поднял покореженный металлический прут. -- Ты случаем не знаешь, где может находиться Обычный? -- добавил он. -- И-ик! -- Библиотекарь ткнул ему в нос потрепанный клочок пергамента. -- И-ик! Бодряк читал написанные слова. К всеобщему удовольствию... с последним ударом часов в полдень... высокорожденная непорочная дева... соглашение между правителем и управляемым... -- В моем городе! -- зарычал он. -- В моем, черт возьми, городе! Он сгреб Библиотекаря за волосатую грудь и поднял на уровень глаз. -- Который час? -- заорал он. -- У-ук! Длинная, покрытая рыжими волосами рука протянулась вперед. Взгляд Бодряка последовал за указующим перстом. Солнце приобрело вид небесного тела, которое находится в вершине своей орбиты и посматривает на свой длинный, ленивый путь вперед, катясь к покровам сумерек... -- Я, черт возьми, не собираюсь с этим мириться, понятно? -- кричал Бодряк, тряся обезьяну взад и вперед. -- У-ук. -- терпеливо указал Библиотекарь. -- Что? Ах. Прости. -- Бодряк опустил обезьяну, которая предусмотрительно не задавала никаких вопросов, ибо разозленный человек в состоянии поднять трехсотфунтовую обезьяну не заметив, что это человек, у кого полно своих мыслей. Сейчас он внимательно рассматривал внутренний двор. -- Отсюда нет никакого выхода? -- сказал он. -- Я имею в виду, не перелезая через стены. Он не ждал ответа, а ринулся вдоль стены и отыскал узкую, грязную дверь, толчком открыв ее настежь. Она была не заперта, но он толкнул ее просто так. Библиотекарь следовал за ним, раскачиваясь и приплясывая. Кухня, по ту сторону двери, была совершенно пустая, прислуга окончательно утратила свои нервы и решила, что все благоразумные шеф-повара воздержались от работы в учреждении, где наличествовал мерзавец с пастью, большей чем они сами. Двое дворцовых стражников доедала холодный ланч. -- Сейчас. -- сказал Бодряк, в то время как они наполовину привстали. -- У меня нет ни малейшего желания иметь... Те казалось не хотели прислушаться. Один из них потянулся за самострелом. -- Ах, черт с ним. -- Бодряк схватил нож мясника, лежавший позади на колоде, и швырнул его. Существует искусство метания ножей, и вам даже нужен особый нож для этого. С другой стороны он действует точно также, как и тот что совершенно не попадает в цель. Стражник с самострелом наклонился вбок, выпрямился и обнаружил, что пурпурный ноготь мягко заблокировал спусковой механизм. Он оглянулся. Библиотекарь стукнул его прямо по макушке шлема. Второй стражник отпрянул назад, судорожно размахивая руками. -- Нет-нет-нет! -- сказал он. -- Это недоразумение! Что вы такое говорили о том, что вы не желали делать? Милая обезьянка! -- Ах, дорогой. -- сказал Бодряк. -- Плохо! Он игнорировал ужасающие крики и обшаривал кухонные завалы, пока не отыскал секач. Он никогда не чувствовал себя как дома с мечами, но секач -- это совершенно другое дело. Секач был тяжелый. У него была целеустремленность. Меч мог обладать определенными дворянскими замашками по сравнению с ним, пусть даже это был меч, принадлежащий например Валету, который полагал, что его можно держать в ржавчине, но зато секач обладал огромной способностью разрубать вещи. Он прекратил урок биологии -- никто, кроме обезьяны не мог подбрасывать и швырять кого-нибудь с помощью своих лодыжек -- обнаружил прекрасную дверь и пулей бросился к ней. Он опять очутился снаружи, на большой площади, мощенной булыжниками, которая окружала дворец. Сейчас он мог ориентироваться, сейчас он мог... В воздухе раздался громовой раскат, прямо над головой. Шторм налетел, сшибив его с ног. Король Анк-Морпорка, с распахнутыми крыльями, скользнул с заоблачных высей и на миг приземлился на дворцовых воротах, когти оставляли глубокие царапины в камне, когда тот цеплялся, чтобы удержать равновесие. Солнце блестело на его изогнутой спине, когда тот вытягивал шею, лениво пуская поток пламени, и отражалось, пуская лучики вверх. Бодряк издал, одним горлом, животный крик -- млекопитающего животного -- и кинулся бежать по пустым улицам. Тишина заполняла родовой дом Рэмкинов. Парадная дверь раскачивалась туда сюда на шарнирах, впуская обычный, плохо воспитанный сквозняк, который гулял по опустевшим комнатам, зевая и выискивая пыль на верху мебели. Он промчался вверх по лестнице и постучал в дверь спальни Сибил Рэмкин, перевернув с грохотом бутылочки на туалетном столике и перелистав страницы 'Болезни Драконов'. Умеющий быстро читать мог бы выучить все симптомы болезней, от Ослабленной Пятки до Глотки Зигзагом. А далеко-далеко внизу, в низком, теплом и скверно пахнущем сарае, в котором помещались болотные драконы, казалось, что Эррол приобрел их все. Он сидел посреди своего загона, раскачиваясь и негромко стеная. Клубы белого дыма струились из ушей и растекались по