ив него рекламными агентствами. "Это не американец" - так было написано под весьма не приукрашенным портретом. И все-таки она невольно отшатнулась от стеклянной стенки, когда ход ее мыслей нарушил невысокий толстяк. - Ох, извините. Никак не могу понять, почему вечно пугаю всех. Голос его оказался на удивление музыкальным. Он и разговаривал словно в квинту. Представляться, с его точки зрения, явно было излишне, и он вновь кивнул ей в сторону распахнутой двери. Поскольку в подобной обстановке любые эксцессы казались невозможными, она молча вошла в соседнюю комнату. Он подвел ее к искусно сделанной настольной модели древнего города, куда менее претенциозного, чем Вавилон. - Помпеи, - пояснил он. - Главное здесь стадион. После введения ограничений на бокс в Америке не осталось ни единого здорового вида спорта. А они очень важны. Выпускают стоялую кровь из жил нации. Спроектировали, изготовили, и на тебе! - Что же? - Никаких гладиаторских игр! Я только что получил сообщение из Сакраменто. Там уже рассмотрели закон, запрещающий проведение гладиаторских игр в Калифорнии. Слишком крутое зрелище, с их точки зрения. Всякий раз, когда утверждается проект нового небоскреба, заранее известно, что погибнут двое или трое рабочих. Об этом знают и профсоюз, и сами строители, но на эти жертвы идут только ради того, чтобы соорудить новый офис для нефтяной компании или для адвокатов с Беверли-Хиллс. Конечно, жертвы будут. Но мы же намереваемся ограничиться сетью и трезубцами [вооружение гладиаторов в Древнем Риме], а вовсе не короткими мечами. Хадден криво улыбнулся и вновь предложил ей выпить, Элли опять отказалась. - Так, значит, вы хотите переговорить со мной о Машине, я и сам хочу того же. Начинайте. Вы пришли узнать, где искать введение? - Мы ищем помощи у немногих - только у одаренных и проницательных людей. А поэтому решили, что при вашем-то огромном количестве изобретений - тем более именно ваша схема распознавания использовалась для обнаружения повторяющихся частей текста - вы способны представить себе, как поступили веганцы, и намекнуть нам, где следует искать введение. Безусловно, мы понимаем, что вы очень заняты, и мне крайне жаль... - Ах, нет. Правильно. Конечно, я занят. Стараюсь привести в порядок дела, потому что предвижу крупные перемены в собственной жизни... - Готовитесь встретить новое тысячелетие? - Элли попыталась представить, как он раздает бедным свой исследовательский институт "Хадден энд компани", брокерскую контору на Уолл-стрит, "Дженетик энжиниринг Инк", "Хадден кибернетике" и "Вавилон". - Ну не совсем. Дело не в этом. Просто мне было очень приятно поразмыслить над этим. Я так обрадовался, узнав о вашей просьбе. Я проглядел диаграммы, - он махнул рукой в сторону знакомого восьмитомника, в беспорядке разложенного на рабочем столе. - Я обнаружил там удивительные чертежи, но едва ли все это имеет отношение к введению. По крайней мере его можно не искать среди диаграмм. Не понимаю, почему вы решили, что введение должно быть частью Послания. Они могли укрыть его на Марсе или Плутоне, в кометном облаке Оорта [по современным воззрениям, облако комет, окружающее Солнечную систему за пределами орбиты Плутона] наконец, и мы обо всем узнаем через какую-нибудь пару-тройку столетий. Ну а пока мы имеем чертежи чудесной Машины вместе с пояснениями к ним на тридцати тысячах страниц. Но нам неизвестно, сможем ли мы построить ее, даже если прочтем Послание. Так что будем спокойно ждать: пройдет несколько столетий, техника будет совершенствоваться, и когда-нибудь задача окажется нам вполне по силам. Если введения нет, тем крепче мы связаны с последующими поколениями. Людям прислали задачу, чтобы над ней потрудилось несколько поколений. Не так уж это и плохо. Подобная задача может оказать на человечество благоприятное воздействие. Может быть, вы напрасно ищите... лучше, чтобы оно не нашлось... - Но мне просто необходимо найти введение. Быть может, они не станут дожидаться целую вечность, пока мы созреем. Что, если, не услышав ответа, они повесят трубку? Возможно, мы тогда пожалеем, что этот телефон звонил. - Хорошо, может быть, вы правы, и я обдумал несколько вариантов. Могу предложить вам пару тривиальных возможностей и одну нетривиальную. Сперва тривиальные: введение входит в состав Послания, но передается с другой скоростью. Если скорость передачи составляет около бита в час, сумеете вы обнаружить такую передачу? - Естественно. Обычно мы контролируем и долгопериодические сигналы. Но при одном бите в час мы получим всего лишь... позвольте прикинуть... десять, нет, двадцать тысяч бит до начала повтора Послания. - Такое возможно, если только введение окажется _много_ проще Послания. Но _вы_ ведь так не считаете. И я с вами согласен. А как насчет более высоких скоростей? Можете ли вы поручиться, что под каждым битом описания Машины не