не просто долгие молитвенные собрания в холодных, продуваемых всеми ветрами залах в самые неподходящие часы дня и ночи, но также выполнение обязанностей настолько мучительных, что только врач, я полагаю, способен по-настоящему понять мое прошлое состояние. Омовение ног нищим, так сказать. Но таков наш крест. Я прекрасно знал, на что иду, и не ждал за это никаких наград. Но чего совершенно не представлял, Лоулер, о чем поначалу ни в малейшей степени не догадывался, оказалось то, что чем больше и самоотверженнее я служил Богу, трудясь на благо страдающего человечества, тем больше подвергался периодам абсолютного духовного опустошения. В течение длительных промежутков времени я чувствовал себя отрезанным от Вселенной, окружавшей меня, человеческие существа делались противны мне и чужды, равно как и представители инопланетных цивилизаций... Я терял последние крохи веры в ту Высшую Силу, которой поклялся посвятить всю свою жизнь. Появлялось чувство полного одиночества... Описать словами такое просто невозможно. И чем больше я работал, тем более бессмысленными начинали казаться все усилия... Жестокая грубая шутка: я надеялся стяжать Божью благодать, а вместо этого Он одарил меня крепчайшими дозами неверия и откровенного безбожия. Лоулер, вы слушаете? - И что же, по вашему мнению, вызывает у вас это чувство пустоты? - Поэтому-то я и прибыл сюда... Хочу попытаться понять это. - Но почему именно на Гидрос? - Потому что здесь нет Церкви... Лишь несколько рассеянных по планете человеческих общин... Да и сам Гидрос враждебен нам. И не потому, что отсюда никуда не уйдешь. - Во взгляде Квиллана теперь светилось нечто особенное, выходящее за пределы понимания Лоулера, озадачивавшее не меньше, чем свеча, горящая пламенем вниз. Казалось, он взирал на Вальбена из глубин некой всепожирающей вечности, порождением которой являлся сам и в которую жаждал вернуться. - Понимаете, я хотел потерять себя здесь и через это найти собственное "я"... Или, по крайней мере, отыскать Бога. - Бога? Где? На дне этого громадного океана? - Почему бы и нет? Кажется, в других местах Его наверняка не найдешь. - Не знаю... - начал Лоулер, но тут сверху раздался крик: - Земля! Тила Браун словно пропела это слово и продолжила: - Остров с северной стороны! Остров с северной стороны! В этой части океана не было никаких островов ни к северу от того места, где они сейчас находились, ни к югу, ни к востоку, ни к западу. Если бы дело обстояло иначе, все уже давно жили бы предвкушением этой встречи. Но никто никогда не упоминал о том, что здесь есть какие-то плавучие сооружения. Оньос Фелк, находившийся в рулевой рубке, издал возглас откровенного недоумения. Качая головой, хранитель карт направился к Тиле, тяжело ступая по палубе своими кривыми ногами. - Что ты там такое болтаешь, негодная девчонка? Какой еще остров? Что ему делать в этой части океана? - А мне откуда знать? - огрызнулась Браун, уцепившись одной рукой за ванты и повиснув над головами людей. - Не я же его сюда поместила. - Но там не может быть никакого острова! - Залезайте сами сюда, старая сушеная рыба, и посмотрите! - Что?! Что ты сказала? Лоулер приставил ладонь ко лбу и стал пристально всматриваться в указанном Тилой направлении. Единственное, что он узрел, - водяные цветы, подпрыгивающие на волнах. Но вдруг Квиллан толкнул его в бок. - Док! Во-он там! Видите? Видел ли он? Ну да, конечно. Лоулеру показалось, что он рассмотрел вдали нечто похожее на тонкую желто-коричневую линию в северной стороне горизонта. Но остров ли это? Можно ли говорить об этом с уверенностью? К этому времени все выбежали на Палубу и носились взад и вперед. В центре всей этой суеты возвышался Делагард, несмотря на свой небольшой рост, с драгоценным глобусом-картой в одной руке и подзорной трубой из желтоватого металла в другой. Оньос Фелк, семеня ногами, подбежал к капитану и потянулся за глобусом. Нид бросил на него уничтожающий взгляд и, что-то прошипев, отмахнулся от хранителя карт. - Но мне же надо взглянуть... - Убери руки! - Девчонка говорит, что там какой-то остров. Я хочу ей доказать невозможность подобного предположения. - Она ведь что-то видит, не так ли? Возможно, это действительно остров. Оньос, ты же ничего не знаешь, ничего... Преисполненный неистовой, прямо-таки демонической энергии, Делагард оттолкнул ошалевшего Фелка и начал взбираться по реям, помогая себе локтями и зубами, при этом он не выпускал из рук глобус и подзорную трубу. Нид быстро достиг нужной ему перекладины, устроился на ней поудобнее и приставил трубу к глазу. Внизу, на палубе, воцарилась гробовая тишина. Казалось, прошло бесконечно много времени, прежде чем Делагард глянул на столпившихся людей и растерянно сказал: - Черт меня побери, но там действительно остров! Он передал подзорную трубу Тиле и стал лихорадочно водить пальцем по глобусу, прослеживая маршруты соседних плавучих сооружений. - Не