большой путь от самого полюса. На море поднялись волны. Корабль, долго пребывавший в неподвижности, был подхвачен ими, и они, раскачивая судно, словно детскую люльку, понесли его за собой. Вслед за этим потемнело небо - ветер принес с собой дождь. - Ведра! - завопил Делагард. - Котлы! Живо! Впрочем, подгонять никого не пришлось. Отдыхавшая смена мгновенно проснулась и через несколько секунд уже оказалась на палубе, которую сразу же оживила радостная суета. Сюда вынесли все, что могло удерживать воду. И не только обычные кувшины, котелки и горшки, но даже чистые тряпки, простыни, одежду - все, способное впитывать влагу. Ведь после ливня это можно отжать и таким образом добыть еще немного воды. Прошло уже несколько недель после последнего дождя; может статься, следующего придется ждать намного больше. Ливень отвлекал от мрачных воспоминаний, смягчал шок от неудавшегося бунта Хендерса и его жестокой смерти. Лоулер, подставив свое обнаженное тело прохладным струям, бегал взад и вперед по палубе вместе со всеми остальными, переливая воду из сосудов меньшего размера в большие емкости. Он был страшно благодарен дождю за это спасительное забвение. Кошмарная сцена, произошедшая недавно, подействовала на него, лишив психологической защиты, которую он так долго и с таким трудом возводил в своей душе. Уже давно он не чувствовал себя настолько наивным и неопытным. Кровь, бьющая фонтаном, рваные раны, даже внезапная смерть - все это являлось обычным делом для него, частью профессиональной рутины. Лоулер привык к подобным зрелищам и принимал их как нечто само собой разумеющееся. Но убийство?! Вальбен никогда раньше ничего подобного не видел, даже не представлял себе, что такое вообще возможно. Несмотря на все идиотские рассуждения Дага Тарпа о необходимости выбросить Делагарда за борт, Лоулер в душе ни на минуту не мог допустить, что человек на самом деле может убить себе подобного. Конечно, не возникало никаких сомнений - Делагард смертельно ранил Хендерса только в целях самообороны. Только вот сделал это с каким-то устрашающим бессердечным цинизмом, без всякого сожаления, словно убивал не человека. Вальбен чувствовал себя унизительно беззащитным перед отвратительной реальностью произошедшего. Старый, мудрый док Лоулер, повидавший многое на своем веку, чуть было не наложил в штаны при виде этого первобытного варварства? Абсурд! И все же это так. Впечатление, произведенное случившимся, оказалось невероятно сильным. Его потрясло до самых глубин души. "Первобытное" - действительно точное слово для характеристики произошедшего. Ловкость и холодное безразличие, с которыми Делагард избавился от своего преследователя, были поистине варварскими, если вообще не дочеловеческими. В это утро на борту "Царицы Гидроса" появилась некая сила из глубокого и темного прошлого, и разразилась драма из первых веков человеческой истории. Лоулера едва бы удивило больше, если бы в небе над его головой появилась сама ушедшая в небытие Земля, с каждого континента которой стекали бы потоки крови. И это при том, что цивилизация насчитывает столь громадное количество столетий! А ведь все кругом верят - искренне верят! - в полное исчезновение древней жестокости и варварских страстей. Люди уверены, что цивилизация стерла - целиком и полностью - кровавые устремления человеческого разума. И поэтому ливень стал не только долгожданным источником пресной воды, но и средством, помогающим забыть о страшном утреннем происшествии. Он смыл с палубы все следы греха. Лоулер понимал: нужно поскорее забыть то, свидетелем чего он стал сегодня, забыть и никогда не вспоминать, хотя... 4 Ночью Лоулера одолевали тяжелые сны, сны, наполненные не убийствами, а страстными эротическими сценами. Призрачные женские фигуры плясали вокруг спящего Вальбена, женские фигуры без лиц, просто скачущие, мелькающие тела, иллюзорные инструменты желания. Они могли быть кем угодно, эти анонимные, загадочные, лишенные всякой индивидуальности женского начала, просто туманные символы женственности: череда покачивающихся грудей, широких бедер, толстых ягодиц, темных треугольников лобка. Порой ему казалось, что танцуют лишь определенные части тел или бесконечная последовательность отдельных друг от друга бедер и влажно поблескивающих губ; чудились томно ласкающие пальцы и дрожащие от вожделения языки. Он метался во сне, постоянно находясь на грани пробуждения, но не просыпался, а вновь на несколько минут проваливался в глубины забытья, приносившего новые образы воспаленной чувственности. Толпы женщин окружали его постель; прищурив глаза, исполненные вожделения, они зовуще взирали на него, их ноздри трепетали от нескрываемого желания, обнаженные тела притягивали. И тут появились лица, женские лица с Сорве, принадлежащие тем, кого он знал, любил и забыл, легионы женщин; из небытия восстали бесчисленные любовные эскапады его бурной молодости