Уж не такой я скупердяй, - недовольно заметил Хансен. - А я такой и напоминаю об этом. - Джейк придвинул пустой бокал к детективу. - Теперь ваш черед, не так ли? Давайте раскошеливайтесь. Со страдальческим видом Хансен сделал знак официанту. - Я буду ловить рыбку поблизости, - продолжил Армстронг. - Я собираюсь в Вашингтон и позвоню Мириам в субботу, в пять часов. Оставьте ей записку. - Бесполезно. Мириам скачет с места на место, как перепуганный кенгуру. - Черт! - Армстронг задумался. - Тогда будем держать связь через Нортона из "Геральд". - Вот это годится. - Хансен поднялся и бросил Джейку: - Пошли, алкаш. Пора работать. - О'кей. А то я уж зад отсидел. - Допив одним махом бокал, он глянул на Армстронга стеклянным взором: - Приятно было встретиться. Они удалились - Хансен впереди, Джейк почти вплотную за ним. Армстронг дал им минут пять, чтобы уйти подальше, потом вышел сам. Полная стенограмма дебатов по финансированию строительства космических кораблей содержалась в файле Вашингтонской библиотеки. Споры были гораздо продолжительнее и ожесточеннее, чем это освещалось средствами массовой информации. Неизвестно почему, но накал страстей репортеры приуменьшили. Линдлу, Вомерсли и их последователям почти удалось срезать финансирование и тем самым на долгие годы поставить крест на освоении космоса. Но те, кто ратовал за продолжение работ, буквально вырвали победу зубами. Армстронг внимательно изучил файл, не упуская ни малейших подробностей. Чтобы раскусить, что кроется за речами тех, чья позиция близка его собственной, ему понадобится безошибочная психологическая игра. Но награда стоит труда - он получит возможность сблизиться с ними - людьми, которые выступают за освоение космоса, на самом деле преследуя свои, вовсе не "космические" цели. Но как отделить потаенные мысли выступавших от словесной трескотни? Три раза он перечитал стенограмму, чтобы ничего не упустить. Этот вулкан страстей был поразительным свидетельством того, насколько запутанней стала и без того всегда сложная ситуация в мире. Любые двое из политических актеров могли подыгрывать друг другу по совершенно различным мотивам. Линдл, Вомерсли и их приспешники как в правительстве, так и вне его, изо всех сил пытались предотвратить или хотя бы задержать завоевание космоса. Вероятно, многие из них воображали себя небольшой группой избранных, элитой мира, нормальными людьми - "норманами" Земли, которые так же фанатично преданы Марсу, как всякий синтоист предан Микадо. Среди противников космической программы были и другие, немногие, которые ничего не знали ни о тайной и циничной теории Линдла, ни о существовании "Норман-клуба", но которые были искренне убеждены, что запуски ракет - бездарное разбазаривание так трудно зарабатываемых денег. Их аргументы были столь же стары, сколь и безумны: космические полеты противны воле Божией; космические полеты - безнравственная трата денег, которые лучине потратить на витамины для бедствующих китайцев; космические полеты приведут к новой войне за колонии... И так далее и тому подобное. И были наверняка среди этих людей такие, которые, надрывая на каждом углу глотку в приступе патриотизма, на самом деле втайне желали, чтобы первой до Марса добралась какая-нибудь другая страна... Настоящий компот. Впрочем, противоположный лагерь выглядел почти так же. Здесь пересекались интересы сырьевых, химических и сталелитейных корпораций, которые не хотели упускать такой жирный кусок и сейчас, и в перспективе. Явственно слышались голоса военных, уверявших, что когда-нибудь Марс все равно будет освоен, а раз так, то почему бы Америке не быть первой. Кто из них связан с бандой рыжего? Кто является прямым ставленником ссыльных марсиан? Кто - и таких, наверное, большинство - действует в интересах Земли, своей родной планеты? Как это определить? Ошибиться нельзя, второй попытки уже не будет. Просматривая отчеты сенатского комитета в надежде откопать хоть какой-нибудь ключик к загадке, Армстронг вдруг широко раскрыл глаза от удивления, наткнувшись на информацию двухдневной давности - умер Харви Дж.Андерсон, локомотив "космического лобби", человек, не раз нарушавший планы синдиката Линдла-Вомерсли. Как было написано в "Рекорде", Харви Андерсон "ушел от нас неожиданно, но тихо и достойно в возрасте шестидесяти семи лет"... Армстронг немедленно позвонил в офис издательства. - Я только что узнал о кончине сенатора Андерсона. Не могли бы вы сообщить мне причину смерти? Девушка на другом конце вдруг исчезла с экрана, и вместо нее появился молодой человек с пытливым взглядом. - Вы его друг? - спросил он. - У мертвых не бывает друзей. - Тоже верно. - Молодой человек на секунду задумался, словно оценивая мудрость этого афоризма. - Андерсон умер от разрыва сердца. - Нельзя ли поточнее? Молодой человек изобразил нетерпение. - У него была болезнь сосудов сердца. Он страдал ею уже