чем поможет? Рука с посохом поднялась вверх. Койн посмотрел на нее с легким удивлением. - Нет, подожди, - приказал он. - Я хочу поговорить с этим человеком. Он уставился на Ринсвинда, который от хронического недосыпа, ужаса и передозировки адреналина неуверенно покачивался взад-вперед. - Может, он волшебный? - с любопытством спросил мальчик. - Или это носок аркканцлера? Носок, дающий силу? Ринсвинд сосредоточился. - Нет, не думаю, - наконец сказал он. - По-моему, я купил его в какой-то лавке. Гм. И где-то у меня есть еще один. -Однако в нем лежит что-то тяжелое? - Гм. Да, - подтвердил Ринсвинд. - Половинка кирпича. - Значит, это она обладает силой? - Э-э. Ну, ею можно останавливать всякие вещи. А возьми еще половинку, и получится целый кирпич. Ринсвинд говорил медленно, осмысливая ситуацию и наблюдая за тем, как посох в руке мальчика зловеще поворачивается. - Итак, это самый заурядный кирпич, помещенный внутрь носка. А все вместе становится оружием. - Гм. Да. - И как же оно действует? - Гм. Его надо раскрутить, а потом. Ударить. Иногда попадаешь себе по руке. Но редко. - И, раз ударив, он, наверное, уничтожает целый город? - догадался Койн. Ринсвинд посмотрел в золотистые глаза паренька и перевел взгляд на свой носок. Он снимал и надевал его по несколько раз в году в течение вот уже многих лет. На носке попадались заштопанные места, которые он со временем узнал и полю... в общем, узнал. Некоторые из бывших дыр были окружены целыми семьями более мелких штопок. Существовал целый ряд определений, которые можно было бы присвоить этому носку, но "разрушитель городов" в их число не входило. - Не совсем, - признался Ринсвинд. - Он вроде как убивает людей, но здания остаются на месте. Его мозг функционировал со скоростью дрейфа континентов. Какая-то часть его сознания твердила ему, что он стоит перед чудесником, но это вступало в прямое противоречие с тем, что говорили другие части. Ринсвинд довольно много слышал о могуществе чудесника, о посохе чудесника, о коварстве чудесника и так далее. Вот только о возрасте чудесника никто не упоминал. Ринсвинд взглянул на посох и медленно спросил: - А эта штука что делает? "Ты должен убить его", - вдруг произнес посох. Волшебники, которые начали было осторожно подниматься, снова бросились на пол. Голос шляпы был достаточно неприятным, но голос посоха был отвратительно металлическим и четким. Он не советовал, а просто констатировал то, каким должно стать будущее. Его нельзя было оставить без внимания. Койн двинул рукой - и остановился. - Зачем? "Ты должен повиноваться мне." - Тебе вовсе не обязательно это делать, - торопливо вмешался Ринсвинд. - Это всего лишь неодушевленная штуковина. - Не понимаю, почему я должен причинять ему вред? - пожал плечами Койн. - Он выглядит таким безобидным. Словно рассерженный кролик. "Он бросает нам вызов." - Только не я, - возразил Ринсвинд, пряча руку с носком за спину и пытаясь не обращать внимания на позорное сравнение с мелким грызуном. - Почему я всегда должен делать то, что ты мне говоришь? - допытывался Койн у посоха. - Я постоянно следую твои приказам, но людям от этого только хуже. "Люди должны бояться тебя. Неужели ты так ничему и не научился?" - Но он такой смешной. У него есть носок, - упорствовал Койн. Вдруг он вскрикнул, и рука его странно дернулась. Волосы Ринсвинда встали дыбом. "Ты сделаешь то, что я тебе прикажу." - Нет! "Ты знаешь, что случается с мальчиками, которые плохо себя ведут." Послышался треск, и в воздухе запахло горелым мясом. Койн упал на колени. - Эй, погоди-ка... - начал Ринсвинд. Койн открыл глаза. Они по-прежнему были золотистыми, но в них мелькали карие искорки. Носок Ринсвинда описал широкую гудящую дугу и врезался в середину посоха, взорвавшись кирпичной пылью и клочьями обгоревшей шерсти. Посох выскочил из руки мальчика и, кувыркаясь в воздухе, полетел через площадку. Волшебники порскнули в стороны. Достигнув парапета, посох подпрыгнул и нырнул за край. Но вместо того чтобы упасть, он выровнялся в воздухе, развернулся и понесся обратно, волоча за собой шлейф октариновых искр и гудя, как циркулярная пила. Ринсвинд толкнул ошарашенного мальчишку себе за спину, отшвырнул в сторону изуродованный носок и, сорвав шляпу, лихорадочно замахал ею, пытаясь защититься от мчащегося на него посоха. Удар, пришедшийся ему в висок и едва не сплющивший ему зубы, свалил Ринсвинда наземь, точно тощее, растрепанное деревце. Посох, сияющий теперь жарким алым светом, вновь развернулся и ринулся назад, совершая еще один, явно последний заход. Ринсвинд с усилием приподнялся на локтях и с зачарованным ужасом смотрел, как посох рассекает холодный воздух, который заполнили непонятно откуда взявшиеся снежинки. Затем воздух вдруг стал пурпурным, и в нем замелькали синие пятна. Время замедлило ход