, -- Лосада махнул рукой в сторону монитора на столе. -- Первоклассная работа, Перри. Прочтите ее оценки, если хотите. Только не в мое время. -- Отменены ли еще какие-то проекты по погружению? -- Нет. -- Тогда почему именно я и мой проект? Впервые на лице Лосады появился намек на сочувствие. -- Если вам от этого станет легче, данное решение не является следствием претензий лично к вам. Ваш проект стал жертвой грязных махинаций береговых политиков. Еще вопросы? -- Если моя работа прекращена, что будет со мной? -- Именно это я и имел в виду под политикой. Вот почему я сделал так, чтобы вы прилетели сюда. Вы получили плохие новости. Теперь давайте поговорим, и я расскажу вам, как все для вас еще может повернуться в лучшую сторону. Гораздо лучшую, если вы все сделаете верно. У штаба СГОМ есть заявка относительно гидротермальной отдушины на Европе. -- На Европе? -- Название вызвало в памяти образ трагически искалеченного северного континента, где теперь охотники за сокровищами в противогазах выискивали среди темного пепла уцелевших тератом. -- На Европе. На самом маленьком из четырех крупных спутников Юпитера. -- Я знаю. -- Не делайте оскорбленный вид. Множество сотрудников Тихоантарктики не отличит этот спутник от собственной задницы, пока вы не опустите его на тысячу метров в океан. Итак, вам известно, что море на Европе имеет гидротермальные отдушины, как на Земле? -- Не как на Земле. С гораздо более низкой температурой. -- Верно. Есть еще различия? -- Европейские дымари не так интересны, потому что они безжизненны. Как и весь океан Европы. -- А вот это неверно. Уже не безжизненны. Или -- возможно, уже не безжизненны. Слышали вы когда-нибудь раньше о докторе Хильде Брандт? -- Нет. -- Я тоже. Но она -- большая шишка в системе Юпитера. Помимо всего прочего, она директор Европейского научно-исследовательского центра. Шесть недель тому назад она прислала в СГОМ секретный доклад, объявляя, что вокруг европейской гидротермальной отдушины, судя по всему, была обнаружена жизнь. Местная жизнь, -- Лосада наклонил свою темную голову. -- Вы в это верите? -- Не вижу, почему бы и нет. -- Технический вопрос наконец-то вынудил мозг Джона начать работать. -- Там должна иметься химическая энергетическая основа, вероятно, сера -- как у отдушин на Земле. Это рядом с Юпитером, а значит, там масса электромагнитной и приливной энергии достаточна, чтобы расшевелить недра. Идея о том, что на Европе могла бы быть жизнь, витала в воздухе уже больше столетия. Но что Брандт имеет в виду, говоря "судя по всему, была обнаружена"? -- Они не располагают такими совершенными погружаемыми аппаратами, какие есть у нас на Земле, так что им приходится работать с примитивными ныряльщиками и непрямыми свидетельствами. Слышали вы когда-нибудь о Шелли Солбурн? -- Конечно, -- Джона заинтересовало, что последует дальше. Он хорошо помнил Шелли -- даже слишком хорошо. Талантливая, трудолюбивая и амбициозная, она имела несчастье родиться к северу от экватора. В цивилизацию южного полушария Шелли прибыла как круглогодично недовольная студентка, вечно жалующаяся на то, что место рождения лишило ее той жизни, которая ей полагалась по ее таланту. Десять лет продвижения по службе и профессиональных успехов должны были как следует ее обтесать. Но не обтесали. Прошло уже два года со времени вулканического выплеска Шелли Солбурн на Джона, но он до сих пор его не забыл. А ведь Джон тогда всего-навсего указал Шелли на то, что его жизненный старт был ничем не лучше, чем у нее. А также жизненный старт миллионов других младенцев, выросших без корней, без домов и без родителей непосредственно в послевоенный период. Как в северном полушарии, так и в южном число детей, вынужденных самим пробивать себе дорогу к выживанию и образованию, было неисчислимо. Самым ранним воспоминаниям Джона случилось быть связанными с южным полушарием, которое не так сильно пострадало в войну (там была уничтожена всего лишь половина населения), но представления о том, где и когда он родился, у него было не больше, чем у Шелли. Если у Джона и оставались живые родственники, он понятия не имел, кто они. Он попытался поддержать Шелли, говоря ей, что какие бы муки она ни испытывала, есть солидная группа таких же страдальцев, которые всегда обеспечат ей поддержку и сочувствие. Но она восприняла это как нападки. -- О чем ты мне толкуешь? Что я должна вечно жить как рабыня и мириться со всем этим дерьмом? -- Шелли обвела рукой убогую меблировку Тихоантарктики-14. -- Если ты такой полный мудак, сам все это кушай. А я лучшей жизни заслуживаю. Если ты такой осел, чтобы вести рыбье существование, болтаясь под водой все следующие пятьдесят лет, -- на здоровье, можешь этим заниматься. Возьми, если хочешь, и мою долю этого убожества. Всю, целиком! -- Часы тикают, доктор Перри. -- Голос Лосады ворвался в воспоминания