? Помощник Смерти? - Да. Однако сейчас я не на работе. - Приятно слышать. Кувыркс захлопнул дверь и завозился, ища огарок. Раздался хлопок, как будто пробка вылетела из бутылки. Последовали вспышка синего пламени и хныкающие звуки. - Извиняюсь. - Кувыркс пососал обожженные пальцы. - Отличное заклинание. Никогда не удавалось по-настоящему овладеть им. Волшебник грузно уселся на останки сэндвича с беконом. - Я не вполне уверен, - произнес он. - Будет интересно понаблюдать. Но лучше это делать снаружи. Вероятно, все станет так, как будто прошедшей недели никогда не существовало. - Она внезапно умрет? - Ты не понял. Она уже неделю как мертва. Всего этого, - он неопределенно взмахнул руками в воздухе, - не произойдет. Убийца сделает свое дело. Ты сделаешь свое. История излечит сама себя. Все будет в порядке. С точки зрения Истории, разумеется. По сути, никакой другой точки зрения не существует. Мор уставился в узкое окошко. Из него был виден дворцовый двор, открывающийся на залитые огнем улицы. Там, улыбаясь, смотрел в небо один из портретов принцессы. - Расскажи мне о портретах, - вымолвил он. - Похоже, это дело рук некоего волшебника, - Я не уверен, действуют они или нет. Видишь ли, люди начинали расстраиваться, сами не понимая отчего. Это только усугубляло положение. Умом они жили в одной реальности, а телом - в другой. Очень неприятно. Они никак не могли привыкнуть к мысли, что принцесса все еще жива. Мне показалось, что картины могут оказаться неплохой идеей. Но дело в том, что люди просто не видят того, чего, как говорит им ум, здесь нет. - Я мог бы подтвердить это, - с горечью отозвался Мор. - И это была моя задумка, чтобы в дневное время по городу ходила стража и выкрикивала имя принцессы, - продолжал Кувыркс. - Мне казалось, что, если люди всетаки поверят в нее, тогда новая реальность действительно станет настоящей. - Мм-м-м? - Мор оторвался от окна. - Что ты имеешь в виду? - Ну, в общем... Я рассчитывал, что достаточно большое количество уверовавших людей смогут изменить реальность. В отношении богов это срабатывает. Как только люди перестают верить в какого-нибудь бога, он умирает. А если в него верит много народа, то он становится сильнее. - Не знал. Я думал, боги - это боги, и все. - Они не любят, когда эта тема обсуждается, - пояснил Кувыркс, роясь в грудах книг и пергаментов, заваливших его рабочий стол. - Что ж, возможно, это срабатывает в отношении богов, потому что они особенные, - ответил Мор. - Люди, они... более вещественны. С людьми это не пройдет. - Неверно. Предположим, ты выйдешь отсюда и начнешь слоняться по дворцу. Один из стражников, скорее всего, заметит тебя, подумает, что ты вор, и выстрелит из арбалета. Я хочу сказать, в его реальности ты будешь вором. Хотя на самом деле это не так. Но мертв ты будешь так же, как если бы это было чистой правдой. Вера - мощная штука. Я волшебник. Мы знаем толк в таких вещах. Погляди-ка сюда. Он выудил из мусорного завала книгу и открыл ее на куске колбасы, которым пользовался в качестве закладки. Глядя через его плечо, Мор нахмурился при виде витиеватого магического письма. Строки двигались по странице, крутились и изгибались. Они делали это, стараясь избежать возможности быть прочитанными не-волшебником. И общее впечатление создавалось неприятное. - Что это такое? - спросил он. - Это Книга Магики Альберто Малиха - Великого Мага, - растолковал волшебник. - Что-то вроде теории магии. Не стоит слишком внимательно вглядываться в слова, их это возмущает. Смотри, здесь сказано... Его губы беззвучно задвигались. На лбу волшебника распустились маленькие почки пота, решили объединиться, вместе отправиться вниз и посмотреть, чем там занимается нос. Глаза Кувыркса увлажнились. Некоторые люди любят посидеть, уютно расположившись в кресле с хорошей книжкой. Однако ни один человек с полным набором шариков в голове не захочет посидеть таким образом с магической книгой. Даже отдельные слова в ней ведут самостоятельную жизнь и обладают мстительным характером. Короче, чтение такой книги здорово смахивает на ментальный арм-рестлинг. Немало начинающих волшебников положили свои жизни, пытаясь прочесть гримуар, который был им не по зубам. Люди, услышавшие их вопли, находили лишь остроконечные туфли, испускающие классический свистящий дымок, да книгу, ставшую чуть-чуть толще. С любителями побродить по магической библиотеке случаются разные вещи. Такие вещи, что по сравнению с ними перспектива быть схваченным за лицо щупальцами Тварей из Подземельных Измерений покажется легким массажем. По счастью, Кувыркс оказался обладателем сокращенного издания, в котором наиболее вредные страницы были скреплены специальными защелками (хотя в тихие ночи он слышал, как заключенные слова раздраженно скребутся внутри своей темницы, точно паук в спичечном коробке; любой, кому когда-либо