Конечно, не видел, - он хитро подмигнул мне. - Таких штуковин не видел никто в этих краях. Это изделие космолетчиков, да притом не из тех, что можно встретить в порту Малдун. Видишь, как удобна она для ориентирования в космосе. И она твоя. Будешь помогать мне - получишь много вещиц не хуже этой. Договорились? Он протянул мне руку. Поколебавшись, я протянул ему свою. Она утонула в его огромной волосатой лапище, и я отнял ее так быстро, как только смог. - Если мама скажет, что мне нужно плавать через озеро, я сделаю это. - Каким бы привлекательным ни казалось все это, у меня оставались на этот счет кое-какие сомнения. Пэдди Эндертон не понравился мне при первой же встрече и, какие бы подарки он мне ни дарил, он не стал мне нравиться больше. - Мама должна дать свое согласие. - Конечно. Я уговорю ее, нет проблем. Но есть кое-что еще, чего твоя мать не должна знать. - Он наклонился ко мне поближе. - Ты ведь собирался в Толтуну, верно? - Мне надо было выйти уже давно. - Я посмотрел на солнце. - Я хотел вернуться до того, как мама встанет. - Об этом не беспокойся. Я скажу ей, что ты пошел по моей просьбе, за плату. - Он сунул руку в карман и протянул мне столько денег, сколько я и за месяц не видел. - Это за твою сегодняшнюю работу. Прежде чем забрать свою лодку, пробегись-ка по Толтуне. По всем ее улицам. Сколько гостиниц в городе? - Три. - Загляни в каждую. Ты ведь видел много космолетчиков, да? Я кивнул. - Приглядись к каждому, кто похож на космолетчика. И если увидишь хоть одного - запомни его хорошенько: как он одет, что он делает, есть ли у него шрамы или другие увечья. Никому не говори, что ты делаешь, и старайся не обращать на себя внимание. И когда вернешься, расскажешь мне все, что видел и слышал. Он с силой толкнул меня в спину, словно подгоняя по направлению к Толтуне, а затем внезапно схватил за плечо и притянул к себе. Он придвинул лицо близко-близко к моему, так что я видел каждый волосок в углах его большого рта, каждый сосуд в налитых кровью глазах. - И еще одно, Джей. - Голос его упал до хриплого шепота; дурной запах изо рта ударил мне в ноздри. - Еще одно: ищи того, кто будет действительно не похож на других. И если ты увидишь что-то такое, возвращайся сюда н_е_м_е_д_л_е_н_н_о_, не теряя ни секунды. Ищи человека без рук, несущего на спине другого - без ног. _Д_в_а _п_о_л_у_ч_е_л_о_в_е_к_а_, вот как их зовут. И если кто-то произнесет эти слова или упомянет в разговоре Дэна и Стэна - быстро дай мне знать. И тогда тебе отвалится столько денег, сколько ты не видел за всю свою жизнь. Не знаю, что сказал Пэдди Эндертон матери. Во всяком случае тщательный осмотр центра Толтуны и переход на лодке против ветра позволили мне вернуться домой только к ленчу. Когда я не без опаски вошел в дом, мать хлопотала у плиты; ни слова по поводу моего отсутствия не было произнесено. Вытянув ноги под столом, на кухне восседал Дункан Уэст. Он радостно кивнул мне: - Жратва. Голодный юнец учует ее за милю. Не совсем так, конечно, но сейчас-то я точно вдыхал запах обеда. И видеть я его тоже видел: дымящийся, просящийся на стол. Это были мои любимые озерные ракушки с перцем. Я уселся за стол поближе к дяде Дункану. - Ну, Джей, - продолжал он, - как жизнь у отважного моряка? Он по обыкновению обращался ко мне как к шестилетке, притом не самому умному шестилетке. Впрочем, еще до того, как мне исполнилось десять лет, я пришел к выводу, что мать на порядок умнее Дункана Уэста. Сама она, похоже, не замечала этого или по крайней мере не обращала на это внимания - он выручал нас с ремонтом по дому, а уж когда он брался за механические штуки, даже я должен был признать, что равных ему нет. По счастью мне не пришлось отвечать, ибо не успел я сесть, как передо мною возникла мать с полным подносом. - Подожди садиться, Джей. Потерпи десять минут. Если уж ты собираешься помогать мистеру Эндертону, начни прямо сейчас. Он хочет обедать у себя в комнате. Отнеси это ему. Это также отличалось от обычного порядка. Как правило, все гости обедали вместе с матерью, и это сопровождалось долгими разговорами, смехом и шутливым заигрыванием. - Ты хочешь сказать, он ест в _м_о_е_й_ комнате? - произнес я тихо, но отчетливо. Мать не ответила, я взял у нее поднос и поспешил наверх. Если уж мне не удастся поесть раньше чем через десять минут, я по крайней мере отчитаюсь перед Эндертоном. Дверь оказалась заперта. Руки у меня были заняты, пришлось стучать локтем. - Кто там? - Голос Эндертона звучал грубо и неприязненно. - Я, Джей. Я вернулся. - А-а. Дверь открылась, волосатая рука ухватила меня за локоть, и дверь вновь закрылась за моей спиной. На нем была странная кожаная куртка на голое тело, расстегнутая спереди. Это одеяние лишь сильнее подчеркивало мощь его рук, плеч и шеи. И еще: на груди у него красовался огромный рваный шрам, идущий наискосок вниз от левого