и окружали ложе причудливым хороводом; возникали совсем еще детские лица девочек-подростков, вожделеющие взгляды зрелых женщин, заигрывающих с мальчиками вдвое их моложе, напряженные, умные лица женщин, охваченных любовью и понимающих, что им не отвечают взаимностью. Одна за другой они проходили мимо Лоулера, позволяя ему прикоснуться к каждой из них, привлечь их к себе - при этом прелестницы тут же превращались в неосязаемый пар, а их сразу же заменяли новые толпы видений. Сандира... Анна Браун... Бода Тальхейм, тогда еще не сестра Бода... Мариам Сотелл, Мирейль... Вновь Сандира... Мила... Мойра... Сандира... Сандира... Аня... Мирейль... Сандира... Лоулер испытывал пытку желанием, удовлетворить которое невозможно. Его член, казалось, разросся до неимоверных размеров и болел от слишком долгого непрерывного напряжения. Яички словно превратились в многопудовые гири. Горячий мускусный аромат женского тела, сводящий с ума, душил его; Вальбен захлебывался в нем, как тонущий в океанских просторах, этот запах заполнял горло, наполнял легкие, сжигая их дотла. Но за этими образами, за этими фантазиями, за этим болезненным чувством разочарования и неудовлетворенности скрывалось что-то еще: странная вибрация, возможно, какой-то звук, а может быть, и нет... В любом случае, это нечто странное непрерывно и болезненно усиливалось, пронзая его тело насквозь от паха до черепа. Лоулер чувствовал, как оно входит в него, словно ледяное копье, где-то в районе промежности, за мошонкой, и затем проскальзывает по всему прихотливому лабиринту кишечника, через диафрагму и сердце пронзает горло и кинжалом вторгается в мозг. Его, словно рыбу, насадили на вертел и теперь поджаривают; он крутился на своем ложе, и эротические ощущения становились все сильнее и сильнее, пока наконец не показалось, что во всей Вселенной нет ничего, кроме необходимости найти сексуального партнера и немедленно совокупиться. Лоулер поднялся со своей узкой постели, совершенно не понимая, видит ли он все это во сне или уже очнулся, и вышел в коридор. Немного постояв у дверей своей каюты, Вальбен поднялся по трапу и через люк выбрался на палубу. Ночь была теплая и безлунная. Созвездие Креста застыло в нижней части неба, уподобясь горсти самоцветов, разбросанных кем-то по небесному своду. Море неподвижно, лишь мелкая рябь пробегала по его поверхности, мерцая в свете звезд. Дул легкий ветерок, надувая поднятые паруса. По палубе двигались человеческие фигуры, как лунатики-сновидцы. Они казались Лоулеру не менее туманными и призрачными, чем видения из его сновидений. Вальбен понимал, что знает этих людей, но не более того. В эти мгновения каждый из них был безымянен, безличен, лишен индивидуальности. Лоулер увидел невысокого плотно сбитого мужчину, потом еще одного, костлявого и угловатого, за ним - третьего, худого и с отвисшими складками кожи на шее. Но они сейчас его не интересовали. Там, дальше, у самой кормы, стояла высокая и стройная темноволосая женщина. Вальбен направился к ней, но не успел протянуть руку, как появился еще один мужчина, высокий, атлетически сложенный, с большими горящими глазами; он выскользнул из группы теней и схватил ее за руку; они упали на палубу... Лоулер повернулся - ведь на этом судне присутствовали и другие женщины. Он обязательно найдет кого-нибудь для себя, должен найти. Пульсирующая боль в промежности становилась невыносимой. Это странное вибрирующее ощущение будто раскалывало его надвое, охватывало всю нижнюю половину тела, проходило по пищеводу и врывалось в голову. Оно обжигало леденящим холодом и пронзало болью, словно стальной остро отточенный клинок. Вальбен перешагнул через парочку, предающуюся любви прямо на досках палубы: через седеющего немолодого человека с плотным мускулистым телом и крупную, здоровенную женщину со смуглой кожей и золотистыми волосами. На мгновение у него промелькнула мысль, что, наверное, он когда-то знал их, но, как и раньше, не мог вспомнить имен. За ними одиноко метался маленький человечек с ярко горевшими глазами, а дальше, сжимая друг друга в объятиях, лежала еще одна пара: высокий, крепкого сложения мужчина и гибкая энергичная молодая женщина. - Ты! - раздался голос из темноты. - Иди сюда! Она затаилась под мостиком и манила Лоулера. Крепкая, дебелая, с плоским лицом, волосами оранжевого цвета и брызгами рыжих веснушек на щеках и груди... Ее тело блестело от пота. Женщина тяжело дышала. Вальбен опустился рядом с ней, она привлекла его к себе и заключила в тиски своих ног. - Дай мне!.. Дай мне!.. Лоулер легко вошел в нее. Женщина была теплая, влажно-скользкая и мягкая. Ее руки обхватили его. Она прижимала Вальбена к себе, к своим большим и тяжелым грудям. Бедра Лоулера двигались в ритме страстного вожделения. Все шло быстро, грубо, неистово и сопровождалось хриплыми вскриками случки. Почти сразу же, как он начал свои ритмические