домился я. - Дурной сон приснился, что ли? Учти, убаюкивать тебя я не намерен. - Сам не понимаю. - Он присел на край стола и попытался взять себя в руки, но это у него не очень получилось. - Думаю сходить к Макналти и все ему рассказать. Но сначала я хотел попросить тебя посмотреть и подтвердить, что я не спятил. - Что посмотреть? - Вот это. - Он бросил мне на колени три снимка. Я мельком взглянул на них и понял, что это фотографий, сделанные с катера. Учитывая обстоятельства, при которых Уилсон снимал, вышли они довольно хорошо. Должно быть, он снимал с выдержкой в одну тысячную секунды или даже меньше и с диафрагмой, разинутой шире, чем рот венерианского гуппи. Никаких смазанных контуров, несмотря на колоссальную скорость катера. Четкие и ясные снимки, как будто сделанные со штатива. - Неплохая работа, - похвалил я. - С камерой ты действительно обращаться умеешь. Он как-то недоверчиво уставился на меня, потом сказал: - Может, посмотришь повнимательнее? И скажи, видишь ли ты молнию на комбинезоне Эмброуза. Я послушно взял снимки и принялся их рассматривать. Затем пулей вылетел из койки, метнулся к столу и включил сильную настольную лампу. При ее ярком свете меня ждало еще более сильное потрясение. Я аж весь задрожал. Вместо хребта вдоль спины у меня будто длинная тонкая сосулька протянулась. Никакого Эмброуза на снимках не было. И никакого Макфарлейна тоже. Как раз на том месте, где возле люка шлюпки они стояли, теперь красовались два каких-то отталкивающего вида объекта, напоминавших большие клубки толстых черных переплетенных веревок. - Ну? - спросил внимательно наблюдавший за мной Уилсон. Я сунул фотографии ему в руки: - Советую сейчас же отнести это капитану, и побыстрей! А я побегу готовить излучатели и так далее. Думаю, очень скоро все это понадобится. Сигнал тревоги прозвучал минут через десять. Я уже был готов к этому и бегом бросился на нос. Мы собрались в кают-компании. Все молчали и ждали, что будет дальше. Вкатился Макналти, за которым по пятам следовал Эл Стор, как всегда огромный и сверкающий глазами. Макналти с каким-то ожесточением произнес: - Мы вступили в контакт с высшей на этой планете формой жизни еще несколько часов назад, но поняли это, к сожалению, только сейчас. Эти существа враждебны по отношению к нам, и счет пока один-ноль в их пользу. Мы уже понесли потери и лишились четырех человек. - Четырех? - вырвалось у меня. Он бросил взгляд на меня, затем оглядел всех присутствующих. - Я разрешил выйти двенадцати членам экипажа. Но вернулось только десять человек. По сигналу сирены не пришли Джепсон и Пейнтер. Кроме того, Эмброуз и Макфарлейн тоже до сих пор не откликнулись на приказ возвращаться. Поэтому мне не остается ничего иного, как считать всех четверых нашими потерями. - Голос его стал твердым. - И больше мы потерь допустить не можем! Присутствующие немного заволновались. Стоящий рядом со мной Кли Янг наклонился и прошептал мне и Бренанду на ухо: - Он считает потерянные фигуры, не просчитывая ходов. Как можно продумывать игру, не располагая достаточным... Тут он заткнулся, поскольку снова заговорил Макналти: - Пока мы не понимаем действий противника, но уже не вызывает сомнений, что он располагает определенной гипнотической силой, которую со счетов сбрасывать никак нельзя. Несомненно, именно с ее помощью Эмброуза и выманили из шлюпки, заставив думать, что его зовет Макфарлейн. Надеюсь, это позволит вам хоть отчасти представить, с чем нам предстоит иметь дело. Бренанд, не знавший о происходящем и половины того, что было известно мне, спросил: - А что конкретно вы имеете в виду, говоря о гипнотической силе, капитан? - Вообще-то с этим нам как раз и предстоит разобраться, - отозвался Макналти, причем довольно зловеще. - Пока нам известно только, что они могут заставить человека думать, будто он видит действительно то, что видит... а вполне возможно, они способны и на гораздо большее! То есть мы столкнулись с телепатическим оружием значительной мощи и отныне должны просчитывать каждый свой шаг! - К Элу это тоже относится? - снова спросил Бренанд. - Его они тоже способны ввести в заблуждение? Хороший вопрос. Ведь эти сверкающие глаза были устроены совершенно иначе, чем наши. Их оптические нервы представляли собой не что иное, как тончайшие серебряные проводки, а скрывавшийся за ними мозг являлся чудом электроники. Ведь камеру Уилсона провести не удалось, следовательно, у меня не было оснований думать, что неизвестным врагам удастся задурить голову Элу. Но Эл лишь улыбнулся и сказал: - Это нам еще предстоит выяснить. Тут в разговор со своей неуместной заносчивостью вклинился Кли Янг. - То же относится и к нам, марсианам. - Он уставился своими глазами-блюдцами в две чуть ли не противоположные стороны одновременно. При виде этого у меня, как всегда, мурашки побежали по телу. - Ведь совершенно очевидно, что наши органы зрения значительно