ся в успехе. Безотлагательность имеет тенденцию таять пропорционально расстоянию. Даже самые крупные неприятности выглядят значительно мельче, если случаются за несколько тысяч миль. Может, европейцы откликнутся и пришлют информацию, может, нет, но попробовать стоило. Отправившись на традиционную прогулку, во время которой он привык размышлять, Армстронг опустил письма в почтовый ящик и двинулся к центру города. Здесь на каждом углу переливались, мигали, вспыхивали огни: "Розовый Бурбон", "Закусочные Перлица", "Виталакс даст вам жизнь", "Танец такси", "Кит Руни в "Удаче ирландца", "Виталакс", "Виталакс", "Виталакс"... Вкрадчиво, соблазнительно, убедительно, и снова - вкрадчиво, соблазнительно - до тех пор, пока... Потому что, если вранье повторять слишком часто, в него поверят. Бог есть любовь. Студенты-бездельники любят добрую старую выпивку. Жизнь прекрасна! Если новость удовлетворяет этому лозунгу, она достойна... Что значит "удовлетворяет" и кто так говорит? Виталакс даст вам жизнь. Сильные руки защитят мир. Все новости... Виталакс... Должно быть, он непроизвольно заговорил вслух, потому что какой-то мужчина остановился, посмотрел на него и сказал: - Извините?.. - Нет, нет, ничего, - заверил Армстронг. - Я просто болтал с Твилипом. - Заметив непонимающий вид прохожего, он пояснил: - Он совсем крошечный и зеленый, а на хвосте у него узелок. Я ношу его в кармане жилета. - Армстронг ухмыльнулся, показав зубы. - А-а! - Мужчина посмотрел на него странным взглядом и поспешил удалиться. Войдя в ближайшую закусочную, Армстронг занял столик в углу и попросил пинту крепчайшего яванского кофе. В ожидании заказа он поглаживал волосы руками. Ему казалось, что его мозг заполняется маленькими голубыми пузырьками, лопающимися с характерным "плоп-плоп-плоп". На самом деле, конечно, никаких пузырьков не было, а такими ему представлялись греховные замыслы. Впрочем, он вовсе не мечтал вывалять кого-нибудь в смоле и перьях или подлить кому-нибудь масла в ботинки. Пока. Принесли кофе, он отхлебнул немного, разглядывая поток прохожих. Блики от окон и рекламы освещали их, будто актеров на сцене. Лица бесстрастные, лица возбужденные, лица вытянутые, лица круглые, лица энергичные, лица счастливые, лица мрачные, лица красивые, лица самодовольные, лица пустые, лица плачущие, лица любопытные - все разные и вместе с тем объединенные каким-то сходством. И это сходство было краеугольным камнем власти. Какой власти? Линкольна? Ленина? Королевы Елизаветы? Власти Робеспьера? Конфуция? Или легкомысленного и просвещенного герцога де Морни, который не думал о людях, пока вдруг случайно с ними не сталкивался? Формы власти столь же разнообразны, сколь различны сами люди. Бармен за стойкой включил радио, и медленно потекла соната Генделя в исполнении Филадельфийского симфонического оркестра. Музыка успокаивала. Медленный величавый ритм очищал мозг от всего ненужного, как автомобильный "дворник". Она напрочь стерла "Танцующую крошку", отфильтровала дурацкий "Виталакс" и сделала симпатичными лица людей. Вдруг музыка смолкла, и вместо нее раздался бесстрастный четкий-голос: - Экстренное сообщение! Полчаса назад произошла крупная катастрофа на гигантской российской атомной станции в Уральских горах. Взрыв зарегистрирован всеми сейсмическими станциями. О жертвах не сообщается, но есть опасения, что они могут быть очень велики. Дальнейшая информация будет передаваться по мере поступления. - Голос умолк, затем добавил: - Сообщение зачитано с любезного разрешения фирмы "Гильде Брау", производителя лучшего в мире пива. - Снова зазвучал Гендель. Теперь музыка звучала словно реквием. Негромко выругавшись, Армстронг покинул кафе и влился в толпу. Стемнело, небосвод был черным и траурным, и только в одном месте злобно глядел вниз гигантский белый глаз луны. Непрерывный поток ярких движущихся огней озарял небо над Манхэттеном и дальше, над Бронксом. Где-то между потоком света и Луной, высоко на крыше невидимого небоскреба медленно полз малиновый червяк, образуя слова: "Она любит мятную жевательную резинку!" За спиной Армстронга радио переключилось на другую станцию и заиграло с новой силой. Песня называлась "Еще одна танцующая крошка", и ритм ее сотрясал тело с головы до пят. "Услышав, как музыка насмехается над царством их теней, они поняли вдруг, что умерли..." Армстронг не мог вспомнить, откуда знает эти слова и когда они запали ему в душу. Но все это выбило его из колеи. Прыгнув в подвернувшееся такси, он поспешно покинул это место, сам не зная, от чего убегает. Семерка была не таким уж счастливым числом. Он встал со звонком будильника, чувствуя, что неплохо выспался, и это странным образом контрастировало с перипетиями вчерашнего дня. Затем принял душ, побрился и включил запись утренних новостей. Русские объявили, что пятьдесят квадратных миль превратились в пустыню, а воронка в эпицентре