давно и мог умереть в любой момент... - Кто это сказал? - Послушайте, мистер, я сообщил вам все, что нам известно. Если вы желаете спорить, ступайте к доктору Пойнтеру. - Именно это я и хотел выяснить. Фамилию врача. - Армстронг улыбнулся. - Спасибо. - Всегда рады услужить, - явно недовольный, солгал молодой человек. Заглянув в медицинский справочник Вашингтона, Армстронг не нашел там никакого доктора Пойнтера. Это заставило его снова взяться за телефон. В Ассоциации врачей Восточного побережья он запросил справку о Пойнтере и готов был поставить сто против одного, что такой фамилии там не числится и этот звонок - просто выброшенные деньги. Но через пять минут он получил поразительный ответ: доктор Пойнтер - нью-йоркский врач, в настоящее время гостит у сенатора Вомерсли... Армстронг почувствовал, как по спине пробежал холодок. В конце концов он решил, что из всего "космического лобби" самой многообещающей фигурой является генерал Лютер Грегори. Сей почтенный вояка просто бредил стратегической ценностью Марса. "Кто контролирует Марс, - бессчетное число раз повторял он в сенате, - тот контролирует Солнечную систему". И действительно, именно интересы военных были главным двигателем космических исследований в мире. Идея военного господства удовлетворяла и рядовых налогоплательщиков, которые, естественно, хотели бы уцелеть во время грядущих войн. Позиция генерала отличалась редкой последовательностью и простотой, и она была бы совсем здравой, если бы в основе ее не лежала убежденность в роковой неизбежности войны. Генерал Грегори не считался звездой первой величины на политическом небосклоне, но он был яркой личностью, и его выступления и, главное, независимость делали его, возможно, единственным, кем двигали соображения, созвучные собственным мыслям Армстронга. Разумеется, с точки зрения марсиан всех мастей генерал был ненормальным. Очень удачно, подумал Армстронг, что Грегори живет в Вашингтоне. До его дома чуть больше мили, пять минут на такси. Старый боевой конь безостановочно расхаживал по кабинету, крутя в пальцах визитную карточку Армстронга. На жестком, с седыми усами лице застыло суровое выражение. Размашистым шагом переступив порог, Армстронг произнес: - Вы очень любезны, генерал. Надеюсь, вы не вышвырнете меня вон, прежде чем выслушаете до конца? Грегори метнул острый взгляд на мощную фигуру гостя. - Это никакая не любезность, - сказал он. - Уже сорок лет я принимаю каждого, кто хочет поговорить со мной. Если позволяет время, разумеется. - Все равно, я вам очень признателен. - Не стоит. Если вам есть что сказать, стреляйте побыстрее. - Хорошо, генерал. Я пришел рассказать вам одну историю, наверное самую безумную из всех, которые вы когда-либо слышали. Я сокращу ее, чтобы сэкономить ваше время. Но попрошу вас об одном... - Да? - Вы выслушаете меня до конца и не отмахнетесь от этой истории, как от параноидального бреда, который не заслуживает вашего внимания. Вы используете все ваше влияние, чтобы проверить факты, и только потом примете решение. Обещайте мне это. - А почему вы явились со своей историей ко мне? - Потому что у вас есть власть, а у меня ее нет. - В этом городе власть есть не только у меня, - сказал генерал. - Кое у кого ее даже побольше! - А еще, - продолжил Армстронг, - мне показалось, что вы используете свою власть, а не злоупотребляете ею. - Ах вот как. - Генерал не был польщен. Он изучал гостя, словно собираясь приказать ему застегнуться на все пуговицы и постричься покороче. - Вы обращались к кому-либо еще, прежде чем прийти ко мне? - Нет, сэр. Генерал Грегори снова заходил по ковру. Взглянув на электронные часы, он произнес: - В свое время мне довелось слышать уйму странных историй, и вряд ли вы сумеете меня удивить. Однако дерзайте. Только покороче. - Он остановился, усы его ощетинились. - Но даже ангелы небесные не спасут вас, если вы закончите свою повесть попыткой что-нибудь мне продать. Армстронг улыбнулся и, пристально глядя в лицо генерала, спросил: - Мистер Грегори, вы когда-нибудь слышали о "Норман-клубе"? Реакции не последовало. Грегори немного подумал и равнодушно ответил: - Название вроде знакомо, но я не могу сейчас вспомнить... Ну и что там с этим клубом? Рассказ занял час. Генерал слушал, не перебивая и не меняясь в лице. Армстронг закончил подробностями своего приезда в Вашингтон. - Вот так, - заключил он. - Весь мир поделен. Невидимая империя, презрев границы и океаны, просто смеется над флагами и честью всех государств мира. Это своего рода вероучение, и оно ничем не хуже ислама, во имя которого тысячи его сторонников с радостью отдали жизни. Оно ничем не лучше и индуизма, во имя которого уже погибли и еще погибнут миллионы. Не важно, в какую глубь веков уходят его корни, истинно оно или ложно, подлинно или мнимо, - это фанатизм. Мы больше не атеисты и верующие, мы больше не правоверные и