тся! Больше ни разу не заглянет! И вообще, чего он так разнервничался? Подумаешь, принцесса. Обойдется. Не влюблен же он в нее! Найл распахнул окно. С улицы дохнуло жаром. По слепящему небу ползли мелкие кудряшки облаков. В такие знойные дни казалось, что солнце не дарит энергию всему живому, а высасывает ее. Глядя на притихший, пережидающий пекло город, правитель вспомнил, как несколько дней назад пытался определить, что такое любовь. Получалось - это инстинктивное стремление друг к другу людей со взаимодополняющими аурами. Если это так, то узнать, любит он принцессу Мерлью или нет, очень просто: достаточно всего лишь определить, какой части энергетического поля не хватает ему и есть ли эта часть у принцессы. Как ни странно, но Найлу никогда не приходило в голову исследовать свою ауру. Он слишком свыкся с ней, не замечал, считал нормальной. Правитель отодвинулся от окна в тень, поднес ладонь к глазам. Рука как рука. Никакой ауры нет. Вот что значит привычка. Усилием воли Найл отключился от всего внешнего и сосредоточился на серебряном клубке чистой энергии, покоящемся немного ниже грудной клетки. Наверное, это и есть идеал ауры - светящаяся серебряная чистота. Просто энергия. Но человеческий организм - не бестелесная душа. Каждый человек имеет свои черты лица, свою фигуру, свой цвет волос. И свою, неповторимую ауру. Найл открыл глаза и заметил вокруг ладони легкое, светло-салатное свечение. - Надо же, зеленая, - вслух удивился он. - А я и не знал. Оставался еще один немаловажный вопрос: энергию какого цвета нужно добавить к его ауре, чтобы она стала серебристой? Чего не хватает его телу? - Я рада вас видеть, мой господин, - бесшумно скользнула в зал приемов Джарита. - Вы не желаете пообедать? - Подойди сюда. - Найл увел ее с яркого солнечного прямоугольника посреди комнаты, поставил у стены. Но определить цвет ауры у девушки оказалось не так просто: темно-синяя вокруг головы, она светлела к плечам, опять темнела на уровне груди, казалась розовой возле талии и краснела к ногам. Вдобавок сбивали с толку разноцветные квадратики,, украшающие тунику. Правитель отвел ее темные волосы, падающие на плечи густыми прядями, и сразу показалось, что энергия вокруг головы заметно посветлела. Найл нежно, двумя ладонями коснулся ее щек, медленно провел руки к затылку, закинув волосы ей за спину, и понял, что энергия девушки очищается под ладонями, становясь светло-розовой. Одним решительным движением правитель сорвал со служанки тунику, вновь взял ее лицо в ладони, но теперь опустил свои руки ей на плечи, медленно и осторожно скользнул по ее рукам до кончиков пальцев, вернулся к плечам и повел ладони вниз, по упругим девичьим грудям, по гладкому животу, коснулся бедер. Аура девушки очищалась на глазах, становясь даже не светло-розовой, а светящейся. Джарита, прикрыв глаза, глубоко дышала, словно правитель занимался с ней любовью, а не очищал энергию. Найл, мимолетом коснувшись губами правого соска, опустился на колени, не торопясь провел кончиками пальцев от бедер до щиколоток одной ноги, потом другой. Джарита тихонько застонала. Ее аура напоминала яркое пламя свечи. Пламя завораживало, влекло к себе. Правитель встал, любуясь этой неземной красотой, привлек девушку к себе, забыв на миг о цели исследования. Их губы сомкнулись, поток энергии Найла хлынул в безмятежное озеро внутреннего покоя Джариты. Краем сознания правитель заметил, что они уже лежат на полу и служанка направляет в себя его упругий член. А потом внутри взорвался разноцветный фейерверк, куда более яркий, нежели все устроенные жуками, вместе взятые. Джарита лежала без сознания, откинув голову и распростав руки. На лице было написано такое блаженство, что ни малейшего волнения за девушку Найл не испытывал. Он тоже получил огромное наслаждение от близости, но, к сожалению, смешение его и Джариты энергий не дало серебряного цвета. Не дало. Впрочем, этого и следовало ожидать. Ведь он не испытывал к служанке той любви, которую пытался исследовать. Их связывала обычная телесная близость, от которой обоим просто хорошо. Но кто бы мог подумать, что обычная очистка энергии даст такой яркий эффект! - Мой господин, - прошептала девушка. Найл погладил ее волосы, слегка коснулся разума и понял, что у девушки совершенно нет сил. Еще одна загадка самых обычных человеческих отношений: ведь он не брал у Джариты энергии, он отдавал свою! Почему же теперь служанка лежит в полубессознательном состоянии? Или, может, она тоже отдает силы кому-то третьему? Правитель положил ладонь ей на низ живота. Джарита улыбнулась, повернув к Найду голову и открыв глаза. Нет, никаких следов кокона. Куда же исчезает энергия? Не удержавшись, Найл коснулся губами ее коричневатого соска и решительно встал. - Мой господин... - опять прошетала служанка. - Я помню, Джарита, - извиняющимся тоном сказал правитель, - ты звала меня обедать. - Да-да, сейчас, мой