оказалась почти в двадцать метров глубиной. Причина взрыва неизвестна. Общество Друзей предложило двадцать авиагоспиталей и перебросило их от китайской границы на место катастрофы. Юный Вентворт продал права на экранизацию своей автобиографии. В ярости Армстронг выключил телевизор и остаток дня провел в поисках тех семи человек. Двое, как выяснилось, умерли. Один был в Европе - незнамо где. До троих он дозвонился по телефону. Первый из них пребывал в легкомысленном и беззаботном настроении, двое других были сердиты, нетерпеливы, язвительны и даже не пытались скрыть, что считают его надоедливым дилетантом. Последнему из семерки он послал письмо. Все. Он сделал, что мог. Без свежей информации дальнейшее расследование невозможно. Конечно, если не считать Клэр Мэндл. Утром следующего дня Армстронг мчался к Территауну, держась крайней левой полосы. Клэр Мэндл оказалась молодой женщиной, темноволосой, с живым лицом и совсем не похожей на своего брата. Она была одета в зеленый вельветовый костюм, сшитый у хорошего портного, и держала себя со спокойной уверенностью. Присмотревшись, Армстронг решил, что самая привлекательная ее черта - глаза, темные и миндалевидные; они делали ее похожей на эльфа. Клэр Мэндл легко опустилась во вращающееся кресло, положила руки на колени и приготовилась слушать. Армстронг быстро пересказал события. - ...Затем ваш брат начал развивать свою идею... и вот здесь-то это и произошло. - Он задумался на несколько секунд. - Я чувствовал, что не имел права беспокоить вас до сегодняшнего дня... Ее красиво изогнутые брови чуточку поднялись. - Вы считаете, что я смогу дать вам недостающую информацию? - Меня уверили, что вы - единственный человек, который в состоянии это сделать. - Мы с Бобом работали вместе, но только изредка, - задумчиво проговорила она. - У нас были разные области научных интересов. Чтобы ответить на ваши вопросы, я должна просмотреть его бумаги и кое-что вспомнить. - Я был бы очень признателен, если бы вы именно так и сделали, - уверил он. - Я могу вам позвонить? - Конечно. - Он пристально посмотрел на нее спокойными серыми глазами. - Но я предпочел бы встретиться где-нибудь в городе. Мы могли бы обсудить дело за ленчем. Ее смех напомнил ему звон серебряных колокольчиков. - Вы времени даром не теряете! - У меня имеются скрытые мотивы, - сообщил Армстронг. - В самом деле? - Она обнаружила женское любопытство. - Какие же? - Я хотел бы познакомить вас с одним своим приятелем, газетным коршуном. Он мне сказал, что у ваших волос квадратные корни. В ответ прозвучал смех - такой же, как прежде, мягкий и низкий. - Договорились! Поставить на место газетчика - благая цель, и я готова раскрыть правду. - Она напоминала Армстронгу эльфа, подглядывающего изумленными глазами в замочную скважину. - Я вам позвоню, когда все сделаю. - Благословляю вас! - произнес Армстронг, неожиданно заметив, что голос его охрип. Сев в автомобиль, он завел мотор, отъехал на приличное расстояние и только тогда решился дать себе волю - изобразить нечто в духе тирольской песни. Братец, за удовольствия надо платить!.. Смотри, куда это тебя заведет!.. Она полюбит мятную жвачку!.. Он оборвал рулады, сердито уставился в ветровое стекло и остаток пути не раскрывал рта. После полудня подал весточку Куин, сообщив четыре фамилии. - Вот они, Шерлок. Может, ты чего-нибудь из них и вытащишь. - Он прищурился и показал язык. - Полюбуйся! Таким ты был неделю назад. - Что же, по-твоему, случилось неделю назад? - Ничего. Поэтому ты так и выглядел. Армстронг в ответ проворчал что-то невразумительное. Аккуратно занеся имена в свою записную книжку, он спросил: - Что-нибудь еще у вас происходит? - У нас начались гонки шакалов. - Ну и как, они уже собрались у трупа? - Обглодали до косточек. Сенатор Кармайкл во всеуслышание огласил, сколько зелененьких потрачено на полеты к Марсу до сего дня. А также сколько потратить еще предстоит. Он говорит, что это позор. Сенаторы Райт, Эмблдон и Линдл поют ту же песню. Прямо-таки хором. В книжном шкафу у Армстронга имелся экземпляр "Политического зоопарка". Сняв его с полки, он прочитал краткие биографии сенаторов Кармайкла, Райта, Эмблдона и Линдла. Затем, вспомнив про Вомерсли, просмотрел соответствующую статью тоже. Это ни к чему не привело: он не нашел ничего интересного. Комплименты и плохо замаскированная лесть вперемежку с перечнем политических побед и счастливых историй о бедных фермерах. Эти пятеро отличались друг от друга совершенно ординарными качествами, а другими, столь же ординарными, были похожи. Армстронг искал другое (если это вообще могло быть найдено) - странности, необычности, какие-то свойства, присущие им всем одновременно. Из "Зоопарка" же удалось выудить только одно - общей у пятерых сенаторов оказалась привычка носить брюки. Конечно, глупо гоняться за воображаемыми диверсантами в одиночку и без подходящих средств, стараясь