движения, Вальбен почувствовал резкие сокращения мышц ее влагалища. Лоулер физически ощущал, что спазмы удовольствия сотрясают все сильное женское тело. Его удивляло и немного смущало ясное и отчетливое восприятие ее чувств. Секунду спустя все завершилось, и вновь в сей момент ощущения Вальбена словно удвоились: он одновременно переживал и собственный оргазм, и в точности чувствовал все то, что она ощущает, принимая в себя его семя. Это воспринималось странно, очень странно. Невозможно было определить, где заканчивается сознание Лоулера и начинается ее. Он откатился от женщины. Она протянула к нему руку, пытаясь снова привлечь к себе. Нет, нет, Вальбен уже уходил в поисках совсем другой. Мгновение, только что пережитое им, ни в малейшей степени не удовлетворило и не погасило желание. Создавалось впечатление о невозможности удовлетворения. Но, может быть, сейчас ему удастся отыскать ту стройную и высокую или ту крепкую юную ловкую, которую словно переполняла жизненная энергия, или даже ту крупную со смуглой кожей и золотистыми волосами. Впрочем, неважно, какую из них. Его переполняло желание, он был ненасытен и неистощим. Вот она, та стройная! И совсем одна! Лоулер рванулся к ней. Поздно! Волосатый здоровенный толстяк с отвисшей, как у старухи, грудью схватил ее - и их накрыла тьма. "Ну, тогда та крупная... Или молодая..." - мелькнуло где-то на задворках сознания Вальбена. - Лоулер! - неожиданно прозвучал мужской голос. - Кто это? - Квиллан... Сюда! Идите сюда! Это оказался тот самый угловатый мужчина, который, казалось, состоял только из кожи и костей. Он вышел из-за страйдера и схватил Вальбена за руку. Ему пришлось оттолкнуть этого полузнакомца. - Нет, нет, не ты! Мне не нужен мужчина! - Да мне тоже! И женщины не нужны! Господи, Лоулер! Неужели вы все посходили с ума?! - Что? - Постойте здесь со мной и посмотрите на происходящее. Это же оргия сумасшедших! Вальбен ошалело покачал головой. - Что? Что? Оргия? - Видите, как этим занимаются Сандира Тейн и Делагард? Кинверсон и Тила? Глядите! Вот, как безумная, стонет Нейяна и зовет самца... Вы только что сами закончили с ней, не так ли? И уже хотите еще... Я никогда не видел ничего подобного. Лоулер приложил ладонь к паху. - Я чувствую боль... Вот здесь... - Нечто оттуда, из моря, делает это с нами, воздействуя на наш разум. Я тоже ощущаю сие, но почему-то не утратил способности управлять собой. А вы... Вся ваша обезумевшая компания... Вальбен с большим трудом понимал, о чем говорит ему этот костлявый, и начал потихоньку отходить от собеседника, так как заметил крупную женщину с золотистыми волосами. Она шла по палубе в поисках нового партнера. - Лоулер, вернитесь! - Подождите... Потом... Мы поговорим потом... И пока он неуверенной походкой продвигался к женщине, мимо него промелькнула стройная фигура темноволосого мужчины, крикнув на ходу: - Святой отец-сэр! Доктор-сэр! Я вижу это! Вон там, за бортом! - Что ты видишь, Гхаркид? - завопил угловатый и костлявый, назвавшийся Квилланом. - Большой моллюск, святой отец-сэр. Он прилепился к обшивке судна. Должно быть, эта тварь выделяет какое-то вещество... какой-то наркотик... - Лоулер, взгляните на обнаруженное Натимом! - Потом... Потом... Но на сей раз они оказались беспощадны. Мужчины подошли к нему, схватили за руки и подтащили к ограждению палубы. Вальбен заглянул вниз. Мгновенно все его ощущения обострились до крайности: он почувствовал ритмичный стук в позвоночнике, нестерпимую, доводящую почти до обморока пульсацию в паху, отдававшуюся жутким и мучительным эхом в яичках. Его напряженный член задрожал и предельно выпрямился, словно стремясь достичь звезд. Лоулер попытался взять себя в руки, овладеть собственным сознанием. До его разума никак не доходила суть творящегося вокруг. "Нечто хочет вторгнуться на судно и при этом доводит всех до безумия, вызывая приступы животной похоти", - подсказала незагипнотизированная частичка мозга Вальбена. И тут же в его памяти возникли имена, которые сразу же совпали с лицами и фигурами людей, мечущихся по палубе. Квиллан... Гхаркид... Они сопротивлялись этой неведомой силе. А вот те, кто покорился ей: он, Нейяна, Сандира и Мартелло, Сандира и Делагард, Кинверсон и Тила, Фелк и Лис. Бесконечный хоровод совокуплений с постоянной сменой партнеров, лихорадочный танец половых органов. Но где же Никлаус, где же Лис?! Он хотел ее, хотя до этого в нем никогда не возникало желания по отношению к ней. Впрочем, как и по отношению к Нейяне. Теперь же Лоулер сгорал от вожделения к ним. И вот сейчас он хотел Лис, а потом - Тилу. Дать ей то, к чему она стремилась на протяжении всего путешествия, - его главная задача в сей момент. А после нее - Сандира. Отобрать ее у мерзкого Делагарда... Да, Сандира, а затем - снова Нейяна и Лис, и Тила... Сандира, Нейяна, Лис, Тила... Трахать их до рассвета... До полудня... До конца времен... - Я убью