Джона. -- Извините. Да, я знаю Шелли. Очень хорошо. Она сейчас на Тихоантарктике-девять, ближе к Галапагосским островам. -- Была, доктор Перри. Она была на Тихоантарктике-девять. Год назад она уволилась и отправилась в систему Юпитера. Именно она обнаружила свидетельства жизни на Европе. -- Тогда к этому следует относиться серьезно. Шелли Солбурн делала расшифровку генома для дюжины различных гидротермальных форм жизни. На Тихоантарктике-девять она была одной из самых лучших. -- К этому и отнеслись серьезно. Именно по этой причине доктор Брандт связалась со штабом СГОМ. Она запросила для использования один из наших глубоководных погружаемых аппаратов, чтобы исследовать одну конкретную европейскую отдушину и прямым наблюдением подтвердить, что там присутствуют аборигенные формы жизни. -- "Каплю"? -- Свет забрезжил в голове у Джона. -- Вы правильно меня поняли. Но есть кое-что еще. Брандт запросила погружаемый аппарат, и было принято решение -- как я уже сказал, на гораздо более высоком уровне, нежели мой, -- одолжить ей "Каплю". Однако персонал Европейского научно-исследовательского центра не имеет опыта глубоководного океанического исследования. Поэтому Брандт запросила также и земного оператора. -- Сидя напротив Джона, Лосада в открытую улыбался. -- Первоклассного оператора. Такого, который знает все про жизненные формы гидротермальных отдушин. И такого, которому случилось освободиться прямо сейчас. -- Но почему не Шелли Солбурн? Она уже там. -- Уже нет. Она славно поработала на себя и несколько месяцев назад вернулась на Землю богатой женщиной. Мисс Солбурн купила себе большую виллу в Дунедине, и она говорит, что не имеет большого желания снова покидать Землю. Так что она вышла из игры. Было упомянуто ваше имя, и Хильда Брандт одобрила вашу кандидатуру. Теперь понимаете, что я имею в виду, когда говорю про грязные политические махинации? Нелл Коттер по-прежнему оставалась в Стэнли, вне всякой досягаемости, а Джону отчаянно хотелось услышать ее совет. Он мог бы позвонить кому-то из своих коллег по Тихоантарктике, но они в таких вещах были так же невинны, как и он. Им недоставало чутья и береговой смекалки Нелл. Джон продолжал попытки. В итоге ему пришлось потратить больше двадцати четырех часов, и когда он наконец с ней связался, день уже клонился к вечеру. Нелл была довольно официально одета и явно находилась на каком-то приеме. Джон видел на заднем плане ярко разодетых людей и слышал танцевальную музыку. Нелл молча выслушала его рассказ. В конце, когда Джон сказал, что ему в целом понравился Мануэль Лосада, она покачала головой. -- Змея, мой милый, настоящая змея. Не верьте ему ни на секунду, когда он говорит, что приказы приходят откуда-то сверху и что он ничего не может с этим поделать. Лосада управляет штабом СГОМ. Он держит в своих руках всю организацию, сверху донизу. Знал ли он в точности, кто вы, когда вы вошли без объявления? Уверена, что знал. Министр -- тот парень, что над Лосадой, -- просто подставное лицо из Внутреннего Круга, и он океанов от ресторанов не отличит. -- Женщина внимательно изучила покрытое волдырями лицо Джона. -- Вас не затруднит рассказать мне, как именно вы обгорели? Должно быть, вы нашли какой-то новый и экзотический способ отпраздновать Летний фестиваль. Когда Джон дал ей сжатое описание процесса остановки сбежавшей платформы, Нелл воскликнула: -- Так это вы были тот герой! Все в Аренасе с ума посходили, пытаясь вас разыскать -- в особенности наши люди. На видео никак нельзя поставить "Гамлета" без принца. Не волнуйтесь, я никому не скажу. Да и в любом случае это уже вчерашние новости. -- Но что мне делать с предложением Лосады? -- Мой дорогой, это не предложение. Это изнасилование. Делайте то, что все делают, когда их насилуют. Расслабьтесь -- достаточно надолго, чтобы ему показалось, что он вас взял. А потом отбейте ему яйца. Так или иначе, на самом деле вам туда хочется. Я сужу об этом по выражению вашего лица. Вы страшно хотите блуждать по этому треклятому Европейскому океану. Так что вам терять? Вам следует немедленно вернуться к Лосаде и сказать, что вы беретесь за это задание. -- А как мне отбить ему яйца? Он хочет, чтобы я уже через трое суток покинул Землю и отправился на Ганимед. -- Над этим мы поработаем, когда я вернусь. Я буду в Аренасе завтра утром. Сейчас я должна бежать. А вы идите и сообщите Лосаде хорошие новости. Нелл прервала связь и задумчиво вернулась к своему столику. Глин Сефарис прибыл в ее отсутствие, чуть не опоздав на прием. Он сел с ней рядом. -- Проблемы? -- Глин был курносый, мальчишеского вида мужчина с коротким ежиком, а также озорным лицом и манерами. Требовалось приглядываться очень внимательно, чтобы разглядеть на его яблочных щеках морщинки. -- Только не у меня, -- Нелл улыбнулась ему с видом превосходства. -- Что скажешь, если я скажу