переплюнуть ФБР. Но сама охота его практическому уму не казалась глупой. Армстронгу уже приходилось гоняться за призраками, и в конце концов каждый раз обнаруживалось, что выглядят они на удивление реальными. Поистине, то была редчайшая, "эдисоновская" случайность, но когда однажды ночью произошел мгновенный всплеск напряженности магнитного поля и иридиево-кобальтовая игла, развернувшись перпендикулярно силовым линиям, медленно начала колебаться... И дело Даже не в самом феномене, а в погоне за ним, потому что когда человек два года подряд преследует цель, настигает ее и патентует солнечный компас, то к этому моменту у него развивается нюх на всякий любопытный запах, не хуже, чем у охотничьей собаки. Рассуждая таким образом, Армстронг примирялся со своей непоседливостью и учился извлекать из нее пользу. Кроме того, у него было еще одно оправдание перед самим собой: он никогда не позволял своему разуму вертеться вокруг какой-нибудь бесполезной и никчемной задачи. Следующий логический шаг - отстегнуть зелененьких и купить пару добавочных неглупых мозгов. За развлечения нужно платить и не скупиться, иначе шутки могут кончиться плохо - в разгар веселья можно схлопотать удар отравленным кинжалом. 3 Подходящим союзником казался Хансен, его репутация во всех отношениях была безупречна. Армстронгу потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до здания из коричневого камня, на втором этаже которого размещалось агентство Хансена. Высокая томная блондинка, взяв визитную карточку Армстронга, скрылась за дверью и почти сразу вернулась со словами: - Мистер Хансен примет вас прямо сейчас, мистер Армстронг. Хансен оказался почти такого же роста, как его клиент, разве что не столь широкоплечим. Предложив Армстронгу кресло, он сел за стол и сквозь очки внимательно оглядел гостя с головы до пят. Осмотр был неторопливый, непринужденный и откровенный. - Ваше резюме? - улыбнулся Армстронг. Не отводя испытующих глаз и не изменившись в лице, Хансен осведомился: - Чем могу быть полезен, мистер Армстронг? - Мне нужна информация о некоторых людях. - Армстронг вытащил из кармана листок и протянул его Хансену. Детектив просмотрел список. - Пятеро из них - сенаторы. - Это имеет значение? Пронзительные глаза снова впились в Армстронга. - Все зависит от того, что вы подразумеваете под информацией. Если вам нужны их биографии - нет проблем! Но если речь идет о компромате, я должен знать точно, кто вы такой и как намерены использовать материал. Если дело мне не понравится, я за него не возьмусь. - Его тонкие губы сжались. - Таковы мои принципы. - Весьма достойный подход, - одобрил Армстронг. - Чтобы рассеять ваши сомнения, есть простое решение. Вам нужно всего лишь постараться узнать мое имя. - Какое? - Джон Дж.Армстронг. - Да-а, - согласился Хансен. - Этого вполне достаточно. - Правой рукой он поигрывал золотым перстнем с печаткой, блестевшим на пальце левой руки. - Прошу вас подробнее. - Мне не нужны пухлые романы об этих людях. Меня не интересуют их дни рождения. Мне нужна как можно более полная и исчерпывающая информация об организациях, к которым они принадлежат, их деловых интересах, клубах, дружеских связях, политических, религиозных или этнических объединениях, вообще, о любых норах, в которые они могли бы провалиться... - Это будет нетрудно, - заметил Хансен. - Значит, обойдется дешево. - Армстронг широко улыбнулся, когда его собеседник вздрогнул. - Чем лучше вы выполните это задание, тем легче вам будет в дальнейшем. - Да! - удивленно произнес Хансен, передвигая лист. - Так это не все? - Это только начало. Скоро у вас появится другой список, а после него еще один. Если у меня хватит денег и терпения и если мои друзья из сострадания не отговорят меня от этого дела, вам предстоит собрать сведения о целом батальоне. - Мы сделаем все возможное. Уверен, вы будете довольны. - Хансен опять поиграл перстнем. - Информация по каждому объекту обойдется в сорок долларов. Все дополнительные затраты будут указаны в счете. Не проконсультировавшись с вами, мы не пойдем на крупные расходы. - Да хранит вас за это Бог! - с озорным пафосом ответил Армстронг и отсчитал деньги. Нажав кнопку на столе, Хансен приказал появившейся блондинке: - Положите деньги в сейф, Мириам, и дайте мистеру Армстронгу расписку. Автомобиль двигался в сторону редакции "Геральд"; небрежно развалясь за рулем, Армстронг проводил мысленный смотр своих войск. Из профессионалов у него имелся Хансен и батальон его помощников. Отряд волонтеров состоял из Нортона, Дрейка, Куина... Пожалуй, и все. Еще сюда он мог добавить и эльфа-Клэр. Было бы неплохо, чтобы и впредь никто из них не знал, что делают другие. В конце концов, члены любой разветвленной структуры просто не в состоянии знать все о характере деятельности своей организации, да и не должны это знать. Они должны видеть цель и идти к ней или, по крайней