соска. Ребра в местах, где шрам пересекал их, были сломаны и срослись криво, что было видно даже под толстым слоем мускулатуры. Рана, где бы он ее ни получил, заживала явно без медицинского вмешательства. Чудо, что он вообще остался жив. Но он был жив, и в этих огромных ручищах таилась немалая сила. Он забрал поднос и толкнул меня в кресло. - Что ты видел? - навис он надо мной. - Рассказывай, быстро! Я послушался, хотя рассказывать, собственно говоря, было нечего. Я обошел все улицы, заглянул в каждую из трех гостиниц, но нигде не нашел ничего подозрительного, если не считать одной разбитой коленки и какого-то торговца с рукой на перевязи. Все это никак не напоминало безрукого и безногого мужчин. Пока я рассказывал, Эндертон ел, бормоча что-то себе под нос. Вилку и нож он игнорировал начисто, управляясь руками и зубами. Крепкие розовые ракушки он без усилия ломал, зажав между большим и указательным пальцами, а затем с шумом высасывал их нежное белое мясо. - Недурно, - буркнул он, когда я закончил свой доклад. - Ты уверен, что обошел все? - Весь город. - Ладно, тогда... - Он неуклюже полез в карман и, похоже, крайне удивился, не обнаружив в нем ничего. - Заплачу позже. Завтра. Я хочу, чтобы ты отправился на тот берег и поискал то же самое в порту Малдун. - Если погода позволит, - сказал я. - И если разрешит мама. - Гм-м. Это не слишком походило на одобрение, но я твердо стоял на своем. Мне отчаянно хотелось вернуться в гостиную. И не только потому, что я был голоден. Моя бывшая комната вдруг стала совсем чужой, пропахшей несвежим телом и перегаром. - Разрешит, разрешит. - Он все еще стоял между мной и дверью, не выказывая ни малейшего намерения пропустить меня. - Кстати, ты можешь увидеть их и порознь. Иногда они действуют поодиночке, если дело не слишком сложное. Ты должен следить за каждым из них. Понял? _К_а_ж_д_ы_м_! Я, наконец, понял, о ком он говорит. - Как они выглядят? - Ну, они похожи друг на друга, понял? Они - братья, и очень похожи. По внешности, конечно, не по характеру. Случилась авария, ясно? Один лишился рук, другой - ног. Понял? Их ни с кем не спутаешь. Тому уже два года, где-то у Коннаута. Там же, где я заработал вот _э_т_о_. - Эндертон провел рукой по искалеченной грудной клетке, затем взял с полки полупустой стакан с какой-то темной жидкостью и сделал большой глоток. - Нас троих зацепило, и нам еще повезло. Мы живы. Ясно? Я промолчал, и он добавил: - Если ты увидишь человека без ног, это Стэн. По сравнению с братом он не так уж страшен. Но ты все равно вернешься и расскажешь мне о нем. Понял? Я понял по крайней мере одно: Пэдди Эндертон был пьян, пьян как сапожник, пьянее всех пьяных, которых доводилось мне видеть до сих пор. - Но если ты увидишь человека без рук, - продолжал он, хлюпая носом и теребя свою бороду, - человека без рук, это будет Дэн. И тогда да поможет мне Бог. Он закрыл лицо, и я воспользовался моментом, чтобы проскользнуть к двери. Я отворял ее так тихо, как только мог, но он все же услышал, схватил меня за руку и притянув к себе, заглянул мне в глаза: - Это Дэн, понял, и да поможет мне тогда Господь! И да поможет Бог тебе, Джей Хара. И всем остальным тоже. Потому что больше помощи ждать не от кого. Он отпустил мою руку. Я попятился к двери и чуть не свалился с лестницы. Его последние слова все еще отдавались эхом в моих ушах. Не было лучших слов, чтобы лишить меня аппетита. Нет, неверно. Тогда они не лишили меня аппетита. Ибо тогда я не знал еще, кто такие Дэн и Стон. Для меня это были просто имена, ничего больше. И в конце концов, на обед были озерные ракушки с перцем. Ничто на свете не могло отвратить меня от них. Только не теперь. Не знаю, смогу ли я вообще есть их, зная то, что знаю сегодня. 4 Если и есть место, где я могу на время прервать свой рассказ, - сдается мне, самое время это сделать. Дело в том, что я хочу рассказать о докторе Эйлин Ксавье. Той самой докторе Эйлин, которая уговорила меня сесть за эту работу. Но прежде чем начать это отступление, позвольте мне сразу сказать, что к моменту, когда я узнал все это, Пэдди Эндертон жил у нас уже больше пяти недель. Его присутствие в доме было мне ненавистно, да и матери, по-моему, тоже, хотя в качестве постояльца он не доставлял особых хлопот. Он не столовался с нами, не выходил из дома, он даже не утруждал себя уборкой комнаты или умыванием. Казалось, он не делает ничего - только сидит у себя наверху, кашляет и чертит странные рисунки, которые были раскиданы по всей комнате, когда я приносил ему поесть. Ну и еще он смотрел в окно. Но он платил, и неплохо. Поэтому каждые несколько дней я плавал, держась у берега, в Толтуну (если погода позволяла), а вернувшись, докладывал Эндертону, что не видел ничего необычного. Он никогда не благодарил меня, лишь довольно кивал. У меня было ощущение, что я получаю деньги ни за