совершеннее человеческих! - Чушь! - сказал Бренанд. - Дело вовсе не в глазах, если можно облапошить мозг, - резонно заметил Эл Стор. - Ну и с мозгом дело обстоит почти таким же образом, - стоял на своем Кли Янг. Чтобы усилить впечатление от своих слов, он даже взмахнул щупальцем: - Поскольку всем известно, что мозг марсианина... Раздраженно прервав его на полуслове взмахом руки, Макналти резко заявил: - Сейчас не время муссировать достоинства и недостатки разных рас. Мы начинаем действовать, с тем чтобы выяснить судьбу пропавших товарищей и спасти их, если они еще живы. "Марафон" останется здесь, пока спасательный отряд под руководством Эла Стора будет заниматься поисками Джепсона и Пойнтера. Тем временем десять человек и один марсианин на катере отправятся к шлюпке, выжгут площадку, достаточную для посадки, и займутся поисками Эмброуза и Макфарлейна. Желательно, чтобы обе группы состояли из добровольцев. В принципе, десять человек и марсианин - чересчур много для катера. Но шлюпка находилась не так уж далеко, и это, определенно, был самый быстрый и верный способ доставить туда спасательный отряд - причем чем многочисленнее, тем лучше. Я решил, что марсианина включили, даже невзирая на его значительный вес, только потому, что Макналти действительно надеялся на особую устойчивость марсиан к гипнозу, в которой пытался убедить нас Кли Янг. Отрядом же с "Марафона", примерно по той же причине, был назначен командовать Эл Стор. Таким образом, каждый отряд получал командира, которого трудно сбить с толку. Я вызвался лететь на катере. Желание лететь изъявили также Бэнистер, Бренанд, Кли Янг, Молдерс, Уилсон, Келли и еще несколько человек. Отпустив остальных по местам до тех пор, пока не будет закончена подготовка к отправке группы на катере, Макналти занялся нами. - Непосредственно поиск будут вести шесть человек и марсианин, - распорядился он. - Постоянно держитесь вместе и не разделяйтесь даже на мгновение. Остальные четверо будут сидеть в катере и не должны покидать его ни в коем случае. - Он обвел нас мрачным взглядом и твердо добавил: - Я хочу, чтобы вы усвоили это крепко-накрепко. Четверо, остающиеся в катере, ни в коем случае не имеют права его покидать, даже если вдруг появятся все остальные и станут на коленях умолять их выйти. Поскольку к тому времени под личиной товарищей уже, возможно, будут скрываться совсем не они! - А предположим, они вовсе не станут молить нас выйти к ним, - предложил сплошь покрытый татуировкой Келли. Я заметил, что в кулаке он сжимает свой ненаглядный гаечный ключ. Макналти, видимо, также заметил могучий инструмент и ядовито заметил: - Эту штуку можете оставить здесь. По-моему, излучатель вам скорее пригодится. - Он презрительно фыркнул и продолжал: - Конечно же, если они не будут пытаться выманить вас наружу - все в порядке. Тогда и проблема отпадает. - Значит, мы можем их впускать? - настаивал неугомонный Келли. Ну и ну! Надо было видеть в этот момент лицо капитана. Он открыл было рот, но тут же снова закрыл его, покраснел, а потом побагровел. Затем он повернулся к Элу Стору, умоляюще заламывая руки: - Тут затронут серьезный вопрос, Эл. Если членов поисковой группы долгое время не было в поле зрения, как оставшиеся на катере определят, можно ли впустить их на борт? Эл немного подумал. - Проще всего воспользоваться паролем, причем у каждого из членов группы он должен быть своим. Того, кто не сможет или не захочет назвать его, нужно сжечь прямо на месте. Конечно, это довольно суровый способ, особенно если кто-нибудь просто его забудет, но, думаю, рисковать не стоит. Правда, "и нам, и капитану эта идея не особенно понравилась. Лучше было бы придумать что-нибудь еще более надежное, более верное. Если эти инопланетяне в состоянии обмануть наши глаза, то существовала и возможность того, что они способны обмануть и наши уши, внушив нам, что мы слышим правильный пароль, и именно тогда, когда нужно. Мной овладело неприятное чувство, что они вполне могут убедить нас написать завещание в свою пользу, причем мы будем твердо уверены, что именно они и являются нашими законными наследниками. Однако никто из нас в тот момент так и не смог придумать ничего лучшего. Идеальным решением был бы анализ крови, но нельзя же у такого количества людей взять кровь и исследовать ее под микроскопом, в то время как за этими людьми по пятам, возможно, гонится целая вражеская армия. И в этом случае беспомощные люди бесцельно погибнут из-за того, что мы окажемся не в состоянии быстро определить, что они действительно люди! Оставив Макналти отбирать и инструктировать добровольцев для поисковой группы "Марафона", мы занялись освобождением катера от всего лишнего и погрузкой на него того, что нам скорее может пригодиться. Катер был раза в три больше шлюпки и имел на борту очень много такого, что вряд ли могло понадобиться в столь недолгой вылазке, как наша. Например, на