иков хохотала вся страна, от гор Короша на севере до островов Джентебби на юге. А сам он дал страшную клятву, что оторвет голову всякому, кто унизит Ос Эригу, вспомнив в его присутствии про этот случай... Понимаешь теперь, что я натворил?.. 27. ОС ЭРИГУ. ОТВЕРГНУТОЕ ВЕЛИКОДУШИЕ Эйрар увидел Аргиру лишь на другой день. Он издали заметил двоих принцесс, прогуливавшихся по крепостной стене, обращенной к морю. Принцесса Аурия тоже заметила Эйрара. Повернувшись, она взяла сестру за руку и что-то ей со смехом сказала. Когда они поравнялись, он склонился в глубоком поклоне, на что золотая наследница Империи ответила весьма прохладным кивком. Принцесса Аргира произнесла какое-то приветствие, но от волнения он не разобрал слов. ...Валькинги трудились всю ночь напролет при свете факелов, шипевших и брызгавших искрами под тихим дождем. Все новые и новые повозки, громыхая колесами, подъезжали и разгружались. Они были еще далеко, но Плейандер посоветовал герцогу заранее провести в замке кое-какие работы. Микалегон собрал каменщиков и велел им возвести во дворе дополнительную стену в форме полумесяца - от южного угла крепости, куда подходил мост, к главной башне и оттуда до гавани. Каменщики взялись за дело; впрочем, по мнению Эйрара, трудились они медленно и не слишком усердно: все время болтали, смеялись и без конца посылали за вином. Никакого сравнения с лихорадочной работой, что шла по ту сторону стен. Герцог Микалегон сам взошел на обращенные к берегу укрепления и велел выстрелить из одной катапульты каменным шаром. Камень упал, изрядно не долетев до врага. Герцог невнятно прорычал что-то и отвернулся. В тот же день, только попозже, к Эйрару, смотревшему со стены, подошел Рогей. Мариоланец успел уже облачиться в грубую робу рудокопов Короша. Он так и сиял, радуясь предстоящему делу: нынче ночью он отправлялся в путь. - Неплохо идут дела у барона, покуда ему никто не мешает, - кивнул он на строительство. - Посмотрим, как запоет Катинэ, когда его люди притомятся и оголодают - а уж об этом мы позаботимся! Эйрар как раз думал, для чего бы могли быть предназначены груды бревен на строящемся мосту. Для осадных орудий их было, по его понятию, многовато. - Счастливо тебе, - сказал он мариоланцу. Потом он спустился во внутренний двор, надеясь застать там если не Аргиру, так Мелибоэ, которого он тоже не видел с той ночи, когда над Кубком Войны звучали обеты. Но вместо них он натолкнулся на Аурария, гулявшего в обществе одного из своих борцов - кажется, Балиньяна. Похоже, и принц, и его спутник пребывали в дурном расположении духа: вслед за хозяином Балиньян едва кивнул головой, отвечая на приветствие Эйрара, и отвернулся. Юноша хотел удалиться, не ввязываясь в разговор. Принц вроде собирался поступить так же, потом все-таки обернулся и медовым голосом произнес: - Эльварсон, тебе незачем стыдиться клятвы, которую ты дал. Для императорского Дома нет ничего оскорбительного в подобных знаках любви... хотя ты в ту ночь, конечно, несколько заболтался. Говорят, будто ты дворянин, имеющий герб - и все-таки негоже трепать попусту ничьи имена, кроме вражеских. Людям благородных кровей надлежит причинять боль лишь тем, кого они ненавидят. - Умоляю, примите мои извинения, - ответил Эйрар. - Ибо, мне кажется, ваша сестра стала меня избегать... - Ты забыл добавить: "ваше высочество", - сказал принц. - А извинений не требуется. Наша сестрица полностью на твоей стороне и, верно, сама тебе об этом поведает... хотя она и привержена цветам суровым и тусклым, словно какая-нибудь крестьянка с холмов Скроби. Да, она предпочитает привлекать внимание иными путями. Она уже говорила тебе о своем намерении скорее умереть, нежели выйти замуж за Стенофона? Ага, вижу, что говорила. Что ж, берегись, ты произнес весьма опасный обет. Поистине, мы страшимся за тебя!.. И он засмеялся - тонко, визгливо. Эйрар молчал, не зная, как отвечать. - Впрочем, не отчаивайся, - продолжал принц. - Нашу сестрицу при дворе никто не принимает всерьез - в том числе даже и она сама... Скажи, тебя устроили подобающим образом? Нам, к примеру, предоставлены совсем не плохие апартаменты и услужение, соответствующие нашему рангу. Там нашлось бы местечко и для наших друзей... Мы не позабудем гостеприимства герцога и однажды замолвим за него слово: когда его станут вешать, мы распорядимся, чтобы палачу подали шелковую веревку... - Спасибо, ваше высочество, я хорошо устроен и ни в чем не нуждаюсь, - ответствовал Эйрар, и на этом разговор прекратился. Дни потянулись за днями. Однажды с юга пришло маленькое судно и доставило новости с островов Джентебби. Бордвин Дикий Клык сам прибыл на Вагей, отметил хартию, перебил непокорных и занялся возведением замка... Валькинги за стенами продолжали упорно трудиться. Им еще предстояло строить и строить, но груженые повозки знай подъезжали, и люди в крепости, вынужденные молча наблюдать это, сделались