е таков. Блок не предназначался для столь дальнобойной работы. Голос Совы то и дело пропадал, пока он продолжал: -- Если бы Себастьян Берч просто хотел пронаблюдать... возмущения в атмосфере Юпитера... не отважился бы на столь неотложное действие. К несчастью... -- Что он делает? -- настойчиво спросила Яна. -- Я должна знать. -- Боюсь, он... хочет войти в атмосферу. -- Зачем? -- Приношу свои извинения... не могу этого обсуждать. Однако, вы должны остановить... попытаться привлечь другие силы... Остальные слова Совы потерялись в приливе статики. -- Он пропадает, -- сказал Пол. -- Наручный блок уже за пределами его радиуса. -- Он говорит, что Себастьян хочет в атмосферу Юпитера войти. -- Да. Опять. -- Пол, мы должны его остановить. Он сам не знает, что делает. Если кто-то может нам помочь... -- Маловероятно. -- Пол включил систему регистрации сигналов, чтобы просканировать небо перед "москитом", и на экране вспыхнуло единственное красное пятнышко. -- Это корабль Себастьяна. Никаких других судов в космосе между нами и Юпитером нет. Ио и Европа находятся по ту сторону планеты, и ничего хорошего нам не принесут. Амальтея в нужном положении, но там готовы к полету только грузовые суда. Все зависит от нас. -- Но что мы можем сделать? -- Пока он продолжает набирать скорость, не так много. Мы никак не можем изменить его курс, и у нас нет другого способа обезвредить его корабль, кроме как самим погибнуть. Пол подрегулировал показания, и на экране рядом с мигающей красной точкой появилась широкая дуга терминатора Юпитера. -- Потребуется немало времени, чтобы его догнать, но мы окажемся бок о бок задолго до того, как он приблизится к планете. Дальше я смогу бомбардировать его радиосигналами на аварийной частоте, и ему придется слушать. Отключить эту передачу он не сможет. Все будет зависеть от тебя, Яна. Ты должна с ним поговорить. Должна убедить его развернуть корабль и направиться назад к Ганимеду. "Убедить его? -- подумала Яна. -- Пол, ты Себастьяна не знаешь". Впрочем, Полу бессмысленно было это говорить. Кто вообще знал Себастьяна? Только не Яна, хотя она многие годы почти все время с ним проводила. Она осела на сиденье, глядя на мигающее красное пятнышко на экране. Пятнышко понемногу увеличивалось, но казалось, что дуга Юпитера растет еще более стремительно. -- Сколько у нас еще времени? -- Многие часы, прежде чем мы приблизимся к Юпитеру. Но мы уже в пределах радиуса действия аварийного сигнала. Ты прямо сейчас можешь с ним пообщаться. Пол говорил со спокойствием и рассудительностью. Яна чувствовала, что лишена и того, и другого, но вынуждена была прикидываться. -- Себастьян? Ты меня слышишь? Она не ожидала ответа, но он пришел немедленно. -- Да, Яна. Я тебя слышу. Слова казались вполне разумными, но тон был такой, каким обычно во сне разговаривают. Пол ободряюще похлопал Яну по облаченной в скафандр руке. -- Себастьян, корабль, на котором ты летишь, нам не принадлежит. Мы должны его вернуть. -- Я знаю, Яна. Я его не угонял. Я его одолжил. -- Пора его вернуть. Ты должен прямо сейчас лететь назад. -- Нет, Яна. Я еще не закончил. -- Что ты не закончил? Куда ты летишь? -- Мне нужно подлететь поближе к Юпитеру. Нужно добраться до облаков. -- Себастьян, если ты полетишь назад к Ганимеду, ты сможешь воспользоваться телескопами, которые тебе все мельчайшие детали облаков продемонстрируют. Пертурбационный пролет только кажется легким. На самом деле это не так. Здесь нужно быть экспертом. -- Ты не понимаешь, Яна. У меня есть задание. Я должен его выполнить. -- Какое задание? Никто тебе никакого задания не давал. -- Давал, Яна. Я знаю, что я должен сделать. И всегда знал. -- Это чушь, Себастьян. Мы почти всю жизнь вместе провели, и ты мне никогда ни про какое задание не рассказывал. А что ты должен сделать? -- Ты не поймешь. Надеюсь, Яна, ты не обидишься, если я больше с тобой разговаривать не стану. Я больше вообще ни с кем не собираюсь разговаривать. -- Себастьян... -- Тут Яна почувствовала руку Пола у себя на плече. -- Тебе до него не достучаться, -- тихо сказал Пол. -- Признай это, Яна. Он безумен. Я сказал, что ты должна его убедить, но безумца ты убедить не в силах. -- Я должна попытаться. Дай я еще с ним поговорю. Может, мне все-таки удастся его пронять. -- Пожалуй, больше нам ничего не остается. Когда мы приблизимся, я собираюсь расположить нас бок о бок. Может, что-то изменится, если он увидит наш корабль и поймет, что ты рядом с ним, куда бы он ни отправился. Поговори с ним, Яна. О чем? Но слова полились сами собой. Яна начала вслух вспоминать их первые дни вместе, в лагере для перемещенных лиц в Гусвике. Она говорила об учебе, о цветочном фестивале в Пунта-Аренасе, о летних вечерах, что длились вечно. Затем они приняли совместное решение устроиться на работу на плавучей платформе "Глобальных