и со скрежетом остановилось, словно плохо заведенный патефон. Ринсвинд поднял глаза и увидел высокую фигуру в черном, появившуюся в нескольких футах от него. Разумеется, это был Смерть. Он обратил к Ринсвинду пылающие глазницы и голосом, похожим на грохот осыпей в морских безднах, изрек: - ДОБРЫЙ ДЕНЬ. Затем Смерть отвернулся, как будто все его дела на данный момент были закончены, и воззрился на горизонт. Нога его рассеянно притоптывала по полу. Звук был такой, какой обычно производит мешок с кастаньетами. - Э-э... - напомнил о своем существовании Ринсвинд. Смерть обернулся. - СЛУШАЮ? - вежливо откликнулся он. - Я всегда гадал, как это случится, - сообщил Ринсвинд. Смерть вытащил из таинственных складок эбенового одеяния песочные часы и, глядя на них, отсутствующим голосом произнес: - ПРАВДА? - Полагаю, мне не на что жаловаться, - с достоинством заметил Ринсвинд. - У меня была хорошая жизнь. Довольно хорошая. - Он замялся. - Хотя, в общем-то, не такая уж и хорошая. Большинство людей назвали бы ее просто ужасной. - Он подумал еще немного. - Лично я бы назвал ее такой. - ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ, ПРИЯТЕЛЬ? Ринсвинд растерялся. - Но ведь ты появляешься только тогда, когда предстоит умереть волшебнику! - КОНЕЧНО. И ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬСЯ, ЧТО ВЫ, ЛЮДИ, УСТРОИЛИ МНЕ СЕГОДНЯ ВЕСЕЛЕНЬКИЙ ДЕНЕК. - Как тебе удается находиться в стольких местах одновременно? - БЛАГОДАРЯ ХОРОШЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ ТРУДА. Время вернулось. Посох, который завис в воздухе в нескольких футах от Ринсвинда, снова с воем устремился вперед. Но Койн перехватил его рукой прямо в полете. Раздался металлический стук. Посох взвизгнул так, словно тысяча ногтей одновременно заскрежетали по стеклу, неистово заизвивался, пытаясь ужалить держащую его руку, и вспыхнул по всей длине зловещим зеленым огнем. "Ах так! Значит, в последний момент ты все-таки подвел меня." Койн застонал, но продолжал держать посох, который раскалился докрасна, а затем вообще побелел. Мальчик выставил руку перед собой, и магия, исходящая из посоха, с ревом устремился мимо него. Она высекала искры из его волос, взбивала мантию, придавая ей странные и неприятные формы. Койн вскрикнул и, широко размахнувшись, изо всех сил ударил посохом о парапет. На камне осталась длинная пузырящаяся полоса. Потом Койн отшвырнул посох в сторону. Тот со стуком прокатился по площадке, распугивая волшебников, и медленно остановился. Койн обмяк и, задрожав, упал на колени. - Мне не нравится убивать людей, - проговорил он. - Я точно знаю, что это неправильно. - Продолжай в том же духе, - с жаром посоветовал Ринсвинд. - А что случается с людьми после того, как они умирают? - спросил Койн. Ринсвинд посмотрел на Смерть. - Думаю, это вопрос скорее к тебе. - ОН НЕ ВИДИТ И НЕ СЛЫШИТ МЕНЯ, - ответил Смерть, - ПОКА САМ ЭТОГО НЕ ХОЧЕТ. Неподалеку раздалось тихое позвякивание. Посох катился обратно к Койну, который с ужасом смотрел на него. "Подбери меня." - Тебе вовсе не обязательно это делать, - предупредил Ринсвинд. "Ты не можешь противиться мне. Тебе себя не перебороть", - упорствовал посох. Койн медленно протянул руку и поднял его. Ринсвинд глянул на свой носок, превратившийся в обгорелый кусок шерсти. Короткая карьера в качестве боевого оружия привела его в состояние, в котором ему не поможет ни одна штопальная игла. "А теперь убей его." Ринсвинд задержал дыхание. Наблюдавшие за сценой волшебники задержали дыхание. Даже Смерть, которому нечего было держать, кроме косы, держал ее с напряжением. - Нет, - ответил Койн. "Ты знаешь, что случается с мальчиками, которые плохо себя ведут." Ринсвинд увидел, что лицо чудесника побледнело. Голос посоха изменился. Теперь он зазвучал вкрадчиво: "Без меня тебе некому будет советовать." - Это правда, - медленно произнес Койн. "Посмотри, каких успехов ты добился." Койн не спеша оглядел перепуганные лица и кивнул: - Вижу. "Я научил тебя всему, что знаю сам." - Мне кажется, - откликнулся мальчик, - что ты знаешь слишком мало. "Неблагодарный! Кто подарил тебе твою судьбу?" - Ты, - сказал Койн и, вскинув голову, спокойно добавил: - И теперь я понял, что был не прав. "Вот и замечательно..." - Я закинул тебя недостаточно далеко! Койн быстро вскочил на ноги и поднял посох над головой. Он стоял неподвижно, как статуя, и его рука была окружена огненным шаром, который сначала загорелся цветом расплавленной меди, затем стал зеленым, сменил несколько оттенков синего, задержался на фиолетовом и наконец полыхнул чистым октарином. Ринсвинд прикрыл глаза рукой, защищая их от света, но успел увидеть, что рука Койна, по-прежнему целая и невредимая, все еще крепко сжимает посох и что между его пальцев сверкают капли расплавленного металла. Он потихоньку