уж слишком легко взяли тогда на дороге, мол, хорош ты после этого волшебник. Они говорят, что ты наколдовал с гулькин нос, а лежишь пластом, точно Бог знает как перетрудился. Они говорят: идти воевать, так неплохо бы подыскать предводителя побойчей. Кое-кто отказывается... Висто уже разругался со всеми и... - А пошли они к дьяволу, сволочь неблагодарная, - выругался Эйрар и тотчас спохватился: - Прости, Гитона, они же твоего племени... я совсем позабыл. - Это ты нас прости, мы в самом деле кругом перед тобой виноваты. Не сердись на них, они ничего такого не имеют в виду... просто болтают. А знаешь, Эрб и Висто прямо загорелись гонять морских демонов копьями и стрелами, как ты предлагал. - Она вдруг хихикнула: - Только вот дело в том, что самый меткий лучник в здешних местах - это... я. Еще бульончику хочешь? - Пожалуй, - сказал Эйрар, продолжая хмуриться. Потом кое-как заставил себя улыбнуться: - Я слыхал, дружок и подружка должны для начала обменяться подарками... - протянул руку и пошарил в своей одежде, сложенной у постели: - Вот, держи брошку... моя мама носила. Говорят, ее сделали гномы, я, правда, не очень-то верю. - Ой, - взметнулась Гитона, - а у меня ничего нет... Погоди, может, прядку волос? У нас, на Джентебби, есть такой обычай... Дай-ка нож! - Лучшего отдарка и придумать нельзя, - сказал Эйрар, улыбаясь уже от души. - А теперь объясни мне, пожалуйста, где и каким образом дочь Загребного выучилась натягивать тетиву? - Видишь ли... у нас на Джентебби девушки носят зимние плащи из куропаточьих шкурок с перьями. Обычно для них охотятся братья. А я сама добывала себе плащ, ведь брата у меня нет. - Ну и как же ты охотилась?.. Вот так они болтали о том и о сем, пока не стало смеркаться. Тут Гитона, спохватившись, упорхнула готовить ужин отцу, который должен был вот-вот возвратиться. Эйрар закрыл глаза и стал думать о том, что он, должно быть, в самом деле выглядел прескверно, валяясь без сознания там на йоле; и еще о том, какими все-таки отъявленными негодяями были Рудр и его молодцы... И все-таки этот день определенно доставил ему не одни только огорчения. 8. НА ОСТРОВАХ. "ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО!" К утру поднялся ветер, небо заволокло тучами, мимо окон, крутясь, помчались снежные хлопья. Тяжелая зыбь вкатывалась в гавань, раскачивая корабли у причала. Запивая пивом устрицы, поданные Гитоной на завтрак, Рудр объявил, что по этакой погоде в море делать нечего, так что Эйрар вполне может заняться следующим кораблем. Эйрар наотрез отказался, и старый рыбак пришел в совершенно невозможное расположение духа. Двоим молодым людям предстоял поистине нелегкий денек в его обществе. Их спасли Висто, Эрб и еще двое-трое парней, появившиеся на пороге. У каждого висело за спиной по колчану - знать, мысль о том, что демонов можно было отвадить не только колдовством, но и оружием, в самом деле запала им в сердце. - В твоих краях, говорят, родятся славные лучники, - сказал Долговязый Эрб. - Нет настроения поделиться парой секретов? Эйрар покосился в окно: - Больно ветрено... Посыпались презрительные смешки, Висто опустил глаза, но Эрб невозмутимо ответил, что возле пристани найдется длинный навес для вяления рыбы: - Он достаточно просторен, да и от ветра прикроет. На улице оказалось ужасающе холодно. Тем не менее, ледяной воздух неплохо взбодрил Эйрара, да и Гитона всю дорогу щебетала, как птичка. Когда забрались под навес, ему пришлось еще раз убедиться, что величайшие замыслы нередко срываются из-за мелочей. Мало того, что царивший там запах могли выдержать только привычные носы рыбаков - навес, как выяснилось, насчитывал в длину едва сотню шагов, то есть был слишком короток для уважающего себя стрелка. Ко всему прочему, Эйрар решительно не видел, из чего бы сделать мишени. Пожалуй, он так и повернул бы домой ни с чем, если бы не Гитона. Девушка принялась весело рыться среди хлама и наконец с помощью Висто разыскала пару старых корзин из-под рыбы. Она взялась стрелять первой и вогнала стрелу точнехонько в яблочко. Потом черед дошел до парней, и тут Эйрар почувствовал себя полностью отомщенным. Мало того, что они бессовестно мазали, - этому он ничуть бы не удивился, - они еще и целились каким-то вывихнутым способом. Вместо того, чтобы вставать боком к мишени и тянуть тетиву к уху - припадали на колено, прижимали к груди пяточку стрелы и лишь потом левой рукой толкали лук от себя, смешно и совершенно по-женски. Тут Эйрар впервые заметил то, что бросилось бы ему в глаза с самого начала, не будь он разбит ворожбой умственно и телесно: а именно, что у них у всех были совсем короткие луки, вроде тех роговых, что возят при седле язычники Дзика. - Дай мне, - попросил он Висто, думая показать им правильный способ. Однако маленький лук оказался страшно тугим, натянуть его было не легче, чем стащить с неба луну. Рука Эйрара дрогнула, стрела сорвалась, ушла далеко в