Вельмизе? Нет! Не Салимин? Может, Каггерам? Нет... Нет... Кентруп? Нид отрицательно покачал головой. Все внимательно, затаив дыхание, наблюдали за ним. "Целый спектакль", - подумал Лоулер. Делагард передал глобус Браун и забрал у нее трубу, похлопав ее при этом по ягодицам. - Дьявол всех нас возьми! Новый остров, вот что это такое! Они его строят прямо у нас на глазах! Вы только посмотрите... Бревна! Леса! Дьявол всех нас возьми! - Он бросил подзорную трубу на палубу, Данн Хендерс ловко подхватил ее, не дав приземлиться на настил палубы, и приставил к глазу. Остальные столпились вокруг. Делагард спускался вниз, бормоча себе под нос: - Дьявол всех нас возьми! Дьявол всех нас возьми! Труба переходила из рук в руки. Через несколько минут корабль приблизился к новому острову на достаточно близкое расстояние, чтобы видеть воочию происходящее впереди. Лоулер смотрел на приближающееся сооружение с удивлением и благоговейным трепетом. На данный момент это была еще довольно узкая постройка, возможно, в двадцать-тридцать метров шириной и около ста - в длину. Самая высокая точка острова поднималась над водой метра на два, напоминая холм или горбатый спинной хребет какого-то колоссального морского животного, основная часть тела которого скрывалась в пучине океана. Примерно дюжина джилли неторопливо сновала по нему, таская бревна и скрепляя их при помощи специальных волокон. Море вокруг буквально кипело жизнью и активной деятельностью. Некоторые из существ, копошившихся там, несомненно, джилли. Лоулер хорошо разглядел их. Маленькие купола их голов то поднимались над поверхностью воды, то исчезали под ней подобно чашечкам водяных цветов. Но, кроме того, Вальбен узнал и длинные, гладкие и блестящие тела ныряльщиков, суетившихся среди двеллеров. Они выносили стволы древовидных водорослей из глубины, передавали их прямо в воде джилли, а те тут же обтесывали заготовки, придавая им нужную конфигурацию. Затем двеллеры передавали готовые детали по цепочке на берег, где другие существа-рабочие уже тащили их дальше и подготавливали к установке. К правому борту флагмана приблизилась "Звезда Черного моря", на палубе которой тоже метались человеческие фигуры, размахивая руками и показывая в сторону строящегося острова. К другому борту быстро подплывали "Богиня Сорве", на небольшом расстоянии от нее следовали "Три луны". - Во-он там - платформа, - указал Гейб Кинверсон. - С северной стороны, налево. - Господи, да! - восхищенно отозвался Делагард. - Боже, какой она величины! За островом, словно на буксире, следовало то, что на первый взгляд казалось вторым плавучим сооружением. На самом же деле это было огромное морское животное, на которое походил поначалу строящийся новый "дом" для джилли. Платформы являлись самыми крупными обитателями океана на Гидросе из тех, о которых приходилось слышать людям. Они превосходили по размерам даже всепожирающих, похожих на китов, существ, именовавшихся "ртами", выглядевших тоже крайне своеобразно: огромные и плоские, глыбообразные, по форме близкие к прямоугольнику, и настолько малоподвижные, что вполне могли сойти за настоящий остров. "Рты" бесцельно дрейфовали по морям, пассивно процеживая воду и добывая таким образом живущие в ней микроорганизмы. Они как бы отфильтровывали жидкость сквозь щели, расположенные по всему периметру их тел и напоминающие оригинальные сетки от насекомых. Как им удавалось в течение дня поглощать достаточное для поддержания жизни количество пищи даже при условии непрерывного питания, выходило за пределы любых рациональных объяснений. Лоулер полагал, что они, будучи столь же неповоротливы, как плоты при сплаве, с точки зрения обмена веществ являлись просто гигантскими кусками почти лишенного всякой чувствительности мяса. Тем не менее в их громадных лиловых глазах, расположенных в три ряда (шесть в каждой линии) на спине - каждое "око" по величине превосходило ширину плеч среднего человека, - казалось, дремал некий таинственный разум. Время от времени платформа заплывала в залив Сорве, почти касаясь брюхом настила основания. Однажды Лоулер рыбачил на мелководье на своей лодке и, сам не понимая как, оказался прямо над этим морским чудовищем. Посмотрев вниз, он, к своему глубочайшему изумлению, встретился взглядом с рядом этих огромных печальных глаз, взиравших на него сквозь прозрачную воду с отстраненностью божества и даже - по крайней мере так ему показалось - с каким-то загадочным состраданием. Все внимание людей, столпившихся на палубах кораблей, было приковано к кипевшей на поверхности моря работе. Создавалось впечатление, что платформа используется в качестве обычной строительной площадки. Группы джилли прилежно трудились на ее широкой спине. Они сновали по колено в воде, сплетая и скручивая длинные волокна водорослей, подававшихся на эту живую опору из моря блестящими зелеными щупальцами, не уступавшими по толщине