минералов". Дальше было еще одно решение, о перемещении во Внешнюю систему, их планы совместной работы на метеорологической станции в системе Сатурна. За все это время Себастьян не произнес ни единого слова. Когда два корабля понеслись бок о бок, Яна разглядела в крошечной кабине "мухи" темное пятнышко его шлема. Так рядом -- и так далеко. И пока Юпитер все больше нависал в небе над головой, Яна поняла, что все разговоры об "их" планах и "их" действиях были сплошной иллюзией. Она предлагала и уговаривала. Себастьян просто тащился рядом. Так почему же он отказывался тащиться рядом сейчас, когда Яне как никогда раньше это требовалось? Впрочем, она знала, почему. Ход ее мыслей был не вполне верен. Интерес к облачным системам других планет никогда интересом Яны не являлся. Он всегда был интересом Себастьяна и только его. Это привело их на Ганимед. Это теперь вело их к Юпитеру. Их траектория оказалась совсем иной, чем ожидала Яна. Они по-прежнему летели бок о бок, но вместо того, чтобы следовать по курсу, который провел бы их рядом с планетой, два корабля стрелой неслись к самому центру затянутого облаками диска Юпитера. Тут Яна вдруг поняла, что Себастьян ничего не сказал о том, что собирается выполнить пертурбационный пролет. Он хотел "добраться до облаков". Если они не изменят курс, оба корабля нырнут глубоко в атмосферу Юпитера без всякой надежды на возвращение. Все это время Пол сидел молча. А Яна все говорила и говорила -- с нарастающим чувством тщетности и без всякого отклика от Себастьяна. Внезапно Пол воскликнул: -- Ага! Наконец-то. Этого я и ждал. Он принялся так стремительно манипулировать панелью управления, что Яна за ним уследить не смогла. А потом они вдруг оказались в невесомости. -- Что происходит? -- У него горючее кончилось. Я же тебе говорил -- наземный контроль не любит, когда члены команд слишком далеко на прогулки залетают, а потому с реакционной массой жмется. У "мухи" вся приводная мощность сдулась. -- И что это меняет? -- Очень многое. Пока мы оба ускорялись, никто не мог свой корабль покинуть и далеко позади в космосе не остаться. А теперь я смогу перейти на его корабль и привести Себастьяна сюда. Затем мы развернемся и домой направимся. У нас реакционной массы навалом. Пол так небрежно об этом сказал, как будто это была рутинная операция, которую он каждый день проделывал. -- А если Себастьян не пойдет? -- спросила Яна. -- Вообще-то я его спрашивать и не собирался. -- Пол изучал небо впереди. -- У нас куча времени. Давай займем еще десять минут. -- Чем? -- Яне Юпитер казался чертовски близко. -- Убедимся в том, что ты знаешь, как на этом корабле летать. Просто на всякий пожарный. -- Пол, Себастьян именно из-за меня на Ганимед прибыл. Я и должна к нему пойти. -- А сколько раз ты в открытый космос выходила? Вот о чем я подумал. А эти скутеры так разработаны, что практически сами летают. Позволь я мимо тебя протиснусь. Надо местами поменяться. Перемещение стало довольно затейливым, но не прошло и пяти минут, как Яна оказалась лицом к панели управления. А потом... Возможно, Яне мешал вид разбухающего впереди Юпитера; возможно, усталость или нервы; а возможно, Пол был излишне оптимистичен. Так или иначе, прошло куда больше пяти минут, прежде чем Яна смогла с уверенностью заявить: -- Порядок. Простые маневры я выполнять могу. -- Хорошо. Если я не вернусь... -- Не говори так. -- Они соприкоснулись шлемами, и Яна стала смотреть Полу прямо в лицо сквозь твердый прозрачный визор. -- Ты вернешься, Пол Марр. Слышишь меня? А затем Яне пришлось сказать самые тяжелые в своей жизни слова. При этом она крепко держала Пола за руку. -- Что бы ни случилось с Себастьяном, своей жизнью не рискуй. Ты вернешься с Себастьяном или без него, но ты ко мне вернешься. -- Я вернусь и Себастьяна с собой приведу. Если ты помнишь, я все еще не написал такой твой портрет, который бы меня удовлетворил. -- Пол отвернулся и открыл люк. Выходя, он оставил его распахнутым, и Яна ясно увидела корабль Себастьяна, когда Пол к нему поплыл. Два судна разделяло не более пятнадцати метров. Наверняка Яна и сама смогла бы этот бросок совершить. Но Пол обладал информацией, которой Яне недоставало. Он использовал управление своего скафандра, чтобы подвести себя поближе к "мухе", и жестом велел Себастьяну открыть люк. Когда этот жест никакого результата не дал -- Яне показалось, что Себастьян присутствия Пола даже не заметил, -- он отодвинулся назад вдоль корпуса судна и особым образом пробежал закованной в перчатку рукой по нужным точкам. Люк "мухи" открылся. Пол медленно пробрался к нему вдоль корпуса. Яна увидела, как Себастьян поворачивается на своем тесном сиденье. На его круглой физиономии застыло озадаченное выражение. -- Аварийная откупорка, -- сообщил Пол Себастьяну, а Яна добавила: -- Это для твоего же блага. Мы