что. Впрочем, именно это "ничего" он и хотел слышать. Примерно раз в неделю, когда ветер был подходящим, я отправлялся под парусом в космопорт Малдун и причаливал там. За дополнительную плату от Пэдди Эндертона мать сшила мне голубые брюки и белую куртку, точь-в-точь как у младшего обслуживающего персонала. Одетый подобным образом, я боязливо заглядывал в рестораны, а вскоре понял, что, загляни я даже на кухню, никто не обратит на меня ни малейшего внимания. После второго посещения космопорта я осмелел. Я расширил зону поисков, включив в нее ремонтные доки, склады и (набравшись смелости) даже стартовую площадку - ту, на которой проводили, казалось, все свое время отставные космические волки. Там, пристроившись возле них в укромном уголке, я услышал о космосе и Сорока Мирах столько, сколько не снилось никому в Толтуне. Для матери или дяди Дункана то, что когда-то мы были вовлечены в необъятную сеть межзвездных торговых связей, было не более чем легендой. Даже если это и правда, сказал мне как-то дядя Дункан, какая теперь нам разница? Этого же нет больше, чего же еще? Разумеется, он был прав. Нашим родным миром был Эрин. Ну, в крайнем случае, еще и Сорок Миров. Но космолетчики не так-то легко расставались с прошлым. Они говорили - а я слушал, разинув рот - об огромных покинутых сооружениях, что плавают в открытом космосе где-то там, за Брешью, за газовыми гигантами Антримом и Тайроном, за Лабиринтом. Некоторые из рассказчиков и сами бывали в этих пустых оболочках. Все сходились на том, что никакая технология, нынешняя или существовавшая когда-либо на Эрине, не способна создать эти исполинские космические обители. Эти огромные конструкции были выполнены из материалов и сплавов, неизвестных в системе Мэйвина. Ради этих материалов и охотились за ними нынешние космолетчики. Нет сомнения в том, говорили старые космические волки, что эти конструкции сооружались с помощью Сверхскорости. И как знать, может среди них обнаружится одна, не покинутая, не разрушенная. Настоящий Эльдорадо, горшок с золотом на том конце радуги - перевалочная база тех, кто ходил на Сверхскорости до того, как по какой-то неизвестной причине дорога к Сорока Мирам стерлась с их карт. И это печальнее всего, вздыхали старые космолетчики, ибо с Сверхскоростью даже самые дальние звезды были бы от нас всего в нескольких днях пути. Сверхскорость связывала десять тысяч солнц. А что до кораблей в космопорту Малдун, так даже самые лучшие из нынешних - лишь жалкое подобие тех, что бороздили пространство Сорока Миров несколько столетий назад. За всю свою жизнь мне не доводилось слышать ничего интереснее. И после второй поездки в Малдун я почти все свое время проводил на этой стартовой площадке. Одно хорошо - Пэдди Эндертон никак не мог проверить, чем я занимаюсь, ибо разгуливай по остальной части космопорта хоть дюжина безруких или безногих людей, я бы их точно не заметил. С каждым разом я отправлялся в обратный путь все позже и позже, а дело между тем шло к зиме. В пятую мою поездку космопорт оказался буквально забит вновь прибывшими космолетчиками - словно они слетелись со всех сторон на какой-то праздник. Само собой разумеется, я проторчал там до темноты, за что и поплатился, возвращаясь домой. Всю дорогу меня буквально трясло. И не только от холода. Шквалы, что вспенивают поверхность озера, дважды чуть не застали меня врасплох. Ко времени, когда я привязал лодку к нашему причалу, я твердо решил, что это мое последнее в этом году плавание через озеро Шилин. Это было обидно - впервые в жизни у меня появились свои деньги. Они были спрятаны в мешке под моей кроватью. Пэдди Эндертон мог чуть задержать выплату матери, но никогда - мне. Обыкновенно это были деньги, но иногда и другие любопытные вещи: маленький хронометр, что показывал часы и дни какого-то другого мира, явно не Эрина, или трубочка, которую я мог приставить к телу и увидеть в нее переплетение сосудов, нервов и даже отдельные клетки глубоко под кожей. Жаль, конечно, было отказываться от новых подобных чудес, но выбора у меня не было. Я поднимался по тропе, на которой уже намерз тонкий слой первого льда. Я твердо решил известить Пэдди Эндертона, что до весны плаваний больше не будет. Но когда я поднялся к нему, он уже спал. Сквозь запертую дверь доносился его храп и булькающее дыхание - по мере того, как становилось холоднее, его здоровье заметно ухудшалось. Ничего страшного, подумал я. Скажу ему завтра утром. Но наутро, прежде чем проснулись мать и Пэдди Эндертон, нам нанесла визит доктор Эйлин. В тот день рассвело поздно. Небо было затянуто тяжелыми свинцово-серыми тучами. С ними пришел первый в эту зиму снег - большие мягкие хлопья, прямо-таки созданные для того, чтобы лепить снежки. Я выскочил на улицу и начал швыряться белыми шариками в деревья, кусты, птиц, потешаясь над нашим ручным горностаем по