это чудовище, - твердо произнес Квиллан. - Натим, дай мне вон тот багор. - Вы не ощущаете на себе его воздействия? - с трудом спросил Лоулер. - Совсем не воспринимаете? - Я столь же чувствителен, как и вы, - отрезал священник. - Значит, ваши обеты... - Вовсе не обеты удерживают меня! Поймите, Лоулер, это обычный страх. - Повернувшись к Гхаркиду, Квиллан взял багор. - Наверное, я все-таки достану его этой штуковиной. Держите меня за ноги, иначе упаду за борт. - Позвольте мне, - предложил Лоулер. - У меня руки длиннее, чем у вас. - Оставайтесь на своем месте. Священник взобрался на ограждение и перегнулся за кромку обшивки корабля. Гхаркид крепко держал за ноги, Вальбен помогал ему. Взглянув вниз, Лоулер увидел нечто, напоминавшее ярко-желтый металлический диск около метра в диаметре. Оно вцепилось в корпус судна прямо под ватерлинией. Тварь была круглой и плоской, со слегка выступающим куполом в центре. Квиллан, насколько мог, перевесился вниз и со всего маха нанес по ней удар багром, потом - еще и еще. Едва заметная струйка голубоватой жидкости брызнула слабым фонтанчиком-из этой бестии. Еще удар! По желтому диску пробежали волны судорог. Лоулер почувствовал, что боль в паху начала уменьшаться. - Держите меня крепче! - крикнул священник. - Я начинаю падать! - Нет, нет, святой отец-сэр. Нет! Вальбен что было сил сжал лодыжки Квиллана. Он чувствовал, как напряглось тело священнослужителя, когда тот потянулся вперед и резким толчком нанес еще один удар. По всей окружности диска, прилепившегося к кораблю, побежали морщины. Его цвет изменился, став поначалу темно-зеленым, а затем - густо-черным. Внезапно на его мягкой поверхности появились конвульсивные складки. Тварь отделилась от судна, упала в воду и ее сразу же смыло кильватерной волной. В то же мгновение Лоулер ощутил, как рассеялись последние остатки тумана, застилавшего его сознание. - Боже мой! - пробормотал он. - Что это такое было? - Гхаркид назвал эту тварь моллюском, - тихо ответил Квиллан. - Она прилепилась к корпусу корабля и одурманила всех нас дикими видениями. - Он весь дрожал от какого-то невыносимого напряжения. - Некоторые смогли противостоять ее воздействию, другие - нет... Лоулер оглядел палубу. Повсюду медленно двигались с несколько ошалевшим видом обнаженные человеческие фигуры, словно только что пробудившись от глубокого сна. Лео Мартелло стоял рядом с Нейяной и смотрел на нее так, будто никогда раньше ее не видел. Кинверсон находился вместе с Лис Никлаус. Лоулер встретился взглядом с Сандирой. Она, казалось, была крайне чем-то удивлена и непрерывно водила рукой по своему животу, словно желая стереть с него воспоминание о прикосновении тела Делагарда. Моллюск оказался только первым из длинной череды "гостей" из океанских глубин. В этих низких широтах Пустынное море производило впечатление гораздо более населенного. Появилась и новая разновидность драккенов - вид, обитавший на юге. Они походили на северных, но выглядели крупнее и коварнее, выделяясь своим хитрым и умным взглядом злобных глаз среди прочих обитателей морских просторов. Вместо того, чтобы следовать за кораблем огромными стаями из многих сотен особей, как это делали их северные сородичи, эти драккены предпочитали передвигаться относительно небольшими группами в несколько десятков. Когда их длинные, похожие на трубки головы высовывались из воды, между ними все равно сохранялось довольно приличное расстояние, словно каждый член стаи требовал от других - и получал! - обширный кусок лично ему принадлежащей территории. На протяжении многих часов они следовали за судном, без устали подпрыгивая на небольших волнах. Их сверкающие малиновые глазки ни на мгновение не закрывались. Возникало жутковатое впечатление, что эти твари только и ждут наступления темноты, чтобы, воспользовавшись ею, взобраться на палубу. Делагард отдал приказ второй смене выйти на вахту пораньше и охранять судно, вооружившись баграми. С наступлением сумерек все драккены исчезли под водой, их просто не стало в одно мгновение, словно их приютила какая-то бездна, громаднейшая и бездонная, готовая принять в себя все и вся. Однако их уход не успокоил Нида, и он потребовал, чтобы патруль на палубе оставался всю ночь. Но никаких попыток нападения не случилось, а утром драккены больше не появились. К вечеру того же дня, с наступлением темноты, рядом с кораблем обнаружилась обширная аморфная масса какого-то желтоватого вязкого вещества. Она распростерлась на много сот метров, а может быть, и больше. Не исключено, что это было некое подобие острова, какая-то странная его разновидность, выглядевшая просто огромной: мягкий остров колоссальных размеров, остров, полностью сотворенный из слизи, некая агломерация "соплей". Но когда они подплыли поближе, то поняли - это громадное нечто, все в морщинах и складках, является живым существом, по крайней мере, хотя бы частично. Его