хотим тебя домой отвезти. -- Домой? -- Лунообразное лицо проявило искорку интереса, затем снова сделалось безразличным. -- Я не могу вернуться домой, пока не выполню задание. -- Себастьян, ты все воображаешь. Нет никакого "задания", которое ты должен выполнить. Задание ты получишь, когда мы на метеорологическую станцию в системе Сатурна прибудем. Позволь Полу тебе помочь. Он приведет тебя на наш корабль, и мы все сможем вернуться обратно на Ганимед. К удивлению Яны и огромному ее облегчению Себастьян кивнул. -- Хорошо, -- сказал он ей. А затем обратился к Полу, парящему снаружи кабины "мухи". -- Я здесь застрял. Помогите. Себастьян протянул левую руку, и Яна увидела, как Пол берет ее в обе свои. А затем правая рука Себастьяна резко взметнулась вверх. Тело его выгнулось на сиденье, и он использовал этот рычаг, чтобы с размаху захлопнуть люк. Острый край врезался Полу в предплечья, как раз над запястьями. По рации в скафандре Яна услышала хруст ломающихся костей и мучительный крик Пола. Люк снова широко распахнулся. Себастьян высунулся оттуда и толкнул. Пол кубарем полетел прочь. Яне не смогла понять, пробит ли материал его скафандра, но руки Пола беспомощно болтались у груди. -- Аварийная откупорка, аварийная закупорка, -- спокойно произнес Себастьян. -- Ты, Яна, не понимаешь. Когда у человека есть задание, он должен его выполнить. Он не может позволить, чтобы кто-то его остановил. И он закрыл люк. -- Не досаждай мне больше своей болтовней. Мы сможем поговорить, когда я выполню задание. "Муха" и "москит" по-прежнему двигались бок о бок, но Пол уносился все дальше от обоих благодаря инерции, обеспеченной толчком Себастьяна. Был ли он все еще жив? Яна неподвижно сидела на своем месте, пока не услышала хриплое мучительное дыхание и слова: -- Не могу... руками двигать. И скафандром управлять. -- Все хорошо, Пол. Я здесь. Я иду за тобой. Если она будет удачливой и сообразительной. Яна знала, как делать грубые маневры, но эта операция требовала деликатности. Она медленно повела скутер вперед, затем вбок. Как же она собиралась втащить Пола внутрь, если он никак не мог себе помочь? Безболезненного способа это проделать не существовало. Вращение Пола вокруг его центра массы требовалось остановить. Единственным известным Яне способом этого добиться было ударить его "москитом". Пол наверняка и так ужасно страдал, а Яна собиралась еще больше все усугубить. -- Прости, Пол. -- Яне хотелось плакать, пока корабль проходил последние двадцать метров. Она и сама в душе страдала. Сломанные руки Пола врезались в край открытого люка скутера. Бедняга застонал от новой невыносимой боли. Однако столкновение замедлило вращение его тела. Яна наклонилась вперед через сиденье и в конце концов сумела втащить Пола внутрь. Она осмотрела его скафандр. На предплечьях в грубом материале виднелись глубокие порезы, но они шли не насквозь. С Полом должно было быть все нормально; быстрое вправление и гормоны роста излечат его, когда они вернутся на Ганимед. Он обязательно поправится. Когда Яна закрывала люк, в голову ей пришла странная мысль. Капитан Кондо точно убьет ее, когда узнает, что она с его старшим помощником сделала. Яна подавила истерический смешок и оглядела окрестности корабля. Где там Себастьян? Пока Яна занималась Полом, "муха" ушла далеко вперед. Находясь под воздействием силы тяжести Юпитера, она направлялась точно к центру диска планеты. Юпитер продолжал разбухать, заполняя собой все небо. Яна запустила мотор "москита". Она постаралась взять такой темп, чтобы догнать корабль Себастьяна, но при этом не добавлять мучительной тяжести рукам Пола и не заставлять его испытывать новую боль. Когда она это сделала, по кабине разнеслось предупредительное гудение. -- Ты не можешь этого сделать, Яна. -- Пол баюкал свои руки, держа их у груди. -- Это автопилот. Пытается взять управление на себя. Это значит, что мы на курсе столкновения. -- С кораблем Себастьяна? -- С Юпитером. -- Пол нашел в себе силы мотнуть головой в сторону громадной планеты. -- Останови аварийную отмену. Ты должна передать управление автопилоту. -- Но Себастьян. -- "Муха" по-прежнему была в поле зрения. -- Если мы его не догоним... Пол ничего не сказал. После долгого, мучительного момента колебаний Яна бросила ручное управление. "Москит" тут же запалил свои движки контроля положения, чтобы развернуть скутер тангенциально его предыдущему курсу. Через долю секунды главные моторы включились на максимальных оборотах. Внезапная тяжесть стала мучительной -- даже для Яны. Для Пола же она стала просто неописуемой. Он не издал ни звука, но, повернувшись, Яна увидела под визором шлема его белое как мел лицо и крупные капли пота на лбу. -- Пол, я сейчас опять на ручное перейду. -- Нет... если только... ты нас обоих... убить не хочешь. -- Он говорил с трудом, сквозь