У нас есть видеозапись семейного совета, где Агата плетется как краб и на вид желтее банана. Я позабочусь о том, чтобы эти веселые картинки завтра же в СМИ оказались -- как досадная утечка, естественно. Мы заявим, что понятия не имели о том, как они за стены "Лигон-Индустрии" вышли". -- Грязная тактика. -- Кейт снова наполнила бокал Алекса. -- Что я тебе говорила? Везде, где кучи денег, там и теневые методы бизнеса. Они сидели друг напротив друга за таким маленьким столиком, что их колени неизбежно соприкасались. -- Ну ладно, -- продолжила Кейт. -- Одни лишь главные события меня не устраивают. Расскажи мне все подробности. Опиши каждую секунду начиная с того момента, как ты вошел в "Лигон-Индустрию", и кончая тем, как ты оттуда вышел. Это была трудная задача, но Алекс сделал все, что мог. Он славно поел, прилично выпил и говорил беспрерывно, пока Кейт потягивала вино и молча слушала. Раз она нахмурилась, когда Алекс сказал, что не стал отрицать секса с Люси-Марией или еще с кем бы то ни было в "Эниках-бениках". Зато Кейт хлопнула в ладони от восторга, когда он упомянул о том, что вспомнил ее совет: "Наплюй на всю эту семью. Пошли их к черту" -- и описал свою вспышку гнева. -- Браво, Алекс. Именно этого они и заслуживают. -- Очень может быть. Но в дальнейшем я уже не так твердо держался. Если я получу одобрение на несколько дней отпуска, я дьявольски обязан попытаться увидеться с тем чудаком, что на Пандоре болтается. Я этого делать не хочу, но отказаться никак не мог. -- Больше об этом не думай. Я шепну словечко начальству, что твое присутствие в лаборатории жизненно необходимо. Собственно говоря, так оно и есть. -- Сомневаюсь, что у тебя это получится. Проспер Лигон говорил очень уверенно. Он всегда заранее свою диспозицию проверяет. -- Тут у Алекса возникла еще одна мысль. Он рассказал обо всем, что случилось с тех пор, как он прибыл в корпорацию Лигонов, но не охватил тот период, пока он туда добирался. -- Послушай, Кейт, по пути на семейный совет я какую-то новостную рекламу заметил. И тут же вспомнил что-то схожее в предсказательной модели. Ты ничего не слышала о посланиях со звезд? -- По обычным каналам ничего такого не было. -- Там и не должно было быть. Это был экстренный выпуск "Парадигмы". -- Тогда это скорее всего мусор. Хочешь, чтобы я проверила? -- Если не трудно. -- Алекс не сказал "если сможешь". Кейт так работала в сети, как у него никогда не получалось. -- Только не сейчас. -- Конечно, не сейчас. Ты уже с едой закончил? -- Да. Кейт положило руку на горлышко бутылки. -- А с выпивкой? -- Не совсем. -- Алекс вдруг понял, что голова у него уже не болит. Он чувствовал себя хорошо -- и умственно, и физически. Тогда он изъял у Кейт бутылку. -- Еще бокальчик -- для медицинских целей. Знаешь этимологию слова "виски"? Оно происходит от кельтского слова "асквибэ", что значит "живая вода". Старожилы на Земле знали, о чем они говорят. -- Только не пей слишком много. Знаешь, что еще твои старожилы про алкоголь говорили? "Спиртное повышает желание, но портит исполнение". Таким образом отметались в сторону все вопросы насчет того, что будет дальше. Беспокоиться на этот счет Кейт не следовало. Потянувшись под стол, Алекс сжал ее колено. День был долгий и во многих отношениях кошмарный, зато ночь ожидалась просто волшебная. Если и дальше заимствовать у старожилов, то, пожалуй и это: "Все хорошо, что хорошо кончается", И еще вот что: "Нерожденное завтра и мертвое вчера -- что о них заботиться, когда сегодня сладкое?" Не говоря уж о таком: "Распутная голова распутный хвост порождает". Алекс не понимал, что говорит вслух, пока Кейт очень твердо не вынула у него из руки бутылку. -- Когда ты начинаешь цитаты бормотать, это значит, что с тебя уже довольно. -- Я замечательно себя чувствую. -- Очень хорошо. Замечательно себя чувствовать не запрещается. -- Кейт поставила бутылку на боковой столик и протянула руку, чтобы поднять Алекса на ноги. -- А вот что Алексу Лигону запрещается, так это завтра утром сказать мне, что он не знает, с кем этой ночью сексом занимался. 18. Гудение наверняка производила Магрит Кнудсен, снова пытаясь до него добраться. Как пить дать опять насчет этой инфернальной семейки Лигонов и необходимости для Совы с ними встретиться. Но на сегодня Свами Савачарья уже испытал все раздражение, какое только мог себе позволить. Тогда он установил линию с минимальной скоростью передачи информации из внешнего мира, специально рассчитанную на то, чтобы вконец достать и обозлить любого звонящего человека, и удалился в безопасное одиночество Цитадели. Пора было список "четыре-сигма" рассмотреть. Этот список автоматически составлялся личными программами Совы в их постоянном поиске по всей Солнечной системе аномалий достаточно невероятных, чтобы их особо отметить. Название "четыре-сигма" было, как прекрасно понимал Сова, весьма