полу. Откуда-то изнутри его вздувшегося живота доносились звуки бурлящей и клокочущей жидкости, хотя отчаянные команды гномов пытались провести трубку сквозь скалы в шторм. Его ноздри пылали, поворачиваясь и вздуваясь по собственной воле. Другие драконы, встав на задние лапы и наклонившись через стены, вытянули шеи, внимательно наблюдая за ним. Раздался еще один рокочущий взрыв в желудке. Эррол скрючился от боли. Драконы отвернулись. Затем, один за другим, они аккуратно улеглись на пол и прикрыли глаза лапами. x x x Валет положил голову на бок. -- Выглядит многообещающе. -- критично высказался он. -- Мы едва не подобрались к цели. Считаю, что шансы человека с сажей на лице, высунутым языком, стоящего на одной ноге, напевающего Песню Ежа и стреляющего в уязвимые места дракона могут быть... что скажешь, Морковка? -- Я считаю, что миллион к одному. -- с достоинством сказал Морковка. Двоеточие осмотрел их с ног до головы. -- Послушайте, ребята. -- сказал он. -- Вы не собираетесь меня надуть? Морковка бросил взгляд на площадь. расстилавшуюся под ними. -- Ах, черт побери. -- негромко сказал он. -- Что там? -- осматриваясь, настоятельно сказал Двоеточие. -- Они приковывают женщину к скале! Отряд глядел на происходящее из-за парапета. Огромная молчаливая толпа тоже глядела, на женщину в белом, бьющуюся в руках у полудюжины стражников. -- Хотел бы знать, откуда они взяли скалу? -- сказал Двоеточие. -- Знаете, мы ведь находимся на суглинках. -- Отлично связанная девка, кем бы она ни была. -- одобрительно сказал Валет, в то время как один из стражников откатился на согнутых ногах и рухнул навзничь. -- Это тот парень, который не знает, чем заняться вечером уже несколько недель. У нее прекрасные коленки, вот что я вам скажу. -- Никого из тех, кого мы знаем? -- сказал Двоеточие. Морковка прищурился. -- Это леди Рэмкин! -- сказал он с отвисшей челюстью. -- Никогда! -- Он прав. Она в ночной рубашке. -- сказал Валет. -- Мерзавцы! -- Двоеточие поднял лук и завозился со стрелой. -- Я покажу им уязвимые места! Такая известная леди, как она, это позор! -- Э-э. -- сказал Морковка, выглядывавший из-за его плеча. -- Сержант? -- Так вот что происходит! -- бормотал Двоеточие. -- Порядочные женщины не могут пройтись по улице, чтобы не быть съеденной! Хорошо, вы, ублюдки, вы... вы география... -- Сержант! -- настойчиво повторил Морковка. -- Это история, а не география. -- сказал Валет. -- Вот что вы хотели сказать. История. 'Вы -- история!'- говорите вы. -- Ладно, как вам угодно. -- оборвал Двоеточие. -- Давайте посмотрим, как... -- Сержант! Валет тоже оглянулся. -- Ах, черт! -- сказал он. -- Не должна промазать. -- бормотал Двоеточие, прицеливаясь. -- Заткнитесь, вы оба, я не могу собраться, пока вы орете не переставая... -- Сержант, он приближается! Дракон разгонялся. Пьянящие крыши Анк-Морпорка расплывались в дымке, когда он пролетал над ними, крылья с хохотом резали воздух. Его шея вытянулась вперед, из ноздрей вырвались струи пламени, грохот его полета раскроил небеса. У Двоеточия тряслись руки. Дракон казалось прицелился прямо ему в глотку, и он двигался так быстро, слишком быстро... -- Это он! -- сказал Морковка. Он посмотрел в направлении Ступицы, но видимо боги забыли для чего они существуют, и добавил, говоря медленно и отчетливо. -- Это шанс один к миллиону, но должно получиться! -- Стреляйте в чертову тварь! -- визжал Валет. -- Выбери мне место, парень, выбери мне место. -- дрожащим голосом сказал Двоеточие. -- Не беспокойтесь, парни, я говорил вам, что это моя счастливая стрела, она у меня еще со времен молодости, вы удивитесь, узнав, сколько целей я поразил ею, не беспокойтесь. Он замолчал, в то время как ночной кошмар пикировал на него на крыльях ужаса. -- Э-э, Морковка? -- сказал он. -- Да, сержант? -- Говорил ли когда-нибудь твой старый дедушка, как выглядят эти уязвимые места, на что они похожи? А потом дракон больше не появлялся, он парил где-то наверху, в нескольких футах над головой, порхающая мозаика из чешуи и шума, заполняющая собой все небо. Двоеточие выстрелил. Они смотрели, как стрела полетела прямо и неуклонно в цель. Бодряк наполовину бежал, наполовину пошатываясь брел по мокрым булыжникам, задыхаясь и потеряв счет времени. Так не должно быть, думал он в бреду. Герой всегда прекрасно с этим справляется, но он всегда добирается туда в последний момент. Впрочем, последний момент был еще пять минут назад. А я не герой. Я не в форме, и мне нужно выпить, а я получаю пригоршню долларов в месяц без доплаты за перья. Это не плата для героя. Герои получают королевства и принцесс, они регулярно делают упражнения, а когда они улыбаются, то свет отражается от их зубов, бр-р. Ублюдки. Пот заливал ему глаза. Прилив адреналина, который выгнал его из