раздражительны. - Вся штука в том, - сказал как-то Альсандер, - чтобы выучиться терпеливо ждать подходящего случая. На этом зиждется все воинское искусство, о победе я уж не говорю... Дело было вечером; умница Плейандер тотчас отставил кружку эля и высказал осенившую его мысль: - Надо выстроить большую метательную машину, чтобы била дальше валькинговских катапульт. Пусть-ка попляшут! Герцог Микалегон немедля распорядился послать несколько человек на лесистый северный берег за подходящими бревнами. Однако Эйрар услышал, как Звездный Воевода наклонился к Эвадне и сказал ей вполголоса: - Не то чтобы я особенно верил в эту штуковину... пока мы с ней будем возиться, дело успеет дойти до рукопашной. Однако пусть ребята попотеют: это хотя бы займет их, ведь при осаде самое скверное - сидеть и ждать сложа руки... Эйрара очень заинтересовали подобные соображения, он бы с радостью послушал еще, но тут Эвадне заметила его любопытство и немедля спросила: - Ну и как продвигается твой роман с императорской киской? Имел уже счастье погладить ее по шерстке? Да, таких бестолковых любовников, как ты, девушкам остается только насиловать: иначе вы нипочем не догадаетесь, как с ними следует поступать... Она звонко расхохоталась, когда он залился мучительной краской смущения. Поспешно отведя глаза, он увидел, что Мелибоэ манил его пальцем, желая, должно быть, перемолвиться словечком наедине. В тот вечер старый волшебник рано поднялся из-за стола. Эйрар последовал за ним из продымленного зала советов на мощеный двор с его рядами домиков у подножия стен. Мелибоэ неторопливо прохаживался, заложив за спину руки, под усеянным звездным небом. - Юный мой господин, - сказал он Эйрару. - Покамест мне от тебя никакой выгоды, одни сплошные заботы, и я предвижу, что так будет и впредь. И все-таки я продолжаю возиться с тобой, хоть и сам не знаю, зачем. - Это я уже слышал, - сказал Эйрар, может быть, резковато, но в этот момент он чувствовал себя настолько одиноким и всеми покинутым, что готов был лягнуть лучшего друга. - Я думал, ты мне новенькое что-нибудь скажешь. - Ах, молодость, нетерпеливая молодость, - вздохнул чернокнижник. - А между тем, юноша, терпение - это та паутина, в которой порой застревают проворные осы. Немалые труды предпринял я ради тебя... - Он сделал несколько шагов. - Не знаю уж, выдержит ли твоя удачливость те испытания, которым ты постоянно ее подвергаешь. Но коли ты взялся сам прокладывать путь, мое дело - позаботиться о коне. Я в самом деле кое-что предпринял ради тебя и не возьмусь утверждать, что это было легко... Одним словом, потрудись постучаться в дверь, и тебя примет сама принцесса Аурия. - Чего ради? Его светлость герцог Салмонессы тоже меня принимал... - Сбавь-ка тон, юноша. Ты видел, что собой представляет принц Аурарий? Добавим к этому, что старый император уже далеко не тот, каким был когда-то, - и получается, что истинная глава Дома - именно она, принцесса Аурия. - Ну и что? - А вот что: если хочешь все-таки получить свою девочку, не вздумай пренебречь сегодняшним свиданием. На сей раз Эйрар спросил только: - Когда? - Наживка проглочена, - негромко засмеялся волшебник. - Скажем, еще через один оборот песочных часов. Дождись, пока герцог Микалегон напьется до бесчувствия и его унесут почивать, а остальные займутся с танцовщицами. Куда идти, знаешь? - Дом под зеленой крышей возле главной башни, внизу. Вон там... там, где горит огонек. - Вижу по твоему лицу, что ты можешь назвать и число ступенек, ведущих к двери. Итак, юноша, постучись и входи смело; я тоже там буду. Эйрар весь извелся, дожидаясь заветного часа, а потом никак не мог решить, пора или не пора. Люди понемногу покидали зал, слышались громкие возгласы пьяных, которых вели спать, факелы бросали ручейки дрожащего света... - Кто там? - тотчас раздалось из-за двери, когда он наконец отважился постучать. Это был Ее голос! - Эйрар из Трангстеда... - отозвался он, и дверь распахнулась, и за нею в самом деле стояла Она, и Она протягивала ему руку в дружеском приветствии... слишком уж, с его точки зрения, дружеском, чуть-чуть не таком, какое ему грезилось... Она оглянулась внутрь дома: - Все в порядке, Аурия, это он! - И повела его сквозь темную прихожую, а из комнаты донеслось звяканье кресала о камень - это старшая сестра-принцесса встала зажечь лампу. Войдя, он застал ее уже сидящей в кресле и согнулся в неуклюжем поклоне. - Добро пожаловать, господин Эйрар, - проговорила она милостиво и подала ему руку, и он успел взмокнуть, соображая, что делать с этой рукой - то ли пожать, то ли поцеловать. - Какой уж я господин... - пробормотал он и поцеловал тонкие душистые пальцы. И сделал ошибку: он понял это по легкому движению безупречно очерченных губ. - Сядь, - велела Аурия. - Разговор будет достаточно долгий. Золотая головка чуть наклонилась - и, точно повинуясь безмолвной команде, Аргира выскользнула за дверь. Аурия проводила ее взглядом, потом неожиданно наклонилась вперед и обхватила руками колени, и к изумлению Эйрара ее лицо обрело совсем человеческое выражение: - Старый волшебник много говорил о тебе... я и не подозревала, что в Дейларне бытует о тебе столь лестное мнение. Твой совет мог бы быть нам полезен... - Я... я благодарю вас, любезная госпожа, - воспользовался Эйрар выражением, подхваченным у Рогея. Алые губы вновь дрогнули недовольно ("Господи, - подумалось ему, - ну как еще прикажешь тебе отвечать?"), и принцесса спросила: - Что ты думаешь о нашем гостеприимном хозяине? - О герцоге Микалегоне? Он кажется мне человеком, заслуживающим доверия... - ...