еретики. Отныне хитроумное устройство психотрон будет решать, нормальны мы или нет! Грубое, словно высеченное из камня, лицо генерала осталось бесстрастным. - Фантастика, - заявил он наконец. - Не хочу сказать, что ваша история - неправда, но, согласитесь, она слишком невероятна, чтобы принять ее без доказательств. Без существенных доказательств. Вы хоть отдаете себе отчет, что означает ваше сообщение? - Я рассмотрел все аспекты, - кивнул Армстронг. - Вы предъявляете обвинение представителям высшей законодательной власти этой страны... - И любой другой! - Остановимся на этой. Фактически вы выносите приговор нашей разведке, ФБР, полиции. Национальной гвардии, почти всем корпорациям и средствам массовой информации, множеству самых разных людей. Из ваших слов вытекает, что мы не одна страна, а две! - Именно! Нормальные и ненормальные! - Армстронг твердо встретил взгляд генерала. - Кстати, не думаю, что этот приговор касается разведки. - Почему? - Простая логическая цепочка. Правительство строит ракету номер восемнадцать в Нью-Мехико, Делает это очень медленно и подробнейшим образом сообщает на весь белый свет о состоянии дел. Между тем в других местах тайно и гораздо быстрее строятся еще две ракеты. Почему правительство так поступает? Ответ очевиден. Оно знает, что строительство ракет действительно саботируется, хотя и не может найти и наказать виновных. Но у правительства есть доказательства саботажа, и ими его снабдила разведка. Номер восемнадцать всего лишь подсадная утка, задача которой отвлечь на себя внимание саботажников. - Дальше. - Идея была хороша. - Армстронг поднял палец. - Она могла сработать. Но - не сработала. Кто-то обнаружил, что их одурачили. Это значит, что произошла утечка, причем на самом верху. Рыжий и его когорта так называемых марсианских ссыльных знают о ракетах и сдерут с меня живого шкуру, если это поможет им выведать подробности. Десять против одного, что "Норман-клуб" тоже в курсе. И если мы не придумаем, как обскакать всю эту братию, еще две ракеты отправятся ко всем чертям, как уже отправились туда все предыдущие! - Вы всучили мне горящую головню! - Грегори опять начал мерить шагами свой кабинет. - Естественно, я скептически отношусь к вашей истории. Но если вы правы хотя бы наполовину, дело плохо! - Он озабоченно покрутил усы. - И надо же как не вовремя! - Не вовремя? Генерал, расставив ноги, молча посмотрел на него. - Эти новости выйдут сегодня днем, в четырехчасовом выпуске, - сказал он после паузы. - Россия опубликовала результаты расследования той атомной катастрофы на Урале. Виновниками названы этнические немцы, которых обвиняют в возрождении ордена иллюминатов [религиозно-политическая организация в Баварии во второй половине XVIII века], почему-то при поддержке Франции. Советский посол уже предъявил ноту. Международное положение быстро ухудшается. По спине Армстронга пробежал холодок. Он взглянул на часы: - Уже четыре. Грегори включил телевизор. Вспыхнул большой экран, и на нем появился диктор. - ...сознавшийся в получении взрывного устройства в отеле "Польша" в Варшаве от некоего Аристида Дюкусне, гражданина Франции. Французское правительство, в свою очередь, отрицает какую-либо связь с этим человеком. В интервью, данном сегодня утром, монсеньор Жюль Лефевр, министр обороны, заявил, что у Франции нет причин мешать научному прогрессу страны, с которой у нее заключен договор о дружбе и сотрудничестве, и что любые инсинуации на эту тему следует со всей решительностью опровергать. Жюль Лефевр отрицал также, что Франция поощряла возрождение иллюминатов. В первый раз генерал Грегори сел. Откинувшись в кресле, он покручивал ус, в то время как диктор продолжал тараторить: - Французское правительство предложило правительству СССР представить Совету Безопасности ООН имеющиеся у него доказательства причастности Франции к диверсии и сейчас ожидает ответа. Между тем в Москве продолжаются очные ставки Михаила Кирова и других заговорщиков. - Диктор перевел дыхание и продолжил: - В официальном коммюнике, опубликованном сегодня Министерством обороны Великобритании, говорится, что ежегодные крупномасштабные маневры английских сухопутных войск впервые будут проводиться на французской территории, что предусматривается соглашением между двумя сторонами, принятым в прошлом году. Выключив телевизор, Грегори холодно произнес: - Есть и другие факты, которые пока не стали Достоянием гласности. Они серьезные, даже угрожающие. Можете мне поверить - нам повезло, что До сих пор на планете мир, но весьма проблематично, сумеем ли мы сохранить его впредь. - Если начнется война, строительство всех космических кораблей прекратится и здесь, и повсюду? - Естественно. Будет не до жиру. - Генерал задумчиво помассировал подбородок. - Как все это выглядит в свете намерений "Норман-клуба"? - Неприятно это выглядит. Скорее всего, русские члены "Норман-клуба" договорились с французскими. Цель - спровоцировать третью мировую войну и отбросить мир назад лет на двадцать, если не навсегда. Если вспыхнет конфликт, их единомышленники во всех странах постараются раздуть пожар и не дать ему угаснуть как можно дольше. Они дважды проделывали такое прежде и вполне могут попытаться опять. Но раньше они не заходили так далеко... - Что вы имеете в виду? - Они вовсе не хотели окончательно погубить планету. И поэтому отзывали собак, когда дело заходило чересчур далеко. Но, несмотря на то, что войны тормозили социальное развитие планеты, они же давали мощный толчок науке и технике. Ракетостроение, например, стало развиваться именно во время и после Второй мировой. - Он угрюмо посмотрел на погасший экран. - Они извлекли из этого урок! В следующий раз все будет иначе! Подготовка конфликта почти закончена - зерна ненависти проросли. И они будут ухаживать за ними, взращивать - до самого печального конца, пока все наши достижения, все наши мечты не обратятся в ничто, в пыль. Но единственные уцелевшие ружья останутся в руках только членов "Норман-клуба"; остальные, разобщенные и одичавшие, будут воевать лишь копьями и топорами. Эти люди - маньяки, воображающие себя нормальными! - Что ж, признаю, что ваша искренность подействовала на меня столь же сильно, как ваш рассказ, - заявил генерал прямо. - Но прежде чем определиться в дальнейших шагах, я намерен сам навести кое-какие справки. Вы можете встретиться со мной завтра в это же время? - Да. - Армстронг поднялся. - Полагаю, вы записали нашу беседу? Грегори указал на кнопку в стене и сказал извиняющимся тоном: - Она включает диктофон в соседней комнате. Все, что вы рассказали, зафиксировано. Вы понимаете... - Я все отлично понимаю, - перебил Армстронг. - И на вашем месте поступил бы точно так же. Провожая гостя к двери, генерал любезно улыбался. Быстро шагая по улице, Армстронг перебирал в уме разговор. Что он получил? Пусть даже он убедил генерала, что может тот сделать, чего добиться? Черные грозовые тучи ползли над Потомаком, словно символ грядущих проблем. Лица немногочисленных прохожих тоже не светились радостью, люди были серьезны и озабочены. Об асфальт расплющились первые крупные капли дождя. Над потемневшим горизонтом вспыхнула голубая изломанная черта, и сразу послышался треск разрываемых на части туч. Заскочив под какую-то арку, Армстронг ждал, когда кончится ливень. Рядом находилось окно информационного агентства; от нечего делать он заглянул внутрь - там, почти вплотную к окну, стоял монитор, а его экран заполняла первая страница "Вашингтон пост". "Со всех сторон - враги" - таков был лейтмотив сообщений. Франция требовала применить санкции к России, Россия припрятывала от инспекторов ООН свое бактериологическое оружие, Германия поддерживала Францию, и если Америка не вмешается, дело может кончиться плохо... "Вашингтон пост" не посчитала нужным упомянуть, кому Принадлежали эти слова и кто скрывался за таинственными "официальными кругами", на которые она ссылалась. Независимо от того, насколько правдива была эта информация, она выполняла одну задачу - готовила умы к грядущему шторму. С таким же хмурым видом, как небо над его головой, Армстронг посмотрел на соседний монитор, на который выводились менее важные новости. "Пилот космического корабля подозревается в убийстве. Гэллап, Нью-Мехико. Местная полиция разыскивает Джорджа Куина, пилота Р18, строящегося сейчас в пятидесяти милях к северу. Как утверждается, Куин после ожесточенного спора убил Амброза Фазергила, главного инженера ракетного комплекса". Огромные руки Армстронга сжались в кулаки так, что пальцы впились в ладони. Но не успел он переварить эту новость, как его взгляд наткнулся на следующую: "Пропала женщина-профессор. Территаун, Нью-Йорк. Клэр Мэндл, физик, сестра покойного профессора Роберта Мэндла, исчезла из своего дома сегодня утром при загадочных обстоятельствах. Герберт Уолтхол из ФБР не отрицает, что его ведомство разыскивает мисс Мэндл, но заявляет, что пока никакой информации представить не может". Не обращая внимания на дождь, гром и почти непрерывные вспышки молний, Армстронг выскочил из укрытия и побежал. 