дворца, миновал, и сейчас требовал неизбежной расплаты. Он споткнулся, зашатался и схватился за стену, чтобы устоять на ногах, пытаясь отдышаться. И тут он увидел людей на крыше. Ах, нет! -- подумал он. Они ведь тоже не герои! Что они себе думают, в какие игры играют? Это был шанс миллион к одному. И кто мог сказать, что где-то в миллионах других возможных вселенных это могло не состояться? Впрочем, подобный ход событий весьма любят боги. Но Шанс, который мог временами отменять даже богов, составлял 999999 поданных голосов. В этой вселенной, например, стрела ударилась о чешую и с грохотом отскочила, канув в забвение. Двоеточие глядел, как над его головой проплывал заостренный хвост дракона. -- Она... промазала... -- еле слышно прошептал он. -- Но она не должна была промазать! -- Глазами, налитыми кровью, он посмотрел на двоих стражников. -- Это был чертов последний отчаянный шанс миллион к одному! Дракон свернул крылья, повернув их вокруг гигантской оси, и устремился к крыше. Морковка схватил Валета вокруг пояса и положил руку на плечо Двоеточия. Сержант бушевал от злости и отчаяния. -- Чертов последний отчаянный шанс миллион чертей к одному! -- Сержант... Дракон полыхнул пламенем. Это была прекрасно управляемая струя плазмы, которая прошла сквозь крышу как сквозь масло. Она разрезала лестничные ступеньки. Она с треском врезалась в древние доски и заставила их съежиться как бумажки. Она перерезала трубы. Она пронзила этаж за этажом, как длань разъяренного бога, и наконец достигла большого медного чана, наполненного тысячью галлонов свежеприготовленного созревшего виски. Она прожгла дыру в чане. К счастью, шансы любого, спасшегося от последовавшего взрыва, были в точности равны миллион к одному. Огненный шар расцвел как роза. Огромная оранжевая роза, с желтыми прожилками. Он сорвал крышу и обернул ее вокруг изумленного дракона, воздев его высоко в небеса в кипящем облаке из щепок и обломков труб. Толпа ошеломленно наблюдала, как раскаленная струя взметнулась в небеса, и едва заметила Бодряка, проталкивающегося к цели, сопя и крича, сквозь спрессованные тела. Он протолкался сквозь строй дворцовых стражников и на ватных ногах, спеша изо всех сил, двинулся к центру площади. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Он остановился. Это была не скала, потому что Анк-Морпорк стоял на суглинках. Это была всего лишь огромная куча разбитой кирпичной кладки, возможно, тысячелетнего возраста, со времен основания города. Анк-Морпорк был такой древний, что был построен, в основном, на останках Анк-Морпорка. Куча была стащена в центр площади, и к ней была прикована леди Рэмкин. Она предстала одетой в ночную рубашку и резиновые сапоги. По ее виду было ясно, что она побывала в схватке, и Бодряк ощутил мимолетный приступ сочувствия к тем, кто был в это вовлечен. Она одарила его взглядом, исполненным ярости. -- Вы! -- Вы! Он взмахнул секачом. -- Но почему вы... ? -- начал он. -- Капитан Бодряк. -- резким тоном сказала она. -- вы меня очень обяжете, если не будете без толку размахивать этой штукой и найдете ей соответствующее применение! Бодряк не слушал. -- Тридцать долларов в месяц! -- бормотал он. --Так вот за что они умирают! Тридцать долларов! А я утаивал кое-что от Валета! Я вынужден был так поступать, увы. Полагаю, что этот человек мог бы даже дыню заставить покраснеть. -- Капитан Бодряк! Он сосредоточился на секаче. -- Ах. -- сказал он. -- Да. Конечно. Это был прекрасный стальной секач, а цепи старые и насквозь проржавевшие. Он начал рубить, высекая искры из кирпичной кладки. Толпа молча смотрела на происходящее, но дворцовые стражники уже неслись стремглав к нему. -- Черт возьми, вы понимаете, что делаете? -- сказал один из них, не обладавший в должной мере воображением. -- Черт возьми, вы понимаете, что делаете? -- прорычал Бодряк, поднимая на них взгляд. Они, оторопев, глядели на него. -- Что? Бодряк нанес еще один удар по цепям. Звенья звякнули, падая на землю. -- Хорошо, вы сами попросили... -- начал один из стражников. Локоть Бодряка угодил ему прямо в грудную клетку; и еще до того как тот согнулся, нога Бодряка врезалась другому стражнику в коленную чашечку, подставив подбородок под удар вторым локтем. -- Отлично. -- рассеянно сказал Бодряк. Он потер локоть. Это было чистое мучение. Он переложил секач в другую руку и нанес еще один удар по цепям, помня, что еще несколько стражников бегут сюда, но тем особенным стилем, которым умеют бегать только стражники. Он знал его прекрасно. Это был бег, как сказал бы он, позволявший кому угодно обогнать вас несчетное число раз. Кажется, он выглядит готовым убивать, никто не платит мне за то, чтобы быть убитым, возможно, если я буду бежать достаточно медленно, то он уберется подобру-поздорову... Нет