ать на его ногах сапоги. -- Поторопись, К!сдра. Нельзя задерживать героя, спешащего на встречу с судьбой, -- сказал Льо!рт. -- Послушайте, я вижу, моим друзьям здесь очень хорошо, так что, если не возражаете, ну, высадите меня где-нибудь и... -- Очень скоро ты встретишься со своими друзьями, -- беспечно перебил повелитель драконов. -- Если, конечно, ты веруешь в какого-нибудь из богов. Тот, кто попадает в Червберг, уже никогда не покидает его. Кроме как в переносном смысле. Покажи ему, как передвигаться по кольцам, К!сдра. -- Видишь, во что ты меня впутал?! -- прошипел Ринсвинд. Кринг завибрировал у него в руке. -- Не забывай, я -- магический меч, -- прогудел он. -- Да уж, это трудно забыть. -- Поднимайся по лестнице и хватайся за кольцо,-- проинструктировал Всадник. -- Затем задирай ноги вверх и цепляйся крючьями за кольца. Он помог протестующему волшебнику взобраться по ступенькам, и Ринсвинд повис вверх ногами с заправленным в штаны балахоном и болтающимся в одной руке мечом. Под таким углом драконьи хозяева выглядели вполне сносно, однако сами драконы, сидящие на своих кольцах, возвышались над происходящим, словно исполинские химеры. В их глазах сверкал плотоядный интерес. -- Пожалуйста, внимание, -- поднял руку Льо!рт. Один из Всадников подал ему длинный предмет, завернутый в алый шелк. -- Будем драться до смерти, -- объявил повелитель драконов. -- Твоей. -- Значит, если я одержу победу, то получу свободу? -- без особой надежды поинтересовался Ринсвинд. Льо!рт указал кивком головы на собравшихся Всадников. -- Не будь наивным. Ринсвинд глубоко вздохнул. -- Послушай, должен тебя предупредить, -- заявил он почти не трясущимся голосом, -- это магический клинок. Льо!рт отбросил в темноту алый шелковый покров и взмахнул угольно-черным мечом. На его лезвии сверкнули руны. -- Какое совпадение, -- улыбнулся он и сделал выпад. Ринсвинд окаменел от страха, но его рука сама собой вылетела вперед вслед за рванувшимся в атаку Крингом. Клинок ударился о клинок, породив внезапную вспышку октаринового света. Льо!рт откинулся назад; глаза его сузились. Кринг проскочил над его мечом, и, хотя тот дернулся вверх, парировав удар, атака завершилась тонкой красной чертой поперек торса повелителя драконов. Льо!рт зарычал и бросился на волшебника, с лязгом скользя от кольца к кольцу. Мечи снова встретились, вызвав еще один мощнейший разряд магии, но в то же самое время Льо!рт свободной рукой что было сил врезал Ринсвинду по голове. Волшебник ошеломленно дернулся; одна его нога вылетела из кольца и отчаянно заболталась в воздухе. Ринсвинд отчасти догадывался, кто самый худший волшебник на Диске. Однако, хотя ему было известно всего одно заклинание, он все-таки оставался волшебником, а по неумолимым законам магии это означало, что после его кончины за ним явится сам Смерть (вместо того чтобы послать одного из своих многочисленных слуг, как оно обычно бывает). Вот так и вышло, что в тот момент, когда ухмыляющийся Льо!рт качнулся назад и начал описывать мечом ленивую дугу, время вдруг превратилось в патоку. Для Ринсвинда мир неожиданно озарился мерцающим октариновым светом, которому фотоны, сталкивающиеся с магической аурой, придавали фиолетовый оттенок. Окутанный сиянием повелитель драконов превратился в статую, окрашенную в мертвенные цвета, а его меч пронзал пространство медленно, как улитка. Рядом с Льо!ртом возникла еще одна фигура, видимая только тем, чьему взоры открыты четыре дополнительные измерения магии. Фигура была высокой, темной и худой. На фоне внезапно наступившей ночи, заполненной морозными звездами, она сжимала обеими руками занесенную косу, острота которой вошла в поговорку... Ринсвинд нырнул. Клинок просвистел в воздухе прямо над его головой и, не замедляя движения, вонзился в каменный потолок пещеры. Смерть холодным замогильным голосом выругался. Все исчезло. Та штука, которую принимали на Плоском мире за реальность, вновь утвердилась в своих правах. У Льо!рта перехватило дыхание при виде неожиданной прыткости, с которой волшебник увернулся от смертельного удара. Ринсвинд с тем безрассудством, которое присуще только по-настоящему перепуганным людям, развернулся, как змея, метнулся через разделяющее их пространство и, ухватившись обеими руками за правую руку противника, начал ее выворачивать. Именно в этот момент единственное кольцо, на котором держался волшебник, с тихим, мерзким металлическим звуком выскочило из камня. Ринсвинд ухнул вниз и неистово закачался -- внизу его с нетерпением ожидала возможность переломать себе все кости. В результате волшебник с такой силой впился ногтями в руку повелителя драконов, что тот вскрикнул. А вскрикнув, взглянул себе под ноги. Из-под крюков, на которых держались его кольца, посыпались крошечные осколки камня. -- Отпусти, черт бы тебя побрал! -- завопил он. -- Или мы оба погибнем! Ринсвинд ничего не ответил. Он упорно отказывался разжимать пальцы. В голову настырно лезли образы судьбы, которая ждала его на торчащих внизу скалах. -- Пристрелите его! -- прорычал Льо!