нем была почти тонна продовольствия, запас воды, достаточный, чтобы экипаж мог продержаться на ней два месяца, баллоны с кислородом, скафандры, космический компас, мощная радиостанция и тому подобное. Вытащив все это, мы погрузили на катер скорострельную пушку и побольше боеприпасов, газомет, контейнер с бомбами и некоторые другие, столь же малоприятные, подарки для местных жителей. Я как раз тащил к шлюзу две запасные снарядные ленты для пушки, когда заметил, что один из двух стоящих на вахте техников зачем-то открывает входной люк, а другой тем временем стоит прислонившись к стене шлюза и наблюдает за ним, рассеянно ковыряясь в зубах. У обоих вид был как у портовых стивидоров, которым вот-вот предстоит наблюдать за погрузкой мешков с марсианскими болотными стручками. Обычно я в чужие дела стараюсь не лезть, иначе очень трудно ладить с людьми, если ты наглухо запаян в одной жестянке с ними и которые, чуть что не так, сразу норовят вцепиться в глотку. Но, видимо, в свете последних событий я стал немного нервным, потому что вдруг остановился, лязгнув висящими на мне лентами: - Кто велел открывать люк? - Никто, - сообщил тот, что ковырялся в зубах. - Вернулся Пойнтер и просит, чтобы его впустили. - Как вы узнали? - А чего тут знать, если он там стоит? - Он смерил меня одним из таких "А твое какое дело?" взглядом и добавил: - Он постучал в крышку люка. Может, что-то случилось с Джепсоном, и он пришел за подмогой. - Может быть, - сказал я, сбрасывая на пол снарядные ленты и выхватывая излучатель. - А может, и нет? Второй тем временем уже как раз почти отпер люк, а ковыряльщик уставился на меня так, будто я совсем с ума сбрендил. Крышка люка звякнула и распахнулась. За ней открылась широкая черная дыра. Тут же в проеме люка появился Пейнтер, который спешил так, будто за ним гналась тысяча дьяволов, и через шлюз направился внутрь корабля прямо мимо меня. Я громко окликнул его: - Стой, ни с места! Он даже ухом не повел. И ничего не ответил. Мы всегда с ним были на довольно короткой ноге, и он наверняка ответил бы мне что-нибудь вроде "Какая муха тебя укусила, сержант?". Скажи он что-то подобное, и я бы сразу успокоился. Но он не произнес ни слова. Какую-то долю мгновения я смотрел на него, не веря своим глазам, потому что я действительно видел: это настоящий Пейнтер, Пейнтер с головы до ног, даже с хорошо мне знакомой седой прядью в волосах. Он казался абсолютно настоящим до самой мелкой детали - и одежда, и все остальное. До того настоящий, что я даже испугался; неужели я сейчас хладнокровно убью человека? Я нажал на спуск. Луч попал ему прямо в живот, когда он не успел пройти еще и ярда. От того, что случилось потом, у меня даже на спине волосы встали дыбом, а уж двоим разгильдяям-вахтенным и вовсе стало плохо. Перед глазами у меня будто что-то щелкнуло, и Пейнтер вдруг исчез, вроде как кто-то выключил проектор. Вместо него посреди шлюза оказалась какая-то масса перепутанных черных веревок, которые извивались, стараясь завязаться в миллионы узлов. Из этой массы то и дело высовывались то концы, то петли, которые непрерывно дергались и дрожали. Не было видно ни глаз, ни носа, ни ушей, ни каких-либо иных узнаваемых органов - ничего, кроме кома жирных черных веревок, будто множество змей сплелось в один агонизирующий узел. Он тут же покатился обратно, я еще раз успел пронзить его лучом, и он вывалился куда-то в темноту. - А ну-ка быстро! - рявкнул я, чувствуя, как по спине у меня ручейком стекает пот. - Задраить люк! Они начали выполнять приказ, но как-то вяло и сонно. Один потянул на себя рычаг, и крышка люка стала медленно закрываться. Я не уходил до тех пор, пока люк не был окончательно закрыт и задраен. В шлюзе стоял какой-то слабый запах, напомнивший мне запах поджаренного на костре коала, с которого дураки гуппи забыли снять шкуру. Когда я наклонился, чтобы поднять с пола снарядные ленты и снова взвалить их на себя, появился Эл Стор. Он сразу обратил внимание на необычный запах, бросил взгляд на ошалевших вахтенных и сразу понял, что случилось что-то неладное. - Что такое? - спросил он. - Пейнтер вернулся, - сообщил я. - Только это был не Пейнтер. - Вы впустили его? - Да. И это был самый настоящий Пейнтер. Я помню его гораздо лучше, чем собственную мамашу. - Ну и?.. - Только он не мог или не хотел говорить. Не отвечал на вопросы. Поэтому я решил не рисковать. - Я вспомнил о том, что произошло, и спина у меня мгновенно взмокла. - Я угостил его лучом в брюхо, и он тут же превратился в какое-то кошмарное чудовище. - Хм! Жаль, меня здесь не оказалось... можно было бы проверить, вижу ли я то же самое, что и все вы. - Он немного подумал, затем продолжал: - Судя по всему, говорить они не могут, равно как и внушить нам, что говорят. Это немного упрощает дело. Значит, в дальнейшем нам будет легче. - Легче было на венерианской линии, - заметил я с нескрываемой