никакого смысла испортить прекрасный день, гоняясь за каким-то проходимцем. Леди Рэмкин встряхнулась, освобождаясь. Раздался нарастающий гул голосов, приветствующих ее освобождение. Даже в нынешнем состоянии ума люди в Анк-Морпорке всегда ценили представление. Она схватила в пригоршню обрывок цепи и обвернула ее вокруг опухшей руки. -- Кое-кто из этих стражников не знает как обращаться с женщиной... -- начала она. -- Нет времени, нету. -- сказал Бодряк, хватая ее за руку. Это было все равно что тащить гору. Внезапно приветственные крики стихли. Позади Бодряка раздался шум, не очень громкий, но противный. Это было звяканье когтей, царапающих и высекающих искры из булыжников мостовой. Бодряк оглянулся и встал. Копоть прилипла к шкуре дракона. Несколько обуглившихся досок валялись там и сям, все еще дымясь. Изумительная по красоте бронзовая чешуя была перепачкана черной копотью. Дракон опустил голову, пока его глаза не оказались в нескольких футах от Бодряка, и попытался разглядеть его. Наверно не стоило бежать, подумал Бодряк. Все было бы по-другому, если бы я обладал энергией. Он почувствовал, как рука леди Рэмкин сжимает его руку. -- Забавно все обернулось. -- сказала она. -- Это все-таки произошло. Обуглившиеся и все еще горящие обломки сыпались дождем вокруг винокуренного завода. Пруд превратился в болото, покрытое слоем пепла. Из него, облепленный грязью, встал сержант Двоеточие. Он выбрался на четвереньках на берег и поднялся, как некое обитающее в море создание, которому очень хотелось проделать всю эволюцию живого за один раз. Валет уже был там, распластавшись как лягушка, выплевывая воду. -- Это вы, Валет? -- с нетерпением спросил сержант Двоеточие. -- Это я, сержант. -- Очень этому рад, Валет. -- горячо сказал Двоеточие. -- Мне кажется, что это не я, сержант. Двоеточие вылил из шлема воду и замолчал. -- А как насчет юного Морковки? -- сказал он. Валет приподнялся на локтях. -- Не знаю. -- сказал он. -- Еще минуту назад мы были на крыше, а уже спустя минуту мы прыгнули. Они оба поглядели на покрытые пеплом воды пруда. -- Полагаю. -- медленно сказал Двоеточие. -- он умеет плавать? -- Не знаю. Он никогда не говорил. Если задуматься над этим, то высоко в горах негде и плавать. -- сказал Валет. -- Но, возможно, там были водоемы с прозрачной голубой водой и глубокие горные ручьи. -- с надеждой сказал сержант. -- И ледяные озера в укромных ущельях. Не забывайте о подземных озерах. Он был обязан научиться. Проводя весь день в воде, как я предполагаю. Они уставились на жирную грязную поверхность пруда. -- Возможно, все из-за Защитного Устройства. -- сказал Валет. -- Возможно, оно наполнилось водой и утащило его на дно. Двоеточие мрачно кивнул. -- Я подержу ваш шлем. -- сказал спустя мгновение Валет. -- Но я ваш начальник! -- Да. -- рассудительно сказал Валет. -- но если вы утонете, то разве вы не пожелаете иметь на берегу своего лучшего солдата, здесь наверху, готового спасти вас, ведь так? -- Это... разумно. -- в конце концов согласился Двоеточие. -- Это хорошая мысль. -- Прекрасно, итак. -- Впрочем, беда в том... -- Что? -- ... я не умею плавать. -- сказал Двоеточие. -- Как же вы выбрались из пруда? Двоеточие пожал плечами. -- Я прирожденный пловец. Их глаза, еще раз, повернулись в направлении непроглядной темени пруда. Затем Двоеточие посмотрел на Валета. Валет, очень медленно, расстегнул шлем. -- Там еще кто-то есть, не так ли? -- спросил Морковка, стоя позади них. Они оглянулись. Он выковыривал из уха грязь. Позади него тлели остатки винокуренного завода. -- Я подумал, что лучше побыстрее вынырнуть, чтобы увидеть что происходит. -- сияя, сказал он, указывая на ворота, ведущие со двора. Те висели на одной петле. -- Ага. -- вяло сказал Валет. -- Забавно. -- Там есть переулок. -- сказал Морковка. -- И там нет драконов? -- с подозрением спросил Двоеточие. -- Ни драконов, ни людей. Никого вокруг. -- нетерпеливо сказал Морковка. Он вытащил меч. -- Вперед! -- сказал он. -- Куда? -- спросил Валет. Он вытащил из-за уха мокрый окурок и с выражением глубочайшего сожаления рассматривал его. Тот очевидно пропал. Но тем не менее Валет пытался его зажечь. -- Мы хотим сражаться с драконом, не так ли? -- сказал Морковка. Двоеточие поежился. -- Да, но не могли бы мы вначале сходить домой переодеться в сухое? -- И сделать глоток чего-нибудь горячего? -- сказал Валет. -- И перекусить. -- сказал Двоеточие. -- тарелочку... -- Вам должно быть стыдно. -- сказать Морковка. -- Там люди в беде и дракон, рвущийся в бой, а вы только и думаете о еде и выпивке! -- Нет, я совсем не думаю о еде и выпивке. -- сказал Двоеточие. -- Мы, должно быть, все, что стоит между городом и всеобщим разрушением! -- Да, но... -- начал Валет. Морковка вытащил меч и размахивал им над