кличке Чум. Как достаточно глупое существо, он совершенно не понимал этой игры и пытался поймать каждый снежок пастью, прыгая из стороны в сторону, словно еще один большой снежок. И тут, паря над северной дорогой, показалась машина доктора Эйлин. Я притворился, будто бросаю снежок в нее, когда она, выключив двигатель, выбиралась из машины. Она ступила на землю и улыбнулась мне из-под мехового капюшона, такого пышного, что видны были только глаза и зубы. - Не знаю как тебе, - заявила она, - но мне пришлось провести на ногах всю ночь. Вот я и решила по пути домой завернуть к Молли выпить чего-нибудь горячего. Мать еще не вставала? За несколько месяцев это был ее первый визит в наш дом. Пациенты доктора Эйлин проживали на обширной территории к востоку от озера Шилин - на "Берегу бедноты", как она его называла, - и когда она работала к северу от нас, то имела привычку заваливаться к нам без предупреждения. Официальным предлогом была проверка нашего с матерью здоровья, но, сдается мне, это было бы пустой тратой времени, поскольку мы с матерью никогда не жаловались на здоровье. Подлинной причиной, решил я, было то, что мать и доктор Эйлин хорошо ладили друг с другом и любили посидеть-поговорить. И в этом "поговорить" себе не отказывали. Пожалуй, надо еще раз прерваться, чтобы напомнить: когда я принимался за эту историю, именно доктор Эйлин сказала мне, что я не должен обойти вниманием ничего. Мне надо рассказать, говорила она, о людях, вещах и местах, даже настолько знакомых мне, что я никогда не вглядывался в них пристально. Более того, в особенности о тех, на которые я вообще не утруждал себя смотреть. Поэтому пусть не обижается, если я начну с нее. Сколько я себя помню, я всегда знал доктора Эйлин Ксавье. Она прослушивала и простукивала меня, она заставляла меня говорить "А-а-а-а" со времен моего раннего детства, а скорее всего и еще раньше. Мне она казалась большой, но только казалась. К моим двенадцати годам мы были одного роста. Это была невысокая пожилая женщина с темным (каким-то образом ей удавалось сохранять загар и зимой), покрытым морщинами лицом, и вообще она была похожа на куклу-неваляшку: чуть наклоненная вперед, с полной талией. Она не отличалась особенной силой в обычном смысле этого слова, но я никогда не видел ее усталой, даже когда она вкатывалась к нам в дом после полутора суток мотаний по дорогам. Главное - она была там, где люди нуждались в докторе, в любой час, любую погоду. Мать говаривала, что на тридцать миль от Толтуны не найдется такого мужчины или женщины, что не отдали бы доктору Эйлин последнюю рубашку, если бы та попросила об этом. Поэтому не было ничего необычного в том, что в это снежное утро я, ни у кого не спросясь, провел доктора Эйлин прямо на кухню, развесил у огня ее одежду и предложил ей горячих оладий и кружку ее любимого сладкого чая. Только после этого я направился наверх сообщить матери, что у нас гостья. - Что это? - спросила доктор Эйлин, не успел я поставить ногу на нижнюю ступеньку. Мне пришлось пару секунд прислушиваться, прежде чем я понял, что именно она имеет в виду. Я просто успел привыкнуть к этому ужасному, раздирающему легкие кашлю. - Это мистер Эндертон, - сказал я. - Он по утрам всегда так. Думаю, это морозный воздух. Ему от холода всегда хуже. Выходившая на озеро спальня получала меньше тепла от камина и печки, поэтому зимой в ней всегда было холодно. Я не стал ничего говорить матери, но по мере того, как дни становились все холоднее и холоднее, я все меньше жалел о том, что мне приходится спать в гостевой комнате. - Я скажу маме, что вы здесь, - продолжал я. Но прежде чем я успел ее остановить, доктор Эйлин уже поднималась по лестнице следом за мной, не выпуская из рук кружку с чаем. - Надо посмотреть на него, - сказала она. Одолев последнюю ступеньку, она поставила кружку на перила и двинулась было по направлению к гостевой комнате. - Не туда, - схватил я ее за рукав. - Он живет в моей комнате. Удивленно посмотрев на меня, она тем не менее повернулась и постучала в дверь к Пэдди Эндертону. - Кто там еще? - Кашель на мгновение стих, но голос был похож скорее на хриплое кваканье. - Это доктор Ксавье. Мне бы хотелось осмотреть вас. - Мне не нужен врач! - Тем не менее замок щелкнул, и спустя пару секунд дверь приоткрылась. Пэдди Эндертон выглянул наружу. Вид у него был еще хуже обычного: лицо белее мела, глаза налиты кровью, губы приобрели лилово-красный оттенок. Он уставился на доктора Эйлин. - Мне не нужен врач, - повторил он, но тут же сложился пополам в приступе жесточайшего кашля. Ему даже пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть. Доктор Эйлин воспользовалась этим и проскользнула в комнату. - Вы можете не хотеть врача, но он вам нужен. Сядьте, и я осмотрю вас. - Нет, черт побери, и думать забудьте! - Эндертон оправился от приступа и сжал