человеческой руке. Эти извивающиеся конечности отличались удивительной гибкостью и были снабжены пальцевидными выростами на концах. Никто - даже сам Кинверсон - не мог сказать, какому животному они принадлежат. - Как здорово, что все эти животные работают вместе! Лоулер повернулся к священнику. - Никто никогда не видел раньше, как строится остров. Например, я ни разу об этом не слышал. Насколько мне известно, всем плавучим сооружениям Гидроса по нескольку сот или даже тысяч лет. Так вот оно, строительство! Боже, какое зрелище! - Когда-нибудь настанет день, - заметил Квиллан, - и на этой планете возникнет своя суша... Пройдут миллионы лет - морское дно поднимется... Создавая эти искусственные острова и выбираясь на них из океана, джилли готовят себя к следующей стадии эволюции. - Откуда вы сие знаете? - Вальбен от изумления захлопал ресницами. - В семинарии на Санрайзе мне пришлось изучать геологию и теорию эволюции. Вы ведь не думаете, что служители церкви занимаются только обрядами и священным писанием? Или, по-вашему, мы должны понимать Библию буквально? Гидрос отличается весьма спокойной геологической историей, знаете ли... Здесь не наблюдалось значительных сдвигов коры, которые могли бы создать горные цепи и целые континенты, выбросив из пучин первозданного океана огромные массы пород, как это произошло в тех мирах, где есть суша. Поэтому все здесь осталось на первоначальном уровне, и большая часть планеты находится под водой. Со временем океан способен уничтожить любую сушу, которая поднялась над его поверхностью, но все подвержено переменам... Давление в планетарном ядре нарастает, внутреннее гравитационное напряжение постепенно вызывает колебания - и через тридцать миллионов лет, сорок миллионов или пятьдесят... - Подождите, - прервал его Лоулер. - Что там такое происходит? Внезапно Делагард и Даг Тарп принялись орать друг на друга. Данн Хендерс, покраснев от волнения, тоже ввязался в эту перепалку. Маленький радист слыл очень нервным и вспыльчивым человеком, постоянно спорившим с кем угодно и по любому вопросу, но то, что обычно спокойный и уравновешенный Данн пришел в такое неистовство, сразу же привлекло внимание Лоулера. Естественно, он подошел к ним. - Что происходит? - Небольшой случай неповиновения, вот и все. Док, я сам справлюсь с этим. Похожий на клюв нос Тарпа побагровел, складки кожи на шее затряслись от возмущения. - Мы с Хендерсом предложили подплыть к острову и попросить у джилли убежища, - пояснил он Вальбену. - Нам показалось, что можно стать на якорь поблизости и помочь им в строительстве. Тогда между нами с самого начала возникнут партнерские отношения... Но Делагард запротестовал и приказал продолжать плавание на Грейвард. А вы знаете, сколько еще времени нам находиться в пути, сколько еще коварных "сетей" смогут забраться к нам на борт, прежде чем мы доберемся туда?! Только Бог в курсе того, что ожидает нас в будущем. Кинверсон говорит о везении... Он прав - мы не встретили почти ничего по-настоящему нам враждебного, но в дальнейшем... - Мы плывем на Грейвард, - ледяным тоном оборвал его Нид. - Вот видите, видите?! - По крайней мере, мы должны поставить этот вопрос на голосование, как вы думаете, док? Чем дольше нам придется находиться в плавании, тем больше растет опасность попасть под Большую Волну или встретить каких-нибудь жутких существ, о которых нам рассказывал Гейб, или угодить в страшный ураган... Да мало ли что может случится! А здесь строят остров. Если джилли и пользуются помощью ныряльщиков и всяких других животных, даже платформы, почему бы им не принять и нашу помощь? Делагард бросил на инженера свирепый взгляд. - С каких это пор двеллеры стали нуждаться в нашей помощи? Хендерс, вы же прекрасно помните, как обстоят дела на Сорве. - Но здесь же не Сорве! - А какая разница? Везде одинаково. - Откуда такая уверенность? - резко возразил Данн. - Послушай, Нид, нам нужно переговорить с другими кораблями, вот и все. Даг, пойди и свяжись с Янсеном, Сотеллом и с остальными... - Тарп, ни с места! - отрывисто бросил Делагард. Радист переводил взгляд с одного на другого и не шевелился, его лицо покраснело, а щеки подергивались от гнева. - Послушайте меня! - заорал Нид. - Неужели вы на самом деле хотите поселиться на этом несчастном маленьком плоском островке, для завершения строительства которого потребуются еще месяцы и даже годы? А где вы будете жить? В хижинах из водорослей? Или вы видели здесь ваарги? Есть ли здесь залив, из которого мы сможем добывать все необходимое для жизни? Да и потом... Они же просто не примут нас, прекрасно зная, что мы выселены с Сорве! Каждому джилли на Гидросе это известно. Уж поверьте мне. - Если эти не примут людей, - тихо и зловеще произнес Тарп, - то почему, по-твоему, на Грейварде нас встретят иначе? Лицо Делагарда побагровело. Какое-то мгновение казалось, что сей аргумент действительно уязвил его. Лоулеру