головой. -- Капитан Бодряк может погибнуть! -- кричал он. -- Все за одного! Он посмотрел на них и ринулся со двора. Двоеточие посмотрел на Валета овечьим взглядом. -- Нынешние молодые люди. -- сказал он. -- Все за одного что? -- спросил Валет. Сержант вздохнул. -- Что ж, пошли. -- Ладно. Они вышли в переулок. тот был пуст. -- Куда он делся? -- сказал Валет. Морковка вынырнул из-за угла, улыбаясь во весь рот. -- Я всегда знал, что могу на вас положиться. -- сказал он. -- За мной! -- С этим парнем что-то странное. -- сказал Двоеточие, ковыляя вслед за ним. -- Ты заметил, что он всегда ухитряется убедить нас следовать за ним? -- Все за одного что? -- спросил Валет. -- Убежден, что это что-то из-за его голоса. -- Да, но все за одного что? Патриций вздохнул и, аккуратно отметив место, отложил книгу в сторону. Стражники были хорошо подготовленными солдатами и было бы стыдно мешать им. Они могли ему понадобиться позже. Он подошел к стене и толкнул маленький кубик, который выглядел совершенно также, как и любой другой кубик. Однако никакой другой маленький кубик не мог заставить кусок мостовой со скрежетом сдвинуться в сторону. Там внутри лежал тщательно отобранный ассортимент -- железные банки с консервами, запасная одежда, бесчисленные слитки драгоценных металлов и драгоценные камни, инструменты. И там был ключ. Никогда не стройте темницу, если не можете из нее выбраться. Патриций взял ключ и двинулся к двери. Засовы замка легко скользнули в своих хорошо смазанных желобках, а он опять задумался, должен ли он был сказать о ключе Бодряку. Но тот, казалось, должен был испытывать гораздо большее удовлетворение от того, что выбрался наружу. Для него возможно было бы плохо, взять и рассказать ему о ключе. Так или иначе, это могло изменить его точку зрения на мир. Он нуждался в Бодряке и его точке зрения на мир. Лорд Ветинари распахнул дверь и молча двинулся по руинам своего дворца. Руины вздрогнули, второй раз за последние две минуты, город потряс взрыв. Загоны драконов взорвались. Окна вылетели. Дверь оторвалась от стены и, как парус, взлетела в воздух, направляясь к большому облаку черного дыма, медленно обрушившись, вспахав все вокруг, в рододендроны. Внутри здания произошло что-то, высвободившее энергию и опалившее все вокруг жаром. Оттуда валил дым, густой, жирный и плотный. Одна из стен, как ширма, сложилась, а вслед за ней и другая стена повалилась на лужайку. Болотные драконы, как пробки от шампанского, выпорхнули из-под обломков, лихорадочно размахивая крылышками. Дым все еще валил из здания, но что-то изменилось, столб слепяще-белого разъяренного света вырос, набирая силу. Свет померк, минуя разбитое окно, а затем, с обломком черепицы вращающимся у него на голове, Эррол взлетел, опираясь на свой собственный дым, и вознесся в небеса АнкМорпорка. Солнечный свет отражался от его серебристой чешуи, когда он поднялся на сотню футов вверх, медленно поворачиваясь, ловко балансируя на собственном пламени... Бодряк, ожидавший смерти на площади, ощутил, что у него отвисла челюсть. Он поспешно захлопнул рот. В городе не раздавалось ни единого звука, кроме шума полета Эррола. Они смогли преобразить свое оперение, изумленно сказал сам себе Бодряк. Чтобы соответствовать обстоятельствам. Он должен был заставить их действовать в обратном порядке. Но его сущность, его гены... без сомнения он должен был быть на полпути к подобному преображению. Ничего удивительного, что у бедняжки были такие короткие крылышки. Его туловищу должно было известно, что он не собирается ими пользоваться, кроме как для того, чтобы рулить. Бог мой. Я впервые вижу дракона, извергающего пламя назад. Он рискнул бросить взгляд вверх, прямо над собой. Большой дракон сидел замерев, его громадные, налитые кровью глаза уставились на маленького собрата. С бросающим вызов ревом пламени и грохотом, сотрясающим все в округе, Король Анк-Морпорка встал, Бодряк повернулся к леди Рэмкин. -- Как они сражаются? -- настойчиво спросил он. -- Как сражаются драконы? -- Я... то есть, ну, они просто машут крыльями, прыгая друг на друга, и пускают языки пламени. -- сказала она. -- Болотные драконы, именно так. Я полагаю, что подобным образом, но кто когда видел сражение благородного дракона? -- Она похлопала по ночной рубашке. -- Я должна сделать коекакие заметки, у меня тут где-то был блокнот... -- В ночной рубашке? -- Я всегда говорила, как изумительно, какие идеи приходят кое-кому в постели. Пламя ударило туда, где находился Эррол, но его там уже не было. Король пытался на лету повернуться. Маленький дракончик окружил себя колечками дыма, сплетая в небе колыбель для кошки, беспомощно вращаясь посреди. Пламя полыхало, раз за разом все горячее и длиннее, ударяясь в него и не достигая цели. Затаив дыхание, молча, толпа