господин. - Служанка встала, накинула тунику. Ее покачивало. Найду даже стало стыдно - до чего девушку довел. Он мягко взял служанку за локоток и повел в столовую. * * * Найл утолял чувство голода, не ощущая вкуса пищи, и все пытался найти ответ на загадку природы: так что же такое любовь? Это, безусловно, одно из основных чувств. Когда организм ощущает нехватку питательных веществ, то сознание получает от тела сигнал: чувство голода. И человек, например, охотник, начинает выслеживать гусеницу или ловить мух, потом готовит добычу и ест. Когда близ охотника появляется опасный враг, то организм испытывает опасение за свое существование. Сознание получает сигнал: чувство страха. Человек начинает поиски укрытия или просто хватается за оружие. Точно та же история и с чувством боли, и с чувством холода. А когда наступает пора продолжения рода, то сознание опять же получает сигнал: чувство любви. Охотник начинает добиваться благосклонности полюбившейся девушки. Но вот ведь какая загвоздка: продлить род может любая женщина, а любовь вызывает только одна! Почему? Правитель вспомнил хищников. Под землей им нечего бояться, там постоянно тепло, там никто не причиняет боль. А для утоления чувства голода достаточно пойти в столовую. Работы сознания для сохранения жизни в таких условиях действительно не требуется. Сознания у хищников нет... Найл замер, нутром ощутив, что впереди забрезжило что-то очень, очень важное... Хищники. Все они сильные, статные, кровь с молоком. Пауки выводили таких здоровых слуг путем долгой и кропотливой работы. У хищников разума нет - специально подбирать пары, способные дать полноценное потомство, они не могут. Значит, ими руководит нечто помимо сознания. Одно из элементарных чувств. Это может быть только одно: любовь! Правитель рассеянно встал из-за стола, подошел к окну - привычныму месту для размышлений. Когда в сознание приходит чувство голода, организм не объясняет, как мало осталось в нем энергетических ресурсов, организм просто сигналит: жрать хочу! Когда возникает страх, то организм не сообщает: вижу тарантула размером выше среднего, с хелицерами длиной в полторы руки и желтым ядом на остриях клыков, что представляет повышенную опасность. Организм просто орет: убивают! А когда мужчина видит самую прекрасную для него женщину, он даже не подозревает, что она подходит ему по таким-то и таким-то параметрам. Он просто ощущает: люблю. Найл вернулся к столу, налил себе полный бокал вина, выпил одним махом. Простенький вопрос "любит - не любит" на поверку оказался важнейшим для жизни города: если взаимная любовь является признаком совместимости организмов, то проблему сохранения человеческого рода можно решить без опасной и морально нечистоплотной охоты на диких людей. Если подбирать пары по признаку любовной совместимости, то это, во-первых, не вызовет протестов и споров - в парах неизбежно возникнет взаимное влечение, а во-вторых, гарантирует здоровое потомство. Но как, как определить подобную совместимость?! Организм не имеет привычки отчитываться перед сознанием по поводу причин возникновения чувств. Хочу, и все! С чувством голода или страха еще можно угадать, откуда что берется. А уже с чувством боли сложнее: совершенно одинаковое движение ногтей по коже иногда кажется приятным почесыванием, а иногда - болезненным царапанием. А чувство холода? Под первыми утренними лучами солнца греешься, даже если пар изо рта идет, а жарким днем, забредя в тень, можно и замерзнуть. Почему? Так вот есть, и все! Можно строить предположения по поводу контраста температур и привыкания к теплу, но это только предположения. А уж откуда берется любовь - никто никогда и не задумывался. Внезапно у Найла мелькнула шальная мысль - пойти к Смертоносцу-Повелителю и попросить проанализировать этот вопрос. Объединенные мозги пауков наверняка найдут разгадку. - Эй, есть кто у дверей? - крикнул правитель. В столовую заглянула стражница. - Мою коляску к крыльцу! Стражница исчезла. Найл закинул в рот десяток хрустящих жареных мушек. Прожевал. Набрал еще горсть... Смертоносец-Повелитель наверняка найдет ответ. Но расскажет ли? Зачем им здоровые свободные люди, если таким способом можно будет выводить полноценных слуг? Нет, пожалуй, как раз Смертоносцу-Повелителю знать о мыслях правителя не следует. Ответ нужно искать самому. Найл уселся за стол, задумчиво потянул к себе виноградную гроздь. Как искать ответ? Сперва вычленить самое главное в своих предположениях: выяснив причины возникновения любви, он сможет найти способ возрождения человечества. Что он знает на настоящий момент? Возможно, для возникновения истинного чувства совмещение аур должно дать чистый серебристый цвет. Истинного чувства к Джарите он не испытывает, и их совмещенная аура не дает чистого цвета. А какого цвета общая аура его и Нефтис? В дверь заглянула стражница: - Коляска готова, мой