рт. Уголком глаза Ринсвинд заметил несколько нацеленных на него арбалетов. Льо!рт воспользовался моментом и, замахнувшись свободной рукой, влепил унизанным перстнями кулаком прямо по пальцам волшебника. Руки Ринсвинда разжались. Двацветок ухватился за прутья решетки и подтянулся. -- Видишь что-нибудь? -- спросил Хрун где-то под ногами. -- Только облака. Хрун опустил его наземь и уселся на край одной из деревянных кроватей, которые составляли единственную меблировку камеры. -- Вот зараза, -- буркнул он. -- Не отчаивайся, -- подбодрил его Двацветок. -- Я не отчаиваюсь. -- Полагаю, все это какое-то недоразумение. Думаю, скоро нас отпустят. Эти люди кажутся мне очень цивилизованными и культурными. Хрун уставился на него из-под кустистых бровей и собрался было что-то сказать, но потом вроде как передумал. Вместо этого он вздохнул. -- Зато по возвращении мы сможем всем рассказать, что видели драконов! -- продолжал Двацветок. -- Как насчет этого, а? -- Драконов не существует, -- твердо сказал Хрун. -- Кодис из Химерии двести лет назад убил последнего. Не знаю, что мы видим, но это не драконы. -- Но нас несли по воздуху! В пещере, куда мы прилетели, их, наверное, несколько сотен... -- Скорее всего, это была просто магия, -- отрезал Хрун, давая понять, что разговор закончен. -- Ну, выглядели они в точности как драконы, -- с вызывающим видом заявил Двацветок. -- Я всегда мечтал увидеть драконов, с тех самых пор как был мальчишкой. Драконы, летающие по небу, изрыгающие пламя... -- Они просто ползали по болотам, и все такое прочее. Единственное, что они изрыгали, была вонь, -- сказал Хрун, укладываясь в койку. -- И были они не очень большими. Обычно они собирали хворост. -- А я слышал, что драконы собирают сокровища, -- возразил Двацветок. -- И хворост. Слушай, -- оживляясь, добавил Хрун, -- а ты заметил, по каким комнатам нас вели? Мне они показались довольно-таки впечатляющими. Кучи всякого добра, да и некоторые из гобеленов стоят целое состояние. Он задумчиво поскреб подбородок, произведя такой звук, какой производит дикобраз, продирающийся через можжевельник. -- А что будет дальше? -- спросил Двацветок. Хрун поковырял пальцем в ухе и рассеянно осмотрел его. -- О, -- сказал он, -- думаю, через минуту дверь распахнется настежь и меня вытащат отсюда на какую-нибудь храмовую арену, где я, скорее всего, буду сражаться с парой гигантских пауков и огромным рабом из джунглей Клатча. Потом я спасу с алтаря принцессу, после чего прикончу нескольких стражников или кого-то еще в том же роде, а затем девчонка покажет мне тайный проход, ведущий прочь из этого храма, мы освободим парочку лошадей и смоемся вместе с сокровищами. Хрун заложил руки за голову и, фальшиво насвистывая, уставился в потолок. -- Неужели так все и произойдет? -- спросил Двацветок. -- Рутина. Двацветок уселся на свою койку и попытался думать. Это оказалось не так-то легко, потому что мысли его кишели драконами. Драконы! С тех самых пор, как ему исполнилось два года, он не уставал пленяться этими огнедышащими животными. Особенно хороши были их изображения в "Октариновой книге сказок". Потом сестра сказала ему, что на самом деле драконов не существует, и он по сей день помнил свое горькое разочарование. Если в мире нет этих великолепных существ, решил тогда Двацветок, то мир и вполовину не такой, каким ему следует быть. А затем его отдали в ученики к главному счетоводу Девятьстеблей, который в своей серости и ничтожности был полной противоположностью драконам. Потом у Двацветка уже не осталось времени на мечты. Однако с этими драконами и в самом деле было что-то не так. Слишком маленькими и прилизанными они выглядели по сравнению с теми чудовищами, которые представали перед его мысленным взором. Драконы должны быть огромными, зелеными, когтистыми, экзотическими, извергающими пламя -- огромными и зелеными с длинными острыми... Краем глаза он заметил какое-то подозрительное шевеление в самом дальнем и темном углу подземелья. Когда Двацветок повернул голову, шуршание резко затихло, хотя ему показалось, что он слышит слабый-преслабый звук, какой издают скребущие по камню когти. -- Хрун? -- позвал он. С соседней койки донесся храп. Двацветок прошлепал в угол и начал осторожно ощупывать камни на случай, если там вдруг окажется потайной ход. Но тут дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Полдюжины стражников ворвались в камеру, рассыпались по ней и замерли, упав на одно колено. Их оружие было направлено исключительно на Хруна. Вспоминая об этом позже, Двацветок чувствовал себя