скрываются миллионы битов введения? - Подобное привело бы к чудовищному расширению частотного диапазона. Мы бы сразу заметили это. - Хорошо, значит скоростная часть просто повторяется время от времени внутри Послания. Представьте себе крошечную точку, повторяющуюся в разных частях Послания. Перед ней заголовок - полоска с надписью "Внимание, введение!", сразу за ним точка, а в ней заключены сотни миллионов бит, переданных с очень большой скоростью. Проверьте, не обнаружится ли на самом деле что-нибудь в этом роде. - Но мы бы такое заметили. - Тогда вот вам нетривиальная идея. Если все-таки Машину когда-нибудь соорудят и пассажиры усядутся в нее, кто-то нажмет кнопку и все пятеро отправятся неизвестно куда. Кстати, интересный вопрос: вернутся ли они назад? Может быть, и нет. Что, если все это - затея каких-нибудь веганских похитителей тел, их биологов, зоологов, антропологов? Представьте себе, что им понадобилось несколько человеческих тел. Лететь на Землю сложно, неизвестно, разрешат ли еще всякие транспортные службы. В общем одна суета и никакой выгоды. Тогда они просто посылают на Землю всю нужную информацию, и все хлопоты по доставке берут на себя сами _земляне_. Знаете, как собирают марки? Мальчишкой я любил это дело. Просто отправляешь письмо в любую страну, и, как правило, тебе отвечают. Не важно, что будет в письме, - отправителю нужна только марка. Вот вам мое мнение: такие коллекционеры есть и на Веге, они рассылают свои письма по всей Вселенной, а потом собирают прибывшие тела. Неплохо бы познакомиться с этой коллекцией... Он улыбнулся и продолжил: - Ну хорошо, вы спросите, какое это имеет отношение к введению? Никакого. Введение уместно только в том случае, если я ошибаюсь. А если я ошибаюсь, если эти пятеро вернутся на Землю, им выгодно, чтобы мы располагали космическими кораблями. Какими бы умными и проворными они там ни были, сажать на планету такую Машину не шутка - слишком уж много тут понакручено. Только Господь знает, что у них за двигатели. Если Машина вывалится из пространства в нескольких метрах под Землей, то готово - спеклись. А что такое несколько метров по сравнению с 26 световыми годами? Риск. Когда Машина вернется, она должна оказаться у Земли, над Землей - может быть, в космосе, но не под Землей и не на Земле. Если они уверены, что мы уже обладаем космическими кораблями, значит, пятерых можно вернуть на Землю из космоса. Тогда они начинают торопиться и прыгают на месте от нетерпения, ожидая, пока до Веги доберутся вечерние новости 1957 года. И что они в этом случае делают? Часть Послания передается таким образом, чтобы ее можно было принять только в космосе. Какую часть? Введение. Если сумели его обнаружить, значит, у вас есть космические корабли и вы сможете вернуться обратно. Не исключено, что введение передают в микроволновом диапазоне, на частотах максимального поглощения атмосферным кислородом, или же в ближней инфракрасной области - словом, в любой части спектра электромагнитных волн, которые не пропускает атмосфера Земли... - Телескоп "Хаббла" исследовал Вегу в видимом, ультрафиолетовом и ближнем инфракрасном диапазонах. Никакого намека на передачу. Русские починили свой прибор миллиметрового диапазона и с его помощью исследовали только Вегу, но тем не менее ничего не нашли. Но мы продолжаем наблюдения. Какие могут быть еще варианты? - Вы уверены, что не хотите выпить? Сам я не пью, но многие... Элли вновь отказалась. - Других возможностей нет. Теперь мой черед отвечать. Но я хочу вас попросить кое о чем. Увы, я плохо умею просить. Никогда не умел. Люди представляют меня богачом, смешным и неразборчивым в средствах уродом, которого только интересует, где и как урвать лишний доллар. Не надо говорить, что сами вы иного мнения. В это верят все, по крайней мере отчасти. Возможно, вы уже слыхали кое-что из того, о чем я собираюсь сейчас рассказать, но дайте мне минут десять, и я объясню вам, как все это началось. Я хочу, чтобы вы сперва кое-что узнали обо мне. Она села, недоумевая, чего он от нее хочет, стараясь внутренним оком не представлять себя нагой в святилище храма Иштар, а рядом распаленного Хаддена с парочкой возничих, готовых сменить его. Несколько лет назад Хадден изобрел электронный модуль, автоматически отключавший звук при включении телерекламы. Поначалу в нем не было какого-либо распознающего текст устройства. Модуль просто анализировал амплитуду несущей волны. Телереклама обычно была громче и сопровождалась меньшими шумами, чем передача, которую она прерывала. О модуле Хаддена заговорили. Люди испытывали чувство облегчения, даже блаженства, освободившись от груза обязательной рекламы, отравлявшей им 6-8-часовое пребывание перед телевизором, на которое обречен средний американец. И прежде чем индустрия телевизионной рекламы сумела отреагировать, "Рекламникс" приобрел огромную