господин. - Прекрасно. Я еду во дворец Хозяина. Приготовьте комнату Нефтис, я перевезу ее сюда. Начальницу стражи Посланника Богини уложили в огромном зале, размером чуть меньше того, в котором показывали киноленты. На открытом окне стояли два сторожевых цветка, рядом с постелью был накрыт пышный стол. Над Нефтис хлопотали две служанки, то предлагая попить, то поправляя одеяло, то взбивая подушку, то пытаясь накормить. Нефтис морщилась, но терпела. - Ну как, нравится? - рассмеялся Найл при виде такого зрелища. - Ох, мой господин, - простонала девушка, - я так хочу к вам, во дворец, в свою комнату... Но мне даже не шелохнуться... У меня все тело ломит. Вы Посланник Богини, вас от этого Богиня спасла. - Нет, Нефтис, меня от этого спасла пустыня. Найл не стал рассказывать, что пустыне наплевать, болен ты или здоров, бодр или устал. Ты обязан двигаться: охотиться, искать родники, обустраивать пещеру. Стоит поддаться боли, и останешься голодным, у тебя не будет воды, тебя высушит солнце, тебя сожрет сколопендра или тарантул. Пока человек жив, он обязан двигаться. Двигаться - или умереть. Нефтис выросла на острове детей, где всегда в достатке пища и вода и нет необходимости прятаться от паучьих шаров и гигантской саранчи. Самым трудным для нее была обычная муштровка на неподвижность, обязательная для всех охранниц. Самым страшным - ночное дежурство в пустом дворце с непонятными шорохами и дрожащими тенями за окнами. Ей ни разу не довелось защищать в схватке свою жизнь, не приходилось ночи напролет шагать по барханам к ближайшему оазису, не имея ни глотка воды во фляге, и гадать: пересох там ручей или журчит по каменистому руслу. Именно поэтому, будучи втрое сильнее своего господина, Нефтис начинала валиться с ног задолго до того, как Найл только задумывался об отдыхе. И никакая Богиня не могла этого изменить. Правитель сел на край постели, заслоняя девушку от окна, поправил сбившуюся на лоб прядь волос. Аура Нефтис светилась на фоне наволочки ровным голубым светом. Найл откинул край одеяла. Плечи также окружало голубое облако. Похоже, энергия стражницы была чистой. - Я совершенно не могу двигаться, мой господин, - виновато сказала девушка. - Чуть шелохнусь - сразу все болит. - Ничего, - ответил Найл, приподнял одеяло и заглянул под него. Голубая дымка доходила до пупка, а дальше, внизу живота, переходила в чистое серебристое сияние! Вот это да! Кокон, соединивший в себе их энергии, сверкал серебром. Получается, что он любит Нефтис, а не принцессу! Ее, и только ее! - Ты сможешь идти? - спросил Найл. - Я отвезу тебя во дворец. Начальница стражи попыталась сесть, и в глазах ее заблестели слезы. - Лежи, лежи, моя хорошая, тебя отнесут. - Найл наклонился к своей любимой и крепко поцеловал ее в губы. Кокон с готовностью расширился, обнял их, окружил своим светом... И свет этот оказался бирюзовым. Серебро по-прежнему сияло внизу живота. Это был цвет чистой энергии, цвет новой, нарождающейся жизни. Но, увы, не любви. - Ну и что? - сказал Найл. - Ты все равно мне очень дорога, и я хочу, чтобы ты была рядом. Мы едем во дворец. Четыре служанки на руках вынесли завернутую в одеяло Нефтис, усадили в коляску. Найл примостился рядом, и тягловые мужики сразу устремились вперед. На небо наползали тяжелые черные тучи, и гужевики стремились вернуться домой до грозы. Быстро темнело. Мужики неслись со скоростью испуганной блохи и успели-таки подкатить к дворцу до того момента, как первые тяжелые капли упали на дорогу, вздымая мелкие облачка пыли и скатываясь в серые шарики. Стражницы гурьбой выбежали из дворца, подхватили свою начальницу. Найл не стал участвовать в этой толкучке, отошел в сторону и сел на крыльце. Гужевики только-только закатили коляску под яавес, как небо разорвала ярко-голубая вспышка, грохнул гром, и по этому сигналу на перегретый город рухнули потоки воды. Из нескольких домах ниже по улице на середину дороги выскочили подростки и стали с визгом прыгать под освежающими струями. Найл вытянул руки из-под навеса, набрал полные ладони небесной влаги, плеснул себе в лицо. - Простите, мой господин, - окликнула его Джарита, - вас ожидают принцесса Мерлью и советник Фергус. - Хорошо, проводи их в зал приемов. - Правитель кинул на мальчишек завистливый взгляд и вошел во дворец. Найл машинально отметил, что лысого толстячка окружает голубая аура, а одетую в простенькую тунику принцессу - светло-зеленая. - Я выполнила твой приказ, Посланник Богини, - суховато отчиталась принцесса. - Советник Фергус получил ключи от казны и от комнат с книгами. - Это хорошо, - кивнул Найл. - Надеюсь, советник осознал свои новые обязанности? - У меня возникли некоторые вопросы. - Толстяк стыдливо прятал глаза. Можно было подумать, он уже успел завалить все порученные дела. - Какие вопросы? - поинтересовался Найл. - Уважаемая принцесса Мерлью сообщила, что чеканка денег временно приостановлена. Но