кулаки. - Я не жалуюсь на здоровье, и мне не нужны здесь старухи, будь то врачи или нет. Убирайтесь к черту! Взгляд его устремился через комнату, и я не удержался, чтобы не посмотреть туда же. Сундук, обыкновенно запертый на замок, на этот раз был открыт, а на подоконнике красовалось странное сооружение из цилиндриков и брусков темно-синего цвета. Эндертон сделал шаг вправо, чтобы оказаться между доктором Эйлин и окном, затем медленно придвинулся к ней: - Вон из моей комнаты! Она даже не шелохнулась. - Я не могу осмотреть человека, который этого не хочет. Но вот что я вам скажу: погода следующие четыре месяца будет все холоднее и холоднее, и если вы не обратитесь за медицинской помощью, к весне вы будете лежать пластом. И это не самое страшное, что с вами может случиться. Он недовольно заворчал и помотал своей спутанной немытой шевелюрой, похожей скорее на воронье гнездо. - Я не собираюсь застрять здесь на четыре месяца. И откуда вам знать, что самое страшное может со мной случиться? Как я себя чувствую - мое дело. Выметайтесь отсюда! - Если я буду нужна вам, Молли Хара знает, как связаться со мной, - сказала доктор Эйлин, поворачиваясь и увлекая меня за собой из комнаты. - Только не мешкайте, когда вам действительно понадобится моя помощь. Если вам не приходилось зимовать на озере Шилин, у вас будет возможность исправить это. Дверь за нами захлопнулась, замок злобно щелкнул. И прежде чем мы с доктором Эйлин успели сказать что-нибудь друг другу, на площадку выпорхнула мать. - У тебя новое увлечение, Молли, - заявила доктор Эйлин вместо приветствия. Со стороны казалось, будто они обе продолжают прерванный час назад разговор. Однако мать только рассмеялась: - Этот? Ни за что на свете! Заходи и не забудь захватить чай. Они зашли в комнату матери и закрыли за собой дверь, оставив меня одного на площадке. Конечно, я мог спуститься вниз и вернуться на улицу играть в снежки. Если бы не Пэдди Эндертон, я бы скорее всего так и поступил. Но его лицо пылало такой яростью, что я боялся, как бы он не подумал, будто это я рассказал о нем доктору Эйлин, и в гневе не пошел за мной и на улицу. Что-то мне не хотелось встречаться с ним наедине. Я юркнул в свою спальню, то есть в бывшую гостевую комнату, и по возможности тихо прикрыл за собой дверь. Спустя всего несколько секунд я услышал скрип открывающейся двери Эндертона, а затем его тяжелые шаги на площадке и лестнице. Вниз вел лишь один путь - я оказался взаперти. Я устроился на кровати, собираясь оставаться здесь до тех пор, пока не услышу, как он вернется. Вряд ли он задержится. Возможно, он только спустился на кухню за горячим питьем, в которое он добавлял спиртное из собственных запасов. В последнее время его завтраки этим и ограничивались. В соседней комнате беседовали мать и доктор Эйлин. В этом не было ничего нового, они при встрече только этим и занимались. Неожиданным для меня было лишь то, с какой легкостью звуки проходили через тонкую перегородку гостевой комнаты. - Хорошо. Теперь повернись спиной, - это был голос доктора Эйлин. - Дыши глубже. Медленнее! - Ты же знаешь, что ищешь зря. - Надеюсь, зря. Ты вполне здорова, Молли. Но ты не очень-то стараешься оставаться здоровой и дальше. - Я питаюсь правильно... - последовало глубокое, редкое дыхание, - ...много сплю. И эта лестница - куда лучше любой зарядки. - Я не об этом. Твое здоровье зависит еще и от _т_о_г_о_. Я не мог видеть, что они там делают, но мать рассмеялась: - С этим-то? Я же сказала тебе: ни за что на свете. Ни за что, хоть озолоти меня. - Приятно слышать. Но такой у тебя впервые. Несколько секунд было относительно тихо, слышалось только глубокое дыхание матери. Потом доктор Эйлин продолжила: - Ты же знаешь, это чертовски опасно - принимать их всех так, как ты делаешь. - Не пугай меня. До _э_т_о_г_о_ никогда не доходило. Я очень осторожна, - вдох-выдох, вдох выдох. - За все время был один только раз, и то я теперь не уверена, был ли он вообще. Тебе бы он понравился, Эйлин, - вдох-выдох, вдох-выдох. - Так или иначе, все в порядке, разве нет? - Лучше, чем в порядке. Если не считать того, что ты относишься к тем чудачкам, которые считают, что у всех обязательно должен быть отец. Но, Молли, я имею в виду другую опасность, и ты это прекрасно знаешь. Ты не боишься подцепить что-нибудь? - Так ты здесь из-за этого? - Я здесь для того, чтобы лечить местных больных. Но речь сейчас не о них. В Сорока Мирах запросто можно подцепить тысячу вирусов, и космолетчики приносят их с собой сюда. - Ты думаешь, Пэдди Эндертон - этот человек в спальне... - Нет, я не его имею в виду. На вид у него обычные для космолетчика нелады с легкими, усугубленные тяжелой травмой. Он в ужасном состоянии, но я боюсь гораздо худших вещей. Те вирусы, о которых я говорю, - мы еще не встречались с ними. И можно не сомневаться, имеющимися у нас лекарствами