тоской. Не обратив на мои слова ни малейшего внимания, он продолжал: - Кроме того, теперь мы точно знаем, что Пейнтер действительно у них, а скорее всего, и Джепсон тоже, поскольку в противном случае они не сумели бы создать правдоподобный образ одного из них. - Он повернулся к парочке поникших вахтенных: - Люк больше не открывать, не получив предварительно разрешения от самого капитана. Это приказ! Они угрюмо кивнули. Эл отправился дальше по своим делам, я - по своим. Через час катер был готов. Мы набились в него как сельди в бочку. Кли Янг явился в своем дыхательном аппарате, наслаждаясь любимыми тремя фунтами, и расположился, вольготно раскинув свои многочисленные щупальца по нашим коленям. Одно из них легло и на мои. Оно было чуть повернуто ко мне внутренней стороной, на которой виднелась одна из присосок величиной с небольшое блюдце. Меня так и подмывало взять да и плюнуть в нее - просто так, безо всякой особой причины, просто потому, что это наверняка бы ему не понравилось. Наконец катер с ревом взмыл в ночное небо. Пилотировал, как и в прошлый раз, Бэнистер. Несмотря на непроглядную темень, найти шлюпку большого труда не составляло. На носу катера имелся мощный прожектор и полный набор аппаратуры для полета в условиях плохой видимости. Особенно выручало то, что генераторы шлюпки по-прежнему работали и радиоканал оставался открытым: нам оставалось лишь не терять издаваемые рацией шлюпки шумы и держать курс прямо на них. Вскоре мы уже пронеслись над поселком туземцев. В свете нашего прожектора ярко блеснул серебристый цилиндрический корпус шлюпки. Сами хижины мы увидели только мельком, но мне показалось, что я различаю между ними какие-то темные бесформенные силуэты, перемещающиеся с места на место. А может, это мне только почудилось. Прямо за околицей деревеньки Бэнистер сбросил серию напалмовых бомб. Они достигли земли и легли в ряд длиной четыреста - пятьсот ярдов, полыхнув ослепительным всепожирающим огнем. Мы пролетели дальше, давая пламени время как следует потрудиться, затем сделали широкий разворот прямо над грядой невысоких холмов и над озером. Наконец мы снова пронеслись над хижинами на высоте пятидесяти футов - так низко, что чуть не посшибали крыши, и скользнули на выжженную бомбами, покрытую свежим пеплом посадочную площадку. Затем мы выбрали четверых, которым предстояло остаться на борту и никого обратно не впускать, - это касалось и тех из членов поисковой группы, у кого могли возникнуть нелады с памятью! Остающиеся тщательно записали все наши пароли. Моим паролем было слово "нани-фани" - одно из грязных венерианских ругательств. Поскольку я простой космонавт, а не какой-нибудь там интеллигент, ругательства я всегда запоминаю хорошо, а забываю очень редко. Но мне и в голову не приходило, что когда-нибудь настанет день, когда от неприличного слова будет зависеть моя жизнь. Покончив со всеми этими приготовлениями, мы проверили излучатели, взяли по бомбе, затем Бренанд открыл люк и вышел наружу. За ним последовали Молдерс, Келли, я, потом Кли Янг, и последним выбрался Уилсон. Я еще помню, как наблюдал за вытатуированной на руке Келли девицей, пустившейся в бешеный пляс, когда он вылезал из люка. На сей раз он все-таки расстался со своим ключом и теперь для разнообразия сжимал в кулаке излучатель. Затем я и сам спрыгнул на землю, тут же мне на голову свалился Кли Янг, и мы, переплетясь руками, ногами и щупальцами, покатились по земле. Наконец мне кое-как удалось выпутаться, и я вылез из-под него, не забыв упомянуть при этом, что ни на одной планете, кроме Красной, не появляется на свет столько имбецилов. Тьма стояла хоть глаз выколи. Мы едва видели смутные очертания не тронутых огнем деревьев и кустов по краям выжженной полосы. У всех нас имелись мощные фонари, но мы предпочитали не включать их, чтобы не стать мишенями для вражеских стрелков с их неизвестным оружием, возможно прячущихся в темноте. Когда имеешь дело с непонятным противником, всегда нужно быть максимально осторожным, даже если при этом и приходится двигаться вперед буквально на ощупь. Но мы все-таки знали, в какой стороне от катера находится деревушка, и все, что от нас требовалось, - это идти по полосе выжженной земли до тех пор, пока она не кончится. Первым и наиболее вероятным местом пребывания Эмброуза и Макфарлейна - или их останков, - несомненно, являлись хижины. Поэтому мы и направились прямо к ним, бесшумно и осторожно идя друг за другом. Неприятности начались в самом конце нашего пути, шагах в двадцати от деревни. Перед нами возникла группа кустов и деревьев, не пострадавших от бомб, за которыми в призрачном свете звезд уже смутно виднелись крайние хижины. Думаю, мы вообще не признали бы в этих размытых силуэтах очертаний домов, если бы не знали, что они вот-вот должны появиться перед нами, и если бы наши глаза уже не свыклись с темнотой. Бренанд осторожно миновал первое из