наблюдала. -- Привет, капитан. -- раздался заискивающий голос. Бодряк посмотрел вниз. Маленький и застоявшийся пруд, маскировавший Валета, расступился, Валет стыдливо улыбался ему. -- Я думал, что вы погибли. -- сказал он. -- Нет, мы живы. -- Хорошо. -- Больше, казалось, не о чем было говорить. -- Что вы думаете о схватке? Бодряк посмотрел назад. Дымные следы свивались спиралями в небе. -- Боюсь, что ничего не получится. -- сказала леди Рэмкин. -- А. Привет, Валет. -- Добрый день, мадам. -- сказал Валет, касаясь того, что по его мысли было чубом. -- Так вы полагаете, не получится? -- сказал Бодряк. -- Посмотрите на него! Дракон до сих пор еще в него не попал! -- Да, но пламя касалось его бесчисленное число раз. Но не возымело никакого эффекта. Думаю, что оно недостаточно горячее. А он хорошо увертывается. Но ему нужно каждый раз быть удачливым. А дракону достаточно лишь раз, чтобы улыбнулась удача. Смысл происходящего медленно прояснился. -- Вы полагаете. -- сказал Бодряк. -- что все это просто -- просто шоу? Он проделывает это, чтобы произвести впечатление? -- Это не его вина. -- сказал Двоеточие, вырастая позади них. -- А разве не так поступают псы? Он же не нападает на маленького щенка, если встретились большой пес с маленьким. Он просто готов к потасовке. Оба дракона казалось осознали, что сражение приняло характер хорошо известной Пересудской ничьей. После еще одного колечка дыма и столба белого пламени они разделились и отступили на несколько сот футов. Король парил в воздухе, быстро хлопая крыльями. Рост. Вот в чем был вопрос. Когда дракон сражался с другим драконом, то рост имел значение... Эррол балансировал на своем пламени. Казалось он над чем-то задумался. Затем он беззаботно взмахнул задними ногами, как будто воздухоплавание на собственных газах из желудка было чемто привычным для драконов за миллионы лет, перекувырнулся и пустился наутек. Мгновение он был еще виден серебристой полоской в небе, а затем он вылетел за городские стены и исчез. Вслед за ним последовал стон, который донесся из тысячи глоток. Бодряк поднял руки. -- Не беспокойтесь, начальник. -- быстро сказал Валет. -- Он... он, возможно, улетел, чтобы промочить горло. Или еще в том же духе. А может это конец первого раунда. Все может быть. -- Я хочу сказать, что он съел наш чайник и еще много всякой всячины. -- неуверенно сказал Двоеточие. -- Но ему просто не нужно было убегать, после того как слопал чайник. Не было никаких причин. Любой дракон может слопать чайник, но он не должен из-за этого убегать. -- И мою полировку для доспехов. -- сказал Морковка. -- Она стоила целый доллар за банку. -- Послушайте. -- сказал Бодряк, терпеливо насколько возможно. -- Он чудесный дракон. Я люблю его так же сильно, как и вы, нашего чудесного малыша, просто он совершил коечто разумное, бог мой, но он не собирается сжечь все вокруг, только для того, чтобы спасти нас. В жизни так никогда не бывает. Вы могли не раз с этим сталкиваться. Над головой, в небесах торжественно и важно проплыл большой дракон и полыхнул пламенем в ближайшую башню. Он победил. -- Никогда раньше такого не видела. -- сказала леди Рэм кин. -- Обычно драконы сражаются до смерти. -- Наконец появился хоть один разумный. -- мрачно сказал Бодряк. -- Будем честными: шансы дракона, размерами как у Эррола, побить кого-то, большего размера, равны миллион к одному. Настала тишина, которая обычно бывает после чисто взятой ноты, которая пришлась в точку и мир замер. Отряд переглянулся. -- Миллион к одному? -- беззаботно спросил Морковка. -- Определенно. -- сказал Бодряк.-- Миллион к одному. Отряд еще раз переглянулся. -- Миллион к одному. -- сказал Двоеточие. -- Миллион к одному. -- согласился Валет. -- Верно. -- сказал Морковка. -- Миллион к одному. Вновь наступила тишина, но более торжественная. Члены отряда хотели бы знать, кто решится первым высказаться. Сержант Двоеточие сделал глубокий вдох. -- Но вполне может получиться. -- сказал он. -- О чем вы говорите? -- сказал Бодряк. -- Нет ничего... Валет настойчиво толкнул его в бок и указал в направлении равнины. Там подымался столб черного дыма. Бодряк пригляделся. Это была серебристая пуля, мчащаяся впереди дыма, разгоняясь над полями капусты и быстро приближающаяся. Показался и большой дракон. Он посылал языки пламени, пытаясь защититься, и старался набрать высоту, размахивая огромными крыльями. Теперь было видно и пламя Эррола, такое горячее, что оно было голубого цвета. Равнина мелькала под ним с невероятной скоростью, а он все ускорялся и ускорялся. Впереди него король выпустил когти. Он зловеще ухмылялся. Бодряк подумал, что Эррол собирается напасть. Боги помогите всем нам, пусть это будет огненный шар. Что-то странное происходило на полях. Чуть позади