, - начал Слейтер, - я не бактериолог, но дайте сообразить: пища, тепло и... - Отлично! - почти выкрикнул Бьюкен. - Тепло! Что происходит с большинством цепей и приборов после того, как их включили? - Мой бог! - Слейтер выпрямился, чуть не подпрыгнув. - Мой бог, конечно!.. - Вы уже поняли, - торжествовал Бьюкен. - Как только прибор включили, будь это в компьютере или в любой иной системе, но как только его включили, он стал нагреваться, споры вернулись к жизни и принялись пожирать... - ...окружающую их пластмассу, - докончил Слейтер. - Да, но это еще не все. Я консультировался с Бэроном и с фирмой-изготовителем. Бэрон утверждает, что развивающимся спорам нужна, и притом немедленно, вода. Тут я не испытываю стопроцентной уверенности, но мы полагаем, что как только прибор включили и он стал нагреваться, на этой кадмиевой пластинке, - он показал где, - конденсировались капельки воды. Совсем немного - и все-таки достаточно, чтобы бактерии пробудились и начали делиться. А раз они пробудились и начали делиться, то рано или поздно доберутся и до изоляции на этих проволочках, - он показал на проволочки, выступающие наружу, - а отсюда уже куда угодно, от провода к проводу, лишь бы они были связаны между собой... Слейтер сидел не шевелясь. - Значит, едва эта штучка заработала, микробам открыт путь к любому устройству, с которым она связана... - Совершенно верно, - Бьюкен удовлетворенно откинулся на спинку стула. - И вы можете это доказать? Не говоря ни слова, шотландец достал из портфеля другую коробочку, такую же, как и первая, и бережно опустил ее на стол. Из коробочки он вынул замкнутый стеклянный сосуд и осторожно поставил его рядом. - Вот вам тот же прибор, - пояснил он. - Только этот экземпляр работал пять часов без перерыва... Он подтолкнул сосуд к Слейтеру. Внутри был такой же крошечный кубик, но перекошенный и оплывший. Изоляция на одной из выступающих проволочек пожелтела и отваливалась прямо на глазах, обнажая блестящую медную жилку. - Биологическая бомба замедленного действия, - тихо сказал Слейтер. - Достаточно включить ее, и она начнет заражать все вокруг... - Одно меня беспокоит, - продолжал Бьюкен, - ведь никто из тех, кто расследовал катастрофы до нас, не обнаруживал следов размягчения, одни обнаженные провода. Бэрон, с которым я обсудил это противоречие, считает, что наш микроб, откуда бы он ни взялся, поначалу точит пластмассу очень-очень медленно и лишь с течением поколений учится пожирать ее все быстрее и быстрее... - Вот почему первые его проявления были относительно слабыми, - откликнулся Слейтер. - Именно так. Но постепенно он приспосабливался, становясь все более всеядным. А сегодня весь центр Лондона на смертном одре. - Одна малюсенькая деталька, - задумчиво произнес Слейтер. - Уму непостижимо... - Нам уже удалось сделать многое. Фирма-изготовитель карликовая, она расположена неподалеку, возле Кингз-кросс. Так вот, фирма сумела установить адреса большей части своих покупателей. Через два-три дня эта работа будет доведена до конца, но пока что все сходится. Самыми крупными покупателями оказались самолетостроители, фабриканты компьютеров и НАСА. Есть, правда, один экземпляр прибора, с которым уже просто ничего не поделаешь... - Это почему? - Потому что этот прибор отправлен в адрес "Калифорния рокет корпорейшн". Той самой, которая взялась за постройку "Аргонавта-1", автоматического разведчика Марса. - Не понимаю. Почему же ничего не поделаешь? - Потому что он стартовал шесть недель назад, - флегматично ответил Бьюкен. В бистоновском защитном костюме Джеррарду было очень неловко и неуютно. Тело еще болело после акробатического подъема из метро. За прозрачным щитком, прикрывающим лицо, чувствовался назойливый запах резины и дезинфекции. Он неуклюже шагал по улице следом за тремя своими спутниками, складки грубой ткани безжалостно терли под мышками и в коленях. Даже дыхание в этой тесной индивидуальной парилке казалось преувеличенно резким. Подошвы сухо поскрипывали по снегу. Рядом с Джеррардом плелся солдат с портативным распылителем в руках - в распылителе была отравленная пластмасса. Двое других, тоже в форме, сверялись с картой; на плече у одного из них поблескивали лейтенантские