приходилось сидеть рядом с человеком, слушающим плейер, сможет в точности представить себе этот звук). - Вот это место, - указал Кувыркс. - В нем говорится, что даже боги... - Я видел его раньше! - Что? Трясущимся пальцем Мор ткнул в книгу. - Его! Кувыркс странно посмотрел на юношу и исследовал левую страницу. На ней была картинка с изображением пожилого волшебника. Волшебник держал книгу и подсвечник. В его позе ощущалось такое достоинство, что дальше некуда. - Это не имеет отношения к волшебству, - вспылил он. - Это просто портрет автора. - А что написано под картинкой? - Э-э. Здесь сказано: "Эсли вы с удавольствием прочитали сею Книгу, то ваможно, заинтересуетесь и другими праизвидениями, вышыдшыми из-под пера..." - Нет, что написано под картинкой? - Это легко. Это сам старик Малих. Любой волшебник знает его. То есть он основал Университет. - Кувыркс хихикнул. - В Главном зале стоит одна его известная статуя. Как-то во время Развеселой Недели я забрался на нее и приделал... Мор не отрываясь смотрел на изображение. - Слушай, - тихо произнес он, - у этой статуи с носа случайно не свисает капля? - Я бы не сказал, - ответил Кувыркс. - Статуя была мраморная. Но я не могу взять в толк, с чего ты так завелся. Множество людей знает, как он выглядел. Он знаменитость. - Он ведь жил очень давно? - Где-то две тысячи лет назад. Я никак не пойму, почему... - Но я готов держать пари, что он не умер, - заявил Мор. - Бьюсь об заклад, однажды он просто исчез. Я прав? Какое-то мгновение Кувыркс сохранял молчание. - Забавно, что ты заговорил об этом, - медленно пробормотал он. - Я слышал такую легенду. Говорят, он творил очень странные вещи. Говорят, во время попытки провести Обряд АшкЭнте задом наперед, его втянуло в Подземельные Измерения. Все, что от него осталось, это шляпа. Трагично, очень трагично. Да и шляпа-то была так себе; ее прожгло в нескольких местах. - Альберто Малих... - произнес Мор, наполовину обращаясь к самому себе. - Хорошо. Мне это нравится. Он забарабанил пальцами по столу. Звук получился странно приглушенным. - Извиняюсь, - промямлил Кувыркс. - С сэндвичами с патокой у меня тоже пока осложнения. - По моим расчетам, стена движется со скоростью медленно идущего человека, - сказал Мор, рассеянно облизывая пальцы. - А ты не можешь остановить ее силой магии? Кувыркс покачал головой. - Только не я. Меня расплющит в лепешку! - весело воскликнул он. - В таком случае, что произойдет с тобой, когда стена придет? - О, я вернусь к своей прежней жизни на Стенной улице. Как будто я никогда не покидал ее, И всего этого не происходило. Жалко, однако. Готовят здесь очень прилично и белье стирают бесплатно. Кстати, как далеко, ты сказал, она находится? - Полагаю, милях в двадцати отсюда. Кувыркс закатил глаза к небу и зашевелил губами. В конце концов он подвел итог: - Это значит, что стена прибудет сюда примерно завтра в полночь, как раз ко времени коронации. - Чьей коронации? - Ее. - Но ведь она уже королева! - В каком-то смысле. Но официально не является ею до тех пор, пока не будет коронована. - Кувыркс усмехнулся. Озаренное пламенем свечи, его лицо казалось покрытым пляшущим тенистым узором, вздрагивающим и меняющим очертания при каждом движении щек. - Если хочешь, могу предложить следующее сравнение: это похоже на разницу между тем, чтобы перестать жить, и тем, чтобы стать мертвым. Двадцать минут назад Мор чувствовал себя таким утомленным, что считал: позволь он себе расслабиться и он тут же уснет на месте, пустив для надежности корни. Сейчас кровь у него кипела. Эта была бешеная энергия, которая обычно просыпается поздним вечером и за которую вы бы много отдали завтра днем. Но сейчас он чувствовал, что ему просто необходимо предпринять какие-то действия, иначе его мышцы лопнут от распирающей их жизненной силы. - Я хочу увидеть ее, - заявил он. - Если ты не можешь ничего сделать, может, у меня что-то получится. - Ее комнату охраняет стража, - предупредил Кувыркс. - Я упомянул об этом просто так, на всякий случай. Ни на йоту не сомневаюсь, что это ровным счетом ничего не меняет. В Анк-Морпорке была полночь. Но в раскинувшемся по обе стороны реки городе-гиганте единственная разница между ночью и днем заключалась в том, что ночью было темно. Магазины гудели от нахлынувших волн народа; зрители по-прежнему густо теснились вокруг арен с раздевающимися проститутками; производственные отходы бесконечной и древней войны между противоборствующими бандами тихонько плыли в ледяных водах реки с привязанными к ногам свинцовыми грузилами; торговцы разнообразными незаконными и даже нелогичными развлечениями усердно занимались своим подпольным бизнесом; попрошайки попрошайничали; в переулках, разбрызгивая вспышки отраженного лезвиями звездного света, кипела дежурная поножовщина; астрологи начинали рабочий день, а в Тенях заблудившийся