популярность. Владельцам каналов и рекламистам пришлось менять частоты, но всякий раз Хадден новой выдумкой парировал их меры. Иногда он даже изобретал системы, противодействующие таким сложным мерам, до которых, кроме него, никто еще не додумался. Тогда он принимался уверять рекламные агентства, что облегчает им жизнь, удерживая от работ в этих направлениях, и экономит деньги пайщиков, удерживая компании от ненужных и бесперспективных расходов. Количество раскупавшихся блоков все возрастало, но Хадден поддерживал низкие цены. Шла электронная война. И он побеждал. На него подали в суд, обвинив в подрыве торговли. Обвинители имели достаточное политическое влияние, и ему не удалось добиться закрытия дела, но, чтобы выиграть, им все-таки не хватило политической мускулатуры: его противники оказались довольно слабыми. Процесс заставил Хаддена проштудировать весь свод законов. Вскоре после этого Хадден заказал телерекламу собственного товара через некое агентство на Мэдисон-авеню, основным пайщиком которого негласно являлся он сам. После нескольких недель пререканий, ему отказали. Тогда он подал в суд на все три телекомпании и тут уже сумел доказать преднамеренное противодействие торговле. Сумма выплаченной ему компенсации оказалась рекордной для дел подобного рода и в какой-то мере способствовала кончине пострадавших компаний. Конечно, находились и люди, живо интересовавшиеся рекламой, и поэтому им "Рекламникс" не был нужен. Но таких постепенно становилось все меньше и меньше. На уничтожении телерекламы Хадден нажил целое состояние. И одновременно - кучу врагов. К тому времени, когда на продажу пошли распознающие текст схемы, Хадден успел создать "Проповеднике", субмодуль, подключаемый к "Рекламниксу". Он сам собой переключал каналы при первых звуках религиозного доктринерства. Кодовое слово можно было менять. Устанавливая, скажем, "Пришествие" или "Экстаз", можно было избавиться от пустого многословия. "Проповеднике" был благословением Божьим пусть для меньшей, но все-таки значительной части исстрадавшихся телезрителей. Наполовину в шутку, наполовину всерьез поговаривали, что следующий блок Хаддена будет называться "Трепникс" и будет срабатывать только во время публичных обращений президентов и премьеров. По мере дальнейшего развития текстораспознающих схем Хаддену стало ясно, что они могут найти куда более широкое применение - в науке, образовании, медицине, в военной разведке и промышленном шпионаже. Последнее и послужило причиной знаменитого дела: "Соединенные Штаты против "Хадден кибернетикс". Одна из микросхем Хаддена оказалась слишком шикарной для гражданского применения, и по настоянию Совета национальной безопасности предприятия и персонал, производящий самые совершенные распознающие схемы, были переданы правительству, которому просто позарез необходимо было знать содержание секретной переписки русских. А уж если русские сумеют прочесть нашу, произойдет бог весть что, уверяли его. Хадден отказался содействовать правительству при передаче предприятия и дал себе обет заниматься исследованиями, которые уж никак нельзя будет привязать к оборонным вопросам. Он принялся во всеуслышание обвинять правительство в том, что оно национализирует промышленность. Мы их считаем капиталистами, а они при первой же возможности показывают свою социалистическую физиономию, говорил Хадден. Он обнаружил неудовлетворенную общественную потребность и легальными и цивилизованными средствами удовлетворил нужды народа. Это же капитализм в чистом виде. Впрочем, среди капиталистов нашлось достаточно трезвых голов, полагавших, что он зашел слишком далеко с "Рекламниксом" и что его действия противоречат американскому образу жизни. В редакционной статье за подписью "В.Петров", написанной в резкой форме, "Правда" назвала этот конфликт образцом капиталистических противоречий. На это "Уолл-стрит джорнел" несколько поверхностно возразил, что и в самом названии "Правда" - по-русски "истина" - кроется конкретный пример внутренних противоречий коммунизма. Хадден подозревал, что секретность здесь только повод и что реальной причиной репрессий была его борьба с телеевангелизмом и телерекламой. И он неоднократно утверждал, что в "Рекламниксе" и "Проповедниксе" видит воплощение идеи капиталистического предпринимательства. Смысл капитализма и состоит в том, чтобы предоставить людям свободу выбора. - Я тогда говорил всем, альтернатива возникает, когда _отсутствует_ реклама. Если нет существенной разницы между образцами рекламируемой продукции, на рекламу уходят колоссальные средства, но когда изделия заметно различаются, люди приобретают лучшее. Реклама же учит людей не верить собственному суждению, она отупляет их. А сильной стране нужны смышленые люди. Поэтому по своей сути "Рекламникс" патриотичен. Теперь производители могут потратить на усовершенствование продукции ту часть