обманчивым. Оно предполагало, что его интересуют предметы, имеющие всего лишь один шанс из десяти тысяч на существование, что было истинной правдой. Однако данное название также подразумевало, что подобные события имеют нормальное распределение, что определенно являлось неправдой. Сова был слишком ленив, чтобы выдумывать более подходящее название. Он знал, чего он хочет от программы, да и в любом случае следующий шаг оставался целиком за ним, никоим образом не подлежа количественной оценке. Сова искал связи между пунктами списка "четыре-сигма", дабы умножить шансы и обратить вероятность из одной десятитысячной хотя бы в одну трехсотую. Прошло уже несколько дней с тех пор, как он в последний раз изучал список, и несколько новых пунктов привлекли его внимание. 1) Некто запрашивал у Центрального транспортного управления разрешение на высокоскоростной транзит между юпитерианскими точками Л-4 и Л-5, что являлось беспрецедентным событием в опыте программы, а также в опыте Совы. Он поставил вопросительный знак, чтобы проследить за полетом. 2) Стремительное падение на пять процентов имело место в общей оценке корпорации "Сильва-Симбионты", совпадающее по времени с заявлением о рекордно высоких прибылях. Это определенно была аномалия, причем не имеющая очевидного смысла, однако Сова слишком хорошо в этом разбирался, чтобы тратить время на лишние раздумья по этому поводу. Еще подростком он пришел к тому выводу, что значение, присвоенное корпорации инвесторами, представляет собой случайное блуждание, модифицированное внутренней информацией. 3) Произошла рекордного размера солнечная вспышка, на четверо суток удвоившая интенсивность солнечного ветра по всей системе. Сова и это проигнорировал. Такое событие определенно являлось аномальным, однако даже в самом своем параноидном настроении Сова не склонен был подозревать Солнце в активном вмешательстве в человеческие дела. 4) За последние шесть суток в Сети Головоломок на уровне Мастеров не появилось ничего нового. Это заставило Сову сесть прямее и задуматься. Он был слишком занят собственными заботами, чтобы отслеживать текущую активность Сети Головоломок, но в прежнее время ни одного столь длинного интервала без по меньшей меры одной новой проблемы на уровне Мастеров не случалось. Что-то должно было происходить, и Сову не на шутку раздражало то, что он не был в эти события вовлечен. Тогда он поставил еще один вопросительный знак, чтобы проследить за данной тенденцией и посмотреть, когда она закончится. Если же она не закончится, программа должна была через день-другой его предупредить. 5) О меньшем числе человеческих рождений сообщалось для одного дня предыдущего месяца по сравнению с любым другим днем за целое десятилетие. Сова бросил быстрый взгляд на значения для дней до и после и стер данный пункт из списка. Здесь он усмотрел простую работу законов вероятности. Статистический максимум и минимум с необходимостью должны были наблюдаться в какой-то день, и только если бы этот образчик проявился снова, он стал бы достоен дальнейшего рассмотрения. Сова уже было настроился стереть также и следующий пункт -- сильнейшую вулканическую активность Ио, безусловно коррелирующуюся с солнечной вспышкой, -- когда медленный, булькающий голос послышался из динамика, подсоединенного к внешней линии с низкой скоростью передачи информации. В-п-у-с-т-и-т-е. Ни один человек не смог бы так замедлить темп своей речи и по-прежнему остаться внятным. Сова повысил скорость подачи данных на линии. -- Морд? -- А кто еще, по-вашему? -- отозвался ядовитый голос. -- Ну, дайте же мне наконец пристойную скорость. -- Только не в среде Цитадели. Потребуется некоторое время, чтобы закрыть Цитадель, а затем я перейду в Невод и вас приму. -- Ну да, конечно, чего торопиться? Секунда времени на ваших всего лишь заставит меня почувствовать, будто я год прождал. -- Не особенно вам сочувствую. Вы многозадачны, и мы оба это знаем. У вас есть для меня полезная информация? -- Понятное дело, нет. -- Цитадель закрылась, Невод открылся, и мрачная длинноносая физиономия Морда появилась на экране. -- Я просто пришел компанию вам составить. Выпьем по капельке? -- Ну-ну, Морд, такой сарказм вам не к лицу. Что вы узнали? -- Сначала вы. Что там у вас? -- Касательно Надин Селасси и того мальчика, который с ней был? -- Сами знаете. Нечего тут ваньку валять. -- Я изучил орбитальные геометрии и пришел к выводу, что с высокой степенью вероятности местом их назначения, когда они покинули астероид Геральдик, стал Марс. Имевшийся у них корабль обладал способностью к планетарному приземлению, что само по себе важно. Однако... -- Сова поднял руку, лишая Морда всякой возможности его перебить, -- Марс мог стать не более чем отправным пунктом. Ведение регистрации на Марсе поразительно быстро вернулось в норму. Можно с уверенностью сказать, что ни один