ночной сторож зазвонил в колокол и завопил: "Двенадцать часов и все тих-хр-р-р..." Однако в Коммерческой Палате Анк-Морпорка не вызвало бы восторга предположение, что единственное реальное различие между их городом и болотом заключается в количестве ног у аллигаторов. И в самом деле, в городе имеются свои районы для избранных. Они преимущественно располагаются на холмах, где есть надежда на дуновение ветерка. В этих районах ночи мягки и благоуханны, воздух насыщен ароматом цветущих цециллий и врудиолусов. В данную конкретную ночь город был насыщен еще и селитрой, поскольку отмечалась десятая годовщина вступления в должность патриция {Анк-Морпорк, наигравшись с множеством различных форм управления, остановился на форме демократии, известной как "Один Человек, Один Голос". Тем самым Человеком был патриций; ему же принадлежал единственный Голос.}. На торжества подобного рода глава города обычно приглашал нескольких друзей - в данном случае на приглашение откликнулись пятьсот из них - и устраивал фейерверки. В дворцовых садах звучал смех и, время от времени, утробное, порождаемое страстью урчание. Вечер как раз вступил в ту интересную фазу, когда все уже выпили слишком много, но все же недостаточно, чтобы свалиться замертво. Это была та самая стадия, во время которой человек творит вещи, о которых позже вспоминает с алой краской стыда - например дует в бумажную пищалку и смеется до тошноты. Фактически, около двух сотен гостей патриция сейчас были заняты тем, что спотыкались и пинались, претворяя в жизнь Танец Змеи, образчик своеобразного морпоркского фольклора. Исполнителям надлежало надраться, ухватить за талию впереди стоящего и, образовав таким образом длинного суставчатого крокодила, проскакать, заливаясь оглушительным гоготом и совершая непредсказуемые повороты, сквозь как можно большее количество помещений, желательно содержащих бьющиеся предметы. При этом обязательно нужно вскидывать ноги в неопределенном направлении в такт ритму танца (или, на худой конец, в такт хоть какому-то ритму). Танцевали уже добрых полчаса, "змея" проползла по всем комнатам во дворце и вобрала в себя двух троллей, повара, главного патрицианского мучителя, трех официантов, случайно подвернувшегося нищего попрошайку и ручного болотного дракончика. Где-то в середине "змеи" плясал жирный лорд Дубиноуз Щеботанский, наследник прославленных Щеботанских поместий. На данный момент его внимание было целиком поглощено тонкими, вцепившимися ему в пояс, пальцами. Погруженный в алькогольную ванну мозг упорно выбулькивал сигналы тревоги. - Послушай, - позвал он через плечо, когда они в десятый развеселый раз пошли огибать огромную кухню, - не так крепко, пожалуйста. - О, ПРОСТИ, РАДИ ВСЕХ БОГОВ. - Проехали, старина. Я тебя знаю? - осведомился лорд Дубиноуз, делая энергичный мах ногой в такт ухающему на весь дворец ритму. - ДУМАЮ, ВРЯД ЛИ. ОБЪЯСНИ МНЕ, ПОЖАЛУЙСТА, В ЧЕМ СМЫСЛ ЭТОГО ЗАНЯТИЯ? - Что? - прокричал лорд Дубиноуз, перекрывая звон брызнувших осколков, - это кто-то под веселые возгласы всеобщего одобрения пнул кабинет со стеклянными дверцами. - ЧТО МЫ ТАКОЕ ДЕЛАЕМ? -повторил вопрос голос с ровной интонацией железного терпения. - Ты что, никогда раньше не бывал на вечеринках? Кстати, осторожно, здесь стекло. - БОЮСЬ, Я НЕ РАЗОБРАЛСЯ В ВОПРОСЕ ДОСКОНАЛЬНО, КАК МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ. ЭТО ИМЕЕТ КАКОЕ-ТО ОТНОШЕНИЕ К СЕКСУ? - Нет, если только мы не начнем забирать покруче, старина. Если ты понимаешь, о чем я... - Его светлость игриво подпихнула невидимого гостя локтем. - У-у-х, - восторженно произнес он. Оглушительный грохот впереди ознаменовал собой уход в небытие буфета для холодных закусок. - НЕТ. - Что? - НЕ ПОНИМАЮ. - Осторожно, крем, он скользкий. Слушай, это просто танец, ясно? Ты делаешь это для веселья. - ДЛЯ ВЕСЕЛЬЯ. - Правильно. Дада, дада, да - брык! Воцарилась пауза. Мгновение тишины, казалось, можно было пощупать. - КТО ТАКОЙ ЭТОТ ВЕСЕЛЬЕ? - Нет, веселье - это не кто, веселье - это то, что ты испытываешь. - ТАК МЫ ВСЕ ИСПЫТЫВАЕМ ВЕСЕЛЬЕ? - Мне казалось, что я испытывал, - в тоне его светлости чувствовалась неуверенность. Голос у его уха вызывал смутное беспокойство; казалось, слова поступают прямо в мозг лорда. - В ЧЕМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕ? - Вот в этом! - ТАК ВЕСЕЛЬЕ - ЭТО КОГДА ТЫ ВЗБРЫКИВАЕШЬ НОГАМИ ЧТО ЕСТЬ СИЛ? - Частично и в этом. Брык! - И СЛУШАТЬ ГРОМКУЮ МУЗЫКУ В ЖАРКО НАТОПЛЕННЫХ КОМНАТАХ - ВЕСЕЛЬЕ? - Наверное. - А КАК ПРОЯВЛЯЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕ? - В том, что... Слушай, или тебе весело, или тебе невесело. Ты просто знаешь это, и вовсе ни к чему спрашивать меня, усек? И вообще, откуда ты такой взялся? Ты из друзей патриция? - СКАЖЕМ ТАК, Я ЧУВСТВУЮ В НЕМ РОДСТВЕННУЮ ДУШУ. У МЕНЯ ВОЗНИКЛА ПОТРЕБНОСТЬ УЗНАТЬ ЧТО-ТО О ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ УДОВОЛЬСТВИЯХ. - Похоже, тебе много чего доведется узнать. - ДОГАДЫВАЮСЬ. ПОЖАЛУЙСТА, ИЗВИНИ МЕНЯ ЗА МОЕ ПЛАЧЕВНОЕ НЕВЕЖЕСТВО. ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧЕГО Я ЖЕЛАЮ, ЭТО ЗНАТЬ. ВСЕ ЭТИ ЛЮДИ - ПОЖАЛУЙСТА, СКАЖИ, - ОНИ ЧТО, ВЕСЕЛЯТСЯ? - Да! - В ТАКОМ СЛУЧАЕ, ЭТО ВЕСЕЛЬЕ. - Рад, что мы наконец-то разобрались. Осторожно, кресло, - как-то невесело отрезал неприятно протрезвевший лорд Дубиноуз. Голос у него за спиной тихо произнес: - ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕМ. ПИТЬ СЛИШКОМ МНОГО - ЭТО ВЕСЕЛО. МЫ ВЕСЕЛИМСЯ. ОН ВЕСЕЛИТСЯ. ЭТО ВЕСЕЛЬЕ. - КАК ВЕСЕЛО. Следующий в цепочке ручной болотный дракончик патриция мрачно держался за костлявые бедра и думал: "Стражники, не стражники, но когда мы снова будем проходить мимо открытого окна, я, б..., так рвану, только меня и видели..." Кели выпрямилась, сидя на кровати. - Ни шагу больше! - крикнула она. - Стража! - Мы не смогли остановить его, - произнес первый стражник, пристыженно просовывая голову в проем между дверью и косяком. - Он просто толкнул дверь... - раздался голос второго, стоявшего с другой стороны косяка. - К тому же волшебник сказал, что так и надо, а нам было велено слушаться его, потому что... - Хорошо, просто прекрасно. Пусть люди гибнут, это никого не волнует, - раздраженно воскликнула Кели и положила арбалет на место, на столик у кровати, забыв, к сожалению, вытащить из него стрелу. Раздались щелчок, звук удара натянутой жилы о металл, свист воздуха и стон. Стон исходил от Кувыркса. Мор крутнулся вокруг своей оси. - Ты в порядке? - спросил он. - Стрела попала в тебя? - Нет, - слабым голосом ответил Кувыркс. - Нет, не попала. Как ты себя чувствуешь? - Немного усталым. А почему ты спрашиваешь? - О, просто так. Пустяки. Сквозняков нет? Может, небольшая утечка чувств? - Да нет, ничего такого. Почему ты спрашиваешь об этом? - О, ничего, ничего... - Кувыркс принялся рассматривать стену за спиной Мора. - Даже мертвым покоя нет! - с горечью произнесла Кели. - Я думала, когда умираешь, в одном можно быть уверенной: тебе дадут выспаться ночью. Вид у нее был такой, как будто она вот-вот заплачет. С проницательностью, удивившей его самого, Мор понял, что она сама это знает, а посему сердится еще больше. - Честно говоря, это не вполне справедливо, - хмыкнул он. - Я пришел, чтобы помочь. Разве не так, Кувыркс? - Хм-м? - отозвался Кувыркс, обнаруживший, что стрела застряла в штукатурке, и разглядывающий ее с глубоким подозрением. - Ах да. Он действительно пришел именно за этим. Хоть номер и не пройдет. Простите, у кого-нибудь найдется шнурок? - Помочь? - едко парировала Кели. - Помочь? Да если бы не ты... - Ты была бы по-прежнему мертва, - закончил Мор. Она смотрела на него, открыв рот. - Зато я не знала бы об этом, - наконец опомнилась она. - Знать - это самое страшное. - По-моему, вам обоим лучше выйти, - произнес Кувыркс, обращаясь к стражникам, которые старались не отсвечивать. - Но это копье, будьте любезны подать его сюда. Благодарю. - Послушай, - сказал Мор. - Там, во дворе, меня ждет лошадь. Ты поразишься, какая она. Я могу отвезти тебя куда угодно. - Похоже, ты не очень хорошо разбираешься в монархии, - фыркнула Кели. Мор запнулся. - В каком смысле? - Она имеет в виду, что лучше быть мертвой королевой в собственном дворце, чем живой простолюдинкой в любом другом месте, - растолковал Кувыркс. Воткнув копье в стену рядом со стрелой, он внимательно смотрел вдоль древка, словно примериваясь. - Это тоже не получится. Центр купола приходится не на дворец, а на нее. - На кого? - голос Кели способен был сохранить молоко свежим в течение месяца. - На ее высочество, - автоматически поправился Кувыркс. Он продолжал смотреть вдоль древка, так что глаза у него сошлись в кучку. - Смотри же, не забывайся. - Я-то не забудусь, но дело не в этом, - сказал волшебник. Он выдернул стрелу из штукатурки и попробовал пальцем острие. - Но если ты останешься здесь, то умрешь! - воскликнул Мор. - В таком случае я покажу Плоскому миру, как способна умирать королева, - произнесла Кели, при этом вид у нее был такой гордый, какой только может быть, когда на вас надета розовая пижама. Мор присел на край кровати, упершись локтями в колени и обхватив голову руками. - Я знаю, как способна умирать королева, - пробормотал он. - Королевы умирают так же, как и все остальные. И некоторые из нас предпочли бы, чтобы этого не случилось. - Прошу прощения, я только хотел взглянуть на арбалет, - любезно прервал его Кувыркс. Он потянулся через них, чтобы достать оружие. - Не обращайте на меня внимания. - Я встречу свою участь гордо, - продолжала твердить Кели, но сейчас в ее голосе слышалась легчайшая, едва уловимая тень неуверенности. - Нет, не встретишь. Я знаю, о чем говорю. В этом нет ничего