попятился и наткнулся на Хакардли. Старый волшебник стоял столбом, разинув рот. - Что будет? - спросил Ринсвинд. - Ему не победить этот посох, - хрипло ответил Хакардли. - Они принадлежат друг другу. И одинаково могущественны. Мальчик обладает силой, но посох знает, как направлять ее. - То есть они уничтожат друг дружку? - Надеюсь. Исходящее от места битвы адское сияние скрывало сражение от посторонних глаз. Пол задрожал. - Они призывают себе на помощь магию, - заметил Хакардли. - Нам лучше убираться из башни. - Почему? - Мне кажется, она скоро исчезнет. И действительно, белые плитки, окружающие сияющий столб, приняли такой вид, словно собрались вот-вот расползтись и исчезнуть. Ринсвинд замялся. - А разве мы ему не поможем? Хакардли внимательно посмотрел на Ринсвинда, после чего перевел взгляд на переливающуюся всеми цветами радуги живую картину. Его рот пару раз открылся и закрылся. - Увы... - пожал плечами он. - Да, но ему нужно всего лишь чуть-чуть помочь, ты же видел, на что похожа эта штука... - Увы... - А вам он помогал. - Ринсвинд повернулся к остальным волшебникам, которые торопливо разбегались кто куда. - Всем вам. Он осуществил все ваши желания... - И может быть, мы никогда не простим его за это, - отозвался Хакардли. Ринсвинд застонал. - Но вы только представьте, что останется, когда эта битва закончится? Что останется? Хакардли опустил глаза. - Увы... - повторил он. Октариновый свет стал ярче и почернел по краям. Однако это был не тот черный цвет, который есть всего лишь противоположность белого. Это была зернистая, изменчивая чернота, которая сияет по ту сторону ослепительного света и которой нечего делать в любой приличной реальности. Ринсвинд в нерешительности заплясал на месте. Его ступни, ноги, чувства и невероятно хорошо развитый инстинкт самосохранения довели нервную систему до такого состояния, что она готова была взорваться. Но тут его совесть наконец добилась своего. Он прыгнул в огонь и схватил посох. Волшебники бросились бежать. Некоторые из них спустились с башни посредством левитации. Они проявили большую предусмотрительность, чем те, кто побежал по лестнице, потому что примерно полминуты спустя башня исчезла. Вокруг столба гудящей черноты продолжал падать снег. И те волшебники, которые остались в живых и осмелились оглянуться, увидели, что с неба медленно падает какой-то небольшой предмет, за которым волочится огненный хвост. Он упал на булыжную мостовую и некоторое время еще продолжал тлеть, пока усилившийся снег не потушил его. Вскоре он превратился в обыкновенный сугроб. Некоторое время спустя какая-то приземистая, передвигающаяся на четвереньках фигура пересекла двор, порылась в снегу и вытащила предмет из сугроба. Это была - или, вернее, уже не была - шляпа. Жизнь обошлась с ней сурово. Большая часть широких полей была сожжена, верхушка полностью исчезла, а почерневшие серебряные буквы почти не читались. Некоторые вообще были сорваны. Те, что остались, образовывали слово "БНИК". Библиотекарь медленно огляделся. Он остался совершенно один, если не считать высоченного столба пылающей черноты и равномерно падающих снежинок. Разгромленный двор был пуст. Кроме еще нескольких остроконечных шляп, затоптанных убегающими в ужасе ногами, ничто не указывало на то, что здесь были люди. Волшебники испарились как по волшебству. "Война?" - Шотакоэ? "У нас вроде было, - Чума на ощупь поискал стакан, - какое-то дело." - Шотакоэ? - Мы должны быть... должны что-то делать, - вспомнил Голод. - Т'чна. У нас встреча. "Эта... - Чума задумчиво заглянул в стакан. - Штуковина." Они мрачно уставились на стойку. Трактирщик давным-давно сбежал. Несколько бутылок еще оставались непочатыми. - Акация, -догадался наконец Голод. - Вот что это было. "Неа." - Алое... Апостроф, - рассеянно предположил Война. Остальные двое покачали головой. Воцарилось продолжительное молчание. "А что значит "апокрустический"?" - спросил Чума, пристально вглядываясь в какой-то внутренний мир. - Астральный, - ответил Война. - По-моему. "Так это не оно?" - Не думаю, - угрюмо отозвался Голод. Снова последовала долгая, неловкая тишина. - Лучше выпьем еще по стаканчику, - предложил Война, взяв себя в руки. "Отлична." Примерно пятьюдесятью милями дальше и несколькими тысячами футов выше Канина наконец-то справилась с украденным скакуном и теперь ехала по воздуху неспешной рысью. На лице ее было написано самое решительно-беспечное выражение, что когда-либо видели на Диске. - Снег? - вдруг сказала она. Со стороны Пупа с бесшумным ревом неслись облака. Они были тучными, тяжелыми, и им не следовало бы двигаться так быстро. Снизу за ними следовали вьюги, которые накрывали мир словно одеялом. Это не было похоже на тот снег, который в ночной темноте с тихим шорохом падает на землю, а утром превращает ее