звездочки. Он-то и обратился к канадцу: - Ну вот, мы уже почти пришли... Оторвавшись от карты, офицер повернулся на каблуках и направился к магазину на углу - вывеска крупными пурпурными буквами возвещала: "Новинки сезона". В витрине вперемежку с рекламой были выставлены рубашки, раскрашенные во все цвета радуги, и куртки искусственной кожи. Позади рубашек прямо к оконной раме были пришпилены наимоднейшие плащи и сапоги из пластика - не поймешь, для какого пола, все это в окружении этикеток и зазывных плакатиков. Поверх шли в два ряда рамки-экранчики. В одной из них вдруг отдернулась занавеска, появилось чье-то лицо, бросило беглый взгляд на приближающиеся фигуры и исчезло. Лейтенант решительно подошел к стеклянной двери и резко постучал в нее кулаком. Ожидая, пока им откроют, он с неодобрением окинул суровыми карими глазами кричащую витрину. Затем послышалось звяканье отодвигаемых засовов. Дверь распахнулась. Выражение неудовольствия на лице лейтенанта стало еще явственнее, когда он увидел в дверях человека лет тридцати пяти с копной тщательно подвитых седоватых волос. На хозяине был розовый свитер из тонкой шерсти, белые вельветовые брюки с бубенчиками и такого же цвета штиблеты. У него было довольно миловидное гладкое округлое лицо, а говорил он не как-нибудь, а ритмическим речитативом: - О господи, благодарение небу, вы пришли! У нас здесь совершенное светопреставление, вы даже представить себе не можете... Весь мой запас, все-все разорено. И я не знаю, право, не знаю... Может быть... Лейтенант бесцеремонно перебил его: - Где очаг поражения? - У меня за спиной, - хозяин глупо усмехнулся. - Но я уверен, вы совладаете с бедствием... ###### отсутствуют стр. 281-282 ###### В течение всех этих дней Джеррард был занят почти беспрерывно. К собственному удивлению, он обнаружил, что такая спешная, неослабная работа ему очень по вкусу. Бой врукопашную с уже известным врагом нравился ему куда больше, чем длительные и зачастую безрезультатные лабораторные поиски оригинальных идей. Неоднократно он предпринимал попытки связаться с Анной, но каждый раз выяснялось, что либо она только что вышла, либо передавала ему неубедительную просьбу перезвонить в такое-то время туда-то. А когда он выполнял эту просьбу, Анны там, разумеется, не оказывалось. В конце концов он все-таки ухитрился поймать ее, но она была подчеркнуто холодна и нарочито ограничила разговор темами, связанными с мутантом. Как только обстановка в центре Лондона улучшилась, Джеррард решил, что его миссия здесь окончена. Он уехал в Истборн и, погуляв там по меловым холмам и побережью, постепенно расслабился. На это ушло три дня. На третий вечер он сидел апатично в холле отеля, размышляя, не пора ли возвратиться в Лондон. Но агентство Креймера по-прежнему не давало о себе знать. Очевидно, он был в немилости. Подошел официант и сообщил, что Джеррарда просят к телефону. С первых же слов не без удовольствия он узнал сочный южношотландский говор Бьюкена. Агентство, сказал ему Бьюкен, в опасности. Нависла угроза банкротства, предъявлено несколько серьезных исков, предстоит неизбежная и длительная юридическая война. Анна Креймер, ставшая теперь главным акционером, вернулась к делам и призывает их продолжить работу. - Только без меня, - ответил канадец. - Я выступаю в амплуа подлого предателя. Уж меня-то не возьмут ни за какие деньги. Да я и сам, признаться, не уверен, хочу ли я, чтобы меня взяли. На другом конце провода долго молчали. - Вот уж не думал, что вы станете упиваться жалостью к себе, - сказал Бьюкен после паузы. - Но если это искренне, тогда я умываю руки. Джеррард почувствовал себя уязвленным и принялся яростно защищаться, критикуя принятый Креймером курс. Он громил и громил перестройку агентства с былой ответственности за свои начинания на чистую погоню за прибылями. Проповедь получилась длинной и, пожалуй, слишком наставительной; Бьюкен на другом конце провода хладнокровно разрешил ей развиваться сколько влезет, пока Джеррард не остановился, чтобы перевести дух. Тогда шотландец спросил: - Ну что, высказались? - Да, черт возьми! И делайте с этим что хотите!.. - Если бы вы дозволили мне вставить хоть словечко, я давно сообщил бы вам, что многое из сказанного