гордого. Ты просто умрешь. - Да, но сделать это можно по-разному. Я умру гордо, подобно королеве Изириэль. Мор наморщил лоб. История была для него закрытой книгой. - Это кто такая? - Она жила в Клатче, у нее была куча любовников, и она села на змею, - вставил Кувыркс, натягивавший в это время тетиву арбалета. - Она сделала это нарочно! Запутавшись в сетях любви! - Все, что я помню, это то, что она любила принимать ванны из ослиного молока. Забавная вещь - история, - задумчиво произнес Кувыркс. - Вы становитесь королевой, правите тридцать лет, издаете законы, объявляете войны народам, а в итоге вас вспоминают только потому, что от вас за версту несло кефиром и вас укусили в... - Она мой отдаленный предок, - отрезала Кели. - Я не желаю выслушивать о ней подобные вещи. - Не замолчать ли вам обоим и не послушать ли меня! - заорал Мор. Безмолвие опустилось, как саван. Затем Кувыркс тщательно прицелился и выстрелил Мору в спину. Ночь, отряхнувшись от первых жертв, двинулась дальше. Даже самые разгульные кутежи закончились. Их участники нетвердой походкой разбредались по домам, мечтая о своей (или о чьей-то) постели. Это были простые люди, основная жизнедеятельность которых приходится на дневное время суток и которые лишь на краткий миг сбросили с себя бремя мирских забот. Но вместе с ними на улицы вышли истинные ночные жители. Они приступили к серьезной коммерции, взялись за дела, которыми можно ворочать только под покровом мрака. В общем и целом ночная атмосфера в Анк-Морпорке не сильно отличается от дневной. Разве что ножи сверкают чаще и откровеннее, да люди улыбаются реже. В Тенях царило безмолвие, нарушаемое периодическим свистом подающих друг другу сигналы воров да бархатистым шорохом - это десятки людей, усердно соблюдая тишину, вели свою частную жизнь. А в Ветчинном переулке только-только начинала разгораться знаменитая игра Калеки Ва, игра в плавучие деньги. Несколько десятков облаченных в длинные плащи с капюшонами фигур сгрудились, стоя на коленях или сидя на корточках, вокруг пятачка утрамбованной земли. На нем подпрыгивали три принадлежащих Ва восьмигранных кости, своими отскоками и вращениями создавая у прилежных зрителей искаженное представление о статистической вероятности. - Три! - Глаза Ту фала, клянусь Ио! - Тут он тебя взял за задницу, Торос! Этот парень знает, как катать кости! - СНОРОВКА... Торос М'Гук, коротышка с плоским лицом, родом варваров Пупземелья, обитатели которого прославились мастерством игры в кости (достаточно было двоих, чтобы ободрать, как липку, третьего), взял с земли кости и посверлил их взглядом. Он послал мысленное проклятие в адрес Ва, пользовавшегося среди сведущих игроков не менее широкой и дурной, такой же, как у Тороса, известностью за свое умение подменять кости, пожелал мучительной и безвременной кончины окутанному тенями игроку напротив и швырнул кости в грязь. - Двадцать один! Трудненько побить! Ва собрал кости и передал их неизвестному. Когда тот повернулся вполоборота к Торосу, МТук увидел, как Ва слегка, ну совсем едва заметно, подмигивает. Торос испытал к Ва невольное уважение - даже он чуть было не пропустил смазанное движение обманчиво обгрызенных пальцев Ва - а уж ом-то следил во все глаза. Вызывало некоторое смущение то, как кости загрохотали в руке незнакомца. Вылетев из нее, они выписали медленную дугу и раскинулись по земле. Двадцать четыре точки смотрели на звезды. Некоторые из зрителей, более сведущие в неписаных законах уличной игры в кости, отодвинулись от незнакомца. Такая удача, когда имееешь дело с Калекой Ва, может обернуться большой непрухой. Рука Ва сомкнулась вокруг костей со звуком, напоминающим щелчок затвора. - Все восьмерки, - выдохнул он. - Такая удача противоестественна. Толпу как рукой смело, остались только те ящикообразные мускулистые типы с не внушающими симпатии физиономиями, которые, если бы Ва платил налоги, фигурировали бы в его налоговой декларации в качестве Необходимого Производственного Оборудования или Оргтехники. - А может, это и не удача вовсе, - добавил он. - Может, это волшебство. - Я САМЫМ РЕШИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ ВОЗРАЖАЮ ПРОТИВ ПОДОБНЫХ ВОЗМУТИТЕЛЬНЫХ ЗАЯВЛЕНИЙ. - У нас тут однажды был волшебник. Хотел разбогатеть, - продолжал Ва. - Вылетело из головы, что с ним случилось. Ребята? - Мы с ним поговорили по душам... - ...И оставили в Свином переулке... - ...И еще на Медовой аллее... - ...