тебе, что знаю, кто позапрошлой ночью остановил ту сбрендившую платформу? -- Скажу: "Ну и хрен с ней, с платформой. Ты на целые сутки опоздала. Такие новости уже ничего не стоят". А что, ты правда знаешь? -- Знаю. Это был Джон Перри. Ты работал с его материалом на съемках подводных отверстий, -- Нелл потягивала темное пиво, пристально наблюдая за Глином. -- Помнишь? -- Действительно работал. И наслаждался его снимками. Просто красавчик. Я бы и сам немного от этого самого не отказался. -- Как прошло его шоу? -- Твое шоу, моя милочка. Исключительно удачно. Конечно, пришлось малость над ним поработать. Вырезать оттуда массу разговорной чепухи про хемосинтез, фотосинтез и прочую бредятину, вклеить туда кое-какой старый материал с жуткими корчащимися червями, добавить зашкалившие манометры и говнометры. Чудесная драма. Какая удача, что вас угораздило в то подводное извержение влететь. -- Ну, если тебе желательно называть это удачей... -- Желательно. Откровенно говоря, с драматической точки зрения там только одного не хватало, -- Глин одарил Нелл ангельской улыбкой. -- Вот если бы корпус "Капли" к чертям разнесло давлением, и видеозапись пришлось со дна моря доставать... -- Пошел ты к дьяволу, Глин. -- Нет, правда, очень жаль. Просто невезение. -- Но рейтинги шоу были хороши? -- Лучше, чем хороши, -- он осторожно глянул на нее. -- Все путем, Нелл. Так в чем загвоздка? -- Как бы тебе понравилось свою высокорейтинговую звезду еще на одно задание послать? -- Новости того стоят? -- Могу поклясться. Только не спрашивай меня, что это, потому что я сама еще ничего толком не знаю. Мне придется отбыть довольно надолго, и все это в кругленькую сумму влетит. -- Цифры, моя милочка, цифры. Я не Крез. Мне нужны цифры. Как надолго, и сколько это будет стоить? -- Несколько недель по меньшей мере, а может, и больше. Я отправлюсь аж в саму систему Юпитера. На Ганимед, Европу, а может, и в другие места, -- Нелл подняла руку. -- Я знаю. Но не отменяй представления, пока не увидишь сценарий. Дай мне минуту поговорить. Она говорила гораздо дольше минуты, а Глин Сефарис тем временем хранил удивленное молчание. Когда Нелл закончила, он хранил это молчание еще тридцать секунд, поджимая губы и барабаня пальцами по столу. -- Опять Джон Перри, -- сказал он наконец. -- Давай уберем с дороги одну деталь. Ты его клеишь? -- Нет. -- Пока нет, ты хочешь сказать. Лучше не жди слишком долго -- другие в очереди стоят. -- У меня нет желания соблазнять Джона Перри и нет желания, чтобы он меня соблазнил. Держа одну руку под столиком, Нелл скрестила пальцы. -- Но ты определенно в нем заинтересована. -- Глин, ты не понимаешь. Перри -- это человек, с которым случаются события, и он проходит через них, не моргнув глазом. Там, на Тихоантарктике, его звали Ледяным Человеком. Я не понимала, почему, пока мы на моретрясение не напоролись. Он тогда не был напуган -- напротив, он наслаждался. И теперь посмотри, что случилось на фестивале в Аренасе. Перри увидел, что происходит с той платформой, когда больше никто этого не видел, спас кучу народа и ушел прочь с таким спокойствием, что будьте-нате. Ты признаешь, что он красавчик, а я думаю, что он представляет колоссальный интерес для публики. Теперь ты видишь, как из этого получается потрясающее шоу, в котором мы блуждаем по диким дебрям системы Юпитера. -- Не дави слишком сильно, моя милочка. Это привносит жутко хмурые черточки в твою очаровательную мордашку. -- Но что ты скажешь? -- Скажу, что ты первоклассный репортер. Ты напориста, когда гонишься за материалом, но при этом ты так напориста, что отталкиваешь от себя людей. И у тебя есть один дар, которому нельзя обучить и за который ты ничего не заплатила, -- у тебя есть нюх на события. Так же, как Перри, ты человек, с которым случаются события. -- Так ты согласен, что мне следует... -- Однако... -- Глин поднял руку, обрывая Нелл на полуслове, -- у тебя есть одна слабость. Ты обожаешь засовывать бедных беспомощных самцов под свое материнское крылышко и любовно их защищать. -- Ты просто представить себе не можешь, насколько Джон Перри далек от бедного беспомощного самца. -- Именно так ты говоришь. Всякий раз. Помнишь Робальо? -- Единственное, что я сделала с Пабло Робальо... -- Единственное, чего ты с ним не сделала... впрочем, давай не будем вдаваться в грязные подробности. Просто больше так не падай. Это не очень для тебя хорошо. Если ты отправишься с Перри, следи за своими дикими гормонами. Когда ты отбываешь? Нелл, которая уже раскрыла рот, чтобы заспорить, резко сменила направление: -- Так ты хочешь сказать, что даешь одобрение? -- Когда я мог что-то тебе запретить? Я спросил: когда ты отбываешь? -- Через трое суток. -- Тогда мне лучше начать бумажную работу прямо сейчас. -- Глин встал, оглядывая обеденный зал. Место было совершенно пустынным, если не считать