впервые пришла в голову мысль, находившаяся до сего времени в уголках подсознания: "А ведь Нид ничего не сказал о ходе переговоров с Грейвардом... Уладил ли он вопрос о переезде с истинными хозяевами острова? Лишь люди, живущие там, согласились нас принять, а..." Но Делагард очень быстро овладел собой. - Даг, ты ни черта не смыслишь в том, о чем говоришь! С каких это пор мы должны испрашивать разрешения на эмиграцию у джилли? Если они разрешили людям поселиться на своем острове, то их уже больше не интересует, кто именно будет жить у них под боком. Они едва ли могут отличать одну группу людей от другой. До тех пор, пока мы не посягаем на ту территорию, где живут на Грейварде джилли, я не думаю, что существование с ними будет представлять для нас какую-то сложность. - Ты слишком самоуверен, - отрезал Хендерс. - Зачем нам плыть в такую даль, если у нас нет такой необходимости. Может быть, удастся высадиться на каком-либо более близком острове, на котором пока нет человеческого поселения. Эти джилли вполне могут согласиться принять нас. Возможно, они обрадуются нашей готовности помочь им в строительстве. - Ну, конечно! - отозвался Делагард раздраженно. - И особенно им понадобятся радист и инженер. Именно о них аборигены давно уже мечтают! Ладно, хорошо... Вы, двое, желаете жить на этом острове? В таком случае, плывите к нему. Ну! Вы, оба, прыгайте за борт! Живо! - Он схватил Тарпа за воротник и потащил к ограждению. У Дага от неожиданности отвисла челюсть и глаза стали огромными, как блюдца. - Ну! Отправляйтесь! - Подождите! - спокойно вмешался Лоулер. Нид отпустил Тарпа и наклонился вперед, покачивая головой. - У вас есть свое мнение по данному вопросу, док? - Если они прыгнут за борт, я отправлюсь вслед за ними. Делагард рассмеялся. - Черт возьми, док! Да никто не собирается прыгать! За кого вы меня, черт побери, принимаете? - Вы действительно имеете желание услышать мой ответ? - Послушайте, - уже более спокойным тоном произнес Нид, - все эти разговоры сводятся к одной простой вещи... Корабли принадлежат мне... В настоящее время я являюсь капитаном этого судна и главой всей экспедиции в целом и никому не позволю это оспаривать. По своей душевной щедрости и из чистого благородства я пригласил всех жителей Сорве воспользоваться моим флотом для путешествия к новому дому на острове Грейвард. Именно туда мы и направляемся, поэтому голосование по поводу того, следует ли нам попытаться обосноваться на этой щепке, принимаемой за остров, совершенно исключено. Если Даг и Данн хотят остаться здесь, - превосходно, я сам их туда препровожу. Но никаких голосований и изменений не потерплю! Их просто не будет! Ясно? Данн? Даг? Док, вы все поняли? - Делагард сжал кулаки, готовясь дать отпор любому, кто станет противоречить. - Насколько я помню, именно из-за твоих амбиций мы и попали в сию переделку, Нид. Это ведь тоже произошло по твоей душевной щедрости и чистому благородству? - Данн, заткнитесь! - одернул заговорившего Лоулер. - Дайте подумать. Он взглянул в сторону нового острова. Корабль подошел настолько близко к нему, что без особого труда можно было разглядеть желтоватый отблеск в глазах джилли. Казалось, аборигены занимаются своим делом и не обращают никакого внимания на приближающуюся флотилию с людьми на борту. Внезапно Лоулер понял, что Делагард абсолютно прав, а Хендерс и Тарп глубоко заблуждаются. С какой бы радостью он ни принял известие о завершении их путешествия, но Вальбен прекрасно знал: предложение обосноваться на этом недостроенном клочке псевдосуши не стоит принимать всерьез. Остров представляет собой, как правильно заметил Нид, крошечную деревянную щепку, едва выглядывающую из воды. Даже если джилли согласятся принять их, для людей просто не найдется места. - Хорошо, - спокойно сказал Лоулер, - в данном вопросе я полностью согласен с вами, Нид. Здесь нет места для нас. - Прекрасно! Прекрасно! Очень разумно с вашей стороны, док. Я всегда могу положиться на вас при принятии разумных решений, не правда ли? - Делагард сложил руки рупором и крикнул Тиле, все еще остававшейся на реях. - Паруса по ветру! Уходим отсюда! - Нам следовало бы поставить вопрос на голосование, - пробурчал Даг Тарп, потирая руку. - Забудьте, - посоветовал ему Лоулер. - Мы всего лишь гости на приеме у мистера Делагарда. 