обиженным до глубины души. Хрун всхрапнул. В камеру шагнула женщина. Очень немногие женщины умеют шагать убедительно, но у нее это получилось. Она быстро взглянула на Двацветка, уделив ему внимания не больше, чем какому-нибудь стулу, и свирепо уставилась на спящего варвара. На ней была надета такая же кожаная сбруя, что и на Всадниках, правда, в ее случае это был куда более урезанный вариант. Эта "одежда" и великолепная грива струящихся по спине каштаново-рыжих волос были ее единственной уступкой тому, что на Диске выдавалось за приличие. На лице девушки царила задумчивость. Хрун издал булькающий звук, перевернулся на другой бок и захрапел еще громче. Осторожно, словно это был редкой хрупкости инструмент, девушка вытащила из-за пояса тонкий черный кинжал и нанесла резкий удар. Прежде чем кинжал успел описать половину дуги, правая рука Хруна вылетела вперед -- настолько быстро, словно преодолела расстояние между двумя точками, миновав разделяющий их воздух, -- и с глухим шлепком сомкнулась на запястье прекрасной незнакомки. Другая рука варвара лихорадочно искала меч, которого не было... Хрун проснулся. -- Гмх? -- проговорил он, глядя на незнакомку и озадаченно хмуря брови. Потом он заметил лучников. -- Пусти, -- спокойно приказала девушка. Голос ее был негромким и сверкал острыми алмазными гранями. Хрун медленно разжал пальцы. Она шагнула назад, потирая руку и глядя на варвара примерно так же, как кошка смотрит на мышиную норку. -- Итак, -- сказала она наконец. -- Первое испытание ты прошел. Как тебя зовут, варвар? -- Кого это ты называешь варваром? -- прорычал Хрун. -- Именно это я и хочу узнать. Хрун медленно сосчитал лучников и что-то быстро прикинул в уме. Плечи его обмякли. -- Я Хрун из Химерии. А ты? -- Льесса Повелительница Драконов. -- Ты здесь за главного? -- Это нам еще предстоит выяснить. Ты похож на наемника, Хрун из Химерии. Ты мог бы мне пригодиться -- в случае, если пройдешь все испытания. Их три. С первым ты справился. -- И какими будут остальные... -- Хрун помолчал, беззвучно шевеля губами, а затем рискнул: -- два? -- Опасными. -- А награда? -- Большой. -- Извините... -- вмешался Двацветок. -- Но если я не пройду? -- не обращая на него внимания, спросил Хрун. Воздух между героем и Льессой, взгляды которых пытались нащупать у противника уязвимое место, потрескивал от крошечных разрядов сталкивающихся аур. -- Если бы ты не прошел первое испытание, то был бы уже мертв. Можешь считать это типичным штрафом. -- Хм, послушайте... -- начал Двацветок. Льесса бросила на него короткий взгляд и, похоже, в первый раз заметила Двацветка. -- Уберите это, -- приказала она и повернулась назад к Хруну. Двое из стражников вскинули луки на плечо, ухватили Двацветка под локотки, приподняли над землей и бодро потрусили за дверь. -- Эй, -- сказал Двацветок, пока его торопливо волокли по коридору, -- где, -- стражники остановились перед другой дверью, -- мой, -- стражники рывком отворили дверь, -- Сундук? Он приземлился на куче того, что некогда могло быть соломой. Дверь с грохотом захлопнулась, и разлетевшееся во все стороны эхо пунктиром прочертил звук загоняемых в гнезда засовов. Хрун, оставшийся в другой камере, даже глазом не моргнул. -- О'кей, -- сказал он. -- Каким будет второе испытание? -- Ты должен убить двух моих братьев. Хрун обдумал это предложение. -- Обоих сразу или можно по очереди? -- Последовательно или параллельно, -- заверила она. -- Чего? -- Просто убей их, -- резко сказала Льесса. -- Что, хорошие воины? -- Прославленные. -- И в награду за все это?.. -- Ты женишься на мне и станешь правителем Червберга. Наступила долгая тишина. Брови Хруна шевелились, помогая непривычным расчетам. -- Я получу тебя и эту гору? -- спросил он наконец. -- Да. -- Она взглянула ему прямо в глаза, и губы ее дернулись. -- Уверяю тебя, награда того стоит. Хрун уронил взгляд на перстни, унизывающие ее руку. Камни, очень большие, были невероятно редкими молочно-голубыми бриллиантами из глиняных бассейнов Мифоса. Когда ему удалось оторвать от них глаза, он увидел, что Льесса смотрит на него, кипя от ярости. -- А ты, оказывается, расчетливый. -- Ее голос скрежетал, как пила. -- И это Хрун-Варвар, который без страха шагнет в пасть Смерти? Хрун пожал плечами. -- Конечно, -- отозвался он. -- В пасть к Смерти только и стоит соваться, чтобы спереть Его золотые зубы. Он сделал одной рукой широкий жест, а на конце этой руки оказалась деревянная лавка. Лавка врезалась в лучников, и Хрун радостно кинулся за ней, укладывая ударом еще одного стражника и выхватывая оружие у другого. Минутой позже все было кончено. Льесса не шелохнулась. -- Ну и? -- поинтересовалась она. -- Ну и что? -- спросил Хрун с места побоища. -- Ты теперь меня убьешь? -- Что? О, нет. Нет, это всего-навсего, ну, вроде как