вами отнюдь не лишено смысла. Только, наверное, я не стал бы выражаться столь эмоционально... Теперь молчание воцарилось на другом конце провода - на том, где был Джеррард. - Ничего не понимаю. Вы со мной согласны? - Некоторым образом, - заявил Бьюкен. - Потому-то я и хотел бы, чтобы вы все-таки приехали на совещание. - Какое еще совещание? Вы ничего не говорили ни о каком совещании. - Неужели? Ну что ж. Совещание назначено на завтра, именно поэтому я, собственно, и звоню. Меня просили вам позвонить. - Они что, в самом деле просили меня приехать? - Ну, не сказал бы, что с большим энтузиазмом - ковровых дорожек перед вами не расстелят, но вы, между прочим, штатный сотрудник агентства, - ответил Бьюкен. - До поры до времени. - Поживем - увидим. В общем приезжайте. Отель "Ройял Йоркшир", зал Коннот, завтра в два сорок пять. Рад буду с вами встретиться... И прежде чем Джеррард нашелся, что ответить, Бьюкен повесил трубку. Тогда канадец отправился в ресторан и, словно возмещая себе за все заботы и сомнения, методично уничтожил одно за другим несколько самых дорогих блюд, какие нашлись в меню. Затем, дымя огромной сигарой, он еще посидел в одиночестве над великолепным коньяком. Раздумья его касались тех, с кем он прежде работал. Райт и Скэнлон почти наверняка объединятся, чтобы выкинуть его вон. Они не так-то легко забудут, что именно Джеррард первым выдвинул обвинение против дегрона, что именно он объявил дегрон принципиальной предпосылкой лондонской катастрофы. Интересно, каким путем пойдет агентство дальше. Когда он поступал сюда, то рассчитывал, что под руководством Креймера они станут утверждать идею возрастающей ответственности науки перед обществом. Многие их замыслы были тогда четко направлены на охрану окружающей среды, исходили из интересов грядущих поколений. Был, например, заключен контракт с одной из текстильных фирм на севере Англии на разработку более совершенной системы фильтров, которые освободили бы сточные воды от примеси ядовитых красителей. Однако в дальнейшем Креймер направил всю свою энергию на упрочение финансового положения агентства и получение прибылей, и все общественно значимые начинания оказались заброшенными. Воля Креймера, и только она, сосредоточила усилия всех сотрудников на выполнении относительно несложных заказов, обещающих скорые и высокие барыши. Он вернулся в номер и лег, но, несмотря на все выпитое, мысли продолжали обгонять друг друга. Какой у него, собственно, выбор? Перейти в министерство? Сделать это нетрудно, было бы желание. Но что потом - давать второсортные советы третьестепенным политиканам, помирать со скуки ради того, чтобы снабжать дополнительным капиталом людей, в представлении которых интеллектуальная честность нужна лишь для возведения более правдоподобной лжи? Пожертвовать наукой во имя лицемерия? Назад в Канаду? Ну нет, только не это. Он припомнил факультетский клуб с его тщательно отмеренным радушием и пустотой. Интеллигентные улыбки и иссушенные лица. И пять месяцев зимы - невыносимая перспектива. Заботы и сомнения множились с каждой минутой, и в конце концов он понял, что все его раздумья приводят лишь к одному - к сердцебиению. Напоследок он начал даже, посмеиваясь над собой, беспокоиться о том, найдется ли у него на завтра чистая рубашка. Как только он заснул, ему вновь привиделось лицо Анны. Одна половина его существа страстно желала бы, чтобы она была сейчас рядом, другая отвергала ее за рассудочность и подчеркнутую холодность. На следующее утро он выехал в город спозаранку. Зашел домой, побрился, принял ванну, переоделся", но о еде не хотелось и думать, и он сразу же спустился обратно к машине и направился в отель, где было назначено совещание. В пути он пытался представить себе, к чему оно приведет. Зачем в отеле, почему не в лаборатории? Уверенности в себе он уже не ощущал. Бьюкен - странный, непростой человек. Может, он играет свою игру? Хочет подбить Джеррарда на выступление и тем самым уязвить Райта? А если он промолчит, что тогда? Он дорого бы дал, чтобы по-прежнему работать в агентстве. По крайней мере ради того, чтобы встречаться с Анной. Но был ли у него хоть единственный шанс наладить отношения с Райтом? В душе опять вскипел гнев.