нескольких других пар, глубоко погруженных в деловые переговоры. -- Да, кстати, -- Сефарис повернулся обратно к Нелл. -- Еще только одно. Помнишь, когда ты связалась со мной после того, как засняла обед Внутреннего Круга в честь Сайруса Мобилиуса, ты попросила меня поручить кому-нибудь выяснить насчет того нового крупного проекта, о котором он упоминал? Что ж, на это ушло немалое время, но сегодня днем я все-таки получил обратную связь. Это реально, и это может иметь потенциал для крупного репортажа. Проект связан с использованием колоссальных термоядерных установок -- тут никаких сюрпризов. Но если Мобилиус получит одобрение, они будут использованы не на Земле. Их разместят на Европе. Как тебе такой вариант? Несколько секунд перед тем, как он покинул обеденный зал, Глин Сефарис наслаждался выражением лица Нелл. Ее не так просто было чем-либо удивить. Глин знал, что Нелл хочет задать ему вопросы, но он сказал ей все, что знал о новом проекте Мобилиуса. Если она хочет большего, ей придется раскопать это самой. Глин не сказал Нелл только одну вещь -- и не был уверен, что собирался сказать. По крайней мере, пока она не отбудет в систему Юпитера. Утром он прочел блок входящих новостей из Аренаса. Путевой самописец со сбежавшей на карнавале платформы был исследован службой безопасности, и точность его работы оказалась теперь поставлена под вопрос. Если верить самописцу, во время своей бешеной гонки вниз по холму платформа достигла скорости более пятидесяти миль в час. Быстрее спринтера мирового класса. Гораздо быстрее, согласно данным технической службы Глина Сефариса, чем кто-то из людей когда-либо бегал. 7 ДАВАЙТЕ СДЕЛАЕМ МИР Это было самое печальное из всех возможных заданий -- все равно что бросать собственных малолетних детей. Камилла в состоянии транса сидела одна у компьютера, закрывая файлы, сворачивая эксперименты, ставя программы на консервацию. Через час с Камиллой Гамильтон будет покончено; в центре РСН не останется ничего от нее и ее работы. Так что прощай, НГК 3344. Спектроскопическое зондирование поперечного сечения низкоэнергетичной гелиевой термоядерной реакции в центре той идеальной спиральной галактики должно было закончиться. Прощай, СГК 11324. Больше никаких наблюдений за той мрачной тайной в трех миллиардах световых лет от Солнца. А теперь прощайте и особенные ее детишки: галактики столь далекие, что даже РСН не смогла бы разложить их центры на отдельные звезды. Камилла стерла программные последовательности для четырех из этих галактик. Приступая к стиранию пятой, она помедлила. Программа наблюдения для этого эксперимента в дальнем инфракрасном диапазоне была только-только начата. Камилла использовала мультимиллиметровые длины волн для исследования термоядерных процессов с более тяжелыми элементами, пока они прокладывали себе дорогу от углерода до железа. Ранние результаты из этой галактики, в семи миллиардах световых лет отсюда, уже показывали интригующие аномалии. Камилла получила тонкую россыпь точечных данных, очень далеких от того, что предсказывала теория. Должна ли она была стереть и этот эксперимент? В принципе -- должна. Таковы были полученные Камиллой инструкции. Но предположим, она просто перевела бы его в фоновый режим в программирующем алгоритме РСН? Тогда ее наблюдения проводились бы только в мертвое время, когда никакой другой наблюдатель не использовал бы блок телескопов. Никто не стал бы на это досадовать и, скорее всего, даже бы ничего не заметил. Такой способ проводить эксперименты был поистине варварским -- без всяких гарантий, что результаты когда-то будут получены. Однако посредством этого самого способа они с Дэвидом вынуждены были действовать в течение всего того периода, пока РСН проверялась. Камилла уже насобачилась обращаться с провалами в массивах данных и неполными циклами регистрации. И предположим, кто-то выяснит, что она сделала? Что ж, ей будет запрещено дальнейшее использование РСН -- и хуже, чем сейчас, все равно уже не будет. Камилла положила свой эксперимент на самое дно приоритетного списка РСН и присвоила ему совершенно безобидное название -- такое, которое случайный пользователь расценит как название собственных диагностических процедур блока телескопов. Она установила там наружный "жучок" со своим идентификационным номером, чтобы иметь возможность запросить соответствующий банк данных РСН издалека. Затем Камилла расписалась за систему, определенно чувствуя себя преступницей. Но преступницей нераскаянной. Наконец Камилла вышла из отсека управления РСН и направилась к жилому отсеку. Дэвиду следовало рассказать о том, что она проделала, и дать ему шанс проделать то же самое с одним из его любимцев. Отмена глубокого зондирования РСН произвела по меньшей мере один благотворный эффект; теперь им с Дэвидом больше не за что было сражаться. Они стали необыкновенно