деревьев. Ярдах в двух за ним крался Молдерс. Как вдруг раздалось глухое "тунк!", и Молдерс удивленно вскрикнул. Огромный швед на секунду или две приостановился, пытаясь отыскать взглядом Бренанда, который как сквозь землю провалился. Затем он сделал еще несколько осторожных шагов вперед, пялясь в темноту, и тут мы снова услышали "тунк!". Третьим шел Келли, который сразу остановился и хрипло прошептал: - По-моему, дело неладное. Я все же включу фонарь. Мы подтянулись к нему, и он направил луч своего фонаря вперед. В круге яркого света мы сразу увидели Бренанда и Молдерса, растянувшихся на траве и похожих на усталых детишек, сморенных сном на сеновале. Было совершенно непонятно, отчего они вырубились, поскольку никаких живых существ или подозрительных звуков мы не заметили. Впечатление создалось такое, будто они просто взяли да и упали замертво. Но пока мы разглядывали их, Молдерс вдруг сел, осторожно щупая затылок. На лице его застыло выражение крайнего удивления. Бренанд же лишь пару раз пошевелился и почмокал губами. Щурясь от яркого света, Молдерс пожаловался: - Меня оглушили! Он кряхтя поднялся на ноги, огляделся и неожиданно яростно воскликнул: - Кажись, вон то дерево! С этими словами он выстрелил в деревце высотой футов в пять, растущее чуть в стороне. Я решил, что парень свихнулся. Но в следующий момент мне пришлось задуматься, не поехала ли крыша у меня самого. Деревце, абсолютно ничем не примечательное, с длинными тонкими блестящими листьями, на вид явно являло собой не что иное, как представителя местной флоры. Луч Молдерса угодил ему прямо в ствол, и деревце мгновенно исчезло, растаяв как дым. На его месте возник один из тех больших кошмарных клубков, которые мне уже приходилось видеть раньше. Прямо позади разъяренного Молдерса стояло еще одно такое же деревце. Несмотря на то что взгляд мой был прикован к происходящему, краем глаза я заметил, что это второе дерево начинает шевелиться, как будто собираясь что-то сделать. Думаю, еще никогда в жизни я не ухитрялся выстрелить молниеноснее. Я всадил в него луч так быстро, что никто и глазом моргнуть не успел. И дерево тут же исчезло, превратившись в жирный клубок бешено дергающихся веревок. Я продолжал стрелять, и Молдерс тоже последовал моему примеру. Особенно отвратительными казались две характерные особенности этих представителей здешней жизни. Во-первых, то, что они воспринимали попадание луча абсолютно безмолвно, не издавая ни малейшего звука. Во-вторых, в то время как я лучом отсекал торчащие концы и петли, остальное тело продолжало пульсировать, будто не ведая о том, что происходит, а отрезанные куски извивались и корчились на земле, как будто живя своей собственной, независимой от остального организма, жизнью. Короче говоря, мы разрезали их на пару сотен кусков, которые как ни в чем не бывало продолжали извиваться, подобно большим черным червякам. На помощь им так никто и не пришел. Все окружающие деревья стояли абсолютно неподвижные и бесстрастные. Может, они просто были настоящими. Теперь мы этого никогда не узнаем. К тому времени, как мы закончили, Бренанд тоже пришел в себя, поднялся и осторожно ощупывал здоровенную шишку на черепе. Он почти ничего не видел и был исключительно мрачен. Кисло взглянув на Кли Янга, он заметил: - Ну вот ты и увидел этих тварей. - Он указал на все еще шевелящиеся обрубки на земле. - И какими, интересно, они тебе представлялись? - С прискорбием вынужден констатировать, что мне они представлялись просто деревьями, - промямлил Кли Янг, тем самым неохотно признавая, что тоже был введен в заблуждение, как и ничтожные земляне. - Ну что, по-прежнему будешь настаивать на преимуществах своих глаз на шарнирах, да? - ядовито заметил Бренанд. Он снова пощупал голову и пинком отшвырнул в сторону шестидюймовый кусок извивающейся веревки. - Пошли! Мы зачем-то перешли на бег, добежали до первой хижины и набились в нее как сельди в бочку. Изнутри строение выглядело гораздо более вместительным, чем с воздуха: оно было раза в три просторнее обычной земной комнаты. Внутренних перегородок не оказалось, и обстановка вызывала легкое недоумение. Стены и крыша были плетеными, причем такими плотными, что защищали и от ветра, и от дождя. Каркас хижины был сделан из прочных упругих шестов, напоминающих стволы бамбука. На полу лежала толстая травяная циновка, украшенная искусным орнаментом. У одной стены стояли три круглых стола в фут высотой и фута четыре в диаметре. Это я их называю столами, хотя они вполне могли быть и стульями, и кроватями. На стропилах крыши висели довольно своеобразные предметы обихода, некоторые были вырезаны из дерева, другие - из тусклого, отливающего свинцом металла. У большей части этой утвари имелись тонкие изогнутые носики, оканчивающиеся малюсенькой дырочкой, которую, наверное, можно было бы заткнуть булавкой. Лично мне показалось, что существа, пользующиеся