человек, соответствующий физическому описанию Надин Селасси, не присутствовал на планете через пять лет после окончания Великой войны. -- Итак, либо они умерли на Марсе, либо оттуда убрались. В любом случае, мы снова теряем их след. -- Возможно, и не теряем. Я сделал еще один шаг вперед. Предположим, что они покинули Марс в какой-то момент трехлетнего интервала после их отбытия с Геральдика. Каким тогда стало бы возможное место их назначения? Некоторые мы с легкостью можем вычеркнуть. Возвращение на Пояс в его разгромленном состоянии означало бы неминуемую смерть. Они могли бы направиться в систему Юпитера, но там их прибытие определенно было бы отмечено. Даже если бы они отправились в один из лагерей для беженцев на Каллисто, их присутствие и состояние также оказались бы зарегистрированы. Я просмотрел архивы и не обнаружил там никаких признаков того, кто мог бы быть Надин Селасси. Все, что находится за системой Юпитера, скажем, один из спутников Сатурна, в конце Великой войны не смогло бы обеспечить им проживания. Таким образом, остается одна возможность. -- Земля, -- скрипучим голосом произнес Морд. -- Черт побери, они на Землю отправились. Надин Селасси, должно быть, совсем обезумела. Эта проклятая планета была в то время грудой развалин. -- Возможно, не столько обезумела, сколько отчаялась. Я снова изучил орбитальную механику. Землю было бы относительно легко сравнить с любым из вариантов, о которых я упомянул. Кроме того, Земля не подверглась полному опустошению. Северное полушарие действительно было обращено в руины, однако южное уцелело. -- Только вот если бы они там приземлились, кто-то сделал бы об этом отметку. Их прибытие значилось бы в архивах. Я так понимаю, что его там нет, иначе вы бы сразу к нему перешли и лишний раз мне мозги не компостировали. -- Никакого подобного прибытия зарегистрировано не было. Для меня это говорит лишь о том, что они, скорее всего, приземлились в северном полушарии. -- Прямо в гуще тех тератом, которых туда сбросил Пояс? Вы как пить дать шутите. Им там пришлось бы куда хуже, чем на поверхности Луны. -- Не совсем так. В северном полушарии подбирали уцелевших. Не столь многих и никого, кто по возрасту и описанию соответствовал бы Надин Селасси. Однако было спасено несколько тысяч человек. -- Это слишком много. -- Нет, если мы ограничим сферу нашего внимания маленькими детьми, что в данной ситуации выглядит логичным ходом. Я запросил банки данных на предмет всех детей младше десяти лет, кто был спасен на всей поверхности северного полушария Земли в соответствующий временной отрезок. -- Сова, я просто поражен. Вы и впрямь работали. А я тут думал, вы там сидите и онанизмом занимаетесь. -- Я, как вы выразились, работал. И теперь ваша очередь этим заняться, потому что дальше я продвинуться неспособен. -- Как так? -- Припоминая то, что вы рассказали мне про аномалии, обнаруженные при вскрытии умершей на Геральдике девочки, я попытался получить медицинские данные о всех детях, спасенных после окончания Великой войны в северном полушарии Земли. У меня есть их имена, однако любую другую документацию в какой-либо форме прямого доступа мне раздобыть не удалось. Она защищена досадными соображениями личной секретности. Вы, однако, способны подойти к данной проблеме с множества различных углов... -- Вас понял. Я почти всюду могу пролезть. Ладно, посмотрю, что мне удастся сделать. Теперь моя очередь. Как только я прибыл, вы сразу спросили, что у меня есть. -- И что? -- Я пошел другим путем. Вы мне плешь проели про Кладезь вооружения. Тогда я решил пойти и это дело поискать. Я знал, что нет никакой надежды в старых и установившихся базах данных, потому что вы и другие фанаты Великой войны годами их штудировали. Если я хотел что-то найти, искать следовало в новых, маленьких базах данных, которые стали интерактивными с введением в строй поисковых машин Невода. -- И вы его нашли? -- В голосе Совы прозвучало редкое возбуждение. -- Нет, подобная удача мне не улыбнулась. Было бы уж слишком на такое надеяться. Но я все-таки обнаружил несколько очень странных клочков и обрывков. В частности, в дюжине разных мест я нашел упоминание о Надин Селасси. Большинство из них оказались просто списками персонала, занятого оружейными программами Пояса. Однако были два любопытных исключения. Первым стал список чего-то, названного "планетарным оружием". Я оставлю вам этот список, и вы сами сможете решить, что эта ерунда из себя представляет, но похоже, что словосочетание "планетарное оружие" использовалось для проведения различия с оружием открытого космоса. Но это все равно странное наименование, поскольку большая часть оружия может использоваться всюду, как на поверхности планеты, так и в космосе. -- Если только данное оружие не было разработано для поражения чего-либо, что в космосе не обнаруживается -- скажем, растений