когда ему ничего иного не остается. Да его собственное Вольное Братство скинуло бы его в один миг, вздумай он отказать вам в убежище - ведь у вас столько воинов и вдобавок карренские Воеводы: совсем не лишняя подмога в войне. Но я о другом. Ты хоть знаешь, что он водит твоего парня, Висто, в Черную башню? Эйрар ощутил, как жарко вспыхнули щеки: - На Ос Эригу всякий свободен... и Висто в том числе... - Ах, господин Эйрар, но ведь за всякую вольность кто-то другой расплачивается потерей, не так ли? Однажды наш герцог испустит дух, либо в сражении, либо просто в постели, и что тогда будет с Ос Эригу и его прославленной вольностью? Во всем, что совершает наш герцог, есть некий изъян - неужели ты не обратил на это внимания? Это касается и продления династии: у него нет наследника, а замок, увы, не принадлежит Империи, чтобы можно было решить дело без насилия, судом. Вот я и боюсь: прежде, чем кто-то другой наденет его корону и возглавит Вольное Братство, очень многие лишатся не только вольности, но и жизни. Слишком многие захотят пользоваться большими свободами, нежели все остальные... - Но стоит ли сейчас об этом задумываться, любезная госпожа? - Стоит. К тому же... - Она вдруг запнулась на полуслове. Эйрар ждал продолжения, гадая про себя, была ли эта запинка нечаянной или нарочитой. - Нет, незачем о том говорить, - сказала принцесса. - Конечно, все слышавшие приняли это за сиюминутный порыв... и ничего подобного ты не имел в виду, как я полагаю. - Чего я не имел в виду, госпожа?.. - Того, в чем ты клялся над Кубком Войны, вступая в Вольное Братство Ос Эригу, а именно, прибрать мою сестрицу к рукам хоть лаской, хоть таской. Я не вижу, кстати, что вообще тебя сдерживает? Действуй, ты ведь вроде бы ходишь здесь в предводителях. А мы - беспомощные пленницы, с которыми всякий может сделать, что хочет! Эйрара бросило в жар, потом в холод, но он постарался ответить спокойно: - Кое-что вам передали верно, но кое-что нет. Я ничего не говорил насчет ласки и таски и не записывался в здешнее Братство. Я вправду поклялся следовать за вашей сестрой по всему свету - но следовать с почтением и любовью. И не за тем, чтобы прибрать ее к рукам... я хотел бы взять ее в жены - по доброму согласию и любви! Аурия подперла кулачком подбородок: - С ума сойти, до чего высокие чувства! Да, с твоими крыльями можно взлететь из маленького имения в Трангстеде к порогу императорского Дома... Неужели все дейлкарлы - вроде тебя? Я припоминаю одного из твоей страны, бывавшего при дворе: Ладомира Ладомирсона, рыцаря. Вот у кого шея, по-моему, вовсе не гнется... И тем не менее, - она вздохнула, - внучке рыцаря Бреммери грех так рассуждать, да и старый колдун утверждает, что ты - достойнейший человек. Но ты еще поклялся - так мне передавали, - освободить Дейларну от графа Валька, нашего законного наместника. И если это правда, значит, ты провозгласил себя моим врагом - на будущее, когда я стану его женой. А значит, киска-сестрица тоже обратится против меня - если только ты ее завоюешь! - Но вы еще ему не жена, - сказал Эйрар, впрочем, без особого жара. - Да, своей клятвой ты провозгласил себя врагом и мне и сестре, - повторила принцесса. - А кроме того, она дитя Колодца и Империи, а ты ими отвергнут и проклят! - Я думал... - начал было Эйрар, но она перебила: - Насколько я понимаю, ты вообще ни о чем не думал. Ну, на худой конец, разве только о том, как бы возглавить это Братство Ос Эригу, отрезанное от всего мира. Ты безнадежный романтик, господин Эйрар. А ведь тому, кто присмотрел себе невесту, рожденную для политики, следует и самому становиться политиком! Отчаяние придало Эйрару решимости: - Не хотите ли вы таким образом сообщить мне, любезная госпожа, что моя надежда на взаимность тщетна, пока я не откажусь от мысли однажды увидеть свободной и счастливой землю, которую я люблю? - Да никоим образом, глупый. Я желаю тебе добра не меньше, чем старый кудесник... - Она даже тронула его за руку, но тут в дверь стукнули дважды, и мимо них неслышно скользнула Аргира; Эйрар проводил ее горестным взглядом. Из прихожей долетели негромкие голоса, и в комнате появился волшебник Мелибоэ: в неярком свете лампы казалось, будто он шел с закрытыми глазами. Он ничего не сказал. Принцесса Аурия мельком глянула на него и вновь обратилась к Эйрару: - По части политики особых препятствий нет. Я открою тебе тайну - смотри, ни звука о ней кому бы то ни было... - она пристально посмотрела в глаза, - ...