такой посудой, должны сосать из нее ртом не больше пуговицы от ширинки. Особенно привлекло наше внимание висящее на стене напротив двери устройство. Оно имело круглый циферблат с нанесенными на него сорока двумя точками. На нем был закреплен еще один диск всего с одной точкой, и, пока мы разглядывали прибор, этот второй диск очень медленно повернулся, и точка на нем совместилась с точкой на большом круге. По-видимому, устройство служило чем-то вроде часов, хотя они не тикали, да и вообще не издавали никаких звуков. Тем не менее эта штука служила очевидным доказательством того, что в данном случае мы имели дело не с какими-то дикарями, а с существами, обладающими довольно развитым сознанием и умеющими делать довольно сложные вещи. Хижина была пуста. Ее обитатели скрылись, а странные часы на стене молчаливо отсчитывали местное время. Мы осветили фонарями буквально каждый кубический дюйм помещения и совершенно уверились в том, что в хижине нет ни души. Я мог бы поклясться чем угодно) что хижина пуста, хотя и обратил внимание на легкий козлиный запашок, который я объяснил себе затхлостью воздуха или даже тем, что он остался после ухода обитателей этого жилища. Хижина номер два оказалась точно такой же. В ней никого не было. Правда, мебели в ней было чуть больше, и обставлена она была чуть иначе: мы насчитали не три, а целых пять круглых столиков или кроватей. Двое часов. Но никаких обитателей. Мы снова тщательно обследовали ее шестью парами глаз, в том числе и движущимися независимо друг от друга огромными глазами Кли Янга, и все равно в ней никого не обнаружили. К тому времени, когда мы закончили обыскивать внешнее кольцо, обследовав тридцатую по счету хижину, нам стало ясно, что обитатели селения убежали в лес еще тогда, когда катер пронесся над ними в первый раз, но все же оставили двух сторожей, чтобы испытать, на что мы способны. Ну что ж, думаю, мы оправдали их ожидания. И все равно мне было как-то не очень приятно обыскивать чужие дома. Существа, которые умеют делать металлическую посуду и приборы вроде часов, вполне способны создать оружие гораздо более серьезное, чем лук и стрелы. А это означало, что нам еще могут дать прикурить. Так чего же они тянут? Поразмыслив над этим, я наконец сообразил, что можно безнаказанно шарить и по бесчисленному количеству земных деревушек, не встретив при этом ни единого солдата или ружья. Когда требуются войска, их вызывают по телефону или по радио. Может быть, мы наткнулись на совсем уж глухую деревеньку, жители которой сейчас в ужасе побежали за подмогой куда-нибудь еще. В таком случае все самое интересное ждало нас впереди. Но я ошибался. Нас просто водили за нос, а мы даже и не подозревали об этом. Выйдя из тридцатой по счету хижины, Бренанд мрачно сказал: - Сдается мне, что мы попусту теряем время. - Ты просто читаешь мои мысли, - подхватил Уилсон. - И я тоже так считаю, - добавил Молдерс. - И я, - согласился Келли. Я ничего говорить не стал. Они и так уже высказали то, что было у меня на уме. Я вышел наружу в темноту, убежденный в том, что все это хождение из хижины в хижину - дело совершенно напрасное и что самое правильное - вернуться на катер и убраться восвояси. - А как же шлюпка? - спросил Кли Янг. - Да плевать на нее, - равнодушно откликнулся Бренанд. - А как же быть с Эмброузом и Макфарлейном? - настаивал марсианин. - Они просто две иголки в этом инопланетном стоге сена, - заявил Бренанд. - Их тут можно искать до тех пор, пока мы не обрастем седыми бородами в ярд длиной. Давайте возвращаться. Кли Янг сказал: - А что же мы скажем Макналти? - Что их здесь попросту нет. - Но мы ведь на самом деле этого не знаем! - А я уверен! - решительно воскликнул Бренанд. - Правда? - Кли Янг некоторое время обдумывал услышанное. Затем он обратился к остальным: - Вы тоже так считаете? Мы все как один кивнули. Да, и я вместе со всеми - как последний дурак, которым и оказался. - Странно, - медленно и со значением заметил Кли Янг. - Потому что я так не считаю! - Ну и что с того? - грубо спросил Келли. Кли Янг повернулся к нему: - Я думаю несколько по-другому, чем вы. Можно обмануть мои глаза, но не кое-что другое! - Что другое? - Ту часть моего разума, которая не связана со зрением. Бренанд вмешался: - Что ты имеешь в виду? Сжимая в одном щупальце излучатель, а в другом фонарь, Кли опасливо огляделся и сказал: - Ведь мы прилетели сюда исключительно для того, чтобы отыскать Эмброуза и Макфарлейна, если это возможно. А тут вы совершенно неожиданно решаете, что черт с ними. Причем все как один. - Его глаза снова уставились в темноту. - Занятное единодушие, не правда ли? Мне кажется, что желание закончить поиски вам внушили, а значит, здесь кто-то есть! Господи, меня это просто-таки потрясло! На какое-то мгновение в голове у меня все смешалось, поскольку пришлось выбирать между двумя взаимоисключающими желаниями. Остальных я видел