или животных. Оружием подобного рода стали использованные на Марсе "вселенские раздолбаи". -- Очень может быть. Вот только раздолбаи находились в другом списке Пояса -- в том, где перечислялось оружие, предназначенное для использования против личного состава и материальной части. Но в том первом списке было кое-что еще более странное. Согласно ему, до окончания войны Надин Селасси "полностью закончила и протестировала" некое новое оружие. Оно было классифицировано как оружие планетарного разрушения. Вы можете подумать, что это была как раз одна из тех штуковин, которые вожди Пояса должны были использовать на Земле, на Марсе или даже на одном из населенных спутников Юпитера. Тогда вот вам мой вопрос: почему же они его не использовали? Если это и впрямь было оружие, способное уничтожить целую планету, его бы вполне хватило, чтобы закончить войну, победителем в которой сразу же после его использования стал бы Пояс. -- Возможно, полномасштабная версия так и не была произведена. Вы сказали, что оно было только протестировано. -- Нет. Судя по всему, рабочая версия, снабженная системой доставки, была готова к использованию. Сова закрыл глаза и так долго сидел молча, что Морд в конце концов не выдержал: -- Эй, вы! Вы там, часом, не спать собрались? -- Никоим образом. -- Сова открыл глаза. -- Мне так же недостает объяснения, как и вам. Оружие, способное к разрушению в планетарном масштабе, законченное, протестированное и готовое к использованию. Заманчиво было бы предположить, что вожди Пояса воздержались от применения столь ужасного оружия по причинам гуманизма, но все, что мы знаем о Великой войне, говорит нам о том, что подобный милосердный мотив не может быть приложен к военным усилиям вождей Пояса. Они убили бы абсолютно всех людей на внутренних планетах и во всей системе Юпитера, если бы это позволило им выиграть войну. -- Итак, вы со мной согласны. У нас есть загадка. -- Действительно. Причем загадка, представляющая чисто абстрактный интерес, если бы не мое подозрение -- нет, даже убеждение, -- что это оружие не было уничтожено. Оно покинуло Пояс вместе с Надин Селасси, отправилось с ней на астероид Геральдик и далее... Но где же оно теперь? -- Вы меня поняли. Я позволю вам поломать голову над этой загадкой, а сам тем временем посмотрю, не удастся ли мне заполучить медицинские данные из земных архивов. Что-то еще? А то меня сейчас здесь не будет. -- Я только повторю мое более раннее предупреждение. Остерегайтесь. Весь компьютерный и коммуникационный профиль Солнечной системы изменился с тех пор, как Невод вошел в работу. Я могу зафиксировать существенную разницу, не будучи, правда, способен определить ее или оценить количественно. -- То же самое здесь, но еще явственнее. Я привык перемещаться свободно, а теперь приходится смотреть, куда прыгаешь. Я с некоторых пор вообще не перемещаюсь и не получаю доступ к новому информационному файлу, заранее все не проверив. Ищите меня здесь через неделю или больше. Если меня не будет, можете считать, что меня что-то сцапало. Беда в том, что я толком не знаю, что меня может сцапать. Косоглазая физиономия Морда исчезла с дисплея, оставляя Сову в странном беспокойстве. Морд был всего лишь программой; верно, куда более сложной, чем большинство программ, но все-таки не более чем пятью миллионами строчек алгоритма и кода. С другой стороны, можно ли было сказать что-то большее о человеческом сознании? Утрата Морда стала бы столь же скорбной, что и потеря любого человека. И пустой дисплей, дверной проход в Невод, вдруг показался Сове мрачным и зловещим. 19. В КОМПАНИИ ЛЮДОЕДА... "Ведьма Агнези" была проверена, заправлена и готова к старту. Джек Бестон, прибыв за считанные минуты до назначенного времени, сказал Милли только одно: -- Время путешествия с поверхностной гравитацией Ганимеда в качестве ускорения корабля станет слишком долгим. Поэтому я установлю одно земное "жэ". Согласны? Получив от Милли изумленный кивок -- а какой еще выбор у нее имелся? -- Джек скрылся в своих апартаментах и запер дверь. Его исчезновение Милли очень даже устроило. Ее не столько волновало отсутствие Людоеда, сколько его присутствие. Что же касалось ускорения, то одно земное "жэ" было в шесть раз больше того, к чему она привыкла на Ганимеде, и гораздо больше того, что ей когда-либо приходилось испытывать. Вероятно, Милли предстояло ощутить себя сделанной из свинца, но поскольку это означало более быструю дорогу, она вполне могла потерпеть. Милли подошла к интерфейсу с пилотом. -- Сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до станции "Цербер" в юпитерианской точке Л-5? Пилот представлял собой Факс четвертого уровня в облике благородного мужчины с невозмутимым лицом и легкой сединой на висках. Он нахмурился, словно бы обдумывая вопрос Милли, хотя ответ мог быть предоставлен компьютером через считанные