денег, которая прежде попусту тратилась на рекламу. Так что потребитель будет только благодарен. А журналы, газеты, почта достигнут процветания, и это поможет уменьшить потери рекламных агентств. Так в чем же дело? "Рекламникс" вызвал целый поток обвинений в клевете и все-таки "похоронил" прежние коммерческие телекомпании. Через некоторое время сонмища безработных рекламистов, служащих телекомпаний и безденежных святош возжаждали крови Хаддена. Выросло число и более серьезных врагов. Еще бы, подумала Элли, а Хадден - человек интересный. - Так что я считаю, пора мне уходить на покой. Денег у меня столько, что я уже и не знаю, что с ними делать. Я нажил врагов повсюду, даже собственная жена терпеть меня не может. Теперь я хочу сделать что-нибудь значительное, настоящее. Такое, о чем люди будут вспоминать через сотни лет и с благодарностью думать обо мне. - То есть вы хотите... - Да, я хочу построить Машину. Имейте в виду, лучшей кандидатуры, чем я, у вас не найдется. У меня работают самые лучшие кибернетики, эксперты и практики; персонал у Карнеги - Меллона, в Массачусетсском технологическом, Станфорде и Санта-Барбаре уступает моему. Из полученных схем ясно одно: слесарю с молотком, зубилом и ведерком краски здесь делать нечего. Это будет в некотором смысле аналог генетического конструирования. Вы не подыщите для этой работы более подходящего исполнителя. К тому же я собираюсь не драть с вас три шкуры. - Мистер Хадден, не мне решать, кому делать Машину, если дойдет до этого. Решение будет приниматься на международном уровне. Следует учитывать различные политические аспекты. В Париже до сих пор еще спорят, _стоит ли_ делать эту штуковину в случае, если мы расшифруем Послание. - Я хорошо осведомлен об этом и воздействую на ситуацию, используя связи, влияние и коррупцию. Но я просто хочу, чтобы и ангелы вовремя замолвили обо мне доброе словечко. Вы понимаете? Кстати, об ангелах. Вы просто потрясли Палмера Джосса и Билли Джо Ренкина. Я не видал их такими возбужденными со времени перепалки о водах Марии. Ренкин уже утверждает, что никогда и нигде не одобрял этой Машины и что, видит Бог, его неправильно поняли. В поддельном ужасе он покачал головой. Обоих просветителей разделяла давнишняя вражда, но раз изобретатель "Проповедникса" в некотором смысле ухудшил их положение, Элли вдруг решила взять их под защиту. - Вообще-то оба они люди смышленые, хотя об этом иногда трудно догадаться. Но Палмер Джосс... человек искренний. Он не пустое трепло. - А вы уверены, что причина здесь кроется не в личном обаянии? Простите, но так важно, чтобы люди все правильно понимали. Ошибки обходятся слишком дорого. Я знаю обоих шутов. В глубине души это шакалы. Но многих религия привлекает - в духовном или сексуальном плане. Не хотите ли поглядеть, что сейчас происходит в храме Иштар? С легким отвращением Элли поежилась и ответила: - Лучше я выпью. Сверху она видела ступени зиккурата, украшавшиеся в зависимости от времени года естественными или искусственными цветами. Она глядела на возрожденные висячие сады Вавилона, одно из "семи чудес света". К ее удивлению, все нисколько не напоминало отель Хиатт. Далеко внизу, освещая себе путь факелами от ворот Энлиля к зиккурату, шествовала процессия. Во главе нее четверо обнаженных до пояса мужчин несли закрытое кресло. Кто или что в нем находилось, понять было невозможно. - Сегодня церемония в честь Гильгамеша, одного из древнешумерских правителей. - Да, я слышала о нем. - Он искал бессмертия, - деловито заметил Хадден и поглядел на часы. - Вы наверняка слыхали, что именно на верхушке зиккурата месопотамские правители получали указания от богов. В частности, от доброго бога Ану. Кстати, я выяснил, как они называли Вегу: Тиранией, жизнью небесной. Не правда ли, интересно? - Ну а вы получили указания? - Нет, боги гостят у вас, не у меня. Имейте в виду, следующая процессия Гильгамеша начнется только в девять часов. - Боюсь, что не сумею задержаться так долго. Но я хочу спросить кое о чем. Почему Вавилон? Почему Помпеи?.. Ведь вы едва ли не самый изобретательный человек на планете. Вы уже создали несколько новых отраслей промышленности, сразили рекламу в ее собственном логове. Ну неважно, что получили порку из-за этих распознающих микросхем. Вы могли бы еще столько сделать. Зачем вам это? Внизу процессия уже приближалась к храму Ашшура. - Вы считаете это недостойным занятием? - спросил он. - Я просто пытался удовлетворить известные общественные потребности, которые правительство старается не замечать или попросту игнорирует. Таков капитализм. Все мои действия имеют легальный характер, приносят радость людям. А кроме того, позволяют выпускать пары, накапливающиеся в некоторых дурных головах, порождаемых этим обществом. Правда, так я считал не всегда. Все очень просто. Я точно помню тот миг, когда мне впервые пришла в