Ив паре других мест, которые я не помню. Незнакомец поднялся. "Ребята" сомкнули вокруг него кольцо. - ЭТОГО НЕ ТРЕБУЕТСЯ. Я ИЩУ ТОЛЬКО ЗНАНИЙ. КАКОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ МОГУТ ИЗВЛЕКАТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СУЩЕСТВА ИЗ МНОГОКРАТНОГО ПОВТОРЕНИЯ СЛУЧАЙНОСТИ? - Случай тут ни при чем. Давайте-ка познакомимся с ним поближе, ребята. Единственная живая душа, в чьей памяти запечатлелись последующие события, принадлежала бродячей кошке, одной из тысяч в городе. Она как раз пересекала переулок, следуя на свидание. "Ребята" застыли. Траектория движения ножей оборвалась на полпути. Вокруг замерцал вызывающий мучительную боль в глазах фиолетовый свет. Незнакомец откинул капюшон, собрал кости и запихал их в не оказывающую никакого сопротивления руку Ва. Тот открывал и закрывал рот, его глаза безуспешно пытались не видеть того, что находилось перед ним. Оно... усмехалось. - БРОСАЙ. Ва удалось посмотреть на свою руку. - Каковы ставки? - прошептал он. - ЕСЛИ ТЫ ПОБЕДИШЬ. ТО В ДАЛЬНЕЙШЕМ ВОЗДЕРЖИШЬСЯ ОТ СВОИХ НЕЛЕПЫХ ПОПЫТОК ПРЕДПОЛАГАТЬ САМОМУ И ВНУШАТЬ ДРУГИМ, БУДТО ДЕЛАМИ ЛЮДЕЙ УПРАВЛЯЕТ СЛУЧАЙ. - Да. Да. А если... если проиграю? - ТОГДА ТЫ ОЧЕНЬ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО НЕ ВЫИГРАЛ. Ва попробовал сглотнуть, но горло у него пересохло. - Я знаю, с моей подачи было убито много людей... - ДВАДЦАТЬ ТРИ, ЕСЛИ БЫТЬ ТОЧНЫМ. - Сейчас уже слишком поздно говорить, что я сожалею о содеянном? - ЭТИ ВЕЩИ МЕНЯ НЕ КАСАЮТСЯ. БРОСАЙ КОСТИ. Ва закрыл глаза и уронил кости на землю. Нервы его были на таком взводе, что он даже не задействовал свой фирменный бросок. Он ждал, не размыкая век. - ВСЕ ВОСЬМЕРКИ. КАК ВИДИШЬ, ЭТО БЫЛО НЕ ТАК УЖ И СЛОЖНО. НЕ ПРАВДА ЛИ? Ва потерял сознание. Смерть пожал плечами и двинулся прочь. Он остановился только, чтобы почесать за ушками у подвернувшейся случайно кошки. Он напевал себе под нос. Он не вполне понимал, что такое на него нашло. Но ему происшедшее доставило удовольствие. - Но ты же не мог быть полностью уверен, что у тебя получится! Кувыркс раскинул руки в жесте миротворца. - Пожалуй, нет, - признал он. - Но я подумал, а что мне терять? Он попятился. - Что тебе терять? - обрушился на него Мор. Резко потянув, он выдернул стрелу из одной из подпорок, удерживающих балдахин над кроватью принцессы. - Ты же не станешь утверждать, что это прошло сквозь меня? - Я специально смотрел, - ответил Кувыркс. - Я тоже видела, - встряла Кели. - Это было ужасно. Стрела вышла прямо из того места, где у тебя сердце. - А я присутствовал при том, как ты прошел сквозь каменную колонну, - добавил Кувыркс. - А я присутствовала при том, как ты проскакал сквозь окно. - Согласен, но тогда я был на работе, - заявил Мор, сопровождая слова как можно более убедительной жестикуляцией. - Это другое, каждый день такого не бывает. И к тому же... Он сделал паузу. - Что вы на меня так смотрите? - промолвил он. - Точно так же на меня таращились на постоялом дворе. В чем дело? - Просто, когда ты взмахнул рукой, она прошла сквозь подпорку, - упавшим голосом произнесла Кели. Мор уставился на свою руку, затем легонько ударил ей по дереву. - Видели? - воскликнул он. - Не проходит. Материальная рука, материальное дерево. - Ты говоришь, народ на постоялом дворе тоже смотрел на тебя так? - заинтересованно осведомился Кувыркс. - Что же ты там сделал? Прошел сквозь стену? - Нет! То есть я не сделал ничего особенного, я всего-навсего выпил их напиток, он назывался, кажется, убегаловкой... - Укипаловкой? - Да. Отдает гнилыми яблоками. По их взглядам можно было подумать, это какаято отрава. - И сколько ты выпил? - С пинту, наверное, я не обращал особого внимания... - А известно ли тебе, что укипаловка - самое крепкое зелье отсюда и до самых Овцепиков? - потребовал ответа волшебник. - Нет. Мне никто не сказал, - пожал плечами Мор. - Но какое это имеет отношение к... - Значит, нет, - медленно повторил Кувыркс. - Ты, значит, не знал. Хм-м. А тебе не кажется, что тут-то собака и зарыта? - Имеет ли это какое-нибудь отношение к спасению принцессы? - Вероятно, нет. Однако мне хотелось бы заглянуть в книги. - Тогда это неважно, - твердо заявил Мор. Он повернулся к Кели, в глазах которой затеплился легкий намек на восхищение. - Думаю, я смогу помочь, - продолжал он. - Сумею применить кое-какую могущественную магию. Магия заставит купол исчезнуть, правильно, Кувыркс? - Моя магия не заставит. Средство тут требуется весьма сильное. И все равно Я не уверен. Реальность менее податлива, чем... - Я пошел, - заявил Мор. - До завтра, прощайте! - Сейчас уже завтра, - указала Кели. Мор слегка сбавил свой героический тон. - Ну ладно, в таком случае до вечера, - сказал он, слегка раздраженный прозаичностью ее замечания. - Я удаляюсь! - Он что? - Так говорят герои, - добродушно объяснил Кувыркс. - Он не может удержаться. Мор бросил на волшебника свирепый взгляд, мужественно улыбнулся Кели и вышел из комнаты. - Уж дверь-то мог бы открыть, - произнесла Кели, когда они остались вдвоем. - По-моему, он немного смутился, - растолковал Кувыркс. - Мы все проходим через эту стадию. - Через какую? Хождения сквозь предметы? - Если это можно так назвать. Во всяком случае, вхождения в них. - Я