3 В начале следующей недели погода начала решительно меняться. По мере того, как корабли продолжали следовать своим курсом на северо-запад, в направлении Грейварда, они оставляли позади тропическую зону с ее жарким солнцем и чистым голубым небом вечного лета, парившего в этих широтах. Теперь они вступали в моря умеренного пояса. Вода стала прохладной, сырые промозглые туманы поднимались от поверхности океана, когда со стороны экватора дули теплые ветры. К полудню туманная дымка рассеивалась, но широту небосклона все чаще заполняли барашки облаков, а порой его надолго затягивали тяжелые низкие тучи. И все же одна особенность предыдущей климатической зоны сохранялась по-прежнему: ни капельки осадков. Ни одного дождя не прошло с тех пор, как они покинули Сорве, и это начинало вызывать беспокойство. Здесь море выглядело совершенно иначе. Знакомые воды Внутреннего бассейна остались далеко позади. Теперь экспедиция находилась в Желтом море, которое четкой линией иного цветового тона отделялось от голубых вод, простиравшихся к востоку отсюда. Густая, неприятного вида пена, состоящая из микроскопических водорослей желтовато-рвотного цвета с длинными красными полосками внутри, подобно темным сгусткам крови, покрывала поверхность во всех направлениях до самого горизонта. Эта омерзительная пенка оказалась весьма плодородной. Вода буквально кишела жизнью, большей частью необычной и новой для изгнанников с Сорве. Крупные и неуклюжие широколобые рыбы величиной с человека с матовой синего цвета чешуей и черными глазами, казавшимися незрячими, плавали вокруг корабля, словно бревна. Временами выныривал на поверхность морской леопард - и мгновенно эта "маленькая рыбешка" исчезала в его пасти. Однажды в полдень здоровенное трубообразное существо метров двадцати в длину с челюстью, напоминающей топорик, объявилось между флагманским кораблем и носом судна Бамбера Кэдрелла и с оглушительным шумом продефилировало в кильватере флагмана, бешено взбивая воду своей страшной мордой. Когда этот дьявол исчез, повсюду на желтой поверхности моря остались разрубленные куски широколобых синих рыб. Затем откуда-то снизу появились маленькие "бесенята" с такими же топорообразными челюстями и начали жадно пожирать эти плавающие остатки. Здесь также присутствовало много и того вида рыбы, что составлял основной рацион обитателей Сорве. Эти старые знакомые тоже кружили по желтым водам, порой выставляя напоказ щупальца с острыми, как лезвие бритвы, концами, но при этом оставались на безопасном расстоянии от рыболовных снастей Кинверсона. Целые армии из миллионов маленьких многоножек со сверкающими прозрачными телами проделывали в желтой пене широкие проходы, которые тут же смыкались за ними, вновь заполняясь той же гадкого вида "накипью". Гхаркид принес полную сеть этих существ. Они копошились и неистово бились в ячейках, сходя с ума от прямого солнечного света и всеми силами пытаясь вернуться обратно в воду. Даг Тарп, решив подшутить, высказал предположение, что эти многоногие создания должны быть неплохи на вкус. Натим тут же сварил их в желтой морской воде и съел с выражением абсолютного безразличия на лице. - А ведь действительно неплохо, - подытожил он. - Попробуйте. Прошло два часа после смелого эксперимента "огородника" - никаких признаков отравления не проявилось. Тогда и другие тоже решили рискнуть. Лоулер вошел в их число. Многоножек съедали полностью. Они похрустывали на зубах и отличались от другой пищи сладковатым незнакомым привкусом и очевидной питательностью. Мелкие ракообразные ни у кого не вызвали никакой отрицательной реакции. После этого Гхаркид провел целый день за своими рыболовными снастями, отлавливая их тысячами. В тот вечер на корабле закатили самый настоящий пир. От других обитателей Желтого моря людям было гораздо меньше пользы. Странствующие зеленые медузы, абсолютно безвредные, но служившие источником невероятного количества грязи, взбирались по борту на палубу в огромных количествах, где моментально начинали разлагаться. Их приходилось сгребать и выбрасывать в море - работа, порой занимавшая целый день. В одном районе этого водного пространства черные твердые стебли какой-то крупной водоросли со стручками поднимались на высоту семи-восьми метров над поверхностью по утрам, а в теплый полдень эти "бобы" взрывались, бомбардируя суда тысячами мелких семян-дробинок, от которых люди, бросив работу, бросались искать укрытие. В Желтом море обитала и рыба-ведьма. Группами по-десять-двадцать особей эти червеобразные создания с жужжанием и свистом проносились над волнами, пролетая метров по сто за раз, отчаянно размахивая своими заостренными кожистыми крыльями-плавниками с непонятной жутковатой целеустремленностью, пока не падали снова в воду. Иногда они мелькали почти у самого корабля так близко, что Лоулер даже различал ряды твердых красных колючек у них на спинах; тогда он невольно подносил руку к левой щеке, где еще до сих пор оставались царапины после той первой встречи с этой тварью. - Зачем они летают? - спросил Вальбен как-то раз Кинверсона. - Они что, пытаются поймать кого-то из живущих на воздухе? - В воздухе никто не живет, - резонно заметил Гейб. - Скорее всего, это их кто-то ловит. Они видят огромную пасть, разверзшуюся сзади, и стараются убежать, а полет - не такой уж плохой способ спасти собственную шкуру. Кроме того, их воздушные пируэты связаны с брачным периодом. Впереди, на некотором расстоянии, летят самки, за ними следуют самцы. Те