в сверкающую страну чудес, поражающую необычной, бесплотной красотой. Этот снег был из тех, которые намереваются сделать мир как можно более чертовски холодным. - Поздновато для снега, - заметил Найджел. Он бросил взгляд вниз и тут же закрыл глаза. Креозот смотрел на снег с восхищенным изумлением. - Значит, вот он какой, - проговорил сериф. - Я слышал о нем только в сказках. И думал, что он растет из земли. Как грибы. - В этих облаках что-то не так, - объявила Канина. - Ты не против, если мы спустимся? - слабым голосом спросил Найджел. - Когда мы двигались, я чувствовал себя лучше. Канина, не обращая внимания на его слова, скомандовала: - Попробуй потереть лампу. Я хочу знать, что происходит. Найджел покопался в мешке и вытащил лампу. Голос джинна, довольно жестяной и очень далекий, сказал: "Почему бы вам немножко не расслабиться... пытаюсь с вами связаться". За словами последовал какой-то дребезжащий мотивчик - один из тех, которые мог бы наигрывать швейцарский домик-шале, если бы на домике можно было играть. Затем в воздухе обрисовалась дверь, и появился сам джинн. Оглянувшись по сторонам, он посмотрел на спутников. - Ого, - хмыкнул джинн. - Что-то случилось с погодой, - пояснила Канина. - Но что? - Ты хочешь сказать, что вы этого не знаете? - уточнил джинн. - Поэтому мы тебя и спрашиваем. - Ну, мне трудно судить, но это довольно похоже на Абокралипсис. - На что ? Джинн пожал плечами. - Боги куда-то подевались. А согласно легенде, это означает, что на нас идут... - Ледяные Великаны, - полным ужаса шепотом закончил Найджел. - Говори громче, - буркнул Креозот. - Ледяные Великаны, - громко и с оттенком раздражения повторил Найджел. - Понимаете, боги держат их в заточении. Возле Пупа. Но когда наступит конец света, Великаны все-таки вырвутся на свободу и оседлают свои ужасные ледники, чтобы вернуть себе прежнее царство и вытоптать очаги цивилизации, оставив мир лежать обнаженным и замерзшим под жуткими холодными звездами. Даже Время покроется льдом. Видимо, происходит нечто в этом духе. - Но при чем здесь Абокралипсис? - с отчаянием возразила Канина. - Сначала к власти должен прийти ужасный правитель, должна разразиться жуткая война, появятся четыре зловещих всадника, а потом Подземельные Измерения прорвут границу нашего мира и... Она замолкла. Ее лицо стало почти таким же белым, как снег. - Вообще-то, оказаться погребенным под тысячефутовым слоем льда тоже не лучшая перспектива. - Джинн наклонился и выхватил из рук Найджела лампу. - Я страшно извиняюсь, но мне пора ликвидировать свое имущество в данной реальности. Увидимся. Как-нибудь. Он исчез по пояс, а затем, едва слышно крикнув напоследок: "Жаль, что так и не пообедали вместе", - растаял совсем. Трое всадников посмотрели сквозь завесу летящего снега в сторону Пупа. - Возможно, это только мое воображение, - сказал Креозот, - но, может, вы тоже слышите что-то вроде скрипа и стонов? - Помолчи, - встревоженно отозвалась Канина. Креозот перегнулся и похлопал ее по руке. - Выше нос, это же не конец света. - Он ненадолго задумался над своими словами и добавил: - Извини. Это просто оборот речи. - Что же нам делать? - взвыла Канина. Найджел выпрямился. - Думаю, - произнес он, - нам следует пойти и все объяснить. Двое его спутников повернулись к нему. На их лицах появилось такое выражение, которое люди обычно приберегают для мессий или полных идиотов. - Да, - чуть с большей уверенностью повторил он. - Мы должны все объяснить. - Ледяным Великанам? - уточнила Канина. - Да. - Прости, я тебя правильно поняла? Ты считаешь, что мы должны пойти, отыскать ужасных Ледяных Великанов и вроде как сообщить им, что здесь, на Диске, живет куча теплокровных людей, которые предпочли бы, чтобы те не носились по миру, давя всех подряд ледяными горами, так что не могут ли Великаны как бы пересмотреть свое решение? Ты считаешь, что именно так нам следует поступить? - Да. Правильно. В точности так. Канина и Креозот обменялись взглядами. Найджел продолжал сидеть, гордо выпрямившись в седле, и на его лице играла слабая улыбка. - Откуда ты взял такую индейку? - поинтересовался сериф. - Индею, - спокойно поправил его Найджел. - Просто я должен совершить мужественный поступок, прежде чем умру. - В этом вся довольно печальная суть дела, - кивнул Креозот. - Сначала ты совершаешь какой-нибудь мужественный поступок, а потом умираешь. - Но что еще мы можем сделать? - спросил Найджел. Креозот с Каниной обдумали его вопрос. - Я не особенно умею объясняться, - вполголоса заметила девушка. - Зато я умею, - твердо сказал Найджел. - Мне все время приходится что-то объяснять. Разрозненные частички того, что некогда было мозгом Ринсвинда, собрались воедино и всплыли сквозь толщу темного подсознания, словно поднимающийся на поверхность труп трехдневной давности. Его