привычка. Ради поддержания формы. Так где там эти братья? -- ухмыльнулся он. Двацветок сидел на соломе, уставившись в темноту. Он спрашивал себя, сколько он здесь уже торчит. По меньшей мере несколько часов. А может, дней. Ему подумалось, что, возможно, и лет, -- просто он забыл об этом. Нет, такие мысли никуда не годятся. Он попытался думать о чем-нибудь другом -- о траве, деревьях, свежем воздухе, драконах. О драконах... В темноте послышалось тихое-тихое царапание. Двацветок почувствовал, как на лбу выступил пот. В камере, кроме него, был кто-то еще. Некто, издающий тихое царапанье. Кромешная тьма придавала незваному гостю размеры огромного чудовища. Двацветок почувствовал движение воздуха. Когда он поднял руку, то ощутил, что воздух стал маслянистым на ощупь. Темнота слабо заискрилась, что означало присутствие локализованного магического поля. Двацветок поймал себя на том, что он страшно соскучился по свету. Мимо его головы пролетел сгусток огня и врезался в дальнюю стену. Камни мгновенно раскалились, как в топке, и Двацветок, подняв глаза, увидел занимающего большую половину камеры дракона. "Слушаю и повинуюсь, господин", -- произнес чей-то голос в голове туриста. При свете потрескивающего, брызжущего искрами камня Двацветок взглянул на свое отражение в паре огромных зеленых глаз. Дракон, которому эти глазищи принадлежали, был таким же многоцветным, рогатым, шипастым и ловким, как тот, чей образ сохранился в памяти маленького туриста. Это был настоящий дракон. Его широкие сложенные крылья скребли по обеим стенкам камеры. Дракон лежал, нежно обхватив Двацветка когтями. -- Повинуешься? -- переспросил турист вибрирующим от ужаса и восторга голосом. "Именно, мой господин". Сияние померкло. Двацветок ткнул дрожащим пальцем в ту сторону, где, как ему помнилось, находилась дверь, и скомандовал: -- Открой! Дракон поднял огромную голову. Снова наружу вылетел огненный шар, но на этот раз его цвет, подчиняясь сокращению мышц на шее рептилии, постепенно поблек, превратившись из оранжевого в желтый, из желтого в белый и, наконец, в еле заметный голубой. Поток пламени сменился тонкой струйкой, но там, где струйка касалась стены, плавящийся камень, шипя и потрескивая, стекал вниз. Когда огонь достиг двери, металл разлетелся ливнем горячих капель. На стенах выгибались и судорожно дергались черные тени. В течение одного режущего глаз мгновения металл кипел, после чего дверь, развалившись пополам, вылетела наружу. Пламя угасло так же внезапно, как и появилось. Двацветок осторожно переступил через остывающую дверь и выглянул в коридор. Пусто. Дракон последовал за ним. Тяжелая дверная рама причинила ему незначительные неудобства, с которыми он справился одним мощным рывком плеч, выворотив косяк и отбросив его в сторону. Вывалившись в тесное пространство коридора, зверюга попыталась расправить крылья. Чешуйчатая шкура заколыхалась и заходила волнами. Дракон выжидающе посмотрел на туриста. -- Откуда ты здесь взялся? -- поинтересовался Двацветок. "Ты призвал меня, хозяин". -- Что-то не припоминаю. "В уме. Ты позвал меня мысленно", -- терпеливо подумал дракон. -- Ты хочешь сказать, что я просто подумал о тебе и ты очутился здесь? "Да". -- Это была магия? "Да". -- Но я думал о драконах всю свою сознательную жизнь! "Наверное, здесь граница между реальностью и мыслью немного размылась. Мне известно только то, что прежде меня не было, а потом ты меня придумал, и я появился. Поэтому ты можешь мной повелевать". -- Милостивые боги! Полдюжины стражников выбрали именно этот момент, чтобы показаться из-за поворота коридора. Они застыли, раззявив рты. Потом один из них более или менее опомнился, поднял арбалет и выстрелил. Грудь дракона всколыхнулась. Летящая стрела рассыпалась в воздухе на пылающие щепки. Стражники поспешили ретироваться. Долей секунды позже по плитам, на которых они только что стояли, прокатилась струя пламени. Двацветок восхищенно поднял глаза. -- А летать ты тоже умеешь? -- осведомился он. "Разумеется". Двацветок посмотрел в конец коридора и решил не преследовать стражников. Кроме того, поскольку он и так заблудился внутри этой горы, идти можно в любую сторону. Двацветок протиснулся мимо дракона и торопливо зашагал куда глаза глядят. Огромное животное, с трудом развернувшись, последовало за ним. Они брели по сменяющим друг друга, перекрещивающимся, как в лабиринте, коридорам. Один раз Двацветку показалось, что далеко позади раздались какие-то крики, но вскоре шум затих. Иногда мимо него проплывали неясно вырисовывающиеся темные арки полуразрушенных дверных проемов. Откуда-то просачивался тусклый свет, проникающий через разнообразные отверстия, то тут, то там отражающийся от огромных зеркал, вмурованных в стены на поворотах. "Самое странное, -- думал Двацветок, неторопливо