не сказала, когда необходимо возобновить работу. В первый миг правитель хотел сказать: "Когда я прикажу", но вовремя прикусил язык. Один раз он уже приказал и чуть все не испортил. Здесь стоило воспользоваться умом принцессы, будь она хоть трижды ведьмой. - Ты возобновишь чеканку, когда это прикажет; принцесса Мерлью. С моего согласия, разумеется. Принцесса вскинула на правителя изумленные:глаза.. - В библиотеке готовы только два класса, - про,должал советник. - Если перенести в них книги из дома принцессы Мерлью, то негде будет проводить занятия. - Хорошо, пусть до окончания строительства книги остаются у принцессы. - Я все понял, Посланник Богини, - неуклюже поклонился советник и упятился из зала. Принцесса осталась. - Ты возвращаешь мне мои права, Посланник Богини? - спросила она. - Почему? Что ты потребуешь взамен? - Ничего. - Ты возвращаешь их просто так? - Иногда ты поступаешь более толково, чем я, - пожал плечами правитель. - Вот и поступай... - Неужели ты доверяешь мне, - не поверила своим ушам принцесса, - после всего, что я тут .натворила? - Она подошла ближе, сжала своей ладошкой его руку: - Спасибо, Найл. Правитель осторожно коснулся ее сознания и понял, что девушка говорит искренне. Она поражена его широким бескорыстным жестом и сейчас, в этот миг, готова на все, лишь бы вызвать в его душе такие же теплые ответные чувства, какие испытывает сама. Принцесса грустно улыбнулась, подошла к двер и, повернувшись, без всякой злости сказала: - Какой ты все-таки дурак... - И оставила его одного. У Найла в душе остро провернулся непонятный горячий червячок, заставив намного чаще забиться сердце. А вдруг ауры должны не дополнять друг друга, а совпадать? Его аура зеленая, у Мерлью - тоже. Может, они любят друг друга? Ведь принцесса сама призналась, что порой любит его. Но порой и ненавидит... Сам он нередко совершенно теряет из-за нее самообладание, но куда чаще готов задушить собственными руками. Нет, если бы их организмы признали необходимость друг в друге, то подобных перепадов быть бы не могло. Они постоянно стремились бы друг к другу, а не шарахались при малейшей обиде. Из глубин памяти всплыло определение, закачанное в память Белой Башней: "Любовь - чувство самоотверженной и глубокой привязанности, сердечное влечение", и почти сразу вспомнилось, как он едва не убил принцессу, когда она сообщила, что собралась выйти замуж за Манро. Какое уж тут может быть "чувство самоотверженной и глубокой привязанности". Даже тарантулы никогда не вызывали у него такой ненависти, как Мерлью в тот памятный день. Нет, любовь нужно искать не здесь. Найл распахнул окно и высунул голову под хлещущие струи дождя. Пропади она пропадом, эта любовь; чем с нею разбираться, проще диких людей наловить! * * * Мирные, пологие волны цвета прелой соломы бесшумно разрезались острыми носами полусотни широкобортных ладей. Небо задергивала пелене высоких перистых облаков, спасающих от палящего жара солнца. Гребцы лениво дремали, развалившись на своих скамьях, а треугольные паруса натужно выгибались под плотным попутным ветром. Найл с наслаждением вдыхал свежий морской воздух и дрожал от нетерпения, предвкушая встречу с родными местами. Смертоносец-Повелитель отправлял экспедицию с явным злорадством. Разведчики с шаров сообщили, что люди вокруг Диры даже и не думают прятаться от смертоносцев, а с демонстративным безразличием занимаются своими делами. Пауки не нападали на них, строго соблюдая букву Договора. А может, просто боялись. Во время прошлого рейда лишились жизни, как минимум, семеро пауков, и десятку разведчиков отнюдь не улыбалось разделить их участь. Теперь дела обстояли иначе: в центральных проходах каждой ладьи лежали, поджав под брюшко лапы, по десять смертоносцев. Пятьдесят ладей - пятьсот смертоносцев. Да еще два десятка бойцовых пауков-волков. Подошла плечистая главная надсмотрщица, обнаженная, как и принято у моряков, по пояс. Загорелую правую грудь - прямо по соску - пересекал багровый шрам. Женщина слегка склонила голову: - Мы прибываем, Посланник Богини. - Хорошо. - Найл встал, вглядываясь в горизонт, но увидел только узкую темную полоску на границе между небом и водой. - Ничего не разберу... Да, а откуда у тебя такой шрам? - Парус порвало. Луны еше было. Если бы Найл не читал ее мысли, он ни за что бы не догадался, что речь идет о порванном парусе. Еще Найл понял, что земля не прямо по курсу, а немного в стороне. - По-оберегись! - прокатился громкий клич, поперечный брус паруса скрипнул и стремительно перекинулся на другой борт. Найл еле успел пригнуть голову. - Фот она! - указала надсмотрщица на снежные вершины Северного Хайбада. Горы оказались совсем рядом. Застрекотала слюдяными крыльями стрекоза, сделала круг вокруг мачты и решительно уселась на самую макушку. - Ты не сходи в городе на берег, - посоветовал Найл. - Пауки могут подумать, что ты больна. - У-у