13 По адресу, указанному в телефонной книге находился особняк в колониальном стиле, окруженный высоченной стеной. По гребню стены тянулась колючая проволока, к которой был подведен электрический ток. Позади ворот со сторожевой будкой лениво прохаживались несколько широкоплечих парней. Похоже, сенатор Вомерсли в самом деле являлся важной персоной. О том, чтобы проникнуть в эту крепость без спроса, не могло быть и речи. Не стоило и пытаться, если он не хотел нарваться на свинцовую пилюлю. Тут нужна хитрость... - Спокойнее, спокойнее, держись наглее! - твердил себе Армстронг, приближаясь к воротам. Заметив его, охрана насторожилась. Он придал лицу глуповатое и в то же время заискивающее выражение. В ответ на его взгляд один из громил презрительно плюнул - точнехонько в муху, сидящую на стене. Просунув визитную карточку сквозь толстые прутья, Армстронг заговорил как можно более вежливо: - Не будете ли вы любезны узнать, примет ли меня сенатор Вомерсли? Выдернув карточку из его пальцев, охранник взглянул на нее и требовательно спросил: - Вам назначено? - Нет. - По какому поводу вы хотите видеть сенатора? - По делу, которое поручил мне сенатор Линдл. - О'кей. - Он повернулся к Армстронгу спиной. - Ждите здесь. Ждать пришлось полчаса, и все это время Армстронг нетерпеливо топтался у ворот, удивляясь, почему так долго решается простейший вопрос. Наконец охранник вернулся и угрюмо отпер ворота. - Сенатор примет вас сейчас. Войдя, Армстронг в сопровождении охранника направился к дому. За спиной лязгнул запор ворот; звук был угрожающий, недобрый, словно возвещавший начало двадцатилетнего срока в Синг-Синге. Еще один охранник пересек им дорогу; его тащила за собой на цепи, напоминающей якорную, собака величиной с жеребенка. Войдя в дом, они еще минут пять ждали в мрачном холле, облицованном дубовыми панелями, с одной стены которого на них смотрела поеденная молью лосиная голова. В холле находились еще четверо охранников, все они выглядели так, словно на них подействовало долгое общение с лосиной головой. Наконец Армстронга провели в лоджию, где у французского окна принял картинную позу Вомерсли. Сенатор повернулся, чтобы рассмотреть неожиданного визитера; сам он казался довольно напыщенным типом с румяными щеками и длинными белыми волосами. - Итак, мистер Армстронг? - провозгласил он елейным тоном архиерея. Выбрав кресло с высокой спинкой, он осторожно и со значением уселся, словно собираясь объявить, что заседание можно считать открытым. - Чем могу быть полезен? - Слегка постукивая по зубам серебряной авторучкой, он с легким оттенком покровительства смотрел на визитера. - Не так давно наш общий друг Рэндольф Линдл познакомил меня с психотроном. - Армстронг бросил на Вомерсли острый взгляд. - Вам это, конечно, известно? Вомерсли чуть улыбнулся и продолжал постукивать. Затем произнес: - Продолжайте, прошу вас. - Не хотите отвечать? - Армстронг пожал плечами. - Ладно. Собственно, это не имеет значения. Потому что вы должны знать... - Меня интересуют только факты, - заметил Вомерсли. - Ваши предположения меня отнюдь не развлекают. - Меня также интересуют факты - особенно тот факт, что вы и Линдл, по-видимому, являетесь руководством "Норман-клуба" в этой стране. Продолжая поигрывать авторучкой, Вомерсли снова улыбнулся и ничего не ответил. - "Норман-клуб" нашел меня "нормальным", - продолжал Армстронг. - Прогнав через психотрон, они уверили меня, что я вернусь к ним добровольно, по зову разума. В конце концов, я просто обречен мыслить так, как мыслят они, потому что все незаурядные умы мыслят похоже. - Он в задумчивости остановился. - Тогда я не согласился с ними, я был уверен, что никогда не смогу смотреть на мир их глазами, живи я еще хоть миллион лет. Но я оказался не прав. - А! - Вомерсли вколотил авторучку в карман, как гвоздь, и на лице его появилось выражение, которое означало: "Так я и думал!" - Они оказались правы, а я - нет. - Армстронг открыто взглянул на сенатора. - Не то чтобы я так уж много размышлял; скорее, меня подстегнули события. В частности, банда рыжего. - Рыжего? - озадаченно переспросил Вомерсли. - Да. Какие-то безумцы, заявляющие, что их недавно депортировали с Марса, устроили за мной настоящую охоту... - Гуманы, - изрек Вомерсли, прищелкнув языком. - Свою немногочисленность они компенсируют наглостью и жестокостью. Мое жилище так усиленно охраняется потому, что не только до вас они хотят добраться. - Короче говоря, они убедили меня в том, в чем не сумел Линдл. И я вернулся. Вомерсли несколько секунд молча смотрел на него, затем повернулся в кресле и переключил маленький рычажок в стене. Только сейчас Армстронг заметил решетку маленьких отверстий, а выше его - несколько крохотных линз. - Ну? - сказал Вомерсли в стену. - С ним все в порядке, - подтвердил тонкий голосок из перфорированной стены. - Спасибо. - Вернув рычажок в прежнее положение, сенатор повернулся лицом к гостю. - Идентификация? - спросил Армстронг. - Конечно. - Созерцая потолок, Вомерсли продолжил: - Психотрон устанавливает нормальность. Но не более. Он не классифицирует убеждения. Даже нормальные могут придерживаться разных убеждений - хотя и не тех, какие свойственны ненормальным. Вы это, конечно, понимаете? - Да. - Тогда вам должно быть ясно, что вы не можете вдруг взять и прыгнуть в лодку в тот самый миг, когда вы решили, что у вас есть на это право. Тут недостаточно простых деклараций. Далеко не достаточно. - Я это предвидел, - сказал Армстронг. - Вам нужны доказательства, что мое мышление соответствует образцу... Какое поручение вы собираетесь