милы и нежны друг с другом. Камилла, задействовав колоссальный самоконтроль, сумела избежать дальнейшего разнюхивания про путешествие Дэвида на Землю. -- Хочешь знать, как выглядит закоренелая преступница? -- начала она рассказывать широкой спине, вплывая в отсек. И тут же резко оборвала себя. Дэвид Ламмерман был не один. Камилла отчетливо видела, что из-под маленького столика торчит еще чья-то пара ног. Лицо вновь прибывшего было защищено от обзора рядом буфетов с продуктами. Двинувшись мимо Дэвида, Камилла увидела торчащий нос, выдающиеся надбровные дуги и густую шапку седых волос. Она сразу же узнала этот волевой профиль. Всякий, кто работал с термоядерной энергией, пусть даже в абстрактной науке, а не в коммерции, знал его из сотен комиксов. Камилла смотрела на Сайруса Мобилиуса слишком пристально, чтобы проявлять вежливость, тогда как он непринужденно повернулся к ней и улыбнулся. Бледные, пустые глаза потеплели и осветили все его лицо. Человек-легенда протянул ухоженную руку. -- Доктор Камилла Гамильтон, рад с вами познакомиться. Ваша работа, разумеется, мне известна. Это было такой же колоссальной новостью, как и присутствие Солнечного Короля в центре РСН. Камилла никогда не проявляла ложной скромности на предмет своей ценности и компетентности. В том, чем она занималась, она была лучшей. Но занималась она частной и малоизвестной теорией, далекой от вещей того сорта, который волновал Сайруса Мобилиуса. Никакие иллюзии о собственном величии не могли убедить Камиллу в том, что она, подобно Мобилиусу, знаменита по всей Солнечной системе. Камилла повернулась к Дэвиду и заметила на его лице то же самое выражение неловкости, которое там появилось, когда его вызвали на Землю. Дэвид сплел свои толстые пальцы и нещадно ломал их. Его плечи застыли, губы были плотно сжаты. Он не проявлял ни малейшего желания представить Камилле Гамильтон Солнечного Короля. Машинально схватив протянутую руку Мобилиуса, Камилла получила в ответ деловое рукопожатие. Его ладонь оказалась маленькой, сухой и необычно теплой. Или это ее ладонь была неестественно холодной после долгого сидения за компьютером РСН? -- Что вы, черт побери, делаете в центре РСН? Вряд ли это было дипломатичное приветствие, однако Мобилиус по ходу дела его пропустил. -- Заехал сюда по пути с Земли в систему Юпитера. Я очень хотел поговорить с вами, доктор Гамильтон, но не позволите ли вы мне сначала на пару минут отлучиться? Мне нужно отправить сообщение через коммуникационную сеть. Протиснувшись мимо нее, Мобилиус покинул комнату, прежде чем Камилла смогла хоть как-то откликнуться. -- Это полный абсурд. Центр РСН не расположен ни на каком разумном маршруте от Земли до системы Юпитера. По крайней мере, еще шесть месяцев не будет расположен. Откуда ты знаешь Мобилиуса и зачем ты его сюда затащил? И почему он вышел в тот момент, как меня увидел? -- Вопросы так и сыпались из Камиллы, прежде чем Дэвид смог попытаться ответить хотя бы на один. -- Ведь это именно он заставил тебя отправиться на Землю, разве нет? Именно он сообщил тебе, что нас выбрасывают из программы РСН. Зачем он это сделал... и что ты ему про меня рассказывал? Теперь, когда Мобилиуса не было в комнате, напряженное, закрытое лицо Дэвида немного смягчилось. -- Ничего, что он сам не смог бы мне рассказать. Похоже, он знал про Камиллу Гамильтон еще до того, как я прибыл на Землю. -- Каким образом? -- Не знаю. Быть может... от того человека, который был здесь до меня, -- Дэвид не хотел упоминать его имени; он никогда его не упоминал. -- Разве он не отправился работать на Землю? -- Боже мой. Тим Кайзер. Это все он. Он отправился на Землю работать над термоядерными проектами. -- У Камиллы появилась новая тревога. Если представление о ней Мобилиуса основывалось на информации, исходившей от несчастного, страдающего и ревнивого Тима, убежденного в порочной развратности Камиллы... -- Но откуда ты знаешь Мобилиуса? Ты-то с Тимом Кайзером никогда не встречался. -- Ну да. -- Теперь Дэвид выглядел не просто неловко, а как-то даже нездорово -- хотя физически он был так же крепок, как Камилла. Она даже минуты не видела его больным. -- Я не знал Тима Кайзера, -- Дэвид буквально выталкивал из себя слова. -- И знать не хотел. Ты понимаешь. Но я действительно знаю Сайруса Мобилиуса. -- Кривая улыбка явно была не на месте на его пухлом добродушном лице. -- Можно сказать, я всегда знал Сайруса Мобилиуса. Или можно сказать, я его никогда не знал. Тут скованность ушла из плеч Дэвида, и он со взрывчатым вздохом огромного облегчения осел в кресле. -- Он мой отец, Камилла. Мой настоящий биологический отец, будь он трижды проклят. Камилла недоверчиво на него уставилась. Она понимала, что другие люди могут иметь знаменитых родственников, даже если у нее самой никого нет. Но Мобилиус как отец Дэвида... -- Ты никогда мне об этом