и шо? - Ничего, - не стал распространяться правитель. - Теперь в городе не любят больных. - Ве-есла! - протяжно запел голос. Гребцы зашевелились, усаживаясь по местам. - На во-оду! Послышался плеск, из-за бортов взметнулись фонтаны брызг. - Па-арус! У-брать! - Треугольник паруса заскользил по мачте вниз, одновременно на корме застучал барабан. Гребцы ритмичными ухающими выдохами стали рвать на себя весла. Головное судно, указывая путь остальным, вошло в бухту. - Ве-есла! Суши-и! Ладья по инерции продолжала двигаться в сторону берега, вздымая на зеркальной поверхности бухты небольшую волну. Когда правителю стало казаться, что они вот-вот врежутся в песчаный пляж, раздался последний громогласный клич: - Причальной команде... За борт! Десяток гребцов дружно сиганули в воду, остальные побежали в сторону кормы. Нос ладьи приподнялся, его подхватила "причальная команда" и без видимых усилий вытянула судно на берег почти наполовину. Смертоносцы встрепенулись, быстро, один за другим, перебежали на сушу, и гребцы, без лишних понуканий, принялись снимать мачту. Ими руководила шепелявая надсмотрщица, бросавшая время от времени на правителя опасливые взгляды. Найл заглянул в ее неглубокое сознание и понял, что она боится не его, а за него: причаливающее судно может врезаться в корму и покалечить всех, кто там находится. Найл оглянулся, увидев влетающие одна за другой в бухту ладьи и поспешил вслед за пауками перейти на берег. Сразу за пляжем стояла сплошная стена густого зеленого кустарника метра два высотой. Оттуди доносился дружный стрекот кузнечиков. Время от времени взмывали и падали обратно зеленые травяные блохи, деловито гудели крупные черные мухи. Одна из мух зазевалась - стремглав промелькнувшая стрекоза ухватила ее цепкими лапами и прямо на лету стала поедать. В общем, жизнь в зарослях кустарника кипела вовсю. - Одна ладья попыталась причалить в слишком узкую щель, - раздался прямо в голове голос Дравига. - Кто-нибудь пострадал? - спросил Найл, пытаясь высмотреть смертоносца в густой толпе на берегу. - Нет, но все весла переломаны. Главная надсмотрщица предлагает по морскому закону съесть впередсмотрящего. - Если вы голодные, - попытался правитель увести нить разговора от этой идеи, - то поохотьтесь в зарослях. - Отличная, мысль! - обрадовался смертоносец. Пауки "все вдруг" метнулись с пляжа и врезались в заросли - только листья к небу полетели. Следом за листьями в воздух взметнулась туча мух и травяных блох. Мелькнули даже два довольно крупных кузнечика - хотя эти за себя постоять могли. Найл оглянулся - гребцы с его ладьи уже посапывали на теплом песочке, словно и не дрыхли всю дорогу от города. Только надсмотрщица сосредоточенно выковыривала что-то из пальца. Правитель подошел к ней. Появилось совершенно детское желание потрогать шрам, но Найл удержался. - Как тебя зовут? - спросил он женщину. - Пябья, - ответила она, вытягиваясь, точно перед пауком. На самом деле ее имя звучало как "Рягья". - Сделай что-нибудь поесть, пока смертоносцев нет. Нам через час выходить. - Па-па, па-па, па-па-па... - обрадованно зашепелявила женщина. Она предлагала испечь свежевыловленной рыбы. Уверяла, что это быстро и вкусно. - Очень хорошо, Рягья, делай. А я сейчас вернусь. Женщина неуверенно улыбнулась, потом хозяйскими пинками подняла двух крайних гребцов и отправила в кустарник. Интересно, как они понимали, чего хочет от них надсмотрщица? Ведь шепелявит - ни слова не разобрать! Правитель пошел вдоль длинной череды вытянутых на берег ладей, жестом приказывая надсмотрщицам не выстраивать команды и внимательно вглядываясь в лица. Дело в том, что Нефтис направила с ним четырех стражниц, но в суматохе посадки они оказались на другой ладье, а теперь их и вовсе след простыл. Вот десять охранниц Смертоносца-Повелителя все здесь. Да еще двух рабов; прихватили... При виде "неголосующих граждан" у правителя,колыхнулось нехорошее предчувствие, но он смолчал и пошел обратно. Стражниц не было. А у его ладьи уже горел небольшой костерок. Рягья неторопливо крутила над огнем нанизанные на прут два мотка мокрых, черных водорослей. Она подняла на правителя глаза и подумала: "Уже скоро". Найл не поверил - со свертков разве что вода не капала, - однако промолчал. Его больше занимало таинственное исчезновение стражниц. Не то чтоб он не доверял Дравигу, руководящему экспедицией, но куда они могли подеваться? - Рягья, ты пауков боишься? Надзирательница молча улыбнулась. На море она была повелительницей, а смертоносцы - трусливыми зверьками. Чего их бояться? - А в пустыню за мной пойдешь? Женщина немного подумала, потом кивнула. - Вот и хорошо, - откинулся Найл на горячий песок, - а то скучновато одному. Стрекота кузнечиков больше не доносилось, мухи не жужжали, не трещали стрекозы. Только волны, шипя, как испуганные кошки, накатывались на берег, да кто-то равномерно постукивал по дереву. Некоторое