Эррола земля вздыбилась, как после плуга, кидая капустные стебли в воздух. Живая изгородь извергла фонтан опилок... Эррол молча миновал городские стены, понюхал, крылья сложились в маленькие закрылки, его тело превратилось в конус с пламенем, вылетающим из одного конца. Его противник выплюнул язык пламени. Бодряк заметил, что Эррол едва заметным взмахом коротеньких крылышек легко отлетел в сторону от удара. А затем он умчался, набирая скорость в сторону моря, сохраняя ту же волшебную тишину. -- Он промахнулся... -- начал Валет. Небеса взорвались. Длящийся вечность громовой удар раскроил тишину, срывая черепицу с крыш, повалив дымоходы. Высоко в небе, паривший король задрожал и закрутился, как спичка, в звуковой волне. Бодряк, прижав руки к ушам, видел, как пламя дракона беспорядочно полыхало, образовав огненную спираль, когда его крутило и швыряло из стороны в сторону. Поток волшебной энергии с треском и шипением растекся по его крыльям. Дракон скрежетал как потревоженный наутофон. Затем, обалдело встряхнув головой, он начал плавно скользить, описывая широкий круг. Бодряк застонал. Дракон выжил, как по волшебству сложенная кирпичная кладка из рассыпавшихся кирпичей. Что нужно сделать, чтобы его победить? С ним невозможно сражаться, подумал он. Его нельзя сжечь, его нельзя разбить. Нет ничего, что можно было бы с ним сотворить. Дракон приземлился. Это была не столь совершенная посадка. Ибо совершенная посадка не снесла бы на своем пути ряд стоявших домиков. Он садился медленно, казалось, что это будет продолжаться вечность и протянется на всю изрядную длину города. Бесцельно хлопая крыльями, крутя шеей и беспорядочно извергая пламя, дракон продирался сквозь дебри из бревен и соломы. Многочисленные языки пламени заполыхали, следуя и разрушая все на пути. Наконец он решил передохнуть в конце образовавшейся борозды, едва заметный под обломками зданий. Наступившая тишина прерывалась отдельными выкриками кого-то, пытавшегося образовать цепочку с ведрами от реки, чтобы потушить пожар. Затем люди начали двигаться. С воздуха Анк-Морпорк должен был выглядеть как потревоженный муравейник, с потоками темных фигур, плывущих по направлению к месту крушения дракона. Большинство из них пришли с оружием. У многих были копья. У некоторых были мечи. Но у всех в голове была одна цель. -- Знаете что? -- громко сказал Бодряк. -- Это будет дракон, впервые в мире убитый демократическим путем. По удару на человека. -- Вы должны их остановить. Нельзя позволять им убить его! -- сказала леди Рэмкин. Бодряк моргнул. -- Простите? -- сказал он. -- Он ранен! -- Леди, как я понимаю, это было только намерение? Так или иначе, он оглушен. -- сказал Бодряк. -- Полагаю, что вы не позволите им убить его. --настойчиво повторила леди Рэмкин. -- Бедняжка! -- Что вы собираетесь делать? -- настаивал Бодряк, его хорошее настроение улетучилось. -- Дать ему изрядную дозу дегтя и удобную корзинку перед печкой? -- Это бойня! -- По мне, вполне подходяще! -- Но это дракон! Он просто делал то, что делают все драконы! Он никогда бы здесь не появился, если бы люди оставили его в покое! Бодряк задумался: дракон чуть ее не съел, а она попрежнему может так думать. Он заколебался. Возможно, это давало право на подобное мнение... Сержант Двоеточие несмело, бочком подошел к ним, с побелевшим лицом, и переминаясь с ноги на ногу. -- Вам лучше поспешить, капитан. -- сказал он. -- Иначе разыграется кровавое убийство! Бодряк махнул ему рукой. -- Как только приду в себя. -- пробормотал он, избегая взгляда Сибил Рэмкин. -- сразу же туда отправлюсь. -- Не из-за этого. -- сказал Двоеточие. -- Это все Морковка. Он арестовал дракона. Бодряк замер. -- Что это значит, арестовал? -- сказал он. -- Вы что ничего не понимаете, когда говорите мне подобные вещи, или как? -- Может быть, сэр. -- неопределенно сказал Двоеточие. -- Может быть. Он взлетел как ужаленный на кучу камней, схватил дракона за крыло и сказал: 'Вы арестованы, дружище', сэр. Никак не могу поверить, сэр. Сэр, дело в том... -- Да? Сержант подпрыгнул, переминаясь с ноги на ногу. -- Знаете, вы говорили, что к заключенным не должны приставать, сэр... Это была тяжелая и большая бялясина с крыши, и она как коса медленно летела в воздухе, но когда она ударила по людям, то те как подкошенные остались лежать. -- Послушайте. -- сказал Морковка, подтащив ее и сдвигая назад шлем. -- Я не хочу еще раз повторять приказы, ясно? Бодряк прокладывал путь сквозь замершую толпу, глядя на неуклюжую фигуру, торчавшую на вершине холма из обломков и дракона. Морковка медленно повернулся держа бревно как древко. Его пристальный взгляд был подобен свету маяка. Куда он падал, там люди опускали оружие и ощущали себя неуютно и глупо. -- Я должен предупредить вас. -- сказал