бледная неровная поверхность слегка подрагивала в конвульсивных движениях, выбрасывая на внешнюю сторону маленькие округлые выросты, которые почти мгновенно вновь погружались в материнскую массу. Даг Тарп не преминул покривляться по этому поводу. - Ну, вот мы и приплыли, дамы и господа! Лик Вод! Прошу любить и жаловать! Кинверсон расхохотался. - А мне почему-то это больше напоминает не лик, а задницу. - Посмотрите-ка туда, - произнес Мартелло. - От него поднимаются лучики света и блуждают по воздуху. Как красиво! - Словно светлячки, - заметил Квиллан. - Светлячки? - удивленно переспросил Лоулер. - Они обитают на Санрайзе... Насекомые, обладающие органами, излучающими свет. Знаете, что такое насекомые? Шестиногие существа, населяющие сушу и относящиеся к типу членистоногих. Они невероятно многочисленны в большинстве миров... Светлячки - это насекомые, что появляются с наступлением сумерек и начинают мерцать своими крохотными огоньками. Кстати, выглядит такое зрелище весьма мило и романтично. Оно очень походит на то, что мы наблюдаем сейчас. Лоулер внимательно рассматривал происходящее за бортом. Да, это действительно выглядело очень красиво. Мелкие осколки этой огромной распухшей плавучей массы отделялись от нее, поднимались вверх, уносились легким ветерком и, взлетая, лучились ярко-золотыми отблесками, словно маленькие частички солнца. Все пространство вокруг заполнилось ими, десятками, сотнями миниатюрных блесток. Их подхватывало порывами бриза, и они поднимались, падали, снова взмывали вверх... Вверх-вниз, вверх-вниз... И сверкали, сверкали, сверкали... На Гидросе все слишком красивое немедленно наталкивало на подозрения. Лоулеру становилось все больше не по себе по мере того, как танец "светлячков" вокруг делался оживленнее и энергичнее. Неожиданно раздался крик Лис Никлаус: - Паруса! Паруса горят! Вальбен взглянул вверх. Некоторые из "насекомых" уже летали над судном и, соприкасаясь с громадными кусками полотна, цеплялись за них, продолжая светить и постепенно прожигая плотную ткань из волокон морского бамбука. Уже в десятке мест от парусов в небо поднимались тонкие струйки дыма; виднелись и маленькие красные огоньки тлеющих нитей. Таким образом, корабль оказался атакован. Делагард приказал изменить курс. "Царица Гидроса" начала бегство от столь неожиданного противника. Всех, кто не занимался сменой парусов, послали на их защиту. Лоулер вместе со всеми карабкался по вантам, прихлопывая этих миниатюрных "светлячков", и не позволял "мошкаре" подлетать к полотнищам; заодно приходилось отдирать "малышей", уже прилипших к парусам. От крошечных огоньков исходило тепло, правда, не очень сильное, но постоянное. Именно это излучение и вызывало возгорание материала. Вальбен заметил слегка обгоревшие места там, где вовремя удалось отделаться от светящихся агрессоров. В некоторых точках парусов, где они задержались подольше, сквозь дыры мерцали звезды, а на верхнем полотнище фок-мачты дрожал алый язычок пламени, и от него поднимался черный столбик дыма. Кинверсон поспешно поднимался к этому месту. Вот он достиг его и принялся гасить пламя голыми руками. Яркие языки один за другим исчезали под его ладонями, словно Гейб показывал какой-то цирковой фокус. Через несколько мгновений там не осталось ничего, кроме нескольких пылающих жаром угольков, затем погасли и они. "Светляка", зажегшего этот костер, тоже не было видно: он упал на палубу, как только в парусе прогорела черная дыра с рваными краями величиной с ладонь. Подгоняемый попутным ветром, корабль быстро продвигался в юго-западном направлении. Их непривлекательный враг, не способный перемещаться с такой же скоростью, вскоре пропал из виду где-то далеко позади. Но его очаровательные порождения, его изящно порхающие "светлячки" продолжали следовать за ними еще в течение нескольких часов, хотя их количество постепенно уменьшалось. Но только с наступлением рассвета Делагард почувствовал, что опасность миновала, и отдал приказ о прекращении тревоги и разрешил спуститься с мачт. Следующие три дня Сандира чинила паруса. Ей помогали Кинверсон, Тила и Нейяна. Корабль не мог продолжать плавание, пока все не приведут в порядок после атаки "горячих малышей". Кроме того, на море царил почти полный штиль; солнце жгло беспощадно. Время от времени вдали мелькали плавники морских обитателей. У Лоулера почему-то возникло странное ощущение: ему казалось, что теперь они находятся под чьим-то постоянным и пристальным наблюдением. ...