сторону и засела в стропилах. Кто-то захохотал, кто-то, разуверившись в хваленом искусстве трангстедца, отпихнул его в сторону. - А ну, тихо! - прикрикнул Эрб. - Парень хотел показать кое-что новенькое, вот только лук Висто малость для него туговат. Гитона, дай ему свой, пусть попробует снова. - И попробую, - сказал Эйрар упрямо. - Проклятая ворожба: становишься слабее девчонки!.. На сей раз он тщательно утвердил ноги, медленно поднял лук и спустил тетиву. Его стрела воткнулась рядышком со стрелой Гитоны, едва не расщепив ее. Парни загомонили одобрительно и изумленно, а Гитона захлопала в ладоши. - Я слыхал, - сказал Висто, - так целятся на севере: в Корсоре и в Ставорне. - Не только на севере. Повсюду в нагорьях, - ответил Эйрар. - У мариоланских охотников, что захаживали к нам в гости из-за Кабаньей Спины, такой же обычай. А так, как вы - от груди, да с колена - разве что стрелять мелких зверюшек в лесу. Ну, может, еще морского зверя, если в упор. А вот вепря или медведя, если жить не надоело, бьют издали. Я уж не говорю про врагов на войне. Или про демонов! - Чем же все-таки лучше твой способ? - спросил кто-то из рыбаков. - Сдается мне, дело в навыке, а не во всяких там выдумках! - От неверного навыка проку, как от козла молока. - Эйрар приложил новую стрелу к тетиве и натянул лук. - Вот смотри. Я гляжу вдоль стрелы, остается лишь взять чуть выше на дальность, да еще прикинуть на ветер. Он спустил тетиву. Стрела свистнула и впилась в мишень рядом с первыми двумя. Висто шагнул вперед, держа лук наготове: - Теперь я! Молодой рыбак очень старался, но расположил ноги неправильно и вдобавок вывернул шею, пытаясь "глядеть вдоль стрелы". В результате тетива больно рванула ему ухо, а стрела отлетела вверх и упала посередине навеса. Все снова захохотали, но совсем не так, как вначале, а Гитона сказала: - Я смотрю, тут недолго и покалечиться! Сделай милость, дружище Эйрар, поставь меня, как полагается! Ему пришлось почти обнять ее, показывая, как правильно держать руки, - ощущение близости ее тела подарило неведомое прежде блаженство, и, хоть в яблочко Гитона и не попала, для первого раза выстрел вышел отменный. Тут уж глаза начали разгораться, и с шутками и прибаутками все кинулись пробовать, пока, наконец, со второго или с третьего раза до Эрба внезапно дошло, как это все-таки делается, он сильно натянул тетиву... и его лук с громким треском переломился. - Вот незадача! - огорчился Эрб, разглядывая половинки, болтавшиеся на тетиве. - Эй, знаток! И чем же я, по-твоему, погубил добрый лук? - Дело не в тебе, - ответил Эйрар, подумав. - Похоже, эти луки просто коротковаты для серьезной стрельбы. - Так. - Эрб склонил голову, кадык на худой шее двинулся вверх-вниз. - Так я и думал, что этим все кончится. Знаешь что, приятель? В этом деле а полностью на твоей стороне и считаю, что лишняя наука не повредит, особенно тем из нас, кто пойдет с тобой под знамя Крылатого Волка. Может, это хоть даст нам лишний шанс уцелеть. Но сейчас на Вагее нет ни одного подходящего лука, и сделать их не из чего. Не рубить же лес в зимнюю пору. Придется повременить, пока кто-нибудь выберется в Наарос или Мариаполь и привезет луки или хоть выдержанное дерево. А покамест управляйся с демонами сам, как уж умеешь. "Вот оно что! - с горечью думал Эйрар, устало поднимаясь назад по крутой улочке вместе с Висто и Гитоной. - Провели, точно мальчишку! И все ради того, чтобы дать Рудру настоять на своем..." Тем временем снег пошел гуще, под стенами домов намело уже по щиколотку. Гитона вслух восторгалась снежинкой, севшей на ее руку в маленькой варежке. Висто попробовал утешить Эйрара: - Не огорчайся, друг! Зато ты, говорят, заткнул за пояс самого Мелибоэ. Спроси кого хочешь: все тебе скажут, что таких, как ты, заклинателей здесь еще не бывало. Эйрар мрачно хмыкнул: - Ну да, рассказывай. Я ведь знаю, как меня ославили из-за того, что мне стало плохо на йоле. Не хочу ничего больше слышать про заклинания! Ничего в них хорошего, пакость одна!.. Гитона высунулась из-за плеча Висто: - А Мелибоэ? Все любят его, все уважают. Он был так добр к нам... - Добр?! - Возмущенный Эйрар даже остановился, тем более, что они почти дошли уже до дверей. - Ничего себе добр!.. Он отпугивал ваших демонов, населяя корабли еще более страшными существами! Может, демоны их по-первости и боялись, но всякий раз привыкали и только становились наглее! Вроде как питались его же колдовством, понимаете? Как бы объяснить... То, что делал Мелибоэ, похоже на пение сирен: люди слушают и слушают их, пока не погибнут. Мелибоэ!.. Он такое развел у Рудра на йоле, что оно и меня едва не сожрало, пока я колдовал!.. Висто сжал его руку: - Если я могу чем-нибудь пособить тебе... - Чем? С луками сорвалось - знать, придется уж мне страдать до конца! Вдвоем с Гитоной они вошли в дом. Обед в тот день, понятное дело, запоздал, и Рудр принялся выговаривать дочке. Желая