сознание коснулось самых свежих воспоминаний, которые сейчас напоминали только что покрывшуюся коркой рану. Какой-то посох... а еще боль, настолько сильная, будто между всеми клеточками его тела вбили по стамеске. Ринсвинд вспомнил, как посох удирал, волоча его за собой. А потом был тот жуткий миг, когда появился Смерть и протянул руку. Но не к нему, а к посоху, который заизвивался, внезапно ожив. - ИПСЛОР КРАСНЫЙ, ТЕПЕРЬ ТЫ МОЙ. А затем... Судя по ощущениям, Ринсвинд лежал на песке. На очень холодном песке. Рискуя увидеть что-нибудь ужасное, волшебник открыл глаза. Первым делом он увидел свою левую руку и, как это ни удивительно, свою ладонь. Она была такой же грязной, как обычно. А он-то уже ожидал увидеть обрубок. Похоже, стояла ночь. Пляж - или нечто вроде - простирался в сторону гряды далеких низких гор, раскинувшихся под усеянным мириадами белых звезд ночным небом. Неподалеку от Ринсвинда на серебристом песке виднелась какая-то грубо проведенная черта. Он приподнял голову и увидел россыпь капель расплавленного металла. Это был октирон, металл настолько магический по своей сути, что ни одна кузница на Диске не могла даже нагреть его. - О, - сказал Ринсвинд, - значит, мы победили. И снова хлопнулся наземь. Через какое-то время его правая рука автоматически потянулась вверх и ощупала макушку. Потом ощупала голову со всех сторон. Затем со все возрастающей настойчивостью зашарила по песку. В конце концов она, должно быть, передала свою озабоченность остальному телу, потому что Ринсвинд подтянулся и сел. - О черт, - пробормотал он. Шляпа, похоже, пропала. Зато он увидел небольшую белую фигурку, неподвижно лежащую рядом с ним, позади которой поднимался... Столб дневного света. Он гудел и покачивался в воздухе - трехмерная дыра, открывающаяся в какой-то иной мир. Время от времени из дыры вылетал шквал снега. В потоке света различались перекошенные очертания непонятных предметов, которые вполне могли быть зданиями или деталями пейзажа, искаженными странной кривизной пространства. Но Ринсвинд не мог разглядеть их как следует из-за окружающих столб высоких, погруженных в мрачную задумчивость фигур. Человеческий мозг - удивительная штука. Он может функционировать на нескольких уровнях одновременно. Пока Ринсвинд распылял силы своего разума на стоны и поиски шляпы, потаенная часть его сознания наблюдала, оценивала, анализировала и сравнивала. Теперь же она подкралась к мозжечку, постучала его по плечу, сунула ему в руку записку и бросилась наутек. В записке было написано примерно следующее: "Надеюсь, у меня все хорошо. Недавнее испытание магией стало последней каплей для измученной ткани реальности. В ней открылась дыра. Я в Подземельных Измерениях. А те твари, что я вижу перед собой, - это... Твари. Было очень приятно со мной познакомиться". Сидящая ближе всех к Ринсвинду Тварь была по меньшей мере двадцати футов ростом и походила на дохлую лошадь, которую выкопали из могилы примерно через три месяца после смерти и ознакомили с рядом новых ощущений. Как минимум одно из этих ощущений было связано с осьминогом. Тварь не замечала Ринсвинда. Она была слишком занята тем, что сосредоточенно смотрела на свет. Ринсвинд подполз к неподвижному телу Койна и тихонько толкнул его локтем. - Ты жив? - спросил он. - Если нет, лучше ничего не говори. Койн перекатился на спину и уставился на волшебника полными недоумения глазами. - Я помню... - через некоторое время попытался вымолвить он. - Не стоит, - перебил его Ринсвинд. Рука мальчика рассеянно пошарила в песке. - Его больше нет, - спокойно сообщил волшебник. Рука прекратила поиски. Ринсвинд помог Койну сесть. Парнишка рассеянно посмотрел на холодный серебристый песок, на небо, на сидящих вдали Тварей, а затем снова перевел взгляд на Ринсвинда. - Я не знаю, что мне делать, - признался он. - Не страшно. Я живу с этим чувством всю жизнь, - утешил Ринсвинд. - Все годы провел как в тумане. - Он замялся. - По-моему, это называется проявлять человечность или нечто в том же духе. - Но я-то всегда знал, что надо делать! Ринсвинд открыл было рот, чтобы сказать, что видел кое-какие из его дел, но передумал и вместо этого подбодрил: - Выше нос. Нужно видеть во всем только хорошее. Ведь могло быть и хуже. Койн еще раз оглянулся и чуть более нормальным голосом поинтересовался: - Хуже? - Гм. - Где мы? - Это что-то вроде другого измерения. Магия прорвалась сюда и, думаю, увлекла нас за собой. - А эти существа? Они посмотрели на Тварей. - Кажется, это Твари, - ответил Ринсвинд. - Пытаются пролезть в дыру. Это нелегко. Разные энергетические уровни. Помню, нам как-то читали по ним лекцию... Койн кивнул и протянул худую, бледную руку к его лбу. - Ты не против..? Его прикосновение заставило Ринсвинда содрогнуться. - Ты о чем? - Чтобы я заглянул к тебе в