Кстати, запасов "травки" оставалось в лучшем случае на неделю. Мимо проплыло еще одно одинокое создание, но не столь гигантское, не столь отталкивающее и не столь враждебное, как предыдущее: нечто большое, яйцевидное, абсолютно гладкое, красивого изумрудного цвета; оно светилось. Существо выступало над поверхностью воды примерно наполовину, но море здесь оказалось настолько прозрачным, что можно было отчетливо рассмотреть нижнюю, светящуюся, часть. Его окружность посередине составляла около двадцати метров, а высота от нижней половины до округлой вершины, возвышавшейся над водой, - метров пятнадцать. Делагард беспокойно готовился к всевозможным неприятностям и приказал всем выстроиться вдоль борта, вооружившись баграми. Но громадное "яйцо" продефилировало мимо, не обратив на них никакого внимания, столь же безразличное ко всему, как выброшенный кем-то несъедобный плод. Возможно, оно и являлось чем-то подобным. Позднее, в тот же день, неподалеку от судна проплыло еще два. Третье показалось более сферическим, чем первое, второе - более вытянутым, но во всем остальном они выглядели совершенно одинаковыми. По мнению всех наблюдателей, эти загадочные "яйца" совершенно не замечали "Царицу Гидроса". "Да, странное явление... - решил Лоулер. - Яйцевидным тварям явно не хватает гипнотически лучащихся глаз, чтобы, проплывая мимо, томно взирать на корабль. Но они слепы, гладки и поразительно спокойны. В них присутствует некая странная торжественность, невозмутимая величавость". Отец Квиллан заметил, что сии существа напоминают ему одного знакомого епископа; после такого замечания ему долго пришлось объяснять, что за зверь - епископ. За яйцевидными созданиями появилась новая разновидность летучих рыб, но не таких элегантных, как скиммеры Внутреннего моря, и не таких отвратительных, как океанические рыбы-ведьмы. Эти порождения Пустынного моря выглядели хрупко. Они имели в длину около пятнадцати сантиметров. Их прозрачные крылышки поднимали рыбок на поразительную высоту. Сии летучие создания почти вертикально взмывали из воды и затем, покрыв по воздуху довольно значительное расстояние, почти без всплеска исчезали в море. Несколько мгновений спустя они снова взлетали вверх. Это продолжалось непрерывно: вверх-вниз, вверх-вниз, с каждым новым прыжком приближаясь к судну. И вот наконец рыбы оказались у самого носа корабля по правому борту. Эти летучие создания казались не более опасными, чем вчерашние громадные плавучие "яйца" изумрудного цвета. Они летали так высоко, что не возникало никакого риска столкнуться с ними на палубе, как в случае налета рыб-ведьм. Существа были так прекрасны, так ярко блестели на фоне голубого купола неба! Вся команда в полном составе высыпала на палубу полюбоваться ими. Тела рыбешек практически просвечивались насквозь. Все стоявшие наверху отчетливо различали и ажурные сплетения их тонких косточек, и их пульсирующие красно-фиолетовые желудки, и тоненькие ниточки голубых вен. Красивые фасеточные глаза рыбок кроваво-красного цвета мерцали в лучах яркого солнца. Да, они были прекрасны. Но когда рыбки пролетали над кораблем, из стайки полился странный "дождь" - своеобразный "душ" из маленьких поблескивающих капелек темного цвета, которые, подобно кислоте, разъедали все, на что только падали. В течение нескольких мгновений никто не понимал происходящего. Ощущение пощипывания, возникшее поначалу от выделений этих "милых" созданий, присутствующие на палубе просто не заметили. Но постепенно оно нарастало, переходя в настоящую боль: кислота продолжала свое разрушительное действие. Лоулер, стоявший под прикрытием парусов, оказался вне наиболее опасной зоны "бомбардировки". Несколько брызг, правда, попало ему на руку, но он почти и не заметил этого. Через минуту Вальбен увидел множество точечных "шрамиков" и царапин, появившихся на отполированной желтой поверхности палубы совсем неподалеку от себя. Только теперь он обратил внимание на то, как странно прыгают и завывают его товарищи по судну, хлопая себя по рукам и потирая щеки. - Все вниз! - закричал Лоулер. - В укрытие! Прячьтесь от выделений летучих рыб! Однако живые "бомбардировщики" уже закончили свою атаку и отправились дальше. Но из моря по правому борту поднималась вторая волна, готовая к нападению. Весь налет длился примерно около часа. Когда "боевые действия" закончились, жертвы агрессивных рыбешек выстроились в очередь у каюты Лоулера для лечения полученных ожогов. Последней пришла Сандира, которая во время всего этого находилась на мачте. На ней не было ничего, кроме куска ткани, обернутого вокруг бедер, и теперь все ее тело покрывали волдыри. Она стояла перед ним совсем голая, а его руки скользили по женской коже, втирая противоожоговый бальзам около сосков, на бедрах, в промежности. В последний раз они занимались любовью еще до той безумной ночи вторжения моллюска, но, к своему удивлению, Лоулер не обнаруживал в себе ни малейшего желания по отношению к этой женщине даже при прикосновении к самым интимным местам ее красивого тела. Сандира это тоже поняла. Вальбен почувствовал, как напрягаются мышцы Тейн от касания его пальцев. Она вся как-то сжималась, в ней просыпалось неприязненное чувство к нему. - Ты обращаешься со мной, как с куском мяса, Вэл, - недовольно заметила