отвлечь старика, Эйрар завел разговор о колдовских чарах, морских демонах и кораблях. И вскоре раскаялся. Слово за слово, пришлось выложить всю правду о вскрывшемся двуличии Мелибоэ и о той дряни, которой, как выяснилось, йола была нашпигована до последней доски. Рудр успокоился, только вымучив у него клятвенное обещание расколдовать и защитить каждую шлюпчонку флотилии. Но вовсе доконала Эйрара аскетического вида особа, явившаяся в дом под вечер. Несмотря на суровую внешность, она оказалась невероятно болтлива. По ее словам, ей житья не давали крысы, так что не мог бы милый молодой человек помочь каким-нибудь заклинаньицем?.. Как ни пытался он от нее отделаться, она лишь назойливее трещала. Наконец, обессилев, он нацарапал на клочке пергамента несколько зловещих имен: Ангат, Хвард, Утезиторьон!.. - пририсовал несчастного вида цветочек и велел посетительнице ровно в полночь пропитать клочок топленым свиным салом и вложить в крысоловку. Когда несносная дама наконец убралась восвояси, Гитона скорчила ей вслед рожицу и высунула язык, зато Рудр, явно придя в хорошее настроение, весело посмеялся при виде отвращения, написанного у Эйрара на лице. - Понимаешь теперь, - спросил он, - почему Эрб так рвется с тобой на войну? - Это... его жена?.. - Мимо: сестрица. Да разве такая даст парню завести жену или хоть любовницу? Уф-ф, до чего разные все же люди на свете. Я встречал таких на рыбных базарах: перепотрошат весь твой улов, потом купят полторы килечки для кота. Уж мне эти бабы, тут впрямь из дому сбежишь! Да вот хоть Гитона: всю плешь проела отцу с этими твоими луками, ну ни дать ни взять вторая Эрвилла... Эрбова сестрица, я имею в виду. Пришлось ведь пообещать послать кого-нибудь в Мариаполь... - В Мариаполь? Не в Наарос? - В Нааросе, милый мой, теперь от каждого чиха захлопывают городские ворота и бросаются с обысками по домам. Стоит Рыжему Барону приметить, что рыбаки Джентебби покупали оружие, и он примется разнюхивать, а что это такое мы тут затеваем. Неохота, знаешь ли, выяснять, удержит его наша хартия или нет... Следующий день занялся морозным и ясным. Эйрар отправился в гавань раненько утром, вместе с Рудром, когда рыбацкая флотилия готовилась к выходу в море - кроме одной шхуны, на которой за последнее время погибло всего больше людей. Работа оказалась страшно тяжелой, почти такой же тяжелой, как и на йоле. Однако теперь Эйрар знал, чего ждать, и куда легче прежнего разогнал жутких пришельцев, облепивших незримый кристалл его пентаграммы. Он даже не потерял сознания, когда заклубился спасительный серый туман, - впрочем, разница была не особенно велика, ибо все его мышцы словно растворились, и он не мог шевельнуться. Он лежал на полу каюты, похожий на пьяного. Он все видел и слышал, но разум был пуст и не способен родить ни мысли, плеск воды и шаги по палубе входили в сознание, как в послушную глину, но и только. Спустя время рыбаки все же подняли люк и заглянули в каюту, несмотря на строгий запрет. Эйрар еще не мог говорить, а когда его вытащили на палубу - не вынес яркого света и зажмурил глаза. - Ну и что нам делать с этой дохлятиной? - послышался голос. - Снести к Гитоне или здесь положить, чтобы очухался? - Отнесем, - посоветовал другой. - Чего доброго, еще палубу обмарает. - А ты сам стрелять-то ходил с ними, Сивальд? - Ходил. Бери за ногу... вот так... Неплохо управлялся с луком Гитоны, но стрелять из лука Висто - кишка тонка оказалась. - Да, вот уж кому нынче не позавидуешь, так это Висто. Втемяшилось же старику спихнуть девку за чародея - если она в самом деле еще девка, ха!.. - У тебя, Ове, не язык, а помойка. Ты что, не рад был бы выложить тысячу сольваров, чтобы только избавиться от проклятия Край? После того, как твоего брата?.. Тысяча сольваров, это подороже будет, чем девка. Или там не девка, нам-то какая разница. "Ове... - подумалось Эйрару. - Верно, Ове Губошлеп, тот мордастый, что пялился на Гитону тогда под навесом и все норовил встать к ней поближе... а она отстранялась брезгливо... точно от слизня какого-нибудь..." - А ты, Сивальд, гавкаешь, как тюлень в брачную пору. Пусть старый Рудр сам управляется со своим бабьем, его забота! Вот что меня действительно достает, так это насчет тех пятидесяти. Все одно, что самим прыгать демонам в лапы. Пятьдесят! У нас за десять лет столько не погибало! - Ну, на сей счет можешь не волноваться. Окрутят их с Гитоной - и никакого разговора о войне больше не будет! - И хорошо бы. На кой шут нам, вольным рыбакам, все это сдалось - с нашей-то хартией и лигами моря досюда из Наароса? ...