голову мысль о Вавилоне. Это случилось в Диснейленде. Мы с моим внуком Ясоном плавали на пароходике по Миссисипи, сзади крутилось колесо. Внуку тогда было года четыре, может быть, пять. Я как раз подумал, как это мудро придумано у Диснея: там не продают билеты возле каждого аттракциона, по входному билету ты можешь бродить целый день, входить куда тебе угодно. Это позволяет немного сэкономить на зарплате, на билетерах, к примеру. Но гораздо существеннее то, что люди всегда переоценивают собственные возможности, они охотно переплатят за право увидеть все, хотя обычно довольствуются куда меньшим. Так вот, возле нас с Ясоном стоял какой-то восьмилетка с отсутствующим взглядом. Не знаю, может быть, ему было лет десять. Отец о чем-то спрашивал его, а мальчик только односложно отвечал. Он поглаживал дуло игрушечной винтовки, оперев ее о перила и придерживая приклад ногами. Он хотел только, чтобы его оставили одного с этой винтовкой. А позади него высились башни и шпили Волшебного королевства. Вы понимаете, о чем я говорю? Наполнив бокал диет-колой, он чокнулся с Элли. - Да погибнут ваши враги, - провозгласил он. - Я прикажу, чтобы вас вывели через ворота Иштар, процессия наверняка запрудила всю улицу до ворот Энлиля. Мгновенно, словно из ниоткуда, возникли провожатые, аудиенция была закончена. Ей вовсе не хотелось задерживаться. - Не забудьте о фазовой модуляции, проверьте полосы поглощения кислородом. Но если я ничем не помогу вам в поисках введения, не забудьте - только я могу построить Машину. Ворота Иштар были ярко освещены. Их поверхность была украшена изразцовыми изображениями странных голубых зверей. Археологи назвали их драконами. 14. ГАРМОНИЧЕСКИЙ ОСЦИЛЛЯТОР Скептицизм суть целомудрие интеллекта, и стыдно расставаться с ним слишком рано, отдавая первому встречному; надлежит спокойно и гордо хранить его, продлевая по возможности юность - этого требует благородство. И наконец, в зрелости чувств и разума отдать его, получив взамен преданность и счастье. Джордж Сантаяна. "Скептицизм и животная вера", IX Оно грозило смертью... Враг был значительно крупней и сильней. Но оно знало его слабости, знало, как одолеть вражеское правительство и воспользоваться всеми ресурсами врага. Миллионы верных лазутчиков уже разошлись по местам... Она чихнула, попыталась на ощупь отыскать чистую бумажную салфетку в пухлом кармане ворсистого президентского купального халата. Она была ненакрашена, на потрескавшихся губах маслянились следы ментоловой мази. - Мой доктор велит оставаться в постели, в противном случае сулит вирусную пневмонию. Я прошу его прописать мне какой-нибудь антибиотик, а он твердит, что на вирусы антибиотики не действуют. Откуда ему знать, что я подхватила именно вирус? Дер Хиир открыл было рот, чтобы ответить, но президент перебила его. - Не надо, дер Хиир. Вы сейчас заведете речь о ДНК, о том, как паразит распознает хозяина, и тогда все силы, которыми я еще располагаю, уйдут на ваш рассказ. Если не боитесь вируса, пододвиньте кресло поближе. - Благодарю вас, госпожа президент. Речь идет о введении. Вот отчет. Вся длинная методика излагается в приложении. Я подумал, что она сможет заинтересовать вас. Вкратце: мы уже читаем и понимаем введение практически без затруднений. С дьявольской мудростью придуманная программа. Конечно, слово "дьявольский" здесь выступает в качестве метафоры, и его не следует понимать буквально. К настоящему времени наш словарь составляет уже три тысячи слов. - Я совершенно не понимаю, как такое может оказаться возможным. Конечно, я могу представить, как они познакомили вас с названиями чисел. Это просто: ставите одну точку и подписываете "один" и так далее. Можно еще нарисовать звезду и рядом с ней написать это слово, но я не представляю, как изобразить глагол, прошедшее время или условное предложение. - Они прибегают к помощи мультвставок. Идеальное средство для таких целей. Очень многое они объясняют, используя числа; даже передают ими абстрактные понятия. Все происходит примерно следующим образом: сперва называют числа и сразу же вводят новые слова, которых мы не понимаем. Их слова я буду обозначать буквами. Итак, мы получаем нечто вроде 1A1B2Z 1A2B3Z 1A7B8Z Как вы думаете, что это значит, если буквами здесь обозначены некоторые вводимые веганцами символы? - Проверяете мои знания по школьной программе? Вы хотите сказать, что "А" обозначает некую комбинацию точек и тире, "В" - другую комбинацию и так далее? - Совершенно верно. Вы знаете, что обозначают единица и двойка, а вот что такое "А" и "В", не представляете. Что говорит вам такая последовательность? - "А" означает "плюс", "В" - "равно", так? Вы это хотели услышать? - Хорошо, мы еще не определили "Z". И получаем нечто вроде 1A2B4Y. Понятно? - Кажется. Дайте еще один пример с "Y". 