Сандира. - Я сейчас только врач, оказывающий помощь больной, у которой вся кожа усеяна волдырями ожогов. - И это все, что я для тебя значу? - В данный момент - да. Или ты полагаешь, у врача должен учащаться пульс и дыхание, когда он прикасается к телу привлекательной пациентки? - Но я-то ведь не просто пациентка, не правда ли? - Конечно, не просто... - А ведь ты уже несколько дней избегаешь встреч, да и сейчас обращаешься со мной, как с совершенно чужим тебе человеком. В чем дело? - В чем дело? - Он взглянул на нее серьезно и немного мрачновато, слегка похлопал по бедру. - Повернись. Я пропустил несколько болячек немного ниже спины. Ну, о каком же "деле" идет речь, Сандира? - Правильно ли я поняла, что ты больше не хочешь меня? Лоулер окунул пальцы в пузырек с бальзамом и принялся втирать его как раз над самыми ягодицами Тейн. - Я даже не подозревал о существовании специального расписания для подобных мероприятий. - Нет никакого расписания! Нет! Но обрати внимание на то, как ты прикасаешься ко мне сейчас, - и тебе все станет ясно. - Я только что объяснил тебе и, видимо, придется повторить, - спокойно произнес Вальбен. - Полагаю, ты пришла сюда за медицинской помощью, а не для занятий любовью. Когда ты врач, то начинаешь очень рано понимать, что не следует смешивать эти два понятия. Кроме того, я вполне мог заключить - не из этических соображений, а просто исходя из здравого смысла - ты не захочешь, чтобы я приставал к тебе с ласками, когда все твое тело покрыто ожогами, не так ли? - В сей момент они ближе всего подошли к ссоре за все время их знакомства. - Неужели это кажется тебе таким странным, Сандира? Тейн резко повернулась и взглянула ему в глаза. - Это все из-за того, что произошло у нас с Делагардом, не так ли? - Что?! - Тебе претит, что его руки - и не только руки - касались моего тела, и теперь, после той ночи, ты не желаешь иметь со мной ничего общего! - Ты... серьезно? - Вполне. И я права. Если бы ты только мог видеть выражение своего лица сейчас... - Мы все были не в себе, когда эта тварь прицепилась к судну. Никто не несет никакой ответственности за произошедшее тогда. Ты, наверное, считаешь, что я всю жизнь мечтал поиметь Нейяну? Так вот, если тебе хочется знать правду, то я искал в ту ночь только тебя. Хотя в том состоянии мне не удавалось вспомнить даже твое имя... Но видел лишь тебя и хотел только тебя! Я шел к тебе, но Лео Мартелло первым оказался рядом с тобой... А потом Нейяна схватила меня... Я находился под гипнозом этой твари так же, как и ты, как и все остальные... Ну, конечно, кроме отца Квиллана и Гхаркида, двух наших святых. - Лицо Лоулера горело, сердце бешено колотилось. - Господи, Сандира, я все знал о тебе и Кинверсоне, но это не останавливало меня! И ведь в ту дурманную ночь ты вначале была с Мартелло, а потом уже с Делагардом... Почему ты считаешь, что совершенное с Нидом значит для меня больше того, проделанного со всеми остальными? - Нельзя ставить Делагарда на одну доску с остальными. Ты его ненавидишь, он вызывает у тебя отвращение! - Неужели?! - Он убийца и негодяй! Из-за него нас вышвырнули с Сорве, и с тех пор Делагард руководит этой экспедицией, как настоящий тиран. Он бьет Лис, убил Хендерса... Лжет, подтасовывает факты, делает все, что, по его мнению, приближает к его желанной цели... Все в нем вызывает в тебе омерзение! И мысль о любовной связи между им и мной для тебя невыносима. Причем независимо от того, пребывала ли я в тот момент в здравом рассудке или нет. Ты мстишь за все это мне, не хочешь касаться того тела, к которому прикасался Делагард! Разве не так, Вэл? - Ты научилась читать мои мысли! Вот уж не предполагал, что ты обладаешь телепатическими способностями. - Хватит кривляться, Вэл! Скажи, так это или нет? - Послушай, Сандира... - Значит, так... - Жесткая и холодная интонация ее голоса внезапно смягчилась, и она взглянула на него с нежностью и любовью. Этот быстрый взгляд удивил Лоулера. - Вэл, неужели ты думаешь, что это не вызывает отвращения и у меня? Господи! Такой подонок был близок со мной! Все это время я пыталась смыть с себя ощущение липких пальцев, оставивших следы на моем теле... Впрочем, это ведь не твоя проблема! Ты не имеешь права поворачиваться ко мне спиной только потому, что какая-то тварь прицепилась к борту нашего корабля однажды ночью и заставила всех нас совершать такие поступки, которые при других обстоятельствах показались бы просто отвратительными. - Ее глаза загорелись. - Но если не Делагард, то что же мешает нам? Скажи мне, Вэл! Лоулер, запинаясь от неловкости и стыда, неуверенно произнес: - Ну, хорошо... Признаю, я был не прав. Ты сказала правду... Все дело - в Делагарде. - О, черт, Вэл! - Извини, мне очень жаль. - Тебе действительно жаль? - Мне кажется, я по-настоящему не понимал, что так беспокоит меня все это время, пока ты вот так сейчас не ткнула меня носом... Действительно, мысль