плотно сжатые зубы. -- Доверься автопилоту, Яна... он знает... и так еще неизвестно... мы слишком поздно ушли. Взглянув вправо, Яна смогла понять, что он имеет в виду. Моторы гнали их вперед на двух или трех "жэ", но корабль по-прежнему падал к Юпитеру. В этих облачных слоях было множество разных деталей -- деталей, которые Себастьян так любил и лучше любого другого понимал, -- но вход в них означал гибель. Яна взглянула на экран, где поле обзора менялось на сканирование позади "москита". Одинокая красная точка мигала, оповещая о себе. "Муха" по-прежнему находилась в свободном падении и уже достигла верхних слоев атмосферы Юпитера. -- Пол, мы не можем так просто его здесь бросить. -- Мы должны... если только ты не знаешь способа... законы физики изменить. -- Пол выпрямился в кресле, издавая глухие стоны, пока его руки перемещались в новое положение. -- Ты сделала все, Яна... все самое лучшее... все, что только могла... он не позволит тебе его спасти... он не хочет, чтобы ты его спасала. -- Но почему, Пол? Что он такое творит? На этот вопрос Яна ответа не ожидала; возможно, он и вовсе ответа не имел. "Москит", по-прежнему опускаясь, несся сквозь самые наружные слои атмосферы. Послышался характерный свист. Позади на горизонте виднелась крошечная красная блестка, падающая прямиком в высящуюся громаду грозового фронта. Забыв о собственном отчаянном положении, Яна не могла оторвать глаз от этой точечки света. Точечка все падала, падала и падала; а затем маячковый сигнал "мухи" внезапно пропал. Яна задержала дыхание и закрыла глаза. Когда она снова их открыла, контрольные дисплеи показывали, что "москит" находится в опасности. Воздействие на корабль силы тяжести снижало эффективность оттягивавших его от планеты моторов. -- Пол. -- Яна протянула было руку, но затем успела понять, что сейчас его лучше не трогать. Пол устроился в самом удобном положении. -- Пол, если мы не выберемся, я просто хочу, чтобы ты знал. Себастьяна ты спасти не смог, но ты во всех смыслах спас меня. -- Мы выберемся. -- Он изучал панель управления и раскинувшийся впереди горизонт. -- Мы держимся ровно по высоте. Но я тебя не спасал. Ты сама спаслась. Яна почувствовала, как внутри у нее все теплеет. И она оттолкнула на задворки своего разума то, что хотела сказать. Пусть эти слова еще там полежат. -- Если мы выберемся, -- сказала она вместо этого, -- тебе помощь понадобится. Скажи мне, как медицинское судно вызвать. Следуя директивам Пола насчет запроса на неотложную помощь, Яна вскоре увидела, что он был прав. "Москит" понемногу отрывался от Юпитера. Они с Полом начинали медленное путешествие вокруг планеты по высокой пертурбационной траектории, которая в конечном итоге должна была доставить их обратно на Ганимед. А затем предстояло начаться еще более долгому путешествию. Всего три месяца тому назад Яна даже представить себе такого не могла. Путешествие называлось "Жизнь без Себастьяна". Он ушел, ушел навеки. А жизнь шла своим чередом. 33. Последний разговор, который Алекс запомнил, был краток и прост. Когда Янина Яннекс и Пол Марр выбежали в коридор, он спросил у Милли Ву: -- И что теперь? -- Сделаем, как сказал Сова. Подождем, пока он придет. Алекс вышел в гостиную Себастьяна Берча и плюхнулся там на стул. Возможно, дело было просто в физической усталости или недосыпе, но его переполняло тягостное ощущение неудачи. Сова с такой странной настойчивостью в голосе попросил его найти и посторожить Себастьяна Берча. Не вина Алекса была в том, что Берч исчез. И тем не менее он ясно свою вину сознавал. Милли Ву села в кресло напротив. Она лишь покачала головой и ничего не сказала. Алекс закрыл усталые глаза. Через несколько минут, как ему показалось, кто-то потряс Алекса за плечо. Он поднял взгляд, ожидая увидеть Милли. Над ним стояла Магрит Кнудсен. Смущенный и по-прежнему одуревший от усталости, Алекс сел прямо и огляделся. Милли Ву исчезла. -- Откуда вы, черт побери, взялись? Совсем негоже было так обращаться к государственному чиновнику минимум на три уровня тебя выше, но Магрит Кнудсен не стала брать в голову. -- Сова мне позвонил, -- сказала она. -- Знаете, когда этот человек перестал быть моим подчиненным, я подумала, что никогда больше ночью бежать на пожар не придется. Мне следовало тогда дважды подумать. А вас он как сюда затащит? Не трудитесь отвечать. Вы проснулись? -- Да. -- Приток адреналина от опознания Магрит Кнудсен сделал этот ответ абсолютно истинным. -- Тогда вперед. Он хочет видеть вас там во время того, что может стать концом. Мы должны подняться на один уровень. Остальные уже там. Алекс поднялся и последовал за ней в коридор, а затем вверх по лестнице. Дальше Магрит Кнудсен ввела его, судя по всему, в командный центр учреждения. Большую часть помещения занимал такой громадный дисплей, какого Алекс еще ни