Эйрар трудился еще неделю, и приходилось ему нелегко, хотя так туго, как в самый первый день на йоле, не было больше ни разу. Мало-помалу он даже стал узнавать в лицо заклятия Мелибоэ, когда они злобными призраками взвивались по ту сторону пентаграммы. Схватка с ними начала даже доставлять ему некоторое удовольствие - как на охоте, когда меткая стрела настигает оленя, взметнувшегося в прыжке. Тем не менее, всякий раз за победу приходилось расплачиваться - лежать пластом по часу и больше, иногда в сознании, иногда нет, а на следующий день одолевала ватная слабость. Так он и жил все это время: то солнечный свет, то унылые сумерки. Гитона, казалось, была особенно нежна и заботлива с ним в тот день, когда он расколдовал и оградил первую шхуну и нечаянно подслушал разговор Сивальда с Ове. Слушая и не слушая веселую болтовню девушки, он раздумывал, действительно ли старый Рудр держал на уме выдать за него Гитону, и если да, то как это он станет с ней жить?.. Любить ее?.. Гитона - его жена!.. От волнения и неясной тревоги мурашки побежали по телу, Эйрар принялся мечтать и лишь на следующий день, с прояснившейся головой, задумался над тем, что за милую девочку придется заплатить, и недешево: прожить весь остаток дней на островах, среди рыбаков с их мелочными заботами - жить презираемым всеми, кроме женщин... колдовством отпугивать крыс!.. А может быть, заполучив Гитону, он сумеет все-таки вырвать ее отсюда и вырваться сам? Если только она согласится, если Висто ей в самом деле не жених, а просто дружок... - Горы Вастманстеда совсем не похожи на здешние, - рассказал он ей, сотворив охранительные чары над второй шхуной и без сил отлеживаясь в постели. Заснеженный склон Вагея высился за окном, крылья ворон отливали синевой на фоне сугробов. - Наши горы вздымаются полого, как волны... Зимой мы всегда катались на лыжах и забавлялись метанием дротиков. Хочешь, как-нибудь попробуем? - Обязательно попробуем, но мне больше нравится лук. - Я бы хотел, - сказал он, - однажды поохотиться вместе с тобой в наших горах... - Он почувствовал, что неудержимо краснеет, и, изо всех сил пряча смущение, дотянулся и накрыл ее пальцы ладонью. Девушку не обидела эта вольность: она ответила пожатием на пожатие, но потом все-таки убрала руку. - Ты скоро отправишься воевать... в Мариаполь и еще дальше, в большие города. Там тебе встретятся важные, красивые дамы... вернешься небось и знать больше не захочешь нас, простых рыбаков... если... если вернешься... - Вот именно, если вернусь, - вырвалось у него. - Много людей достойнее какого-то Эйрара Эльварсона сгинуло оттого, что сил не достало вовремя поднять меч или натянуть лук! - Собственная немочь показалась ему отвратительной, нестерпимая злость на себя выжала слезы из глаз: - Да каким дамам, важным или не важным, интересен такой!.. Отправлю-ка Эрба и Висто совершать подвиги, а сам останусь тут! Устроюсь где-нибудь в чулане королевы Край. Стану зелья варить... - Пожалуй, - выговорила она медленно. И вдруг вскочила, опрокинув табурет, на котором сидела: - Тебе, я смотрю, самое место - возле какой-нибудь юбки! А Висто еще расхваливал твою храбрость! И я, дура, верила!.. Нет, правду говорит мама: вы все, колдуны, трусливые негодяи, мужества у вас нет и в помине! Только детям фокусы годитесь показывать! Чем... лучше уж за Губошлепа... И вышла - выплыла королевой, высоко неся гордую голову. Отчаянно произнося ее имя, Эйрар кое-как сумел выбраться из постели... ноги донесли его лишь до двери, и там он свалился, сотрясаемый судорогой, точно рыба на крючке. На другой день ему не надо было идти колдовать. Он хотел поговорить с Гитоной, но тотчас после завтрака она куда-то исчезла. Эйрар отправился разыскивать Висто, не нашел и подумал: а может быть, они ходят где-нибудь вместе?.. А кто им запретит, сказал он себе, и сделалось совсем тошно. Так он и просидел весь день, одинокий и очень несчастный. Решил было выбраться в горы или хоть пройтись по улицам, но холод быстро загнал его обратно в дом, где он и уселся ждать Гитону. Вернется же она когда-нибудь. Она вправду вернулась задолго до ужина, но позаботилась привести с собой товарку, толстощекую дурнушку. Та немедленно отозвала Эйрара в уголок и едва не свела его с ума ужимками и глупым хихиканьем, прежде чем попросить любовного эликсира - угостить своего деревенского олуха-ухажера. Ко времени ужина Эйрар дошел до такой степени негодования и недоуменной обиды, что не выдержал и прямо за столом, в присутствии Рудра, потребовал объяснений: - Почему ты стала меня избегать? Это несправедливо! Если я вольно или невольно задел тебя, я охотно покаюсь и принесу извинения, скажи только - чем я провинился? Старик от души расхохотался и весело заметил, что прямодушие вечно выходит боком, когда имеешь дело с бабами, - но при этом бросил строгий взгляд на Гитону. А наутро, немного опоздав к завтраку, Эйрар застал дочь и отца мрачно молчащими, причем Гитона кусала губы, а Рудр знай чавкал, уплетая завтрак, и по его лицу решительно ничего невозможно было понять. Эйрару предстояло расколдовывать очередную шхуну, и все было, как всегда. Очнувшись в своей постели, он обнаружил рядом стакан горячего, сдобренного медом вина... и ни следа Гитоны. Так он и лежал до самого вечера, горестно размышляя. Короткий зимний день отгорел быстро. Эйрар было заснул, но холод вновь разбудил его, когда в очаге прогорели дрова. Дверь комнаты была приоткрыта; до слуха донеслись голоса. Эйрар сперва не мог разобрать слов, но было похоже - старый Рудр убеждал в чем-то Гитону. Она отвечала все резче, пока не сорвалась на крик: - ...