время правитель слушал этот мерный гул, потом удивленно приподнял голову. Как оказалось, барабанил не человек - это волны гулко стучали в борта ладей. - Попово. - Рягья поднесла ему прут с горячими, парящими свертками. - Спасибо. Себе тоже возьми. - Попебы, - попросила подержать прут надзирательница и быстро расстелила на песок влажные лопухи водорослей. Стряхнула на них свертки, ловко располосовала ножом. На свежий воздух вырвался пряный аромат, едко защекотавший ноздри. - Ай как здорово, - восхитился Найл и потянул к себе ближнюю рыбешку. - Один запах чего стоит! - Пыпная, - сказала Рагья. Это означало: "речная". Найду стало обидно. Ведь он правитель целого города, от его решения зависят судьбы тысяч людей. А такого пустяка, как вернуть хорошей женщине потерянные в результате несчастного случая зубы, сделать не в силах. Несправедливо. Не вовремя порвавшийся парус - и человек никогда в жизни не сможет нормально говорить. Рыба оказалась вкусной и рассыпчатой, водоросли придали ей необычный терпковатый привкус и сохранили влагу. - Ты потом еще сделаешь? - спросил он надсмотрщицу. Та кивнула. - Тогда собирайся. Нам скоро выходить. Дравиг, наверное, услышал его мысль - пауки стали выбираться из заметно поредевшего кустарника и выстраиваться на пляже. Их сознания лучились удовольствием, силы хлестали через край. С таким настроением и дорога покажется легче. Правитель вошел по пояс в воду, наклонился, сполоснул лицо, присел, полностью намочив тунику, - не меньше часа сохнуть будет, спасая его от жары. Мысленно спросил Дравига, куда им со спутницей пристроиться. Впереди, сзади или в середину колонны? Вместо ответа вдоль ладей промчался десяток пауков-волков. Один из них ловко закинул себе на спину Найла, другой - Рягью, и они влились в колонну, уже ломящуюся сквозь кустарник. Четыре тысячи лап в считанные минуты протоптали широкую дорогу в еще совсем недавно непроходимой стене растительности, промчались меж высоких редких деревьев и вырвались из цветущей прибрежной полосы. На спине паука-волка Найл уже путешествовал. Но в тот раз он был пленником. Лежал, связанный, на боку и думал только о том, как уберечь глаза от летящего из-под лап песка да самому под эти лапы не свалиться. Удовольствия мало. Зато теперь правитель выпрямился, опираясь спиной на округлое брюхо паука и свесив ноги по бокам туловища. В лицо бил упругий теплый ветер, приятно освежающий тело и спасающий от зноя пустыни. Оставшиеся по правую руку вершины Хайбада заметно смещались назад, мелькали по сторонам редкие зеленые кустики уару, добывающей себе влагу с многометровых глубин, еще реже попадались ссохшиеся комки колючей неприкасайки. Колонна мчалась вперед, под солнце, строго по прямой с огромной скоростью, словно огромная сороконожка взмывая на дюны, а затем рушась вниз, да так, что у Найла в животе екало. Через несколько часов безостановочной гонки по пескам над далеким горизонтом показался паучий шар. Вылетевший поутру разведчик уже достиг цели их путешествия. Правитель пристально вгляделся в шар, а потом послал вдоль взгляда вопросительный импульс. Он не особо рассчитывал на успех, - для человека расстояние слишком велико, - но паук ответил. Правитель увидел прямо под собой озеро, окруженное сочным зеленым кольцом, и белую дорогу, уходящую в пески. С другой стороны к озеру примыкали каменистые россыпи нижней равнины. Чуть дальше на уступе стояла Крепость. Та самая, в которой его отца и тетку когда-то приклеили к полу десятки мелких паучков. Выйдя на край плато, он восторгался огромной высотой утеса. Сейчас, с высоты паучьего полета, утес казался крохотным, а расстояние до водоема, которое они преодолевали почти три дня, - мизерным. Отсюда, с неба, была видна салатовая полоска долины муравьев, небольшое пятнышко оазиса, в котором растет ортис. Найл с грустью вспомнил погибшего там Торга, вспомнил отца, братьев, и контакт с разведчиком прервался. Пейзаж вокруг казался знакомым: пески - они везде пески, а вот выглядывающие над горизонтом вершины гор Северного и Западного Хайбада смотрелись в точности как от его родной пещеры. Колонна пауков внезапно повернула, промчалась пару сотен метров и остановилась в тени между двух высоких барханов. - Подождем здесь утра, - услышал Найл слова Дравига. Паук-волк спустил Найла на землю и вместе с собратьями побежал натягивать паутину по периметру лагеря, а смертоносцы просто легли на песок там, где остановились. Найл и Рягья оказались вдвоем на небольшой песчаной площадке, окруженные со всех сторон серыми спинами пауков. - Разведчики доложили, что люди в городе. Ночью они уснут, а на рассвете мы их всех неожиданно парализуем и возьмем, - передал Дравиг специально для правителя. Сами смертоносцы эту отработанную за века процедуру покорения людей, выродившуюся ныне в безопасный ритуал, знали досконально. - Кажется, мы влипли, - повернулся Найл к