так вот, наша Канцелярия далеко не в восторге от того, что вытворяет валькинговская держава. Одно дело - разгром Салмонессы, погрязшей в пороке; даже епископы приветствовали ее падение. Можно примириться и с осадой этого замка, ведь, в конце концов, Микалегон - не вассал империи и вдобавок держит нас пленниками. Но невозможно стерпеть то, что они устроили в Мариаполе и Белоречье - да хоть бы даже и здесь: что за манера решать дело вооруженной рукой, без переговоров! - Но ведь все это - деяние графа Валька, разве не так? Я слышал, они... - Не графа, а Бордвина Дикого Клыка, этого полу-предателя и отъявленного негодяя, который плетет интриги, добиваясь графской короны. Вот видишь, мы с тобой оказались-таки союзниками: у нас один враг. Эйрар хотел говорить, но так и не нашел слов. - Так почему бы, - продолжала Аурия, - нам не заключить союз по всей форме, как полагается? Моей сестре как дочери императора приличествует соответствующее приданое... скажем, та самая столица Мариолы, где Бордвин... вел себя столь некрасиво. И к ней любой, какой надо, сюзеренитет в Вастманстеде. Тем самым песенка Бордвина будет спета, а моему будущему супругу останется честь завоевания Салмонессы - он ничего не потеряет. Мы с тобой станем родственниками - неплохо для начала, а? Эйрар спросил: - А... насчет герцога Микалегона? - Как граф Мариолы, ты станешь равен ему. Можешь сразу начинать с ним переговоры - я помогу вам прийти к согласию. Да не забудь, что он-то воюет из-за корысти... - А Хестинга, Белоречье, с ними что будет? - Эк ты замахнулся, господин Эйрар! Я полагаю, они останутся у Валька и отойдут к Ласии. На какой-то миг его умственному взору предстала блистательная картина: Эйрар, бездомный юнец, изгнанный за долги с крохотного хутора - Эйрар, предводитель полусотни - Эйрар, граф Мариолы, получивший все, чего только можно желать... муж принцессы Аргиры... даже рот сам собой приоткрылся от изумления и восторга. Но потом перед глазами друг за другом мелькнули Рогей, отец, Леонсо Фабриций (это было как ожог), и наконец, старый Рудр, вольный рыбак. И он не то что закрыл рот - даже закусил губы. Он сказал: - Нет. - Как нет, - начала было она, и тут вмешался Мелибоэ, сидевший с закрытыми глазами возле стены: - Только философы способны понять, почему следует столь осмотрительно внушать детям идею патриотизма, хотя бы его и почитали за добродетель. На самом деле это вовсе не природное свойство, но лишь замещение той общей любви к людям, о которой нам твердят епископы. Эта разновидность любви признает лишь часть людей таковыми, смотря по тому, светлые ли у них волосы или же они говорят на диалекте Ласии... - Нет, - повторил Эйрар. - Хоть вы герцогом меня сделайте, не соглашусь. К его удивлению, на лице принцессы Аурии отобразился не столько гнев, сколько разочарование. - Хорошо еще, - улыбнулась она, - что мы сделали вид, будто не поняли намека господина Эйрара насчет какого-нибудь города побольше, нежели Мариаполь. Так вы говорите - патриотизм, господин чародей? На мой взгляд, оно не стоит таких высоких названий, это мелкое и узколобое чувство, способное поставить интересы маленького кусочка Дейларны превыше интересов громадной и великой Империи... - Любезная госпожа, - сказал Эйрар упрямо, - как может целое быть великим, если его части унижены? Мелибоэ промолвил все тем же голосом, ровным и безучастным: - Я же говорил вам, что он не согласится. - Что? Ты действительно не согласен? - Аурия поднялась на ноги, одежды зашуршали: - Дозволяем удалиться... как, должно быть, опечалится наша сестра! Эйрар прошел мимо Мелибоэ, застывшего у стены, точно пустоглазая статуя. Отчаяние и надежда сменяли друг друга, захлестывая сознание. "Наша сестра опечалится!" - не ослышался ли он, было ли это правдой? Она не вышла в прихожую, чтобы выпустить его наружу. Лишь выйдя за дверь, в темноту, расслышал он шорох шагов и скрип задвигаемого засова. Где-то с северной, глядевшей на море стороны двора послышались голоса и девичий смех: девушка взвизгнула и умолкла. Луна давно закатилась, цитадель неясной тенью вырисовывалась на фоне звездного неба. Какое-то время Эйрар стоял неподвижно, глядя в небо... Потом кто-то коснулся его руки и легонько стиснул ее, и он стремительно обернулся, хватая кинжал. И с головы до пят покрылся мурашками, осознав, что это была Она. - Что вы... - начал было он, но мановение маленькой белой ладони заставило его замолчать. - Господин Эйрар, - выговорила она торопливо. - Во имя справедливости я должна сказать тебе: это был замысел моей сестры, но не мой. Я уверяю тебя... Настал его черед перебивать. - Послушай, да