собираюсь вздремнуть, - сказала Кели. - Даже мертвые нуждаются в отдыхе. Кувыркс, хватит возиться попусту с арбалетом, очень прошу. Тебе как волшебнику не подобает находиться одному с дамой в будуаре. - Хм-м? Но я ведь не один? Здесь есть ты. - Вот в этом-то, - она выговаривала каждое слово подчеркнуто четко, - все и дело. - Ах, ты об этом. Разумеется. Сожалею. - Он замялся. - Увидимся утром. - Доброй ночи, Кувыркс. И не забудь хорошенько захлопнуть за собой дверь. Солнце выползло из-за горизонта, затем, видимо решив компенсировать свою медлительность пробежкой, начало быстро всходить. Однако пройдет еще некоторое время, прежде чем его неторопливый свет прокатится по Диску, гоня перед собой ночь. И сейчас власть в городе все еще принадлежала ночным теням. На данный момент они сгрудились вокруг самого известного из всех городских трактиров, вокруг "Залатанного Барабана", что на Филигранной улице. Трактир этот прославился не столько своим пивом, которое смахивало на чистую, не тронутую дрожжами воду, а вкусом напоминало соляную кислоту, сколько своей клиентурой. Поговаривали, что если просидеть в "Барабане" достаточно долго, то рано или поздно ваша лошадь будет по очереди украдена каждым из крупных героев Плоского мира. Атмосфера внутри все еще была шумной от разговоров и тяжелой от табачного дыма, хотя трактирщик делал все те вещи, которые делают хозяева, когда считают, что заведение пора закрывать, как-то: гасят часть ламп, заводят часы, набрасывают тряпку на насос с краном и, на всякий пожарный, проверяют местонахождение своей дубинки с вбитыми в нее гвоздями. Не то чтобы посетители обращали на эти телодвижения хоть какое-то внимание. Большинством клиентов "Барабана" даже дубинка с гвоздями воспринималась как ну очень тонкий намек. Однако все они были достаточно наблюдательными, чтобы обеспокоиться при виде высокой темной фигуры. Фигура стояла возле стойки и методично опрокидывала стопки. Она явно намеревалась выпить все содержимое бара. Одинокие заядлые алкоголики всегда создают вокруг себя некое ментальное поле, обеспечивающее им полную независимость от окружающей среды и изолированность от оной. Но от данного экземпляра исходил мрачный фатализм, медленно опустошающий бар. Впрочем, это ничуть не беспокоило трактирщика, поскольку одинокая фигура участвовала в очень дорогостоящем эксперименте. В любом питейном заведении, в любой точке многомерного творения есть они - замшелые полки с липкими бутылками чудной формы, которые кроме жидкости с экзотическим названием (чаще всего зеленого или синего цвета) содержат еще и всякий хлам, до которого бутылки настоящих вин никогда не опустятся, например, целые фрукты, куски прутьев и, в особо острых случаях, маленьких затонувших ящерок. Никому не ведомо, зачем трактирщики хранят такое их количество. Вкус у подобных напитков, как у разбавленной олифой патоки. Подумывают, что за этим стоит голубая мечта любого трактирщика - что внезапно с улицы нежданно-негаданно войдет посетитель и попросит бокал Корнихского Персикового С Капелькой Мяты, за одну ночь превратив заведение в место, Где Надо Показываться. Неизвестный добрался уже и до этой полки и занимался теперь ей. - ЧТО ЭТО ТАКОЕ ЗЕЛЕНОЕ? Хозяин вперился взглядом в этикетку. - Здесь написано, что это дынное бренди, - с сомнением в голосе сказал он. - Еще сказано, что оно приготовлено и разлито по бутылкам монахами, по древнему рецепту. - Я ПОПРОБУЮ. Трактирщик бросил взгляд на заставленный пустыми бокалами и стопками прилавок. В некоторых еще болтались остатки фруктового салата, из других торчали вишенки на соломинках, а третьи украшали маленькие бумажные зонтики. - А может, уже хватит? - осторожно спросил он. Какую-то смутную тревогу вызывал в нем тот факт, что он не может разглядеть лица незнакомца. Бокал, вместе с напитком, кристаллизирующимся на стекле, исчез в капюшоне и появился уже пустым. - НЕТ. А ЭТО ЧТО ТАКОЕ, С ЖЕЛТЫМИ ОСАМИ ВНУТРИ? - Написано "Весеннее Согревающее". Да? - ДА. И ПОТОМ ГОЛУБУЮ С ЗОЛОТЫМИ КРАПИНКАМИ. - Э-э... "Старое Пальто"? - ДА. И ДАЛЬШЕ ВТОРОЙ РЯД. - Какое именно из вин желаете попробовать в нем? - ВСЕ. Незнакомец по-прежнему держался совершенно прямо. Бокалы с нагрузкой в виде сиропа и разнообразной растительности исчезали в капюшоне с регулярностью производственной линии. "Вот оно, - подумал трактирщик. - Это настоящий стиль. Теперь я обзаведусь красным жакетом, положу на стойку обезьяньих орешков и огурчиков, развешу зеркала и заменю опилки". Взяв насквозь пропитанную пивом тряпку, он несколько раз с энтузиазмом протер деревянную стойку. При этом брызги от "Весеннего Согревающего" образовали радужный мазок, который вмиг уничтожил лак. Последний из постоянных клиентов нахлобучил шляпу и, бормоча что-то себе под нос, нетвердым шагом покинул заведение. - НЕ ВИЖУ, В ЧЕМ ТУТ СОЛЬ, -произнес