разу в жизни не видел. Там под максимальным увеличением демонстрировался участок наружных облачных слоев Юпитера. Алекс мог видеть все отдельные элементы вихрей и облачных гряд. Сова сидел на полу, неподвижно глазея на дисплей. Слева от него, выглядя совсем игрушечной рядом с такой громадой, сидела Милли Ву. Позади Совы, нависая над ним со сцепленными у груди, точно у богомола, руками, стоял главный научный сотрудник "Лигон-Индустрии" Бенгт Суоми. -- Есть успехи? -- спросила Магрит Кнудсен, пройдя вперед. Сова не заговорил и даже не шевельнулся. Ответил ей Бенгт Суоми: -- Боюсь, совсем противоположное. Всего пару минут назад был близкий контакт. Затем между кораблями что-то произошло, и теперь они расходятся. Алекс прошел вперед и встал рядом с Милли. Теперь он смог понять, на что так пристально глазеют остальные: две яркие точки света выделялись на фоне лица планеты. Прямо у него на глазах точки эти самую малость отодвинулись друг от друга. Милли Ву взглянула на Алекса и негромко пояснила: -- Корабль Берча справа. Янина Яннекс и Пол Марр его преследовали. Они провели часы в близком контакте, но теперь расходятся. Похоже, им уже его не догнать. Часы? Алекс задумался, сколько же он проспал, находясь в стороне от всего. Внезапно Бенгт Суоми с дрожью в голосе произнес: -- Данные о темпах изменения интервала показывают, что корабль Берча по-прежнему опускается. Теперь он пойдет вниз до самого конца -- нет никакой надежды, что его удастся оттуда вытянуть. У скутера по-прежнему есть шанс. Тангенциальная компонента его скорости может увести его прочь от Юпитера. Но даже в этом случае... -- Даже в этом случае, -- вмешался Сова, -- люди в скутере погибнут. Себастьян Берч погибнет. И мы все тоже очень скоро погибнем. "Мы все погибнем". Алекс ощутил дрожь, пока по его телу разносился второй адреналиновый прилив. О чем Сова говорил? Репутация этого человека утверждала о его способности недоговорить, но никак не преувеличить. Себастьян Берч определенно должен был погибнуть -- его корабль продолжал нестись прямиком к Юпитеру. Могло так получиться, что Янина Яннекс и Пол Марр не успели изменить курс вовремя, чтобы спастись. Но "мы все"? Включая Сову? Включая самого Алекса? Алекс взглянул на одно лицо, на другое. -- Не понимаю, -- сказал он. Его проигнорировали. Мрачный взгляд исподлобья Бенгта Суоми, стоический взор Совы, дикие глаза Милли Ву и Магрит Кнудсен -- все это ему ровным счетом ничего не сказало. Тогда Алекс повернулся обратно к дисплею -- и успел увидеть, как крапинка света, представляющая корабль Себастьяна Берча, внезапно пропадает. -- Берч мертв, -- заключил Сова. -- Его корабль и сигнальное реле сгорели в атмосфере Юпитера. Хочу со всеми вами попрощаться. Мы умрем -- прямо сейчас. В груди у Алекса все сжалось. Помещение словно бы погрузилась в состояние полного бесчувствия, когда все сделали глубокий вдох и надолго его задержали. Момент затянулся. Прошло несколько секунд... полминуты... целая минута. Наконец Бенгт Суоми испустил писклявый, нервный смешок. Такой смешок обычно можно услышать от человека, который ни разу в жизни не смеялся. Сова шумно выдохнул и сказал: -- Если не считать того, что мы до сих пор не мертвы. Мы не умираем. Мы живы, а я допустил чудовищную ошибку. Я выстроил целый город умозрений на мелкой отмели невероятия, и он теперь стремительно осыпается и рушится. Приношу всем свои искренние извинения. -- Извинения? Извинения за то, что мы живы? -- Суоми нервно зашаркал ногами, словно исполняя какой-то танец. -- Нет, это я ошибся. Какая-то ошибка вкралась в эксперименты моей группы, в наши данные. Согласно нашим вычислениям, каталитическая реакция и фазовый переход должны были начаться немедленно. Приблизительная скорость распространения составляла много километров в секунду. Мы должны были наблюдать зримые эффекты, как только корпус корабля Себастьяна Берча потерял герметичность. Мы обязаны незамедлительно повторить всю нашу работу и выяснить, где мы ошиблись. -- Да что за дьявольщина творится? -- взорвался Алекс. -- Мертвы, не мертвы. О ком вы говорили? Чушь какая-то. -- И в самом деле, Сова, -- добавила Магрит Кнудсен. -- Вы просто самого себя превзошли. Предупреждали о грядущем апокалипсисе, всех нас из постелей вытащили -- и все ради вот этого пшика? Сова их обоих проигнорировал. -- Да, -- сказал он, обращаясь исключительно к Бенгту Суоми. -- Работу обязательно следует повторить. Сегодня же ночью. -- Он взглянул на часы рядом с большим дисплеем. -- Или, если быть более точным, сегодня же утром. Мы должны поискать и найти изъян в нашей логике. Как только мы получим объяснение, обещаю, все присутствующие его услышат. Сова встал -- с легкостью, несмотря на его непомерные габариты. Снова взглянув на дисплей, Алекс заметил, что оставшаяся световая точка по-прежнему там. Она