очень смутно, но Уилсон стоял рядом со мной, и я заметил, что на лице его написано полное смятение. Сомневаться не приходилось: в бесполезности дальнейших поисков нас кто-то убеждал. Затем в голове у меня будто щелкнуло, и действительность наконец окончательно взяла верх над иллюзией. Должно быть, и с остальными в этот момент произошло то же самое, потому что Молдерс как-то стыдливо крякнул. Потом в сердцах выругался Келли, а Бренанд раздраженно заговорил: - Ну теперь мы перешерстим все эти хижины до единой! После этого мы немедленно приступили к обыску хижин второго, внутреннего, круга. Мы бы действовали гораздо проворнее, если б не были вынуждены держаться вместе. Тогда мы могли бы одновременно обыскивать по шесть хижин. Но у нас был приказ не разделяться, да мы и сами к этому времени научились осторожности. Я пару раз ловил себя на мысли, что неплохо бы нам ускорить процедуру, разделившись, но каждый раз спохватывался, опасаясь, что эти мысли могут оказаться не совсем моими собственными. Противно действовать по приказу омерзительного клубка веревок, прячущегося где-то поблизости в темноте. Мы уже добрались до двенадцатой по счету хижины во внутреннем ряду, и Бренанд вошел внутрь первым, освещая себе дорогу фонарем. К этому времени мы привыкли к тому, что хижины пусты, но все же были готовы к любой неожиданности. На сей раз я оказался последним и уже собирался войти в хижину вслед за Уилсоном, когда из мрака справа от меня вдруг донесся едва различимый звук. Я остановился у входа и посветил фонарем направо. В свете фонаря я увидел Эмброуза, сидящего через две хижины от меня. Он помахал рукой, как бы показывая, что яркий свет мешает ему разглядеть, кто я. Он был совершенно спокойным, целым и невредимым и выглядел так, словно недавно женился на дочери вождя и решил принять местное гражданство. Я, само собой, тут же издал радостный возглас и окликнул находящихся в хижине ребят: - Там один из наших! Они тут же выскочили наружу и уставились туда, куда светил мой фонарь. - Привет, Эмми! - крикнул Бренанд. - Привет! - отчетливо и внятно сказал Эмброуз, повернулся и скрылся в хижине. Само собой, мы вприпрыжку помчались туда же, предполагая, что у Эмброуза на руках, возможно, больной или тяжело раненный Макфарлейн. Это представлялось вполне правдоподобным, судя по тому, что он не бросился к нам, а ушел обратно в хижину. Я был совершенно уверен, что в хижине мы найдем лежащего на полу Макфарлейна, и машинально даже полез за своим пакетом первой помощи. Добежав до хижины, мы ввалились внутрь. Шесть фонарей залили помещение ярким светом. Но там никого не оказалось. Ни души! Стены были сплошными и прочными, второго выхода тоже не наблюдалось. Фонарь Бренанда все время освещал единственный вход в хижину с того самого момента, как мы побежали к ней. Мы очень тщательно все обшарили, то и дело призывая Эмброуза, но убедились, что там и крысе было бы негде спрятаться. Закончив обыскивать хижину, мы остановились, растерянно глядя друг на друга и чувствуя полную опустошенность, как вдруг Молдерса осенило: - Вопрос: а почему это нас заманили именно в эту хижину? Ответ: чтобы мы пропустили две последние! - Точно! - удивленно выдохнул Бренанд. Он бросился к двери. - Плевать на приказы: разделимся на тройки и обыщем обе хижины одновременно. Молдерс, Келли и я бросились в хижину номер тринадцать. Пусто. Обстановка в ней оказалась примерно та же, что и в остальных, и здесь никого не было. Мои партнеры терять времени не стали. Убедившись, что хижина пуста, они помчались в соседний дом, где находилась группа Бренанда, и я уже собирался последовать их примеру, когда услышал - а может, мне только показалось, что услышал, - какой-то приглушенный звук за спиной. Резко развернувшись, я посветил фонарем, но не обнаружил ничего, что могло бы издать такой звук, но тут он послышался снова, а за ним последовало несколько глухих ударов, как будто кто-то топал по густой траве. Снова иллюзии, подумал я. Хотя существа и хранили молчание, я знал, что по крайней мере нескольким самым одаренным из них удается заставить нас слышать звуки. Я мог поклясться, что Эмброуз ответил Бренанду: "Привет!" Тут мне пришло в голову, что просто должны быть и еще более способные твари, которые в состоянии имитировать человеческую речь, поскольку ведь передразнивал же кто-то Макналти по радио, и это не было иллюзией. Голос действительно звучал в динамике. Чувствуя себя как-то глупо, я спросил: "Кто здесь?" - приготовившись всадить луч туда, откуда на мой вопрос эхом откликнутся: "Кто здесь?" Но мне никто ничего не ответил, лишь сдавленные булькающие звуки разнеслись по хижине с удвоенной силой. Я совершенно растерялся. Одна часть моего разума спорила с другой: "Ты позволил себя отделить от остальных, пусть даже и на несколько ярдов. Они ведь в соседней хижине и не видят, что с тобой может случиться, а ведь кто-то явно