спускаясь по широкому лестничному пролету и взбивая ногами клубящиеся облака серебристых пылинок, -- что здесь туннели намного шире. И лучше постройки". В стенных нишах стояли статуи, а кое-где попадались интересные, хотя и поблекшие, гобелены. По большей части на них изображались драконы -- исчисляющиеся сотнями драконы, в полете или повисшие на посадочных кольцах, драконы, на спинах у которых сидели люди, охотящиеся на оленей или, иногда, на других людей. Двацветок осторожно притронулся к одному гобелену. В горячем сухом воздухе ткань немедленно рассыпалась в пыль, оставив болтаться редкую сеточку из тонкой золотой проволоки. -- Интересно, почему все это бросили? -- задумчиво пробормотал Двацветок. "Не знаю", -- отозвался у него в голове вежливый голос. Турист повернулся и взглянул на маячащую над ним чешуйчатую морду. -- Как тебя зовут, дракон? -- спросил он. "Не знаю". -- Тогда я буду звать тебя Девятьстеблей. "Девятьстеблей так Девятьстеблей". Они пробрались сквозь заполонившую все вокруг пыль и очутились в анфиладе огромных, украшенных темными колоннами залов, которые были вырублены прямо в скале. Залы представляли собой настоящее произведение искусства: стены от пола до потолка являли нагромождение бесконечных статуй, химер, барельефов и резных колонн. Когда дракон, исполняя просьбу Двацветка, услужливо подавал освещение, по залам принимались скакать жуткие переменчивые тени. Человек и дракон пересекали длинные галереи и просторные, вырубленные в камне амфитеатры, сплошь покрытые толстым слоем мягкой пыли и лишенные всяких признаков жизни. В эти мертвые пещеры веками никто не заходил. Вдруг Двацветок заметил протоптанную дорожку, уводящую в очередное темное устье туннеля. Кто-то регулярно посещал это место, причем последний раз появлялся здесь совсем недавно. Чьи-то ноги оставили узкую глубокую борозду в сером покрове пыли. Двацветок двинулся по дорожке. Она провела его по новым сводчатым залам и извивающимся коридорам, в которых без труда умещался дракон (и, похоже, драконы по ним некогда ходили; по пути попалась комната, заполненная подгнившей сбруей драконьего размера, а в другом зальчике хранились пластинчатые и кольчужные доспехи, которые могли бы налезть на слона). Закончилась дорожка позеленевшей от старости бронзовой дверью. Две высокие створки уходили вверх и терялись во мраке. Перед Двацветком, на высоте груди, торчала небольшая латунная дверная ручка, выполненная в форме дракона. Как только он прикоснулся к ней, створки немедленно, с обескураживающей бесшумностью распахнулись. В волосах Двацветка тут же затрещали искры. Мимо пронесся внезапный порыв горячего сухого ветра, который не потревожил пыль, как поступил бы обычный ветер, но на мгновение взбил ее в неприятные, наполовину живые формы. В ушах туриста раздался пронзительный щебет Тварей, запертых в далеких Подземных Измерениях, вне хрупкой решетки пространства и времени. Тени появлялись там, где их нечему было отбрасывать. Воздух гудел точно улей. Короче, вокруг Двацветка бушевал мощный ураган магии. Открывшееся за дверью помещение было освещено бледным зеленоватым сиянием. По стенам, каждый на своей мраморной полке, были рядами расставлены гробы. В центре, на возвышении, стояло каменное кресло, в котором размещалась обмякшая фигура. -- Заходи, молодой человек, -- произнес дребезжащим старческим голосом сидящий. Двацветок шагнул вперед. Фигура в кресле, насколько он разглядел в сумрачном свете, принадлежала человеку, но в ее неуклюжей позе было нечто очень жуткое. Двацветок только порадовался тому, что не смог разглядеть фигуру в царящем полумраке. -- Я, знаешь ли, мертв, -- донесся непринужденный голос из того места, которое, как надеялся турист, являлось головой. -- Полагаю, это заметно. -- Гм, -- сказал Двацветок. -- Да. -- Он попятился назад. -- Это очевидно, не так ли? -- согласился голос. -- А ты, вероятно, Двацветок? Или это случится позже? -- Позже? -- переспросил Двацветок. -- Позже чем что? -- Он остановился. -- Понимаешь ли, -- сказал голос, -- одно из преимуществ пребывания в мертвом состоянии заключается в том, что ты высвобождаешься из пут Времени. Поэтому я одновременно вижу то, что случилось, и то, что случится. А еще мне теперь точно известно, что Времени как такового не существует. -- По-моему, это совсем не плохо, -- вставил Двацветок. -- Ты правда так думаешь? Представь себе, что каждое мгновение начинает вдруг казаться и отдаленным воспоминанием, и неприятным сюрпризом. Тогда ты поймешь, что я имею в виду. Во всяком случае, я вроде бы припоминаю, что собирался тебе сказать. Или я уже все сказал? Кстати, очень красивый дракон. Или я опять не вовремя влез? -- Да, дракон ничего. Он просто взял и появился, -- объяснил Двацветок. -- Появился? -- переспросил голос. -- Ты его