находилась у самого края диска Юпитера. Себастьян Берч был мертв. Янина Яннекс и Пол Марр должны были остаться в живых. Согласно Сове и Бенгту Суоми, все остальные тоже должны были остаться в живых, хотя в соответствии с какой-то необъяснимой логикой им всем следовало погибнуть. Когда адреналиновый приток в организме Алекса окончательно затих, его усталый мозг уже был уверен только в одном: независимо от того, сколько людей в этом помещении имели представление о происходящем, один человек его совершенно определенно не имел. 34. Милли очень прилично обходилась самым минимумом сна. В подростковом возрасте это вначале ее обрадовало, а затем, когда она узнала о катастрофических экспериментах с бессонницей в начале столетия, не на шутку обеспокоило. Теперь же Милли просто воспринимала это как подарок судьбы -- вроде природно красивого или природно здорового тела. Сова не иначе как выпроводил Милли, Алекса и Магрит Кнудсен -- пожалуй, именно это слово в данном случае годилось, учитывая столь резкое окончание собрания. Всем им снова предстояло встретиться только после того, как Сова с Бенгтом Суоми сумеют объяснить, что же случилось -- или, вернее, не случилось, -- когда Себастьян Берч нырнул к своей смерти на Юпитере. Милли, которая то и дело отплывала в дрему в течение долгих часов погони "москита" за "мухой", теперь чувствовала себя слишком взвинченной, чтобы заснуть. Она позаботилась о том, чтобы Сова смог в любое время пригласить ее на новое собрание независимо от того, где и когда оно состоится, после чего вернулась в свою квартиру. Там имелась надежная линия связи с Джеком Бестоном и станцией "Аргус", а Милли прямо сейчас хотела кое-что важное у Людоеда спросить и, возможно, сказать. Системе потребовалось довольно долго время, чтобы его обнаружить, а затем Джек уставился на Милли с экрана в очевидном приступе зеленоглазого гнева. -- Каким дьяволом вы там занимались? Я по всему Ганимеду сообщений наоставлял, чтобы вы позвонили. Людоед пребывал в самом что ни на есть скверном расположении духа. Милли это почему-то ободрило. Она решила, что в любом случае будет держать свои эмоции под контролем. -- Я не могу точно сказать, чем я занималась, -- ответила она, -- поскольку единственные люди здесь, которые что-то об этом знают, не говорят. Но судя по всему, несколько часов тому назад я чуть было не погибла. Этому предполагалось шокировать Людоеда, и он был шокирован. Выражение его лица сразу же сменилось с гневного на участливое. -- Вы нападению подверглись? -- Если и подверглась, то об этом не поняла. Для Людоеда этого было вполне достаточно. У него имелся самый минимальный интервал внимания ко всему, не связанному напрямую с проектом "Аргус". -- Итак, этот инцидент на вашу работу не повлиял, -- сказал он. -- Вы что-нибудь из-за сбоя Невода потеряли? -- Из-за какого сбоя Невода? Глаза Джека из полураскрытых сделались широко распахнутыми. -- Да где вас, черт побери, последнюю половину суток носило? В альтернативной вселенной? Вся сеть Невода вырубилась на семь минут. Был сбой здесь, на Поясе, на Земле -- везде. -- Когда это случилось? -- Милли показалось, что она и впрямь пребывала в альтернативной вселенной -- начиная с того момента, как голодной волчицей вторглась в комнату Великой Совы. -- Шесть часов тому назад. В два часа утра. Мы с тех пор кровавым потом исходили, пытаясь данные проекта восстановить. Если сеть Невода вырубилась на семь минут в ранний утренний час, многие люди могли этого попросту не заметить. Но подобные детали для Людоеда мало что значили. Он уже говорил Милли о том, что станция "Аргус" работает круглосуточно. -- В два часа, Джек, я не работала. Но я и не спала. Я наблюдала за тем, как один человек самоубийство совершает. Он взял корабль и в Юпитер нырнул. Никто не смог его остановить. -- Понимаю. Крутое развлекалово. Что ж, тоже отдых. Но Милли, если из-за этой психованной банды Сети Головоломок вы там сидите и попусту время тратите, когда вы должны сигнал расшифровывать, я вас не поддержу. Работа должна делаться. Таким образом Людоед подвел Милли, пусть даже куда скорее, чем ей хотелось, к настоящей причине ее звонка. -- Вот что, Джек Бестон. Хочу вам вопрос задать. Это привлекло его внимание. Никто на станции Джеком Бестоном его не звал. Для немногих он был Джек, для остальных сэр. Он знал, что за глаза его зовут Людоедом, но ему было наплевать. -- Вопрос? Какой вопрос? -- подозрительно спросил Джек. -- Почему вы проектом СЕТИ занимаетесь? -- Идиотский, безмозглый вопрос. У меня нет времени с вами в игрушки играть. -- Я бы хотела получить ответ. Вы большую часть своей взрослой жизни в проекте "Аргус" работаете. Что вы надеетесь из этого извлечь? Пусть это будет только одно желание. Какое оно? Зеленые глаза сузились. Джек Бестон ничего не сказал. -- Желать можно было бы