2000A4000BOY - О'кей, по-моему, поняла. Если последние три символа не обозначают еще одно слово, "Z" означает "правильно", а "Y" "неправильно". - Совершенно верно, просто великолепный результат для президента, страдающего сразу от вируса и Южно-Африканского кризиса. Итак, на нескольких строчках текста они сумели познакомить нас с четырьмя словами: "плюс", "равно", "правильно", "неправильно". Четыре очень полезных слова. А потом принимаются за деление. Делят единицу на нуль и вводят слово, обозначающее бесконечность или просто неопределенность. Или, например, передают "сумма внутренних углов треугольника равна двум прямым углам". А затем следует комментарий - это утверждение справедливо, если пространство является плоским, и ошибочно, если оно искривлено. Теперь заодно мы узнали и слово "если". - Я лично не знала, что пространство _искривлено_. Кен, черт возьми, о чем вы говорите? Как это пространство может оказаться искривленным? Не обращайте внимания. Это же не имеет никакого отношения к вопросу. - На самом деле... - Сол Хадден утверждает, что именно он подсказал вам, где искать введение. Нечего удивляться, дер Хиир. Мне приходится общаться со всеми. - Я вовсе не... э... насколько я понимаю, мистер Хадден добровольно сделал ряд предложений, уже высказывавшихся и прочими специалистами. Доктор Эрроуэй проверила все и в одном случае угодила в точку. Эта штука называется фазовой модуляцией, или кодированием. - Да. Я правильно понимаю, Кен? Введение разбросано по всему Посланию, так? Повторено много раз. И один из повторов начался почти сразу, после того как Эрроуэй приняла Послание. - Как раз после того, как она обнаружила третий слой палимпсеста - проект Машины. - Многие ли страны обладают техническими возможностями, позволяющими производить запись введения? - Для этого нужно устройство, именуемое фазовым коррелятором. Вообще, да. Во всяком случае крупные страны. - Значит, русские могли прочесть введение еще около года назад. Япония и Китай тоже. Откуда нам знать, может быть, все они уже сооружают собственные Машины. - Я думал об этом, но Марвин Янг считает, что подобное невозможно. Фотосъемка со спутников, электронная разведка местонахождения возможных исполнителей позволяют утверждать, что такие работы не производятся ни в одной стране. Нет, проспали _все_. Слишком уж доверились предположению, что введение окажется в конце или начале Послания. Ведь над иными возможностями мы стали думать только тогда, когда Послание начало повторяться и мы не обнаружили введения. Вся работа проводилась в тесном сотрудничестве с русскими и остальными. Вряд ли кто-то обскакал нас, но не будем забывать, что теперь-то введение есть у каждого. По-моему, нам не следует ограничиваться односторонними действиями. - Я вовсе _не настаиваю_ на односторонних действиях. Я только хочу убедиться, что _ни одна другая_ страна уже не обратилась к подобному курсу. О'кей, вернемся к этому вашему введению. Хорошо, вы знаете понятия "правильно - неправильно", "если - тогда" и что пространство искривлено. И как строить Машину, пользуясь этими словами? - Госпожа президент, вы напрасно пытались убедить меня, что простуда мешает вам. Просто все начинается с этого. Они, скажем, рисуют периодическую таблицу элементов и на ее примере передают нам названия всех химических элементов, а также представление об атоме, о ядре, протонах, нейтронах и электронах. Потом дают кое-что из квантовой механики - чтобы удостовериться в том, что мы не уснули, - но мы уже почерпнули отсюда несколько новых идей. А потом переходят к конкретным материалам, необходимым для изготовления деталей. Например, оказалось, что нам необходимы две тонны эрбия, тогда они снабжают нас изящной технологией извлечения его из обычных пород. Предупреждая вопрос движением руки, дер Хиир продолжил: - Не спрашивайте, зачем нужны две тонны эрбия. Пока еще никто не имеет ни малейшего представления. - Я хотела спросить не об этом. Скажите, откуда им известно, что такое тонна? - Они считали в массах Планка, это... - Не надо, не надо. Конечно, об этих массах знают все физики во Вселенной, не так ли? Но я, увы, не слыхала. Итак, подведем итоги. Я хочу знать, понимаем ли мы введение в достаточной мере, чтобы взяться за прочтение Послания? Сумеем ли мы соорудить эту штуку? - Похоже, да. Мы прочли введение всего лишь несколько недель назад, но уже понимаем целые главы Послания. Конструкция крайне сложная, но все разъяснено и разжевано, кстати, на наш взгляд, сама конструкция Машины обладает избыточным запасом прочности. Если вы считаете необходимым, во вторник на совещании по подбору экипажа мы можем представить ее трехмерную модель. Конечно, мы не имеем даже малейшего представления о том, как она работает и для чего предназначена. Там есть какие-то странные органические компоненты, которым, на наш взгляд, вовсе не место в Машине. Но почти все сходятся на одном - мы ее построим. - А кто