микросекунды. -- Предполагая, что я не получу никаких запросов на смену ускорения, предусмотренное графиком среднее время перелета включая переворот в средней точке составит восемь запятая шесть десятых суток. Расстояние перигелия будет триста восемьдесят девять миллионов километров. -- Но это заведет нас внутрь Пояса. -- Совершенно верно. Мы окажемся ближе к Солнцу, чем многие астероиды. Однако с нашими бортовыми системами регистрации материи никакой опасности столкновения не существует. Могу я еще чем-то вам помочь? -- Пока нет. -- Тогда я надеюсь, что полет вам понравится. Если будет что-то, посредством чего я смогу сделать его еще более приятным, спрашивайте без колебаний. А теперь, пожалуйста, займите ваше сиденье. По графику мотор должен будет завестись через тридцать секунд, но он не сможет этого сделать, пока все пассажиры не будут соответствующим образом размещены. Милли прошла пристегнуться к одному из шарнирных кресел. Ответ пилота ее удивил, хотя не должен был бы. Солнечное ускорение на расстоянии Юпитера составляло всего лишь пару сотых сантиметра в секунду за секунду. Учитывая, что мотор был способен выдавать ускорение в гравитацию Ганимеда и больше, орбиты вокруг Внешней системы были практически как на ладони. Перелет от юпитерианской точки Л-4 к точке Л-5 должен был стрелой послать "Ведьму Агнези" между Солнцем и Юпитером почти по прямолинейной траектории. В точке переворота кораблю предстояло оказаться почти равноудаленным от планеты и от Солнца. Милли откинулась на спинку мягкого кресла. Еще несколько секунд -- и корабль уже двигался. Сила, которую почувствовала Милли, оказалась на удивление нежной. Если это было все, что ей предстояло перенести, то никаких проблем не предвиделось. Из иллюминатора по левую руку она наблюдала станцию "Аргус", заметно вращающуюся вокруг своей оси и теперь обращенную лицом к Милли. Затем она поняла, что станция "Аргус" на самом деле не движется. Корабль поворачивался в нужное положение. И вдруг, пока эта мысль все еще сидела у Милли в голове, могучая сила схватила ее и крепко вжала в сиденье. Так вот, значит, что такое одно земное "жэ"! Милли казалось, что она едва может дышать. Груди, всегда по ее мнению слишком большие, теперь сделались куда более, чем косметической проблемой. Они стали тяжелыми грузилами, прижатыми к ее бокам. И ей предполагалось это переносить? Как долго? Более восьми суток, сказал пилот. Милли закрыла глаза. Даже восьми минут было бы слишком много. Она неопределенное время беспомощно пролежала, пока не уловила в каюте посторонний звук. Тогда она открыла глаза. Перед ней стоял Джек Бестон. Казалось, он ни от какого ускорения не страдал. -- Вот. -- Он протянул Милли шприц. -- Одно земное "жэ" в течение недели с небольшим не причинит вам никакого вреда, но нет смысла испытывать неудобства. Только помните, что в первые несколько часов резкие движения делать не стоит. У Милли элементарно не хватило дыхания для ответа. Она взяла шприц. Если это была часть какого-то коварного людоедского плана, и укол должен был погрузить ее в бессознательное состояние, чтобы Джек смог затем с ней совладать, то и черт с ним. В ее нынешнем состоянии быть в бессознательном состоянии казалось куда лучше, чем бодрствовать. -- Не сюда. -- Бестон схватил шприц и перенаправил его в определенную точку на шее Милли. До этого она, совершенно раскоординированная и с весящей целую тонну рукой, невесть как нацелила шприц в спинку сиденья у себя за головой. -- Вам нужно, чтобы это как можно скорее подействовало, -- продолжил Людоед. -- Поэтому лучше всего колоть в сонную артерию. Да и где угодно подействует лучше, чем если вы креслу укол сделаете. Это была вроде как шутка, и Милли попыталась улыбнуться. Сделав усилие, она ощутила, как кожа на лице движется в странных направлениях и порядком натягивается. Как все это выглядело со стороны, можно было только догадываться. Она позволила Бестону направить иглу и нажала на поршень, когда он сказал: "Ну, давите". После чего почувствовала, как холод разливается по шее. Людоед несколько секунд выждал, внимательно на нее глазея. -- Как вы теперь себя чувствуете? -- Точно так же. -- Но это было не так. Во-первых, Милли заговорила, что минуту назад казалось невозможным. Груди снова стали ощущаться как груди, а не как свинцовые грузила на грудной клетке. Милли отстегнула ремни, что притягивали ее к сиденью, и начала вставать. Джек Бестон положил ей руку на плечо. -- Еще рановато. Посидите пару часиков и отдохните. Позвольте вашему телу привыкнуть. А потом я вас в физкультурный зал провожу. Во время своей быстрой экскурсии по кораблю Милли подметила это тщательно продуманное помещение и отвергла его как пунктик человека, у которого денег больше, чем здравого смысла. -- Вы собираетесь там заниматься? -- Мы оба собираемся. В первые день-другой очень спокойно, очень