самых разных вещей, -- продолжила Милли. -- Свое собственное желание я знаю. Я знаю, почему я покинула Ганимед и присоединилась к вашему проекту на станции "Аргус". Даже если бы мы не нашли сигнал -- а я не уверена, что ожидала когда-либо его найти, -- я наслаждалась интеллектуальным вызовом. А если бы мы все-таки нашли сигнал, это привело бы к самому потрясающему открытию в истории человечества. Открытию не менее великому, чем открытие огня или усвоение методов сельского хозяйства. Джек Бестон открыл рот, чтобы заговорить, но не издал ни звука. А Милли продолжила: -- И мы действительно нашли сигнал. -- Припоминая момент убежденности, когда ей стало ясно, что "там что-то есть", она снова почувствовала мурашки на спине. -- В первые дни после регистрации мне показалось, что главное мы проделали. Я подумала, что самая тяжелая работа закончена. Но я ошибалась, верно? Джек кивнул. -- Регистрация лишь призывает к терпению. Самая трудная часть -- интерпретация, понимание внеземного, чуждого разума. -- Вы об этом знали. Возможно, вы всегда об этом знали. Но я не знала. Теперь регистрация пройдена -- а также и подтверждение. Осталась только интерпретация. Когда мы занимались регистрацией, вполне разумно было предпринимать параллельные усилия -- даже соревновательные усилия. Не происходило никакого дублирования, поскольку мы проделывали обзор всего неба, а Филип вложил деньги в целевой поиск. Но теперь мы уже все это прошли. У нас есть сигнал. Осмысление его и достижение той точки, когда мы сможем на него ответить, потребует чудовищно масштабных усилий. Работы хватит для всех, причем на многие и многие годы. Совместной работы, не соревновательной. Я знаю, сотрудничество -- новая для вас идея, а потому вот вам мой вопрос: вы трудитесь днем и ночью, потому что хотите оказаться способны прочесть послание со звезд? Или Джек Бестон главным образом работает за тем, чтобы победить Филипа Бестона и тем самым доказать, что он лучше своего братца-ублюдка? На лице Джека ровным счетом ничего не отразилось. -- Мне следовало прислушаться к Ханне Краусс, -- сказал он. -- Она сказала, что с вами будут проблемы. Она была права. -- Проблемы возникли из-за того, что я спросила вас, чего вы хотите от жизни? -- Чего я хочу, не ваше дело. Вы уволены, Милли Ву. Ноги вашей больше на станции "Аргус" не будет. -- Вот это правильно. Избавляйтесь от всех, кто пытается повернуть вас лицом к правде. Вы думаете, мне интересно, где я живу или на кого работаю? -- Милли уже чувствовала свою эмоциональную заряженность несмотря на твердое намерение этого избежать. -- То, чего мы пытаемся добиться, и люди, с которыми мы работаем -- вот что имеет значение. Я скучаю по Ханне, скучаю по Саймону Биттерсу, Лотте Дейнс и Арнольду Рудольфу. Бог мой, я даже по вам скучаю. Только не спрашивайте меня, почему. Но то, что мы пытаемся сделать, куда важнее любых личных чувств. И наша работа продолжится независимо от того, где буду я или где будете вы. Она будет продолжаться, даже если мы оба умрем. Джек молча на нее глазел. -- Это верно. Потребности проекта превосходят потребности любого отдельного индивида. -- Включая вас. -- Включая меня. Ладно, я слишком остро отреагировал. Вы не уволены. Но вам следует несколько дней отдыха взять. Вы перенапряглись и переутомились, и вы также слишком остро реагируете. Прежде чем Милли успела послать его подальше, как он того заслуживал, Людоед добавил: -- Хорошенько поешьте и выспитесь. Это не предложение, Милли Ву. Это приказ. Обо всем остальном мы после поговорим. И образ Джека исчез, вынуждая Милли кричать в пустой экран: -- Мудак, тварь надутая! Сукин сын! Ублюдок самый натуральный, куда там братцу! И нечего мне приказывать! Я на вас, Джек Бестон, больше не работаю! Тут Милли посмотрела на свои ладони, лежащие на столе. Они тряслись. Она чувствовала, что внутри у нее все тоже трясется. Хорошенько поешьте и выспитесь? Славная шутка. Если бы Милли в таком состоянии попыталась поесть, то подавилась бы первым же куском. Вопрос о сне вообще не стоял. Милли была слишком возбуждена даже для того, чтобы спокойно сидеть. Стены ее комнаты, обычно такой скромной и уютной, теперь словно бы на нее сходились. Старые гравюры Дюрера и Эшера, которые Милли захватила с собой со станции "Аргус" и развесила здесь для своего удовольствия, скорее раздражали, чем радовали. Она вспомнила о том, что ей сказала Ханна Краусс вскоре после прибытия Милли в юпитерианскую точку Л-4. Профессиональными угрозами математиков, логиков и криптоаналитиков были депрессия, безумие, паранойя и самоубийство. С депрессией Милли еще в подростковом возрасте боролась. Выходом в те годы был не отдых, а физическая активность и смена умственного фокуса. Милли натянула на себя спортивный костюм и быстро направилась к ближайшему входу на свободно-скоростную