мне предложить? Убить президента США? - Вы не лишены проницательности, - заметил Вомерсли. - Впрочем, это естественно для того, кто по натуре норман. Но вы правы, мы должны выяснить, норман ли вы по наклонностям. Подходящую задачу мы подберем. - Не трудитесь, - быстро вставил Армстронг. - У меня есть на примете одно дельце. Доказательство - лучше не надо. Глаза Вомерсли вспыхнули, а голос потерял всякую обходительность. - Позвольте уж нам решать, что является доказательством, а что нет! - Ваше право, конечно. Но вам придется принять мое предложение, хотите вы этого или нет. Потому что вы не позволите себе пустить такое дело на самотек. Это было бы неестественно для нормана. Поднявшись из кресла с оскорбленным видом, Вомерсли бросил: - Поосторожней в формулировках! - Корабль номер восемнадцать строится в Нью-Мехико. Это - сыр в мышеловке для тех, кто ищет корабли девятнадцатый и двадцатый... - Ваши секреты не первой свежести, мистер Армстронг. - ...но я утверждаю, что все три ракеты вполне можно выбросить на свалку металлолома. - Все? - процедил сенатор ледяным тоном. Армстронг таинственно улыбнулся: - Вы торопитесь с предположениями! Я хочу сказать вам, что дело не в способности "Норман-клуба" уничтожить эти ракеты в тот момент, когда он сочтет нужным. Они - металлолом, потому что безнадежно устарели. - То есть? - Вомерсли тяжело задышал. - Что вы имеете в виду? - Некоторым образом... не знаю, как... один из тех марсианских психов при депортации сумел прихватить с собой кое-какие чертежи. - Армстронг с удовольствием наблюдал, как наливалось кровью лицо сенатора. - Вы понимаете, почему он это сделал; ведь все они жаждут вернуться домой. Эта штучка рассчитана на экипаж в семь человек, и она на много веков опережает все, что есть у нас. Этот марсианин заявил, что ее можно построить за десять недель, нужно только оборудование. И тогда земляне окажутся на Марсе раньше, чем вы успеете что-то предпринять... Лицо Вомерсли стало багровым, дыхание хриплым. Армстронг, наоборот, почти откровенно забавлялся. С усилием взяв себя в руки, сенатор проскрежетал: - Где вы все это откопали? - Мне рассказали об этом по двум причинам: во-первых, известно, что у меня безумная страсть к перемене мест; во-вторых, этот человек считает, что я могу привести в действие достаточно много скрытых пружин, чтобы заполучить необходимое для постройки корабля оборудование. Если бы я не мог или не захотел, беженцы предприняли бы эту попытку в Англии, Франции или России, в любом месте, где они могли бы рассчитывать на сотрудничество. - Дальше, - мрачно потребовал Вомерсли. - Этот человек предал свою организацию - шайку рыжего. Причины мне неизвестны, но сути это не меняет. Он заботится прежде всего о себе. Ему нужна помощь в постройке корабля. У него есть чертежи - и он назначил за них цену. - Какую?. - Он должен иметь твердую гарантию, что его возьмут на Марс, немедленно отпустят по прибытии туда и не сообщат о нем марсианским властям. - Армстронг развел руками: - Парень-то гуман. - Где сейчас эти чертежи? - Он не расстается с ними. Пристально глядя Армстронгу прямо в глаза, Вомерсли процедил: - Может быть, вы и не врете. Тем более что я кое-что знаю. Но мне по-прежнему непонятно, почему после столь долгого и упорного сопротивления вы явились к нам чуть ли не бегом. - Видите ли, я отгонял саму мысль о "Норман-клубе", потому что не верил в весь этот вздор о марсианском происхождении. Это противоречило всему, что я изучал, всему, что я знал. - Армстронг встал, засунув руки в карманы. - Но теперь я знаю гораздо больше. В меня стреляли из засады, за мной охотятся и сейчас, и для меня это уже не вопрос истины и лжи, а скорее - жизни и смерти. - Да, но... - Я должен убедить этого человека с чертежами, что в моих силах осуществить постройку его корабля даже вдвое быстрее. Если мне не удастся его убедить, чертежи исчезнут Бог знает куда и уж, конечно, кто-нибудь ими воспользуется. Вот во что вы ввязались. - Я? - Да. Он знает вас как весьма влиятельную фигуру в Вашингтоне. О "Норман-клубе" он не знает, тем более о вашей с ним связи. Поставив на меня, он одновременно поставит на стоящего за мной достаточно крупного политического деятеля. Вы должны пообещать ему, что раздобудете сто миллионов долларов для строительства ракеты. Вы должны убедить его передать эти чертежи. Противоречивые эмоции отражались на круглом лице сенатора. Несколько раз он прошагал по комнате взад и вперед, потом наконец заговорил: - Где вы собираетесь встретиться с этим человеком? - Он должен позвонить мне в Нью-Йорк на квартиру завтра, в двенадцать часов. - Ваша квартира сгорела дотла. "О, так тебе это известно?" - подумал Армстронг и сказал вслух: - У меня есть еще одна. Не думаете же вы, что я ночую под открытым небом? - Что, если он позвонит, а вас не будет? - Значит, перезвонит позже. Но к тому времени