голову? - Ай-й. "Здесь жуткий бардак. Неудивительно, что ты ничего не можешь найти." - Ой. "Тебе следовало бы устроить генеральную уборку." - Уф. - Ага. Ринсвинд почувствовал, что чужой разум покинул его мозг. Койн нахмурился. - Их нельзя пускать, - объявил он. - Они обладают ужасной силой. Сейчас Твари пытаются расширить дыру, и это им по плечу. Они ждали шанса прорваться в наш мир в течение многих... - он сдвинул брови, - япох? - Эпох, - поправил Ринсвинд. Койн разжал ладонь, которую до сих пор держал крепко стиснутой в кулак, и показал волшебнику небольшую серую жемчужину. - Знаешь, что это? - спросил он. - Нет. И что же это? - Я... не помню. Но мы должны вернуть ее обратно. - Ладно. Воспользуйся чудовством. Разнеси их на куски и пошли домой. - Нет. Они живут за счет магии. Это только усилит их. Я не могу прибегать к волшебству. - Ты уверен? - уточнил Ринсвинд. - Боюсь, в твоей памяти не было ни малейших сомнений по этому поводу. - Тогда что нам делать? - Я не знаю! Ринсвинд обдумал его заявление, а потом с видом человека, пришедшего к окончательному решению, начал стягивать с себя последний носок. - Только кирпичей здесь нет, - заметил он, обращаясь в пространство. - Придется воспользоваться песком. - Ты хочешь расправиться с ними при помощи носка с песком? - Нет. Я собираюсь убежать от них. Носок с песком пойдет в ход, когда они побегут за мной. Люди возвращались в Аль Хали, над которым горой обломков высилась рухнувшая башня. Несколько смельчаков принялись разгребать завалы, исходя из того, что там могли остаться люди, которых можно спасти или ограбить - или и то, и другое вместе. Среди обломков камней и состоялся следующий разговор: - Под этой плитой что-то шевелится! - Под этой? Клянусь двумя бородами Имтала, ты ошибаешься. Она, должно быть, весит целую тонну. - Братья, сюда! Потом следуют звуки, сопровождающие подъем чего-то очень тяжелого, а затем: - Это ящик! - Как ты думаешь, в нем могут храниться сокровища? - Клянусь Семью Лунами Назрима, у него отрастают ноги! - Не Семью, а Пятью... - Куда это он? Куда это он пошел? - Неважно. Ты от темы не отходи. Давай-ка разберемся. Согласно легенде, Лун было Пять... В Клатче к мифологии относятся серьезно. Это только в реальную жизнь они не верят. Трое всадников, спускающихся сквозь тяжелые снеговые тучи к пупземельному краю равнины Сто, почувствовали, что вокруг них что-то изменилось. В воздухе появился какой-то резкий запах. - Вы ничего не чувствуете? - спросил Найджел. - Я помню этот запах с детства - лежишь в постели в первое утро зимы и вроде как ощущаешь в воздухе его вкус и... Облака под ними расступились, и они увидели стада, принадлежащие Ледяным Великанам и заполняющие высокогорную равнину от края до края. Льды простирались на мили во всех направлениях, и воздух насквозь пропитался издаваемым ими грохотом. Первыми двигались ледники-самцы, оглашая окрестности могучим скрежещущим ревом. Их неумолимо стремящиеся вперед тела поднимали огромные фонтаны земли. За ними следовали самки и малыши, которые легко скользили по равнине, уже вспаханной вожаками до самого скального основания. Они так же походили на привычные - и, как считал мир, знакомые - ледники, как дремлющий в тени лев походит на триста фунтов действующих со зловещей согласованностью мускулов, прыгающих на вас с разинутой пастью. - И... и... когда подходишь к окну... Губы Найджела, не получающие сигналов от мозга, перестали шевелиться. Равнина была забита движущимися, толкающимися глыбами льда, которые с ревом неслись вперед, поднимая облака липкого пара. Под промчавшимися вожаками дрожала земля, и наблюдающим сверху всадникам стало ясно, что тому, кто собирается остановить эту лавину, понадобится нечто большее, чем лопата и пара фунтов каменной соли. - Ну, давай, - сказала Канина. - Объясняй. Только кричи погромче. Найджел встревоженно посмотрел на поток ледников. - По-моему, я вижу какие-то фигуры, - услужливо вставил Креозот. - Смотри, на тех... существах, что возглавляют стадо. Найджел вгляделся в падающий снег. Действительно, на спинах ледников виднелись какие-то фигуры. Они были человекоподобными или человекообразными - по крайней мере, человековидными. И вроде бы не особенно большими. Такое впечатление создавалось потому, что сами ледники были огромными, а Найджел не был особенно силен в оценке перспективы. Когда лошади опустились и подлетели к вожаку стада - громадному самцу, покрытому глубокими расселинами и шрамами от морен, - стало очевидно, что одна из причин, по которой Ледяных Великанов называли Ледяными Великанами, состоит в том, что они - ну, в общем, великаны. Вторая причина заключалась в том, что они были сделаны изо льда. На гребне вожака сидела, согнувшись, фигура размером с большой дом и подгоняла ледник при помощи длинного шеста с шипом на конце. Она была изрезана выступами и разбрасывала во все стороны зеленосиние отблески. Ее белоснежные локоны охватывала тонкая серебристая лента, а глаза были крошечными, черными и глубоко посаженными, словно небольшие кусочки угля {И это единственное, чем Ледяные Великаны походят на идолов, которых дети, повинуясь древним и неосознанным воспоминаниям, лепят в снежную погоду. И вряд ли к утру этот Ледяной Великан превратится в маленькую горку грязного снега с торчащей из нее морковкой.