из них, кто способен планировать быстрее и дальше, получают себе невест. - Неплохая система отбора, если главными качествами, которые они хотят воспроизвести в потомстве, являются скорость и выносливость. - Будем надеяться, что нам не доведется увидеть эту тварь в действии. Они могут взлетать тысячами, заполняя все вокруг. При этом рыбы-ведьмы делаются совершенно безумными. Лоулер показал на царапины на щеке. - Представляю! Маленькая бестия шмякнулась об меня на прошлой неделе... Так она же была одна! - Какого размера? - без особого любопытства спросил Кинверсон. - Ну-у... сантиметров пятнадцать в длину. - Вам просто невероятно повезло, что она оказалась такой маленькой, - прокомментировал Гейб. - Будьте осторожнее: здесь кругом хватает всякой дряни. - Вы слишком много живете прошлым, доктор, - как-то заметила ему Тила. Но как же ему не жить прошлым?! Ведь оно жило в нем. И не только Земля, это далекое и мифическое место, но и Сорве, особенно Сорве, где он появился на свет, где вырос и стал тем доктором Лоулером, который пользуется уважением соплеменников, никогда не позволял забыть о себе. Прошлое возвращалось к нему постоянно. И вновь оно воскресло в нем, когда Вальбен стоял, опершись на перила, и всматривался в странные и таинственные дали Желтого моря. ...Ему десять лет, и дедушка позвал его в свой ваарг. Три года назад дед оставил врачебную практику и проводил свободное время, прогуливаясь у дамбы. Он как-то весь сморщился, кожа стала желтоватого цвета - все понимали, что старик долго не протянет. Отставной доктор был очень стар, он даже помнил переселенцев первого поколения и своего собственного деда Гарри Лоулера, Гарри Основателя. - Я тут кое-что припас для тебя, мой мальчик, - произнес дед. - Иди сюда... Ближе... Видишь вон ту полку, Вальбен? Ну, где лежат земные реликвии? Принеси их мне. Там находились четыре вещицы с Терры: два плоских и круглых металлических предмета, один большой кусок заржавевшего железа и осколок глиняного сосуда с росписью. Когда-то их здесь было шесть, но две другие вещи - маленькая статуэтка и кусок грубого камня - теперь находились в ваарге отца Вальбена. Дед уже начал раздавать свое имущество наследникам. - Ну вот, малыш, - сказал дедушка, - возьми их... Эти реликвии принадлежали моему деду Гарри, которому достались от его деда, взявшего их с собой с Земли, когда он отправился в космос. Теперь они - твои. - И он протянул Вальбену осколок глиняного сосуда, расписанный оранжевыми и черными красками. - Но почему не отца и не брата? - Это - твое, - повторил дед. - Чтобы ты вспоминал о Земле... и обо мне. Ты же будешь беречь их, не так ли? Ведь это последние шесть вещей с Терры, которые остались у нас. Если мы их потеряем, нам уже негде найти нечто подобное. Ну вот... возьми, возьми. - Он вложил их в ладони Вальбена. - Вот... Это из Греции. Возможно, когда-то ее держал в руках Сократ или Платон, а теперь она принадлежит тебе. Это оказался последний раз, когда ему пришлось поговорить со своим дедушкой. Много месяцев после того дня Вальбен не расставался с тем кусочком керамики и куда бы ни шел, брал его с собой. Стоило Лоулеру потереть ладонью о его неровную шершавую поверхность, и возникало ощущение, что Земля оживает у него под рукой и из кусочка глиняного сосуда с ним разговаривает сам Сократ или Платон. ...Ему пятнадцать лет. Его брат Койри, ставший моряком, приехал домой погостить. Брат на девять лет старше Вальбена, самый старший из трех детей доктора Лоулера. Средний - маленький Бернат - умер так давно, что его почти никто не помнит. Койри должен был стать островным врачом, но его не интересовала медицина; врачебная практика привязала бы к одному-единственному клочку "суши". Море, море и еще раз море - вот к чему постоянно стремился старший из отпрысков Лоулера. Итак, он стал моряком, и письма от него стали приходить из таких мест, названия которых ничего не говорили Вальбену: Вельмизе, Сембилор, Тетопаль, Мейза Мейзанда. А теперь вот Койри приехал сам, правда, ненадолго, сделав остановку на Сорве по пути на Симбалимак, остров, расположенный в море, которое носило красивое название Лазурного и казалось таким далеким, словно находилось в другом мире. Вальбен не видел брата четыре года и не знал, чего можно ожидать от этой встречи. У приехавшего в гости было такое же лицо, как и у их отца, те же черты лица, которые начали проявляться и у младшего Лоулера: тяжелая нижняя челюсть, длинный прямой нос... Но кожа гостя настолько загорела и обветрилась, что напоминала старую выделанную шкуру рыбы-ковра, а на щеке у него - широкий шрам лилового цвета, протянувшийся от уголка глаза до рта. - Одна морская тварь постаралась, - объяснял Койри, - но я ей отомстил. - Он хлопнул Вальбена по плечу. - Э, да ты здорово вырос! Стал таким же высоким, как и я. Правда, весишь поменьше. Нужно поправляться, дружок. - Брат подмигнул. - Поплыли со