мере, верить, что идут. А его задача - убедить их в этом. Когда Армстронг подъехал к редакции, Нортон был занят. Его провели в комнату отдыха - большую, обставленную с кричащей роскошью и заваленную бумажными копиями недавних выпусков. Он лениво начал их просматривать и в первой же наткнулся на кое-что интересное. Заголовок на седьмой странице гласил: "Самолеты пожирают расстояния", и тут же на десятой оказались трагические снимки авиационной катастрофы в Айове, где погибло несколько десятков людей. Расстояние до могилы! Он перевернул страницу. "Виталакс"... "Гильде Брау"... "Час хладнокровия"... "Внешняя оболочка слоновой кости содержит бенадиум, чудесный порошок для ваших зубов". Армстронг рывком перевернул страницу. "Четыре свободы". "Шелковый магнат предъявляет обвинение Аркадии". "Протест Греции". "Медь на свалке". "Мысль о сегодняшнем дне"... Мысль о сегодняшнем дне... Он моргнул и прочитал заметку, набранную маленькими буковками в небольшом столбце. "Воистину говорю я вам, будет ли польза людям, если они завоюют весь мир, но потеряют свою бессмертную душу?" Именно в этот момент в комнату с веселым кличем влетел Нортон: - Эй, парень, у меня просто зверский телепатический аппетит! - Он остановился, глянул на Армстронга и добавил гораздо спокойнее: - Что с тобой, бедолага? - Да так, лезет в голову всякий бред, - медленно произнес Армстронг. - Наверное, мне вообще не стоило высовывать нос из лаборатории. - Отнюдь нет, - возразил Нортон. - У тебя та же беда, что у Кассия, - ты слишком много думаешь. И слишком редко обедаешь в компании, - ввернул он. - Так. Намек понят. Где ты желаешь объедаться за мой счет на этот раз? Нортон закатил глаза: - Ну зачем так грубо? - Зато вполне в духе нашей беседы. - Давай тогда его сменим. Предлагаю навестить обжираловку Папазоглуса. Говорят, он готовит мясо каким-то новым способом. Добравшись до Пятидесятой улицы, они запарковали машину на подземной стоянке и после короткой прогулки по двум кварталам подошли к заведению грека - современному кафе, наполненному аппетитными ароматами. Мясо "по-новому" оказалось здоровенным, наполовину обугленным бифштексом с грибами. Нортон, по своему обыкновению, расправился с ним так, словно голодал по меньшей мере лет тридцать. - Уф-ф! - Он откинулся на стуле и обратил на Армстронга лоснящийся сытый взгляд. - Ну вот. Сейчас я не в состоянии даже пошевелиться. Можешь давать работу. Что я должен сделать на сей раз? - Кажется, пропал Кларк Маршал. Эдди Дрейк считал, что он во Флориде, но так и не сумел напасть на его след. Вот я и подумал, может, кто-нибудь из твоих тамошних газетных волков раздобудет о Маршале какие-нибудь сведения? Несколько дней назад его видели в Ки-Уэсте. - Не лучше ли этим заняться полиции? - Я не могу идти в полицию, у меня нет причин подозревать, что с Маршалом что-то случилось. Скорее всего, он собрал вещички и легким аллюром отправился в неизвестном направлении. Но ведь он - личность заметная, и наверняка кто-нибудь из твоих любителей бифштексов знает, куда он девался. - Да, он личность известная, верно. Был! Ему трижды выпадало писать о космических кораблях - о номерах первом, десятом и четырнадцатом. - Нортон печально покачал головой. - Бедный старина Кларк! Он пропал после того, как взорвался последний. - Он задумчиво и холодно посмотрел на Армстронга. - Ты никогда с ним не встречался? Армстронг пожал плечами: - Я видел только его фотографию и читал несколько давнишних статей. Еще я читал его письмо в газеты, где предрекалось, что номер восемнадцатый тоже обречен. Сдается мне, он здорово скис от несбывшихся надежд. - Он больше чем скис. Он свихнулся. - То есть? - У него развилось что-то вроде мании преследования. Он метался по стране с видом первохристианского мученика - от чего-то убегал. - Или за чем-то охотился? Нортон с трудом поднялся: - Послушай. Я не против побегать вместе с тобой за привидениями, делая перерывы для добрых бифштексов. Но не добавляй к прочим своим иллюзиям еще одну: будто Кларк Маршал и всякие бродяги, двоеженцы и прочие выродки, которые где-то скрываются, окажутся в одной упряжке с тобой и что они тоже мечтают ловить призраков. Не воображай, Бога ради, что весь этот дурной мир - твой надежный тыл. - Нортон устало плюхнулся обратно на стул. - Потому что он совсем ненадежен! - Я все это знаю, - сказал Армстронг. - Мир таков не только для меня. Он ненадежен для кого угодно и для чего угодно. Сцепив пальцы на сытом брюхе, Нортон снизошел до возражения на последнее замечание. - Мир? - проворчал он. - Нет! Если не дерутся народы - слава Богу, сейчас этого нет, - то дерутся семьи, наконец, отдельные люди. - Он прикрыл глаза. - И иногда они колотят манекены, просто забавы ради... - Нортон открыл глаза. - Пища! Жратва! - тоном проповедника выговорил он. - Мир постоянен в еде. Весь мир ест - это инстинкт. - За исключением тех случаев, когда