никакой я не господин, - сказал он почти свирепо. - Я всего лишь простой крестьянин с нагорий Дейларны. И все-таки я люблю тебя - как крот может любить звезду, которую ему не дано даже увидеть... - Ты... руку мне сейчас оторвешь. Да, я знаю... они пользовались этим словом, чтобы расположить тебя к себе. Я больше не стану звать тебя господином... - Она повернулась и вновь протянула ладонь, и ладонь трепетала, и он разглядел в свете звезд, как она опустила голову, готовая немедля исчезнуть. - И я... я принимаю, Эйрар, твою верную службу. Он никак не мог выпустить ее руку: - Я обойду для тебя всю Землю, только скажи. Я остановлю Сатурн, стащу рог у Козерога и призову в союзники Меркурий, заклиная души умерших... - Нет, нет, так ты, чего доброго, меня разубедишь. Если ты честен, к чему поэтические красоты? Язык поэзии - лживый язык! - Но ведь... любовь, это же и есть поэзия, и... Из-за цитадели донесся громовой удар, потом невнятные крики. Они испуганно оглянулись. Вновь раздался грохот; вдали, на стене, кто-то размахивал факелом. Боевая труба хрипло прокричала во тьме. Вот теперь осада воистину началась. 28. ОС ЭРИГУ. КОШКА ПОКАЗЫВАЕТ КОГТИ Оказывается, валькинги соорудили тяжелую катапульту и надежно укрыли ее на макушке деревянной башни, которую передвигали все время вперед, наращивая свой мост. Эйрар запнулся о небольшой валун, на боках которого еще держались кусочки спекшейся глины: валькинги облепляли камень слоем глины и обжигали, готовя снаряд. Перешагнув его, Эйрар подошел к Плейандеру, стоявшему у одной из замковых катапульт в стальном шлеме и с круглым щитом у плеча. В мечущемся факельном свете казалось, будто его лицо то и дело меняло выражение. Люди возились у ворота катапульты: ответный выстрел только что кончился недолетом. Еще один глиняный снаряд со свистом пронесся над их головами и тяжело грянул о мостовую. Один из карренских воинов вскрикнул, хватаясь за руку у запястья. Плейандер зло выругался: - На свет бьют, скоты! Эй, Дад, Гонатас! Свесьте-ка пару факелов вниз со стены - подставим им мишень! А вы, ребята, не ленитесь, тяните живее, хей, хей!.. У вас там мускулы или кисель?.. - Что я могу сделать? - спросил Эйрар. - Для начала надень латы, если хочешь быть здесь, - ответил карренец. Подобравшийся, как пружина, он казался внимательным и злым. - Это тебе дело не на час - трах, бах и готово; здесь ум нужен. Не просто ударить, но так, чтобы самую душу поколебать... Готово? Отпускай! За бойницей валькинговской башни горел огонек. На мгновение его скрыла тень - это вылетел очередной глиняный шар с камнем внутри. Мгновение, другое... и вот он с треском и грохотом разлетелся о стену чуть ниже, там, где болтались факелы. Карренцы закричали, принялись насмешничать, но Плейандер явно был недоволен: - Ишь куда взгромоздились, то-то и бьют так далеко... Эй, погодите на вороте! Астианакс, живенько принеси мне три-четыре стрелы от арбалета: свяжем их вместе, подожжем и попробуем запустить с катапульты; может, долетят благодаря оперению? Тут он снова заметил Эйрара: - Как, ты еще здесь? Говорят же тебе - быстро вниз, и чтобы без доспехов не появлялся! Нынче всякая жизнь ценна, и даже твоя. Ибо я вижу, что у барона Катинэ есть мозги в голове. Чем без толку погибать, поберегись лучше до рукопашной! Кто-то язвительно захохотал в темноте. Эйрар пошел прочь, задыхаясь от обиды. Почти бессознательно он перекрестил пальцы и начал было произносить первые слова заклинания, долженствующего причинить Звездному Воеводе чесотку, но, спохватившись, успел вовремя остановиться. Потом он вспомнил Аргиру, принцессу, выросшую в деревне, и душу вновь наполнило счастье. Она сказала, что принимает его верную службу. Что она имела в виду? Неужели действительно то же, что и он сам?.. Обратно на стену он не пошел, лег в постель и долго вертелся с боку на бок, не в силах заснуть. Лишь под утро, когда за окном посерело, а шум снаружи вроде примолк, Эйрар смежил наконец глаза и увидел сон - впервые с того самого дня, когда они разлучились с Гитоной. Ему приснилась одинокая звезда, горевшая над сумрачным морем; где-то далеко медленно, мерно звонил колокол. Затем он ощутил как будто биение могучих невидимых крыл, и вот уже не море было вокруг, но лес, уходивший вдаль колоннадами громадных стволов, вечные сумерки царили у их подножий. Что-то белое мелькнуло неподалеку: это, высоко вскидывая точеные ноги, мчался галопом белоснежный единорог. "Только невинная девственница может его укротить..." - подумал Эйрар во сне. И все-таки не совладал с искушением и начал звать волшебного зверя, припоминая слова древних языков, магические слова: отец говорил ему, что для всех зачарованных созданий это было заклинание дружбы. Остановившись, единорог ласково фыркнул, а потом пошел навстречу, и тут Эйрар заметил, что во лбу у него вместо рога сверкал обнаженный меч, и... Долговязый Эрб тряс его за плечо: - Вставай, молодой хозяин, всех зовут на совет, только засонь не ведено приглашать. Когда Эйрар явился, вожди уже собрались, но было похоже, что в его отсутствие особого единодушия среди них не возникло. Плейандер стоял у окна, мурлыча какую-то карренскую песенку и держа руку на рукояти меча; Альсандер внимательно разглядывал носки своих башмаков, а Эвадне смотрела прямо перед собой, и на щеках ее горели красные пятна. Герцог, сидевший напротив, горстями заталкивал в рот свою черную бороду, жевал ее и снова выплевывал. Эйрар удивился столь странной привычке и подумал, что в подобном расположении духа Микалегон, пожалуй, мог бы закусать насмерть гадюку. Поэ не было среди окружавших герцога командиров, зато в сторонке переминался крестьянского вида парень со щегольской шапкой в руках. - Ага, а вот и наш знаменитый полководец и судья, - съехидничала Эвадне. - Берегитесь его: кабы не продал он нас всех Стассии за поцелуй девочки-молочницы... - Нехорошо ты сказал, брат, - покачал головой Альсандер. - Это ведь наше общее дело! - И повернулся к герцогу: - Разреши объяснить ему, государь? - А что объяснять? - зарычал тот. - Все равно ничего сделать нельзя! Клянусь пламенем преисподней... - С твоего позволения, государь... - сказал Альсандер и повернулся к Эйрару: - Его милость - хозяин Ос Эригу и наш предводитель, никто с этим не спорит. Однако, согласно его же собственным правилам, все мы - вольные члены Вольного Братства. И вот теперь мы - и, кажется, непоправимо, - разошлись во мнениях относительно того, как же спастись от валькингов и устроить так, чтобы не пришлось наслаждаться вольностью где-нибудь в Миктонских горах. Сам же его милость говорит, что обязательства надо исполнять до конца, ибо даже вольные люди зависят один от другого, пока не истечет договор. А ты как считаешь? Эйрар дорого дал бы за то, чтобы оказаться где угодно, только не здесь. Он спросил: - Вы хотите, чтобы я вас рассудил? - Только не на таких условиях, как тогда в Хестинге, - бросил Эвименес. - Это было бы слишком!.. - Судить? - рявкнул герцог, выплевывая спутанный клок бороды. - Меня? В моем собственном замке? Эйрар сказал ему: - Немного же стоит вольность твоего Вольного Братства, если она того и гляди рассыплется от первого же испытания! - Насчет этого не знаю, - проворчал Микалегон, - но вот когда некоторые бегут с воплями: "Спасите! Помогите!" и чего только не обещают, а как спасешь, не хотят делать ни бельмеса - вот это уж точно клятвопреступники! - Клятвопреступники! - взвился Плейандер, и его меч голубой молнией вылетел из ножен. Воины Ос Эригу мгновенно вскочили на ноги, лязгая оружием - но Эйрар успел опередить и тех и других и встал между ними, раскидывая руки. - Слушайте! - сказал он. - Пока вы тут хватаете друг друга за глотки, по стенам лупят из катапульт. Неужели не ясно, что все наши свары, я не говорю уж о драках, только на руку валькингам? Наступила тишина. Напряжение почти осязаемо уходило из подобравшихся, готовых к прыжку тел. Наконец Плейандер опустил меч, а Альсандер проговорил: - Так вот, ближе к делу. Наш брат Плейандер - а он, как известно, больше всех прочих здесь понимает в осадах и крепостях - утверждает, что без удачно проведенной морской вылазки замок неминуемо падет. А герцог Микалегон не желает рисковать кораблями. - Без кораблей мы пропали, - сказал Микалегон. - Как только их башня приблизится вплотную к стене - мы пропали, - одновременно с ним сказал Плейандер. - Просветите меня, - попросил Эйрар. - Кажется, предполагалось, что метание огня с катапульт должно их задержать... - Не выходит: они обвешали башню сыромятными кожами, чтобы не загоралась. - А что же Рогей в Короше, в их тылу?.. - Ох-хо-хо-хо! - загромыхал Микалегон, не выпуская из рук бороды. - Вот, парень, перед тобой человек из Короша! Расспроси его, если охота... а впрочем, что зря тратить время. Ну да, ваш Рогей поднял горцев чин чином, но перед нами стоят две с половиной терции и еще половина подходит. А обозы у них такие, что не больно-то выпотрошишь. Едут из самой Бриеллы с полной охраной и притом под защитой таких заклятий, что у корошских ребят от страха кишки к спине прилипают. В общем, толку, что с козла молока. - Валькинги строят свой мост из дерева и валунов, - добавил Плейандер, - он растет куда быстрее, чем наша дополнительная стена. Они очистят бастионы Ос Эригу из катапульт и займут их без большого труда. И потом, таран... - И что же предлагается делать? - спросил Эйрар. Тут все заговорили разом, но вскоре кое-что прояснилось. Герцог Микалегон настаивал на том, чтобы бросить замок, уйти в море и отправиться на поиски нового дома - где-нибудь в Ураведу или на Островах Пряностей, где можно будет без труда покорить синекожих людей, - или даже в языческом Дзике. - Умереть здесь, если потребуется, но не уходить, - стояла на своем Эвадне. - Иначе Каррена нам этого никогда не