сбегу от тебя!.. Совсем отсюда сбегу!.. На миг воцарилась тишина. Внезапно грохнула дверь, послышался крик, потом гул множества голосов. Холодный вихрь с улицы прошелся по комнате. Освещенный факелами, в дом вошел человек с перевязанной головой и в куртке, сверху донизу измаранной спекшейся кровью. Это был Рогей! - Проклятый барон все же перехитрил нас, - хрипло проговорил мариоланец. - Виграк убит. Его голова торчит над воротами, насаженная на пику. Хорошо еще, господина Ладомира, рыцаря, вовремя спрятали... 9. КОРАБЛИ ИДУТ В САЛМОНЕССУ В комнату набился народ, огонь раздули поярче. Жадно глотая из кружки горячий мед, Рогей продолжал свою невеселую повесть. Ванетт-Миллепиг, сказал он, сумел каким-то образом вызнать всю правду о намерениях мариапольцев. То ли сам догадался, то ли изменник донес (Рогей склонялся к последнему). Как бы то ни было - когда они с Эйраром только выезжали из Наароса, баронские гонцы уже мчались в обреченный город - предупредить наместника. Затем туда прислали полутерцию воинов из самой Бриеллы и еще одну - из нааросской цитадели. Так что, когда Рогей прибыл в Мариаполь, город кишмя кишел солдатней, на улицах то и дело кого-то хватали, а стража ворот имела строгий приказ впускать всех, но не выпускать никого. - И как же ты?.. - спросили Рогея. - Да никак. Спрятался у одной особы, преданной Железному Кольцу... дело в том, что ее заведение не отличается особенной нравственностью - покорнейше прошу прощения, любезная дама... Я пытался разыскать Виграка... и я нашел его, да!.. На другой же день, как я приехал, по всем улицам ревели трубы, а герольды приглашали добрых горожан на главную площадь. Попробовал бы я не пойти! Они там в Мариаполе ведут списки жителей, и меня уже успели вписать... в качестве клиента той женщины. Так вот, на главной площади было выстроено нечто вроде горного пика, сверху донизу увешанного их дерьмовыми флагами... Он поднес кружку к губам, и один из рыбаков проворчал: - Тошно смотреть честному человеку, когда проклятый красно-белый вьется так высоко. - Ага, - кивнул Рогей. - Как я погляжу, этой сволочи, Рыжему Барону, до смерти нравятся всякие там символы и яркие зрелища. Когда все сошлись, Ванетт-Миллепиг влез на самую макушку горы, и с ним виконт Изелэ, правитель Мариолы. И вот Барон стаскивает с головы шлем и закатывает нам речь. Ему, дескать, стало известно, что кое-кто из его добрых дейлкарлов надумал взобраться на Пик. Что ж, мол, он не возражает, пусть только учтут, что Пик - это эмблема валькингов и может, чего доброго, наказать инородцев. Тут опять запели трубы... и их стали пихать наверх по двое... дюжину мариапольских синдиков, в том числе и Виграка. Вместе с женами и детьми... словом, десятка четыре народу. На самой вершине Ванетт-Миллепиг с Изелэ рубили их мечами... сперва семьи, потом самих... Палач подбирал головы и показывал нам. Дети кричали, пробовали бежать... Он снова уткнулся в кружку, пытаясь проглотить застрявший в горле комок. - Погибает Дейларна... - пробормотали из угла. Эйрар увидел, как Гитона закрыла руками лицо. Он и сам готов был заплакать. - А что же карренские Звездные Воеводы? - спросил он, пряча близкие слезы, голос прозвучал громче, чем следовало. - Или они тоже попались? Рудр хмыкнул в бороду: - Как же, попадутся они, скользкие угри. Небось уже щеголяют с алыми треугольничками на плечах! Рогей серьезно заметил: - Ты несправедлив, Загребной, и я бы не назвал это достойным... Они ведь не могли прибыть раньше. И ты знаешь не хуже меня, что наемников валькинги не признают. Звездных Воевод предупредят в море, и сделает это один из твоих кораблей, Рудр. Тот самый, что выудил меня из воды, куда я свалился с мариапольской дамбы с окровавленной головой и мертвым стражником под мышкой... - Вот как! Значит, теперь наши пташки скорее всего полетят в Ос Эригу, к пиратам герцога Микалегона... - Нет. В Салмонессу. Так было уговорено на случай, если грянет какой-нибудь гром. Мы возобновим войну из Салмонессы! Эйрар вновь подал голос: - Так значит - не все еще потеряно?.. - Потеряно? Кто говорит - потеряно? Наша тайна раскрыта, только и всего. А битва еще и не начиналась! Рудр поднялся и прошелся по комнате, опустив голову и заложив за спину руки. - А что там наши юные вастманстедские выскочки? - спросил он наконец. - Восстали-таки? Или угодили в сети Рыжего Барона еще до восстания? - Точно не знаю, - ответил Рогей, - но думаю, что скорее всего нет. Черный Галлиль должен был держать их на поводке, пока не получат сигнала, - а у него рука крепкая. - Ну добро... уф-ф... А что слышно про