незнакомец. - Простите? - ЧТО ДОЛЖНО ПРИ ЭТОМ ПРОИСХОДИТЬ? - Сколько порций ты выпил? - СОРОК СЕМЬ. - В таком случае может произойти практически что угодно, - ответил трактирщик и, поскольку он знал свое дело и знал, что от него требуется, когда люди напиваются в одиночку в поздний час, принялся полировать стопку грязной от помоев тряпкой. - Что, жена из дому вышвырнула? Такие дела? - осведомился он. - ПАРДОН? - Топишь горе в вине, верно? - У МЕНЯ НЕТ НИКАКОГО ГОРЯ. - Нет, конечно нет. Забудь мои слова. - Он еще несколько раз протер стопку. - Я просто подумал, что если с кем-нибудь поговорить, то станет легче. Некоторое время незнакомец молчал, погруженный в размышления. - ТЫ ХОЧЕШЬ ПОГОВОРИТЬ СО МНОЙ? - наконец изрек он. - Да. Конечно. Я хорошо умею слушать. - ДО СИХ ПОР НИКТО НИ РАЗУ НЕ ВЫРАЖАЛ ЖЕЛАНИЯ ПОГОВОРИТЬ СО МНОЙ. - Стыд им и позор. - ЗНАЕШЬ, МЕНЯ НИКОГДА НЕ ПРИГЛАШАЮТ НА ВЕЧЕРИНКИ. Трактирщик издал неопределенный шипящий звук, долженствующий выражать сочувствие. - ОНИ ВСЕ НЕНАВИДЯТ МЕНЯ. ЛЮБОЙ, КОГО НИ ВОЗЬМИ, НЕНАВИДИТ МЕНЯ. У МЕНЯ НЕТ НИ ОДНОГО ДРУГА. - У каждого должен быть друг, - глубокомысленно заметил трактирщик. - МНЕ КАЖЕТСЯ... - Да? - МНЕ КАЖЕТСЯ... Я ДУМАЮ, ЧТО МОГ БЫ ПОДРУЖИТЬСЯ С ЭТОЙ ЗЕЛЕНОЙ БУТЫЛКОЙ. Хозяин слегка подтолкнул восьмигранную бутылку, и та заскользила по стойке. Смерть взял ее и наклонил над бокалом. Ударившись о стекло, жидкость издала легкий звон. - ДУМАЕШЬ, Я ПЬЯН, ДА? - Я обслуживаю всякого, кто сохраняет вертикальное положение, - сообщил хозяин. - АББСОРРЮДНО ПРАВ. НО Я... Незнакомец сделал паузу, театральным жестом указывая пальцем в воздух. - НА ЧЕМ Я ОСТАНОВИЛСЯ? - Ты сказал, что я думаю, что ты пьян. - А-А. ДА, НО Я МОГУ ПРОТРЕЗВЕТЬ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ, КАК ТОЛЬКО ЗАХОЧУ. ЭТО ЭКСПРРИММЕНТ. А ТЕПЕРЬ Я ЖЕЛАЛ БЫ ЭКССПРИМЕНТНУТЬ ЕЩЕ РЗОК С АПЕЛЬСИНОВЫМ БРЕНДИ. Хозяин со вздохом посмотрел на часы. Бесспорно, в данный момент он делал хорошие деньги - особенно учитывая, что незнакомец, похоже, был не из тех, кто трясется над каждой монетой, боясь, как бы не обсчитали или недодали сдачи. Но становилось понастоящему поздно; то есть до такой степени поздно, что уже даже рано. Кроме того, чтото в этом одиноком посетителе беспокоило его, вселяло тревогу. Народ в "Залатанном Барабане" сплошь да рядом пьет так, как будто завтрашнего дня не будет. Однако сегодня он впервые почувствовал, что его клиенты, быть может, не так уж далеки от истины. - Я ХОЧУ СКАЗАТЬ, ЧТО ЖДЕТ МЕНЯ ВПЕРЕДИ? ГДЕ СМЫСЛ ВСЕГО ЭТОГО? ВОКРУГ ЧЕГО ВРАЩАЕТСЯ ЭТА САМАЯ РЕАЛЬНОСТЬ? - Не могу сказать, друг. Думаю, твое настроение улучшится, когда ты хорошенько выспишься. - ВЫСПАТЬСЯ? СОН? Я НИКОГДА НЕ СПЛЮ. Я ЭТИМ ПРОСЛАВИЛСЯ, ЗА ЭТО МОЕ ИМЯ СТАЛО НАРИЦАТЕЛЬНЫМ. - Каждый нуждается во сне. Даже я, - намекнул трактирщик. - ЗНАЕШЬ, ВСЕ МЕНЯ НЕНАВИДЯТ. - Да, ты говорил- Но сейчас уже без четверти три. Незнакомец повернулся, неуверенно сохраняя равновесие, и оглядел затихший зал. - ЗДЕСЬ НЕ ОСТАЛОСЬ НИКОГО, КРОМЕ ТЕБЯ И МЕНЯ, - заметил он. Хозяин поднял откидную доску и вышел из-за стойки. Затем помог незнакомцу спуститься с высокого табурета. - У МЕНЯ НЕТ НИ ЕДИНОГО ДРУГА. ДАЖЕ КОШКИ НАХОДЯТ МЕНЯ ЗАБАВНЫМ. Молниеносным движением рука выбросилась из рукава и ухватила бутылку "Аманитской Настойки", прежде чем трактирщику удалось дотолкать ее обладателя до двери. На всем пути хозяин "Барабана" не переставал гадать, как такой худой человек может быть таким тяжелым. - Я ГОВОРИЛ, ЧТО НЕ НУЖДАЮСЬ В ТОМ, ЧТОБЫ ПЬЯНЕТЬ? ПОЧЕМУ ЛЮДЯМ НРАВИТСЯ БЫТЬ ПЬЯНЫМИ? ЭТО ЧТО, ВЕСЕЛО? - Вино помогает им забыть о жизни, дружище. А теперь прислонись-ка сюда на секунд очку, пока я отворю дверь... - ЗАБЫТЬ О ЖИЗНИ. ХА. ХА. - Приходи еще, в любое время, когда захочется, слышь? - ТЕБЕ В САМОМ ДЕЛЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ УВИДЕТЬ МЕНЯ ЕЩЕ РАЗ? Оглянувшись, хозяин оценил взглядом кучку монет на стойке бара. Ради этого можно потерпеть небольшие причуды. Этот, по крайней мере, не шумит. Да и на вид он безвредный. - О да! - воскликнул он, выталкивая незнакомца на улицу и хорошо отработанным движением возвращая себе бутылку. - Заглядывай в любое время. - ЭТО САМАЯ ПРИЯТНАЯ ВЕЩЬ... Остальное заглушил звук захлопнувшейся двери. Изабель уселась в постели. Стук повторился вновь, тихий и настойчивый. Она натянула одеяло до подбородка. - Кто там? - шепотом спросила она. - Это я, Мор, - прошипело из-за двери. - Впусти меня, пожалуйста! - Сейчас, обожди минутку! Изабель лихорадочно зашарила по ночному столику в поисках спичек, свернув в процессе поисков флакон с туалетной водой и сдвинув коробку шоколадных конфет (заполненную по преимуществу пустыми обертками). Когда ей удалось зажечь свечу, Изабель установила подсвечник таким образом, чтобы создать максимальный эффект. После этого подобрала край