с ними не справиться. Если ты не боишься за себя, подумай хотя бы о Джее. Я чуть не подпрыгнул на месте как любой, кто слышит свое имя, менее всего ожидая этого. - Он уже давным-давно не болел, - сказала мать. - Не так, как ты думаешь. Подумай, Молли, сколько ему сейчас лет? - Шестнадцать. День рождения был в прошлом месяце. - Значит, шестнадцать. Ты замечала в нем какие-нибудь перемены? - Ты хочешь сказать, созревает ли он? Нет еще. Но разве это так уж необычно? - Нет. - Теперь настала очередь доктору Эйлин вздохнуть. - Я все время встречаюсь с этим в моих поездках. Мальчики шестнадцати, семнадцати, даже восемнадцати лет, не достигшие половой зрелости. Но так же не должно быть! И так _н_е _б_ы_л_о_ полсотни лет назад. - Я никогда не знала, что было по-другому. - А я знаю. Я помню то время. И я видела старые медицинские карты - столетней, двухсотлетней давности. Понимаешь, они все еще хранятся в Миддлтауне, на восточном берегу. Если верить им, мальчики достигали половой зрелости к двенадцати годам. И знаешь ли ты, что девочек рождалось столько же, сколько мальчиков? Реакции матери я не видел, зато знаю, какой эффект это сообщение произвело на меня. _Д_е_в_о_ч_е_к _с_т_о_л_ь_к_о _ж_е_, _с_к_о_л_ь_к_о м_а_л_ь_ч_и_к_о_в_! Я был знаком со множеством мальчишек, но девочек знал только трех. Да и тех, собственно говоря, знал плохо, потому что их не пускали в школу вместе с нами и все время держали взаперти по домам. Им не разрешалось выходить ни на рыбалку, ни на прогулку. - Но почему так? - удивилась мать. - Сама хочу знать. Но почти наверняка дело в этой проклятой планете. - Мне казалось, ты любишь Эрин. - Люблю. Но не настолько, чтобы закрывать на все это глаза. - Почему же это началось _с_е_й_ч_а_с_, а не сотни лет назад? - Потому, что мы живем в изоляции. Когда существовала Сверхскорость... - Только не начинай опять, Эйлин. - Закрывая глаза на существование проблемы, никогда не решишь ее, Молли, пусть все остальные и слышать о ней не хотят. В те времена существовал постоянный приток на Эрин нужных нам материалов и продуктов из сотен различных миров. К нам поступали растения, животные, пища и прочие припасы - поступали каждый день. Но сейчас мы изолированы, и так уже несколько столетий. Если не считать, конечно, тех крох, что попадают к нам из Сорока Миров. И все это чертовски плохо. Биохимия человеческого организма и местная природа - я думаю, они плохо подходят друг другу. Близки, но не совпадают. И это заставляет меня с тревогой думать о нашем будущем. Что будет через сто или двести лет? Люди жили дольше, чем живут сегодня, ты этого не знала? Дольше на тридцать или сорок лет. Не знаю, может быть, дело в нехватке в пище каких-то микроэлементов, или сам рацион неудачен, или виноваты какие-то токсины, или что-то в составе атмосферы Эрина... Подобное заявление было для доктора Эйлин необычно долгим и подробным, но конец его я упустил: по лестнице загрохотали шаги Пэдди Эндертона. Я прислушался. Он медленно взобрался на площадку и остановился. Последовала долгая и необъяснимая пауза, потом я услышал, как открылась и закрылась его дверь. Я поднялся. Там, у матери в комнате, разговор перекинулся на то, не стоит ли заставить меня есть больше свежих овощей. Я состроил запертой двери гримасу. Я и так ел их больше, чем хотелось бы. Настало время бежать - сквозь снегопад - в Толтуну. Когда я вернусь, Пэдди наверняка успокоится, особенно когда я доложу ему "ничего нового" - самую приятную для него новость. Я и сейчас считаю, что идея была не так уж плоха. Если не считать того, что, когда я приоткрыл дверь и вынырнул на площадку, там меня уже поджидал Пэдди Эндертон собственной персоной. Одна его лапища сцапала меня за руку, другая зажала рот. Он навалился на меня так, что рот его оказался всего в дюйме от моего уха. - Ни звука, Джей Хара, - просипел он. - Нам с тобой надо потолковать кой о чем. И не вздумай брыкаться, или я сделаю тебе больно. Мне и так было больно. Но я счел благоразумным помалкивать, и мы зашли в его комнату. Дверь закрылась. Только теперь я был не с той ее стороны, с какой хотелось бы. 5 Эндертон усадил меня на свою неприбранную постель и придвинул кресло поближе, так что мы сидели лицом друг к другу на расстоянии пары футов. - Эта баба, - у него не было в руках ни ножа, ни другого оружия, но я знал, захоти он, ему ничего не стоит управиться со мной и так. - Кто она, и зачем ты притащил ее в мою комнату? Я струсил. Я рассказал ему все. Я объяснил, что доктор Эйлин Ксавье - старый друг нашей семьи и поэтому так что заходит к матери без предупреждения. У меня не было возможности рассказать ему о ней. Поведав это, я продолжал в том же духе, выкладывая все, что знал о докторе Эйлин. Все время, что я распинался перед ним, он ерзал в своем кресле. Глаза его перебегали с меня на окно, за которым все шел снег, на