Морковка. -- что мешать офицеру во время исполнения им обязанностей является серьезным преступлением. Камень ударился о шлем, отлетев с грохотом в сторону. Раздался шквал насмешек и оскорблений. -- Дайте нам с ним расправиться! -- Верно! -- Не хотим, чтобы нам приказывали стражники! -- Да? Верно! Бодряк потянул к себе сержанта. -- Идите и отыщите веревку. Как можно больше и как можно толще. Полагаю, что мы сможем... связать ему крылья вместе, может быть, и заткнуть ему пасть, чтобы он не мог извергать пламя. Двоеточие в недоумении вытаращился на него. -- Вы серьезно, сэр? Мы на самом деле собираемся его арестовать? -- Исполняйте! Он был арестован, подумал он, проталкиваясь вперед. Лично я предпочел бы утопить его в море, но он был арестован и сейчас мы вынуждены что-то с ним делать или отпустить на свободу. Он ощутил, что его собственные чувства, испытываемые по отношению к этой чертовой твари, испаряются при виде окружающей толпы. Что можно с ним сделать? Предать его справедливому суду, подумал он, а затем исполнить приговор. Но не убивать его. Так поступают герои в глуши. Не стоит думать, что такое возможно в городе. Или скорее, вы могли бы так подумать, но только если вы собирались так поступить, то могли сжечь дотла весь город и начать вновь. Вы должны были это проделать... с помощью книги. Вот так. Мы перепробовали все возможное. А сейчас мы можем попробовать и совершить это с помощью книги. Так или иначе, мысленно добавил он, там наверху дворцовая стража. Мы должны держаться вместе. Никто другой не будет заниматься этим вместе с нами. Рослый малый занес руку, держа в ней половинку кирпича. -- Швырнешь кирпич и ты мертвец. -- сказал Бодряк, а затем присел и протолкался сквозь пресс окружавших людей, а неудачливый метальщик в изумлении оглянулся вокруг. Морковка приподнял свою клюшку угрожающим жестом, пока Бодряк взбирался на груду обломков. -- А-а, привет, капитан Бодряк. -- сказал он, опуская ее. -- Я должен доложить, что арестовал этого... -- Да, имею счастье видеть. -- сказал Бодряк. -- У вас есть какие-нибудь предложения, что делать дальше? -- Да, сэр. Я должен зачитать ему его права, сэр. -- сказал Морковка. -- Я имею в виду помимо этого. -- Не имею представления. Бодряк посмотрел на останки дракона, все еще заметные под кучей обломков. Как можно убить такое создание? Нужно посвятить этому целый день. Камень с грохотом ударился в его нагрудник. -- Кто это сделал? Голос хлестнул как бич. Толпа стихла. Сибил Рэмкин вскарабкалась на груду обломков, с горящими глазами, поглядев разъяренно на толпу. -- Я сказала. -- сказала она. -- кто это сделал? Если тот, кто это сделал, не признается, то я по-настоящему рассержусь! Позор вам всем! Она была вся во внимании. Люди, державшие в руках камни и разные предметы, тихо опустили их на землю. Ветерок развевал обрывки ее ночной рубашки, пока леди Рэмкин произносила новую длинную речь. -- Перед вами доблестный капитан Бодряк... -- О, боги. -- тихо сказал Бодряк, надвинув шлем на глаза. -- ... и его бесстрашные солдаты, которые взяли за труд прийти сюда сегодня, чтобы спасти ваши... Бодряк схватил Морковку за руку и пробрался вместе с ним на дальний конец груды. -- С вами все в порядке, капитан? -- сказал младший констебль. -- Вы весь покраснели. -- Не начинайте. -- оборвал его Бодряк. -- И так чертовски плохо получить косые взгляды от Валета и сержанта. К его удивлению Морковка по-дружески похлопал по плечу. -- Я знаю, каково это. -- с симпатией сказал он. -- У меня была дома девушка, ее зовут Мята, а ее отца... -- Послушай, в последний раз, между нами абсолютно ничего... -- начал Бодряк. Позади раздался грохот. Небольшая лавина из штукатурки и соломы скатилась вниз. Развалины зашевелились и открылся глаз. Большой черный зрачок, плавающий в налитом кровью глазу, пытался сфокусироваться на них. -- Мы должно быть сошли с ума. -- сказал Бодряк. -- Нет, сэр. -- сказал Морковка. -- Существует масса прецедентов. В 1135 году была арестована курица за кудахтанье в Четверг Душевного Торта. А во время режима Психоневротического лорда Ящик-с-Ерундой колония летучих мышей была подвергнута наказанию за неоднократные нарушения комендантского часа. Это было в 1401. Думаю, что в августе. Великие дни для закона, таковы они были. -- мечтательно сказал Морковка. -- В 1321, как известно, маленькое облачко было отдано под суд за то, что закрыло солнце во время кульминационного пункта церемонии инвеституры исступленного князя Харгата. -- Надеюсь, что Двоеточие поторопится. -- Бодряк замер. Он должен узнать. -- Как? -- сказал он. -- Что можно сделать с облаком? -- Князь постановил, что оно будет побито камнями до смерти. -- сказал Морковка. -- По-видимому тридцать один человек был убит. -- Он вытащил свою записную книжку