он постится или объявляет голодовку. - Проклятие! - устало воскликнул Нортон. - Мир постится по религиозным мотивам, голодает по политическим и иногда уничтожает продовольствие по экономическим. - Хорошо. Ты меня убедил. Мир действительно непостоянен. Ни в чем. А знаешь почему? - А ты? - Ха! Любой газетчик это знает, а кроме газетчиков - еще множество людей. Потому, что мир глуп. - Я бы так не сказал, - заметил Армстронг. - А я бы сказал. - Нортон удовлетворенно похлопал себя по животу. - Ты слишком долго жил с закрытыми глазами, чтобы видеть, как самозабвенно глуп этот мир. Несколько лет назад один из наших ребят попросил сотню прохожих назвать фамилию матери президента Джексона. Сорок семь ответили правильно - миссис Джексон. Пятьдесят три сказали, что не знают или не могут вспомнить. - Нортон самодовольно взглянул на Армстронга. - В прошлом году двести тысяч русских побывали в мавзолее Ленина, словно это храм Божий. А у французов появилась мода татуировать на мочках ушей три черточки - за свободу, равенство и братство. Годом раньше, когда император Таиланда сломал ногу, весь двор ковылял на костылях, потому что моду там задают члены королевской семьи. Было время, когда все британские аристократы носили помочи из змеиной кожи по той же самой причине. - Может быть, но... - Нет, продолжим, - гнул свое Нортон, не переставая любоваться собой. - Аккурат к двадцатилетнему возрасту начинаешь понимать, что нет на свете невозможных безумств. Ты читал когда-нибудь "Краткий экскурс в историю человеческой глупости" Питкина? - Кажется, нет. - Поверь мне, ключевое слово здесь - "краткий". Ни Питкин, ни его сыновья, ни внуки не прожили бы столько, чтобы написать "полный" экскурс. Марафонские танцоры, пожиратели яиц, земляных орехов, любители ходить на шестах были во все века. Глупость восходит к истокам человеческой истории. Пирамиды - такая большая глупость, что тысячи глупцов сочиняют о них глупые теории с первого дня их существования. - Да не хочу я с тобой спорить... - Ради всего святого! - взмолился Нортон. - Дай же мне хоть слово сказать! Глупость - понятие относительное. Например, я считаю себя умным, потому что повидал на своем веку немало людей гораздо глупее себя. Но и мой ум относителен, потому что, по большому счету, я тоже глуп, хотя не так безнадежно, как некоторые тупицы. Вообще, на свете немало людей с проблесками ума, которые в состоянии воспользоваться глупостью окружающих. Одни, чтобы облегчить себе махинации, придумывают новые законы - это политики. Другие зарабатывают на жизнь, прикрываясь уже готовыми законами, и становятся журналистами, торговцами, производителями оружия, гадалками на кофейной гуще... Еще они могут запускать ракеты. Третьи доходят до того, что игнорируют любые законы, становятся обманщиками и плутами. - Нортон мечтательно улыбнулся. - Есть старинное изречение, что природа создала мошенников для того, чтобы учить уму-разуму дураков. - Ты закончил? - дружелюбно улыбнулся Армстронг. - Да. - Нортон еще раз с видимым удовольствием похлопал себя по животу. - Это бифштекс. Из-за него я так миролюбив. - Ну, тогда, - продолжил Армстронг, - мне сдается, что твои рассуждения смахивают на бред: ты начал со следствий и прошел весь путь в обратную сторону, к выдуманной причине. - Выдуманной? - Именно. С чего ты взял, что это глупость? - А что же еще? - Не знаю. - Вот! - Портов торжествовал. - Ты не знаешь! - Ну и что? Что доказывает мое невежество? - Оно ничего не доказывает, - неохотно признал Нортон. - Но оно и не опровергает мою теорию о том, что мир есть, всегда был и, вероятно, всегда будет безнадежно глуп. Видишь ли, слишком уж хорошо в эту теорию укладываются факты. - Я сочиню тебе десяток таких теорий, - сообщил Армстронг. - И все они объяснят те же факты еще лучше? - Он встал, встретившись с удивленным взглядом собеседника. - Как ты заметил, беда в том, что я слишком много думаю. - Армстронг взял шляпу. - Надеюсь, ты не настолько глуп, что забудешь разузнать о Маршале? - Он помахал ручищей: - До скорого, непоседа. - А ты - бродяга! - громко крикнул Нортон вдогонку. Хмуро уставившись в пустую тарелку, он облизал губы и вдруг помрачнел еще больше. - О, змей! Он не заплатил за бифштексы!.. Пять дней понадобилось Хансену, чтобы раскопать подробности. С точки зрения Армстронга, дело продвинулось быстро, и его оценка крепкого долговязого детектива выросла до высшего балла. Раскрыв аккуратно напечатанное послание Хансена, Армстронг тщательно его прочел, вполголоса бормоча отдельные фразы. "Ирвин Джеймс Линдл, совладелец компании "Рид энд Линдл" в Уичите, штат Канзас. Сенатор, член Комитета по общественному питанию и Комитета по связям с Латинской Америкой. Принадлежит к Ассоциации производителей сельскохозяйственной техники. Национальной ассоциации производителей... м-м... Вторая авеню... Епископская Капелла в Уичите, Международный