возражает? - Луначарский, русские. Разумеется, и Билли Джо Ренкин. Есть и такие, что все еще волнуются, как бы Машина не разрушила нашу планету, не повернула ее ось и так далее. Но ученые просто потрясены тем, что объяснения даны так подробно: одно и то же, как правило, поясняется несколькими способами. - А что говорит Элинор Эрроуэй? - Она считает, что если они захотят нас прикончить, то окажутся здесь лет через двадцать пять, и мы даже тогда ничего не сумеем сделать. Они слишком далеко обошли нас. Поэтому она полагает, что строить надо, только с учетом всех факторов где-нибудь подальше. Профессор Драмлин уверяет, что Машину можно строить прямо в центре Пасадены. И берется сидеть там неотлучно все время, которое потребуется для ее сооружения, и первым взлететь на воздух, если что не так. - Драмлин... это не он ли обнаружил, что перед нами проект Машины? - Не совсем так, он... - Я потом ознакомлюсь с необходимыми материалами, поближе ко вторнику. У вас есть еще что-нибудь? - Вы серьезно собираетесь доверить Хаддену постройку Машины? - Решать не мне одной. В соответствии со сложившейся в Париже ситуацией мы обладаем примерно четвертью прав, четвертью - русские, третья четверть поделена между Японией и Китаем, оставшаяся четверть предназначена прочим странам. Участвовать в сооружении Машины, по крайней мере в изготовлении отдельных ее узлов и деталей, рвутся многие страны. Им нужны престиж, новые технологии, новые знания. Если нас еще не успели обскакать, то все выглядит просто прекрасно. Возможно, и Хаддену достанется кусок. Что вас волнует? Разве он недостаточно компетентен? - Конечно, нет. Просто... - Кен, если у вас ничего больше нет, встретимся во вторник, надеюсь, вирус не помешает. Пока дер Хиир закрывал за собой дверь, до него донеслось оглушительное чихание. Застывший на кушетке дежурный офицер испуганно вздрогнул. У его ног покоился чемоданчик, набитый кодами на случай ядерной войны. Дер Хиир успокаивающе махнул ему рукой. Как бы оправдываясь, офицер улыбнулся. - И это Вега? Было о чем поднимать шум, - не без разочарования спросила президент. Только что окончилась предоставленная прессе пауза, и глаза ее начинали привыкать к темноте после фотовспышек и прожекторов телевизионного освещения. Появившиеся на следующий день во всех газетах снимки, на которых президент стальным взором взирает в телескоп Военно-морской обсерватории, отчаянно врали. Она сумела разглядеть хоть что-то, лишь когда выставили репортеров, и тьма вернулась. - А почему она дрожит? - Воздушная турбулентность, госпожа президент, - пояснил дер Хиир. - Теплый воздух пузырями поднимается вверх и искажает изображение. - Как будто смотришь на Сая через стол, на котором стоит тостер. Помнится, однажды мне даже показалось, что у него куда-то исчезла половина лица, - оживленно проговорила она погромче, так, чтобы ее мог слышать супруг, стоявший поблизости и занятый разговором с облаченным в мундир комендантом обсерватории. - Да, теперь на нашем столе тостера не увидишь, - дружелюбно отозвался он. До отставки Сеймур Ласкер занимал высокий пост в Международном союзе работников дамской одежды. С собственной женой он познакомился несколько десятилетий назад, когда она представляла нью-йоркскую компанию девичьих пальто; так они и полюбили друг друга за долгим обсуждением трудового "соглашения. Учитывая новизну нынешнего положения для обоих, трудно было не отметить, что это здоровый союз. - Без тостера обойтись несложно, хуже то, что приходится так редко завтракать в обществе Сая, - она мельком глянула в его сторону и вновь обратилась к окуляру. - Она похожа на голубую амебу, такая... расползшаяся. После трудного совещания президент была в отличном настроении. С экипажем все ясно, простуда прошла. - А если бы не было турбулентности, что я бы увидела, Кен? - Вы увидели бы просто ровную и немигающую световую точку. Так бывает за пределами атмосферы, если телескоп расположен в космосе. - Одну только звезду? Только Вегу? Ни планет, ни колец, ни боевых лазерных станций? - Увы, госпожа президент, подобные объекты слишком малы даже для самого большого телескопа. - Ну тогда остается только надеяться, что ученые понимают, что делают, - полушепотом проговорила она. - Столько всякого было сказано о том, чего никто не видел. Дер Хиир был несколько озадачен. - Но мы ведь видели 31000 страниц текста - картинки, слова да еще огромное введение. - Все это - слова, в которых нет ничего, что можно было _увидеть_ отсюда. Слишком уж все... умозрительно. И не надо говорить мне, что ученые по всему свету получают одно и то же. Я знаю это. И не следует напоминать, что полученные чертежи Машины совершенно отчетливы и недвусмысленны. Я не забыла про это. Если мы откажемся, Машину построит кто-нибудь другой. Я знаю все это. Но все же я волнуюсь. Процессия медленно шествовала назад к резиденции