простит! - А также и Дейларна, - сказал Эйрар. - За что вообще мы деремся? За свою корысть или за освобождение страны?.. - Он помолчал, ожидая ответа или возражения, но даже если Микалегон думал иначе, он постыдился сказать об этом при всех, и Эйрар добавил: - Тем не менее, Плейандер, я не особенно понимаю, каким образом нам должна помочь вылазка с моря. - А что тут понимать, - пожал плечами карренец. - Сажаем людей на корабли, берем на борт штурмовые лестницы, сходни и все, что положено, подходим вплотную к мосту, захватываем его и сжигаем башню... да, и добрая часть моста сгорает тоже, дерева там предостаточно. Ну, а если мы этого не сделаем - тогда, конечно... - А я тебе говорю, ни хрена не получится, - проворчал Микалегон. - Да они в щепки расколошматят все мои корабли из своих камнеметалок или спалят, пока мы и подойти-то еще не успеем. Я уж молчу про то, что корабли неминуемо сядут на камни, пока мы будем возиться со штурмовыми лестницами и прочим. Ну а хотя бы мы и спалили их башню, подумаешь, важность какая! Валькинги - это вам не расфуфыренные вояки Двенадцатиградья, у тех, точно, сразу бы перышки опустились, а эти ребятки попросту выстроят все заново, такой они народ, уж я-то их знаю. И где мы будем тогда - все то же самое, но только без кораблей? Короче, если наш знаменитый знаток осад ничего более путного не родит, я приказываю - к черту все и поднять паруса. Ну, что тебе еще?.. Эйрар сказал: - Надо послушать Альсандера. Эвадне открыла было рот, но Альсандер опередил ее: - Я полагаю, наш предводитель и государь по сути прав. Этак и проторговаться недолго, расплачиваясь кораблями за осадные башни. Бывает однако, что даже разум отступает перед необходимостью... - А может быть, - сказал Эйрар, - примирим необходимость и разум? Сдается мне, государь наш уже молвил нечто, указующее этот путь. Что-то о том, что вражеского моста можно достичь с корабля, проникшего между скал... Микалегон перестал жевать бороду: все внимательно слушали. - Мы ведь не собираемся захватывать башню, - вслух рассуждал Эйрар. - Значит, нам незачем поднимать туда воинов - только огонь. Значит, можно обойтись всего одним кораблем, оснастив его лестницами, а к концам лестниц привязать горшки с горючим - так, чтобы они подпалили башню, когда корабль подойдет достаточно близко. А если его прежде как следует разогнать, он застрянет намертво, и тогда пусть валькинги сколько угодно стреляют - столкнуть его им уже не удастся. - Я это сделаю! - воодушевился Микалегон. Более осторожный Плейандер потер острый подбородок, скаля зубы в умственном напряжении, а потом заявил: - Кажется, это и в самом деле возможно, но требует дополнения: скажем, напасть на мост с лодок... или послать лучников через скалы к остаткам прежнего моста - того, что раньше вел из Ос Эригу на сушу... Похоже, его весьма впечатлили северные лучники, оттягивавшие тетиву до уха, чего отроду не видали в Каррене. Голос герцога вновь энергично гремел - Микалегон объяснял своим командирам, кому что следовало делать и как утаить в гавани от чужих глаз избранный для вылазки корабль, пока его будут готовить. Никто не мешал ему уточнять замысел нападения, но внимательный наблюдатель мог бы заметить, что немалая доля идей исходила при этом от карренца Плейандера, вставлявшего время от времени словечко-другое. Так, он посоветовал заменить предложенные Эйраром горшки с горючим ивовыми корзинами: - Они прогорят, и начинка высыплется наружу. Самому Эйрару с его копейщиками-рыбаками поручили, пожалуй, наиболее трудное: сидя в небольших лодках, прикрывать корабль-поджигатель, ведь его люди были опытны в обращении с маленькими судами. В замке, правда, не нашлось достаточного количества смолы или другого подходящего горючего, но посланец Короша утешил их: - Наши люди часто гонят смолу, когда не заняты в рудниках. Присылайте через недельку корабль в Медвежий фиорд... Этим определилась дата вылазки: недельный срок да еще два дня. А чародей Мелибоэ увел рудокопа к себе и немалое время беседовал с ним, обсуждая магические приемы, которыми валькинги защищали свои обозы, и подыскивая способы их превозмочь. Эйрару так и не удалось послушать их беседу или даже выяснить, получилось ли вообще что-нибудь. Оставалось лишь сожалеть, ибо это весьма и весьма его интересовало: он не знал заклинаний, с помощью которых в подобном случае удалось бы создать щит сразу для всех. Ничего не поделаешь, у него было полно куда более срочных забот, в частности, разыскать принцессу Аргиру. Но и тут ему суждена была неудача; и не только в этот день, но и на следующий, и еще через три дня: приходилось все время проводить на стене, по которой неустанно били уже несколько катапульт Катинэ, между тем как осадная башня бодро подвигалась все ближе, заодно прикрывая собою строителей моста, трудившихся внизу. Валькинги сменили глиняные ядра на каменные, и они яростно гремели