Рягье, - костра тут не развести. Придется спать голодными. - Я соеую пыпу пала, - ответила женщина, достала из-за пазухи холщовый сверток и стала его неторопливо разворачивать, - от тольто пить апопипся. То, что пить захочется, Найла не беспокоило. Джарита, умница, чуть не силком запихнула ему за пазуху флягу с разбавленным вином. Сегодня можно будет выпить вина, а завтра он наберет воды из впадающей в озеро реки. В свертке оказалось штук шесть продолговатых потрошеных рыбешек с круглыми, изумленными глазами. Морячка взяла одну из них за голову, аккуратненько надорвала тонкую рыбью кожу, сдернула одним резким движением и протянула правителю золотисто-коричневую тушку. По виду мясо напоминало запеченную ногу кузнечика, однако вкус казался несравнимым: щедро посоленная, но сохранившая неуловимый собственный аромат рыба таяла во рту. Казалось, эту рыбу нужно не есть, а пить. Оставив от рыбешки один хребет, Найл облизал пальцы и потянулся за следующей. - А на попом? - напомнила Рягья. - "На потом" не надо, - ответил Найл, неумело пытаясь содрать шкуру со второй рыбины. - Вокруг озера заросли густые, как у моря. Кого-нибудь поймаю. Я все-таки охотник. Не пропадем. - У и паль-о! - махнула рукой морячка и тоже взялась за очередную рыбу. Найл не остановился, пока не прикончил последний кусочек, хотя вроде бы уже давно наелся. Расправившись с лакомством, правитель тщательно облизал каждый палец, потом воткнул ладони в горячий песок, покрутил там, стирая остатки жира. Достал из-за пазухи флягу, сделал несколько глотков, протянул Рягье. Говорить ни о чем не хотелось. По телу разливалась блаженная, сытая истома, наползала неодолимая дрема. Для пустыни это было лучшее время дня: уже прячется за горизонт солнце, палящих лучей больше нет, но воздух еще горяч и позволяет погреться перед сном, перед приходом ночного холода. Уже попрятались дневные хищники, но еще не выбрались из нор ночные, никого не надо бояться, не надо быть настороже, можно просто сидеть, глядя на быстро темнеющее небо, и думать о чем-нибудь своем. Рягья закопала в песок рыбьи кости, стала складывать ткань. - Не убирай, - попросил Найл, - под голову положим. Хуже нет, когда во сне песок в глаза да в рот набьется. Жаль, накрыться нечем. Ночи здесь холодные. - Пупа пелить? - спросила морячка. - Сейчас. - Найл сделал в песке две неглубокие ямки: одну для бедра, другую для плеча. Расстелил пахнущую рыбой ткань, лег на бок. - Вот так. Теперь для тебя точно такие же копнем. Рягья легла рядом, спиной к Найду. Правитель с удивлением ощутил, что, несмотря на долгий путь, от ее пышных волос по-прежнему пахнет морем. Он сдвинулся немного вперед и коснулся лицом ее шелковистых, прохладных кудрей. А потом столь же осторожно коснулся ее сознания. Рягья думала о нем. Ей очень нравился Посланник Богини, нравилось то, что он, единственный, всегда понимает ее с полуслова и ни о чем по десять раз не переспрашивает, то, что он ни разу не посмеялся над ее шепелявостью, над ее уродством, то, что он, правитель города, нисколько не кичится, общается с ней, как с равной, ест с одного стола, пьет из одной фляги. И, наконец, он просто красивый парень. Будь это один из гребцов, она бы знала, как вознаградить его, а здесь... Она - обычная надзирательница, а он - Посланник Богини. Любая попытка высказать расположение будет воспринята уже не как милость, а как оскорбление. Кто она такая, чтобы оказывать милость правителю города? Найл даже улыбнулся. Надо же, Рягья, сильная женщина, привыкшая командовать мужчинами, не боящаяся ни моря, ни пауков, - и вдруг робеет высказать свое расположение! Он невольно вспомнил слова Мерлью о том, что женщине намного труднее сделать первый шаг. Похоже, и на этот раз она оказалась совершенно права. Ему нравилась Рягья, ее открытость и отзывчивость, ее сильное тело и пахнущие морем черные густые волосы. Он нравился ей. Но Рягья боялась сделать первый шаг, боялась в ответ на открытые чувства встретить высокомерный смех или презрение. А чего боится он? Получить пощечину? Да никогда в жизни Рягья на это не решится! Получить отказ? Выглядеть глупо в ее глазах? А не будет ли он еще более глуп, если не сделает этот шаг? Найл приподнялся на локте и осторожно коснулся губами ее плеча. Тело женщины застыло от нежданной ласки. Найл поцеловал плечо немного выше, коснулся губами шеи, зарываясь лицом в свежие и прохладные, как морской бриз, волосы. Рука его нежно скользнула вдоль сухого и теплого тела, вернулась обратно и легла на упругую грудь. Сделав первый шаг, Найл уже не мог остановиться. Поцелуи его становились все более частыми и жаркими, ладонь двинулась вниз, к животу. Тело морячки постепенно оттаивало: она откинула голову назад, блаженно улыбаясь, перехватила губами один из его поцелуев, ноги выпрямились. Найл повернул ее на спину и коснулся губами шрама, в том самом месте, где должен был быть сосок, нежно