дорожку. Прямо на ходу она поставила перед собой практическую проблему. Прошлая ночь началась в комнате командного центра Сети Головоломок в секторе 291, глубоко на уровне 147. А закончилась в изоляторе научно-исследовательского центра у самой поверхности на уровне 4. Сегодняшнее собрание с Совой в качестве его председателя логичным образом должно было состояться в одном из этих мест. Милли хотелось избрать такой маршрут своего моциона, который позволил бы ей максимально быстро добраться и туда, и туда. Большинство людей в подобных случаях консультировалось с главным маршрутным плановиком, обеспечивая себе оптимальные маршруты между любыми парами уровней и секторов внутри Ганимеда. Милли этого делать не хотела. Ей требовалось на что-то отвлечься. Войдя на свободно-скоростную дорожку, Милли побежала трусцой мимо десятков людей, упражняющихся там тренировки или удовольствия ради. Прямо на ходу она визуализировала и стала держать в уме замысловатую сеть вертикальных и горизонтальных маршрутов, к которым у свободно-скоростной дорожки имелся доступ. Когда приглашение поступит, Милли потребуется в темпе переместиться из своего текущего местоположения туда, где Сова будет проводить собрание. Она равномерно бегала почти час, ощущая, как внутреннее возбуждение постепенно спадает. Мозг Милли благодаря пробежке перешел в приятное состояние эндорфинного утешения, и ей даже стало досадно, когда приемник настойчиво загудел. -- Слушаю? Раздался голос не Совы, не Алекса Лигона и даже не кого-то, кого она знала. Он сказал: -- Заинтересованные стороны должны собраться в экспериментальном центре "Лигон-Индустрии", уровень двадцать второй, сектор сто восемнадцатый. Милли мысленно выругалась. Собрание должно было состояться далеко от тех мест, к которым она планировала стремительный маршрут. В экспериментальном центре "Лигон-Индустрии" Милли никогда не бывала; откровенно говоря, она даже никогда о нем не слышала. Милли устремилась к ближайшему выходу со свободно-скоростной дорожки и быстро проскочила выходную камеру. Вообще-то так делать не полагалось. В результате у выходного процессора не оказалось достаточно времени, чтобы закончить свою работу. Пот с тела и одежды Милли был удален, однако температура ее наружных покровов по-прежнему осталась существенно выше нормы. Пока она звонила главному плановику и просила обеспечить ее маршрутом к уровню 22, сектору 118, на теле выступил новый пот. Впрочем, когда Милли прибыла к экспериментальному центру, сразу же стало ясно, что пот непосредственной проблемы не составит. Дежурный Факс второго уровня ввязался в нешуточную перепалку -- насколько Факсу вообще было позволено ввязываться в перепалки -- с какой-то женщиной. -- Я не мисс Блум, ты, жертва броуновского движения. -- Женщина, яростно спорящая с Факсом, была тощая, рыжеволосая и предельно стервозная. -- Клякса электронная. Десять раз тебе сказала -- доктор Блум. И если "Лигон-Индустрия" может среди ночи без разрешения в мою лабораторию вломиться, будь я проклята, если мне здесь пройти нельзя. А ну пропусти. -- Прошу прощения, мисс Блум, но у меня нет оснований вас пропускать. -- Ах, так? Прочь. Исчезни. Я требую Факс пятого уровня. -- Очень хорошо, мисс Блум. Милли сделала шаг вперед. -- Доктор Блум? Меня зовут Милли Ву. Я одна из тех людей, которые прошлой ночью в ваше учреждение прошли. Женщина повернулась к ней. -- В самом деле? А кто сказал, что вам можно? -- Никто. Но я, пожалуй, смогу вам помочь. -- Милли повернулась к Факсу, который, предпринимая попытку воззвать к версии пятого уровня, колебался в своих контурах. Прямо сейчас он казался персоной неопределенного пола и возраста. -- Меня зовут Милли Ву. Думаю, у меня есть полномочия посетить это собрание. Образ Факса застыл. -- Совершенно верно, мисс Ву. Вы можете войти. -- Двустворчатые двери за спиной у Факса раскрылись. -- Со мной моя коллега, доктор... -- Милли повернулась к другой женщине. -- Блум. Вальния Блум. -- Моя коллега, доктор Вальния Блум. Мы обе должны посетить это собрание. И мы обе требуем доступа. -- Очень хорошо. -- Факс кивнул. -- Я объявлю о вашем прибытии и передам имена. Милли Ву и доктор Вальния Блум. Следуйте стенным указателям. Две женщины вместе двинулись вперед. Когда они прошли двустворчатые двери, Вальния Блум сказала: -- Думаю, мне следует вас поблагодарить. Но я хочу знать, что за дьявольщина прошлой ночью происходила. По возвращении в лабораторию я обнаружила, что на меня возложено обвинение в несанкционированном использовании корабля класса "муха" и скутера "москит". "Муха" пропала, а "москит" с двумя пассажирами на борту был подобран медицинским судном, следующим по неотложному вызову. Капитан ЛВС "Ахиллес" позвонил мне, спрашивая, что я сделала с его старшим помощником. Я узнала о том, что ночью в мое учреждение незаконно прон