мной как-нибудь на Мейзу Мейзанду. Вот там-то ты узнаешь толк в еде! У них каждый день пир... А женщины! Какие женщины, парень! - Он нахмурился. - Ты ведь уже бегаешь за бабами? Что я спрашиваю? Конечно, бегаешь! Да? Ну... Вэл, как насчет путешествия? Когда я вернусь с Симбалимака, ты поплывешь со мной на Мейзу Мейзанду? - Ты же знаешь, я не могу уехать отсюда, Койри. Мне нужно учиться. - Учиться? - Я занимаюсь с отцом медициной. - О! Да, конечно! Совсем забыл об этом. Ведь ты будешь следующим доктором Лоулером. А разве тебе нельзя немного поплавать со мной по морям? - Нет, - ответил Вальбен, - нельзя. И тут он понял, почему дед отдал ему кусочек земной керамики, а не старшему брату. Койри больше никогда не возвращался на Сорве. Вальбену исполнилось семнадцать, и он с головой ушел в свои занятия медициной. - Настало время научиться делать вскрытие, - как-то сказал ему отец. - До сих пор мы занимались теорией... Но рано или поздно нужно заглянуть внутрь этого мешка, что величается телом. - Может, подождем, пока я закончу курс анатомии, - предложил Вальбен, - чтобы лучше понять то, что увижу во время вскрытия. - Ну нет! - отрезал отец. - Сей процесс сам по себе является лучшим уроком по анатомии. И Лоулер-старший ввел его в операционную, где на столе под легкой простыней из морского салата лежало тело. Он сдернул покров, и Вальбен увидел тело старухи, седой, с отвисшими грудями, съехавшими к подмышкам. Мгновением позже Лоулер-младший понял, что знает ее. Это мать Бамбера Кэдрелла, Санта, жена Маринуса. "Ну, конечно, я неизбежно узнал бы любого мертвеца, - подумал тогда Вальбен, - ведь на острове всего шестьдесят жителей. Все они мне хорошо знакомы. И все же... Жена Маринуса, мать Бамбера лежит вот так передо мной, совершенно обнаженная, мертвая..." - Она умерла сегодня утром практически мгновенно. Просто упала в своем ваарге. Маринус принес ее тело... Скорее всего, причина смерти коренится в сердце, но нужно проверить, и ты должен принять участие. - Отец взял чемоданчик с хирургическими инструментами и тихо сказал: - Я тоже не испытываю большого удовольствия от каждого нового вскрытия, но это необходимо, Вальбен. Ты должен знать, как выглядят печень, селезенка, легкие, сердце. Об этом нельзя узнать только из книг. Кроме того, тебе необходимо научиться отличать здоровые органы от больных. А мы здесь, на острове, не располагаем большим запасом тел для исследований. Так что представляется великолепная возможность посмотреть все на практике, и ты не смеешь упускать подвернувшийся случай. Лоулер-старший выбрал нужный скальпель, показал Вальбену, как правильно держать его в руке, и сделал первый надрез, а затем начал обнажать тайны тела Санты Кэдрелл. Лоулеру-младшему сделалось страшно. В тот первый раз он почувствовал себя не в своей тарелке. Затем до него дошло, что можно к этому приспособиться, привыкнуть к кошмару и ужасу осквернения священного храма человеческого тела. Спустя какое-то время сие занятие даже увлекло его, но перед этим ему пришлось научиться забывать о многом и воспринимать тело только как сочетание внутренних органов разного цвета, структуры и формы. Но в ту ночь, когда он закончил свои занятия и зашел за большой резервуар с Бодой Тальхейм, чтобы "пообщаться" с ней наедине, и его руки скользнули по ее гладкому теплому животу, Вальбен вдруг почувствовал, что никак не может отделаться от мысли о полном сходстве увиденного сегодня с живым человеком: под этой туго натянутой кожей такое же сочетание внутренних органов разного цвета, строения и формы, такие же извивы кишок и все такое прочее. Он коснулся упругой груди Боды и снова в памяти всплыли распотрошенные сегодня молочные железы с очень сложным строением. Вальбен отдернул руки от прелестного тела Тальхейм так, словно от его прикосновений и ласк оно начало превращаться в труп покойной Санты. - Что-нибудь не так, Вэл? - Нет, нет... Все в порядке. - Ты не хочешь... - Конечно, хочу, но... я не знаю... - Давай я помогу тебе. - Да. О, Бода! Да! Через несколько мгновений все стало на свои места. Тем не менее он продолжал задаваться вопросом, смогут ли когда-нибудь его руки прикоснуться к женскому телу без того, чтобы в воображении не оживали непрошеные и нежелательные, но такие яркие картины ее поджелудочной железы, почек, фаллопиевых труб. И тут Вальбен впервые по-настоящему понял, насколько усложняет жизнь профессия врача. Образы давно прошедших времен... Призраки, которые никогда не оставят его. Три дня спустя Лоулер отправился вниз, в трюм корабля, за медикаментами, захватив с собой только маленькую свечу, чтобы освещать дорогу. В полумраке он чуть не столкнулся с Кинверсоном и Сандирой, выходившими из-за ящиков. Они вспотели, одежда - в беспорядке; пара несколько удивилась, увидев его. Не могло возникнуть никаких сомнений по поводу их занятий в грузовом отсеке. Гейб без всякого смущения взглянул ему