осторожно. При высокой гравитации мышцы укрепляются удивительно быстро, но очень легко заработать растяжение сухожилия или разрыв ткани. И Джек Бестон удалился в свои апартаменты, оставляя Милли недоумевать на его счет. Что это был за человек? Был он заинтересован в ней лично, как настаивала Ханна Краусс? Если так, то никаких признаков этой заинтересованности Бестон не проявлял. Был он Людоедом, как настаивали решительно все? Тогда он был довольно благовоспитанным Людоедом. Милли пришлось ждать двое суток, прежде чем она смогла на эти вопросы ответить. "Ведьма Агнези" размеренно летела вперед, ее ускорение не менялось. Тело Милли постепенно приспособилось к беспрецедентному полю ускорения. Двигаясь медленно и осторожно, она напоминала себе, что люди в подобном силовом поле в свое время эволюционировали. Большую часть времени Джек Бестон оставался в своих апартаментах, а Милли держалась своих. Дважды в день они встречались, чтобы поесть, позаниматься физическими упражнениями и поболтать ни о чем. Людоед оставался беспокойным и неугомонным, но не слишком коммуникабельным. Милли не скучала. Для скуки она оставалась слишком озабоченной. Она все время была занята, дотошно анализируя и переанализируя свою работу, высматривая, не допустила ли она какой-то промашки, которую все остальные на станции "Аргус" распознать не смогли, и прикидывая, войдет она в историю как крупная первооткрывательница или как очередное ничтожество, приемщица несуществующего сигнала со звезд. Если Милли брала перерыв, то лишь за тем, чтобы подойти к иллюминаторам и поглазеть наружу. Когда они достигнут точки переворота, Солнце, корабль и Юпитер окажутся почти точно на прямой линии. Милли уже могла видеть интенсивное сияние Солнца из одного иллюминатора и широкую физиономию Юпитера в противоположном. Ганимед, где жили ее родные и который до недавнего времени был ее домом, почти не просматривался. Солнечная система казалась предельно пустой. И Милли чувствовала себя совсем одинокой. Ближе к вечеру третьего дня Джек Бестон появился и спросил, не пожелает ли она пообедать с ним в его личных апартаментах. Милли не смогла придумать никакой причины для отказа, а потому согласилась, но когда подошло время, и она постучала в его дверь, то ощутила изрядную неловкость. Пока Милли проходила в гостиную, ей пришлось напоминать себе, что, насколько знал Людоед, она здесь еще не бывала. Она немного побродила там, рассыпая комплименты на предмет изящного дизайна мебели и дорогого декора. Наконец Бестон сказал: -- Знаете, на станции "Аргус" у меня сложилась репутация настоящего параноика во всем, что касается безопасности. На самом же деле я ни о чем, кроме проекта, не забочусь. Вот Зеттер действительно помешана на безопасности, но только не я. И когда я купил этот корабль, он уже поступил ко мне с системой слежения, смонтированной в личных апартаментах. Это означало, что он знал о том, как Милли тут шныряла? Должно быть. Она внимательно на него посмотрела. На лице у Людоеда застыло задумчивое выражение, но он определенно не был расстроен -- по крайней мере так, как была расстроена Милли. -- Извините. Когда я попала на борт, я подумала... раньше мне на таком корабле бывать не доводилось... так что я просто... -- Не извиняйтесь. Знаете, что я прежде всего ищу в человеке, который поступает работать на станцию "Аргус"? Ненасытное любопытство -- почти ко всему во вселенной. -- Бестон махнул Милли на кресло у низкого столика, а сам, скрестив ноги, опустился на подушки напротив. Затем он мрачно ей улыбнулся. -- Конечно, когда определенные люди проявляют такого рода любопытство, мне это вовсе не нравится. Но к вам, Милли, это отношения не имеет. Вы в последнее время выпуски инфостудий просматривали? -- Нет. С тех пор, как мы станцию "Аргус" покинули. -- А я просматривал. Весть о том, что у нас есть возможный сигнал со звезд, мы послали только в два места: на станцию "Цербер" и в Центральный архив Ганимеда. Сигнал, который ушел на Ганимед, был зашифрован, и в таком виде его должны были сохранить. Но произошла утечка, и кто-то его расшифровал. В инфостудии "Парадигма" о нас прошла болтовня. Большая ее часть, как можно было ожидать, несусветная чушь, но там определенно говорится, что у нас есть послание от внеземного разума. Ваше имя упомянуто. Пока весь этот шум не уляжется, он будет приличной занозой в заднице. Сотни шустрых ребят из СМИ будут за вами гоняться. -- А что я им скажу? -- За всю свою жизнь Милли еще не встречала ни одного сотрудника инфостудии. -- Вы их будете ко мне отсылать. -- В зеленых глазах Джека Бестона заблестело радостное предвкушение. -- Я дам им больше того, что они попросят. Я предложу им информацию -- если они скажут мне, откуда взялась ганимедская утечка. -- А вы уверены, что утечку дал ганимедский архив? Сигнал, который вы послали на станцию "Цербер", не