}. Впереди раздался оглушительный треск - это несущиеся во главе стада ледники врезались в лес. В небо в панике взвились птицы. Найджела, галопом скачущего по воздуху рядом с Ледяным Великаном, окутало облако из снега и щепок. - Гм, извините... - прокашлявшись, вступил в разговор юноша. Перед клубящимся облаком, в котором смешались земля, снег и обломки деревьев, мчалось охваченное слепым ужасом стадо карибу. Их задние копыта мелькали всего в нескольких футах от клокочущей массы. Найджел предпринял еще одну попытку. - Послушайте! - крикнул он. Голова великана повернулась в его сторону. - Што тебье надо? - спросил он. - Уходи протч, теплая тфарь. - Простите, но это действительно необходимо? Великан посмотрел на него с ледяным изумлением, медленно оглянулся и обозрел свое стадо, простирающееся, похоже, до самого Пупа. Потом он снова перевел взгляд на Найджела. - Та. Йа так думайт. А инатше затшем бы мы это делайт? - Но видите ли, здесь живет множество людей, которые предпочли бы, чтобы вы этого не делали, - с отчаянием в голосе продолжал Найджел. Перед ледником возникла остроконечная скала, возникла и исчезла. - А еще дети и маленькие пушистые животные, - добавил Найджел. - Они будут пострадайт за дьело прогресса. Наступить времья нам возвращайт себье этот мир, - прогрохотал великан. - Мир, заполньенный льдом. Согласно неизбьежности истории и триумфу тьермодинамики. - Да, но вам необязательно это делать, - указал Найджел. - Мы хотеть это делайт, - возразил великан. - Боги истшезайт, мы сбрасывайт оковы вышедший из мода суеверий. - Заморозить весь мир - вряд ли это прогресс, - заметил Найджел. - Нам это нравиться. - Да-да, - согласился Найджел маниакально ровным голосом человека, который старается рассмотреть вопрос со всех сторон и уверен, что любую проблему можно решить, если люди доброй воли соберутся за одним столом и обсудят все, как разумные человеческие существа. - Но правильно ли вы выбрали время? Готов ли мир к триумфу льда? - Шорт побьери, ему лутше быть готоф, - сказал великан и хлестнул Найджела шестом, которым погонял ледник. Шест, не задев лошадь, ударил всадника прямо в грудь и, выбив из седла, швырнул на ледяную глыбу. Найджел распластался на ее холодном боку, съехал вниз, был ненадолго подхвачен волной взбаламученной земли и обломков горных пород и наконец скатился в раскисшую от тающего льда грязь между несущимися вперед ледяными стенами. Кое-как поднявшись на ноги, он вперил безнадежный взгляд в холодный туман. Прямо на него летел еще один ледник. И Канина. Ее скакун вынырнул из тумана, и она, нагнувшись, схватила Найджела за его кожано-варварское обмундирование и закинула на лошадь перед собой. - Хладнокровная сволочь, - прохрипел он, когда они снова поднялись в воздух. - А мне было показалось, что я все-таки смогу чегото добиться. С некоторыми людьми просто невозможно разговаривать. Стадо перевалило через очередной холм - срыв его на добрую половину, - и перед ним открылась усеянная городами, беззащитная равнина Сто. Ринсвинд бочком подкрался к ближайшей Твари. Одной рукой он держал за руку Койна, а другой раскачивал набитый песком носок. - Значит, обходимся без магии? - уточнил он. - Да, - подтвердил мальчик. - Что бы ни случилось, ты к магии не прибегаешь. - Вот именно. Только не здесь. Кроме того, они здесь не особенно могущественны. Однако стоит им прорваться в наш мир... Он замолк. - Довольно неприятно, - кивнул Ринсвинд. - Ужасно, - отозвался Койн. Ринсвинд вздохнул. Жаль, что с ним нет его верной шляпы. Что ж, придется обойтись без нее. - Ну ладно, - сказал он. - Когда я закричу, ты беги к свету, понял? Не оглядывайся и ничего не предпринимай. Что бы ни случилось. - Что бы ни случилось? - неуверенно переспросил Койн. - Точно. - Волшебник мужественно выдавил из себя слабую улыбку. - И что бы ты ни услышал. Увидев, что рот Койна округлился от ужаса, Ринсвинд почувствовал смутное облегчение. - А потом, - продолжил он, - когда ты вернешься на ту сторону... - Да, что мне там делать? - Не знаю, - поколебавшись, признался Ринсвинд. - Все, что сможешь. Прибегай к какой угодно магии. Только останови их. И... гм... - Да? Ринсвинд взглянул на Тварь, которая по-прежнему неотрывно смотрела на свет. - Если это... ну... если что-нибудь получится, понимаешь, и все в