запертую дверь, на странное сооружение из синих трубок, смотревшее на озеро. Кроме того, он постоянно подливал себе в грязный стакан бесцветную жидкость из бутылки без этикетки. - Она слишком много видела, - сказал он, когда я кончил, и вытер рот тыльной стороной ладони. - Если бы я подумал, что она... Вопрос в том, проболтается ли она? Где она живет? - К югу отсюда, на берегу, сразу за Толтуной. Доктор Эйлин не из болтливых. - Не считая бесед с матерью, добавил я про себя. - А что вы имели в виду, когда сказали, что она видела слишком много? Он долго смотрел на меня, так что у меня перехватило дыхание. - Ну, - произнес он наконец, - что-то вроде этого... В его голосе появились вкрадчивые нотки, которых я еще никогда не слышал. - Ты сообразительный малый, Джей, и я полагался на тебя все эти недели. Я был добр к тебе, по крайней мере старался, и ты это знаешь. Но я хочу быть еще добрее. Ибо вижу я день, когда Джей Хара будет знаменит как лучший космолетчик, что когда-либо взлетал с Эрина. И когда этот день настанет, хотел бы я, чтобы Джей Хара говорил всем, что он был другом и партнером с Пэдди Эндертона. Я не знал, что ответить ему, мне оставалось только сидеть и разглядывать поры на его большом потном лице. Впрочем, я и не смог бы сказать ничего, поскольку его одолел новый приступ кашля. Только оправившись от него, он продолжил: - Ведь правда, мы с тобой партнеры - ты и я. Я доверяю тебе как партнеру. На Эрине не было еще мальчишки, да и взрослых не так много, кто видел и слышал то, что я хочу показать и рассказать тебе сейчас. Глянь-ка сюда, Джей. Он поднялся и подошел к синим трубкам на окне. Их было немного, и вся система казалась слишком простой, чтобы годиться на что-то, но Эндертон поколдовал над ней немного, затем щелкнул выключателем сбоку. - Посмотри в эти окуляры. - Он протянул мне пару холодных трубок, не прикрепленных к остальным. Я послушался... и чуть не выронил их из рук. Я увидел космопорт Малдун: купола, стартовые башни, силовые решетки - все покрытое тонким слоем белого снега. Но этого не могло быть! Порт находился от нас в десяти милях если не больше, на другом берегу озера. Я оторвался от окуляров и подошел к окну. Ветер на улице крепчал, снег валил все сильнее. Я с трудом мог разглядеть за снежной завесой даже берег озера. - Но это ведь не Малдун, правда? - Он самый. - Эндертон щелкнул другим переключателем. - Попробуй теперь. Я увидел то же самое, только еще ближе. Теперь в поле зрения находился только один купол с башнями лифтов по бокам. - Но как этой штуке удается видеть сквозь снег, если мы не можем? - Не знаю. Какая разница как, главное - видит. - Он щелкнул третьим рычажком. - А теперь? На этот раз можно было разглядеть даже людей, съежившихся под ударами ветра на крыше купола. Тут меня пронзила совершенно ужасная мысль: конечно, я плавал в Малдун, но попав туда, не слишком-то рьяно искал этих его двух Полулюдей. Вместо этого я околачивался на стартовой площадке, слушая космические байки. И все это время он мог, не выходя из комнаты, наблюдать за мной! И тут же я сообразил, что скорее всего не мог. Картинка в нижней части была нерезкой, а ниже пятнадцати футов над землей на ней вообще ничего не было видно. Виновата в этом была, судя по всему, кривизна поверхности Эрина. А это значило, что, хотя Эндертон и мог наблюдать за тем, что творится в Малдуне, люди на земле оставались вне поля его зрения. Если, конечно, он не смотрел откуда-нибудь с крыши. Должно быть Эндертон принял мой облегченный вздох за восхищение. Он довольно кивнул: - Теперь ты знаешь, как с комфортом смотреть на запуски. Последние несколько дней я только это и делал. И сдается мне, приближается конец навигации. Благодаря моим путешествиям в Малдун я знал, что он имеет в виду. В начале зимы все космические экипажи, которые хотят провести конец года дома, слетаются в Малдун. Они спускаются на планету со своих космических кораблей в челноках, и навигация завершается. Порт погружается в зимнюю спячку, команды разъезжаются из Малдуна по домам. Большинство отправится на восток, в Скибберин и другие большие города, но каждый год кто-нибудь из космолетчиков обязательно оказывался на западном берегу нашего озера. - А Толтуну вы так же хорошо видите? - спросил я. Город был гораздо ближе, так что никакая кривизна поверхности планеты не спасла бы меня. Но прежде чем он настроил свой аппарат, я уже знал ответ. Каким бы волшебным образом видел ни этот аппарат сквозь снегопад, сквозь стены он смотреть не мог. А Толтуна была скоплением домов, заслонявших от Эндертона улицы и площади, не говоря уж о внутренних помещениях гостиниц и магазинов. - Тебе хотелось бы иметь такую штуку? - спросил Эндертон, пока я убеждался в правильности своих расчетов. - Иметь? Да она стоит бешеных денег! - Конечно, стоит. Если только найдется кто-то, способный