сжимая другую грудь ладонью. Рягья неуверенно положила руки ему на плечи, провела ими по спине. Правитель стал целовать другую ее грудь, сжал губами сосок. Женщина застонала, тихонько разведя ноги. Найл опустил ладонь на самый низ живота, немного поиграл с жесткими короткими кудряшками, опустил еще ниже и ощутил влажные нижние губы. Очень-очень осторожно, стараясь не причинить ни малейшей боли своими грубыми пальцами, он раздвинул их, проникая в самый жар тела, лаская его. Рягья прикусила губу, словно от боли, замотала головой из стороны в сторону. Тело ее выгнулось, она сжала Найла в объятиях, отпустила, схватила его голову, привлекла к себе, покрывая сумасшедшими поцелуями, отбросила, раскинула руки в стороны, загребая ладонями песок. Найл лег на нее сверху, направил рукой свой окостеневший от нетерпения член и вошел в нее сильным ударом. Рягья вскрикнула, обхватила его и уже не отпускала больше ни на мгновение. Она не отпускала его еще долго после того, как все кончилось, и даже заснул Найл в ее объятиях. Проснулся он от холода и суеты вокруг: смертоносцы, обтекая их с Рягьей с двух сторон, убегали за холм. Он потряс морячку за плечи и вскочил. - Началось. Они уходят окружать город. Это был обычный способ охоты смертоносцев на людей: окружить спящее поселение, парализовать всех жителей мощным волевым ударом, потом войти и собрать беззащитную добычу. Правитель повернулся к женщине. Она складывала подстилку, смущенно пряча взгляд. Найл рассмеялся и привлек ее к себе: - Рягья, ты самая прекрасная из женщин, каких я только знал в своей жизни. Морячка вскинула глаза, ожидая увидеть смех или издевку на лице Посланника Богини, но правитель говорил правду. Искреннюю правду. Вот только проанализировать своих мыслей он не мог, не было времени - с вершины дюны за ними уже спускались пауки-волки. * * * Смертоносцы недвижно стояли среди камней, между чахлых редких кустов. Горсть серых спин, разбросанных над пещерами Диры. Пауки как пауки, стоят, ничего не делают... Но смертоносцы не отдыхали, они выкладывали все силы, парализуя спрятавшихся под толщей земли людей. - Где мы будем входить в город, ПосланникБогини? - спросил Дравиг. Найл недоуменно повернулся к нему и за долю секунды полного контакта наконец понял, зачем начальник охраны Смертоносца-Повелителя, назначенный командовать экспедицией, потащил его с собой. Смертоносцы знали, как захватить в плен людей. Но они не знали, как обойти человеческие ловушки. Хоть бы предупредили! Он мог бы заранае подумать. Дравиг ждал. - Лучше воспользоваться тем входом, что в расселине, - предложил правитель. - В прошлый раз там погибли два смертоносца, - вежливо усомнился Дравиг. - Я знаю, - ответил Найл. - Тогда я провожу, - не стал спорить мудрый смертоносец. Паук побежал первым. Найл помчался следом, в сопровождении.Рягьи и десятка пауков-волков. Как ни старался правитель, но догнать восьмилапого друга не мог. Дравиг умчался вперед и ждал у высокого деревянного столба, врытого рядом с поворотом тропинки в расселину. Столб оседлал очень странного вида паук, напоминающий смертоносца с человеческим лицом. Раньше Найл ничего похожего не видел. - Нам туда, - сообщил начальник охраны. - Нет, нам туда не надо, - покачал головой правитель, - нас там ждут. Главный проход мы обойдем. Пока правитель раздумывал, к нему успели присоединиться охранницы и оба раба, сопровождавшие Дравига. Найл стал подниматься на пологий холм, стараясь держаться подальше от расселины. Смертоносец, охранницы, рабы, пауки-волки крались за ним гуськом, стараясь ступать след в след. Правителя начал разбирать смех - крепко, однако, дикие людаповелителей мира напугали. - Здесь, - Найл остановился на краю расселины. - Нас ожидают со стороны тропы, откуда удобнее подойти. А вы можете без труда спуститься с откоса прямо ко входу. На тропинку желательно не ступать. Дравиг молчал. Найл по-хозяйски заглянул ему в сознание и обнаружил: смертоносец прикидывает, как бы пустить первыми рабов. Увы, "неголосующие граждане" не умеют выпускать паутину. Можно пустить первыми менее ценных бойцовых, пауков, но Дравиг не был уверен, что они способны точно понять распоряжения правителя. Оставалось рисковать самому. Смертоносцу не очень "улыбалось" доверять свою жизнь отвлеченным рассуждениям двуногого, пусть даже правдоподобным, однако другого выхода он не находил. Смертоносец стремительно рванулся к самому краю, на мгновение опустил брюшко, коснувшись камня, и исчез внизу. Прошло несколько томительных секунд. Найл с ужасом ожидал, что вот-вот сейчас тренькнет внизу тетива и... Пауки-волки сорвались со своих мест и ухнули с откоса - Дравиг вызвал подкрепление. Найл подошел к краю, заглянул вниз. Снежно-белые паутины заканчивались у темного провала пещеры. "Получилось, - даже удивился Найл. - Если бы я не догадался, ни за что бы смертоносцы города не взяли!" - У вас есть га