герцога Роджера? - О, он уже отправил гонцов к Изелэ с наказом напомнить ему о старом договоре насчет Мариоланской Привилегии: он ведь считается сюзереном Мариолы и сам должен разбирать все дела, касающиеся измен. Одним словом, вызов брошен, надо ждать войны. Я дал ему слово, что все мариоланцы, которых соберет моя боевая стрела, встанут под его знамя. И тогда мы начнем!.. - Да... похоже, другого пути у нас нет. - Загребной вольных рыбаков тяжко вздохнул. - А может, и вообще никакого. Но, будь что будет, мы с него не свернем. Эрб! Паури! А ну, зовите-ка тех, что должны были ехать. Будите их, если придется. Нынче же ночью они отправятся в Салмонессу... и ты с ними, сударь чародей. Я бы сказал больше и напутствовал тебя по-другому... но придется обождать до лучших времен. Рогей! Ты тоже поедешь. Долговязый Эрб вытаращил глаза: - Прямо сейчас?.. - Но Рудр свирепо обернулся к нему: - Да, прямо сейчас. Неужели ты не понимаешь, дурень - если не нааросский Рыжий Барон, так его хозяин Вальк скоро смекнет, что Мариола собиралась подниматься не в одиночку? И уж тогда боевые когти хоть завтра могут оказаться у наших причалов. Вот разве шторм их задержит... Люди зашевелились. Эрб поднялся и хотел говорить, но кто-то опередил его, пробасив недоуменно: - Погоди, Рудр, а хартия? Мы же вольные рыбаки! Какое они имеют право?.. Рудр надтреснуто засмеялся: - Хартия написана на пергаменте, а у Рыжего Барона в руках сталь! Что, по-твоему, перешибет?.. - Но как же морские демоны? - вмешался чернобородый рыбак, чье имя Эйрар так и не запомнил. - Демоны подождут, - огрызнулся Рудр. - Это важней! Висто помог Эйрару одеться: тот был еще не в себе и с трудом вдевал пуговицы в петли. Эйрар тщетно оглядывался в поисках Гитоны. Девушка бесследно исчезла - ему оставалось лишь сожалеть, сколь неласковым оказалось их прощание. Ни доброго слова, ни пожелания!.. Опираясь на плечо Висто, он вышел наружу. Ночной вихрь хлестнул в лицо несущимся снегом. Слышались крики. Кто-то пробежал мимо с факелом - штормовой ветер рвал пламя и уносил в сторону слова, мешая даже дышать. Теплый плащ не спасал - казалось, ветер пронизывал тело насквозь. Люди сбегались к причалу по двое, по трое. В свете факелов там и сям поблескивали стальные шлемы, мелькали наконечники копий. Слышались крики: - Кто видел Вардомила? - Эй там, держи... - Вардомил ушел на "Недиль-Галлае"... Накануне вечером, в преддверии шторма, рыбаки позаботились как следует закрепить корабли, заведя растяжки на причал и с судна на судно. Теперь шхуны бились и терлись одна о другую, раскачиваясь на волнах, вкатывавшихся меж лап Вагейского Сфинкса. У Эйрара невольно екнуло сердце при виде вздымающейся черной воды в провале между обледенелым причалом и бортом корабля, тяжело ходившим вверх-вниз... дружеские руки живо перетащили его через провал на ближайший корабль и сразу провели в каюту, где уже теплился очажок. - Присмотри за огнем, молодой господин, - попросили его рыбаки. - Мы все будем нужны наверху. - Могу я чем-нибудь помочь?.. - Нет. Ты - наш груз! Его оставили одного. Крышка люка бухнула над головой. Послышался топот ног по палубе и невнятные крики, а потом вдруг прекратились рывки канатов с одного борта корабля, и Эйрар понял: это отчалила соседняя шхуна. А вот и они, похоже, двинулись в путь: беспорядочные рывки и толчки сменились размеренным ритмом морской зыби. Качка усилилась, когда они вышли из-за мола. Кутаясь в плащ, Эйрар прилег возле огня, но задремать так и не смог. Он подумал о Салмонессе и о том, какой прием их там ожидал. Но скоро вновь вспомнилась Гитона и ее неожиданный гнев. Право, это было сродни предательству - так оттолкнуть его, когда он, до предела измотанный ворожбой, отчаянно нуждался в человеческом участии и поддержке!.. Потом, однако, он попробовал взглянуть на вещи беспристрастно. "Все это минуло и не вернется, - сказал он себе. - Гитона навсегда ушла из моей жизни." Но не смог не сознаться, что ее тоже можно было понять. Особенно, если учесть, что Рудр хотел их поженить. "Женщины ценят в своих мужчинах силу и смелость, - размышлял Эйрар. - Ни одна не потерпит, чтобы муж искал в ней опоры... - И тут же поправился: - Почти ни одна. Сколько раз отец отводил душу слезами в маминых объятиях; она всегда старалась его утешить. То-то с ее смертью старика совсем покинуло мужество, вот он и отправился в конце концов в Наарос к брату Толо, к Леонсо Фабрицию..." Однако Гитона была сделана совсем из другого теста. Эйрар заворочался на лавке, вспомнив, как облегала ее тело одежда, вьющаяся на ветру... Нет! Минуло, не вернется! Теперь она скорее всего пойдет замуж за Висто и нарожает ему полный дом будущих рыбаков. Эйрар не чувствовал особой своей вины в том, что она не узнает лучшей судьбы. Он был виноват разве в том только, что позволил Рудру заставить себя колдовать. И тем не менее - именно это поставило его во главе пятидесяти молодцов, с