вызвал! -- Да, ну, в общем, все, что я сделал... -- Ты обладаешь Силой! -- Я всего лишь подумал о нем. -- Сила в этом и состоит! Я уже сказал тебе, что я -- Грейша Первый? Или это потом? Прости, я еще не успел разобраться, что за чем следует. В общем, да -- Сила. Она, знаешь ли, вызывает драконов. -- Кажется, ты мне это уже говорил, -- заметил Двацветок. -- Да? У меня было такое намерение, -- подтвердил покойник. -- Но при чем тут Сила? Я думал о драконах всю свою жизнь, однако они не появлялись. -- Видишь ли, суть дела такова: в том смысле, который вкладываешь в них ты, драконы никогда не существовали. Хотя надо признаться, что я тоже заблуждался на этот счет, пока меня не отравили. Как ты догадываешься, я говорю о настоящих драконах, draconis nobilis. Болотные драконы, draconis vulgaris, -- это низменные существа, не заслуживающие нашего внимания. Настоящие драконы -- настолько изысканные и утонченные создания, что они только в том случае обретут форму, если их породит на свет в высшей степени искусное воображение. Мало того, это воображение должно попасть в место, которое было бы обильно насыщено магией, что помогает ослабить стены между мирами видимого и невидимого. Тогда драконы, так сказать, прорываются через барьеры и отпечатываются на матрице возможностей нашего мира. Когда я был жив, у меня это здорово получалось. Я мог вообразить до пятисот драконов зараз. А вот Льесса, самая способная из моих детей, едва ли может представить пятьдесят довольно невзрачных тварей. Вот вам и прогрессивное образование. На самом деле она не верит в них. Вот почему ее драконы несколько скучноваты, в то время как твой почти так же хорош, как некоторые из порождений моего воображения. Одним словом, отрада для усталых очей, хотя вряд ли сейчас стоит поминать мои глаза. -- Ты все время повторяешь, что ты мертв... -- торопливо перебил Двацветок. -- Ну и что? -- Ну, мертвые, э-э, они обычно не столь разговорчивы. Как правило. -- Я был исключительно могущественным волшебником. Но моя дочь таки отравила меня. Это общепринятый метод престолонаследия в нашей семье. Однако... -- Труп вздохнул. То есть в воздухе, в нескольких футах над телом, раздался вздох. -- Однако вскоре стало очевидным, что ни один из трех моих детей не обладает достаточной силой, чтобы одолеть конкурентов и взять власть над Червбергом. Крайне неудовлетворительное положение. В таком государстве, как наше, должен быть один правитель. В общем, я решил неофициально побыть в живых еще немножко, что, разумеется, невероятно раздражает моих наследников. Но я не позволю похоронить себя, пока на престол не взойдет кто-то один. Послышался омерзительный сипящий звук. Двацветок решил, что этот сип должен означать смешок. -- Стало быть, нас похитил один из них? -- уточнил он. -- Льесса, -- ответил голос мертвого волшебника. -- Моя дочь. Понимаешь, она обладает наибольшим могуществом. Драконы моих сыновей не успевают пролететь и нескольких миль, как начинают таять. -- Таять? Я и в самом деле заметил, что зверь, на котором мы прибыли, просматривался насквозь, -- сказал Двацветок. -- Я еще подумал, что это немножко необычно для дракона. -- Конечно, -- подтвердил Грейша. -- Сила действует только поблизости от Червберга. Обратно-квадратичный закон. По крайней мере, мне кажется, что он тут замешан. Чем дальше драконы отлетают от горы, тем прозрачнее становятся. Иначе моя маленькая Льесса уже правила бы всем миром -- насколько я ее знаю. Но не буду тебя задерживать. Полагаю, ты захочешь спасти своего друга. Двацветок разинул рот. -- Хруна? -- изумился он. -- Нет, не этого. Тощего волшебника. Мой сын Льо!рт пытается разрубить его на куски. Честно признаться, я пришел в искреннее восхищение от того, как ты его спас. То есть спасешь. Маленький турист выпрямился во весь рост. Что было весьма несложно. -- Где мне его найти? -- спросил он, направляясь к двери вроде бы героическим шагом. -- Следуй по протоптанной в пыли дорожке, -- сказал голос. -- Льесса иногда приходит ко мне. Она еще навещает старика-отца, моя дочурка. У нее одной достало силы воли убить меня. Вся в папочку. Кстати, удачи тебе. Но, впрочем, этого я тебе уже желал. Вернее, сейчас пожелаю. Несвязно бормочущий голос затерялся в лабиринте глагольных времен, а Двацветок, за которым легкими прыжками следовал дракон, бросился бежать по пустым туннелям. Однако очень скоро он выдохся и привалился к какой-то колонне. С тех пор как он последний раз ел, прошли долгие века. "А почему бы нам не полететь?" -- спросил у него в голове голос Девятьстеблей. Дракон расправил крылья и сделал пару пробных взмахов, слегка приподнявших его над землей. Двацветок с минуту смотрел на него, а потом, подбежав, вскарабкался дракону на шею. Вскоре они парили в воздухе, легко скользя в нескольких футах над