не говорил. -- Конечно, не говорил. Я не хотел, чтобы ты знала... не хотел, чтобы вообще кто-то знал. -- Но Дэвид Ламмерман... -- Ламмерман -- фамилия моей матери. Они с Мобилиусом прожили вместе всего шесть месяцев. После войны -- когда он впервые прибыл на Землю с Пояса. -- И он от тебя отрекся? -- Нет. Это она от него отреклась. Она даже не хотела, чтобы я упоминал его имя. Никогда. Я этого и не делал. Зато она упоминала его достаточно часто. Она уверяла меня, что он страшный человек -- ничего похожего на того симпатичного индивида, которым он притворяется. Я ей верил -- в конце концов, я был всего лишь ребенком. Теперь я вижу, как она была неразумна и жестока, но тогда я этого не знал. Она умерла, когда мне было семнадцать, и оставила меня одного. Но я бы никогда ничего у него не попросил -- даже ради спасения собственной жизни. Он сам пришел ко мне через месяц после ее смерти. Он был слишком велик, чтобы я мог с ним справиться. Знаешь, я никогда не мог набраться духу, чтобы попросить его уйти, хотя мне действительно этого хотелось. Он сказал мне, что есть банковский счет для оплаты моего образования, нравится мне это или нет. Он сказал, что не станет подсовывать мне еще какие-то деньги или хоть как-то вмешиваться в мою жизнь, и держал слово до прошлого месяца, когда вдруг возник из ниоткуда и попросил меня прилететь на Землю. Он заплатил за поездку и сообщил мне новости о том, что наша работа с РСН прекращается и что мы должны отсюда убираться. Словесный выплеск Дэвида закончился. Камилла кивнула. В каком-то странно-извращенном виде это имело смысл. Отвергнутый -- или отвергающий -- сын в присутствии могущественного отца. Сайрус Мобилиус по-прежнему был слишком велик, чтобы Дэвид мог с ним справиться. В то же время это не имело никакого смысла. Что Дэвид еще от нее утаивал? -- Дэвид, я не понимаю. Зачем Сайрус Мобилиус вызвал тебя аж на Землю, чтобы сообщить то, что мы через несколько недель и так бы узнали? Не существует способа, посредством которого отмену программы глубокого зондирования РСН смогли бы сохранить в тайне. Добрая сотня других экспериментаторов затронута здесь так же, как и мы. Все научное сообщество РСН буквально гудело новостями уже через неделю после того, как ты сюда вернулся. Дэвид пожал плечами, но ничего не сказал. Припоминание своих взаимоотношений с Сайрусом Мобилиусом, похоже, вконец его опустошило. Камилла не стала давить дальше. Вместо этого она вернулась к своим тревогам относительно того, зачем здесь Сайрус Мобилиус, а также к плачевному состоянию Дэвида. Если Мобилиус собрался помыкать Дэвидом, ему сперва придется разобраться с Камиллой Гамильтон. А она все зверела и зверела. Они с Дэвидом просидели пять минут в неловкой тишине, пока Мобилиус не вернулся. -- Итак, доктор Гамильтон? -- Солнечный Король имел радостный вид и не чувствовал повисшего в комнате напряжения -- или прикидывался, что не чувствует. -- Что вы думаете о моем предложении? Камилла взглянула на него и озадаченно нахмурилась. Бросив мгновенный взгляд на Ламмермана, Мобилиус за долю секунды уловил суть дела. Дэвид покачал головой, но ничего не сказал. -- Нет? Тогда, полагаю, лучше попытаться мне, -- Мобилиус вернулся к столу, сел напротив Камиллы и приставил друг к другу кончики пальцев. Она снова обратила внимание на его маленькие аккуратные ладошки -- совершенно не похожие на здоровенные лапы Дэвида. Рост и массивное телосложение, следовало полагать, Дэвид унаследовал от матери. -- Я много слышал о вас от Тима Кайзера, -- продолжил Мобилиус. -- Кое-какие из этих сведений вам бы сильно не понравились. Кайзер рассказал мне, что вы упрямы как ослица и так целеустремленны, что если вгрызаетесь в проблему, то уже нипочем ее не отпускаете. -- Вы не решите сложную научную проблему, если будете легко сдаваться, мистер Мобилиус. "А если ты вырос чумазым и нищим на Марсе, -- добавила Камилла про себя, -- ты вообще ничего не получишь, если будешь легко сдаваться. Даже очередной обед". Свое образование Камилла получала точно так же, как и свои обеды: со скрежетом зубовным. Ее упорство было всего-навсего детской привычкой к выживанию, перенесенной во взрослую жизнь. Но будь она проклята, если станет плакаться Мобилиусу в плечо, рассказывая ему, как ей всегда было тяжело. -- Но Тим говорит, что, хотя вы упрямы, -- продолжил Мобилиус, -- вы также порой импульсивны. Даже когда вы не правы, пустая трата времени вас переубеждать. Не волнуйтесь, я не стану это проверять -- обо мне люди говорят то же самое. И Тим также настаивает, что вы лучший теоретик термоядерных процессов, какого он в жизни встречал. Он говорит, что вы, похоже, всегда знаете, что происходит с термоядерной стабильностью, даже в самых запутанных ситуациях. Причем вам даже не надо об этом думать. Когда компьютерные модели дают ответы, которые вам не нравятся, вы