конце концов будет хорошо, я хотел бы, чтобы ты вроде как рассказал людям, что я как бы здесь остался. Может, они смогут вроде бы отметить это где-нибудь. Конечно, на памятник я не напрашиваюсь, но... По-моему, тебе нужно высморкаться. Койн высморкался в подол своего балахона и торжественно пожал Ринсвинду руку. - Если ты когда-либо... - заговорил он, - в смысле, ты первый... это было замечательно... видишь ли, я никогда по-настоящему... - Его голос затих. - Я просто хотел, чтобы ты это знал, - наконец завершил он. - Я должен был еще что-то тебе сказать. - Ринсвинд выпустил его руку, какое-то время озадаченно молчал, но потом всетаки вспомнил. - Ах да. Тебе необходимо помнить, кто ты есть на самом деле. Это очень важно. Нельзя позволять другим людям или вещам решать за тебя, понимаешь. Они вечно что-то напутают. - Я постараюсь не забыть твои слова, - пообещал Койн. - Это очень важно, - повторил Ринсвинд себе под нос. - А теперь, думаю, тебе лучше бежать. Он подкрался к Твари поближе. Данную особь отличали цыплячьи ноги, но большая часть ее туловища была - к счастью - спрятана под чем-то похожим на сложенные крылья. Он подумал, что пришло время произнести несколько последних слов. То, что он сейчас скажет, скорее всего, будет очень важно. Эти слова люди будут вспоминать, передавать друг другу, а может, даже высекут на гранитных плитах. Так что в них не должно быть слишком много вычурных букв. - Как бы мне хотелось оказаться сейчас подальше отсюда... - пробормотал он, взвесил носок в руке, пару раз крутанул его и врезал Твари по тому, что заменяло ей коленную чашечку. Тварь пронзительно взвизгнула и лихорадочно завертелась, с треском раскрывая крылья. Ее голова, похожая на голову стервятника, сделал неуверенный выпад в сторону Ринсвинда и схлопотала еще один удар взлетающим вверх носком. Волшебник, увидев, что Тварь, зашатавшись, отступила, загнанно оглянулся по сторонам и заметил, что Койн все еще стоит там, где он его оставил. К ужасу волшебника, мальчик шагнул вперед, инстинктивно поднимая руки, чтобы пустить в ход магию, которая здесь погубит их обоих. - Беги, болван! - крикнул Ринсвинд. Тварь начала собираться с силами для контратаки. Неизвестно откуда к Ринсвинду пришли нужные слова: - Сам знаешь, что случается с мальчишками, которые плохо себя ведут! Койн побледнел, повернулся и побежал к столбу света. Он двигался как будто сквозь патоку, сражаясь со все усиливающейся энтропией. Искаженный образ вывернутого наизнанку мира висел, неуверенно переливаясь, в нескольких футах, затем в нескольких дюймах от него... Вокруг его ноги обвилось щупальце, и он рухнул на землю. В падении Койн выбросил руки перед собой, и одна из них коснулась снега. За нее тут же ухватилось нечто, напоминающее на ощупь теплую, мягкую кожаную перчатку. Стиснув шие руку мальчика пальцы были крепче закаленной стали. Они дернули его вперед, но за ним также потащилось то, что держало его за щиколотку. Вокруг замерцали, сменяя друг друга, свет и зернистая темнота. Вдруг Койн почувствовал под собой покрытую льдом мостовую. Библиотекарь выпустил его руку и нагнулся, сжимая в кулаке кусок тяжелой деревянной балки. Затем на мгновение он выпрямился во весь рост; плечо, локоть и запястье его правой руки распрямились поэмой практике применения рычага, и он неотвратимым, как заря разума, движением с силой опустил свою дубину. Что-то хрустнуло, послышался оскорбленный визг, и обжигающее кольцо, сдавливающее ногу Койна, разжалось. Темная колонна заколыхалась. Из нее донеслись искаженные расстоянием вопли и глухие удары. Койн кое-как поднялся на ноги и бросился было бежать обратно в темноту, но библиотекарь решительно преградил ему дорогу. - Мы не можем бросить его там! Орангутан пожал плечами. Из тьмы снова послышался треск, после которого на целое мгновение воцарилась почти абсолютная тишина. Почти. Им обоим показалось, что они услышали далекий, но очень отчетливый топот бегущих ног, который постепенно затихал вдали. У этого топота обнаружилось эхо во внешнем мире. Орангутан оглянулся и торопливо толкнул Койна в сторону, увидев, как что-то приземистое и сильно помятое несется на сотнях ножек по пораженному ужасом двору и, не замедляя шага, бросается в исчезающую темноту, которая мигнула в последний раз и пропала. Над тем местом, где только что зияла щель, пронесся внезапный шквал снега. Койн вырвался из рук библиотекаря и подбежал к черному кругу, который почти занесло белым снегом. Из-под его ног поднялось в воздух небольшое облачко мелкого песка. - Он не успел! - крикнул мальчик. - У-ук, - философски отозвался библиотекарь. - Я думал, он успеет. Ну, знаешь, в самую последнюю секунду. - У-ук? Койн присмотрелся к мостовой, как будто простым усилием воли мог изменить то, что видят его глаза. - Он погиб? - У-ук,