был зашифрован. -- Его и не требовалось зашифровывать. Станция "Цербер" заперта так же плотно, как задница Ублюдка. Он убьет любого члена своего проекта, который даст такого рода утечку, потому что хотя он и проиграл с первоначальным открытием, он надеется быть первым с интерпретацией. -- А я думала, гонка закончена. -- Нет, пока мы не узнаем, что именно означает сигнал. -- Тогда зачем вы вообще послали сообщение на станцию "Цербер"? -- Обдуманный риск. Нам нужны данные Ублюдка для подтверждения. Либо так, либо ждать годами, пока изменится наше положение на орбите. А я слишком нетерпелив, чтобы подобных вещей дожидаться. -- Он оторвал взгляд от Милли и стал смотреть на то, как пара небольших серверов прокрадывается с кухни и размещается на низком столике. -- Ладно, черт с ним, с Ублюдком. Я приглашал вас пообедать, а не с работой надоедать. Угощайтесь. Раскрывая створки своего сервера, Милли задумалась, чего ей следует ожидать. Ранний осмотр кухни предполагал такой уровень кулинарии, какой ей и не снился. Облегчением стало найти в сервере ту пищу, на которой она выросла. Возможно, следовало выразиться по-другому. Эта пища выглядела как та, на которой она выросла. Милли положила себе на тарелку самое минимальное количество еды. Она вспомнила предупреждение Ханны насчет "обольщения новеньких сотрудниц" и собственные слова Джека "я слишком нетерпелив, чтобы подобных вещей дожидаться". Если он рассчитывал к ней подкатить, не добавил ли он в еду немного психотропного препарата, чтобы повлиять на ее настроение? Ткнув вилкой маленькую зеленую горошинку, Милли ее попробовала. Джек Бестон пристально за ней наблюдал. -- С вами все в порядке? Вы себе почти ничего не положили. -- Пожалуй, я немного удивлена. -- Милли указала вилкой на тарелку. -- Это замечательно, но такую же пищу мы дома ели. -- Вы хотите сказать, она слишком простая, не высококлассная? -- Ну, я бы так не сказала. -- Но вы могли так подумать. -- Джек нагрузил свою тарелку раз в десять больше, чем Милли, но пока что не проглотил ни кусочка. -- Прошу прощения, но когда дело доходит до еды, вкусы у меня достаточно примитивные. Думаю, они развились в ранний период моей жизни, а рос я в небогатой семье. Богатство потом на меня обрушилось. -- Я знаю. -- Ханна вам рассказала? -- Да. -- Еды, которую вы себе положили, не хватит даже мышку накормить. И пока что вы только самую маленькую горошинку попробовали. Что вам еще Ханна рассказала? Милли отложила вилку. -- Раз вы так настаиваете, то Ханна посоветовала мне соблюдать осторожность. У вас есть привычка, сказала она, волочиться за женщинами из числа ваших подчиненных, особенно за новенькими. А я прибыла самой последней. Людоед глазел на нее и задумчиво кивал головой. Вот теперь он наверняка ее уволит. -- Вы из-за этого нервничаете, -- сказал он, -- и это портит вам аппетит. -- Возможно. -- А возможно, есть тут и кое-что еще. -- Джек потянулся через стол, чтобы взять ее за руку, но Милли ее отдернула. Тогда он кивнул. -- Вы действительно нервничаете. Возможно, вы беспокоитесь о еде и думаете, что с ней может быть что-то не так. Теперь я собираюсь сказать вам несколько вещей, Милли Ву, и поверите вы мне или нет, но после того, как я выскажусь, либо мы будем сидеть здесь и обедать как цивилизованные люди, либо вы уйдете и на весь оставшийся рейс запретесь в вашей каюте. Выбирать вам. В любом случае, зла на вас я держать не стану. Во-первых, при первой же нашей встрече я нашел вас очень привлекательной. Во-вторых, я также знаю, что у меня есть определенная репутация, и в том, что вам рассказала Ханна, есть доля правды. Но мне бы хотелось, чтобы Ханна рассказала вам кое-что еще. Я никогда в жизни не пытался использовать положение, деньги, влияние или нажим, чтобы склонить девушку к сексу, если она сама того не желала. Я не заинтересован ни в какой форме принуждения. Я также никогда не пытался ни с какой целью накачать кого-либо наркотиками, будь то женщина или мужчина. Джек сделал паузу, и Милли заметила, что его руки, все еще протянутые над столом, слегка дрожат. -- Ханна мне этого не говорила, -- пробормотала она. -- Я рада, что вы сказали. И я вам верю. -- Хорошо. Потому что теперь, насколько я понимаю, мы подошли к самому трудному. Я сказал вам, что нахожу вас привлекательной, и это так. Но если бы вы отважились прийти ко мне сегодня вечером и предложили заняться сексом -- я вовсе не говорю, что вас когда-либо посещала подобная мысль, -- вас ждало бы большое разочарование. Разве вы не видите, что я дьявольски напряжен и нервозен? Так происходит уже много дней, и никакого отношения к вам это не имеет. Я пригласил вас пообедать только за тем, чтобы хоть как-то переключиться. -- Это из-за визита на станцию "Цербер"? -- Можете выражаться точнее. Меня тревожит вовсе не станция. Меня тревожит Филип. Ну, вы знаете... Ублюдок. -- Знаю. Просто