которыми, как ни крути, была связана вся его будущность. Что еще давало ему права предводителя, как не его искусство лучника - и чародея?.. Да, клубок был туго запутан, не вдруг размотаешь. Эйрар поднялся добавить дров в очажок. Корабль отчаянно качало, он схватился за бимсы, чтобы не упасть, и твердо решил ни под каким видом не прибегать более к магии - только если при последней нужде! Потом он самодовольно подумал о том, что сказал бы лучник Пертвит, доведись ему увидеть его сейчас, на пути в Салмонессу - и притом не нищим наемником, а предводителем пятидесяти бойцов!.. Размечтавшись, он вскоре уже двигался от города к городу, под радостные клики ликующих горожан, и колокола звонили на башнях, и цветы сыпались под копыта коня... пока не стукнула, открываясь, крышка люка, и озябшие рыбаки не стали спускаться вниз за глотком горячего питья. К утру качка ослабла. Когда Эйрар выбрался наверх, корабль резво бежал на северо-восток. Румпель был подвязан, в небе - ни облачка. Шхуна плавно взбиралась на отлогие водяные горы и столь же плавно скатывалась вниз. Нос так и сверкал, разукрашенный замысловатыми ожерельями сосулек. Кто-то из команды стоял там, привязавшись канатом, и скалывал лед. Было холодно. Эйрар огляделся, придерживаясь за снасти. Рядом с ними бежала по ветру еще одна шхуна, и далеко-далеко у горизонта едва заметным пятнышком мелькала третья. Когда волны одновременно поднимали корабли, видны были макушки ее парусов. Ледяные брызги иглами впивались в лицо. - Доброе утро, - поздоровался с Эйраром хозяин судна. И мрачно добавил: - Сдается мне, молодой господин, из твоих пятидесяти попадут в Салмонессу хорошо если двадцать... - Почему? - Потому, что "Брэйхед" разбился на рифах в Вагейском проливе, и никто не знает, скольких спасли. Рядом с нами идет "Гулринг", а "Недиль-Галлай" пропал без вести. Не очень-то радостное дело для всего Джентебби, молодой господин! Он искоса посмотрел на Эйрара и как бы подчеркнул последние слова - "молодой господин". Эйрар указал вдаль: - Как ты думаешь, чей это корабль там, у горизонта? Хозяин судна смерил его пристальным взглядом. Потом вскочил на фальшборт, одной рукой хватаясь за ванты, другой прикрывая от солнца глаза. - Клянусь Миром Колодца!.. - воскликнул он, вновь спрыгнув на палубу. - Ты прав! Эй, все наверх, все наверх, на шкотах приготовиться!.. - И, обратясь к мачте, приложил ладони ко рту; - Ове, бездельник! Наш... наш молодой господин с палубы видит зорче, чем ты сверху!.. - И продолжал распоряжаться: - Всем взять копья и надеть шлемы, вдруг это враги! Но это были не враги. Когда корабли сошлись, парусник оказался запропавшим "Недиль-Галлаем". Вдобавок выяснилось, что он подобрал всех моряков, кроме одного, с разбитого "Брэйхеда". Люди дружно хвалили Эйрара за острое зрение, ибо ему первому удалось высмотреть "Недиль-Галлай". Его репутация удачливого вождя заметно упрочилась. Двое суток после этого длилось поистине безмятежное путешествие под лучезарными небесами, с попутным ветром, быстро несшим корабли вперед. Наконец, к исходу третьего дня, впереди показалась тонкая ниточка берета. Вскоре открылось широкое речное устье. Реку пересекал укрепленный мост, а с восточной стороны, призрачные на фоне темнеющего вечернего неба, вырисовывались высокие башни. Цитадель Салмонесского Бастарда! Ничем иным эта твердыня быть не могла. Паруса были убраны, люди сели на весла. Солнце опускалось в облака, река свинцово блестела. А к северу и к западу, сколько хватало глаз, расстилались бурые поля, колыхавшиеся на ветру. Через поля к городу тянулась дорога. - Не торопятся они тут с урожаем, - заметил Эйрар. Висто, слышавший это, засмеялся в ответ: - Ну да, только весь урожай со здешних полей - лягушки да рыба. Это не поля, а знаменитые топи Салма, что тянутся отсюда до самых границ Мариолы! В это время к ним приблизился на веслах "Недиль-Галлай", и Долговязый Эрб прокричал оттуда, что салмонесцы, насколько ему известно, сами не свои насчет церемоний и титулов - словом, будет лучше всего, если Эйрар, когда подойдут к мосту, станет разговаривать с ними от имени всех. Отлив обнажил по обоим берегам широкие полосы грязи, морозец уже успел прихватить ее сверху. В главном пролете моста был оставлен меж сваями проход всего для одного корабля, да и тот нынче перекрывала ржавая железная цепь, натянутая низко над водой. Когда корабли подошли вплотную, рядом с баллистой, высившейся на мосту, возникла голова в стальном шлеме: - Кто идет? Эйрар помахал белым значком, навязанным на копье: - Вольные рыбаки с архипелага Джентебби... Идем сражаться за герцога! - Поворачивайте назад, - откликнулся страж. - Его светлость принимают на службу лишь тех, кто следует за благороднорожденным предводителем. Его светлости не нужны ни чванные западные дейлкарлы, ни варвары-валькинги, у которых один и тот же человек сегодня господин, а завтра крепостной... - Я здесь