о внешние бастионы, кроша и окапывая темный камень замковых стен. Появились раненые; на нижней стене одна или две боевые машины были начисто разбиты точным попаданием, а двоих воинов Ос Эригу убило на стене-полумесяце, возводимой внутри. Свист каменного ядра, внезапный удар - и все, и два тела остались лежать внизу, точно смятые куклы... Герцог Микалегон готов был бросить строительство. Зато Плейандер без устали звал людей на стены, к машинам, не забывая присматривать за оружейниками крепости, ковавшими на внутреннем дворе длинные стальные копья. Острый глаз Эйрара и его искусство лучника оказались куда как полезны, когда их метали из катапульт во все, что только двигалось на растущем мосту. Иногда удавалось попасть даже в бойницы башни, нанося сынам Ласии немалый урон. Однажды, когда валькинги меняли стражу, пущенное копье пригвоздило сразу двоих, как цыплят, надетых на вертел; осажденная крепость приветствовала этот успех торжествующим криком. Даже волшебник Мелибоэ являлся порою на стены, привлеченный духом непреклонного мужества, почти осязаемо исходившим от карренского Воеводы. Как-то он принес с собою пригоршню крохотных деревянных фигурок, каждая с длинной иглой, вонзенной в нутро. Их метнули через валькинговскую башню на мост: - Воины графа, всего вероятней, защищены, - пояснил чернокнижник, - а вот рабочие - вряд ли; тем не менее, в этой войне стен каждый строитель важен не менее, чем солдат... Ночью, когда солнце угасло в морских волнах, в его домике загорелись синие колдовские огни - он творил заклинания для фигурок. Эйрар в тот час возвращался со стены вместе с Поэ Глупцом, чувствуя себя так, словно прошагал десять миль, и полагая, что вовсе не лишне было бы подкрепиться стаканом вина. При виде колдовских огней Поэ осенил себя знаком истинной веры. - Господин Эйрар, - сказал он, и голос его звучал неуверенно, - давай примем вправо да прибавим-ка шагу, коли не возражаешь; люди говорят, я воин не из последних - во всяком случае, не стыжусь признаться, когда мне до одури страшно! Эйрару вовсе не хотелось куда-то сворачивать, так как избранный путь вел как раз мимо двери любимой, но он был готов уступить - и тут совсем рядом, в тени стены, прозвучал Ее смех, и Она сама подошла к ним со словами: - Господин воин! От твоего страха есть верное средство - Колодец, у края которого любое заклятие утрачивает силу. - Ну, это не для меня, - коротко бросил Поэ. - С вашего позволения, я лучше пойду... - И исчез, понимающе глянув на Эйрара, но тот и не заметил: для него во всем мире снова существовала только Она. - Позволь сказать тебе... - начал он, и Она ответила: - Я здесь - говори. Но на него вновь напало косноязычие. Трепет и восторг Ее присутствия рядом, отсветы синих огней Мелибоэ, плясавших на Ее лице - давно приготовленные слова испарились бесследно, он стоял и молчал. - Так что же ты хотел мне сказать? - спросила Аргира. - Ну хорошо, тогда говорить буду я. Послушай, господин Эйрар, видел ли ты маленькую башенку над морской стеной? С таким круговым балконом? Знаешь ли ты, для чего она предназначена? - Знаю, - сказал он. И покраснел в темноте, и изумился тому, с какой легкостью эта девушка заговорила о вещах, о которых он с трудом заставил себя даже думать: о Черной башне, куда Микалегон водил приглянувшихся юношей. - Так вот, - продолжала она, - я к тому, что прошлой ночью герцог ходил туда с твоим пареньком - Висто. А нынче Плейандер развлекается там с принцем Аурарием... Эйрар ощутил, как в нем поднимается гнев: он собирался говорить о высокой и чистой любви... а не слушать про всякую мерзость. - Ну и на что мне эти сплетни? Что ж теперь, плакать прикажешь? - спросил он раздраженно. - И вообще, какое мне дело... Она взяла его за руку: - Я... просто хотела предупредить тебя... и мне, знаешь ли, это кое-чего стоило... благодаря сестре. Право, мне жаль, если я тебя рассердила. Понимаешь... мужчины часто говорят, да и делают нечто очень, странное во имя того, что они называют любовью... - Значит, когда я говорю тебе о любви, ты не веришь, что я в самом деле люблю? Да я звезды с неба достану и сплету венок, чтобы ты украсила им свои волосы... Она засмеялась и перебила: - Ой, нет, куда ж мне так много. И отпусти меня, мне пора. Моя сестра... - Сестра? Да чем она может тебя здесь обидеть? А если у тебя на первом месте сестра - зачем вообще было выходить ради таких мелочей? Он крепко держал ее руки; она вдруг перестала отнимать их и тихонько прильнула к нему: - Ты прав, ты, конечно, прав, господин Логик... но довольно: поговорим в другой раз, когда ты укротишь Семь Сил - ибо я дочь Колодца, а ты колдун. Она вновь попыталась ускользнуть быстрым движением, но он удержал одну руку и потянулся к ней губами... и тут она вновь качнулась к нему, и он пошатнулся, ощутив поцелуй, и она убежала, шепнув на прощание: - На память... до лучших времен... Эйрар остался раз