я никогда раньше не слышала, чтобы вы его по имени называли. -- Милли уже чувствовала себя гораздо лучше -- несмотря на то, что дискомфорт Джека, казалось, только нарастал. -- Но я вас не понимаю. Я думала, мы находимся в абсолютно выигрышном положении. Он даже не знает, где искать. -- Нам придется ему сказать, чтобы получить подтверждение. -- Но направление сигнала всего лишь малая частичка того, что мы узнали. Мы по-прежнему будем далеко впереди. Что он сможет сделать, чтобы изменить ситуацию? -- Если бы я знал, я бы так не беспокоился. Есть у вас старшая сестра? -- Нет. Две младших и еще младший брат. -- Вам повезло. Старшие вечно себя начальством считают. Филип всего на пару лет меня старше, но еще с тех пор, как мы были маленькими детьми, во всех ситуациях, что бы мы ни делали, он всегда умел обставить все так, чтобы впереди оказаться. Даже с этим проектом, который был целиком моей идеей. То же самое и теперь. Я так из-за него психую, что уже убежден в том, что у него и на сей раз это получится. Даже хотя я представить себе не могу, как это может получиться. Странное дело, но, наблюдая за ним через столик, Милли видела перед собой совсем другого Джека Бестона. Да, он был Людоедом, жестоким надсмотрщиком, который нещадно хлестал кнутом весь персонал проекта "Аргус" в юпитерианской точке Л-4. Но в то же самое время он был нервным ребенком, до смерти боящимся того, что изворотливый старший брат может разрушить его планы. Милли вдруг захотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо. Это по множеству разных причин стало бы ошибкой. "А вот если ты почувствуешь симпатию к дьяволу, считай, что ты в беде". Милли верила всему, что ей сказал Джек -- за исключением, пожалуй, его импотенции. На этот счет мужчина был крайне ненадежным источником. Тем не менее, она зашла так далеко, что потянулась через стол и похлопала его по ладони. -- Вы победите. Я в этом уверена. -- Милли нагнулась и принялась поднимать накрытые блюда на стол. -- Извините, что подозревала неладное насчет пищи, но если честно, то перед тем, как сюда прийти, я была чертовски голодна. Думаю, это эффект повышенной гравитации -- того, что наши тела пытаются удвоить мышечную массу всего за несколько дней. Тарелку Джека Милли оттолкнула в сторону. -- Все это уже остыло. Надо снова начинать. -- Она взяла для него чистую тарелку, открыла блюда и принялась накладывать им обоим щедрые порции всего-всего. -- Теперь мы поедим, а раз вы хотите отвлечься, то я вам это удовольствие обеспечу. Вы спросили про мою семью. По-моему, это самая малоинтересная компания в Солнечной системе. Я расскажу вам про дядю Годфри и тетю Мэри, про Джинджера, Сару и Лолу, про вечно сонного кузена Питера, и я буду продолжать, пока вы пощады не запросите. 20. ...И В КОМПАНИИ УБЛЮДКА Через восемь дней с небольшим ускорение в одно земное "жэ" вместо чувства странного дискомфорта и возможной непереносимости стало вызывать чувство не менее странного комфорта. Можно было хоть всю жизнь прожить на внешних рубежах Солнечной системы, но что-то глубоко внутри тебя помнило, откуда ты родом. Глазея на приближающуюся станцию "Цербер", Милли испытывала едва ли не сожаление от того, что снова окажется в среде с микрогравитацией. Джек дрейфовал по кабине управления, то и дело медля, чтобы взглянуть на место их назначения. Он казался более расслаблен, чем во время их первого совместного обеда. Возможно, Милли удалось убедить его в том, что не существует такого способа, каким его брат Филип смог бы перехватить преимущество, а возможно, он просто смирился с неизбежной близостью конфронтации. По той или иной причине, но последняя часть путешествия оказалась более легкой, чем первые дни. Милли не спускала глаз с приближающейся станции. Эта конструкция оказалась замечательно схожа с той, которую они покинули в юпитерианской точке Л-4. Здесь имелся тот же обширный набор антенн, те же скелетные решетки, чтобы регистрировать призрачное прохождение высокоэнергетичных нейтрино, та же центральная громада жилого модуля. Проделав полпути по Солнечной системе, Милли оказалась лицом к лицу с факсимиле той станции, которую они покинули. Кто с кого копировал? Если верить Джеку, Ублюдок все идеи похищал у младшего брата. В отличие от Джека, Милли испытывала огромное желание увидеться с Филипом. Пока что она даже фотографий его не видела. У нее самой была одна сестра, очень на нее похожая, и еще одна, с которой у Милли не было решительно никакого сходства -- хотя другие члены семьи утверждали, что они это сходство видят. Как мог выглядеть Филип? И что еще более важно -- каким он был внутренне? Милли чувствовала, что понемногу начинает понимать Джека. Он представлял собой странную смесь полной самонадеянности и абсолютной неуверенности. Эта комбинация была интригующей и в высшей степени привлекательной. Легко