их заплатить. Здесь таких нет. - Он забрал у меня окуляр и вернулся к креслу. - Этот телекон изготовлен в глубоком космосе. И он будет твоим, если только ты мне поможешь еще немного. Видишь ли, я должен знать, кто прилетел с концом навигации в Малдун. Я почти готов, но мне нужно еще несколько ясных дней. - Готовы к чему? - не понял я. - Свалить отсюда. Я имею в виду - уходить на запад. Что, эта твоя докторша бывает в порту? - Никогда. Все ее пациенты живут к западу и к северу от нас. - Хорошо. Но завтра и послезавтра тебе придется еще пару раз сплавать на разведку в Малдун. До конца навигации важнее заниматься этим и не отвлекаться на Толтуну. Должно быть, это был самый неудачный момент обрадовать его, но у меня не было выбора. - Мистер Эндертон, я не могу плавать в такую погоду. Уже зима, и ветер слишком сильный. Вчера меня дважды чуть не перевернуло. - Не можешь плавать, да? - буркнул он, и лицо его налилось кровью. - Скажи лучше, не хочешь! - Его пальцы судорожно сжались, а взгляд приковал меня к месту. - Но разве так необходимо плавать туда? Я хочу сказать, я мог бы сидеть целый день у этого, как его, телекона, - я ткнул пальцем в устройство на окне, - и видеть все, что творится в порту Малдун. - Ты не увидишь то, что происходит на земле. Я уже пытался. Не пойдет, Джей Хара. Он встал и шагнул ко мне. Наверное, отчаяние навело меня на мысль, которая, как я думаю, и убила Пэдди Эндертона. - Отсюда, конечно, ничего не увидишь, - сказал я. - Но водонапорная башня в Толтуне всего в нескольких минутах ходьбы отсюда. Она достаточно высокая, и у нее наверху есть круглая площадка, на которую можно залезть. Если бы я забрался наверх с вашим телексном, клянусь, я смог бы увидеть и то, что происходит на земле в Малдуне. Еще не договорив, я сообразил, что эта идея имеет и свои отрицательные стороны. Я сам вызвался лезть на водокачку (я делал это уже как-то раз, летом, на спор) и сидеть на лютом морозе бог знает сколько, глядя через озеро на то, что творится в Малдуне. Это выглядело ненамного привлекательнее единственной альтернативы - слепой ярости Пэдди Эндертона. - Возможно, возможно, - произнес он, уставившись на меня. Думаю, он говорил это больше себе, нежели мне. Он подошел к полке и взял с нее плоский черный прямоугольник, свободно умещавшийся у него на ладони. - Три дня, - пробормотал он, потыкав пальцем куда-то в его поверхность. - Три дня. Ну что ж, сойдет. - Мне надо _с_а_м_о_м_у_ осмотреть Малдун с верхушки этой твоей башни. Тогда решим. На какое-то ужасное мгновение мне показалось, будто он предлагает нам двоим забраться на водокачку немедленно, в эту жуткую метель. Но он застыл, погруженный в собственные мысли, сжимая в лапах кружку с питьем. Обо мне он как будто забыл. Как будто. Когда я, потихоньку двинулся к двери, он вдруг вскочил и загородил мне дорогу быстрее, чем я мог от него ожидать. - Что ты собираешься сказать докторше и твоей матери о нашей разговоре? - Лицо его находилось всего в паре дюймов от моего. - Ничего. - Не надо быть гением, чтобы выбрать единственно правильный ответ. - Ни слова. Он поднял руку, и я испугался, что он схватит меня. Но он только хлопнул меня по плечу. - Славный парень! Теперь иди. И когда снег перестанет, покажешь мне эту водокачку. После этого мне было позволено уйти. И тут до меня дошло, что мне светит кое-что поопаснее плавания по зимнему озеру. Мне предстояло торчать на верху высокой башни вместе с Пэдди Эндертоном. Злым Пэдди Эндертоном. Пьяным Пэдди Эндертоном. С Пэдди Эндертоном, который, если ему не понравится то, что мы увидим... Я кубарем скатился по лестнице. Меня всего трясло. В комнате Эндертона царил собачий холод, в этом не было ничего странного. Если не считать того, что спустя полчаса, когда я отогрелся у теплой печки на кухне, моя дрожь так и не утихла. Водокачка, если смотреть на нее снизу, от основания, казалось, поднимается до самых небес. И, как я уже знал по опыту, сверху она казалась еще выше. И мне предстояло забраться на эту верхотуру, волоча на спине груз в четверть моего веса! Телекон был прибором волшебным, но уж никак не легким. Я мог утешаться только тем, что Пэдди сгорбился под грузом не меньше моего. На смотровую площадку вело сто сорок восемь скоб. Я знал это по предыдущему подъему. После семидесятой скобы была маленькая площадка, дающая возможность перевести дух. Потом следовал еще более долгий подъем на верхнюю площадку. Я взялся за первую скобу и начал карабкаться вверх. Эндертон запретил мне предупреждать мать о том, куда мы собрались, но теперь я был даже рад этому. Она бы точно испугалась, так же сильно, как был сейчас напуган я сам. Мы договорились, что я лезу первым и останусь на промежуточной площадке до тех пор, пока Эндертону не останется до нее скоб десять. Тогда я полезу дальше, а он задержится отдохнуть. Я без приключений