Ротари-клуб, Канзасский кегельный клуб, номер 414 Американского Легиона, клуб снайперов... м-м... попечитель Американского движения молодежи..." Информации оказалось море - Хансен выполнил работу добросовестно. Внимательно изучив пункты, Армстронг пересчитал их и обнаружил, что Линдл состоял членом ни много ни мало тридцати восьми организаций. На другом листе Вомерсли побил этот рекорд - у него было сорок четыре. Эмблтон опустил планку до двадцати одного. Пометив каждое досье соответствующим числом, Армстронг обнаружил, что первым идет Вомерсли с сорока четырьмя, а замыкает список Мервин Ричардс всего лишь с одиннадцатью. Но этого изобилия было далеко не достаточно. Ему понадобится информация обо всех, перечисленных в письме, которое он получил от Куина и переслал Хансену только вчера. А еще кое-что должно поступить от Нортона, Дрейка и других. Тратить время и силы, чтобы решить головоломку на десять процентов, было не в его привычках. Предстоит собрать еще много кусочков, чтобы подобрать ключик ко всей мозаике, разобраться, какие фрагменты пропущены, а может, и узнать, где их прячут. Пронзительно заверещал видеотелефон, и Армстронг оставил свое занятие. На экране появилось лицо Клэр Мэндл. - Добрый день, мистер Армстронг! - Добрый день, Клэр, - ответствовал он с неподдельным энтузиазмом. - Когда мы идем обедать? - Я заставила вас ждать? - Почти неделю. - Простите. Я не думала, что это так срочно. - Конечно, вы не думали. Вы сама благопристойность! - Он наградил ее насмешливым взглядом. - Но теперь вы убедились, что мои намерения честны... - У вас есть намерения? - с озорным видом перебила она. Это вывело Армстронга из равновесия. Он поджал губы, борясь с желанием сказать какую-нибудь едкость. Клэр смотрела на него своими раскосыми глазами, и это никак не способствовало его душевному покою. - Я говорил вам о них, - тихо произнес он. - Вы мне нужны для представительности. Она улыбнулась и снова изящно кольнула его: - И где же вы хотите устроить представление моей персоны? - Вы выбираете самые ужасные слова, - пожаловался Армстронг. - Как насчет "Лонгчампа"? - Сегодня вечером? - Да! - прямо расцвел он. - Ничего себе! - удивилась она. - О какой же науке может идти речь? - Вы когда-нибудь на себя смотрели в зеркало? - парировал Армстронг. - Я не имела в виду вашу внешность. Только ваше поведение. - А! - Он широко улыбнулся. - Это специально - дабы доказать, что действие и противодействие не всегда равны и противонаправлены. - Мы можем обсудить этот вопрос позже, - сказала она. - В половине девятого в "Лонгчампе". Вам удобно? - Договорились! - Почему-то его голос звучал выше и тоньше обычного, и Армстронг тут же попытался исправить недоразумение: - В восемь двадцать. Вдруг вы придете раньше. Раньше она не появилась, но и не опоздала. Такси остановилось у главного входа ровно в восемь тридцать; он встретил ее, проводил внутрь, подвинул стул. Под манто на ней было платье из мерцающего зеленого материала, безупречную прическу увенчивал предмет, слишком маленький для шляпки и слишком большой для цветка. Заметив, что его восхищенный взгляд не отрывается от этого предмета, она сообщила: - Это просто украшение. - Вижу! - подтвердил он с полным отсутствием такта. Слегка нахмурившись и покусывая нижнюю губу, Клэр сменила тему: - Я просмотрела статьи Боба. - И что вы нашли? - спросил Армстронг, опустив взгляд. - Он систематизировал информацию об одиннадцати кораблях, которые взорвались, почти достигнув Марса. Такую информацию, например, как их расстояние от планеты в момент взрыва и последние переданные на Землю данные телеметрии. Главный его вывод представляется бесспорным - корабли разрушились не случайно. Все катастрофы вызваны одной и той же причиной. - Тот самый слой? Клэр заколебалась: - Может быть. - В ее глазах мелькнул тревожный огонек. - Один из кораблей резко вильнул в сторону, видимо из-за внезапного выхлопа бокового сопла. Его траектория сильно искривилась, прежде чем гироскопы вновь вернули его на курс. В результате этот корабль подошел почти на две тысячи миль ближе к планете, чем все остальные. Затем он взорвался. - И что? - А то, что данное обстоятельство сильно беспокоило Боба. В его теорию слоев этот двухтысячемильный нырок не укладывался. Естественно, он попробовал заделать брешь и обнаружил, что стоит перед двумя возможностями: либо информация о корабле недостоверна, и в действительности он взорвался на том же расстоянии от поверхности, что и другие, и тогда с теорией все в порядке; либо, если информация точна, - Клэр в сомнении помедлила, - то очень похоже, что корабль уничтожили намеренно. Лазером. - Как?! - воскликнул он. - Отсюда? За сорок восемь миллионов миль? - Очевидно, нет. Насколько мне известно, на Земле нет оружия такой мощности. Я вообще не представляю, каким образом можно генерировать лазерный луч в сотую долю от требуемой