прямо в лицо и произнес: - Доброе утро, док. Сандира не произнесла ни слова, только поплотнее запахнула свою накидку спереди и прошла мимо, никак не выказав своих чувств, лишь на мгновение встретившись с Лоулером взглядом и тут же отведя глаза. Казалось, она не столько смущена, сколько просто никого не хочет допускать в свою личную жизнь. Уязвленный произошедшим, Вальбен кивнул так, словно случилась совершенно нейтральная встреча, и продолжил свой путь за лекарствами. Это было первое полученное им очевидное доказательство того, что Кинверсон и Тейн - любовники, и боль, которую оно причинило ему, оказалась намного сильнее ожидаемой. Он вдруг вспомнил слова Гейба о брачных обычаях рыб-ведьм, сказанные несколько дней тому назад, и задался вопросом: "Не скрывается ли за этими фразами какая-нибудь хитрая и лукавая насмешка, нацеленная на меня?" "Невесты достаются тем, кто летает быстрее..." Нет. Конечно, нет. Лоулер знал, что у него самого имелась масса предлогов и возможностей завести роман с Сандирой еще на острове, но он предпочел не делать этого по причинам, которые тогда казались вполне разумными. Почему же это так задело его теперь? "Ты хочешь ее больше, нежели способен сам себе в этом признаться, не так ли?" - ехидно спросил внутренний голос. "Да, хочу! Особенно сейчас", - отозвался Лоулер про себя. "Но почему? Может, потому, что у нее роман с другим мужчиной?" "Какое это имеет значение?" Он действительно хотел ее. Лоулер знал об этом и раньше, но ничего не предпринимал. Наверное, пришла пора поразмыслить в тишине над тем, почему так получилось. Позднее, в тот же день, Вальбен снова повстречал их, на этот раз на корме, у мостика с краном, поднимавшим и опускавшим тяжелые рыболовные снасти. Создавалось впечатление, что Кинверсон, поймав нечто необычное, хвастается перед ней: гордый охотник, демонстрирующий добычу своей женщине. - Док? - крикнул Гейб, просунув голову под край мостика, и улыбнулся. Его улыбка показалась Лоулеру одновременно добродушно-дружеской и пренебрежительно-снисходительной. - Док, пожалуйста, подождите, задержитесь на минутку. Здесь есть кое-что такое... Вас должно заинтересовать это... Первым желанием Лоулера было отрицательно покачать головой и пойти своей дорогой, но ему не хотелось доставлять им удовольствие от понимания того, что он их избегает. Да и чего, собственно говоря, бояться? Увидит следы мужских пальцев на ее теле? Ну и что? Он обозвал себя идиотом и стал взбираться по лесенке на вспомогательный мостик. У Кинверсона здесь находился целый арсенал рыболовных принадлежностей, закрепленных в специальных нишах: багры, крюки, крючки и крючочки, лесы. Тут же лежали и сети, которыми пользовался Гхаркид для отлова водорослей. Изящное существо зеленоватого цвета, немного похожее на ныряльщика, но поменьше, неподвижно лежало на настиле в желтоватой лужице, словно Гейб только что его выловил. Лоулер никак не мог отнести увиденное создание к какому-либо известному ему виду. Скорее всего, млекопитающее, получающее кислород прямо из воздуха, подобно многим обитателям океана Гидроса. - Что это такое? - удивленно спросил он Кинверсона. - Мы не совсем уверены, док... Существо имело низкий скошенный лоб, удлиненную морду с короткими серыми усиками и грациозное, обтекаемой формы тело, заканчивающееся трехлопастным хвостом. У него очень сильно выделялся спинной хребет. Передние конечности оказались плоскими и напоминали ласты, как у джилли, короткие и острые. Его глаза, черные, крупные и блестящие, были открыты. Казалось, существо не дышит, но оно не выглядело мертвым. Глаза словно старались что-то выразить. Что же именно? Страх? Удивление? Кто знает... Ведь это глаза из чуждого людям мира. Может, в них застыло беспокойство? - Это создание попало в одну из сетей Гхаркида, и я затащил его сюда, чтобы разобраться, - произнес Кинверсон. - Знаете, можно всю жизнь провести, плавая по океану Гидроса, и все равно постоянно встречать нечто новое, невиданное раньше. - Он толкнул неведомое существо в бок. Оно ответило на это слабым, едва заметным движением хвоста. - С ним все кончено. А ведь приятная на вид малютка. - Позвольте мне посмотреть поближе, - попросил Лоулер. Он опустился на колени и положил руку на бок неизвестному существу. Кожа оказалась теплой и липкой на ощупь. Возможно, его лихорадило. Вальбен уловил едва заметные признаки дыхания. Создание посмотрело вниз, словно наблюдая за движениями доктора, но без особого интереса. Затем оно открыло рот, и Лоулер поразился, заметив странную сеть из древовидных ростков в ротовой полости, походившую на сферическую структуру из переплетавшихся белых тонких волокон, забивших все свободное пространство и глотку существа. Все нити соединялись в один толстый ствол, который уходил вниз по гортани. Лоулер надавил руками на брюхо млекопитающего и почувствовал под ладонями что-то твердое там, где, по идее, все должно