ищете ошибки в программах. -- Нет. -- С этим Камилла, по крайней мере, могла разобраться, не затевая драки. -- Он ошибается. Я все-все вычисляю, и я не доверяю интуиции. Просто так получилось, что я открыла кое-какие способы визуализировать сложные взаимодействия для получения быстрых результатов. Вроде термоядерной версии диаграмм Фейнмана. -- Это еще лучше, -- Мобилиус вроде как восторженно улыбнулся. -- Я всего-навсего экспериментатор, так что я тоже выучился не доверять интуиции чистых теоретиков. Это обычно не лучше экстраполяции решенных случаев. Камилла начала понимать, почему Мобилиуса прозвали Солнечным Королем. Раньше она думала, что это прозвище он получил за разработку "мобилей" и необычайное мастерство в практическом, коммерческом применении термоядерной реакции. Но с таким же успехом Мобилиус мог его получить, благодаря теплоте и личному обаянию. Теперь его безучастные глаза уже вовсе не были пусты, и Камилла чувствовала, как его интерес к ней буквально расплескивается по столу. Просто невозможно было таить на него злобу. "Бедняга Дэвид! -- подумала Камилла. -- Как было юнцу совладать с такой силищей?" -- Итак, -- продолжал Мобилиус, -- я изложил вам все эти личные вещи. Но я здесь вовсе не за этим. Могу я злоупотребить еще несколькими минутами вашего времени и объяснить причину? Видите ли, у меня проблема. Вскоре я рассчитываю начать работу над самым крупным проектом в моей карьере, и мне нужна помощь. Вы все поймете, когда я расскажу, что я задумал. И если то, о чем я сейчас расскажу, покажется вам грандиозным, то это потому, что так оно и есть -- даже для меня. Я хочу добавить к Солнечной системе кое-что очень солидное. По сути, я хочу дать человечеству целую новую обитаемую планету... -- Мобилиус взял секундную паузу, изучая реакцию Камиллы, а затем рванул дальше. -- Европу. Вы, надо полагать, знаете о Европе не меньше моего, но я все же хочу предложить вам собственное резюме. Я постараюсь вкратце. Пожалуйста, прерывайте меня, если будете несогласны с тем, что я говорю. Камилла обратила внимание, что, несмотря на вежливые слова, Мобилиус начал сразу же, не дожидаясь позволения. Она очень много знала о Европе, так что у нее появился шанс оценить подготовку Мобилиуса. Он использовал простой, приземленный стиль, не обращаясь к Камилле ни свысока, ни подобострастно, но внимательно наблюдая за ее лицом на предмет признаков замешательства или скуки. Предложенное описание было кратким и логичным, с приемлемым количеством цифр. И Мобилиус, судя по всему, верно излагал факты. Европа: второй по близости к Юпитеру из галилеевых спутников, кружит на орбите менее чем в семистах тысячах километров над планетой. Обрабатываемая по всей своей поверхности дождем частиц большой энергии еще более интенсивным, нежели тот, что поливал Ганимед, Европа делила с Землей, и только с Землей во всей Солнечной системе одну общую необычную черту: водный океан. В случае Европы этот океан лежал под километрами льда. Лед Европы оказывался защитным одеялом, переменным по толщине, но непрерывным по всей поверхности, не считая одного места на стороне, постоянно отвращенной от Юпитера. Здесь выпирали наружу небольшие земляные массивы горы Арарат, располагаясь достаточно далеко, чтобы обеспечить место приземления и базу для поверхностных операций. Слабая гравитация Европы позволяла горе Арарат подниматься от самого дна океана, которое в основном располагалось на глубине пятидесяти километров, хотя порой ныряло до сотни. Небольшая по планетарным масштабам, Европа тем не менее располагала самыми крупными запасами жидкой воды во всей Солнечной системе -- и в отличие от земных океанов, это была чистая, свежая вода. Просачивание минералов с поверхности почвы, всегда добавлявшее соленость и неорганические вещества в воды Земли, никогда не имело место на Европе. Свежий, холодный и более миллиарда кубических километров в объеме, океан Европы оставался безжизненным и бесполезным из-за толщины его ледяного щита. -- Но так совсем не обязательно должно быть всегда. -- Мобилиус держал свое обещание быть кратким. -- Если лед растапливать снизу, пока он не станет всего в пару метров толщиной, он по-прежнему будет щитом защищать Европейский океан от жесткой радиации -- как и раньше. А под тонким слоем льда будет более чем достаточно света, чтобы позволить растениям процветать. Нужные разновидности уже существуют. То же самое с питательными апвеллингами. Весь вопрос в энергообеспечении, а также в детальном вычислении и контроле теплового баланса. Я планирую обеспечить эту дополнительную энергию. Я разрабатываю серию термоядерных реакторов, более крупных, чем все, что существовали до сих пор. В океане Европы имеется весь водород, необходимый для термоядерной реакции, который нам может потребоваться. -- Вы можете получить водород, но вы никогда не