лучше быть уже там. Конечно, можно обратиться к сенатору Линдлу - мне все равно, вы или он. Но вы - самая верная приманка... - Армстронг! - внезапно решившись, сказал Вомерсли. - Я достаточно заметная фигура, чтобы меня могли безнаказанно обманывать. Кое-кто пытался - и раскаяние мучает их ежечасно. - Он выпятил грудь, словно охотник, убивший огромного тигра. - Посему имейте в виду - любое не совсем чистое дело бумерангом ударит по вам! Я поеду на эту встречу, но не потому, что полностью поверил вам, а исключительно потому, что если ваш рассказ - правда, она слишком важна, чтобы ее проигнорировать. - Именно на это я и рассчитывал. - А я знаю, что вы именно на это и рассчитывали! - парировал Вомерсли. - Поэтому я иду своей дорогой, не вашей! Если окажется, что вы состряпали эту историю, чтобы зачем-то меня обмануть, - он остановился, и лицо его посуровело, - это будет ваша последняя афера в этом мире, да и в любом ином тоже. - А если это не афера, если все окажется правдой, "Норман-клуб" примет меня в свое лоно? - Да. - Позвонив, Вомерсли сказал появившемуся охраннику: - Пусть Мерсер подает автомобиль. Джексон, Хардакр и Уилс едут со мной в Нью-Йорк прямо сейчас. - Он подождал, пока охранник выйдет, и сказал Армстронгу: - Мои ребята начинают стрелять, даже если кто-то просто заскрипит зубами. Не забудьте об этом! - Не забуду, - пообещал Армстронг. Он снова сел, наблюдая, как Вомерсли готовится к отъезду, и на его широком тяжелом лице застыло голодное выражение. Он достиг своей цели и ощущал себя крокодилом, которому удалось притвориться корягой. Сенатор, как выяснилось, ездил в большом серебристо-сером "кадиллаке". Мерсер сел за руль, с ним рядом устроился Джексон. Армстронг оккупировал среднее сиденье сзади, оказавшись между Вомерсли и Уилсом, а складное сиденье, расположенное прямо перед ними, занял Хардакр, квадратный тип, который, видимо, считал свою позицию стратегической и смотрел на Армстронга вызывающим взглядом. Но ответа он не дождался - пару раз глянув на громилу, Армстронг фыркнул, а затем чихнул. Выехав из напоминающей крепость виллы, мощная машина понеслась на север. И тут Армстронга одолел насморк; он почти непрерывно чихал, вытирая ладонью слезящиеся глаза. Сидящий рядом Вомерсли брезгливо отодвинулся, но ничего не сказал. Хардакр по-прежнему не отрывал взгляда от Армстронга, как будто усматривая в непроизвольном разносе инфекции преднамеренный акт. - Наверное, простыл в грозу, - ни к кому не обращаясь, посетовал Армстронг. - Эдак я помру от пневмонии раньше, чем мы доедем... Апчхи! - Он судорожно дернулся, склонился к Уилсу и начал искать в правом кармане носовой платок. Хардакр подался вперед. Наверное, он очень хотел, чтобы простуженный пассажир дал повод себя укокошить, вытащив из кармана что угодно, только не платок. Раздраженно заворчав, Вомерсли отодвинулся, и довольный Армстронг, уткнувшись в платок, яростно затрубил носом. В тот же миг крохотный металлический цилиндр оказался у него в правой ноздре. Миль через десять он повторил операцию и в промежутках между очередными "апчхи" втянул цилиндрик в левую ноздрю. Выждав еще несколько минут, он снова закашлялся и наклонился к Вомерсли, стараясь достать что-то теперь уже из левого кармана. Хардакр бросил Уилсу: - Мне не нравятся эти песни и эти танцы. Глянь-ка, что ему нужно теперь. Поднявшись в покачивающемся на рессорах автомобиле, Уилс запустил волосатую руку в карман Армстронга и вытащил еще один платок и связку ключей. На лице Хардакра появилось разочарование. - Спасибо! - хрипло пробурчал Армстронг; он вытер нос вторым платком, звякнул ключами и широко улыбнулся Хардакру. Тот нахмурился, наконец отвел глаза и уставился в окно. Армстронг, вздыхая, начал почесывать колени. Он делал это с отсутствующим видом, периодически сопя и чихая, в то время как остальные продолжали подчеркнуто его игнорировать. Пальцы скребли, постукивали, нервно дергались, пока наконец он не высвободил стеклянный пузырек из подколенного ремня и не почувствовал, как тот скользнул по ноге вниз. Маленькая ампула тихо упала на мягкий ковролиновый пол, и никто не услышал ни звука, когда каблук Армстронга раздробил ее на кусочки. "Кадиллак" мчался вперед и за девять минут покрыл еще восемь миль, когда в салоне начали происходить странные события. Вомерсли внезапно громко булькнул сквозь сжатые губы, дернулся и затих. У иле обмяк и беспомощно мотал головой в такт покачиванию автомобиля. Резко вильнув, машина на большой скорости начала выписывать синусоиду. Силясь стряхнуть дремоту, Хардакр пытался прийти в себя и сделать хоть что-нибудь, но Армстронг впечатал огромный ботинок ему в живот, и охранник повалился на пол, хватая ртом воздух. Газ, выделявшийся из кристаллов, заполнил его легкие. Армстронг схватил руль и выровнял машину. У "кадиллака" была автоматическая коробка передач, и, если не давить на