вице-президента. Только что в Париже после многих трудов завершились предварительные переговоры по выбору экипажа. Соединенные Штаты и Советский Союз требовали по два места и в этом вопросе обнаружили редкое единодушие. Но обосновать подобные запросы перед остальными странами - участницами консорциума было сложно. Теперь переговоры с прочими странами мира складывались для Союза и Штатов менее благоприятно, чем обычно, даже если обе великие державы приходили к соглашению между собой. О происходящем вовсю трубили как об общем деле всего человечества. Уже успели переменить вывеску Всемирного консорциума: "Послание" сменила "Машина". Нации, владевшие кусочками Послания, требовали, чтобы их гражданина включили в состав экипажа. Китайцы же невозмутимо указывали, что к середине будущего столетия их станет полтора миллиарда и то лишь при условии, что в результате контроля за рождаемостью им удастся сократить число детей в семье до одного. В зрелом возрасте эти дети будут спокойнее и умнее, чем дети, рожденные в странах, где законы менее строги. Лет через пятьдесят китайцы станут играть куда более важную роль в судьбах мира и Китаю по праву принадлежит по крайней мере одно место из пяти. Этот аргумент широко обсуждался экспертами во многих странах мира вне всякой связи с Посланием или Машиной. Европа и Япония уступали собственные права на присутствие в экипаже в обмен на ведущую роль в сооружении Машины, полагая, что этот процесс сулит существенные экономические выгоды. В конце концов было решено выделить по месту Соединенным Штатам, Советскому Союзу, Китаю и Индии... вопрос о пятом участнике остался открытым. Предстояли долгие многосторонние переговоры с учетом количества населения, экономической, промышленной и военной мощи, текущей политической ситуации, даже некоторых нюансов истории человечества. С точки зрения географического положения и населенности на пятое место претендовали Бразилия и Индонезия, Швеция предлагала свое участие в качестве посредника на случай политических разногласий, Египет, Ирак, Пакистан и Саудовская Аравия настаивали на равном представительстве религий. Другие предлагали персонально выделить пятое место в соответствии с личными заслугами, а не национальными амбициями. Выборы пятого участника решили отложить на какое-то время, чтобы уменьшить накал страстей. Но четверка избранных стран, ученые, политики и прочие уже выбирали своих кандидатов. В Соединенных Штатах произошло нечто вроде национальных дебатов. В выборочных опросах и голосованиях участвовали в меру собственного энтузиазма религиозные лидеры, герои спорта, астронавты, лауреаты Почетной медали конгресса, ученые, киноактеры, супруга бывшего президента, популярные телеобозреватели и ведущие телешоу, члены конгресса, миллионеры с политическими амбициями, главы фондов, певцы кантри, исполнители рок-н-ролла, президенты университетов, нынешняя мисс Америка... По давней традиции, с той поры как резиденция вице-президента переехала на территорию Военно-морской обсерватории, роль домашней прислуги исполняли филиппинцы, офицеры младших чинов, находящиеся на службе во флоте США. Облаченные в аккуратные куртки с вышитой полосой "Вице-президент Соединенных Штатов", они подавали теперь кофе. Из участников совещания, продолжавшегося целый день, на неофициальный вечерний прием пригласили немногих. Участью Сеймура Ласкера было стать первым джентльменом Америки. Он с отменным терпением и добродушием, мужественно нес этот крест: карикатуры, елейные шутки и выпады - дескать, он бывал там, где не мог быть никакой другой мужчина, и Америка даже простила ему, что женат он на женщине, возомнившей себя способной править половиной мира. Ласкер развлекал жену вице-президента и его несовершеннолетнего сына, а тем временем президент пригласила дер Хиира в библиотеку. - Хорошо, что сегодня, - начала она, - мы не обязаны принимать официальных решений или выступать с публичными заявлениями относительно наших намерений. Посмотрим, какие итоги можно подвести уже сейчас. Мы не знаем, на что способна эта проклятая Машина, но с достаточной уверенностью можно предположить, что она отправится на Вегу. Относительно того, как это произойдет и сколько потребуется времени на перелет, никто не имеет даже малейшего понятия. Итак, насколько далеко от нас эта Вега? - Двадцать шесть световых лет, госпожа президент. - Значит, если Машина представляет собой нечто вроде космического корабля и может путешествовать со скоростью света - я знаю, дер Хиир, что это невозможно, что к этой скорости можно только приближаться, не перебивайте, - то по нашему земному счету потребуется двадцать шесть лет, чтобы они туда добрались. Так, дер Хиир? - Да. Именно так. Плюс, может быть, год, чтобы достичь скорости света и затормозить в системе Веги. Но с точки зрения членов экипажа, времени потребуется намного меньше. Возм