получите разрешение. -- Раз Камилле предложили перебивать, она решила, что настала пора это сделать. Дэвид определенно не стал бы вмешиваться -- он таращился на своего отца беспомощным взглядом кролика, загипнотизированного удавом. -- Генеральная Ассамблея Юпитера тридцать лет назад приняла решение о сохранении Европейского океана и предоставлении его для глубоководных экспериментов. Если вы измените окружающую среду, вся научная работа пойдет прахом. -- Разрешение безусловно станет проблемой. И мы должны максимально удовлетворить ученых, -- Мобилиус кивал в знак согласия, но Камилла читала в его манере намек на то, что разрешение никакой проблемой не станет. Можно было каким-то образом доказать, что ученые на Европе -- просто мазилы и неудачники. Нужные шестеренки в Генеральной Ассамблее уже были смазаны. -- Что ж, есть еще более крупная проблема, чем эта, -- сказала Камилла. -- Вы могли быть слишком заняты, чтобы видеть объявление, но научный телеграф слухов уже доверху этим полон. На Европе предположительно состоялось открытие жизни -- аборигенной жизни, внизу, на дне океана. Если это правда, все развитие Европы будет отложено на неопределенный срок. Но Мобилиус снова кивал -- спокойно и рассудительно. -- Я тоже об этом слышал. Если это правда, то такое известие, безусловно, внесет большие изменения. Но я также слышал, что пока все это базируется на косвенных доказательствах. Нам следует подождать и посмотреть. А тем временем... Он сделал паузу. -- Тем временем позвольте мне быть с вами откровенным. Я основываюсь на том предположении, что выгоды проекта развития Европы Генеральная Ассамблея Юпитера расценит как перевешивающие все возможные недостатки. Вот почему я здесь. Я знаю, что вы об этом задумывались, ибо не способны себе представить, каким образом центр РСН может находиться на одном из разумных маршрутов перелета с Земли на Юпитер. Впрочем, вполне возможно, что в последнее время я не чувствую себя особенно разумным. Я сказал, что разрабатываю термоядерные реакторы, и это заявление -- чистая правда. Но правда и то, что я сталкиваюсь с жуткими проблемами термоядерной стабильности, с чем мне не приходилось иметь дело при работе с меньшими термоядерными блоками Мобилиуса. Это будут "мобили-монстры". Я не могу проделать всего при помощи небольших экспериментов и экстраполяции. Мне нужна помощь теоретика. Блестящего теоретика. Мне нужны вы, доктор Гамильтон. Через несколько дней вы здесь окажетесь без работы, так что более удачное время выбрать было просто нельзя. Я был бы безумно счастлив, если бы вы отправились со мной на Европу. Дэвид, разумеется, тоже. Тут и говорить нечего. Если он, конечно, согласен. -- Мобилиус бросил до странности умоляющий взор на Ламмермана, и Камиллу вдруг посетило внезапное прозрение, что взаимоотношения этих двух мужчин вовсе не так просты, как могло показаться. Не служила ли она всего-навсего приманкой, чтобы заманить на Европу Дэвида? -- Мне бы страшно хотелось вас заполучить, -- продолжал Мобилиус. -- Вас обоих. И подумайте о представившейся возможности, о том, что вы сможете рассказать вашим детям и внукам, -- Мобилиус улыбнулся, и его обличье Солнечного Короля снова засияло в полную мощь. -- Сколько людей в истории человечества могли сказать, что создали целый новый мир? 8 "ГАЛИЛЕЕВА СЮИТА" Высокоскоростной привод стал прямым результатом Великой войны, следствием классической эскалации разработки оружия. Многие ученые заявляли о том, что, будь высокоскоростной привод доступен до начала войны, самой большой травмы в истории человеческого рода можно было бы избежать. Их логика была проста и правдоподобна: довоенное путешествие с Земли во Внешнюю систему было мучительно медленным. Перелет до Пояса или до Юпитера даже на самом лучшем из кораблей с низкотолчковым ионным мотором отнимал годы. Туристические поездки практически невозможно было себе представить. Миры Солнечной системы находились далеко друг от друга физически, а потому становились все дальше друг от друга культурно и социально. Но послевоенное путешествие с высокоскоростным приводом, даже ограниченным по ускорению до одного "жэ" по причинам экономии, разрушило все прежние масштабы Солнечной системы. С постоянным ускорением времена перелетов росли всего лишь как корень квадратный от расстояния. Поездка от Земли до Пояса оказывалась ненамного дольше поездки от Земли до Марса. Юпитер был в неделе полета, Сатурн немногим больше, и даже отдаленный Нептун находился чуть более чем в двух неделях. Объединенная система снова стала реальна. Если бы подобное единство было возможно до войны, утверждали ученые, занимавшиеся проблемами воздействия технологии на историю... Впрочем, очень может быть, что ими просто руководили благие пожелания. Ибо с более легким путешествием уже психологическая дистанция определяла новую метрику Сол