педаль газа, рычаг переключения скоростей автоматически переходил на "нейтраль". Машина замедлила ход. Армстронг почувствовал, как Джексон в полубессознательном состоянии дергает его за руку, и, не отпуская руля, локтем правой ударил головореза в ухо. Наконец "кадиллак" остановился. Поставив машину на ручной тормоз, Армстронг вышел, захлопнул дверцу, сел на скамейку у дороги, вынул фильтры из носа и с наслаждением затянулся сигаретой, предоставив остальным пятерым пассажирам дышать газом. Пять минут спустя все они лежали как трупы. Открыв все дверцы, чтобы проветрить машину, Армстронг вымел несколько нерастаявших кристалликов, быстро перенес всех, кроме Вомерсли, на скамейку, стараясь, чтобы их не увидели с дороги. У него даже мелькнула мысль вложить в руку Хардакру цветок. Вернувшись к автомобилю, Армстронг положил Вомерсли на пол, запер задние дверцы, сел за руль и на предельной скорости устремился вперед. Эта сумасшедшая езда наверняка заинтересовала бы полицию, если бы он дважды предусмотрительно не сбрасывал скорость. Армстронг гнал "кадиллак" так, словно каждая секунда промедления обходилась ему в тысячу долларов. Три раза он останавливался: один раз для заправки, второй - чтобы послать сообщение об отсрочке назначенной генералом встречи, и третий - чтобы успокоить понемногу приходящего в себя пассажира. Армстронгу пришлось цыкнуть на развязного заправщика. Любопытному телеграфисту он наплел байку о большой попойке. Что касается последней остановки, то слабые признаки жизни, которые стал проявлять Вомерсли, означали, что одураченные охранники точно так же начинают приходить в себя, и как только они оклемаются, то моментально устремятся в погоню. После повторной дозы наркотика Вомерсли успокоился. Этого должно было хватить на большую часть ночи. Остаток пути прошел без приключений, и Армстронг, промчавшись через весь штат Нью-Джерси, наконец подъехал к дому Дрейка со спокойной уверенностью. Эд Дрейк открыл дверь, взглянул и воскликнул: - Боже мой! Я думал, ты сгорел! - У меня проблемы, Эд. Нужна твоя помощь. - Что за беда? - Взгляд Дрейка наткнулся на Вомерсли, вновь водруженного на заднее сиденье автомобиля. Лицо сенатора было мертвенно-бледным. - Эй, ты что, перевозишь покойников? - Не волнуйся, он оживет. Я бы хотел сдать его тебе на хранение. Ненадолго. - Отперев заднюю дверцу, Армстронг выволок сенатора из автомобиля. И всучил тело удивленному Дрейку, словно предлагая подарок. - Брось его на кровать и не тормоши, пока я не вернусь. Я обернусь в два счета - тогда все и объясню. Придерживая безвольное тело сенатора, Дрейк сказал без особой радости: - Надеюсь, тут все чисто? - Успокойся, тебе ничего не грозит. Ты меня знаешь. - Да-а, я тебя знаю - именно это-то меня и тревожит. - Дрейк направился в дом, таща за собой сенатора. Взвизгнув покрышками, "кадиллак" рванулся с места. Эд Дрейк кисло посмотрел вслед уносящемуся автомобилю, потом пожал плечами, запер дверь и поволок своего бесчувственного гостя наверх. Армстронг появился через четыре часа и двадцать минут. Усталый, тяжело ступая, он ввалился в дом и поставил на пол большой черный ящик. На часах было четыре утра. - Он еще не ожил? Дрейк покачал головой: - Спит, как после пьянки. - Вот именно, что после пьянки. - А? - Дрейк оттопырил губу. - Кто его напоил? - Я. - Армстронг улыбнулся, увидев реакцию приятеля. - Пришлось пойти на это, чтобы его заполучить. - Он вздохнул и снова посмотрел на часы. - Я бы вернулся на час раньше, но нужно было забросить ту машину в Нью-Йорк, пусть ее найдут там. На обратном пути пришлось попрыгать из такси в такси. - Ты бросил его автомобиль? - Голос Дрейка поднялся до самой верхней ноты. - Он что, меченый? Ты похитил этого человека? Что за чертовщина тут творится? - Все очень просто, Эд. Этот джентльмен - сенатор Вомерсли, и он нанес нам визит против своей воли. Дрейк подскочил: - Вомерсли? То-то я думал, откуда мне знакома эта толстая рожа! - Он всплеснул руками. - Клянусь адом, Джон, за это тебе дадут прикурить! Какой черт надоумил тебя похищать такого человека? И зачем ты впутал сюда меня? - Увидишь. - Армстронг пнул ногой тяжелый ящик, который привез с собой. - Это - один из десяти существующих на белом свете усовершенствованных детекторов лжи. Я позаимствовал его у старого профессора Шоубери из Колумбийского университета. В моей лаборатории в Хартфорде тоже есть опытный экземпляр, но я не могу сейчас там появляться. - Почему? - Потому что всюду, где я могу показаться, меня ждет засада. Это одна из причин, почему мне пришлось явиться к тебе. За последние семь лет мы встречались раза четыре, а в твоем доме я вообще был два раза. - Он пристально посмотрел на озадаченного Дрейка: - Хочешь узнать другую причину? Видишь ли, я немного подумал и решил, что тебе можно довериться... Насколько вообще можно довериться кому-либо в наше безумное время. - Замеч