мощности. - Она на миг задумалась. - Остается только луч с Марса, хотя считается, что Марс необитаем. Впрочем, эта мысль столь абсурдна, что ее вряд ли стоит принимать в расчет. Остается лишь теория Боба, которая, понятное дело, рассыпается, если информация о том корабле точна. Официант принес заказ, и они прервали беседу. Только когда он удалился настолько, что не мог их услышать, Армстронг сказал: - Все споры о причинах проистекают от нашего невежества. Или неведения. Корабли передали по радио прорву информации: температура, интенсивность космического излучения, расход топлива и прочее. Но это не то. Она кивнула в ответ на его вопрошающий взгляд, и он продолжил: - Как нам узнать главное? У вас есть какие-нибудь соображения? - Это может сделать караван. - Караван? - Да, и чем длиннее, тем лучше. - Она пригубила из своего бокала. - Пилотируемый корабль-матка, впереди которого один за другим летят зонды. Первый зонд будет приманкой. Когда он взрывается, следующий за ним отклоняется от курса на заданный угол. Если и он аналогичным образом врезается в преграду, описывает дугу третий зонд. Тем временем корабль-матка, идущий в арьергарде, при первом же взрыве поворачивает к Земле, собирая всю информацию, которую успеет принять от всех зондов. - Она с задумчивым видом водила своим бокалом по белой скатерти. - Даже если эта методика не позволит получить достаточно данных, она, по крайней мере, прояснит один вопрос. - Какой именно? - Она установит причину гибели кораблей. Излучение, или же имеет место диверсия. Если диверсия, то никакое, даже самое поспешное отступление их не спасет. Но если хотя бы один вернется невредимым, тогда причиной можно считать слой Мэндла. - Просто, слишком просто. - Он опечалился. - Это обойдется минимум в двести миллионов долларов. - Да, я знаю, - искренне посочувствовала она. - Но раз уж информация находится за миллионы миль, кто-нибудь должен рискнуть ее добыть. Ведь другого способа не существует. - Лицо ее посветлело, и она наградила Армстронга ободряющей улыбкой. - Для начала могу ссудить вам десятку. - Спасибо, не надо, - сказал он. - Если бы две сотни миллионов баксов потребовались для того, чтобы взорвать к чертям всю цивилизацию, их бы быстренько нашли. Но для такого проекта - нет! Десять миллионов на боевой самолет; десять центов на космические исследования - вот такие у нас дела. Ее прохладная рука легонько коснулась его лапищи: - Мрачный вы человек! Он беспокойно заерзал, и она улыбнулась опять: - Шкала ценностей в нашем мире не так уж плоха. - Да? - Безусловно. Вполне естественно, что на оружие деньги дают охотнее, чем на рискованные предприятия. В конце концов, страх - чувство самое глубокое, более... человеческое, что ли, из всех. Избавиться от страха - это гораздо актуальнее, чем удовлетворить любопытство. Если вы посадите на Марс свою ракету, то это не сделает дома людей прочнее, не спасет чью-нибудь жизнь и не будет гарантом свободы. - Свобода, - усмехнулся он. - Какие только зверства не совершались под ее знаменем! - Он снова занервничал, тяжелые челюсти сжались. - Все зависит от того, что подразумевать под словом "свобода". - Затем он вдруг сменил тон и добавил; - Извините. Мы ведь пришли сюда не затем, чтобы спорить друг с другом? Давайте оставим эту тему. - Согласна. - Она оглядела людей за соседними столиками. - Где этот газетный волк, который должен меня оценить? - Его не будет. Я передумал и не позвал его. - Как же так? Он попробовал недовольно взглянуть на нее, но не смог придать лицу соответствующего выражения. Гримаса, появившаяся на его лице, заставила ее брови подняться в удивлении. - Двое - это тоже компания, - сообщил он. - А ужасная мина, которую вы на себя только что нацепили, должна, по-видимому, означать угрозу? - Если угодно. Я чертовски скверно разыгрываю сцены. - Вы думаете, это необходимо? Он оживился и уверил: - Нет, конечно! Просто я пытался убежать от своих мыслей и убежал слишком далеко. Совсем как тот человек, которому вырвали зуб, и он смеется, только чтобы показать, что ничего не почувствовал. - Воистину, странен мужской ум, и извилисты тропы его, - философски заметила Клэр. Она перевела взгляд куда-то за его плечо, глаза ее вдруг сузились, она наклонилась вперед и тихо произнесла: - У моего брата Боба была одна причуда. Может быть, он рассказывал вам. Он не верил в совпадения. - Да, он говорил мне. Почему вы вспомнили об этом сейчас? - Потому что именно сейчас я кое-кого увидела. - Ее голова придвинулась ближе. - Через четыре столика позади вас - рыжий, веснушчатый человек в светло-сером костюме. Сегодня утром, когда я вышла из дома, он прошел мимо меня. Я посмотрела на него совершенно случайно, конечно, и забыла бы напрочь, если бы он снова не пересек мне дорогу в тот момент, когда я вышла на улицу вечером. Теперь он - здесь. Три раза за день - это уже многовато. - Она весело