вождь!.. - прокричал Эйрар. - И мой род не уступит ни одному из салмонесских. Я - Эйрар Эльварсон из Трангстеда! Рядом с первой головой на мосту возникла вторая: - Ага! Судя по имени, ты - вастманстедский дейлкарл. И какие, интересно знать, цвета на твоем гербе, дейлкарл?.. Тон был обидно-насмешливый, и Эйрар на мгновение растерялся, ибо у его отца герба не было вовсе, а мать хоть и впрямь происходила из дворянского рода - титулы и гербы редко обсуждались в семье. Тем не менее, надо было что-то ответить, и Эйрар храбро сказал: - Лазурь и золотая стрела. - Никогда не слыхал о подобном, - проворчал второй страж, и оба отошли за баллисту посовещаться. Затем сверху послышалось: - Эти рыбаки присягали тебе на верность, как полагается? На палубе "Недиль-Галлая" кто-то вскочил на ноги и возмущенно потряс кулаком: - Еще чего, присягать!.. Мы, вольные рыбаки, никому никаких присяг не даем, кроме самого императора! Как гласит наша священная хартия... - но Эрб живо заставил парня заткнуться и прокричал в ответ: - А хотя бы и не водилось такого прежде у нас, народа Джентебби - что до меня, я готов поклясться Колодцем всюду следовать за Эйраром Эльварсоном Ясноглазым и признаю его своим вождем и господином, пока длится эта война! - И я! - крикнул Висто. - И я! - друг за дружкой подхватили остальные. - И я!.. Эйрар, исполненный гордости, принялся благодарить их. Между тем стражи моста вновь удалились посовещаться и наконец приговорили так: - Это дело серьезное. Надо уведомить его милость канцлера, пусть сам с вами разбирается. В общем, ждите - тем более что после захода солнца все равно никого не ведено пропускать... Корабельщики попробовали спорить, но без толку. Им даже не позволили пришвартоваться на ночь к сваям моста. Делать нечего, пришлось отойти назад, вниз по течению, и бросить в воду каменные якоря, коротая вечер у кромки зловонных болот. Однако нет худа без добра: Рогей переправился к Эйрару в шлюпке со своего корабля и знатно позабавил товарищей рассказом о том, как один из военачальников виконта Изелэ заявился полюбезничать с дамой, у которой Рогей прятался в Мариаполе. Рогей с друзьями хорошенько подпоили его слугу-миктонца и довели беднягу до дрожи россказнями о проделках злых духов, да еще незаметно приволокли в соседний чулан маленькие меха, так что в самый нужный момент из угла послышались кошмарные стоны... в конце концов перепуганный слуга влетел в комнату к своему господину с отчаянным воплем: "Спасайтесь, не то мы пропали!.." - и оба храбреца сбежали полуодетыми. - Я взял их камзолы и с обоих срезал валькинговские значки в качестве боевого трофея. Вот они, - под общий смех закончил Рогей. 10. САЛМОНЕССА. КЛЯТВА ВЕРНОСТИ К утру поднялся ветер. Он приглаживал болотные тростники и нес реденькие снежинки. Корабли не без труда подтянулись к мосту. Оказывается, стражники успели уже получить приказание герцога: новоприбывших велено было пропустить - впрочем, с условием, что все люди Эйрара в присутствии Бастарда немедленно присягнут ему на верность как своему повелителю и вождю, а сам он в свою очередь даст ту же клятву правителю Салмонессы. Эйрар видел, что подобная перспектива была поперек горла большинству рыбаков. Иные протестовали вслух, топчась по палубам шхун на утреннем холоду. И неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не Эрб. - Кому неохота присягать, - сказал долговязый рыбак, - могут взять один корабль, и счастливый путь назад на Вагей! Тем все и решилось. Самые строптивые предпочли унять свою гордость. Никому не улыбалось предстать перед старым Рудром, не выполнив приказания... Река Виверрида частью обтекала Салмонессу, частью бежала прямо сквозь город, отсекая что-то вроде выселок - сараи и скромные домики, в которых, по словам Висто, селились летом купцы, приезжавшие в основном из Мариаполя и Двенадцати Городов ради знаменитых герцогских ярмарок. Теперь выселки были покинуты - пустые сараи напоминали кожуру съеденных фруктов. А позади них из стоячей воды рва вздымались гигантские стены - вверх, вверх, под самые облака. Стены были чуть вогнуты и оттого казались еще выше и еще более походили на каменную волну, увенчанную кружевным гребнем башенок и зубцов. Речные ворота, устроенные в стене, выглядели настоящей пещерой, ведущей в самое сердце горы. Тяжелые опускные решетки нависали над обоими концами тоннеля. За тоннелем вновь показалась каменная стена с крохотными отверстиями бойниц. Лишь миновав этот угрюмый портал, можно было увидеть, что внутренняя стена отходила от основного кольца городских укреплений прямо в реку как раз там, где Виверрида поворачивала и устремлялась к морю. Стену завершала высокая башня. И ни души не было видно ни на верху бастионов, ни возле окошек; хотя внимательный наблюдатель, пожалуй, сумел бы подметить настороженный блеск глаз в полутьме. Корабли понемногу продвигались дальше; тот, где был Эйрар, шел впереди. Вот они обогнули башн