о той ночи и Делагарде точила меня непрерывно где-то в глубине души... Рука Нида скользит у тебя между ног, его похотливый рот касается твоих грудей... О, черт! - На мгновение Лоулер закрыл глаза. - Но это - не твоя вина. Прости, я веду себя, как глупый подросток. - Теперь ты говоришь правду... А ведь действительно вел себя глупо... И я хотела бы напомнить тебе, что в обычных обстоятельствах не позволила бы Делагарду переспать со мной. Не позволила бы, даже если бы во всей Галактике не осталось ни одного мужчины, кроме него! Лоулер улыбнулся. - И все-таки дьявол заставил тебя сделать это. - Моллюск! - Что практически одно и то же. - Тебе виднее. Но все произошло без участия моего сознания. Сейчас я пытаюсь изо всех сил стереть эти мерзкие воспоминания из своей памяти. Ты тоже попытайся... Ведь я люблю тебя, Вэл. Он взглянул на нее, изумляясь ее откровенности. Так еще Сандира никогда не характеризовала свое отношение к нему. Лоулер даже не предполагал, что это слово когда-нибудь прозвучит между ними. Он так давно слышал его в последний раз... Что же теперь делать? Или тоже повторить эту же фразу? Тейн широко улыбнулась. Она не ждала от Вальбена никаких признаний, так как слишком хорошо изучила его. - Ну, давайте, доктор, приступим, - игриво произнесла Сандира. - Я нуждаюсь в более тщательном осмотре. Лоулер оглянулся, чтобы убедиться, что дверь каюты заперта, и подошел к ней. - Может быть, ты где-то пропустил место ожога и не обработал его? - лукаво спросила она. - Проверь повнимательнее... 5 Неожиданно из моря поднялось нечто, напоминавшее гигантские перископы: блестящие стебли-стержни высотой около двадцати метров, завершавшиеся пятигранными голубыми многоугольниками. В течение нескольких часов они, сохраняя дистанцию в полкилометра, холодно и упорно следили за судном. "Черт возьми, это, скорее всего, глаза какого-то существа, - настороженно подумал Лоулер. - Но какого?" Затем "перископы" тихо скрылись в воде и больше не появлялись. Зато вслед за ними объявились громадные зияющие рты - огромные твари, похожие на обитавших во Внутреннем море, только больше - достаточно крупные, чтобы одним махом проглотить "Царицу Гидроса". Но они тоже не приближались к кораблю, держась от него на почтительном расстоянии и освещая море своим зеленоватым светом и днем, и ночью. Все знали, что обычно рты не мешают мореплавателям и не нападают на суда, но ведь эти создания принадлежали загадочному Пустынному морю и могли быть способны на все. Темные провалы их разверстых глоток заставили бы трепетать любого. Казалось, сама вода начала светиться. Поначалу сияние выглядело довольно слабым и мягким - просто легкий и едва заметный оттенок, приятный матовый отблеск. Но затем он явно усилился. По ночам след судна превращался в сплошную полосу огня. Даже днем волны будто пылали. Брызги, порой залетавшие за ограждение палубы, напоминали яркие искры. Начался "дождь" из жгучих медуз, а сразу же после него появились кружившиеся в какой-то безумной пляске вокруг корабля ныряльщики, подпрыгивавшие так высоко в воздух, что, казалось, еще одно мгновение - и они полетят, словно рыбы-ведьмы. В одном месте путешественникам встретилось нечто, напоминавшее связку деревянных кольев, соединенных вместе потрепанными ремнями. Сие "сооружение" степенно шествовало по поверхности моря. В центре этой "конструкции" помещалось что-то похожее на открытую капсулу, в которой покоилось круглое многоглазое существо. Оно, очевидно, пользовалось "кольями" в качестве новой разновидности ходуль. Однажды утром Делагард, осматривая безбрежную пустыню моря, перегнулся через ограждение мостика - теперь он постоянно патрулировал на палубе, находясь в полной боевой готовности встретить любую опасность, откуда бы она ни исходила, - и с криком отшатнулся назад. - Что за черт?! Кинверсон! Гхаркид! Идите сюда! Взгляните на это! Лоулер присоединился к группе наблюдателей и знатоков морских глубин. Нид указывал прямо вниз. Поначалу Вальбен не заметил ничего необычного, но затем увидел, что на расстоянии сантиметров двадцати ниже ватерлинии по периметру всего корпуса корабля образовался какой-то волокнистый желтоватый налет, толщина которого уже составляла около метра. Создавалось впечатление, что судно приобрело вторую обшивку, вернее, "скорлупу". Делагард повернулся к Гейбу. - Ты когда-либо раньше видел подобное? - Да нет, не приходилось. - А ты, Гхаркид? - Нет, капитан-сэр, никогда. - Мы обрастаем какой-то разновидностью водорослей? Или это неизвестный мне гибрид из водорослей и ракообразных? Натим, что это такое, как ты думаешь? Гхаркид неопределенно пожал плечами. - Не знаю... Непонятно, капитан-сэр. Делагард перебросил через борт веревочную лестницу и спустился к самой воде, чтобы получше рассмотреть загадочное новообразование. Повиснув над поверхностью моря, он с помощью совка на длинной ручке попыт