полом и оставляя за собой клубящиеся облака пыли. Дракон, за шею которого отчаянно цеплялся Двацветок, пронесся по анфиладе сменяющих друг друга пещер и взмыл вверх по спиральной лестнице, на которой вполне могла разместиться отступающая армия. Поднявшись, они очутились в обитаемой части горы -- зеркала на каждом повороте были отполированы до блеска и отражали бледный свет. "Я чувствую запах других драконов". Крылья Девятьстеблей слились в одно неясное пятно, и Двацветка дернуло назад -- это дракон круто развернулся, помчавшись, точно помешанная на комарах ласточка, по боковому коридору. Еще один крутой поворот -- и они вылетели из туннеля в просторную пещеру. Далеко внизу торчали скалы, а наверху перекрещивались широкие лучи света, падающие из пробитых в потолке огромных отверстий. Под сводом что-то происходило... Девятьстеблей, молотя крыльями, завис в воздухе, а Двацветок воспользовался моментом, чтобы вглядеться в силуэты висящих драконов и крошечных человекообразных фигурок, которые каким-то образом ходили вниз головой. "Это спальный зал", -- удовлетворенно произнес Девятьстеблей. На глазах у туриста одна из виднеющихся далеко вверху фигурок отделилась от потолка и начала расти... Ринсвинд смотрел на бледное лицо Льо!рта, которое быстро проваливалось вниз. "Вот чудно, -- пробормотала крошечная часть его мозга, -- почему это я вдруг поднимаюсь?" Потом он закувыркался в воздухе, и действительность вступила в свои права. Он падал на далекие, покрытые пятнами помета скалы. От этой мысли его мозг судорожно сжался. Как всегда в минуты кризиса, из глубин сознания резво вынырнули слова заклинания. "А почему тебе нас не произнести? -- подзуживали они. -- Что тебе терять?" Ринсвинд взмахнул рукой в нарастающем встречном потоке воздуха. -- Ашонай, -- выкрикнул он. Слово воплотилось в холодное голубое пламя, которое заструилось в полете. Он взмахнул другой рукой. Отдавшись на волю ужасу и магии, Ринсвинд возвестил: -- Эбирис. Звук голоса застыл мерцающе-оранжевым словом, которое повисло рядом с собратом. -- Уршоринг. Кванти. Пифан. Н'гурад. Ферингомали. Окруженный полыханием, волшебник поднял руки и приготовился произнести восьмое, последнее слово, которое должно было явиться в сверкающем октарине и скрепить заклинание. Неизбежные скалы были забыты. -- ... -- начал он. Последовавший удар был таким сильным, что у волшебника перехватило дыхание. Заклинание рассыпалось и потухло. Пара рук обхватила пояс Ринсвинда, и мир дернулся вбок -- это дракон вышел из затяжного пике, чуть-чуть не задев когтями самую высокую скалу на зловонном дне Червберга. Двацветок торжествующе расхохотался. -- Поймал! Дракон, заложив изящную дугу, лениво взмахнул крыльями и вылетел из пещеры в утренний воздух. На просторном зеленом лугу, раскинувшемся на плодородном плато, которое служило вершиной стоящего в невозможном равновесии Червберга, драконы и их Всадники образовали большой круг. За его пределами толпились слуги, рабы и прочие людишки, кое-как сводящие концы с концами здесь, на крыше мира. Все как один уставились на людей, сошедшихся в центре травянистой арены. Там стояли несколько Всадников высшего ранга, а также Льо!рт и его брат Льартес. Первый все еще растирал ноги и слегка морщился от боли. Льесса в сопровождении Хруна и своих верных приверженцев держалась в сторонке. Посередине между обеими фракциями стоял наследственный Хранитель Традиций Червберга. -- Как вам всем известно, -- неуверенно заговорил он, -- не-совсем-покойный правитель Червберга, Грейша Первый, поставил одно обязательное условие касательно кандидатуры наследника престола. Трон должен отойти тому -- или той, -- кто решится вызвать своих братьев или брата и сестру на смертный бой и победит их в честном поединке. -- Да знают, знают все. Давай дальше, -- произнес из воздуха рядом с ним высокий раздраженный голос. Хранитель сглотнул. Ему так и не удалось свыкнуться с тем, что бывший хозяин оказался не в состоянии скончаться подобающим образом. "Все-таки мертв этот старый хрыч или нет?" -- не раз гадал он про себя. -- Не вполне ясно, -- голос Хранителя дрожал, -- разрешается ли передавать вызов представителю... -- Разрешается, разрешается, -- оборвал его бестелесный голос Грейши. -- Это свидетельствует о сообразительности. Не растягивай церемонию на весь день. -- Я вызываю вас, -- объявил Хрун, свирепо взирая на братьев. -- Обоих сразу. Льо!рт и Льартес обменялись взглядами. -- Ты будешь сражаться с двоими одновременно? -- уточнил Льартес, высокий жилистый парень с длинными черными волосами. -- Ага. -- Соотношение сил довольно неравное... -- Ага. Меня больше. Льо!