хочет, чтобы ты отправился вон в тот угол и получил по башке". Любопытство подталкивало меня в угол, а осторожность удерживала на месте. И тут как раз вернулся Келли, чтобы посмотреть, почему я задерживаюсь. Вопрос был решен. - Еще секундочку, - сказал я. - Ты пока постой и прикрой меня, если что. Там, похоже, что-то забавное. С этими словами я вернулся в хижину с фонарем в одной руке и с излучателем - в другой и, прислушавшись, определил, что звуки доносятся из дальнего левого угла комнаты. Чем ближе я подходил, тем они становились громче, как будто для того, чтобы подсказать мне, что я приближаюсь к цели в игре "Холодно - горячо". Теперь я слышал их так же отчетливо, как обычно слышу рев двигателей "Марафона", когда он начинает подниматься над землей. Чувствуя себя довольно глупо под взглядом наблюдающего за мной Келли, я положил фонарь на пол, встал на колени и начал шарить руками вокруг. Вдруг моя рука нащупала грубый ботинок. В следующее мгновение Келли грязно выругался и выстрелил так, что луч прошел всего в каких-то трех дюймах от моей шеи. Жаром мне даже волосы на затылке опалило. Позади что-то яростно задергалось, зазвенела какая-то упавшая на пол посуда, и возле меня на полу появился четырехдюймовый кусок извивающейся веревки. В то же мгновение рядом со мной появился Эмброуз. Он возник совершенно внезапно, как будто какой-то фокусник вдруг вытащил его, как кролика из шляпы. Я ощупывал руками совершенно пустой угол, пытаясь обнаружить источник странных звуков, и вдруг коснулся невидимого ботинка, а потом над моей шеей блеснул луч Келли, что-то яростно завозилось позади меня - и вот пожалуйста: передо мной на спине лежит Эмброуз, связанный и с кляпом во рту. Я пребывал в таком состоянии, что уже вообще отказывался верить чему бы то ни было. Поэтому я вырвал у него изо рта кляп и, направив на него излучатель, сказал: - Может, ты и Эмброуз, а может, и нет. Поэтому не вздумай повторять то, что я говорю. Придумай быстренько что-нибудь сам, да побыстрей. Ну, я вам доложу, он оказался и придумщиком! Я услышал такое, от чего мои уши едва не свернулись в трубочки, а Келли от восторга просто оцепенел. Ругался Эмброуз быстро, складно и с большим-большим чувством. Он всегда казался человеком довольно спокойным, и трудно было даже представить, что в душе у него накопилось так много вещей, могущих значительно обогатить мировую сокровищницу непристойных выражений. Но в одном сомневаться не приходилось: никакое существо, рожденное на этой планете, ни в жизнь не сумело бы придумать ничего даже отдаленно похожего на тираду Эмброуза. Одним словом, я занялся освобождением его от пут, сплетенных из очень прочных волокон травы, а он тем временем продолжал высказывать все, что думает, лишь изредка останавливаясь и припоминая, не пропустил ли он случайно какого-нибудь смачного ругательства. Вокруг нас всюду корчились обрубки маслянистых веревок, бесцельно ползая взад и вперед. Теперь в дверях виднелось уже четыре изумленных лица, помимо Келли. Наконец, отшвырнув остатки веревок, Эмброуз встал, ощупал себя с ног до головы и сказал столпившимся в дверях ребятам: - Нашли Мака? - Пока нет, - ответил Уилсон. - Десять против одного, что он в соседней хижине, - сказал Эмброуз. - Боюсь, не выиграть тебе, - сообщил Уилсон. - Мы как раз оттуда, и его там нет. - А вы как искали? - вмешался я. - Прощупывали весь пол? Глядя на меня, как на дурака, Уилсон спросил: - А с какой стати нам его прощупывать? - А стоило, - поддержал Келли, поигрывая излучателем и облизывая губы. - Послушайте, - сказал я. - Неужели непонятно, что вы видите только то, что вам указывают видеть. И поэтому, когда вам указывают не видеть ничего... - Послушайте лучше меня, - сказал Эмброуз. - Этот клубок змей может внушить вам что угодно. - Он шагнул вперед. - Пошли-ка лучше обшарим ту хижину еще раз. Мы вернулись к хижине номер четырнадцать. Лучи шести фонарей залили ее ярким светом от стены до стены и от пола до крыши. Пусто. Никого. Черт возьми, это было совершенно очевидно! Стоя в центре помещения, Эмброуз сказал: - Мак, ты можешь издать какой-нибудь звук? Какой угодно? Тишина. Все это выглядело довольно глупо: стоит посреди хижины человек и взывает к кому-то не более видимому, чем привидение. Я попытался представить себе Макфарлейна, лежащего где-то совсем рядом и изо всех сил пытающегося освободиться от пут или произвести хоть какой-то звук, оставаясь при этом абсолютно недоступным нашим глазам и как будто погребенным в каком-то слепом пятне нашего сознания. В этот миг мне в голову пришла идея, которая тогда показалась мне ну прямо-таки гениальной. Ведь лучи шести фонарей, светящие в шести разных направлениях, - они, пожалуй, освещали хижину даже чересчур ярко! - Эй! - сказал я. - Давайте-ка лучше направим весь этот свет в одну сторону. - Зачем? - спросил Молдерс. - А затем, - поведал я, наслаждаясь наступившей