усмехнулась. - Если он так же любопытен, как и Боб, и, в свою очередь, запомнил меня, он наверняка подумает, что я против него что-то замышляю. - Вы уверены, что не ошиблись? - спросил Армстронг, не оборачиваясь. - Убеждена. - И вы никогда, не замечали его раньше? - Не припоминаю. Армстронг немного подумал, затем пожал плечами: - Может, это какой-нибудь робкий обожатель? Стесняется подойти. Предпочитает восхищаться издалека. - Не говорите глупостей, - укорила она. Он снова пожал плечами и взглянул на часы. - Вы позволите, я выйду на минутку? Скоро вернусь. - Дождавшись ее кивка, Армстронг поднялся и небрежно направился к выходу, по-прежнему не глядя по сторонам. Снаружи имелась телефонная будка. Войдя в нее, он опустил монетку и стал набирать цифры, следя за экраном. Автоответчик провозгласил: "Агентство Хансена! Вы можете подключиться к ночной линии связи по четвертому сигналу или записать свое сообщение по десятому сигналу. Один... два... три... четыре..." - Подключаюсь, - моментально среагировал Армстронг. Крохотный голубой курсор замигал на цифре четыре, послышался характерный звук зуммера. Затем раздался резкий щелчок, цифра четыре растаяла, и появилось суровое лицо Хансена. На голове у него красовалась шляпа. Он бесстрастно смотрел на Армстронга, не произнося ни слова. - Уходите или пришли? - осведомился Армстронг. - Ухожу. Впрочем, никакой разницы. Эта линия включается в любом случае, здесь ли я или нет. - Он холодно глядел с экрана. - В чем дело? - Я-в "Лонгчампе" с приятельницей. Кажется, за ней следят. - Ну и что? Нет закона, запрещающего за кем-нибудь следить, особенно за дамой. - А если это не просто так? Вдруг ей грозит опасность? - Чепуха! - На бесстрастном лице сверкнули глаза. - Вы начитались дурацких книжек. Но если парень до сих пор не имел дела с полицией, вы ничего с ним не сделаете, пока он сам не схватит вас за горло. - Просто замечательно! - В Армстронге взыграл боевой дух. - Значит, я позвонил вам просто так, чтобы вы спели мне колыбельную? - Оторвитесь от него, уходите оттуда. - Удирать - занятие, недостойное мужчины. - Или, - продолжил Хансен, игнорируя это замечание, - можно завлечь его в какое-нибудь укромное местечко и пересчитать ему ребра. - Я уже прикидывал. Это ничего не даст. - Или, - добавил Хансен по-прежнему невозмутимо, - сделайте то, что обычно делаю я, - сами выследите "хвост" и выясните, кто стоит за его спиной. Всегда лучше знать чужие козыри. - У меня была такая мысль. Но раз уж я с дамой, я не могу следить за парнем, который следит за ней, тем более что я должен ее охранять. Придется этим делом заняться вам. - Вы можете оставаться на месте, пока я не приеду? - спросил Хансен. - Вообще-то мы собирались на выставку на Шестой авеню, но, так уж и быть, подождем, когда вы к нам присоединитесь. - Мне нужно пятнадцать минут. - Хансен сдвинул шляпу на затылок. - Когда появлюсь, вы меня не видите - понятно? - Да я вас вообще знать не знаю, - согласно кивнул Армстронг. Выключив монитор, он вернулся к Клэр. - Четвертый столик свободен, - сокрушенно сказал он, тяжело опускаясь в кресло. - Боже мой! - воскликнула Клэр, приложив к блеснувшим глазам платочек размером чуть больше почтовой марки. - Вы о том человеке? Ну, вы не лучше Боба! - Отрезвленная его спокойным взглядом, она добавила: - Он вышел сразу за вами. Армстронг сделал знак официанту. Лучше пока замять это дело. Пусть она успокоится, в ближайшие четверть часа ее ничто не должно огорчать. Но за кем следил рыжий сейчас, за Клэр или за ним? С минутным опозданием прибыл Хансен в сопровождении Мириам и приземистого малого, на вид отпетого хулигана, в грозящей лопнуть по швам кожаной куртке. Трио с достоинством продефилировало мимо Армстронга, взглянув на него, как на пустое место, и заняло столик в глубине зала, левее. Болтая с Клэр и одновременно стараясь не пропустить все еще отсутствовавшего соглядатая, Армстронг дал Хансену с друзьями время на то, чтобы пропустить по стаканчику, затем встал и помог своей даме надеть манто. Они направились на выставку и провели два часа среди впечатляющих голограмм-экспонатов, наблюдая демонстрацию передвижной телеустановки с десятифутовым экраном. Они сошлись во мнении, что цветовая насыщенность и объемность изображения выше всяких похвал. Телевидение почти достигло предела своих возможностей. Оттуда они направились в ночной бар, а затем Армстронг на своей машине отвез Клэр домой. По дороге ничего не случилось, и до самого возвращения к себе он не замечал Хансена или еще кого-нибудь. Чувствуя раздражение оттого, что ничего необычного не происходило, Армстронг задумался: а не слишком ли он драматизирует всякие пустяки? Мысленно перебирая детские воспоминания, Армстронг подумал, что всегда и во всем был воплощением нормальности. Ни живостью ума, ни причудливостью фантазий, ни вздорностью капризов он не превосходил любого здорового р