рт бросил на него злобный взгляд. -- Ты, самонадеянный варвар... -- Ну, с меня хватит! -- прорычал Хрун. -- Я сейчас... Хранитель Традиций удержал его покрытой синими венами рукой: -- На площадке для поединков драться запрещено. -- Он замолк, обдумывая смысл своих слов, после чего, сдавшись, наобум изрек: -- Во всяком случае, вы поняли, что я имею в виду. -- Как вызванная сторона господа Льо!рт и Льартес имеют право на выбор оружия, -- после очередной паузы добавил он. -- Драконы, -- выпалили братья хором. Льесса фыркнула. -- Драконы могут использоваться в наступательном бою, поэтому они являются оружием, -- твердо заявил Льо!рт. -- Если ты не согласна, мы можем сразиться по этому поводу. -- Ага, -- подтвердил его братец, кивая Хруну. Хранитель почувствовал, что в грудь ему уткнулся призрачный палец. -- Не стой с разинутым ртом, -- скомандовал замогильный голос Грейши. -- Поторапливайся давай. Хрун, тряся головой, отступил. -- О нет, -- сказал он. -- Мне и одного раза хватило. Я скорее сдохну, чем стану драться на этой твари. -- Ну так сдохни, -- откликнулся Хранитель со всей доброжелательностью, на которую был способен. Льо!рт и Льартес уже шагали по траве туда, где их ждали слуги, держащие под уздцы "скакунов". Хрун повернулся к Льессе. Та пожала плечами. -- Неужели мне даже меча не дадут? -- взмолился он. -- Хоть ножичек кинь, а? -- Да, -- ответила она. -- Этого я не ожидала. Внезапно она словно уменьшилась, весь ее гонор куда-то испарился. -- Извини. -- Извинить тебя? -- Да. Прости меня. -- Я так и подумал, что ты попросила извинения. -- И нечего смотреть на меня зверем! Я могу вообразить тебе прекраснейшего верхового дракона... -- Нет! Хранитель Традиций вытер нос платочком, подержал маленький шелковый квадратик в воздухе и уронил наземь. Рокот крыльев заставил Хруна резко обернуться. Дракон Льо!рта уже поднялся в воздух и закладывал круг, направляясь в их сторону. В тот момент, когда он проносился над самой землей, из его пасти выкатился огненный вал, проложивший в траве черную борозду, которая быстро понеслась к Хруну. Хрун в последнюю секунду оттолкнул Льессу в сторону и, нырком уходя из-под удара, почувствовал в руке дикую боль от ожога. Варвар ударился о землю, перекатился и тут же снова вскочил на ноги, неистово озираясь в поисках другого дракона. Тот залетел сбоку, и Хруну пришлось поспешно отпрыгнуть в сторону, чтобы не погибнуть в пламени. Пролетая мимо, дракон взмахнул хвостом и резко хлестнул варвара по лбу. Хрун с усилием выпрямился и встряхнул головой, прогоняя кружащиеся звездочки. Его обожженная спина мучительно ныла. Льо!рт начал второй заход. На сей раз он летел медленнее, принимая в расчет неожиданную прыткость верзилы. Когда земля начала подниматься ему навстречу, он увидел, что Хрун стоит как вкопанный. Грудь варвара бурно вздымалась, а руки безвольно свисали по бокам. Легкая добыча. Дракон пронесся мимо героя, и Льо!рт обернулся, ожидая увидеть сзади одну огромную головешку. Сзади ничего не было. Льо!рт озадаченно повернулся обратно. Его взору предстал Хрун, который одной рукой цеплялся за чешуйчатое плечо дракона, а другой сбивал пламя с волос. Рука Льо!рта метнулась к кинжалу, однако боль придала и без того превосходно отточенным рефлексам Хруна силу пружины. Страшной силы удар обрушился на запястье повелителя драконов, и его кинжал, описав плавную дугу, полетел на землю. Другой удар был нанесен прямо в подбородок Льо!рта. Согнувшийся под двойным весом, дракон опустился к самой земле. Это обстоятельство оказалось очень кстати, поскольку, когда Льо!рт потерял сознание, дракон сразу перестал существовать. Льесса торопливо пересекла площадку и помогла пошатывающемуся Хруну подняться на ноги. Он, моргая, уставился на нее. -- Что случилось? Что случилось? -- хрипло повторял он. -- Это было потрясающе! -- объявила она. -- Ты замечательно сделал сальто, а потом... -- Да, но что случилось? -- Это довольно сложно объяснить... Хрун поднял голову. Льартес, как более осторожный из двух братьев, кружил высоко в небе. -- У тебя на объяснение примерно десять секунд, -- сказал варвар. -- Драконы... -- Да? -- Они воображаемые. -- То есть ожоги у меня на руке тоже воображаемые? -- Да. Нет! -- Она отчаянно затрясла головой. -- Мне придется объяснить все позже! -- Прекрасно. Надеюсь, ты найдешь хорошего медиума, и он поможет тебе связаться со мной, -- огрызнулся Хрун и свирепо уставился на Льартеса, который широкими кругами начал спускаться. -- Да ты послушай! Чтобы дракон существовал, мой брат должен находиться в сознании, иначе дракон не может появиться... -- Беги! -- крикнул Хрун и, отшвырнув ее от себя, ничком бросился на землю. Дракон Льартеса с оглушительным шумом пронесся мимо, оставив на траве еще один дымящийся след. Пока бестия набирала высоту для новой атаки, Хрун поспешно поднялся на ноги и бросился к окружающему арену лесу. Лесок оказался реденьким. Еще чуть-чуть, и он вполне сошел бы за широкую, разросшуюся зе